14. Террор и Добродетель

    После ухода Антуана Мари аккуратно задвинула золотистые узорчатые шторы в гостиной и опустилась в кресло. А что дальше?

    В квартире царила мертвая тишина. Здесь живет недавнее прошлое... Альбер... здесь всё напоминает о нём... Время остановилось. А настоящее и будущее? Есть ли ему тут место?...

   Молодая женщина взяла в руки книгу, фантастический роман, написанный еще за  19 лет до Революции  однофамильцем Альбера,  неким Луи Себастьеном Мерсье "2440 год", но чтение не увлекало и  строки плыли мимо сознания.

    Где-то за стеной смеялись молодые соседи, слышались детские голоса, к ним пришли гости, они что-то отмечали... Там продолжалась жизнь...

  Мари подняла глаза на циферблат часов, прежде они работали исправно... пока стрелки не остановились навсегда в шесть часов вечера 29 июля 1794...

   После... ни Антуан, ни приглашенный им мастер не смогли вернуть их к жизни...  Антуан  купил новые, но эти, Мари попросила вернуть на место...

  Звуки борьбы и драки,  ругательства и злобные выкрики из уличного мрака за окном, короткий вскрик боли и  шум падения тела заставили Мари резко отложить книгу и прислушаться.

-  Чертов якобинец! Добро пожаловать в ад, цепной пес Робеспьера! Пьеро, чего встал, держи этого гада  ... сейчас уйдет!...

   Резко хлопнула дверь подъезда... затем еще раз...

- Скрылся сволочь! Видны пятна крови на лестнице... даже на втором этаже... но дальше следы обрываются... может впустил его кто?!

- Да нет... после декрета Прериаля их особенно ненавидят, как бешеных животных и защищать никто не станет... А после 9 Термидора настало наше время! Да и черт с ним! А то еще вызовут полицию! Уходим!

   Наконец под окном всё стихло. Слышали шум и веселые соседи, так как на площадке наступила тишина. Но ни одна дверь не открылась.

   Несколько минут Мари нервно вздрагивая, сидела в кресле и теребила в руках кружевной платок. Наконец, отбросила его и решительно встала.

   На площадке по-прежнему было тихо, только из-под лестницы её чуткому слуху вдруг послышался сдавленный стон, который тут же оборвался при звуке ее шагов. Осторожно подбирая юбки, молодая женщина спустилась вниз.

- Я   слышала всё, что кричали под окнами... и знаю, вы здесь... вылезайте... - неуверенно начала она и прислушалась. Ответом ей стала тишина.

- Я знаю, что вы здесь... - прозвучало жестче - мне позвать на помощь мужчин?

  Из-под лестницы, медленно, с трудом, вылез черноволосый мужчина лет 30-35, в разодранном на боку и пропитавшемся кровью темно-коричневом фраке,  тяжело поднялся, держась о перила лестницы.

- Вы довольны? - буркнул он, болезненно поморщившись и зло сверкнув глазами.

- Да. Я знаю, что такое тюрьма, Террор и ожидание казни, и хочу, чтобы это наконец закончилось, меня саму освободили только 1 августа...

  - То есть... хотите отомстить? Скольких без разбору сейчас освободили... И все они, разумеется, мечтают о мести. Что ж, зовите людей, я не сумею далеко уйти -  эти слова брюнет со злостью выплюнул сквозь зубы, смуглый лоб его покрылся каплями пота, он медленно съехал по стене и сел на ступени.

- Вы не поняли меня. Я не хочу ничьей крови... поднимайтесь же... обопритесь на мою руку, и главное, тише...

....  .... ...
   Всё время перевязки раненый, нервно облизывая сухие губы следил за Мари Жюссак полуприкрытыми от боли темными глазами, будто изучал её, пытаясь понять кто она и зачем спасла его.

   События истекшего дня... закрытие Якобинского клуба запомнится ему на всю жизнь, сначала шум, крик и возмущение на трибуне, затем растерянность и шок, ощущение начала конца. 

    На выходе их встречали  озлобленными хамскими выкриками и улюлюканьем обнаглевшие агрессивные парни из "золотой молодежи", мюскадены...

   Те самые молодцы, что подкараулили его вечером в узком темном переулке Сен-Жак... Бурные события ожили перед внутренним взглядом.

   Двое выворачивали за спину руки, третий медленно приближался с ножом, зловеще сверкавшим в свете фонаря, как звериный клык. 

   Бешенство и жажда жизни удесятеряют силы, неимоверным усилием ему удалось сбросить с себя нападавших, третьего, ловко извернувшись он ударил сапогом в лицо.

   Мюскаден с проклятием рухнул на колени... Удара сбоку он предотвратить не сумел...

   Скромно одетая, сдержанная в манерах, в строгом черном платье, молодая женщина все ж никак не походила на обитательницу бедного квартала, служанку или цветочницу. Фамилия "Жюссак" так и предполагала благоразумно убранную частицу "де"...

   Так кто же вы, "гражданка Жюссак"?...