Дзеды рус

Тихо было в доме шорника Хваля в канун Дмитриевой субботы. Приготовили кутью, накрыли на стол поминальный ужин. Жена Хваля поставила посуду, положила на стол три лишних ложки, потом подумала и добавила ещё одну. Всё было готово, семья уселась на лавках вокруг стола, и все ждали только колдуна.
- Можно есть? – спросила младшая девочка, только недавно начавшая держать ложку самостоятельно. Это были её первые Дзеды.
- Подожди, доченька, - тихонько ответила мать. – Пускай все соберутся.
- Так ведь все уже здесь: и папа, и ты, и братик…
- Ещё не все. Придут и другие души.
- А когда?
- Сама увидишь, - важно ответил ей брат, года на два старше. – Вот скоро колдун придёт…
Только о нём подумали, а колдун тут как тут. В вывернутом шерстью наружу козлином тулупе с гуслями в руках. Зашёл в дом, поздоровался с каждым, внимательно глядя в глаза. А глаза у старика словно змеиные, немигающие.
- Ну что, готовы? – спросил колдун у шорника.
- Да, всё готово.
- Тогда начнём.
На свече зажгли ароматные травы, ударил в гусли колдун, запел заговор на призывание умерших. Притихли домашние, смотрят во все глаза. Вдруг видят, словно сияет что-то под потолком, маленькая светлая фигурка с ангельскими крылышками и лицом…
- Аннушка, - вдруг выдохнула жена Хваля, - доченька!
- Она нас слышит? - спросила младшая девочка, такая же светлая, как умершая сестричка.
- Слышит, - кивнул ей брат, не отрывая глаз от фигурки под потолком.
- Как ты, доченька? – продолжала мать. – Поешь с нами…
- Спасибо, мама, - отвечала душа. – Мне не хочется. Совсем скоро заберёт меня Бог на небо…
Вспорхнула искоркой над столом и исчезла.
Снова ударил в гусли старик, бормоча заветные слова. На этот раз ждать пршлось дольше – свеча успела сгореть почти до половины, когда появились две тени в старых одеждах.
- Папа! Мама! – обрадовался шорник. – Долго вы нынче шли.
- Сынок, - со вздохом ответил женский голос, - знал бы ты, из каких далей мы пришли…
- Устали с дороги? Присаживайтесь, перекусите…
На ближайшей к дверям лавке послышался шелест, потом две ложки поднялись над столом и опустились в горшочек с кутьёй. Почти сразу же наполненные только паром ложки поднялись обратно и переместились к тому месту, где у человека находится рот. После нескольких таких движений ложки упали на стол.
- Спасибо, сынок. Поели.
Снова послышался шелест, казалось, тени осматриваются.
- А где Панас? – раздался женский голос. – Что-то мы его не видим.
- Умер он, - ответил шорник. – На Петров пост и схоронили.
- Да… - вздохнул мужской голос. – Говорил я, что она ведьма. Не слушал…
- Околдовала она его, всё ходил сам не свой, панночкой грезил. А что уж там было между ними, один чёрт знает…
Помолчали. Потом тени поднялись, замаячили возле входной двери.
- Пойдём мы, - проговорил мужской голос. – Нечего нам делать среди живых.
- Подожди, папа. Как вы, где вы?
- Неплохо. Домик у нас на краю пруда, покойно и тихо. И пруд зарастает осокой…
И добавил, совсем тихо: «Молитесь за нас. Мёртвым нужна молитва живых… Молитесь за нас. За нас и за Панаса…»
Тени исчезли.
Некоторое время всё молча сидели за столом, глядя на мерцающие свечи. Даже дети притихли.
- Что ж, - наконец промолвил Хваль, обращаясь к колдуну, - зови Панаса. Зови по имени.
Долго кружил и приговаривал колдун, призывая умершего. Сгорела свеча и вторая успела сгореть наполовину, когда показалась в углу бледная тень того, кто раньше был молодым, полным сил парнем. Вид умершего был печальным, взгляд опустошённым.
- Здравствуй, Панас, - позвал его Хваль. – Проходи, поешь с нами.
Ничего не ответила тень, все так же стоя у двери с потухшим видом.
- Ну что ты, всё кончено, скоро Бог заберёт тебя на небо…
Раздался долгий печальный вздох и снова всё затихло.
- Полно, брат, что тебя тревожит?
- Если б я знал… - прозвучали негромкие слова. – Если б я только мог вернуть…
- Ты сейчас свободен, панночка потеряла над тобой власть…
- Эх, - снова раздался печальный вздох. – Да если бы она поманила меня, я бы хоть сейчас… Не надо мне ни Бога, ни чёрта, одной только панночкой грежу и нет для меня никого милее на свете…
Тень замолчала, по-прежнему стоя у двери. Через некоторое время снова раздался печальный вздох:
- Пора мне, брат. Спасибо за всё…
Тень исчезла, оставив ощущение печали. Чуть погодя стал собираться и колдун. Сложив гусли и прихватив приготовленный женой Хваля узелок с угощением, старик пошёл к двери. У порога обернулся и промолвил:
- Трудно попасть на небо тому, кто еще при жизни там побывал…