трансформация цвета

    После мурманских густых снегов и продолжительной полярной ночи мой взгляд долго бы ещё лелеял этот цветовой контраст в качестве единственно существующего, разделяя на белое и чёрное отношение к миру вокруг, если бы действительность не перемешала вместе обе краски и не превратила перспективу в серую неухоженную пастораль.
    Каждый новый день широкими мазками стушёвывал воедино былые мои представления про бытие и жёсткую реальность существования в период 90-х.
    Камертоном выступала недавняя ещё, такая простая жизнь с правилами, нарушать которые не помышляли. Как же легко жилось соблюдавшим их!
    Нам с детства прививалось чёткое следование этикету, с молоком матери, так сказать, с детских стишков Михалкова про хорошее и плохое.
    Тогда существовала граница между дозволенным и запретами. Отступление от черты несоответствия нормам морали советского человека каралось строгим осуждением и родительским, и товарищей; взрослых, вступивших на скользкий путь несоблюдения законов, карали по всей строгости.
    Я с течением жизни заметила, если ты исповедуешь идеалы с перегибами, жизнь находит возможность подкорректировать их, заполировать шероховатости - и к нововведениям судьбы ты уже не относишься как чему-то, не имеющему право на существование. Ты сначала широко открываешь глаза, удивляешься, как такое может быть, чтобы чёрное (цвет - это метафора, разумеется) именовалось иначе, потом привыкаешь к самой идее, затем уже допускаешь её существование и принимаешь, а чуть позже находишь для себя даже гармонию и прелесть в уродстве, и в конце концов смотришь на чёрное, и не видишь его таковым, каким оно значилось для тебя изначально в незапамятные времена на контрасте с цветом молока матери. То есть граница размывается, и шкала цветового восприятия меняется в сторону современных реалий. Философскими виршами это явление именуется Окнами Овертона.
    В 90-е я подравнялась под новую реальность и сама того не поняла, как изменились мои внутренние настройки, и почему из всего спектра цветовой гаммы я сегодня без раздумий выбираю серый в качестве удобного и чуть ли не единственно приемлемого для себя цвета, даже в гардеробе.
    Так терпимость к нежелательным переменам воспитала во мне отстранение от прежних норм, и у меня появилось умение относиться к окружающей действительности, не загоняя её в своё прокрустово ложе, а, принимая её, новую, подстраиваться самой. То есть, наоборот, новое загоняет меня в свои рамки. И если я есть срез общества, то мы с ним обречены меняться. И терпеть всё с тихой грустью.
    Существует уже и термин, определяющий это состояние терпения нежелательного, но неизбежного: толерантность. Источники транслируют толерантность как терпимость к иному образу жизни, не обозначающую принятие чужого мировоззрения или образа жизни, заключающуюся в простом уважении к другим правилам. Однако, соседствуя или сожительствуя с подобным, ты не можешь оставаться независимым - при всём уважении, нежелательное возымеет влияние на твоё самочувствие, моральное здоровье и образ жизни. И единственный способ вытерпеть это всё - включить защитный механизм под названием безразличие. Загрубеть, превратиться в холодный бесчувственный серый камень.
    Как бы мне ни хотелось, но приходится признать, что существует знак равенства между серым цветом, словом толерантность и словом безразличие. Источники уверяют в обратном…
    Или это всё ещё моё движение вперёд, и я нахожусь (а в моём лице, помним, и мир) на промежуточной стадии развития суперновой действительности, и в дальнейшем эта граница подвинется ещё, превратив моё сегодняшнее серое в белое? Неужели люди когда-нибудь в обозримом будущем перевернут-таки существующее вчера ещё мировоззрение с ног на голову, и по собственной воле чёрное будут видеть белым!
16.07.2021