Глава 16. Война в барханах

 

       Мелкой рысью   эскадрон  во главе с Поспеловым и Ярцевым двигался по старой караванной тропе, уходящей  от железнодорожной станции Бахарден  в  бесконечность  Каракумов. В жарком мареве  дрожал воздух, под копытами скрипел песок.
       Ночью на кордон близ станции  из песков прискакал  осведомитель туркмен, сообщивший,   у колодца  Джума в тридцати верстах, идет  бой между отрядом басмачей  и группой красных аскеров*.
       Личный состав подняли по тревоге,  из Гермаба  вышел   эскадрон.
       Уже год    батальон  Поспелова  совершал конные рейды вдоль всей   Персидской границы от  Серахса до прикаспийского  Гасан-Кули, непрерывно участвуя в боях и стычках. Сразу же после установления советской власти, в  Туркестане   возникло  басмаческое движение, активно подпитываемое англичанами  с территории Афганистана.
       Спустя час изнуряющей  езды, вдали послышались   звуки боя. Привстав на стременах, Поспелов  обернулся назад,    взмахнул рукой, «стой» и вместе с  комэском спрыгнув с коней, полезли на гребень  бархана.
       Там оба вскинули бинокли, открылась  следующая картина.
       Примерно в версте справа  рыжел солончак, за невысокими дюнами у которого лежала цепь  под сотню человек в халатах, ведя беспорядочную стрельбу. Рядом, в  поросшей саксаулом низине были сбатованы* столько же лошадей под седлами. 
       В паре сотнях метров  впереди цепи виднелись остатки старого мазара. Как только цепь поднималась  в атаку, оттуда бил  пулемет,  и она откатывалась назад, на песке   валялась дюжина убитых.
       Понаблюдав с минуту,  быстро спустились вниз и приняли решение. Евсеева (он теперь командовал разведкой) отправили в обход с приказом захватить лошадей, а остальные, подъехав ближе,  спешились и, оставив  своих   коноводам,  поползли к дюнам.
       Вскоре стали видны затылки в  тюбетейках и бараньих шапках, рассредоточившись, залегли, тихо взведя затворы.
       -  Огонь! - скомандовал  Поспелов и нажал курок маузера. В ту же минуту дружно грянул залп, среди басмачей началась паника. Одни побежали назад и тут же попали под второй, большинство с воплями ринулись к лошадям в низине.
       А оттуда навстречу вымахнул разведвзвод с шашками наголо. Через короткое время   все было кончено: тут и там валялись тела убитых, стонали раненые,  а оставшиеся в живых воины  ислама, понуро стояли  с поднятыми руками.
       - Фирсан Иванович, займись ими, - сунул  в кобуру револьвер Ярцев, и они с  Поспеловым  направились в сторону мазара.
       Перед ним были сложены мешки с песком,  в центре  остывал «максим», навстречу поднялись  семеро бойцов в  выцветшем красноармейском обмундировании.
       - Кто такие? - спросил Поспелов, когда остановились напротив.
       - Охраняем кяриз*, -  доложил старший, по виду узбек, с револьвером в потертой кобуре. 
       - Вон оно что? Ясно. На последнем инструктаже в Ашхабаде Михаилу сообщили,    все колодцы в пустыне берутся под охрану.  В целях предотвращения отравлений  и затруднения действий противника.
       - А как насчет воды? - облизал сухие губы Ярцев.
       - Имеется.
       Вскоре  эскадрон  поил коней,  доставая  брезентовыми ведрами  холодную, чуть солоноватую воду из глубокого колодца, а Поспелов  с Ярцевым, устроившись  в тени развалин,   допрашивали пленного курбаши.
       Он был в полосатом шелковом халате, мягких сапожках и с бритой головой.  Сначала  плевался и шипел  « ман не миданам»*, но когда  получил   в зубы, стал отвечать на вопросы.
       Звали курбаши  Мурад - гельды,  он уходил с остатками разбитого отряда в пески, желая там отсидеться. В эти места они пришли месяц назад из Персии для войны с неверными.
       - Где перешли границу?
       - В районе Фирюзы.
       Достав из  полевой сумки карту, командир сделал отметку. -  А где думали отсидеться?  Курбаши  забегал глазами.
       - Говори, сучий потрох! - сжал кулак Ярцев.
       - В конном переходе отсюда есть небольшой оазис (втянул  голову  в плечи).
       - Охрана имеется?
       - Пять  джигитов.
       - Зачем атаковали  колодец?
       - Лошади стали падать,  два дня без воды. 
       Приказав увести пленного,   решили навестить это место, чтобы  осмотреть и нанести   на карту. Одев фуражки, вышли  на солнце.
       - Как с потерями?  - подозвал  командир   Рясного и  старшего  поста охраны Садыкова.
       - Потерь нет, два  бойца легко ранены, - ответил помкомэска.
       - У меня трое убитых, лежат в мазаре - кивнул на вход красноармеец.
       Своих похоронили  у сухой арчи рядом с развалинами, мертвых басмачей пленные закопали на солончаке. До  вечера был объявлен отдых, а   когда в небе пушисто замерцали звезды, оставив раненых и пленных под охраной отделения, углубились   в пустыню. 
       Конные рейды  в черные пески*,  батальон   совершал, как   правило, ночами. Днем там стояла  сорокоградусная  жара, убивающая все живое,  зато в темное время суток температура воздуха опускалась до  семнадцати. 
       Головным,  с арканом на шее, ехал курбаши,  следом по трое в ряд, эскадрон. Холодало, всхрапывали кони, где-то тоскливо выл шакал.
       На рассвете  вдали возникла  точка.
       - Оазис? - подъехав к Мурад -гельды,- указал Поспелов  туда камчой.
       - Бали,-  кивнул тот бритой  головой.
       Подъехали  меж череды барханов ближе, точка превратилась в зеленое пятно.
       - Евсеев! 
       - Я!  - закрутился рядом на коне  взводный.
       - Бери своих  и снимите охрану. Потом дашь сигнал.   
       Легкой иноходью разведка ушла вперед, эскадрон  спешился. Минут через двадцать  впереди  хлопнули два выстрела, - раздалась команда  «наконь, рысью вперед!» дробно застучали копыта.
       У первой, с пыльными листьями акации, на  осоке  раскинулись два зарезанных джигита, двинулись меж  деревьями и кустарниками  по тропе вглубь оазиса. Впереди послышались голоса, выехали на  поляну с источником и несколькими  походными  шатрами. У одного лежали еще три связанных  аскера, что-то бормоча и  мутно пялясь в небо.
       - Накурились  анаши, - подошел от ключа Евсеев, завинчивая фляжку. - В палатках  награбленное  шматье, ребята осматривают территорию.
       Последовала команда спешиться, вскоре вернулись разведчики, доложив, оазис пуст, за исключением  трех лошадей в загоне
       -  Отдыхаем до вечера, - сказал  Ярцеву  Поспелов.
       Пока бойцы  расседлывали и     поили лошадей,  они объехали  этот зеленый рай,    длиной в версту, в поперечнике вдвое меньше, с молодыми, до пяти метров  в высоту  эльмами,  тополями и  орешником.
       То, что оазиса  на карте   не было, Михаила не удивляло. Он знал,   Каракумы   таят в себе много тайн, поныне неведомых человеку. В них есть древние затерянные города, подземные реки  и такие вот  места, возникшие словно  ниоткуда.
       Когда вернулись,  на поляне стоял шум,  подошел Рясной и вывалил  на  траву мешок. В нем было   красноармейское обмундирование с пятнами крови    и две пары сапог.
       - А там, - кивнул  на  дальний кустарник, -  свежая могила.
       - Давай сюда курбаши, -  сжал губы командир. Привели Мурад - бельды.
       - Это что такое?
       - Не знаю  (отвернул голову).
       - Давайте остальных.
       Притащили оклемавшихся джигитов, задал тот же вопрос.
Самый молодой, тут же упал на колени и закричал, тыча пальцем в главаря,- это все курбаши!  Мы тут не при чем!
       - А это где взял?  - распахнув халат, схватил его  Ярцев за ворот гимнастерки.
       -  Расстрелять, -  налился краской   Поспелов.
       Упиравшихся  бандитов  потащили в кустарник, оттуда сухо ударил залп.
       Возвращались снова в мерцании звезд,  к утру были  у колодца. Командир отделения Ткач с Садыковым доложили, на посту все в порядке, расположились на отдых.
       На закате дня  эскадрон   вышел к железнодорожной станции, где сдав пленных   коменданту, Поспелов  отправил телеграмму в штаб фронта о полном уничтожении очередного басмаческого отряда.
       К весне следующего года  приказом  командующего,  его  назначили командиром 1-го пограничного  полка,  батальон   передислоцировали в Ашхабад где пополнили еще тремя эскадронами и пулеметной командой. Задача осталась прежней  - охрана Персидской границы  и борьба с басмачеством.
       Личный состав   разместили в бывших казармах  бригады пограничной стражи, семья Поспелова  получила неподалеку квартиру, подросшие дочки были определены в школу, а Соня  вновь занялась учительством.
       Комиссаром  полка был назначен  откомандированный с фронта Шульга, а Вольский вернулся в Новороссийск на партийную работу. Теперь у Поспелова  помимо прочего, имелся штаб, но сего начальником  - Мирским, отношения  не сложились.
       Тот ставил во главу угла  штабную работу, пытался навязывать командиру свои решения, хотя боевого опыта не имел. А еще короткое время служил в Петрограде у Троцкого, что всячески  подчеркивал.
       При   разработке одной из  текущих операций  их мнения в очередной раз не совпали, и   командир  послал начальника туда, куда Макар телят не гонял. Тот покинул кабинет и накатал на него жалобу в ЧК, обвинив в политической  неблагонадежности. Особо  упирал на то, что  Поспелов из дворян, в прошлом царский офицер и скрытый враг советской власти.
       Комполка вызвали туда, допросили  и отнесли  протокол начальнику. А когда тот его внимательно читал, в кабинет вошел  приехавший  Шульга, потребовав разъяснений.
       Главный чекист  протянул бумагу,-  он  почти все признал. Читайте.
       - Ну и что, что дворянин и бывший офицер? - пробежал ее глазами комиссар, а что враг, это доказать надо.
       - Докажем, Виктор Петрович, не сомневайтесь, - взял обратно. 
       - Ну, так слушай меня внимательно, Щербаков (заиграл желваками). Ленин с Дзержинским тоже из дворян, а Каменев с Тухачевским и Бонч-Бруевич*, бывшие   офицеры. Кстати, когда здесь еще и не пахло советской властью, Поспелов уже дрался  с меньшевиками и защищал границу от  банд. Теперь тебе все ясно?
       - Ясно, -  отвел Щербаков  в сторону глаза.
       - И последнее, - вздумаешь продолжать, дойду до председателя ВЧК, - ты меня знаешь. А вот с Мирским разберись,  кем  служил у Троцкого и за какие  заслуги турнули из Питера. 
       Назад  возвращались молча,   в кабинете Шульга сказал Поспелову. - Не бери в голову, Михаил Дмитриевич, - всякое бывает.
       Спустя месяц  Мирского  сняли с должности,  а на его место назначили Корха. Между тем война   в Туркестане продолжалась. 
       Осенью 1921 года, имея   информацию о составе, численности и дислокации частей Красной армии на этой территории,  османский  военачальник  Энвер - паша  решил  противодействовать большевикам и поднять панисламское движение за освобождение Средней Азии.  А  для этого взял на себя миссию объединения отрядов басмачей в борьбе с советской властью  и,  захватив власть в Бухаре,   возглавил эти силы. 
       Как следствие, националистические банды  активизировали свою деятельность в регионе, вступая в боестолкновения  с   частями Красной армии, разрушая железные дороги, грабя  селения с кишлаками  и расправляясь с советским активом.
       На территории  Туркмении    сподвижником   паши  являлся  Джудаит- хан.  В прошлом   грабитель караванов    и  правитель Хивы, он был ярым врагом советской власти.   
       Отряды хана  насчитывали до  пятнадцати тысяч сабель,    в   командном  составе имелось немало офицеров  разбитой армии Колчака. Тактика басмачей была проста. Нападали они, как правило,  из пустыни или предгорий Копет-Дага,  а потом  бесследно исчезали. 
       Это предполагало наличие у врага тайных укрытий, в связи с чем  полк  Поспелов получил особое задание -  их отыскание и уничтожение.
       Для  начала  он поручил   Корху   получить   из оперативного отдела штаба фронта сведения о  местах расположения  всех объектов на которые напали басмачи и боестолкновений с ними, а также маршруты отхода в Каракумы.  Все это нанесли на карту и сопоставили со второй, где имелись все известные в  пустыне колодцы.
       Наиболее часто пути отхода вели к двум,  Як-Кули и Гарайман. Два эскадрона немедленно выступили туда. Первый, спустя  трое суток, попал в пыльную бурю   и вернулся, а вот второй,  под командованием  Ярцева, задерживался.
       Когда на исходе недели решили предпринять с  комиссаром поиски, к колодцу вышел и он. За кавалеристами  плелись  два десятка пленных    и    шагали несколько вьючных верблюдов.
       - Товарищ комполка! - спрыгнул с коня запыленный  комэск. - Уничтожен отряд басмачей в количестве пятидесяти трех человек. Захвачены пленные и трофеи.
       -  Молодец, а мы уж собирались тебя искать,-  растрогался комполка, а Шульга  крепко пожал руку
       Эскадрон спешился,  прошли в стоявшую рядом  выбеленную солнцем   палатку.
       - Ну, рассказывай,-  показал на кошму Поспелов.
       Уселись, скрестив ноги,   комэск хлебнул воды из протянутой комиссаром  фляжки  и  выдохнул, - хорошо.    Значит  так  (утер   рукавом губы)     два дня шли нормально, а на третий   попали в  смерч, слава богу, задел  лишь крылом.   
       После  встали на стоянку, выслал  в пески разъезд, и на заре он  доставил  человека. Спина в клочья, уши отрезаны, но живой.  Оказался пастухом абдалом*, пас с братом в тех местах стадо.   Налетели басмачи -  отдавай баранов, отказались. Брата зарубили, а этого высекли  и лишили ушей, гады.
       Спрашиваю, знаешь, куда ушли? «Биламан», кивает. Тогда  веди.
       Шли еще сутки, привел к древнем городищу, на подходе залегли в барханах. Направил туда двух разведчиков, поползли. Возвращаются, докладают, там банда под сотню человек, пьют бузу* и жарят кебабы.
       Разработали с  помощником план. Десятку бойцов    пробраться на стены, они оплывшие и закидать  двор гранатами. Эскадрону    по сигналу в конную атаку.
       Так и сделали. Как только ударил первый взрыв, мы на коней и «марш- марш»  в ворота. Кто  схватился за оружие, посекли, остальные подняли руки.
       - Потери есть? - спросил Шульга
       - Взводный Алиханов и пять бойцов. Мы их там и похоронили.
       - И что, в том городище есть вода? - пожевал ус Поспелов.
       - Ну да, в песке пробит колодец.
       - А на моей карте ничего этого нет,- расстегнул полевую сумку. - Показывай  (развернул).
       -  Вот здесь, - наклонившись, ткнул в нее корявым пальцем  Ярцев. Комполка послюнявил химический карандаш  и сделал отметку.
       - Ну что, поглядим пленных, комиссар? -  свернул карту.
       - Поглядим.
       Вышли из духоты в жару. Бойцы поили  из колоды  лошадей у колодца,  пленные с мокрыми лицами, сидели под охраной в стороне. Подошли  к ним.
       - А ну-ка ты, иди сюда -  махнул рукой Шульга.
       Тот нехотя  поднялся, пробрался меж своих, встал напротив
       - Колчаковец? - кивнул  на потрепанный  мундир  с нарукавным шевроном.
       - В прошлом да,  - взглянул исподлобья.
       - Звание и кем состоял в банде?
       -  Ротмистр Ларин, был военным консультантом у курбаши.
       -  Его фамилия? - задал вопрос Поспелов.
       -   Юлдаш - бек.
       -  Сбежал   с двумя нукерами, гад, - сплюнул на песок Ярцев. - Не смогли догнать, лошади устали.
       -  Вы меня расстреляете? -  дернул кадыком пленный. 
       -  Это как решит военный трибунал.
       -  А если сообщу важную информацию?
       -  Смотря какую.
       И ротмистр рассказал, что в ближайшее время готовится нападение  на железнодорожную станцию в  Моллакаре*,  где сосредоточены запасы зерна и хлеба.
       -  Откуда вам это известно? - насторожились командиры.
       -  На днях приезжал  связной  от Джудаид-хана, оговаривали  все вопросы.
       После возвращения в Ашхабад  ротмистра  допросили  еще раз, теперь уже в штабе армии, где он  все подтвердил,   Поспелову  приказали выдвинуться в Моллакар.
       Расположив полк  неподалеку  у соленого озера, на  станции устроили засаду, и выслав в окрестности  разъезды, стали ждать. Спустя неделю, на рассвете, от Евсеева прискакал разведчик с донесением  - из Каракумов идет отряд.
На станцию дали сигнал, выдвинулись на исходные позиции.
       Как только басмачи с гиканьем    ворвались  на станцию и там  заработали пулеметы,  комполка  взмахнул  шашкой   «в атаку, марш - марш!»  Охватив станцию кольцом, понеслись по улицам (пулеметы смолкли)  в свете нарождавшегося утра началась   сеча. Звенели клинки, вертелись и грызлись кони, скалились зубами лица.
       Несшийся справа от  комполка Евсеев, вертя над головой  шашкой,    играючи срубил  двоих в бараньих шапках, навстречу  грянул выстрел - повалился на шею  лошади. Впереди открылся  на белом  карабахе* всадник, жеребцы  ударили  грудью в грудь, с клинков полетели искры.
       - А, шайтан! - заблестел узкими глазами  - Тебе  кирдык.
       Михаил молча отбил два удара,  а третьим,  снес голову в  зеленой чалме. Покатилась на песок.
       - Курбаши убили! - завопил рядом кто-то из  басмачей, началось повальное бегство.
       С восходом солнца все закончилось: на станции и по пути в пустыню валялись тела  налетчиков, меж которых бродили кони.  Убитых с ранеными насчитали  три сотни,   еще одна  попыталась уйти  в Каракумы,  но была расстреляна   с барханов пулеметным заслоном.
       Имелись потери  и в полку. Семнадцать бойцов погибли, сорок два получили ранения, в том числе Евсеев,  которому пуля курбаши попала в бок.
       - Ништо, не впервой, выдюжу, - скрипел он зубами, на телеге, когда полк возвращался в Ашхабад.
       За месяц  эскадроны  уничтожили в песках еще несколько    бандитских  групп, а потом один из разъездов  у  покинутого  пастушьего  кишлака попал в засаду. Когда  спустя  несколько  часов туда прибыло подкрепление, бойцы увидели страшную картину.
       На песке лежали голые  истерзанные тела,  рядом  на кольях головы, у  троих на груди были вырезаны звезды. Похоронили всех на месте, под  засохшей   турангою, дали в белесое небо залп и исчезли в дрожащем  мареве пустыни.
       Одним таким днем Поспелов  вместе с  Корхом и Шульгою, разрабатывали в его кабинете  план очередного рейда. Зазвонил телефон.
       - Да,-  снял трубку комполка.
       - Товарищ Поспелов, здесь на КПП  какой-то  старик, зовут  Хашим. Требует, чтобы пропустили к вам, - доложил дежурный.
       -  Немедленно пропустить, - опустил трубку на рычаг. - Хашим приехал, - ответил на вопрошающий взгляд Корха.
       -  Кто такой? - спросил Шульга.
       -  Служил у нас в Гермабе, следопыт от бога, давно не виделись.
       Через несколько минут, вместе с сопровождавшим   в кабинет вошел старый охотник. Был  он в тюбетейке, летнем выцветшем халате, на плече хурджин   и винтовка.
       - Свободен,-  кивнул бойцу комполка и пройдя навстречу,  обнял гостя, - салам, отец.  Рад тебя видеть.
       - Алейкум ас салам, -  с достоинством ответил  тот.
       - Проходи, рассказывай, как живешь, - усадил на один из стульев. Корх, приподнявшись, уважительно пожал Хашиму руку, то же сделал и Шульга.
       - Слава Аллаху, - огладил бороду старик. - Брожу по горам, охочусь. Ты помнишь, я  как-то рассказывал  про гору Коу, - взглянул на Поспелова выцветшими глазами.
       - Это где пещера? Как же помню.
       - Ну, так вот, там непорядок.
       И гость рассказал, что несколько дней назад  заночевал в тех местах, а утром увидел идущий по горной тропе караван. Проследил, он  шел к  пещере. Когда разгрузился     и внутрь  перетащили грузы,  повернул обратно.
       -  Я подождал пока  караван уйдет за перевал, а потом спустился туда,   в пещере ящики с оружием  и патроны,- закончил старик. - Непорядок.
       -  А откуда пришел караван?  - подался вперед Шульга.
       -  Со стороны Персии.
       Командиры переглянулись.
       - Нужно чтобы ты нас туда  провел, Хашим. 
       - Зачем и пришел, - достал из халата табакерку и отправил в рот щепотку насвая*. 
       Спустя час,   в сопровождении взвода разведки, они  направились на север.
       К вечеру   в красках заката  показались  сахарные головы  Копетдага, остановились  у подошвы.
       Там   разбили бивак, а  поутру  с Хашимом впереди, начали подъем в горы. Двигались  только ему известной тропой, из-под лошадиных копыт  иногда срывались,   уносясь вниз,  камни.  Вскоре  она закончилась, впереди  открылась,  поросшая можжевельником   низина,  куда  с ближайшего склона  низвергался  поток.
       - Тау,- показал  на склон старик, - дальше пешком.
       Спешились,     оставив с лошадьми двух бойцов, двинулись за ним.
       Поднявшись на сотню метров, чуть обошли склон  и оказались на скальной площадке с широкой трещиной  в скале. Это был вход в пещеру. 
       Разведчики остались снаружи, а Хашим с  командирами зажгли прихваченные факелы и шагнули в темноту.
       Их трещавшее пламя высветило неровный  свод  и уходящий вглубь широкий коридор, с вкраплениями  слюды и кварца, над головами к выходу   тенями проплыли две летучих мыши. Двинулись вперед и вниз, за бесшумно шагавшим охотником.
       - Вот, - остановился он через два десятка  метров и высоко поднял факел.
       Он высветил  громадное, исчезавшее в темноте пространство  и гладь подземного озера.
       - Давайте за мной, -  оглянулся назад  старик  поворачивая направо.  Там оказался просторный грот, на   базальтовом полу в два ряда стояли ящики.  Открыли один,  внутри блестели смазкой винтовки.
       - Английские - взяв одну в руки, чмокнул затвором  Корх.
       - Патроны к ним, - осветил дальний угол Шульга, где высилась гора жестяных  коробок.  В другом  обнаружили  еще три ящика, с гранатами и взрывчаткой. 
       - М-да, здесь   на пару рот  хватит -  оценил    Поспелов.
       Тем же путем вернулись назад, выйдя наружу, загасили факелы.
       - Ну  как, есть? -  подошел к ним Евсеев, недавно   выписавшийся из госпиталя.
       - Все в наличии, -  размял  в пальцах папиросу комиссар. - Помогает басмачам Антанта.
       Встал вопрос,  как  захватить тех,   кто наведается  за оружием.  Корх предложил вызвать  эскадрон,   организовав засаду.   
       - И будет она тут сидеть,  пока рак на горе свиснет, -  возразил   комполка. - Нужно что-то другое.
       -  Есть  предложение, -  чиркнул спичкой Шульга и глубоко затянулся. -  Груз из  пещеры забрать, а ее заминировать. Дешево и сердито.
       -  Хорошая мысль, - одобрил  Поспелов. - Вопрос в том, где взять  сапера.
       -  Обижаешь, командир, я ж  в прошлом минер, да еще флотский.
       -  Сумеешь?
       -  Нет вопросов.
       Это все решило, приступили к делу. Одного бойца отправили  в полк  за  повозками,  остальные стали  таскать наружу  ящики,  складируя на площадке. Последний,  с    взрывчаткой,  поместили  в одну из неглубоких  впадин  коридора, после чего все вышли наружу.
       - А теперь  займемся главным,-  покопавшись  в полевой сумке, достал  оттуда Шульга небольшой моток дратвы. - Нужен помощник (огляделся по сторонам).
       - Я пойду, - тут же вызвался  Евсеев. -  Люблю всяческие хитрости.      
       - Тогда бери факел, зажигай и топай за мной.
       Разведчик исполнил, оба скрылись в  темном зеве. Когда подошли к ящику,      комиссар ткнул пальцем  в скальную щель сбоку, - втыкай  свой фонарь.   
       Сам же, вынув из кармана «лимонку», привязал  дратву  к кольцу и  разогнув на чеке усики.
       - А теперь чуток подними ящик (присел рядом на карачки). 
       Евсеев приподнял, он осторожно сунул под низ гранату  «опускай»  и   раскатал моток  до противоположной стенки. Там,    в натяг обмотав  вокруг гранитного обломка,  прочно закрепил на высоте двух вершков.
       - Хитро сработано,- оценил  Евсеев. -  Обязательно зацепят.
       - А ты как думал?  Учись, пока я живой.   
       Присыпав ящик  щебенкой с мелкими камнями, забрали  догоравший факел,   и вышли наружу.
       - Заминировали? - спросил    Корх.
       - Морской порядок, -  стряхнул фуражкой  пыль с колен  Шульга.
       Потом кряхтя и   матерясь,  спустили весь груз к лошадям  в низину, где переночевали у костра.
       На восходе солнца  конники  с   обозом    пылили  к югу, а на соседнем с   Коу склоне был выставлен секрет. Через неделю он вернулся в расположение  полка, старший доложил - ловушка сработала.
       В конце года за успехи в борьбе с басмачеством полку вручили  именное  красное  знамя,  а  Поспелова наградили грамотой  Реввоенсовета фронта. 
       С  созданием  же  в 1922-м   Туркестанского пограничного округа войск ГПУ, он был назначен начальником 1-го района  тридцать пятой пограничной бригады. Служба продолжалась...