ПРЕДИСЛОВИЕ
Книга Екклесиаста – одна из наименее понятых и наиболее недооцененных христианами книг Библии. Я не нашёл ни одного достойного толкования этой книги. Из неё часто приводятся цитаты, приводятся толкования отдельных мест, но полного и цельного достойного комментария к этой книге не найти. Множество поистине глубочайших мыслей по этой книге можно найти у отцов Церкви. У них можно найти комментарии на каждый стих книги. Однако, во-первых, современный обедневший умом и обленившийся человек едва ли осилит их ценнейшие пространные рассуждения, и тем более, вряд ли сможет охватить их до такой степени, чтобы в его разуме вырисовалась цельная концепция Соломона, вложенная им в эту книгу; а во-вторых, на мой взгляд, рассматривание этой книги по стихам вредит её цельному восприятию более, чем восприятию любой другой книги Священного Писания. Она не дробится. Отдельные стихи и мысли, без сомнения, можно воспринимать и обособленно, и мы остановимся на них. Но если рассматривать каждый стих отдельно (даже учитывая взаимосвязь предшествующих и последующих стихов со стихом рассматриваемым), цельная общая мысль книги ускользнёт от нас. А именно цельную мысль и следует воспринять в первую очередь, и все частные смыслы рассматривать уже в её общем контексте. Подобного толкования я не нашёл, потому и решился написать эти краткие заметки. Конечно, я не берусь исчерпать эту мудрейшую книгу, однако намерен показать, что она представляет собой не просто сборник разрозненных изречений, но цельную философскую концепцию.
Непонимание цельной мысли автора очень часто приводило и приводит к ересям, а уже сформировавшимся еретикам помогает утверждаться в собственных ложных мнениях. Книга Екклесиаста – твёрдая пища, осилить которую может лишь по-настоящему зрелый ум. Апостол Пётр однажды выразился о посланиях апостола Павла, сказав, что в них «есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутверждённые, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания» (2 Петра 3:16). Эти слова вполне применимы и ко Книге Екклесиаста.
В общем контексте рассматриваемого нами вопроса следует сказать и о бытующем в христианстве (главным образом, в протестантизме) ложном противопоставлении евангельского учения и философии. От проповедников часто можно слышать о том, что они якобы несовместимы. Это мнение опровергается уже одним наличием в Библии книг мудрости, в которых вдохновлённый Духом Святым автор снова и снова призывает нас: «Приобретай мудрость, приобретай разум: не забывай этого и не уклоняйся от слов уст моих. Не оставляй её, и она будет охранять тебя; люби её, и она будет оберегать тебя. Главное – мудрость: приобретай мудрость, и всем имением твоим приобретай разум. Высоко цени её…» (Притчи 4: 5 – 8). Противники философии часто приводят изречение апостола Павла: «И когда я приходил к вам, братия, приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости, ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого, и был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете. И слово моё и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении Духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией» (1 Коринфянам 2: 1 – 5). Но как же неверно понимаются эти слова! Апостол говорит о разделении души и духа, о духовности (а не душевности!) истинной веры, о первичности духовного ощущения Бога и духовной реальности перед чисто рассудочным знанием. Чисто рациональная вера не выстоит в день испытания. Она подобна растению без корня. Тот, кто знает о Боге, но не имеет личного познания Самого Бога, не является истинным верующим, рождённым свыше. Именно об этом и говорит апостол. Но ведь знающий Бога не может не знать также и о Боге! Апостол, проповедуя разделение души и духа, отнюдь не проповедует уничтожение души, но её полное подчинение господству духа, имеющего живую связь со Христом. Таким образом, духовное познание отнюдь не отменяет познания интеллектуального, но одухотворяет его. Сатана часто обманывает искренних преданных Богу верующих, уклоняя их к ложному аскетизму, относящемуся как к телу, так и к душе. Об этом превосходно говорит Т. Остин-Спаркс. Истинный аскетизм состоит не в истреблении собственной природы, а в её обновлении и подведении под господство духа. Об этом также много говорят Дж. Пенн-Льюис и Э. Робертс в своей книге «Война со святыми». Современное христианство совершенно забыло о повелении Спасителя нести крест. Однако те немногие христиане, которые стремятся к сораспятию со Христом, подвержены опасности обольщения сатаны, внушающего ложное понимание самоотречения и умерщвления плоти – как подавление всякой активности души и тела. Всё это необходимо глубоко осмыслить каждому христианину, чтобы не уклоняться ни направо, ни налево.
Есть ещё одна причина, по которой апостол утверждает проповедь Евангелия не на учёности и красноречии, а на силе Духа Святого. Проповедь, разумеется, имеет две стороны: проповедник и его слушатели. Так вот, среди слушателей кто способен внять сложным чётко выстроенным логическим аргументам? Ведь нуждающимся в проповеди Евангелия чаще всего недостаёт не только самого знания истины, самой информации, но и здравого мышления. Так что пользы выстраивать безупречные логические цепочки, если наши слушатели не умеют мыслить логически? и есть ли смысл нагромождать кучи неопровержимых доводов, если они останутся непонятыми? Есть и ещё один смысл в акценте апостола не на внешней мудрости и красноречии. Первичным должен быть смысл проповеди, а не её форма, являющаяся лишь средством донесения смысла. Однако этот закон вовсе не предполагает, будто само красноречие является злом. Злом оно становится только тогда, когда из служанки становится госпожой. По слову Соломона это явление относится к тому, чего не может сносить земля и от чего она трясётся (см. Притчи 30: 21 – 23). Истинное красноречие незаметно само по себе. Оно обращает внимание не на себя, а на смысл сказанного.
Но главный мой аргумент в пользу истинной философии находится в стихах уже цитированной главы 1-го Послания Коринфянам, непосредственно следующих за теми, в которых Павел якобы выступает против мудрости: «Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы» (2: 6 – 8). Ум уверовавшего должен обновиться и исправиться, став способным воспринимать глубокие истины и изречения мудрости. Потому первичная евангелизационная проповедь, конечно, только начало. А затем принявшему Христа необходимы более глубокие наставления. Так, в этом же послании апостол Павел говорит: «Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог» (3:6). То есть Павел основал общину, а Аполлос преподавал им обильные наставления в христианском учении. А Аполлоса евангелист Лука характеризует как мужа красноречивого (см. Деяния Апостолов 18:24). Слова апостола Петра: «Жёны, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жён своих без слова приобретаемы были, когда увидят ваше чистое, богобоязненное житие» (1 Петра 3: 1 – 2) необходимо дополнять словами Лемуила о добродетельной жене: «Уста свои открывает с мудростью, и кроткое наставление на языке её» (Притчи 31:26). Приобретённый без слова в дальнейшем нуждается в наставлении словом, став способным и желающим воспринимать его. В приведённых стихах (1 Кор. 2 гл.) апостол Павел раскрывает, что он противник не философии как таковой, а философии мирской, языческой. Да и как может быть иначе, если Самого нашего Господа Иисуса Христа этот же апостол называет Премудростью Божией (о чём говорит и Соломон в 8 – 9 гл. своих Притчей)?! А «философия» означает не что иное, как любовь к мудрости. Так что в истинном смысле слова, философия одна, и она содержится только в христианском учении, так как истина только в Иисусе Христе, Который, по Его же словам, и есть Сама Истина. Всё остальное только называется философией. Истинная философия – не во множестве витиеватых оборотов и сложных терминов, понятных только немногим посвящённым. Это, прежде всего, здравое логическое мышление, опирающееся на истинные однозначные определения слов, терминов и категорий. (Русское слово, аналогичное греческому слову «философия» – любомудрие, часто употреблявшееся в церковнославянском языке, но позабытое теперь). Всё это ведёт ко грамотной стройной речи. А это не только совместимо с проповедью, но является необходимым её условием, так же как азбука необходима читающему. Но, к величайшему сожалению, мы всё больше забываем эту азбуку.
Будем также помнить слова Господа Иисуса: «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Матфей 10:16). Апостол Павел, говоря о простоте во Христе, также вторит Господу, поясняя: «Желаю, чтобы вы были мудры на добро и просты на зло» (Римлянам 16:19), а также: «Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1 Коринфянам 14:20). Значит, требуемая от христианина простота не имеет ничего общего с той, которая хуже воровства.
Есть, конечно, и другая крайность – гностицизм. И против него, не в последнюю очередь направлено апостольское противопоставление человеческой мудрости и силы Божией. В христианстве он выражается в двух направлениях. Первое – это сухой рационализм, берущий начало ещё в средневековой схоластике, а сейчас процветающий в так называемых духовных семинариях (которые следовало бы назвать не духовными, а рациональными). Даже если не рассматривать истинность преподаваемого в них материала, они несут явное зло своей безжизненной косной формой. Выпускники этих заведений выходят оттуда с готовыми ответами (в сущности, слишком поверхностными) на все основоположные вопросы, и в их душе не остаётся даже места для дальнейшего исследования, поиска и рассуждений. Это мёртвое знание, которое не может быть прикладным. Сын Божий говорит: «Я, Премудрость, обитаю с разумом и ищу рассудительного знания» (Притчи 8:12). Рассудительное знание всегда живо и подвижно. Оно не стоит на месте в развитии и ищет применения во всех сферах жизни. Семинаристское же знание носит характер прямо противоположный. И второе направление гностицизма – оккультно-каббалистическое, уводящее в сатанинские дебри и также сковывающее своим цинизмом, не знающим благоговения и страха Божиего.
Прежде чем перейти к непосредственному рассмотрению книги Екклесиаста, скажу ещё пару слов против тех, кто противопоставляет человеческую и Божию мудрость. Само это противопоставление находит основание в Священном Писании, однако весьма часто понимается превратно. Я неоднократно слышал такое противопоставление, при котором мирская мудрость выглядит более выигрышно по сравнению с предполагаемой мудростью Божией. Из слов апостола Павла, осуждающих построение проповеди на человеческой мудрости, они заключают, что норма христианина – невежество и косноязычность. Если прямо так и не говорится, то подразумевается. Конечно, подобный подход безславит имя Христово, имя Премудрости Божией. Я однажды слышал, как один проповедник сказал, что Иисус, придя в мир, переменил его ценности на диаметрально противоположные, сделав высокое низким, а низкое высоким. Конечно, в этих словах есть доля правды, однако если не сделать к ним определённых пояснений, они обращаются едва ли не в хулу на Бога. Сын Божий не просто перевернул всё с ног на голову. Разве это начало истории мира? Следует говорить, что он вернул человечеству истинную шкалу ценностей, которую люди утратили. Это замечание существенно, так как ставит всё на свои места. Также когда апостол говорит: «Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым» (1 Коринфянам 3:18), он, конечно же, не призывает к подлинному безумию, но говорит об отношении мира к Евангелию. Он тут же спешит пояснить: «Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их. И ещё: Господь знает умствования мудрецов, что они суетны» (там же, ст. 19 – 20). В глазах слепотствующего мира, находящегося во власти князя, господствующего в воздухе, Евангелие – безумие, самоотречение – безрассудство. Но по истине, это высшая мудрость. Казалось бы, я говорю настолько элементарные вещи, что их можно было бы и не говорить, потому что они должны быть понятны всякому христианину. Однако же это далеко не так, и эти замечания многих могут направить в нужное русло, настроить мышление на правильный, здравый лад. Как будет хвалиться Богом тот, кто считает Его мудрость ниже мудрости мира?! Слова апостола также означают, что верующий во Христа, даже слабый, немощный, малоумный и косноязычный, фактически мудрее красноречивого языческого философа, так как он имеет жизнь вечную, а тот, со всей своей «философией» идёт в погибель. Но его слова «Немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков» (1 Коринфянам 1:25) отнюдь не означают, что мудрое Божие слабее человеков.
Итак, теперь можно приступить к непосредственному рассмотрению книги Екклесиаста.
Главная мысль книги, контекст Священного Писания и ересь, строящаяся на превратном понимании автора
Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме. Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – всё суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идёт ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своём, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь. Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чём говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после. Я, Екклесиаст, был царём над Израилем в Иерусалиме; и предал я сердце моё тому, чтобы исследовать и испытать мудростью всё, что делается под небом: это тяжёлое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нём. Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё – суета и томление духа! Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать. Говорил я с сердцем моим так: вот, я возвеличился и приобрёл мудрости больше всех, которые были прежде меня над Иерусалимом, и сердце моё видело много мудрости и знания. И предал я сердце моё тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь (1 глава).
Книгу Екклесиаста очень любят современные представители древней арианской ереси, называющие себя Свидетелями Иеговы. Они видят в ней подтверждение их учения о полном исчезновении души после смерти, особенно о безвозвратном исчезновении нечестивых (то есть об отсутствии воскресения осуждения и вечных адских мук грешников). Однако любую книгу Библии необходимо рассматривать в контексте всего Писания. Особенно же это касается книг Ветхого Завета, ключ к верному пониманию которого находится в Новом Завете. Впрочем, в данном случае нам достаточно даже просто внимательно прочесть Книгу Екклесиаста и основательно размыслить над ней, чтобы увидеть явную лживость подобного мнения. Во свете нашего рассмотрения мы увидим, что она не только не подтверждает мнение противников вечности человеческой души, но и заключает в себе одно из лучших доказательств загробной жизни и грядущего воскресения мёртвых – праведных и неправедных! Именно это и является основной мыслью книги: если нет продолжения этой кратковременной жизни, если нет загробной вечности, то всё безсмысленно. Соломон рассматривает видимую нами реальность именно с этой точки зрения – если нет продолжения. И мудрый, поразмыслив, скажет: «Суета сует. Всё суета». Эта мысль многократно повторяется по всей книге, начиная с самых первых стихов.
Интересно отметить выражение «под солнцем», характерное для Екклесиаста. Древние астрономические представления человечества в корне отличались от астрономии современного «просвещённого» века. И вскоре всем предстоит убедиться, что все навязанные нам представления о размерах вселенной, солнечной системе, гелиоцентризме – такой же миф, как и дарвинистическая теория происхождения человека. Я не буду останавливаться на этом, только замечу, что древняя геоцентрическая концепция вселенной неразрывно связана с верой в единый творческий замысел Божий и в уникальность человека в этом замысле. А принявший современный гелиоцентризм и представления о безграничных масштабах видимого космоса, может быть, сам того не сознавая, отходит от цельного библейского мировосприятия. Во свете всего сказанного, важно отметить, что в трудах первых отцов Церкви земля и вселенная – часто понятия взаимозаменяемые (и в Библии также), и что вся вселенная часто называется «подсолнечной». Наши отцы не верили в то, будто земля – лишь одна из многих подобных планет, на которых также якобы может быть жизнь. Если правы современные учёные, то выражение Екклесиаста «под солнцем» враз превращает его книгу из книги вселенского масштаба, книги об общих принципах всего мироздания – в книгу частную, затрагивающую лишь жизнь и законы малой частицы космоса. Но подобная вера – это не вера христианина, который должен признавать абсолютный и универсальный характер Священного Писания.
«Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки». Если человек не вечен, то не придём ли мы к мысли, что земля обладает куда большей важностью, чем мы? И не правы ли те, кто считает людей всего лишь животными, существующими только для поддержания общего баланса природы, или даже, как считают иные, для удобрения земли? Все эти идеи весьма выгодно продвигать тайным мироправителям (что они и делают), считающим большинство населения земли безликой биомассой. «Надо спасти планету любой ценой; спасти океан, спасти атмосферу, даже если для этого придётся пожертвовать львиной долей человеческого населения» – вот их циничная философия. Описание круговращения природных процессов, следующее за процитированными чуть выше словами, наводит на мысли, даже выходящие за рамки простого буквального понимания текста (но не выходящие за рамки духа и контекста). Если в нашем мировоззрении нарушена Богом установленная иерархия творения, согласно которой человек находится на вершине и поставлен управляющим над природой, служебной по отношению к нему, – то это неизбежно ведёт к обожествлению природы и преклонению перед ней. В соответствии с эволюционизмом, природу называют нашей матерью, что совершенно не соответствует истине о сотворении. Екклесиаст даёт понять, что атеистический эволюционизм, в сущности, довольно религиозен. Он идентичен языческому пантеистическому мировоззрению, провозглашающему вечность природы. Об этом мы и читаем у Екклесиаста – вечные круговращения природных процессов, подразумевающие несотворённость природы, её самосущность и самодвижение.
«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чём говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после». Если материальная вселенная с её пространством и временем вечна, то, по сути, не может быть никакого развития. Не может иметь места даже понятие истории, так как пантеистическая вера в вечность мира устраняет само понятие времени, без которого история немыслима. Кто назовёт историей вращение вала двигателя? Таким образом, пантеистическое мировоззрение превращает историю в геометрию. Пантеистическим является любое мировоззрение, отрицающее сотворение вселенной в конечном прошлом. Даже теория большого взрыва, якобы подразумевающая начало истории вселенной, говорит о том же, если, конечно, рассмотреть её основательно, узрев то, что таится у неё между строк. Так как ничто не возникает из ничего, то и это предполагаемое начало истории – большой взрыв – только одна из фаз безконечного созидательно-разрушительного цикла, символом чего является языческий сатанинский символ «уро-борос» (змей, кусающий свой хвост). Так что основательный логический анализ опровергает саму идею эволюции. Это вечная синусоида. По достижении пика развития неизбежно следует низвержение на самое дно. Вечное не может изменяться, а значит, и развиваться. А значит, с этой точки зрения нам остаётся лишь принять мир таким, каков он есть. Но рассмотрев его, всякий разумный придёт к выводу, что всё – суета. «Кривое не может сделаться прямым». Сколько ни внушай себе, что всё в природе вещей – добро и зло, жизнь и смерть, наше сознание никак не соглашается с этим, и видит кривизну этого мира. Но не видит никакого выхода. Из Божественных атрибутов творению приписываются безначальность, безпричинность и вечность. Но кто припишет миру Божескую благость, абсолютный смысл и разум, вечную жизнь, не знающую и тени смерти?
Только библейское мировоззрение даёт основание вере в историю и, следовательно, придаёт значимость каждому отдельному событию. История также немыслима без цели, без вектора. Всё это имеет смысл исключительно при условии признания единого замысла Творца. Вполне закономерно то, что современное человечество, почти полностью отвернувшееся от Библии, утратило знание и понимание собственной истории; и что самое существенное – утратило интерес к ней. Всё связано. Давно замечено, что индусы, для которых характерно пантеистическое мировосприятие, мало интересуются историей. С продвижением восточного мировоззрения на запад (движение «Нью-Эйдж» – «Новая Эра», «Новый Век») и Западный мир всё меньше интересуется историей, а если и интересуется, то утратил способность её векторно-концептуального восприятия, веру «в начала и концы», как выразился А. Блок. Потому-то и «нет памяти о прошлом», нет понимания настоящего и малейшего знания будущего.
Несмотря на то, что Соломон призывает использовать уже приобретённый опыт (об этом – в последующих главах), он вместе с тем говорит также и о том, что каждый должен размышлять и самостоятельно, а не только присваивать уже готовые выводы мудрецов прошлого. Каждому сыну человеческому Бог вменяет в обязанность размышлять, и не просто размышлять, но и приходить к определённым правильным выводам. Иметь основательное правильное мировоззрение – обязанность каждого человека. Истинные мудрецы говорят, что невежда не может быть благочестив. Конечно, не всем дано постичь истину в равной степени, однако познать истину в принципе способен и должен каждый. Тяжесть этого занятия осуждает всякое легкомыслие. Но чем заканчивает Соломон эту мысль? «И предал я сердце моё тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». Иной спросит: «Так зачем же мне размышлять, если я в итоге приду к тому, что всё – суета?! И зачем мне умножать скорбь?» Но чужие выводы, даже принадлежащие мудрейшему человеку, не имеют никакой силы для нас, пока мы сами (прислушиваясь к мудрым и руководствуясь их советом) не придём к тому же. Да и кто сказал, что нам следует избегать скорби? «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деяния Апостолов 14:22). «В мире будете иметь скорбь» (Ев. от Иоанна 16:33) – сказал Спаситель. Не будем забывать, что Екклесиаст не оспаривает вечной жизни. Есть и другое значение выражения Екклесиаста о взаимосвязи познания и скорби. Однако об этом поговорим в следующих главах.
Практический вывод и кризис разочарования
Сказал я в сердце моём: "дай, испытаю я тебя весельем, и насладись добром"; но и это – суета! О смехе сказал я: "глупость!", а о веселье: "что оно делает?" Вздумал я в сердце моём услаждать вином тело моё и, между тем, как сердце моё руководилось мудростью, придержаться и глупости, доколе не увижу, что хорошо для сынов человеческих, что должны были бы они делать под небом в немногие дни жизни своей. Я предпринял большие дела: построил себе домы, посадил себе виноградники, устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовитые дерева; сделал себе водоёмы для орошения из них рощей, произращающих деревья; приобрёл себе слуг и служанок, и домочадцы были у меня; также крупного и мелкого скота было у меня больше, нежели у всех, бывших прежде меня в Иерусалиме; собрал себе серебра и золота и драгоценностей от царей и областей; завёл у себя певцов и певиц и услаждения сынов человеческих – разные музыкальные орудия. И сделался я великим и богатым больше всех, бывших прежде меня в Иерусалиме; и мудрость моя пребыла со мною. Чего бы глаза мои ни пожелали, я не отказывал им, не возбранял сердцу моему никакого веселья, потому что сердце моё радовалось во всех трудах моих, и это было моею долею от всех трудов моих. И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, всё – суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем! И обратился я, чтобы взглянуть на мудрость и безумие и глупость: ибо что может сделать человек после царя сверх того, что уже сделано? И увидел я, что преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою: у мудрого глаза его – в голове его, а глупый ходит во тьме; но узнал я, что одна участь постигает их всех. И сказал я в сердце моём: "и меня постигнет та же участь, как и глупого: к чему же я сделался очень мудрым?" И сказал я в сердце моём, что и это – суета; потому что мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни всё будет забыто, и увы! мудрый умирает наравне с глупым. И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем; ибо всё – суета и томление духа! И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который будет после меня. И кто знает: мудрый ли будет он, или глупый? А он будет распоряжаться всем трудом моим, которым я трудился и которым показал себя мудрым под солнцем. И это – суета! И обратился я, чтобы внушить сердцу моему отречься от всего труда, которым я трудился под солнцем, потому что иной человек трудится мудро, со знанием и успехом, и должен отдать всё человеку, не трудившемуся в том, как бы часть его. И это – суета и зло великое! Ибо что будет иметь человек от всего труда своего и заботы сердца своего, что трудится он под солнцем? Потому что все дни его – скорби, и его труды – безпокойство; даже и ночью сердце его не знает покоя. И это – суета! Не во власти человека и то благо, чтобы есть и пить и услаждать душу свою от труда своего. Я увидел, что и это – от руки Божией; потому что кто может есть и кто может наслаждаться без Него? Ибо человеку, который добр пред лицем Его, Он даёт мудрость и знание и радость; а грешнику дает заботу собирать и копить, чтобы после отдать доброму пред лицем Божиим. И это – суета и томление духа! (2 глава).
Размышления и жизненный опыт неизбежно приведут каждого из нас к точно такому же выводу, какой сделал царь Соломон. И мудрец говорит нам, что совсем не нужно каждому проделывать подобный эксперимент. Если мудрейший и одновременно богатейший человек не нашёл счастья и смысла во всех житейских занятиях и приобретениях, то что найдём мы? Что можно ещё испробовать, чего не испробовал бы он? Не все ли дела, не всё ли имущество одного порядка – земного, временного, не насыщающего душу? Соломон опровергает расхожее мнение, будто каждый человек должен в жизни всё попробовать. Он говорит: «Взгляните на мой опыт – и будьте благоразумны. Зачем вам повторять мою попытку найти счастье там, где его нет?» К подобному выводу должен прийти лично каждый, однако для этого вполне достаточно уже имеющегося жизненного опыта, опыта наших ближних и знакомых, а также опыта прошлых поколений. Я полагаю, что и Соломону вовсе не нужен был этот эксперимент. И как знать? не это ли и послужило одной из причин его падения в конце жизни? Впрочем, правильные выводы, к которым он пришёл, уроки, которые он извлёк, указывают на то, что в перед смертью он успел раскаяться в своём уклонении от истины.
Из опыта Соломона можно также познать всю сущность Адамовой природы. Он говорит, что исполнял все стремления своего сердца. Но взгляните на эти стремления – все они исключительно земные, в них нет места тяготению к духовному, максимум – к душевно-эстетическому. Он ведь не говорит: «Завёл себе проповедников и чтецов Закона Божиего, и каждый день беседовал с мужами духовными о Царствии Божием». Нет, на подобные увлечения нет даже и намёка. По природе своей, человек уклоняется от Бога.
Основательная логика и неуклонное стремление к истине неминуемо приводят человека к этому кризису, из которого есть только два пути – отчаяние или обращение от тленной временной суеты к нетленному вечному Богу, в Котором вечное счастье, покой и абсолютный смысл нашего существования. В принципе, и отчаяние – это также стремление к покою, сопровождающееся иллюзией о смерти как о полном исчезновении. В словах русского философа В. Соловьёва о буддизме есть доля правды (хотя сама его концепция и неверна). Он говорит, что стремление к нирване (полному исчезновению) есть уже шаг вперёд по отношению к поиску счастья в этой суетной жизни. В этом стремлении есть трезвое осознание тщетности всех земных путей – к чему пришёл и Екклесиаст. Это бегство от утомительной и безсмысленной кратковременной жизни. Её радости и наслаждения, частный смысл и мудрость нисколько не отрицают её итоговой безсмысленности. Они лишь кажутся изощрённым издевательством ввиду скорой неизбежной кончины. С этой точки зрения в более выигрышном положении умирающий страдалец. Он, как говорится, умирая, отмучивается. А живущий в здравии и всевозможном благополучии со смертью всё это теряет. Познавшему сущность этой временной жизни слова Христа уже не покажутся странными: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником; и кто не несёт креста своего и идёт за Мною, не может быть Моим учеником» (Лука 14: 26 – 27).
Но прийти к выводу о суетности и тщетности всех земных дел может лишь тот, кто размышляет и анализирует. Но чем больше человек поглощается суетой, тем меньше он способен размышлять. Таким образом, сама суета препятствует человеку познать её суетность. Поэтому, несмотря на занятость, необходимо останавливаться и размышлять.
Стоит отметить также мысль Соломона о безпокойствах и трудах. Это особенно актуально в сегодняшний век ускоренной суеты. Многие терпят всевозможные лишения, недоедают, недосыпают, копят, откладывают средства в надежде на обезпеченное будущее. И в итоге всего этого – не живут в настоящем, и будущее также ускользает от них. Это же можно сказать и о тех, кто постоянно гонится за образованием, посвящая всё время учёбе. Так теряется лучшая пора жизни, и человек не приобретает ни знаний, ни преимущества в трудоустройстве перед теми, кто вовсе не учился. Есть ли смысл в подобном существовании?
Необходимость (фатум), безъисходность и лучший способ бытия с точки зрения неверия в загробную жизнь. Постепенный вывод о вечности человека
Всему своё время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру. Что пользы работающему от того, над чем он трудится? Видел я эту заботу, которую дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в том. Всё соделал Он прекрасным в своё время, и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца. Познал я, что нет для них ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей. И если какой человек ест и пьёт, и видит доброе во всяком труде своём, то это – дар Божий. Познал я, что всё, что делает Бог, пребывает вовек: к тому нечего прибавлять и от того нечего убавить, – и Бог делает так, чтобы благоговели пред лицем Его. Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было, – и Бог воззовёт прошедшее. Ещё видел я под солнцем: место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда. И сказал я в сердце своём: "праведного и нечестивого будет судить Бог; потому что время для всякой вещи и суд над всяким делом там". Сказал я в сердце своём о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог, и чтобы они видели, что они сами по себе животные; потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что всё – суета! Всё идёт в одно место: всё произошло из праха и всё возвратится в прах. Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю? Итак увидел я, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому что это – доля его; ибо кто приведёт его посмотреть на то, что будет после него?
При отсутствии веры в сотворение мира и человека, веры в определённый замысел Творца и вечность нашего существования человек неминуемо приходит к фаталистическому мировоззрению, ведущему к безразличию. Все движения, происходящие в мире, включая социальные и политические процессы, происходят, как говорили раньше, по необходимости (то есть иначе быть не может, неотвратимо). Весь ход человеческой истории так же предрешён, как и астрономические и геологические природные процессы. Отсюда, кстати, следует закономерная вера в астрологию и нумерологию – оккультное фаталистическое мировоззрение, бесовское учение, которое Господь называет мерзостью. С этой точки зрения всё в природе вещей: добро и зло, жизнь и смерть.
В ходе рассуждения Соломон всё больше задаётся вопросом о смысле нашего существования, нашей деятельности. Наблюдения за жизнью с точки зрения неверующего в вечность каждой человеческой личности снова и снова приводят к заключению о безсмысленности наших стремлений, путей и действий. Но при этом в душе мыслителя всё острее нарастает протест против этой безсмысленности. Налицо противоречие. С одной стороны, в мире он видит красоту и гармонию, устройство и порядок, явно указывающие на Высшую премудрейшую причину созерцаемого нами мира. С другой стороны, он видит явную несправедливость вокруг и нелогичность мимолётности человеческой жизни, перечёркивающей какой-либо смысл для нас. Его мысль такова: если в мире видны порядок и правда, но в то же время, присутствуют также явная несправедливость и зло, значит, видимая нами реальность – только фрагмент полной картины. Значит, в целом господствует полная справедливость. А значит, полный суд все получат уже после смерти. Дуалистическую концепцию всякий разумный человек отвергнет – в силу того, что в каждом из нас присутствует естественный протест против зла и смерти. Если бы всё это было в природе вещей, то мы одинаково относились бы к жизни и смерти, к правде и лжи. Но этого нет. Потому мы и приходим к основательному выводу о последующем всеобщем суде. К этой мысли мы ещё вернёмся, так как Екклесиаст будет ещё неоднократно обращаться к ней. Екклесиаст делает в высшей степени философское замечание о том, что Бог вложил мир в сердце человека. В других переводах: «вложил вечность в сердце их». Действительно, само наше сознание говорит о нашей глубокой вере в вечность нашего существования. Следующее краткое стихотворение объединяет оба перевода Екклесиаста:
Всё умирает на земле и в море.
Но человек суровей осуждён –
он должен знать о смертном приговоре,
подписанном, когда он был рождён.
Но, сознавая жизни быстротечность,
он так живёт, наперекор всему,
как-будто жить рассчитывает вечность,
и этот мир принадлежит ему.
Каждый человек обладает врождённым сознанием собственной вечности и вселенского предназначения. Отсюда мудрец делает единственно правильный вывод: «Праведного и нечестивого будет судить Бог; потому что время для всякой вещи и суд над всяким делом там». Вот очевидное опровержение мнения, будто Екклесиаст оспаривает загробную жизнь. Да и не может Бог оказаться лжецом, вложив в нас сознание нашей вечности и, в то же время, лишив нас её.
Проповедник продолжает развитие мысли. «Люди сами по себе – животные» – говорит он. Если нет вечной жизни, то человек ничем не лучше зверя. Из этого мы можем сделать вывод, что и во времена Соломона были люди, исповедовавшие нечто подобное современному дарвинизму: «Всё идёт в одно место: всё произошло из праха и всё возвратится в прах». Как люди, так и животные состоят из одних и тех же стихий, одних и тех же элементов. Сколько бы человек ни превосходил зверя в интеллекте и стремлениях, он точно так же распадается, обращаясь в прах. Но даже здесь есть подсказка для разумного: если мир устроен логично и закономерно, то было бы совсем не последовательно, чтобы существо, ценность которого очевидно превосходит ценность самого развитого зверя, совершенно уравнивалось с самыми низкими животными. С другой стороны, мы ясно видим из этого, что наше отличие от зверей заключается не в теле, а в душе, которая посредством духа, имеющего общение с Богом, может подняться над животным уровнем существования. Но когда человек отдаёт бразды правления телу, его дух полностью подавляется, и душа деградирует, почти сравниваясь с душой животного. «С точки зрения материализма – говорит Екклесиаст – нет никакого основания считать человека существом, принципиально, качественно возвышенным над животными». И действительно, это должно быть ясно для всякого хоть сколько-нибудь трезвого ума: в конце концов, всех рано или поздно поглощает стихия, из которой все и начинают своё существование. И не столь важно, понимать ли это материалистически или религиозно-язычески, на уровне физики (тело, вещество) или метафизики (сознание, энергия). Это ответ как материалисту, так и теософу. Христианское учение в корне несогласно с ними обоими.
«Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?». Этот агностицизм таит в себе допущение, опять же, как материализма, так и религиозно-языческого мировоззрения, неотъемлемой частью которого является вера в реинкарнацию. Вопрос подразумевает равенство человека и животного, а значит, делает теорию переселения душ более приемлемой. Но Екклесиаст не останавливается на агностицизме. Агностицизм – это красиво поданное невежество, полное отсутствие мировоззрения под видом высшей мудрости. Он таит в себе нечестие, так как является попыткой уйти от ответственности. В наши дни он особенно популярен. Но во дни Соломона агностик никак не мог называться мудрецом, но лишь невеждой (что и означает это слово).
Лучший вывод, который может сделать человек, не верящий в загробную жизнь, – надо жить каждое мгновение, не откладывая жизнь на потом. Нам дано только настоящее. Будущее нам неизвестно.
Несправедливость и страдания. Осуждение пессимизма. Как жить не имеющему надежды на вечную жизнь
И обратился я и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слёзы угнетённых, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их – сила, а утешителя у них нет. И ублажил я мёртвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе; а блаженнее их обоих тот, кто ещё не существовал, кто не видал злых дел, какие делаются под солнцем. Видел я также, что всякий труд и всякий успех в делах производят взаимную между людьми зависть. И это – суета и томление духа! Глупый сидит, сложив свои руки, и съедает плоть свою. Лучше горсть с покоем, нежели пригоршни с трудом и томлением духа. И обратился я и увидел ещё суету под солнцем; человек одинокий, и другого нет; ни сына, ни брата нет у него; а всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством. "Для кого же я тружусь и лишаю душу мою блага?" И это – суета и недоброе дело! Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвётся. Лучше бедный, но умный юноша, нежели старый, но неразумный царь, который не умеет принимать советы; ибо тот из темницы выйдет на царство, хотя родился в царстве своём бедным. Видел я всех живущих, которые ходят под солнцем, с этим другим юношею, который займёт место того. Не было числа всему народу, который был перед ним, хотя позднейшие не порадуются им. И это – суета и томление духа! Наблюдай за ногою твоею, когда идёшь в дом Божий, и будь готов более к слушанию, нежели к жертвоприношению; ибо они не думают, что худо делают (4 глава).
Екклесиаст представляет нам пример честного искателя, не уклоняющегося от трудных вопросов. Уже придя к выводу о справедливости Творца и будущего справедливого воздаяния каждому по делам, он видит страдания в мире – и снова задаётся вопросами и терзается сомнениями. Примечательно, что при этом он снова как бы теряет из виду вечность и видит только временное. Кроме того, нам стоит отметить, что вера в посмертное воздаяние не должна делать нас безразличными к текущим страданиям. Так глубоко и трагически смотрит на них и Екклесиаст. Есть немало Богословов, которые так увлеклись идеей, что любящим Бога всё содействует ко благу, что впали в дуализм. Они легкомысленно смотрят на зло и говорят: «В итоге для нас всё будет хорошо. Значит, и зло есть часть блага». Нет, это не христианский взгляд. Зло не перестаёт быть злом оттого, что по провидению Божию может служить благим целям (и то далеко не всегда и не в полной мере). Горе не перестаёт быть настоящим оттого, что оно временное. Конечно, оно не так страшно, как горе вечное. Однако всё происходящее во времени прямо влияет на нашу вечную участь. И мы должны правильно оценивать страдания. Воззрим на Христа. Страдая, Он не воспринимал боль «оптимистически» и «позитивно», как сейчас модно говорить. Перед тем, как воскресить Лазаря, Иисус, зная, что «всё закончится хорошо», всё же плакал. Евангелист, описывающий резню младенцев в Вифлееме по приказу царя Ирода, называет это событие горем, хотя знает, что все эти младенцы обрели жизнь вечную в раю. Так что ложный современный оптимизм, лишённый глубины страданий Христовых, не имеет ничего общего с христианством. Кроме того, прежде чем познать Благую Весть о спасении, необходимо увидеть глубину бедствия, в котором мы находимся.
Снова и снова философ смотрит с точки зрения человека, не верящего в вечность, и основательно заключает, что жизнь не только безсмысленна, но и мучительна, а потому лучше вовсе не жить. Действительно, есть ли хоть одна основательная причина цепляться за эту суетную жизнь? Велика ли разница, проживёт человек сто двадцать лет или двадцать, если он всё равно умрёт? Для меня долгое время было загадкой, почему человек так цепляется за эту жизнь, в которой он сам не видит особого смысла, при том, что он не верит в будущую жизнь. Конечно, есть немало самоубийств, и сегодня их становится всё больше. Однако в общем их процент невелик. Что же поддерживает наше жизнелюбие? Простыми инстинктами вопрос не объяснить. В основе этого явления – наша глубинная вера в вечность собственного существования и абсолютную важность нашей жизни. Тем не менее, материализм – всё же, крайне опасное мировоззрение, нивелирующее ценность человеческой жизни и, по сути, оправдывающее убийство и самоубийство. Не менее опасна и вера в реинкарнацию, дающая ложную надежду на следующую жизнь и возможность посмертного исправления теперешних ошибок и искупления сегодняшних грехов.
Соломон, однако, отнюдь не оправдывает отчаяния, даже с точки зрения неверия в вечную жизнь. Того, кто унывает, сложив свои руки, он называет глупым, напрасно съедающим самого себя. Иными словами, с любой точки зрения, здоровый оптимизм лучше отчаяния, ведущего к безразличию и всевозможному нечестию. Даже в моменты, когда я в душе презирал людей, обладающих ничем не обоснованным оптимизмом, я видел в здоровом оптимизме иных людей явное благородство. Можно выразиться ещё несколько иначе: если необоснованный оптимизм глуп, то уныние и отчаяние – ещё хуже. Такова мысль мудреца. Зачем самому себе усугублять и без того немалые скорби и страдания?
Уныние всегда ведёт человека к одиночеству. А сердечная дружеская поддержка всегда выводит из уныния. Священное Писание отмечает людей, ещё не знающих Бога, но поступающих по совести, по-христиански. Это является первой ступенью Богопознания и может привести человека, поступающего так, к полному познанию истины. В данном случае, отмечается искренняя дружба и поддержка. Вспоминаются слова одного из героев Ф. Достоевского: «Духа Святого чтите, не зная Его».
Хотя мудрец постоянно повторяет, что всё суета, что с точки зрения неверия в вечность, мудрец и глупец равны, он, тем не менее, постоянно подчёркивает превосходство мудрости (даже простой житейской) перед невежеством и глупостью.
Весьма примечательна притча о бедном умном юноше и старом неразумном царе. Мы видим этот образ по всему Писанию. Дважды исполнился этот принцип в жизни царя Давида. Один раз он как этот бедный умный юноша занял место безумного Навала, женившись на Авигее после смерти безумца. В другой раз этот принцип воплотился в куда более важном событии – он занял место царя Саула, который в конце жизни под влиянием беса превратился в этого самого старого неразумного царя, неспособного прислушиваться к советам. Из темницы на царство буквально вышел Иосиф. Но всё это только прообразы истинного смысла, вложенного Екклесиастом в эту притчу. Речь, прежде всего, идёт о Самом Господе Иисусе Христе. В Своём первом пришествии в образе раба Он остался непризнанным и гонимым по сей день. Но Ему уже определено царство над всей вселенной. Так Второй Человек займёт место первого Адама – ветхого человека, старого неразумного неисправимого царя, не могущего принимать советы. И, конечно, это должно исполниться и в жизни каждого христианина – сокрушение ветхого человека и воцарение нового. Так что у Екклесиаста есть, по крайней мере, намёк на евангельскую проповедь о необходимости обновления творения, испорченного грехом Адама.
После осуждения внешнего ветхого человека Соломон логично переходит к утверждению преимущества внутренней сущности над видимой внешней составляющей – содержания над формой. Это утверждение преимущества внутреннего благочестия над внешними действиями, осуждает, прежде всего, иудаизм с его акцентом на внешние обряды, на которые уповают иудеи, а также любые формы иудействующего христианства с его верой в механические действия обрядов. Екклесиаст утверждает, что всё это не только безполезно, но и худо.
Жизненные принципы. Тщетность богатства
Не торопись языком твоим, и сердце твоё да не спешит произнести слово пред Богом; потому что Бог на небе, а ты на земле; поэтому слова твои да будут немноги. Ибо, как сновидения бывают при множестве забот, так голос глупого познаётся при множестве слов. Когда даёшь обет Богу, то не медли исполнить его, потому что Он не благоволит к глупым: что обещал, исполни. Лучше тебе не обещать, нежели обещать и не исполнить. Не дозволяй устам твоим вводить в грех плоть твою, и не говори пред Ангелом Божиим: "это – ошибка!" Для чего тебе делать, чтобы Бог прогневался на слово твоё и разрушил дело рук твоих? Ибо во множестве сновидений, как и во множестве слов, – много суеты; но ты бойся Бога. Если ты увидишь в какой области притеснение бедному и нарушение суда и правды, то не удивляйся этому: потому что над высоким наблюдает высший, а над ними ещё высший; превосходство же страны в целом есть царь, заботящийся о стране. Кто любит серебро, тот не насытится серебром, и кто любит богатство, тому нет пользы от того. И это – суета! Умножается имущество, умножаются и потребляющие его; и какое благо для владеющего им: разве только смотреть своими глазами? Сладок сон трудящегося, мало ли, много ли он съест; но пресыщение богатого не даёт ему уснуть. Есть мучительный недуг, который видел я под солнцем: богатство, сберегаемое владетелем его во вред ему. И гибнет богатство это от несчастных случаев: родил он сына, и ничего нет в руках у него. Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришёл, и ничего не возьмёт от труда своего, что мог бы он понести в руке своей. И это тяжкий недуг: каким пришёл он, таким и отходит. Какая же польза ему, что он трудился на ветер? А он во все дни свои ел впотьмах, в большом раздражении, в огорчении и досаде. Вот ещё, что я нашел доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих, какими кто трудится под солнцем во все дни жизни своей, которые дал ему Бог; потому что это его доля. И если какому человеку Бог дал богатство и имущество, и дал ему власть пользоваться от них и брать свою долю и наслаждаться от трудов своих, то это дар Божий. Недолго будут у него в памяти дни жизни его; потому Бог и вознаграждает его радостью сердца его (5 глава).
Всё чаще и чаще Екклесиаст отводит свой взор от земного и помышляет о горнем. Его категоричные императивы имеют смысл только с точки зрения вечности. Потому что, как он уже неоднократно замечал и ещё неоднократно заметит, весьма часто бывает так, что праведники страдают, а нечестивые благоденствуют в этом веке. Тем не менее, необходимо сделать акцент на том, что мудрец, как и подобает истинным проповедникам благочестия, определяющим критерием считает не выгоду, а истину. Так и праведный Иов, возмущаясь благоденствием беззаконников и безбожников, после прибавляет: «Совет нечестивых, будь далёк от меня!» (Иов 21:16). Иными словами: «Меня не интересует благоденствие, меня интересует правда; я, не колеблясь, избираю страдать, будучи праведником, и не желаю благоденствовать, будучи нечестивым». И это был лучший ответ сатане, обвинившему его в корыстных мотивах. Стремление к правде ради неё самой, независимо от того, чем придётся платить за неё, – вот отличительная черта подлинного праведника. Потому философ и проповедует Богобоязненность, продолжая утверждать, что всё суета.
Важно отметить в словах Соломона осуждение легкомыслия, особенно свойственного настоящему лукавому веку. Он чётко разделяет сознательный грех и ошибку, что так любят смешивать в современном, пропитанном либерализмом христианстве. Как часто явное вопиющее нечестие, беззаконие, даже наглость и дерзость мягко называют слабостью и немощью!
Следующие слова проповедника о несправедливости звучат уже не столь безнадёжно и обречённо. Он не говорит: «Если ты увидишь в какой области нарушение суда и правды, то не прилагай этого к сердцу, ибо всё – суета». Нет, он говорит о закономерности подобных явлений, признавая тем самым справедливость и провидение Божие. Господь дал сынам человеческим очень большую власть и свободу влиять на свою собственную судьбу. Если читатель скажет, что иным Бог вручил несоразмерно большую власть, чем остальным (имея в виду царей и правителей), то здесь следовало бы остановиться, более глубоко рассудить и вникнуть в суть вопроса. Во-первых, говоря о царе, определяющем облик государства в целом, Екклесиаст не ограничивается буквальным титулом, но говорит о принципе. Разве не можем мы под царём понять здесь систему ценностей государства или господствующую в нём идеологию? Во-вторых, разве можно сказать, что население страны ничего не решает в ней? Эта претензия тем более странна, когда звучит от тех, кто кичится современной демократией. С любой точки зрения, народ имеет власть принять или не принять навязываемые ему ценности и приоритеты; каждый человек лично ответственен за свою жизненную позицию и парадигму. И с другой стороны, множество индивидуумов составляют народ, который и приобретает соответствующее обличие, о чём и говорит мудрец. Так что слова Екклесиаста отнюдь не снимают ответственность с простого народа, возлагая её исключительно на самодержца, как может показаться при поверхностном прочтении. Его слова осуждают саму демократию, так как говорят, что превосходство страны – в иерархии, на вершине которой находится благочестивый царь. Значит, ничего доброго демократический строй не предвещает, как он говорит и в Притчах: «Когда страна отступит от закона, тогда много в ней начальников; а при разумном и знающем муже она долговечна» (Притчи 28:2). Это и есть противопоставление демократии и монархии.
Но пойдём в наших рассуждениях ещё дальше и дойдём до основания. В самом высшем смысле под царём, определяющим облик страны, следует понимать соответствующего духовного мироправителя. Апостолы говорят, что весь мир лежит во зле и что есть духовные начальства, власти, мироправители тьмы века сего, духи злобы поднебесные (см. Ефесянам 6:12). Об этом говорил ещё пророк Даниил, которому в видении была открыта истина о том, что политические события, происходящие на земле, начинаются в духовном мире (см. Даниил 10 гл.). В ангельском мире идёт духовная война, в которой за народ Божий сражается архангел Михаил, который, в итоге, и низвергнет самого сатану. Именно ангелы диавола и стоят за господствующими в разных государствах языческими религиями и идеологиями. И их власть не свергнуть народной революцией или иными политическими акциями. Начинать необходимо с малого – с себя и своей семьи. Отрёкшийся от диавола и его духовных властей и обратившийся ко Христу устанавливает в своей семье Божию монархию и порядок. Так Христос воцаряется в нашей жизни как царь, заботящийся о нас. Это самый лучший, да и единственный способ положительно повлиять на страну, в которой мы живём.
Далее Екклесиаст вновь обращается к своей основной линии, рассуждая о том, «что хорошо для сынов человеческих, что должны были бы они делать под небом в немногие дни жизни своей» (гл. 2, ст. 3), как разумно и правильно распорядиться краткой жизнью. Из собственного опыта он утверждает, что богатство не даёт человеку покоя и удовлетворения, но лишь умножает суету, заботы и безпокойство. Уже из этого можно сделать вывод о том, что стяжательство – это страсть, которой человек тщетно пытается утолить жажду, вызванную иной, истинной потребностью. Человек сотворён для вечности и нетления, но ищет удовлетворения во временном и тленном. И чем больше приобретает, тем больше жаждет. Он ищет не там и не того, а думает, что жажда вызвана тем, что приобрёл он всё ещё мало… Это порочный замкнутый круг, который размыкается только покаянием и отречением от суеты. Много можно было бы сказать на эту тему – о том, как стяжательство, названное Спасителем корнем всех зол, лишает человека лица, превращая в сухого циника, одержимого жаждой наживы и наслаждений. Очень метко сказал некий современный поэт: «Чем дороже покупки, – тем дешевле судьба». Суть христианства в нестяжательстве, о чём следует сегодня напоминать обнаглевшему, заплывшему жиром христианству. Но буду краток. Соломон здесь рассматривает вопрос с чисто технической стороны, снисходя к эгоистическому состоянию среднего читателя. Он говорит, что обогащаясь, человек, по сути, ничего не приобретает. Вы ведь не можете одновременно пользоваться всем вашим имуществом, не можете лично контролировать все ваши владения. Даже более того, чем больше имущество, тем меньше и слабее ваша фактическая власть над ним. Приходится нанимать слуг и служанок, волей-неволей вверяя часть своей власти им. Увеличиваются, соответственно, затраты и заботы. Да и не может человек есть за десятерых, а если и попытается, то получит ли удовольствие? Не может каждый день путешествовать с места на место, а если и может, то это только изрядно повредит его здоровью, так как это огромный стресс для любого организма и души. Итак, для всякого разумного ясно, что погоня за богатством – это буквально погоня за ветром и пылью. Кроме того, человек сотворён таким образом, что он получает настоящее удовлетворение лишь от тех приобретений, которые достаются ему как непосредственный результат его деятельности и работы. Этого не скажешь о несоразмерно растущем богатстве, а также об имуществе, приобретённом благодаря достижениям научно-технического прогресса. И чем новее и «прогрессивнее» средства производства – средства приобретения богатства, – тем более разорвана причинно-следственная связь между приложенным трудом и полученным результатом. Плотник, работающий руками, находится в рамках закономерной связи причины и следствия, тогда как работающий на автоматическом станке – почти совершенно выпадает из неё, так как он только нажимает на кнопки.
Коль скоро мы заговорили о достижениях цивилизации, уместно будет сказать пару слов и о том, что этот принцип, применённый мудрецом к богатству, применим и к научно-техническому прогрессу. Я имею в виду принцип: умножение богатства не даёт выигрыша. Так изобретение одной машины неизбежно требует целого вороха вспомогательных инструментов, обслуживающего персонала и прочих машин и приспособлений для ремонта первой. И так до безконечности, что мы и видим в сегодняшнем мире. Но довольно об этом. Разумный сам сможет развить мысль во всех направлениях и сделать множество частных выводов.
И снова мудрец повторяет уже высказанную ранее мысль о безрассудстве человека, живущего мечтами о будущем. Сколько же есть таких людей, которые во всём себе отказывают ради призрачного безбедного будущего, из-за чего не пользуются настоящими благами, которыми уже обладают! Не лучше ли разумно и умеренно употреблять имущество и средства на текущие потребности? Будущее не в нашей власти, и глупо добровольно терять и настоящее в погоне за тенью.
Последние слова Соломона необходимо рассмотреть во свете Евангелия: «Вот ещё, что я нашёл доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих, какими кто трудится под солнцем во все дни жизни своей, которые дал ему Бог; потому что это его доля. И если какому человеку Бог дал богатство и имущество, и дал ему власть пользоваться от них и брать свою долю и наслаждаться от трудов своих, то это дар Божий. Недолго будут у него в памяти дни жизни его; потому Бог и вознаграждает его радостью сердца его». Христос говорит нам, что у нас есть выбор между временными благами и вечным блаженством, и о том, что оба варианта несовместимы. Мы не можем служить Богу и Маммоне, не можем искать богатства и получить в придачу Царство Божие. Как бы не разделить нам участь несчастного богача, услышав приговор: «Чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твоё в жизни твоей, а Лазарь — злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь» (Лука 16:25). Да и сам Соломон говорит, что человек, умирая, не возьмёт с собой ничего из тленного имущества. Так будем же заботиться о приобретении сокровищ нетленных, которые мы сможем унести с собой! А это не что иное, как благочестие, добродетели, ставшие неотъемлемой частью нас самих. Это-то и есть плод Духа Христова в нас.
Безсмысленность этой суетной жизни и безумие погони за имуществом и долголетием
Есть зло, которое видел я под солнцем, и оно часто бывает между людьми: Бог даёт человеку богатство и имущество и славу, и нет для души его недостатка ни в чём, чего ни пожелал бы он; но не даёт ему Бог пользоваться этим, а пользуется тем чужой человек: это – суета и тяжкий недуг! Если бы какой человек родил сто детей, и прожил многие годы, и ещё умножились дни жизни его, но душа его не наслаждалась бы добром и не было бы ему и погребения, то я сказал бы: выкидыш счастливее его, потому что он напрасно пришёл и отошел во тьму, и его имя покрыто мраком. Он даже не видел и не знал солнца: ему покойнее, нежели тому. А тот, хотя бы прожил две тысячи лет и не наслаждался добром, не всё ли пойдёт в одно место? Все труды человека – для рта его, а душа его не насыщается. Какое же преимущество мудрого перед глупым, какое – бедняка, умеющего ходить перед живущими? Лучше видеть глазами, нежели бродить душею. И это – также суета и томление духа! Что существует, тому уже наречено имя, и известно, что это – человек, и что он не может препираться с тем, кто сильнее его. Много таких вещей, которые умножают суету: что же для человека лучше? Ибо кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень? И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем? (6 глава).
Может показаться, что Екклесиаст слишком часто и многократно повторяет одно и то же: как глупо стяжать и копить богатство, не имея возможности пользоваться им. Однако же так живёт почти весь мир, а то, что делает большинство, часто кажется нам нормой. Потому повторение уместно. Его слова относятся не только к богатым людям, но и ко всем, кто только стремится к богатству. Очень многие тратят всё время на заработок денег и приобретение имущества. Они не имеют даже времени отдохнуть и воспользоваться тем, что приобрели. Они живут призрачным будущим, которое так никогда и не наступает для них. Они никогда не могут успокоиться, загоняя самих себя в рабский круговорот. Достигнув одной цели, они сразу же ставят следующую и так до самой смерти. Эта суета, этот безпрерывный бег превращается в тяжёлую зависимость, страсть. Полезно поразмыслить о словах: «не даёт ему Бог». Современный извращённый ум, воспитанный на демократических понятиях о равенстве, видит в них лицеприятие Бога и дискриминацию. Однако наши более здравомыслящие предки видели в подобных выражениях обвинение не Бога, но человека. Когда кто-либо говорил о каком-либо человеке: «Не дал ему Бог смысла» или: «Отнял у него Бог разум», он подразумевал, что виновен в этом человек, сам посеявший то, что праведный Судья лишь вернул ему как жатву того, что он посеял.
Не менее безумно стремиться к долголетию тому, чья жизнь не имеет смысла. Сейчас всё больше слышатся заявления о возможном достижении безсмертия в самом ближайшем будущем – как от учёных, так и от народных целителей-колдунов. В преддверие коронации антихриста всё громче и откровеннее становятся заявления, сделанные в самом начале истории змеем-искусителем: «Нет, не умрёте… Будете, как боги». Но если бы это в самом деле было возможно, это было бы кошмаром. Получив безсмертие в нашем теперешнем греховном состоянии, мы были бы обречены на адские муки. Что может быть хуже вечно живущего злодея, подтачиваемого смертью изнутри? Возьмём, хотя бы, две тысячи лет, как говорит Соломон. Будет ли благо человеку от такого количества лет при качестве нашего существования и нашей собственной природы? Всякий разумный признает безумием подобные гуманистические лозунги. Христос говорит нам, что прежде должна обновиться вся природа человека, нам необходимо совлечься всего греховного и облечься в добродетели и благочестие Христа. Лишь для таких людей вечность есть благо, а для остальных она равносильна аду.
Евангельская, новозаветная перспектива требует от нас также заметить слова Екклесиаста о выкидыше, и заключить, что неверие в вечность может привести к оправданию так называемых абортов – убийств нерождённых младенцев. «Лучше убить человека в зародыше и тем избавить его от всех мучений этой безсмысленной жизни» – так оправдывают своё преступление очень многие, не верящие в вечность и справедливый суд Божий. Снова и снова задаваемый философом вопрос о различии мудрых и глупых, праведников и нечестивых уже сам по себе наводит на мысль о вечности души. Так как это различие очевидно, а оно логически перечёркивается равенством всех перед смертью, то не следует ли из этого, что необходимо должно быть продолжение?! «Все труды человека – для рта его, а душа его не насыщается. Какое же преимущество мудрого перед глупым, какое – бедняка, умеющего ходить перед живущими?» Вспомним известного героя Достоевского Раскольникова, который после совершения спланированного убийства признался: «Неужели ты думаешь, что я не знал.., что если я задаю вопрос: вошь ли человек? – то, стало быть, уж не вошь человек для меня…».
Задаваясь основоположными вопросами, мудрец замечает, что ответы на них уже давно даны нашими предшественниками, о чём следует помнить особенно нашему поколению, напрочь оторванному от наследия отцов. Однако, как уже было говорено выше, опыт прошлых веков нисколько не отменяет наших самостоятельных поисков, но направляет нас, как путеводитель.
Обилие вопросов, которые философ задаёт в конце этой главы, походят на риторические вопросы агностика, имеющие только вид мудрости. Однако Екклесиаст не таков, как подавляющее большинство наших современников, ненавидящих чёткие определения и точки, и предпочитающих скрываться за туманом многозначности и многоточий. Осознание собственной ничтожности и невежества полезно для смирения, но истинное смирение не удовлетворяется собственным невежеством, но стремится ко Христу, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения.
Правила благоразумия и благочестия, основанные на вере в вечность
Доброе имя лучше дорогой масти, и день смерти – дня рождения. Лучше ходить в дом плача об умершем, нежели ходить в дом пира; ибо таков конец всякого человека, и живой приложит это к своему сердцу. Сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше. Сердце мудрых – в доме плача, а сердце глупых – в доме веселья. Лучше слушать обличения от мудрого, нежели слушать песни глупых; потому что смех глупых то же, что треск тернового хвороста под котлом. И это – суета! Притесняя других, мудрый делается глупым, и подарки портят сердце. Конец дела лучше начала его; терпеливый лучше высокомерного. Не будь духом твоим поспешен на гнев, потому что гнев гнездится в сердце глупых. Не говори: "отчего это прежние дни были лучше нынешних?", потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом. Хороша мудрость с наследством, и особенно для видящих солнце: потому что под сенью её то же, что под сенью серебра; но превосходство знания в том, что мудрость даёт жизнь владеющему ею. Смотри на действование Божие: ибо кто может выпрямить то, что Он сделал кривым? Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй: то и другое соделал Бог для того, чтобы человек ничего не мог сказать против Него. Всего насмотрелся я в суетные дни мои: праведник гибнет в праведности своей; нечестивый живёт долго в нечестии своём. Не будь слишком строг, и не выставляй себя слишком мудрым; зачем тебе губить себя? Не предавайся греху, и не будь безумен: зачем тебе умирать не в своё время? Хорошо, если ты будешь держаться одного и не отнимать руки от другого; потому что кто боится Бога, тот избежит всего того. Мудрость делает мудрого сильнее десяти властителей, которые в городе. Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы; поэтому не на всякое слово, которое говорят, обращай внимание, чтобы не услышать тебе раба твоего, когда он злословит тебя; ибо сердце твоё знает много случаев, когда и сам ты злословил других. Всё это испытал я мудростью; я сказал: "буду я мудрым"; но мудрость далека от меня. Далеко то, что было, и глубоко – глубоко: кто постигнет его? Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать, исследовать и изъискать мудрость и разум, и познать нечестие глупости, невежества и безумия, – и нашёл я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце её – силки, руки её – оковы; добрый пред Богом спасётся от неё, а грешник уловлен будет ею. Вот это нашёл я, сказал Екклесиаст, испытывая одно за другим. Чего ещё искала душа моя, и я не нашёл? – Мужчину одного из тысячи я нашёл, а женщину между всеми ими не нашёл. Только это я нашёл, что Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы (7 глава).
Если первая половина Книги Екклесиаста у невнимательного читателя ещё может вызывать сомнения в его вере в загробную жизнь, то вторая половина книги не оставляет от подобных сомнений камня на камне. Это обнаруживается уже с первых слов 7-й главы. «День смерти лучше дня рождения» – заявляет проповедник любомудрия. Этих слов довольно для весьма обширного обсуждения. Но мы ограничимся лишь несколькими мыслями. Во-первых, правоверный иудей, каким был Соломон, никогда бы не похулил Бога, вступив в спор с Ним. А кажется, что он хулит Бога, подателя жизни тем, что хвалит смерть, вошедшую грехом. Но этого не может быть, а значит, необходимо докопаться до истинного смысла его изречения. Хотя внимательный читатель заметит, что хвалит он не саму смерть, но день смерти, а это важное различие. Во-вторых, если эти слова сказаны Екклесиастом с точки зрения неверия в вечность, с точки зрения, с которой всё представляется суетой, то и это не объясняет дела. Ибо зачем тогда он говорит о плаче об умершем? Если бы его мысль была такова, то не сказал ли бы он: «День смерти лучше дня рождения. Человек разрешается от тяжкого бремени безсмысленной суетной жизни. Потому мудрому не приличествует плакать, но следует радоваться о смерти»? Не ублажал ли он ранее мёртвых? Так что уже сама мысль о плаче об умершем говорит о библейском образе мыслей 7-ой главы. Плач об умершем есть лучшее доказательство того, что смерть – явление противоестественное. Он обличает во лжи как материалистов, так и сторонников веры в реинкарнацию. Но с точки зрения Писания (а мы уже убедились, что Соломон сейчас говорит именно так) мир сотворён премудрым справедливым Богом. А значит, не может быть всё суетой и безсмыслицей. И не может не быть правосудия, а значит, и посмертного воздаяния. Слова философа следует понимать в связи с последующими его словами: «Конец дела лучше начала его». Человеку в любом случае был предначертан исход из этого временного мира в вечность. Если бы человек не согрешил, то этот переход был бы совершенно безболезненным. Он бы совершался без смерти, доказательством чего являются Енох и Илия. Так что под словом «лучше» Екклесиаст подразумевает итог, предназначающийся человеку, а не тот страшный способ перехода в вечность, который всем нам положено совершить. Человек, переходящий в вечность, должен изобиловать добродетелями и жизненным опытом, чего не имел, начиная жизнь. И переходит он от суеты и страданий в мир вечного счастья, покоя и смысла. Но всё это сбудется с нами только при условии жизни по воле Божией, при условии готовности к учению и воспитанию. Потому и прибавлено: «Терпеливый лучше высокомерного», то есть Христос – второй Человек – лучше ветхого Адама. Иначе как объяснить слова Христа: «Лучше было бы этому человеку не родиться»? Для таких день смерти не будет лучше дня рождения. Однако этот день будет нести улучшение остальным людям, которых смерть нечестивца освободит от его нечестия. Так что и в этом случае слова Екклесиаста остаются верными.
Евангельская перспектива открывает нам ещё большую глубину слов Соломона. Под днём смерти можно понимать день крещения (не обряда, а его сущности) – день сокрушения ветхого человека, день сораспятия со Спасителем. День смерти ветхого Адама, насквозь испорченного грехом, конечно, лучше, чем день его рождения.
Слова о превосходстве плача над смехом осуждают современную моду на «оптимизм» и «позитив». Мудр тот, кто живёт в реальности. А реальность этого мира такова, что в нём множество горя. Кто же стремится закрыть глаза на страшную правду, как может быть мудрым? Ведь мудрость есть познание истины, какой бы она ни была. Слова Соломона осуждают все юмористические шоу, так популярные сегодня, становящиеся всё безстыднее и развратнее. Здорового юмора и так достаточно в жизни. Искусственное же смехотворство – явление нездоровое. Убегая от страданий и слёз, мы становимся чёрствыми и безчеловечными. И веселие отнюдь не делает нас счастливыми. Посмеявшись, мы только сильнее ощущаем внутреннюю опустошённость. Истинный оптимизм состоит не в игнорировании проблем, а в их решении при их полном сознании. Нельзя вылечиться, просто убеждая себя в том, что всё хорошо. Нужно лечение, а для этого сначала необходимо взглянуть правде в глаза и установить диагноз.
Интересно, что дальнейшие слова Соломона подразумевают некую трезвость и реализм вопрошающего: «Не говори: "отчего это прежние дни были лучше нынешних?", потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом». Действительно, есть такие вопросы, ответ на которые невозможно дать одной фразой или предложением. Ответ подразумевает целую систему взглядов, парадигму, потому глупо желать получить верный (да ещё и краткий) ответ, имея в целом неверное мировоззрение. Кто хотя бы бегло знаком с библейским учением, без труда ответит на подобный вопрос. Впрочем, стоит сказать, что если этот вопрос задаётся не от мудрости, то ещё безумнее взгляд современного эволюциониста, полагающего, будто нынешние дни лучше предъидущих.
«Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй: то и другое соделал Бог для того, чтобы человек ничего не мог сказать против Него». Во дни благополучия следует благодарить Бога и помнить, что благополучие преходяще. А во дни несчастья вспоминать о былом благополучии и познавать свою неблагодарность и недооценку Божиих благодеяний, а также надеяться, помня, что несчастье также преходяще. К сожалению, мы столь неблагодарны, что не умеем видеть и ценить добро, и понимаем это, только когда теряем его. А пока в нашей жизни всё благополучно, мы воспринимаем это, как должное, считая Бога своим должником.
Всё чаще и всё откровеннее Екклесиаст высказывает мысль о несправедливости видимой части реальности: «Всего насмотрелся я в суетные дни мои: праведник гибнет в праведности своей; нечестивый живёт долго в нечестии своём». Эти слова напоминают нам возмущения праведного Иова, возражавшего своим друзьям-ханжам, утверждавшим, что такого не бывает. Но эти слова тем более доказывают, что будет всеобщий суд над злыми и добрыми, что история ещё не закончена. Иначе мы придём к безумной мысли о несправедливости Создателя, называющего Себя праведным Судьёй. Соломон, конечно, далёк от подобных дерзких мыслей, а значит, верил в загробную жизнь и посмертное воздаяние. Так что подобные его наблюдения только утверждают всякого благочестивого мыслителя как в собственной вере в вечность и справедливый суд, так и в убеждённости, что и ветхозаветным праведникам была известна эта истина, в чём мы ещё убедимся в дальнейшем рассмотрении книги.
Далее Соломон увещевает не уклоняться ни направо, ни налево – ни в фарисейскую самоправедность – ханжество, ни в нечестие и порок. Обе крайности представлены в притче Христа о блудном сыне в образах старшего и младшего брата (блудного сына). Как некто удачно выразился, истинный праведник тот, кто живёт, как праведник, а молится как грешник. Лишь такой человек способен сострадать и помогать другим.
Дальнейшие слова Екклесиаста свидетельствуют о том, что различие между ветхозаветными и новозаветными требованиями Божиими не столь велико, как это чаще всего считается в современном христианстве. Его слова почти идентичны словам из молитвы «Отче наш»: «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим».
«Всё это испытал я мудростью; я сказал: "буду я мудрым"; но мудрость далека от меня». «Век живи – век учись, а всё равно дураком помрёшь». «Я знаю, что ничего не знаю». Какое же это раздолье для любителя агностицизма! Однако будем помнить, что истина непознаваема только количественно, но не в принципе. В противном случае, все равны – мудрец и невежда, красноречивый философ и несмысленный пустослов, не могущий связать двух слов. Агностицизм всегда оперирует количественными категориями, но мудрый, прежде всего, ищет качественного, принципиального понимания вещей.
Слова о пагубности женщины могут навести на мысль о женоненавистничестве. Но разумный поймёт, что речь идёт не о женщине как таковой, а о пороке. Однако необходимо искать в словах библейского философа большую глубину, рассматривая все слова конца главы взаимосвязано. Это единая мысль. Истинный смысл сказанного раскрывается апостолом Павлом: «Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам прельщён; но жена, прельстившись, впала в преступление; впрочем, спасётся через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» (1 Тимофею 2: 14 – 15). Слова о спасении через чадородие объясняются не иначе, как Благовещением о Рождестве Самого Спасителя от Девы. Он-то и есть Мужчина – один из тысячи, что означает: один из всего человечества, то есть единственный достойный носить имя Человек. Все остальные становятся достойными, исключительно через причастие к Нему.
И венчает эту обширную главу поистине царский вывод: «Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы». В других переводах: «Бог сотворил человека праведным, но тот слишком многого ищет»; «Бог сотворил человека праведным, но тот устремился к непотребному». Все переводы говорят об одном и том же, к чему приходят все разумные люди: зло порождено не святым и праведным Богом, но свободной волей человека, уклонившегося ко злу. Это верно как по отношению к нашему прародителю, так и по отношению к каждому отдельному человеку: «Зачем сетует человек живущий? всякий сетуй на грехи свои. Испытаем и исследуем пути свои, и обратимся к Господу. Вознесём сердце наше и руки к Богу, сущему на небесах» (Плач Иеремии 3: 39 – 41).
Екклесиаст открыто свидетельствует о своей вере в вечность, окончательно поднимая взор к небесам
Кто – как мудрый, и кто понимает значение вещей? Мудрость человека просветляет лице его, и суровость лица его изменяется. Я говорю: слово царское храни, и это ради клятвы пред Богом. Не спеши уходить от лица его, и не упорствуй в худом деле; потому что он, что захочет, всё может сделать. Где слово царя, там власть; и кто скажет ему: "что ты делаешь?" Соблюдающий заповедь не испытает никакого зла: сердце мудрого знает и время и устав; потому что для всякой вещи есть своё время и устав; а человеку великое зло оттого, что он не знает, что будет; и как это будет – кто скажет ему? Человек не властен над духом, чтобы удержать дух, и нет власти у него над днём смерти, и нет избавления в этой борьбе, и не спасёт нечестие нечестивого. Всё это я видел, и обращал сердце моё на всякое дело, какое делается под солнцем. Бывает время, когда человек властвует над человеком во вред ему. Видел я тогда, что хоронили нечестивых, и приходили и отходили от святого места, и они забываемы были в городе, где они так поступали. И это – суета! Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло. Хотя грешник сто раз делает зло и коснеет в нём, но я знаю, что благо будет боящимся Бога, которые благоговеют пред лицем Его; а нечестивому не будет добра, и, подобно тени, недолго продержится тот, кто не благоговеет пред Богом. Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников. И сказал я: и это – суета! И похвалил я веселье; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем. Когда я обратил сердце моё на то, чтобы постигнуть мудрость и обозреть дела, которые делаются на земле, и среди которых человек ни днём, ни ночью не знает сна, – тогда я увидел все дела Божии и нашёл, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он всё-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого (8 глава)
В данной главе Екклесиаст предоставляет самое очевидное доказательство своей веры в вечную жизнь и справедливое посмертное воздаяние каждому по делам его. Не видим ли мы в его словах как бы вызова? Он как бы говорит: «Правильно ли вы поняли всё сказанное мной?» Как мы уже убедились, Соломон не агностик, не материалист и не отрицает загробной жизни. Напротив, он только показывает безумие всех названных малых дум и вер (выражение, заимствованное у А. Блока – прим. авт.). Он разворачивает, развивает их во все стороны, доводя их до многих частных следствий – и тем самым обличает их безумие. И теперь он как бы говорит: «Воззри на небеса – и взор твой просветлеет. Без вечной перспективы тебе ничего не дано постичь. Здесь само по себе всё безсмысленно и суетно. Но с точки зрения вечности всё обретает высочайший Божественный смысл».
И с самого начала главы Екклесиаст делает заявление, которое было бы весьма странным и нелогичным, если бы он не верил в воскресение и вечную жизнь: «Соблюдающий заповедь не испытает никакого зла». Как же так? Разве факты не говорят об обратном? Да и сам он тут же констатирует: «Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников». Хотя перед этим сказал: «Хотя грешник сто раз делает зло и коснеет в нём, но я знаю, что благо будет боящимся Бога, которые благоговеют пред лицем Его; а нечестивому не будет добра, и, подобно тени, недолго продержится тот, кто не благоговеет пред Богом». Разве из этих слов, рассмотренных в совокупности, не ясно, что во всей Книге Екклесиаста между строк присутствует проповедь о вечности человека и справедливом воздаянии после смерти, воздаянии, которое в этой жизни получают не все, и уж точно никто не получает в полной мере? Если бы Соломон мыслил иначе, то его слова были бы просто ложью. Разве не бывает так, что нечестивые живут на земле дольше праведников? Но он сказал, что они недолго продержатся на земле. Об этом же говорится и во многих Псалмах (Псалтирь). Не об этом ли сказал Господь через апостола Иоанна: «Кто ведёт в плен, тот сам пойдёт в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых» (Откровение 13:10)? Не было бы нужды в терпении и вере, если бы возмездие совершалось тотчас же. А о том, что святые не потерпят никакого зла, сказал Сам Спаситель: «Преданы также будете и родителями, и братьями, и родственниками, и друзьями, и некоторых из вас умертвят; и будете ненавидимы всеми за имя Моё, но и волос с головы вашей не пропадёт, — терпением вашим спасайте души ваши» (Лука 21: 16 – 19). Как понять эти, казалось бы, взаимоисключающие слова? «Некоторых из вас умертвят, но ни у кого из вас не пропадёт и волос с головы». Будет воскресение мёртвых, в котором будут восстановлены все волосы, сочтённые у каждого из нас.
Обратим внимание на закономерный переход слова мыслителя: как только он отрывает взор от неба и снова смотрит исключительно на землю, ему представляется, что нет ни Божиего промысла, ни правосудия. Всем одна участь, независимо от путей и дел. И сразу же возникает гедонистическая мысль о любви к веселию: «Будем есть и пить, ибо завтра умрём». Конечно, Соломон далёк от проповеди греховных наслаждений, он говорит об удовольствиях законных. Но много ли времени надо, чтобы гедонист «культурный» превратился в гедониста-свинью?
И вновь проповедник победоносно отрывает взор от земного и обращает его к горнему – и глаза его просветляются. И он понимает, что постичь всё тварное, исключая из поля зрения Самого Творца, – невозможно. Единственный путь познания – вера. А путь дерева познания, исключающий веру и откровение, делает человека всегда учащимся и никогда не могущим дойти до познания истины (см. 2 Тимофею 3:7).
Осуждение религиозного фатализма
На всё это я обратил сердце моё для исследования, что праведные и мудрые и деяния их – в руке Божией, и что человек ни любви, ни ненависти не знает во всем том, что перед ним. Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы. Это-то и худо во всём, что делается под солнцем, что одна участь всем, и сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердце их, в жизни их; а после того они отходят к умершим. Кто находится между живыми, тому есть ещё надежда, так как и псу живому лучше, нежели мёртвому льву. Живые знают, что умрут, а мёртвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению, и любовь их и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чём, что делается под солнцем. Итак иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твоё, когда Бог благоволит к делам твоим. Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудевает елей на голове твоей. Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это – доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем. Всё, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдёшь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости. И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достаётся успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных – богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их. Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них. Вот ещё какую мудрость видел я под солнцем, и она показалась мне важною: город небольшой, и людей в нём немного; к нему подступил великий царь и обложил его и произвел против него большие осадные работы; но в нём нашелся мудрый бедняк, и он спас своею мудростью этот город; и однако же никто не вспоминал об этом бедном человеке. И сказал я: мудрость лучше силы, и однако же мудрость бедняка пренебрегается, и слов его не слушают. Слова мудрых, высказанные спокойно, выслушиваются лучше, нежели крик властелина между глупыми. Мудрость лучше воинских орудий; но один погрешивший погубит много доброго (9 глава).
И снова Соломон демонстрирует вздорность узколобого мировоззрения, ограничивающегося лишь видимой частью реальности и понимающего человеческую жизнь только как миг между прошлым и будущим. В этой главе – сплошная ирония. Полагать, что Соломон всерьёз мыслил так, – значит совершенно не понимать его мысли, обвиняя его в явном нечестии. Ведь очевидно, что эти заявления противны всей линии Священного Писания. А потому любая попытка надёргать цитат из этой главы в подтверждение своих еретических взглядов – явно нечестива. Для доказательства достаточно привести одно место из пророков: «Дерзостны предо Мною слова ваши, говорит Господь. Вы скажете: "что мы говорим против Тебя?" Вы говорите: "тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдали постановления Его и ходили в печальной одежде пред лицем Господа Саваофа? И ныне мы считаем надменных счастливыми: лучше устраивают себя делающие беззакония, и хотя искушают Бога, но остаются целы". Но боящиеся Бога говорят друг другу: "внимает Господь и слышит это, и пред лицем Его пишется памятная книга о боящихся Господа и чтущих имя Его". И они будут Моими, говорит Господь Саваоф, собственностью Моею в тот день, который Я соделаю, и буду миловать их, как милует человек сына своего, служащего ему. И тогда снова увидите различие между праведником и нечестивым, между служащим Богу и не служащим Ему» (Малахия 3: 13 – 18). Вот одна из множества ветхозаветных проповедей о вечности и грядущем суде над праведными и неправедными.
Проповедник обличает глупость как материалистов (эпикурейцев), деистов, признающих Бога, но отрицающих Его промысел о вселенной, так и религиозных фаталистов (кальвинистов), признающих Божию вовлечённость во все события, но не признающих логики и правосудия в Божием провидении. Все они отрицают (прямо или между строк) основоположный принцип Божиего суда – закон сеяния и жатвы. Жизнь любого человека с их точки зрения представляется сплошной лотереей, его судьба никоим образом не зависит от поступков. Мы уже видели, что Соломон мыслит совершенно противоположным образом. Судьба, в соответствии со Священным Писанием и здравым смыслом, есть результат, а не причина наших поступков. А эти слова, походящие скорее на стишки (рубаи) Омара Хайяма, чем на изречения пророка Божиего, без сомнения, следует брать в кавычки. Екклесиаст показывает нелогичность видимой реальности, если её рассматривать без загробного продолжения.
Впрочем, слова «время и случай для всех их» можно толковать и не фаталистически. Всё дело здесь в значении слова «случай». Мы, в большинстве своём, понимаем его неверно. Нам кажется, что случай – это нечто хаотичное и происходящее само собой. Но истинное его значение – стечение обстоятельств в определённой координате пространства и времени, что отнюдь не обязательно подразумевает стихийность и отсутствие закономерности происходящих событий. Екклесиаст увещевает нас не уповать на собственные способности и праведность. Непревзойдённый бегун может внезапно получить травму, и забег выиграет его соперник, слабейший его. Храбрый воин может оступиться и получить смертельный удар в спину. Но это вовсе не означает, что всё это происходит без прямого соизволения или попущения Божиего, и что в этом нет логики. Атлета Господь может остановить, чтобы уберечь от гордости и суеты, и тем спасти его душу; воина смерть может настичь в возмездие за его прошлые злодеяния (как, например, Авенира). С другой стороны, победителям не следует приписывать заслуги себе. Потому что для победы мало лишь способностей и желания. Должно сойтись ещё множество других обстоятельств. Подобным образом, Божие благословение не следует считать платой за праведность. И крестные страдания праведных имеют логику и цель. Но не с точки зрения неверия в вечную жизнь. Об этом можно было бы рассуждать безконечно, но мы остановимся. Главная мысль мудреца всё же такова, что неверие в справедливое воздаяние закономерно ведёт человека к безпорядочности и нечестию.
Неприкрытая ирония звучит и в следующем заключении Соломона: «Итак, иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твоё, когда Бог благоволит к делам твоим. Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудевает елей на голове твоей. Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это – доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем. Всё, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдёшь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости». Радуйся, если тебе посчастливится сподобиться Божиего благословения, живи предельно активно и полезно. И закончишь жизнь в могиле, равно как и тот, кто живёт кое-как или вовсе нечестиво и порочно. Какая же польза от всего доброго, достигнутого в жизни? Как сказал поэт: «От ненужных побед остаётся усталость, если завтрашний день не сулит ничего». Однако если Екклесиаста рассматривать во свете Нового Завета, то совсем иначе воспринимаются последние слова: «Стяжай добродетели и мудрость, приобретая себе сокровище на небесах, пока живёшь в теле. Потому что после смерти будешь иметь лишь то, что собрал при земной жизни».
В словах Соломона о мудром бедняке, которым пренебрегают, мы видим горькую правду о всеобщем преклонении перед статусом и внешней формой. Людям свойственно, вопреки словам Христа, судить по наружности и не судить судом праведным. На этом построена вся современная реклама. Да разве и с Самим Христом поступили не так же? «…Нет в Нём ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нём вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умалён пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице своё; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его» (Исаия 53: 2 – 3). Вот Он – мудрый бедняк, спасший Своей мудростью весь мир; и никто не вспоминает об этом Человеке. А царь, осадивший город, – это сам диавол. Кстати будет сказать, что страдание праведников и благоденствие нечестивых есть, по слову Иустина Мученика (Философа), свидетельство того, что мир лежит во зле (в диаволе).
Порядок, установленный Творцом. Закон сеяния и жатвы
Мёртвые мухи портят и делают зловонною благовонную масть мироварника: то же делает небольшая глупость уважаемого человека с его мудростью и честью. Сердце мудрого – на правую сторону, а сердце глупого – на левую. По какой бы дороге ни шёл глупый, у него всегда недостаёт смысла, и всякому он выскажет, что он глуп. Если гнев начальника вспыхнет на тебя, то не оставляй места твоего; потому что кротость покрывает и большие проступки. Есть зло, которое видел я под солнцем, это – как бы погрешность, происходящая от властелина; невежество поставляется на большой высоте, а богатые сидят низко. Видел я рабов на конях, а князей ходящих, подобно рабам, пешком. Кто копает яму, тот упадет в неё, и кто разрушает ограду, того ужалит змей. Кто передвигает камни, тот может надсадить себя, и кто колет дрова, тот может подвергнуться опасности от них. Если притупится топор, и если лезвие его не будет отточено, то надобно будет напрягать силы; мудрость умеет это исправить. Если змей ужалит без заговаривания, то не лучше его и злоязычный. Слова из уст мудрого – благодать, а уста глупого губят его же: начало слов из уст его – глупость, а конец речи из уст его – безумие. Глупый наговорит много, хотя человек не знает, что будет, и кто скажет ему, что будет после него? Труд глупого утомляет его, потому что не знает даже дороги в город. Горе тебе, земля, когда царь твой отрок, и когда князья твои едят рано! Благо тебе, земля, когда царь у тебя из благородного рода, и князья твои едят вовремя, для подкрепления, а не для пресыщения! От лености обвиснет потолок, и когда опустятся руки, то протечёт дом. Пиры устраиваются для удовольствия, и вино веселит жизнь; а за всё отвечает серебро. Даже и в мыслях твоих не злословь царя, и в спальной комнате твоей не злословь богатого; потому что птица небесная может перенести слово твоё, и крылатая – пересказать речь твою. Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдёшь его. Давай часть семи и даже восьми, потому что не знаешь, какая беда будет на земле. Когда облака будут полны, то они прольют на землю дождь; и если упадёт дерево на юг или на север, то оно там и останется, куда упадёт. Кто наблюдает ветер, тому не сеять; и кто смотрит на облака, тому не жать. Как ты не знаешь путей ветра и того, как образуются кости во чреве беременной, так не можешь знать дело Бога, Который делает всё. Утром сей семя твоё, и вечером не давай отдыха руке твоей, потому что ты не знаешь, то или другое будет удачнее, или то и другое равно хорошо будет. Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце. Если человек проживёт и много лет, то пусть веселится он в продолжение всех их, и пусть помнит о днях тёмных, которых будет много: всё, что будет, – суета! Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твоё радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за всё это Бог приведёт тебя на суд. И удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего, потому что детство и юность – суета (10 и 11 главы).
Предпоследние главы Книги Екклесиаста кажутся просто набором различных мудрых мыслей и афоризмов, не связанных между собой. Однако при внимательном и вдумчивом прочтении обнаруживается, что они представляют собой единую мысль. Не берусь растолковать всю взаимосвязь, но кое-что замечу.
Через обе главы проходит единая мысль, которой подчинены многие изречения, говорящие о разном. В мире есть законы, установленные его Творцом, и с ними необходимо считаться. Они уже давно известны и выверены многими поколениями от создания мира, так что нам нет нужды, как говорят в народе, изобретать велосипед. Есть данность, которую мы не можем изменить. Мы можем только принимать её в расчёт при выборе путей и совершении поступков. Знание законов Божиих – и есть истинная мудрость, если оно выражается в делах. В любом предприятии необходимо прежде исчислить издержки, о чём говорят слова о дровах и камнях.
Но есть и скрытая сторона мироздания и законов Божиих, о которой нам не следует знать. Об этом сказал и Моисей: «Сокрытое принадлежит Господу Богу нашему, а открытое — нам и сынам нашим до века, чтобы мы исполняли все слова закона сего» (Второзаконие 29:29). Большая часть реальности скрыта от нас, и нам настрого запрещено пытаться заглянуть в неё, чем занимаются оккультисты. Скрыт от нас и общий план Божий. Вернее, суть его нам в целом открыта, но, так сказать, технология его воплощения, как в общем, так и в каждый частный момент истории, от нас сокрыта. До времени скрыты от нас и результаты наших путей и поступков. А потому следует делать добро, соблюдая заповеди Божии, пусть нам и неизвестно, то или другое будет удачнее, и какова последует жатва. Господь установил закон сеяния и жатвы, подразумевающий определённую, зачастую длительную, паузу между первым и вторым. «Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдёшь его». Это поле для свободного проявления воли человека, а также средство испытания нашей веры. «Сеющий в плоть свою от плоти пожнёт тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную. Делая добро, да не унываем, ибо в своё время пожнём, если не ослабеем. Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Галатам 6: 8 – 10).
Дважды в этих главах Соломон говорит о порядке и иерархии, установленных Богом. Демократ, конечно, увидит в его словах о царе или влияние монархической эпохи, или личную заинтересованность. Но Екклесиаст, прежде всего, – философ, а только потом царь. И царём он стал именно в силу исповедания им верности монархического строя, а не стал оправдывать царство, уже будучи царём. Впрочем, для неверующего упрямца – это не доказательство. А верующий увидит, что Соломон хвалит порядок, установленный Богом и порицает революционную смену сил и превращение ценностей. Честный читатель также заметит, что царство Соломон воспринимает не как привилегию, а как служение, как и Господь Иисус сказал, что начальствующий должен быть, как служащий. Образец царя для Соломона – дисциплинированный волевой человек, поддерживающий в государстве порядок и, прежде всего, боящийся Бога. На протяжении истории таких царей было не так много. Таким был его отец Давид. Таким был и русский царь Николай I. И суть слов Екклесиаста заключена не в обедневшей аристократии и пришедшей к власти черни, а в словах о невежестве и богатстве: «Есть зло, которое видел я под солнцем, это – как бы погрешность, происходящая от властелина; невежество поставляется на большой высоте, а богатые сидят низко». Если бы Соломон сказал не «невежество», а «чернь» или «бедные», то его слова можно было бы воспринимать исключительно социально-политически. Но слово «невежество» показывает, что смысл здесь, прежде всего, духовный. Слово «богатство» Священное Писание, конечно, не сводит к материальному имуществу. Это удел материалистов. Примечательно, что слово это происходит от слова «Бог», а значит, понимать его столь узко – то же, что буквально поклоняться маммоне. Взглянем на современную моду и культуру. Не увидим ли того, о чём говорит Соломон? В моде именно невежество и легкомыслие, а основательное мышление, глубокомыслие – в презрении. Какая музыка звучит по ведущим радиоволнам? Сплошной шум и какофония, а тексты вообще недостойны человека. Это какие-то невнятные звуки безсловесных, перемежающиеся наглыми развратными выкриками, доходящими до уровня греховности Содома. И всё это на государственном уровне – как и сказал Соломон – «от властелина».
Теперь кратко рассмотрим отдельные изречения Екклесиаста. Полезно находить аналогии притчам Соломона в поговорках родной речи. Они также, в большинстве своём, основаны на Священном Писании, так как были сформулированы ещё во время господствующего христианского мировоззрения. Высказывание о мёртвых мухах аналогично русской поговорке «Ложка дёгтя портит бочку мёда». Хотя мёртвые мухи, кроме этого, намекают на самого сатану, так как одно из его имён – Веельзевул (Баал-Зебул), которое переводится именно как господин мух, то есть начальник армии падальщиков – бесов. Здесь уместно заметить, что Соломон разделяет поступки и сущность человека. Мудрый может совершить глупый поступок (да и есть ли такой человек, который не совершал бы глупостей за всю свою жизнь?). Но совсем другое дело – глупый человек, сердце которого – на левую сторону. Иными словами, глупый целенаправленно уклоняется от мудрости. Это вопрос не отдельных поступков, а линии поведения, позиции. А мудрый, хоть и совершает иногда глупые поступки, всё же, стремится к мудрости.
Последним словам соответствует русская всем известная поговорка, которую многие повторяют, не понимая истинного её смысла: «Вольному – воля, спасённому – рай». Ты волен делать всё, что тебе угодно, но не властен влиять на результаты твоих путей и действий. Ты имеешь право делать всё, что хочешь, но не имеешь права рассчитывать на положительный результат твоего своеволия. Потому что спасительно и благословенно лишь послушание воле Божией и соблюдение Его заповедей.
Итог и вывод
И помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжёлые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: "нет мне удовольствия в них!"; доколе не померкли солнце и свет и луна и звёзды, и не нашли новые тучи вслед за дождём. В тот день, когда задрожат стерегущие дом и согнутся мужи силы; и перестанут молоть мелющие, потому что их немного осталось; и помрачатся смотрящие в окно; и запираться будут двери на улицу; когда замолкнет звук жернова, и будет вставать человек по крику петуха и замолкнут дщери пения; и высоты будут им страшны, и на дороге ужасы; и зацветёт миндаль, и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс. Ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы; – доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его. Суета сует, сказал Екклесиаст, всё – суета! Кроме того, что Екклесиаст был мудр, он учил ещё народ знанию. Он всё испытывал, исследовал, и составил много притчей. Старался Екклесиаст приискивать изящные изречения, и слова истины написаны им верно. Слова мудрых – как иглы и как вбитые гвозди, и составители их – от единого пастыря. А что сверх всего этого, сын мой, того берегись: составлять много книг – конца не будет, и много читать – утомительно для тела. Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом всё для человека; ибо всякое дело Бог приведёт на суд, и всё тайное, хорошо ли оно, или худо (12 глава).
В последней главе Екклесиаст подводит итог всем своим словам. Он показывает конец суетной жизни человека, которая, если прожита без Бога, представляется в старости сплошным тягостным безрадостным существованием. Для сравнения, вспомним слова Давида: «Праведник цветёт, как пальма, возвышается подобно кедру на Ливане. Насаждённые в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего; они и в старости плодовиты, сочны и свежи, чтобы возвещать, что праведен Господь, твердыня моя, и нет неправды в Нём» (Псалом 91: 13 – 16). Но Екклесиаст говорит о конце жизни того, кто не помнил Создателя в дни юности. Как часто молодые люди ничего не хотят слышать о Боге. Они не отрицают Его существование и даже ничего не говорят против верующих. Но сами хотят жить по своему произволу, думая: «Может быть, в старости займусь религией, а пока мне не до этого». Но Соломон говорит, что как человек жил, так он и завершит свою жизнь. Если вам не было дела до Бога в молодости, то в старости тем более не будет дела. Конечно, бывают случаи, когда человек обращается к Богу на последних годах жизни. Однако случай на случай не похож. Господь знает сердца человеческие и причины их промедления или отвержения. Кроме того, Он не обязан давать человеку дополнительную благодать, помимо той, которую уже имеет каждый. Разве он не имеет права отвергнуть того, кто всю жизнь презирал Его, и лишь в конце обратился к Нему за помощью? Разве это не свинское отношение к Тому, Кто давал ему жизнь всё это время, в которое он не хотел знать Его? Так что «помни Создателя твоего во дни юности твоей», с молоду. По крайней мере, не уклоняйся от Него, когда услышишь о Нём. Человек может многократно слышать о Боге (да и кто из нас не слышит хоть что-нибудь о Нём за всю жизнь?), но есть моменты, когда человеку особенно ясно открывается, что Евангелие – это истина, и такие моменты особо ответственны, и каждое уклонение человека от Бога после подобного откровения может стать для него последним и роковым.
Не открою ничего нового, если скажу, что поэтические обороты и образы Екклесиаста описывают старость: общий упадок сил, согбенные руки и ноги, выпавшие зубы, ослабевшие глаза, закрытие каналов связи с внешним миром. Но к этому можно добавить, что описание старения отдельного человека представляет собой также и описание ветшания, вырождения и деградации всего человечества, предшествующее кончине века.
Очень важно сказать несколько слов о заключительных наставлениях Екклесиаста: «Слова мудрых – как иглы и как вбитые гвозди, и составители их – от единого пастыря. А что сверх всего этого, сын мой, того берегись: составлять много книг – конца не будет, и много читать – утомительно для тела». Вот то, о чём я говорил ещё в первых главах: об умножении скорбей умножающего знание. Соломон этими словами осуждает многословие, характерное для идущих путём дерева познания. Человеку достаточно основных принципов, зная которые, он всегда сможет сориентироваться и во множестве частностей. Если же исследовать каждую частность, то не хватит и жизни. Но самое главное то, что уклоняясь в безчисленные частности, человек теряет понимание сути вещей. Он может знать очень многое, но не понимать значения вещей, как сказал Екклесиаст в 8-й главе. Такое знание будет либо просто набором множества информации без каких-либо выводов о ней, либо приведёт человека к ложным выводам. И очень часто накапливающий знания таким количественным образом, в конце концов, приходит к агностицизму, из которого уже не находит выхода. Эти слова Соломона осуждают и иудеев с их безграничным Талмудом, в котором рассматривается множество частных ситуаций. Возведение прецедентов в статус Конституции, в конечном счёте, неизбежно приводит к нарушению Конституции. Об этом и говорит пророк Исаия: «И стало у них словом Господа: заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, правило на правило, тут немного, там немного» (Исаия 28:13).
А самые последние слова философа ещё раз и окончательно опровергают мнение, будто он отрицает загробную жизнь и посмертное воздаяние: «Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом всё для человека; ибо всякое дело Бог приведёт на суд, и всё тайное, хорошо ли оно, или худо». Разве не сказал он до этого, что всем одна участь – и праведным, и неправедным? Что же значат его слова о суде? Разве это суд, если всех постигает одна участь? Уже из этого всякий разумный может видеть, что Соломон говорит о безсмысленности и глупости неверия в вечность, и в конце показывает, что суд просто отложен до времени. А как говорили отцы Церкви, справедливый суд был бы невозможен без воскресения тела, так как и добро, и грех человек совершает, живя в теле, которое является неотъемлемой частью человеческого существа. Значит, между строк Екклесиаст утверждает и воскресение мёртвых, праведных и неправедных. В общем контексте книги следует понимать и слова: «И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его». Это проповедник говорит с той же точки зрения, с которой всё существующее представляется сплошной суетой, потому сразу и прибавляет: «Суета сует, всё суета». Иными словами, если бы всё действительно обстояло именно так, если бы кончина человека была такой же, как и смерть животного, то всё было бы безсмысленным. Дух, который возвратится к Богу, с этой точки зрения, – жизненная энергия, а не безсмертная часть человеческого естества. В противном случае, слова Соломона были бы весьма странны, так как мы знаем, что не все люди после смерти идут к Богу. Он показывает вздорность всех ложных мировоззрений, сводящихся к одному, и противопоставляет им истину о вечности каждого человека: «Всякое дело Бог приведёт на суд, и всё тайное, хорошо ли оно, или худо». Он как бы говорит: «Не надейтесь на то, что смерть покроет все ваши беззакония, уровняв вас с праведниками. Так мыслят только безумные и нечестивые, с точки зрения которых всё сущее безсмысленно».
Но скажу ещё пару слов о принципах суда Божиего. Есть два неверных подхода к этому вопросу, каждый из которых представляет только часть истины. Одни учат, что суд Божий есть просто непосредственный результат дел человека. Это верно, однако такой взгляд ограничивает Божий суверенитет, представляя судьбу человека сплошной кармой, в которую Бог не вмешивается. Другие проповедуют личный суд Божий и личное непосредственное вмешательство Божие в жизнь каждого человека. Но умаляют закон сеяния и жатвы. Им недостаёт видения первой группы проповедников, которые представляют суд Божий как закономерную жатву собственных дел человека. Верно то, что суд Божий – это возвращение человеку плодов его же дел, но верно также и то, что Бог лично вмешивается в жизнь каждого человека, наказывая его в течение всей жизни. Легкомысленному может показаться, что те, кто говорят о личном Божием вмешательстве и суде на протяжении жизни человека, представляют Бога более суровым, нежели те, кто говорят о суде Бога без Его личного вмешательства. Однако всё наоборот. Наказание Божие на протяжение всей жизни человека – это наказание педагогическое, это неполный результат наших злодеяний. И если человек не принимает вразумления, то каждое последующее наказание Божие всё ближе к полному результату наших дел. И только если человек совершенно отвергает всякое вразумление, то получает полную жатву собственных грехов. Потому и сказано в Писании, что самое страшное наказание от Бога – предоставление человека самому себе: «Народ Мой не слушал гласа Моего, и Израиль не покорялся Мне; потому Я оставил их упорству сердца их, пусть ходят по своим помыслам» (Псалом 80: 12 – 13). Но если бы так было всегда, то есть если бы было верно кармическое мировоззрение, то едва ли кто доживал бы до старости. Важно понимать, что мы сами вынуждаем Бога утяжелять наказание. «На разумного сильнее действует выговор, нежели на глупого сто ударов» (Притчи 17:10). Наказание – это вразумление (по самому значению слова), оно не обязательно должно быть болезненно. «Вразумлю тебя, наставлю тебя на путь, по которому тебе идти; буду руководить тебя, око Моё над тобою". "Не будьте как конь, как лошак несмысленный, которых челюсти нужно обуздывать уздою и удилами, чтобы они покорялись тебе". Много скорбей нечестивому, а уповающего на Господа окружает милость» Псалтирь 31: 8 – 10). Итак, нам предложены два пути.
Однако следует сказать, что Господь иногда оставляет нечестивому власть избегать наказания во время земной жизни. Способов избежания может быть множество. Но во свете того, что сказано выше, можно заключить, что это настоящее проклятие, которое избирает сам человек. Давид говорил: «Суды Твои благи» (Псалом 118:39). Лучше быть наказанным сейчас, чем в вечности, из которой уже нет выхода. «Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны» (Послание Евреям 12: 7 – 8).
Остаётся сказать ещё несколько слов об отсрочке суда Божиего, о том, почему не скоро совершается суд над худыми делами. Мудрость Божия неизмерима, Он достигает этим множества целей. Однако скажу лишь о двух аспектах вопроса. Во-первых, отсрочка – это возможность покаяния и исправления. Об этом мы уже говорили: это поле для проявления свободной воли. И во-вторых, Господь даёт нашим делам время принести плод, чтобы потом судить нас в соответствии со всеми последствиями наших путей и дел. Если бы суд над худыми делами совершался тотчас же, то вряд ли кто-либо смог бы дожить до старости. И если бы добрые дела тотчас же получали бы воздаяние, то воздаяние было бы неполным, так как не учитывало бы жатвы (приумноженное следствие) этих дел. Итак, отсрочка суда полезна как праведным, так и нечестивым.
Заметки к Книге Екклесиаста
© Copyright: Константин Логосов, 2021
Свидетельство о публикации №221071600264
Свидетельство о публикации №221071600264
Рецензии