1873 год - на вес золота или гигантские клетки

В октябре 1873 года на Всемирной выставке в Вене 39-летнему профессору Бецу предложили продать выставляемую им коллекцию препаратов головного мозга.

Официальное предложение от имени Венской академии наук сделал Мориц Бенедикт (тот, который синдром Бенедикта). Бенедикт и Бец были в каком-то смысле коллегами, работали над одной темой, теорией о «преступном мозге». Отказывать было неудобно.

Видя колебания Беца, вмешался ещё один член Венской академии наук Карл Людвиг (тот, который эффект Людвига-Соре). За коллекцию, которая только что получила главную медаль Выставки — «Медаль прогресса» (Fortschritts Medaille), он предложил заплатить столько золота, сколько весит сама коллекция.

При стечении публики взвесили. Коллекция потянула на 5,8 килограммов, т.е. цена составила 5,8 килограммов золота (340 тыс. сегодняшних долларов). Пересчитали на австрийские гульдены, получилось 7 тысяч. Людвиг принялся выписывать банковский чек.

Бец, осознав, что разговор зашёл слишком далеко, предпочёл превратить всё в шутку. Бенедикт и Людвиг настаивали. Если Бенедикт был просто коллегой, то Людвиг был учителем Беца (11 лет назад Бец прослушал курс лекций Людвига в Венской военно-хирургической академии). Отказывать было крайне сложно.

Это был поворотный момент в жизни Беца. Нужно было принять решение, от которого будет зависеть, оставит ли он след в мировой истории.

Бец отказал. Коллекция уехала обратно в Киев.

Такая история могла бы быть венцом биографии любого исследователя. В те годы большего признания и представить сложно. Что учёному после такого делать? Писать мемуары? Читать лекции коллегам? Гастролировать с коллекцией по городам и весям?

Владимир Алексеевич просто продолжил работать.

И вот тут-то и обнаружилось, что он принял верное решение. Бец сделал открытие, в тени которого была забыта уникальная коллекция, сделал открытие, обессмертившее само его имя.

Коллекция была результатом сравнительно небольших усовершенствований методов анатомической работы с головным мозгом. Усовершенствования эти позволяли делать тонкие срезы мозговой ткани и их контрастно окрашивать…

Головной мозг очень долго оставался в анатомии «белым пятном». Во-первых, потому что это головной мозг, дверь, ведущая к душе. Во времена Средневековья анатомы проводили вскрытия, демонстрируя публике самые разные органы, даже те, которые считались крайне неприличными или отвратительными, но от вскрытия головы воздерживались. (С тех пор, кстати, сохранилась традиция не называть головной мозг «органом». Головной мозг — не орган, он стоит особняком.) До конца девятнадцатого века, ещё во времена Беца, публикация фотографий головного мозга вызывала шок, воспринималась как вызов обществу.

Во-вторых, в головном мозге всё казалось слишком простецким. Что разглядывать? Мягкий «грецкий орех», состоящий из однородного вещества. Выглядит одинаково, у какого трупа ни посмотри. Ничего не движется, не сокращается, не пульсирует, даже шумов не издаёт. Этакий балласт для поддержания равновесия головы. Да, в мозге есть какие-то полости, но и в тех полостях нечего разглядывать. Прямой связи головного мозга с органами тела не прослеживается. В общем, изучать головной мозг учёному — лишь время терять.

С течением времени анатомы всё-таки дошли до того, чтобы начать исследовать мозг, но тут всплыла третья проблема. Ткань была слишком мягкой, её было невозможно, не сминая и не разрывая, тонко порезать. А то, что срезали, под микроскопом выглядело всё так же — однородное вещество без структуры. Позже изобрели красители для микроскопии. Они делали клетки и ткани органов тела контрастными, что дало толчок для множества открытий, — но не в головном мозге. Красители его ткань не прокрашивали, она под микроскопом выглядела всё так же однородно — только теперь с пятнами «грязи», пятнами невымывшейся краски.

Всё это привело к тому, что ко временам Беца было накоплено на удивление мало знаний о головном мозге. (А мы говорим аж о 1873 годе! Это уже после Парижской коммуны, объединения Италии, гражданской войны в США, «Преступления и наказания» и «Войны и мира», первых выставки импрессионистов, линии метрополитена и чемпионата Англии по футболу!)

Аристотель считал, что мозг — это радиатор, охладитель для крови. Что касается мышления, то его как такового не существует, есть только «чувства». Разные «чувства» смешиваются, давая разные проявления умственной активности. Если смешиваются все чувства, то образуется некое «общее чувство» (sensus communis), «мысль». (Отзвук вот таких вот «чувств», смешанных в одно «общее чувство», проник из латыни во множество языков. В английском есть, например, понятие «common sense», т.е. буквально «общее чувство», что мы обычно переводим как «здравый смысл».)

А вот строением мозга Аристотель при всей масштабности его идей не озабочивался. Не удивительно, что лишь спустя 500 лет, в I веке, александрийские учёные Руфус и Эфес описали полушария!

Не какую-то там мелкую загогулинку! Полушария!

Римский врач Гален во II веке предположил, что мыслительные процессы происходят не в сердце, а в головном мозге, что там располагается одна из трёх душ человека, «животная» (остальные души или части единой души — как посмотреть — располагались в печени и всё том же сердце).

Гален всё-таки задумывался над строением головного мозга и, в частности, писал, что это холодный влажный орган, состоящий из спермы.

В раннем Средневековье в мозг «поместили» уже все мыслительные процессы, т.е. уже можно было встретить учёных, которые считали, что печень и сердце не думают, только головной мозг. Для таких учёных в двух мозговых желудочках, расположенных спереди, находилось воображение, в заднем, четвёртом желудочке — память, а в среднем, третьем желудочке, между двумя передними и одним задним — рациональное мышление. Почему? Никаких объяснений. Так казалось логичнее. Авиценна (11 век) в передних желудочках, кроме того, смешивал «чувства», получая всё то же «общее чувство» по Аристотелю.

Возобновившиеся в XI веке вскрытия трупов на знаниях о головном мозге никак не отразились — внутрь черепа не заглядывали. Голова была впервые распилена анатомом лишь в XV веке — и тот анатом сравнил голову с луковицей. Тогда же у коров и овец открыли паутинную оболочку, но к человеку это наблюдение никак не отнесли — и век спустя (1543) Везалий продолжал решительно отрицать существование паутинной оболочки у головного мозга человека.

В целом же, средневековых учёных гораздо больше занимали споры, считать ли мозг горячим, холодным или влажным, чем то, как мозг устроен и как он работает.

Возрождение принесло первые попытки анатомически точно зарисовать разрез головного мозга. Это сделал, конечно, Леонардо (1510-е). Он даже изготовил восковые слепки желудочков. Леонардо искал место смешивания «общего чувства», а также, конечно, искал вместилище души, соответственно специально рассматривал места, где из мозга выходят те немногие нервы, которые из него выходят.

Тем не менее, главное произошло — исследователи взяли, наконец, головной мозг в руки и начали описывать хотя бы то, что бросается в глаза. Беренгарио де Карпи открыл мягкую оболочку на стенках мозговых желудочков (1520), Никколо Масса — спинномозговую жидкость (1536), Везалий — эпифиз (1543),  Джулио Аранци — гиппокамп (1564), Констанцо Варолий — мост (1573).

Больше того, после первого прорыва — взять в руки и осмотреть — произошёл и второй, взять в руки, разрезать и осмотреть. Везалий так открыл корпус стриатум (1543), а личный врач трёх пап Пикколомини (Archangelo Piccolomini) — кору головного мозга и белое вещество (1586).

Ещё раз — то, что полушария головного мозга разделяются на кору и белое вещество заметили только в 1586 году!

И всё так же, никому и в голову не приходило задаться вопросом, а зачем все эти образования нужны.

В этом отношении не столь уж смешной выглядит работа Алессандро Ахилини, который не только описал крохотные отверстия в швах черепа (из-за проходящих там сосудов), но таки попытался дать объяснение этим отверстиям — мол, швы черепа периодически выпускают из мозга пар.

Ну, хоть попробовал…

В следующем, XVII веке, появились описания мозжечка и продолговатого мозга, была, наконец, раскритикована теория Галена о «животной» душе и подвергнуто сомнению «смешение чувств».

Декарт заявил, что душа находится в эпифизе, но Велизий (Thomas Willis) в ответ написал, что ни желудочки мозга, ни эпифиз содержать душу не могут, они являются просто «осложнениями» мозга (т.е. образованиями).

В 1663 году была совершена следующая революция — Велизий провёл первый опыт с мозгом. Велизий заполнил чернилами сонные артерии и обнаружил, что кровь циркулирует по головному мозгу так же, как Гарвей описывал циркуляцию крови для остального тела. Более того, Велизий открыл расположенное в основании мозга артериального кольцо (Велизиев круг).

Уже в следующем году Сваммердам (Jan Swammerdam, 1664) решил последовать его примеру и тоже провёл опыт — стал механически раздражать нерв в лапке лягушки. Лапка лягушки при этом дёргалась.

В те же годы было выдвинуто первое предположение о связи головного мозга с заболеваниями. Вепфер (Johann Jakob Wepfer) заявил в 1658 году, что причиной апоплексии является разорвавшийся в головном мозге сосуд. Спустя 3 года всё тот же Велизий описал менингит как заболевание (1661), а потом вообще придумал термин «неврология» (1681).

Анатомические открытия (т.е. открытия видимых невооружённым взглядом структур) следовали одно за другим, но что-либо более детальное изучать не удавалось — головной мозг был для этого слишком мягким. Тем более, абсолютным белым пятном оставалось, а зачем все эти структуры нужны, что они делают.

В 1684 году французский врач Вьессен (Raymond Vieussens), чтобы уплотнить мозг, буквально сварил его в кипящем масле. И это дало свой результат — нарезать головной мозг слоями стало намного легче, многие структуры проявились, стали видны гораздо отчётливее.

В 1755 году на волне энтузиазма, вызванного изобретением лейденской банки, Лерой (Jean-Baptiste Le Roy) попытался лечить электричеством «невидимые» заболевания головного мозга (т.е. психические). Результаты были нулевые, но мода на электричество диктовала свои законы, и эксперименты продолжались.

В 1760 году Лорри (Anne-Charles Lorry) впервые сумел объяснить, зачем нужно определённое структурное образование головного мозга. Лорри повреждал мозжечок у животных, и те утрачивали возможность ходить из-за нарушившейся координации движений.

В 1784 году анатомы начинают разглядывать мозг более изощрёнными способами — например, с помощью лупы (микроскоп всё ещё оставался бесполезным). Последний врач королевы Марии-Антуанетты Вик-д’Азир (F;lix Vicq d'Azyr) так открыл чёрную субстанцию.

В 1809 году Рейль (Johann Christian Reil) предложил более цивилизованный, чем варка, способ уплотнить головной мозг — пропитывать его спиртом. И немедленно открыл 9 новых структур.

В 1811 году, за 60 лет до Беца, Легаллуа (C;sar Julien Jean Legallois) повторил подвиг Лорри — экспериментально установил, зачем нужно конкретное образование мозга. Сначала он просто отрезал головы лабораторным животным, но в какой-то момент додумался наносить точечные уколы их продолговатому мозгу. И с удивлением обнаружил, что дыхание останавливается не просто при отрыве головного мозга от спинного, а при маленьких и, казалось бы, неглубоких ранениях одной крошечной области. В зависимости от того, как глубоко и под каким углом наносился укол, дыхание могло нарушаться в большей или меньшей степени или останавливаться вообще. Так был открыт дыхательный центр.

Открытие это было, однако, гораздо глобальнее, чем просто открытие дыхательного центра. Впервые было доказано, что не только отдельное образование головного мозга (вроде мозжечка), но и определённые области внутри мозга могут отвечать за конкретные функции.

Буйо (Jean-Baptiste Bouillaud) обнаружил, что при повреждении лобной доли нарушается речь (1825). Дакс (Marc Dax, 1836) — что нарушения речи зависят от того, какое полушарие повреждено (у правшей — левое). Брока (Paul Pierre Broca) сузил место до конкретных участков конкретных извилин, открыв таким образом центр речи (1865). Но! Что именно в этих извилинах занимается речью оставалось непонятным. Эти места в полушариях по строению ничем не отличались от соседних. Что же в таком случае есть этот самый центр речи?

Тем временем продолжала развиваться микроскопия. По-настоящему тонких срезов на уплотнённом в спирте мозге получать всё ещё не получалось, но крупные структуры уже удавалось под микроскопом разглядеть. Пуркинье (Jan Evangelista Purkyn;) открыл нейрон (1837) — пока ещё особую его разновидность, огромные по размеру клетки в коре мозжечка высотой тела 40 микрометров (размер обычной клетки человеческого тела 10 мкм).

Ремак (Robert Remak) сделал предположение, что нервные клетки и нервные волокна могут быть связаны друг с другом (1838). Беларжер (Jules Gabriel Fran;ois Baillarger) зашёл так далеко, что предположил, что кора головного мозга имеет контакты с белым веществом (1840). Ремак открыл, что кора состоит из нескольких слоёв (1844).

Заодно Ганновер (Adolph Hannover) начал уплотнять мозг в хромовой кислоте (1840), а Герлах (Joseph von Gerlach) — окрашивать его кармином (1858), что позволило Дайтерсу (Otto Friedrich Karl Deiters) перед преждевременной смертью в 29 лет успеть отличить аксон от дендрита (1863). 

(Аксон — это исполнительный отросток нейрона, тот, по которому нейрон отдаёт команды. Аксон в нейроне всегда один. Он может быть очень длинным, более метра. Дендриты — это информационные отростки, по ним нейрон получает сигналы. Дендриты сравнительно короткие — от 100 мкм до 2000 мкм, т.е. 2 мм. Дендритов у каждого нейрона очень много, сотни, и они ещё и ветвятся. В результате дендриты образуют множество контактов данного нейрона с другими нейронами — до 150 тысяч контактов на одну клетку. В результате 97% поверхности нейрона — это поверхность его дендритов. Затем следует поверхность его длиннющего аксона. И уж совсем незаметной на этом фоне является поверхность самого тела нейрона — при таких масштабах он со своими десятком-других микрометров совсем теряется. Неудивительно, что белое вещество мозга, т.е. все эти отростки нейронов, настолько больше по объёму серого вещества, т.е. скопления тел нейронов.)

В 1848 году при прокладке железной дороги в Вермонте произошёл взрыв. Лом диаметром 3,2 см, которым работал рабочий Финеас Гейдж, воткнулся в его череп ниже левой глазницы, прошёл снизу вверх и несколько наискосок через мозг и насквозь пробил кость в месте соединения лобной и теменной костей. В результате Гейдж лишился практически всей лобной доли левого полушария. И остался жив. И физически остался достаточно здоровым, чтобы 12 лет после этого проработать кучером. И даже речь сохранил. Но Гейдж стал «совершенно другим человеком», «это больше не был Гейдж». Теперь считалось доказанным, что личность структурно находятся где-то в лобных долях, хотя и оставалось непонятным (и остаётся до сих пор), какие именно структуры там отвечают за личность. Ведь по своему устройству лобные доли ничем не отличаются от остальных долей!

В 1863 году находящийся в годичном отпуске Сеченов провёл в Париже блестящий опыт — он вызывал у лягушки давно известный рефлекс одёргивания лапки при погружении её в кислоту. Одновременно он раздражал кристалликом соли разные участки головного мозга. Обычно эти кристаллики не оказывали никакого влияния на рефлекс. Однако, если раздражать конкретно зрительные бугры (таламус), одёргивание почему-то резко замедлялось. Это было удивительно, поскольку рефлекс прекрасно работал, даже когда у лягушки полностью отрезали голову. Получалось, что для рефлекса головной мозг не нужен, рефлекс замыкается в спинном мозге, но конкретная структура головного мозга (таламус) могла этот в остальном вполне независимый рефлекс контролировать.

Заодно мир узнал, что головной мозг может не только что-то вызывать, но и тормозить.

Наконец, в 1867 году, за 6 лет до Беца, Мейнерт (тот самый, который наставник Фрейда и Сербского) провёл «полный гистологический [т.е. микроскопический] анализ коры головного мозга». Кора оказалась устроена приблизительно одинаково на всей своей протяжённости — слой в 1,3-4,5 мм толщиной на поверхности полушарий, столь плотный, что весит 80% от массы всего мозга. Эта тонюсенькая плёнка и была предположительно единственным вместилищем сознания, личности и мышления, а также, хотя бы частично, вместилищем памяти. Состояла эта плёнка из 5 слоёв нейронов (предстоящее открытие Беца увеличит их количество до 6): посредине — слой пирамидальных клеток размером до 40 микрометров, он обложен снаружи и изнутри звёздчатыми клетками, а всё это вместе ещё раз обложено снаружи и изнутри веретеновидными клетками. Все слои обильно пронизаны нервными волокнами.

Самым поразительным в результатах этого исследования было то, что кора повсюду была устроена одинаково. А как же зиллион функций, которые она предположительно выполняет? Кто осуществляет осознанные движения? Кто получает осознанные ощущения? Кто руководит функциями внутренних органов? Кто занимается мышлением?

Если бы разные участки коры были устроены по-разному, то можно бы было предположить, что каждый участок специализируется на своей функции — что и отражено в его строении. Но различий в строении не было. Была одинаковость. Глядя на конкретный срез коры никто бы не смог предположить, из какого участка мозга этот срез взят.

Неужели вся кора — все клетки коллективно, все вместе взятые — осуществляют все функции одновременно? Все и каждую?

Или наоборот, кора никакого отношения к функциям головного мозга не имеет? Потому и выглядит просто как равномерное и однородное тонкое покрытие полушарий? Может, это просто «подсохшая» корка? Или уплотнение от давления черепа?

В который раз всплывала теория, что строение мозга — это одно, а функции мозга — это совсем другое. Одно с другим никак не связано. Человек вновь оказывался смешением материального, структурного с одной стороны и нематериального, неуловимого, не имеющего анатомической основы с другой.

А как же координация движений мозжечком, открытая Лорри? Так ведь мозжечок — отдельное образование мозга, привет от наших предков эволюционной стадии «миног». Мозжечок к полушариям никакого отношения не имеет и соответственно ничего не добавляет к пониманию того, что именно в полушариях делает то, что полушария делают.

А дыхательный центр Легаллуа? Тоже никакого отношения к полушариям не имеет. Это структура продолговатого мозга.

А тормозной центр в таламусе по Сеченову? Таламус — образование промежуточного мозга.

А вот то, что можно бы было отнести к доказанным функциям так называемого конечного мозга, в частности, к функциям полушарий, никакой структурной основы не имело — ни центр речи по Броку, ни центр личности Гейджа. Там, где они должны были находиться, никаких особых структур не выявлялось. И никаких особенностей в структуре традиционных образований полушарий — тоже. 

А тут ещё Гитциг на обезьяне (Eduard Hitzig) и Фритч на собаке (Gustav Theodor Fritsch) обнаружили, что стимуляция током участков коры определённой извилины вызывала непроизвольные движения в конкретных частях тела животного (1870).

Каждое полушарие разделено почти пополам идущей поперёк центральной бороздой. Глядя на полушарие сбоку (или его фотографию или рисунок), нужно найти самую высокую точку полушария. Как раз от этой точки или откуда-то совсем рядом с ней вниз идёт глубокая борозда. Это и есть та самая центральная борозда. Её стенки образованы сзади постцентральной извилиной, а спереди — прецентральной извилиной. Стимуляция прецентральной извилины и вызывала движения.

И вновь внутренне устройство прецентральной извилины ничем не отличалось от устройства других извилин. Как это возможно? Неужили с точки зрения функции кора головного мозга имеет специализированные участки (та же прецентральная извилина для движений), но с точки зрения структуры — нет?..

А что же Бец? Он в это самое время едва успел стать заведующим кафедрой анатомии Киевского университета (1869) и получить звание ординарного профессора (1870). Занимала его совсем другая проблема — он проверял теорию (как выяснилось, лже-теорию) о том, что якобы бывает «преступный мозг», т.е. такой с виду нормальный головной мозг, который предопределяет преступное поведение человека (или иные отклонения — например, сниженный интеллект). Бец делал слепки множества экземпляров головного мозга и сравнивал их между собой. Так началась его коллекция — мозги клинических идиотов, повешенных сугубых преступников и т.п. и для контраста слепок мозга профессора Покровского. Слепки дополнялись одними из самых-самых первых в науке фотографиями, а потом — и микроскопическими препаратами.

Тут обнаружилось, что изготовить качественный микроскопический препарат головного мозга существовавшими методиками было практически невозможно. При «уплотнении» спиртом мозг оставался слишком мягким, хромовой кислотой — неравномерно уплотнённым (на поверхности образовывалась плёнка, препятствовавшая дальнейшему проникновению раствора). При окраске кармином в ткани оставалось слишком много красителя, он «закрашивал» всё поле зрения, делая серое и белое вещество неотличимыми одно от другого, а более тонкие структуры — «спрятанными» за наслоениями красителя или вообще не прокрашенными.

В 1873 году Гольджи (Camillo Golgi) изобретёт знаменитый метод «серебрения», а Ниссль (Franz Nissl) в 1884 предложит свой метод, но пока, в конце 1860-х, Бец вынужденно занимался усовершенствованием того, что было. Уплотнение головного мозга спиртом Бец дополнил йодом — 70% спирт двое суток, потом йод до приобретения лёгкого жёлтого оттенка, потом 96% спирт с йодом, потом 2-4% подкисленный дихромат калия и в конце заливка воском. Получившийся кусочек был по-настоящему плотным, и его уже можно было резать без сминания и разрывов. Бец, однако, усовершенствовал и станок, которым делают срезы (микротом). В результате удавалось получать препараты, уникальные сразу по двум параметрам — невиданно тонкие (50 мкм, т.е. в одну-две-три клетки) и невиданно большие, просто громадные (вплоть до среза через всё полушарие от одного края до другого!). Осветление карминовой окраски скипидаром и драммаровым лаком (а также, возможно, эфиром) позволяло получать потрясающе чёткие, контрастные препараты.

Всё это дополнялось редкостным трудолюбием Беца. В результате получилась громадная коллекция (5 тысяч единиц), в которой каждая единица была уникальна. Конечно, такая коллекция была на вес золота!

Как мы помним, Бец, однако, отказался её в 1873 году продавать. Он привёз её обратно из Вены в Киев и… продолжил расширять. Методически готовя срез за срезом, препарат за препаратом, он добрался до прецентральной извилины и… Увидел ответ.

Без методов Беца, помноженных на его скрупулёзность, увидеть это было бы невозможно — немыслимо огромные, гигантские (100 мкм) клетки пирамидальной формы.

Эти клетки на всех языках мира и во всех учебниках с тех пор называются «клетками Беца», это самый крупный нейрон, известный науке.

Но дело не в том, что была открыта ещё одна клетка, пусть и столь экзотическая. Мало ли клеток было открыто до Беца! Дело в том, что клетки Беца группировались в «островок», находившихся как раз там, где Гитциг и Фритч раздражением электричеством вызывали движения животных.

Ускользавшая структурная основа функции коры была найдена. Пока только для очень конкретной функции — произвольных движений, но открытие Беца дало наконец ответ на фундаментальнейший вопрос науки, доказало раз и навсегда, что кора головного мозга работает через вполне конкретные структуры. Функции коры материальны.

Гигантские пирамидные клетки Беца отправляют свои аксоны прямиком в спинной мозг. Это тот самый случай, когда отросток нейрона имеет в длину 1 метр и более. Перед входом в спинной мозг большинство волокон перекрещивается — те, что идут от правого полушария, оказываются слева, те, что от левого, — справа. Далее они спускаются по передним и боковым «столбам» спинного мозга. В каждом сегменте спинного мозга определённая часть аксонов «переключается», т.е. заканчивается контактами (синапсами) на теле нейрона, который находится в спинном мозге. Аксон уже этого, второго нейрона идёт к конкретной мышце и заставляет её сокращаться. Если отросток клетки Беца заканчивается в шейном отделе спинного мозга, двигается рука, в грудном — мышцы туловища, в поясничном — ноги.

Путь от клетки Беца до мышцы называется «пирамидным». Клетки Беца отдают команды на все наши произвольные движения, а пирамидный путь обеспечивает доставку этих команд к мышцам. Нарушения пирамидного пути могут проявиться параличом. Например, инсульт где-нибудь во внутренней капсуле мозга справа может вызвать паралич левой половины тела.

Публикация открытия в 1874 году вызывала бурю восторга. Это тот случай, когда все ждали последнее, недостающее звено, ждали давно и уже без особых надежд, и тут вдруг оно наконец появилось! С открытием клеток Беца всё встало на свои места.

Кстати, Бец в той же работе описал не только предсказанный Гитцигом и Фритчем «моторный центр» в прецентральной извилине, но «чувствительный центр» в постцентральной извилине. Бец же установил, что пирамидные клетки в гиппокампе (конкретно в Аммоновом роге) располагаются одна против другой, образуя «клубок», — это особенность строения делает Аммонов рог наиболее частой причиной эпилептических припадков.

То, что основал своей работой Бец, теперь называется красивым, но непонятным для непосвящённого словом «цитоархитектоника».

Ну а коллекция, с которой всё началось? Бец её подарил кафедре. Согласно описи им были переданы 8941 препарат поперечных срезов головного и спинного мозга, 108 гипсовых слепков полушарий головного мозга, 120 фотоснимков «на желатиновой пластинке», 149 черепов и уникальная библиотека из 292 книг. Сейчас коллекция находится на кафедре анатомии медуниверситета в Киеве. Первокурсникам в мои годы её показывали, не знаю, как сейчас.

Интересные факты:

• Фамилия «Бец» происходит от распространённого в среде казаков диалектного слова «бець», т.е. названия разновидности большого хлеба. Возможный предок Беца — сотник миргородского полка Гаврило Бец (ум. 1713). Родные Беца тоже были военными — отец майором, а младший брат капитаном. Род был утверждён в дворянстве в 1845 г. Гораздо лучше известны предки Беца по матери. По этой линии Бец был потомком казацкого старшины Дмитра Солонина, сподвижника гетмана Виговского (получил шляхетство в 1659 г.).

• В 1883 г. Бец вместе с Антоновичем стал соавтором книги «Исторические деятели Юго-Западной России», т.е. сборника авторских биографий гетманов Украины. Клише для иллюстраций книги изготавливались тоже лично Бецем (фактически Бец был одним из самых первых фотографов Киева). Считается, что участие в этой книге стало главной причиной опалы Беца в университете, когда университет отказывался финансировать его исследования и издание атласа коллекции. В конце концов, эта книга стала причиной ранней отставки Беца в 1890 году в возрасте 56 лет.

• Бец пытался издать на основе своей коллекции атлас, он даже устроил в Анатомическом театре первую в Киеве фотопечатную мастерскую, но оплачивать это издание пришлось ему самому (субсидия от университета составила 1000 руб., сумма огромная, но недостаточная — в 1870-х каждая страница подобного атласа должна была изготавливаться литографически и издательство оценило стоимость издания в 18000 рублей). В свет вышло только несколько пробных экземпляров первого тома. При этом ещё в 1872 году тот же Людвиг предлагал издание всего атласа в Германии за счёт Дрезденской академии наук. Но Бец вновь отказался.

• Бец был клиническим консультантом психиатрической Кирилловской больницы (ныне Павловка) — на протяжении всей свой службы на кафедре анатомии и даже после. Он также был главврачом Юго-Западной железной дороги (и даже боролся с эпидемией холеры, вспыхнувшей на линии).

• Бец умер в возрасте 60 лет и был похоронен на кладбище Выдубицкого монастыря. В годы Советской власти и монастырь, и кладбище при нём пришли в запустение, и в 1950 г. было решено зачистить территорию — кроме, конечно, могил особо выдающихся людей. В мединститут был направлен запрос, кто такой Бец. Ректорат ответил: «особых заслуг перед наукой Владимир Алексеевич Бец не имел» (привет наркому Калиниченко, который как раз в это время был ректором). Пока разворачивалось то, что сегодня бы назвали общественным протестом, возглавленное проф. Белоконем, могильную плиту успели выбросить. Пришлось изготавливать новый памятник, на котором, кстати, забыли написать имя жены Беца (а на могильной плите её имя было).

• На вики-странице Национального медицинского университета им. А.А.Богомольца Бец не упоминается — ни в одной из языковых версий, кроме английской. Не попал он также в список известных выпускников и в список известных преподавателей университета. Sic transit gloria mundi. (Кстати, из личного опыта. Те иностранцы, которые слышали о Беце, обычно уверены, что это какой-то немец. Даже те, кто в силу медико-биологического образования отлично знают, что такое клетки Беца. Обидно, да?)

____________________________________
Использованные источники: Chudler E. Milestones in Neuroscience Research, 2021; Findlen P. A history of the brain, 2001; Inший Kyiv: ученый широкого профиля, 2016; Kovalchuk A. Prominent Ukrainian scientist…, 2015; Kushchayev S. The discovery of the pyramidal neurons…, 2012; Nature: Some Milestones in History of Science, 2002; Бец В. Новый метод…, 1870; Википедия; Головацький А. Анатомія, 2011; Маринжа Л. Бец, 2012; Москаленко В. Світова слава…, 2010; Музиченко Я. Видатні співвітчизники: Володимир Бец, 2009; Назаренко Д. Володимир Бец: у медицині й поза нею, 2017; Цимбалюк В. Професор Бец Волидимир…, 2009.