Моя ночная лига

American surgeon's way of thinking:'If nobody can do it so I have to do it.'
Israeli surgeon: 'If nobody can do it so why do I have to do it?'
(Расхожая шутка в среде израильских хирургов)

Стены 8-ми комнат нашего супер-пупер-опер-блока покрыты стеклянными панелями разных цветов. Хирурги работают в матово-зеленой третьей, серо-синей четвёртой и грязно-белой шестой.  Панели шестой комнаты как бы прозрачно намекают мне на возможный цвет предстоящей ночи. На операционном столе лежит женщина средних лет и приятных форм. Несколько дней назад она обратилась в приёмное отделение с биллиарной коликой. Терпела дома в ожидании запланированной операции и не дотерпела, пришла сдаваться. Буквально несколько дней назад обратилась она к хирургу с жалобами на боли в правом подреберье. Там же при пальпации живота была выявлена болезненность, а УЗИ показал наличие камней в желчном пузыре, без признаков его воспаления. Анализы крови были приличными, и хирург поставил диагноз желчекаменная болезнь. Очередь на удаление желчного пузыря была назначена через пару недель. В приёмном отделении женщина поведала мне то, что она утаила от хирурга больничной кассы. Оказывается,  наряду с болями в верхнем правом квадрате живота, последнее время она страдала тяжёлым запором и вздутием живота. Почему этот секрет она не доверила врачу их кассы и доверила мне, я не знаю. Наверное потому, что я в меру упитанный привлекательный и располагающий к себе мужчина в расцвете лет, и женщины могут мне много чего доверить. А другой врач может быть в силу отсутствия этих качеств страдает от нехватки женского внимания и ласки.
При обследовании живот женщины действительно выглядел вздутым и та-ки да был болезненным в том месте, где хирург из кассы хотел найти 3 тыс. шекелей за удаление желчного пузыря в больнице Ассута.  Ампула прямой кишки была пуста (Дорогой читатель, если случайно тебе доведётся иметь общение с хирургом, не спеши подать ему руки. Знай,  рука хирурга часто заглядывает в ампулу прямой кишки, а та не всегда бывает пустой. Но, как говорил Шерман, "Цоа-Цоа - гам микцоа!" Или в переводе с иврита: "Говно-то - говно, но хорошая работа всё  равно!"). Рентгеновский снимок показал расширенную и неопорожненную толстую кишку с уровнями жидкости, кишка просматривалась не до конца и исчезала за большой тенью в малом тазу. На КТ  таз заполняла большая опухолевая масса, очевидно растущая из органов женской репродуктивной системы. Опухоль сдавливала прямую кишку и вызывала толстокишечную непроходимость...
В месте сдавлени кишка перегнулась под острым углом, поэтому эндоскопическая постановка стента с целью устранить непроходимость успехом не увенчалась. Выхода не было, нужно было выводить разгрузочную толстокишечную стому.  С тем, чтобы для  предстоящего гинекологического вмешательства оставить коллегам поле деятельности в практически девственной неприкосновенности решено было постараться вывести стому лапороскопическим доступом не вскрывая живот большим лапаротомическим разрезом, а заодно и взять биопсию из сальника, который на КТ выглядел пораженным очагами опухолевой ткани. В преддверии операции  по удалению опухоли и всех очагов её отсева биопсия позволила бы провести противоопухолевую терапию в соответствии с характером опухоли. В тот день я был конаном, поэтому судьба выводить стому выпала мне. В пару мне был придан дежуривший Ростислав .
 В брюшной полости, заполненной перераздутым толстым кишечником и опухолью, свободного пространства почти не было. Обзор для камеры оганичивался считанными сантиметрами, но ориентируясь практически на ощупь, мы как-то умудрились удалить кусок  сальника с опухолевым имплантом и вытянуть петлю сигмовидной кишки на брюшную стенку, закрепив её там подвешенной на  rod , т.е. на пластиковом стержне.
Надо сказать, что единственным стимулом для  выведенной с некоторым натяжением петли кишки, оставаться на месте, то есть над уровнем кожи, была пластиковая палочка, на которой кишка и висела как постиранная простыня на бельевой веревке. Палочку эту через несколько дней, после того, как стома стала работать, кишка опорожняться, а живот спадать и принимать более эстетичные формы, мы убрали. Ну то есть я высказывал по поводу этой идеи вялый скепсис, дес-кать, рановато палочку-то убирать. Но мнение наших экспертов в области коло-ректальной хирургии заставило меня свои сомнения держать при себе. Увы, эта область хирургии у нас патронируется другими, а я больше отвечаю за выделенный под мою опеку сегмент бариатрии. Поэтому после короткой полемики на утреннем обходе я, хоть и нехотя, но вынул пластиковый стержень в надежде на то, что петля кишки уже как-то закрепилась на месте. Петля не закрепилась, и на следующий день печально выглядывала уже из под кожи, как бы жалобно вопрошая: "Как же я теперь буду какать?" Наши колоректальные мэтры продолжали ходить мимо больной,  не желая замечать проблемы. Между тем, калоприемник, прикрепленный к коже живота вокруг стомы, кал принимать прекратил, а у больной поднялась температура. По поводу температуры сделали снимок лёгких и даже поковырялись в маленькой 5-ти миллиметровой ранке после проведенной лапароскопии. На стому ,или правильнее будет сказать, на дырку из под нее с кусочком омертвевшей кишечной слизистой при этом глядели молча и в вскользь... Первым не выдержал я и поднял вопрос, о стоме. Понимая, что инициатива наказуема, я делать громких публичных заявлений не стал, а отправил резидентшу Тали к профессору с риторическим вопросом о том, что тот думает по поводу петлевых стом вообще и  опускающейся в живот стомы  в частности. Профессор думал, что опускалась стома, возможно, потому, что к обратно в живот тянула опухоль. А я думал, что дело пахнет керосином, потому, что решение по  поводу починки стомы упорно  не принималось, рабочий день заканчивался, а конаном в отделении снова был я. Предчувствия меня не обманули:  в операционной в списке срочных операций появились имя-фамилия и ID нашей горе-луп-колостомы. Ответственным хирургом числился я, и помогать мне в соответствие с записью должен был... Ростислав.
Лицо больной с интубационной трубкой во рту скрыто стерильной простыней. Где-то там притаился анестезиолог Эдик, присутствие которого угадывается по негромким звукам аритмичных и суетливых движений рук, меняющих какие-то параметры вентиляции и состав воздушно- газовой смеси. Звуковая сигнализация монитора в ареале обитания Эдика, напротив, ритмична и размеряна. В ногах пациентки на кронштейне, спускающемся с потолка операционной, располагается стойка лапароскопии с инсуфлятором углекислого газа, источником света, и блоком питания для диатермии.  Со стойки свисает капроновая лента с логотипом больничной кассы Клялит. Ленту вместе с бэйджиком, закрепленном  на маленьком карабине, я снял со своей шеи. На ленту  я подвесил портативный динамик, который голосом Шарля Азнавура чувственно и нежно поёт нам про Вечную  Любовь. Стекловолоконный кабель, тянется от источника света к видеокамере которую я удерживаю в брюшной полости, помогая Ростиславу разобраться в непростой анатомии живота с опухолью, рассеяными по сальнику метастазами, жидкостью и конгломератом кишок в мягких фибриновых спайках.

- Нет, такой хоккей нам не нужен!
- О чем это вы?

Ростислав - начинающий хирург, перебравшийся в Израиль из Украины, кажется Донбасса. Я уважаю Ростислава не только за ясную голову, но и за выдающиеся коммуникативные способности и явную склонность к овладению языками. Совершенно свободно он говорит по-русски, английски и на иврите. Стесняюсь проверить его владение украинским, но подозреваю, что и с этим языком у него проблем нет. А еще как-то Ростислав меня поразил какой-то дежурной фразой на арабском. Судя по реакции пациентов, его хорошо поняли. Я, в отличие от Ростислава, если и говорю на всех трёх упомянутых языках, то на всех трёх я запинаюсь, заикаюсь и мычу. На Русском уже и больше, чем на других . Вообщем, эти лингвистические способности позволили Ростиславу легко ассимилироваться в новом социуме, сохранив при этом некоторую печать советской культуры быта. В частности ко мне он обращается на "вы". Израильтяне всегда друг-другу тыкают независимо от разницы в возрасте или социо-экономическом статусе. И это не только и даже не столько потому, что языковая норма не предусматривает других вариантов обращения. Это потому, что здесь такой культурный код. Тут не принято признавать в других какое бы то ни было превосходство. И будь в иврите в наличии "вы", его бы за невостребованностью все равно  бы не использовали. Более того,   любой высокий статус  израильтянами принижается использованием уменьшительно-ласкательных прозвищ. Так Беньямина Нитаньяху народ зовет Биби, а меня, Александра Татарова, больничные сёстры зовут Тати. Тем не менее Рости обращается ко мне Доктор Татаров.
- О чем это я, спрашиваешь? Да так, ищу общее между тем, что тут у нас творится и игровыми видами спорта. Вот, например, перепихивание друг другу проблемных пациентов принято сравнивать с пинг-понгом. Хотя я думаю что такие больные больше походят на горячую картошку, которую все перекладывают друг другу, потому что она быстро обжигает руки. По-моему, тот, кто решил вытащить род, и должен исправлять ситуацию. Но больную спихнули нам.  А что обиднее всего, род убрал я, собственными руками!  Нет, это даже не горячая картошка. Это ... хоккей. Игра, правда, идет в одни ворота. Вот проводится взбрасывание шайбы в центре корта - больная поступает в приемное отделение.  Шайба летит в бок и отскакивает от бортика: гинекологи не хотят впрягаться, пока мы не пролечим непроход. И тут дриблинг заведующего и шайба влетает в наши ворота. 1:0, мы оперируем лапароскопом в раздутом животе, полном всякого говна! Далее команды гоняют  по корту туда-сюда пока профессор не проводит силовой приём, вынуждая меня убрать род. С этого момента игра ускоряется и всё как-то у наших ворот в то время, как вратарь сборной соперников без угрызений совести оперирует где-нибудь в Ассуте. Я стараюсь перепаснуть и с помощью Тали отправляю стому на половину соперника. Буквально в две передачи через профессора и зав отделения эта шайба снова влетает в створки наших ворот: 2:0 не в нашу пользу. Вот и скажи, Рости, нахрена нам такой хоккей? Нет, такой хоккей нам не нужен!
                        Эпилог
Живот мы не вскрыли. Нам удалось мобилизовать толстую кишку до селезеночного угла и вытянуть петлю кишки со стомой обратно и без натяжения. При этом ни капли кишечного содержимого в живот не попало. Петлю кишки мы как и в предыдущий раз повесили на  роде, который  на этот раз пришили к коже. Чтоб у того и мысли не было покинуть своё  место раньше срока.
Домой я вернулся усталым и поздно и на Вику произвёл впечатление печальное.
- Почему так поздно, Саша?
- В хоккей играл.
- Ты посмотри на себя хоккеист. Ты уж не мальчик. Спортивную форму теряешь быстро. Так на долго тебя не хватит.
- Ничего не поделаешь.  Играю -то я в ночной лиге.