Эхо войны

          I

Осторожно, чтобы не разбудить жену, Иван толкнул входную дверь и вышел во двор. Глубокая ночь, на улице не было никого из соседей, лишь еле слышный гул автомобилей, летящих по шоссе в двух километрах от поселка напоминал о том, что кажущаяся отдаленность от цивилизации не имеет ничего общего с реальностью. С утра начнется возня, дачники и водители грузовиков по короткому пути будут сворачивать с магистральной дороги на съезд в сторону железнодорожной станции, и пыльный воздух вновь покроет в желто-серый цвет листву стоящих у дома и словно оживших после вечернего ливня, деревьев.

    Мужчина присел на ступень крыльца и вытащил из полупустой пачки сигарету. Он бросил курить месяц назад, однако с привычкой держать при себе табак, так и не расстался. Покрутив сигарету, Иван затолкал ее обратно.

   - Ванюш, ты что не спишь-то? - Анжела стояла на пороге их небольшого одноэтажного дома и с удивлением разглядывала мужа, расхаживающего по вымощенной плиткой, дорожке. - Давай живо домой, завтра же дети приезжают, надо выспаться.

   - Уже сегодня. Да не спится мне, мать, все про этого упыря думаю. Может, все-таки грохнуть его?

   - Ты совсем рехнулся, что ли? Мало тебе штрафа, так еще и посадят. У тебя внуки растут…

   - Ну, и хорошо. Будут дедом гордиться. А воспитывать детей должны родители, а не дед с бабкой.

   - Точно, рехнулся. Пошли, я без тебя не засну.

   Вернувшись, Иван Тимофеевич выпил чаю и улегся, однако заснуть до утра так и не смог. В памяти то и дело всплывали эпизоды недавних событий, связанных с общением местного населения и чиновников. Прокурорских тогда приехало двое: симпатичная выпускница юридического факультета, недавно принятая в органы, и ее сорокапятилетний начальник.

   «Молоденькая сотрудница не представлялась, а вот ее начальник - хамоватый толстяк с огромными залысинами и пухлыми губами, с удовольствием поведал собравшимся о своих регалиях и намерениях:

   - Заместитель прокурора района, советник юстиции Кутаков Петр Дмитриевич. Прошу всех иметь в виду, что я - человек государственный, а потому буду проверять законность всего того, что здесь происходит. Подчеркиваю, законность всего. Если в период проверки мне или моим подчиненным станет известно, что кто-то нарушил закон - будем принимать меры. Надеюсь, это всем ясно?

   Маленький, душный зал администрации поселения с трудом вместил двадцать-двадцать пять активистов, остальной народ остался снаружи. Предложение о проведении встречи на улице, робко озвученное руководством населенного пункта приезжим чиновникам, было отвергнуто категорически. Разговор, по мнению представителя надзорного ведомства, должен был пройти в лаконичной форме и жесткой атмосфере. Люди не понимали, как нужно реагировать на вступительную речь толстого правоохранителя, поэтому сидели молча. Выступающий продолжал:

   - Раз уж речь, если я правильно понимаю, идет о земле (о государственной и муниципальной земле, повторяю), то проверка соблюдения всех требований - моя главная задача. У всех вас есть участки, находятся они в вашей собственности, а вот дорога, которую некоторые считают своей или вашей общей - таковой не является, верно?

   - Да это и дорогой-то не назвать, товарищ прокурор. Вы же сами видели. Пусть тогда заасфальтируют хотя бы, чтобы не пылила. Дышать нечем…

   - Представьтесь для начала. Вы кто такой?

   - Латкин, Семен Александрович. Вон, моя хибара, из окошка видна. Когда фуры к товарняку на станцию едут, я все окна в доме закрываю. А в огороде что творится? В районе денег нет, что ли, чтобы проезд через Горчанку восстановить? Там уже лет двадцать никто не живет.

   - Присаживайтесь, Семен… Александрович. Содержание жалобы мне известно, смысл понятен. Скажите, граждане, а вы готовы сами профинансировать дорожные работы на территории поселения? Проезд через Горчанку, насколько мне известно, это лишние шесть километров для большегрузов. Делать путь длинней, да еще и вкладываться в это… Хотя, это уже не мой вопрос. Пожалуйста, Анатолий Анатольевич.

   Из-за стола поднялся молодой депутат областной думы. Рыжий мужчина довольно щуплого телосложения имел вид больной и усталый. Дорогой костюм и очки в золотой оправе не могли скрыть взгляд человека, мечтающего об отдыхе. Конечно, дело было не в «рабстве на галерах», как могло показаться какому-нибудь умалишенному избирателю, всему виной являлся обычный абстинентный синдром, преследовавший мужчину по несколько раз в неделю. Как правило, в таких случаях помогали стимуляторы, но в данный момент, то есть под рукой, они отсутствовали. Народный избранник собрался духом и простонал:

   - Уважаемые граждане! Я только что прибыл из серьезной командировки и не выспался, прошу меня заранее простить, если оговорюсь как-нибудь. Да, кстати, извините, не представился, я депутат областной думы Чандин Анатолий Анатольевич, если кто не знает. Слушаю вас внимательно.

   - Анатолий Анатольевич, это по поводу ремонта сельской дороги. Граждане интересуются - заложены ли расходы в бюджет области? - Заместитель прокурора принял на себя роль ведущего и помог депутату собраться с мыслями. - Илья Захарович в отпуске, а местное руководство такие вопросы не решает.

   Чандин на мгновение закрыл глаза и принялся наугад вытаскивать из потрепанной памяти самую, как ему казалось, важную информацию: Илья Захарович - глава районной администрации, ремонт дороги - дорого, порошок - в комоде спальни, директор департамента - козел, прокурор - трезвый, сука…

   - Я понимаю, Петр Дмитриевич. Этот вопрос у меня на особом контроле, а Илья Захарович должен был подготовить ориентировочную смету и обращение в нашу комиссию до конца месяца. Если рассматривать такую нагрузку на бюджет, надо все детально прорабатывать. Чем раньше начнем, тем скорее примем поправки. И, уважаемые граждане, будет у вас новая дорога!

   По залу прошел шепот. Что за бред нес прокурор, если областные депутаты принципиально уже готовы к тратам?  И о какой «новой дороге» говорит этот Чандин? Иван Тимофеевич встал и попросил слово:

   - Анатолий Анатольевич! Нам сделают асфальтированную дорогу или восстановят проезд для транзитчиков через Горчанку? Мне кажется, что восстановить проезд гораздо дешевле. Можно как-то определиться уже? Если бы губернатор не пообещал тогда, никто бы и не поднимал этого вопроса. Вот интересно - почему губернатор сейчас молчит?

   Чандин внимательно посмотрел на задавшего вопрос, потом перевел взгляд в сторону прокурора и, как бы невзначай, остановился на фигуре молоденькой прокурорши. Заулыбавшись, вновь собрался духом.

   - Как вас зовут, гражданин?

   - Иван Тимофеевич Горский, я - местный житель.

   - Так вот, Тимофеевич Горский, я совершенно ответственно вам заявляю: вопрос сейчас прорабатывается на самом высоком уровне. Будем восстанавливать, и деньги на это обязательно выделим. Кстати, очень хорошо, что вы об этом спросили. Осенью следующего года выборы, как вы все знаете, и нам крайне важно быть в курсе всех проблем региона. Чтобы их незамедлительно решать, заботясь об избирателях - это приоритет…

   Спустя две недели к удивленным избирателям прибыл «десант» из прокурорских работников, кадастровых инженеров и инспекторов регистрационной службы, для проверки наличия у местного населения самовольных построек и лишних квадратных метров территории. Работа по фиксации нарушений велась тщательно, "добросовестными" оказались только два собственника - глава поселения Николай Полянский и его сын Лев Менакер, носивший фамилию матери.»

                II

   Павел Иванович Горский приезжал к родителям один раз в месяц, почти всегда с семьей - супругой и двумя сыновьями. К их приезду Иван традиционно топил баню, сам готовил мясо на открытом огне, а поздним вечером, когда все засыпали, всегда беседовал с сыном.

   - Пап, ну что ты, в самом-то деле, как маленький? Не будут они ничего делать. Давай, мы тебе ограждение современное установим - прозрачное, метра три высотой? Сейчас с этим проблем нет, быстро поставят.

   - Да пойми ты, сынок, не в заборе даже дело. Губернатор на всю область заявил, что сделает. Мы для них вообще ничего не значим, просто ноги об людей вытерли. Мне шестьдесят лет…

   - Переезжайте с матерью в город, пап. На небольшую квартирку денег хватит, а дом этот все равно старый уже. Мать сказала, что ты как-то настроен агрессивно - даже не думай об этом, если внуками дорожишь.

   - Послушай меня, Паша: я вас всех люблю, но жизнь одна. Мне в душу плюнули, и я сам решу - что с этим делать. Да не волнуйся ты, мать преувеличивает.

   Сын с невесткой и внуками уехали на следующий вечер. Анжела Петровна и Иван Тимофеевич в очередной раз с грустью проводили их и вернулись в дом.

   - Ну, что, Робин Гуд, поговорил с Павлом? Я не смогла промолчать, ты уж извини. Нам друг без друга оставаться нельзя, боюсь я за тебя.

   - Анжела! Мне и самому тошно. Вроде как мудрее должен быть, чем в юности, но…

   - Только юность свою не вспоминай, а то опять реветь начну. Ванечка, пусть будет все так, как есть, а? Давай уже доживем свой век здесь, а Пашка после нас сам определится. Да и власть к тому времени сменится уже - глядишь, все на свои места встанет.

   - Обязательно, и поставлю все на свои места я, твой муж.

   - Опять он за свое. Хочешь - на коленях тебя попрошу?

   - Иди лучше постель готовь, Анжела, что-то устал я сегодня…

   Воспоминания никак не отпускали, а некоторые из них даже проникли в сновидение:

   «В дверь постучали. Иван, не торопясь, подошел к воротам и привычно спросил:

   - Кто там?

   - Горский Иван Тимофеевич?

   - Я у вас первым спросил.

   За воротами послышалась возня, потом кто-то на кого-то прикрикнул и прозвучало:

   - Иван Тимофеевич, открывайте. Это полиция, проверяем условия хранения гражданского оружия.

   В дом вошли двое сотрудников полиции. Один из них, розовощекий капитан, раскрыл папку и достал какие-то бланки.

   - Иван Тимофеевич, ружье где храните? И разрешение с паспортом приготовьте, пожалуйста.

   Иван протянул проверяющим документы, потом проследовал в комнату, лязгнул замком сейфа и вынес полицейским свое старое ружье. Те сверили номера, однако возвращать оружие не торопились.

   - Гражданин Горский, а что у вас с сейфом - почему ружье там не храните? Есть правила, они едины для всех. Придется изымать.

   - Да вы что, как же это так? Вы же сами видели, что…

   - Что мы видели? Мы попросили представить на обозрение оружие, оно у вас вон там стояло, к стеночке прислонено было. Ну, как же так, Иван Тимофеевич? Вроде взрослый человек, а так грубо нарушаете. Нехорошо. Сейчас составим протокольчик изъятия, а вы пока боеприпасы подготовьте, только не вздумайте оставить себе патроны, это уже уголовное дело. Давайте без глупостей. Товарищ лейтенант, попридержите гражданина.»

                III

   Проснувшись, Иван присел на край кровати и задумался: с кем общался он после встречи сельчан с толстым прокурором и рыжим депутатом, да не просто общался, а говорил, как с самим собой - искренне и без обиняков? Разумеется, с женой, и только с ней. Сын Павел не в счет, он не знал деталей.

   - Анжела! Ты с кем-нибудь болтала про мои планы?

   Супруга нехотя открыла глаза и, упершись локтем в подушку, уставилась на мужа. В ее взгляде обнаруживалось полнейшее недоумение.

   - Какие планы, Ваня? Опять ты за свое…

   - Не могли у меня ружье отобрать просто так, понимаешь? Не могли. Идиотизм какой-то - неужели я пошел бы валить кого-то из охотничьего ружья? Вот дебилы!

   - Ну, Пашке я сказала, что ты прокурору навредить хочешь. Про ствол твой я даже и не думала, я же не настолько дурная.

   - Зачем тогда они его забрали у меня?

   - Хранить надо, как положено.

   - Еще раз говорю: я ружье из сейфа достал, ты же сама знаешь, что оно всегда там стояло. Какого черта ты надо мной издеваешься?

   - Да ничего я не издеваюсь, Ванюша. Меня вообще дома не было. Ну, забрали и забрали - ты все равно на охоту не ходишь. Забудь. Полежи еще немножко, а я завтрак приготовлю.

   Поев, Иван взял приготовленные с вечера снасти и отправился на рыбалку. Путь к озеру проходил через элитную, по деревенским меркам, недвижимость сына главы администрации. Хозяин, Лёва Менакер, владел единственным в селе торговым центром - своего рода достопримечательностью района. За покупками сюда приезжали даже те, кто проживал в десяти километрах от магазина. Дела шли неплохо, отец всегда помогал Леве дельными советами и был, что называется, «официальным» ангелом-хранителем семейного бизнеса. Хотя и неофициальным тоже, разумеется. Сын, как мог, отвечал отцу добром.

   Лев Николаевич, пивший чай на веранде во дворе, заметил Ивана Тимофеевича издалека и жестом пригласил к себе. Тот попытался сделать вид, что этого не заметил.

   - Иван Тимофеевич, доброе утро! Не желаете присоединиться? Да прямо сюда и проходите, пока забор на место не поставили.

   - Спасибо, Лев, в следующий раз, а то я сегодня и так припозднился.

   - А у меня для вас новость есть хорошая.

   Приняв приглашение и разместившись в большом ротанговом кресле, от чая гость все же отказался. Лев не стал настаивать и начал:

   - Иван Тимофеевич, я тут случайно услышал, что к вам домой полиция приходила. Не стал сразу же вас вопросами беспокоить и сам туда позвонил. Ну, вы же знаете, что у меня родственник по маминой линии в областном УВД служит…

   - Первый раз слышу, Лев. И что?

   - А то, что оружие вам вернут обязательно, документы по изъятию аннулируют, да еще и извинятся. Мы с вами друг друга давно знаем, я вас уважаю и надеюсь, что вы меня тоже.

   - Спасибо, конечно, Лев Николаевич, но… я что-то должен сделать?

   Сорокалетний Менакер завершил чаепитие, перебрался на ближайшее к гостю, кресло и, блаженно улыбнувшись, продолжил:

   - В том-то и дело, что нет. Можно ведь что-то делать, а можно и ничего не делать, верно?

   - Лев, к чему эти ребусы? Я, действительно, рад нашему давнему знакомству, но вы вовсе не обязаны беспокоиться обо мне. Да, ко мне приходили сотрудники полиции и забрали ружье, причем я ничего не нарушал. А еще росреестровцы намерили так, что почти половина участка, как им кажется, не моя. У вас-то, кстати, как с землей?

   - Да нормально все, я же к документам всегда серьезно отношусь… Конечно, у меня большая территория в собственности, но нет ни одного лишнего метра. Честно говоря, я думал, что у вас тоже с землей все хорошо. Ну, да ладно, и это решаемо.

   Иван опустил взгляд в дощатый пол и, отметив про себя достойное качество покрытия, стал постепенно понимать смысл слов собеседника. В голове один за одним пронеслись эпизоды его общения с соседями, поездки в районный центр, консультации у юриста из областной коллегии адвокатов…

   - Лев!

   - Да, Иван Тимофеевич. Я просто уверен, что вы, как умный человек, все понимаете и без моих уточнений. К сожалению (поверьте, самому искреннему сожалению), проезд через Горчанку экономически нецелесообразен. Есть все расчеты, заключение областных специалистов. Дешевле покрыть асфальтом дорогу через весь населенный пункт, но и этого никто делать не станет, в правительстве области так решили, и это решение окончательное.

   - Да, Лев, я понял вас. Чего вы от меня-то хотите?

   - Давайте без прелюдий, Иван Тимофеевич. Вы, как местный активист, останавливаете свою бурную деятельность, а мы… то есть не мы, конечно, в смысле - не я… Короче, вам возвращают оружие и по земле документы оформляют заново. Ваш дом близко к дороге, поэтому там установят высокий экран - ни звука, ни пыли, так сказать. Что скажете?

   Иван закрыл лицо ладонями и просидел так минуты полторы-две. Прокрутив в голове все, что услышал, он зачем-то связал слова своего сына о высоком прозрачном заборе и похожее предложение сына главы администрации. Потом громко выдохнул, посмотрел на Менакера и, сам от себя не ожидая, выпалил:

   - Предложение ваше, Лев, меня заинтересовало, однако хотелось бы услышать детали: когда вернут ружье и когда узаконят землю? Про забор пока не спрашиваю, это лишнее.

   Лёва заметно повеселел. Он встал с кресла, потянулся и продолжил свое «выступление»:

   - Оружие вам вернут сегодня, участок оформят в течение недели - как такой расклад?

   - Договорились, Лев. Когда все это случится, тогда и закончим нашу сделку. Сделку с моей совестью, и с честью. Стыдно, конечно, перед собой, но у меня семья. Хорошо, иду на озеро, а то рыба заждалась…

                IV

   Все произошло точно так, как и расписывал бизнесмен: оружие вернули, а неделю спустя выдали свидетельство о праве на весь, занимаемый Горскими, земельный участок. Встреча с Менакером состоялась на следующий, после получения документов, день. В течение всего этого периода Иван Тимофеевич был замкнут, с женой почти не общался, на приветствия соседей отвечал сухо, подробности беседы с Менакером ни с кем не обсуждал.

   - Вот и прекрасно, Иван Тимофеевич! В нашем полку здравомыслящих людей, так сказать, прибыло - с чем вас и поздравляю. Надеюсь, вы понимаете, что все ваши запросы, обращения и жалобы аннулированы?

   - Ну, разумеется, Лев. Одно только немного смущает: мое положение ничем не отличается от того, которое было еще до первого обращения к губернатору. Вроде как почти год нервотрепки, а в результате все осталось на месте - не лучше, не хуже.

   - Ну, это жизнь. Синергетика, так сказать. Может, чайку или кофейку?

   Горский сделал серьезное лицо и, придав голосу оттенок таинственности, тихо,  словно не сам, произнес:

   - Лев, раз уж я пошел на сотрудничество… Фу ты, слово какое мерзкое! Так вот, раз уж так все случилось, то слушайте и дальше: помните Леню Шерстобитова?

   - Ну, как же его забудешь? Ваша правая рука, «соратник-революционер» - в прошлом, разумеется. Он же умер два месяца назад.

   - Да, умер. Перед самой его смертью мы с ним повздорили основательно, но до этого крепко дружили, вы правы. В-общем, он был сторонником решительных действий и заявил однажды, что… У нас с вами предельно доверительные отношения, Лев?

   Менакер поперхнулся яблоком и, прокашлявшись, ответил:

   - Без сомнения, Иван Тимофеевич. Не тяните, что там у вас?

   - Леонид говорил, что для закрытия транзитного проезда через село правильным было бы взорвать фуру на подъезде, да не одну. Мол, власть испугается и все сделает, как надо.

   - И?

   - Я совершенно точно знаю, что он встречался с какими-то неизвестными мне людьми, а один раз сам видел, что к нему приезжали на микроавтобусе. Мне он сказал, что дом с участком после смерти завещает не сестре, а кому-то другому, в качестве оплаты за помощь или что-то в этом роде. Не помню, он со мной не был откровенен. Собственно, после этих разговоров мы с ним и разбежались.

   - Говорите, Иван Тимофеевич, не останавливайтесь.

   - Да что там говорить-то, если я и сам ничего не знаю, кроме одного: теоретически, Леонид мог начать и просто не успеть доделать то, что хотел. Возможно, что я преувеличиваю, но лучше было бы проверить, Лев. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать.

   - Спасибо, Иван Тимофеевич! Вы мне все рассказали или есть еще сюрпризы?

   - Теперь уже точно всё.

                V

   Жизнь никогда не бывает стопроцентно предсказуемой, а человеческие планы хорошо чувствуют себя лишь в людских головах. Рано или поздно на сцену выходят случайности и рушат все, даже гарантированные на долгие годы, прогнозы. Не имеют значения ни масштабы этих самых планов, ни их авторы и исполнители - случай всегда выходит победителем.

   Минеры, прибывшие по приказу областного военного начальства, обнаружили на двухкилометровом участке дороги, ведущей от трассы к населенному пункту, и по обеим сторонам от нее, три неразорвавшиеся авиационные бомбы и два склада снарядов М-20 к реактивной установке БМ-13, более известной как «Катюша». Историки и краеведы подтвердили предположения чиновников - в годы войны дорога проходила по месту дислокации артиллерийского полка и таила в себе множество неизвестностей. Телевизионщики даже сняли репортаж, посвященный ветеранам, воевавшим в этих краях, а к месту приезжали журналисты из столицы. Ввиду высокой опасности перемещения боеприпасов, последние были уничтожены на месте, самый ближайший к поселку находился на расстоянии 350 метров от дома Ивана. Работы по обнаружению и взрыванию продлились до глубокой осени. За это время в спешном порядке была восстановлена дорога к железнодорожной станции, проходящая через бывшую деревню Горчанку, а чуть позднее, после окончания работ по разминированию - отсыпан и заасфальтирован участок от магистрали через весь населенный пункт и до самого торгового центра, располагавшегося аж на выезде.

   Всякий раз, посещая местное кладбище, Иван Тимофеевич останавливался у могилы бывшего друга и, положив руку на скромный памятник, тихо говорил:

   - А ведь в чем-то ты был прав, Лёня…