Укрытие

А
Когда за его голову назначена цена, он бежит, спасая свою жизнь.
И если он наконец загнан в угол, то у него может остаться только одна дверь—Время!
-Капитан Катлас! Земной купец три точки по правому борту, косая эклиптика восемь градусов. Оцените скорость 400 000, Marsbound. Ваши приказания, сэр?"

- рассердился Робин Катласс. Он не позволит этому пройти мимо. Даже с миллионом кредитов на голове. Но, черт возьми, один корабль и один экипаж не могли в одиночку сражаться со всем Космическим патрулем Антанты. Но так и должно было быть.

- Выследи ее!" Он переключился на все станции. - Все руки прочтите это. Артиллеристам занять посты, наклонная эклиптика восемь, Показания Земли три по правому борту, две торпеды по носу и приготовиться к взрыву! Пансионеры надевают скафандры, мужчины запирают посты и стоят наготове. Приводной отсек врубите ваши конвертеры "Ворон", реактивный минус 177 эклиптика острая 3-5-2 и держите ее ровно, когда она взорвется. А теперь подожди."

Он привычно проверил экран своего радара.

Двадцать лет назад, когда его отец отдавал приказы из этой же диспетчерской, все было совсем по-другому. Когда "Стервятник" и часть его флота приблизились, чтобы совершить убийство, ты знал, что ни у кого не хватит духу попытаться остановить тебя. Конечно, Джереми Катлас был крепким старым утенком, но даже он не смог бы удержать флот пиратов из пятидесяти кораблей вместе после того, как Патруль был полностью организован. Роббин вспомнил, как это было, когда он умер—весь флот парил в двух эшелонах по обе стороны от "Стервятника". Блеклое солнечное сияние Плутона , мерцающее тенью-как от его длинных, тонких корпусов—прямо на самом краю полной темноты самого Глубокого Космоса. А потом тело Джереми Катласса было предано бездне Бесконечности.

Это были те дни, когда у человека были друзья—а теперь все, что было у Джереми Катласса, разбросано по всей Вселенной от одного конца до другого,—были либо мертвы, либо потели последние дни в каторжных колониях Земли или Марса. Все, кроме старого Дока Рэйвена—и он тоже сидел бы под замком, если бы "Стервятник" не выполнил предсмертный приказ Джереми—вызволить его из исправительной колонии Марса, чего бы это ему ни стоило. В стоимость входили последние одиннадцать кораблей флота.

Да, оно того стоило. Не только потому, что коварная старая жаба была, вероятно, лучшим ученым, которого когда-либо производил Марс, но и потому, что Интерком отчаянно завизжал, когда Катлас увидел, что происходит на его собственном экране.

-Капитан Катлас! Это ловушка, сэр! Я отслеживаю Патрульные корабли со всех точек—"

Их было не менее 200.

Даже двигатель Ворона не смог удержать "Стервятник" от поворота, потеряв часть своей драгоценной скорости, когда "Катлас" выстучал беспрецедентную эклиптику-отклонение и изменение траектории на главном пульте управления.

Генератор экрана взвыл от перегрузки, когда Патрульные корабли получили дальность полета "Стервятника" и ударили по нему всем, что у них было. На этот раз их было слишком много—и слишком быстро.

- Беги!" "Катласс" с воем донесся до рулевой рубки. - Черт возьми, беги!"

Его глаза были горячими и влажными от ярости, которая скрипела в его голосе. Ни один Кортик, который бороздил просторы Космоса на протяжении четырех поколений, никогда не отдавал такой команды. Но теперь пресловутый "Стервятник", последний представитель своего вида в Солнечной Системе, наконец-то был вынужден взлететь на своих реактивных самолетах или быть торпедированным в космическую пыль, как и все остальные.

Два экранных генератора полетели ко всем чертям и облепили рубку управления острыми осколками дымящегося металла. В плече Катласса пронзила жгучая боль, и кровь потекла по всей длине его руки и по пальцам, когда он щелкнул переключателями корабельного интертелекома. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что они прошли сквозь экраны—рваные, зияющие дыры в разорванных боках "Стервятника" говорили ему, что у него не осталось в живых ни стрелка, ни радиста.

Чёрт бы их побрал, чёрт бы их побрал!...