Про ракету и конфету

                (флотская байка на трезвую голову)

     Наступил 1988 год… Советская Латвия, уже вкусившая горбачевскую перестройку и борьбу за трезвый образ мЫшления (по Михал Сергеичу – с ударением на первый слог), новый год отметила «по-старинке» – с припасённым заранее «Советским шампанским» и рижским чёрным бальзамом с водкой. А в военном городке Лиепайской военно-морской базы ещё и со спиртом или «шилом», как его уважительно шифруют на флоте! Ну, а как без него?

     В местных магазинах алкоголь уже стал настоящим дефицитом, поэтому «огненная вода», выдаваемая морякам на техническое обслуживание вооружения и военной техники, расходовалась крайне экономно – тончайшим слоем перегара. Всё остальное для внутреннего потребления! Мало ли друзья-товарищи побеседовать «на рюмку чая» заглянут? А чтобы самим не оказаться «незваным, который хуже татарина», в гости повадились ходить исключительно со своим «шилом» – эквивалентом «благоразумия»  народных масс в перестроечное время.

     Ведь чего только люди не придумали тогда на спиртовой основе: и кофейный ликёр «Мока» (от фирменного было не отличить), и «коньяк» из перегородок грецких орехов, и всяко-разные настойки ягодные. Про «самогонотворение» разговор особый, но о рецепте  бездрожжевого хлеба точно в ту пору вспомнили!

     Такая жизнь настала, которую сверху назвали «антиалкогольной кампанией», а на бытовом уровне «сухим законом», когда спиртное в магазине можно было приобрести исключительно по талонам и только на конкретную душу взрослого населения. Вот и «выкручивалось» это население без всякого различия по гендерному признаку. Потому  и кулинарные дрожжи, и пиво, и даже дешевый «Тройной» одеколон (для  исключительных «любителей на троих») постепенно стали исчезать с прилавков универмагов. Даже те, кто совсем не употреблял «горькую» и прочие язвенники-трезвенники при случае всегда по талону стали отовариваться поллитровочкой, что называется про запас, в ликеро-водочном отделе магазина. На всякий, как говорится, «пожарный случай»!

     Так граждане страны Советов, и семьи военных в их числе, встретили новый 1988 год со сталинским оптимизмом: «жить стало лучше, жить стало веселее!». Иными словами всё скоро само собой наладится, то есть «устаканится».

     «Это же надо!» – неподдельно восхищался за чтением в первый постпраздничный вечер января у себя в каюте командир ракетно-артиллерийской боевой части (БЧ-2) малого противолодочного корабля (МПК) «Комсомолец Латвии» непьющий комсомолец (ну, если только чуть-чуть и по праздникам) старший лейтенант Евгений Коляшин. – «Четыре тонны чистого спирта в один улёт!».

     Отложив в сторону старый с потёртой обложкой журнал «Морской сборник», Женька поймал себя на мысли, что от одной только такой информации можно было забалдеть, как в ту же секунду на пороге каюты возник здоровенный пухлощёкий лейтенант с блестящими глазами и широкой белозубой улыбкой.
 
     – Здравия желаю!
 
     – Здорово, коль не шутишь! – ответил Коляшин, поворачиваясь к вошедшему. – Ты кто? Уж не командир ли БЧ-2 с «двойки»?

     – Так точно! Лейтенант Снежков с МПК-2! – подтвердил свою «принадлежность» молодой офицер и сразу, обозначив добрые намерения визита, водрузил на краешек стола прозрачную бутылку из-под «Пепси-колы», плотно закупоренную бумажной затычкой. Следом появились банка свиной тушенки, а также кусок краковской колбасы и пара солёных огурцов, аккуратно завернутые в поздравительный корабельный боевой листок «С новым годом, «двоечники»!».

     – Вот это подход! Ну, раз такое дело, давай за знакомство! – и Коляшин первым протянул руку вошедшему. – Евгений! Можно Женя.

     – Павел! Лучше Паша, но можно и «конфета»!

     – А конфета причём? – не понял хозяин каюты.

     – Так кликуха! Ещё с училища привязалась… Но,  вообще, от фамилии. Меня и в детстве, и потом в ЧВВМУ с первого по третий курс «Снежком» звали. А на четвёртом, перед самым новогодним праздником, посылку от родственников получил, а в ней три килограмма карамели «Снежок».
 
     – И?

     – Совпадение! И я «Снежок», и конфеты такие-же, которые пошёл раздавать ребятам к чаю. А потом пошло-поехало… –  «конфета», да «конфета». Шутники, блин! – со вздохом вспомнил лейтенант и достал из кармана четыре карамельки в белоснежных обертках, которые тоже присовокупил к закуске на столе. – Вот они, мои родимые! Так что я уже два года не просто «Снежок», а Паша-конфета. Да я и не обижаюсь! В магазине их всегда покупаю…

     – Понятно… – улыбнулся Коляшин, доставая из ящика стола кипятильник. – А ты чего это в столь «ранний час» по гостям, как Винни Пух, решил почаёвничать? Отбой уж скоро!

     – Так нам же вроде как вместе в воскресенье ехать! Познакомиться я…

     – А, ну да! – переключился  на «деловой разговор» Коляшин и, кивнув на бутылку из-под «колы»,  тут же поставил на стол два гранёных стакана. – Представляешь, Паша-конфета, я сегодня в журнале такое прочитал! Немцы свою «Фау-2», оказывается,  запускали на 75-процентном этаноле. Четыре тонны спиртяги! Вот сколько чистейшего, я бы даже сказал «драгоценного» продукта на одну ракету тратили. Поэтому для нас ракетчиков дело принципа – испытать на себе.

     – Да что там «Фау-2»?!! – моментально вник и поддержал разговор Снежков, уже разливая «драгоценное шило» по ребристым ёмкостям. – Наш Королёв свою «вторую эрку» – ракету Р-2 заправлял 92-процентным этиловым спиртом! И там тоже, между прочим, не меньше четырёх тонн в одно ракетное брюхо входило.
 
     – Иди ты! – удивился Евгений, поднимая стакан.
 
     – Точно! В училище один препод рассказывал. У нас, кстати,  эта фашистская «Фау-2», когда-то стояла на кафедре ракетного оружия. С 6-х высших офицерских классов, что в Питере, эту «дуру» нам в Севастополь переправили! Но, когда я учился её уже не было. Куда-то сплавили… Может в музей какой!
 
     Павел Снежков – выпускник Черноморского военно-морского училища имени П. С. Нахимова. Умница, холостяк, лентяй и добродушный балагур в одном «флаконе»! Родился в Соединённых Штатах, отец Павла служил там дипломатом при посольстве СССР. И как только Пашка, с такими-то связями,  оказался в Лиепайской ОВРе – охране водного района, которой пугают курсантов с первого по пятый-выпускной курс, одному богу – Министру иностранных дел Советского Союза, наверно, известно.

     Выпили, чертыхнулись поморщась, закусили солёными огурцами, открыли тушёнку и, под разыгравшийся аппетит, продолжили вечернюю беседу. Обоим в ближайшее воскресенье по приказу командира дивизиона МПК следовало убыть в командировку. И хотя старлей Коляшин был на четыре года старше своего гостя – нынешнего «собрата по оружию» лейтенанта Снежкова, опыт в зенитной ракетной подготовке у них был одинаковый – никакой!

     Вся служба Евгения до перевода на «Комсомолец Латвии» была связана исключительно с корабельной артиллерией. А в 80-е годы всех офицеров ВМФ, назначенных впервые на должности, связанные с эксплуатацией зенитного ракетного вооружения, в обязательном порядке отправляли на дополнительное обучение в специализированную школу оружия, которая располагалась в Кронштадте. Два месяца учебы: теории, а главное – практики на тренажере модернизированного ЗРК, которым были оснащены их корабли. Вот такая перспективная «расслабуха»!

     Это радовало обоих сослуживцев, которые опустошив миниатюрную бутылочку за разговором, уже крепко подружились и договорились ехать вместе, что было вполне логично. Далеко за полночь Снежков «отчалил» к себе на «двойку», а Коляшин уснул в своей каюте беспробудным сном «офицера обеспечивающей смены». Ну, а утром, сразу после подъёма военно-морского флага, командир корабля капитан третьего ранга Илмар Лежинскис, «скрипя сердцем и завидуя разумом» (ведь два месяца учебы, это не два месяца непростой службы в ОВРе), исполнил приказ комдива. Отпуская своего командира БЧ-2 в командировку, кэп лично вручил Женьке командировочное предписание и «по-отцовски» напутствовал длинным монологом:

     – Нам весной курсовую задачу К-2 закрывать ракетной стрельбой! Комдив так и сказал мне в штабе, мол выполнит твой Коляшин  свою первую ракетную стрельбу на отлично – значит и звание вовремя очередное «капитан-лейтенанта» получит. Поэтому учись, как следует, Евгений Петрович! И ещё просил за молодым и борзым Снежковым присматривать. Блатной малый, со связями… В общем, чтобы без замечаний там было, сам понимаешь. Ученики, мать вашу… Мне б такую «ракетную» жизнь!

     Из Лиепаи поездом до Риги, оттуда также по железной дороге до Ленинграда. Ну, а там с Балтийского вокзала на электричке до города Ломоносов. Сообщение с островным Кронштадтом в то время было только паромное. Поэтому путь до места назначения оказался у офицеров долгим. Пока ехали весельчак Пашка-конфета всю дорогу анекдоты «травил»…

     – Вот почему, что ни ученый – то еврей?! – вольнодумствовал вслух  Снежков с каким-то антисемитским подтекстом.

     – А что ты против них имеешь? – искренне недоумевал Коляшин. – Умные же!!!

     – Так и я о том же!  Куда ни плюнь – всюду мы, в смысле – они! Великий предсказатель Нострадамус, философ Карл Маркс, физик Альберт Эйнштейн, отец американской атомной бомбы Роберт Оппенгеймер, и наконец, но это не конец – наш Михайло Ломоносов!
 
     – Постой-постой! А Ломоносов-то, как в этом ряду оказался?

     – Так это он сейчас Ломоносов. А раньше, кем был?

     – Кем?

     – Ораниембаумом!

     Хохотнули на весь вагон в унисон дуэтом, ибо в городе Ломоносов железнодорожная станция называлась Ораниембаум. Паром оттуда до Кронштадта и обратно ходил по расписанию. Примерно – раз в час, время в пути в хорошую погоду было не более 30 минут. Пришвартовавшись на острове, офицеры вышли на набережную и сразу завернули пообедать в местное «кафе-стекляшку». Проголодались, однако, а там… В продаже бутылочное пиво, словно и не было никакого сухого закона на острове! Хотели взять по две, но в итоге решили с запасом – по три бутылки «Жигулёвского» на брата.

     Стоят за высокими столиками,  уплетают котлеты с жареной картошкой, запивая пенным напитком, как неожиданно в кафешке появился военный в звании капитана третьего ранга в черной флотской шинели с красной повязкой и белой надписью «Патруль» на рукаве.
 
     – Устал ждать вас уже... Давайте допивайте быстро и на выход! Забирайтесь в машину к патрульным.

     – А мы это… Командировочные! – за старшего в ситуации и по званию ответил Коляшин. – На учебу приехали. Не знали, что в Кронштадте сухой закон, даже пиво свободно продаётся!

     – Вот в комендатуре и узнаете, какой здесь закон!

     Так, пока ещё не ученики специализированной школы, они  оказались в камере гауптвахты – до «выяснения своих личностей». Звонок из комендатуры, конечно, неприятно удивил дежурного по воинской части – школе оружия, но просидели «горе-сидельцы» на нарах недолго.

     – Может в этом гнусном помещении даже сам Маринеско бывал. Герой-подводник! – мечтательно произнёс вслух Снежков, рассматривая нацарапанные «вековые» надписи на стенах. – Как думаешь, Жень?

     – Может и сидел. Только нам от этого, что толку? В первый же день и такой глупый залёт! – отозвался расстроенный Коляшин, памятуя наставления Лежинскиса и личную просьбу командира дивизиона МПК. – На государственном уровне нарушили «сухой закон»! Так получается, Паша-карамелька…
 
     – Да фигня! Ничего мы не нарушили. Зашли, уставшие с дороги, пообедать. Ну и купили, что было…

     В этот самый момент громко клацнул замок металлической двери.

     – Коляшин, Снежков, на выход! За вами приехал офицер – преподаватель из школы оружия. Амнистия на первый раз, отправляйтесь с ним по месту назначения!
 
     Безусловно, учеба – это не та суровая служба в ОВРе, которую офицеры временно оставили в Лиепае, учеба – это для нормального военнослужащего отдых! Днем – занятия по расписанию, после обеда – самоподготовка, а вот вечером…

     Вечерами постоянные и временные жители Кронштадта, несмотря на «антиалкогольную кампанию» дружно посещали ресторан «Волна», куда все ходили исключительно «волноваться». Драки из-за не поделённых дам там случались регулярно, особенно горе-кавалерам доставалось от гражданских моряков учебного парусника «Крузенштерн», стоявшего той зимой в кронштадтском доке. Счёт личных побед был явно в их пользу.

     Коляшин сразу вспомнил одного своего сослуживца по сторожевому кораблю «Неукротимый» в Балтийске. Ракетному комбату Серёге Самотёсову, будучи в такой же командировке, как раз в этом кабаке бутылкой портвейна «репу» разбили. Бедняга угодил в местный госпиталь, а потом даже по медицинским показаниям распрощался с плавсоставом. Но, это было ещё до перестройки! А сейчас… Спустя пять лет практически ничего не изменилось. И если не было водки и вина в магазинах, то в ресторане «Волна» всё водилось с лихвой. Так что «волнения» островитян  были исключительно по другому поводу. А что до потасовок, то «какая свадьба без драки»?

     Неделя сменялась очередной учебной неделей, но накануне выходных дней, когда занятий в школе оружия не было, офицеры-ученики оказывались предоставленными сами себе, что естественно. Первую культурную программу с выездом «на большую землю» предложил находчивый Снежков! Пашка уговорил Коляшина прогуляться по Ленинграду. Почему нет? В рапортах на имя командира воинской части оба офицера так и написали, что желают посетить Музей артиллерии. На самом деле это военно-историческое заведение, называлось музеем не только «бога войны» (по известному выражению), но и инженерных войск, войск связи и располагалось в мощном бастионе из красного кирпича, аккурат напротив Петропавловской крепости. И каково же было удивление друзей-лиепайчан, когда они в этом музее попали в зал ракетного оружия!

     Много чего интересного увидели и услышали от экскурсовода – отставного полковника. И про первые русские боевые ракеты генерал-лейтенанта Засядко, и про реактивный двигатель Цандера, в основу которого была положена обыкновенная паяльная лампа, и про первую отечественную ракету на жидком топливе «ГИРД-09» конструкции Тихонравова, и на реактивную установку БМ-13 – легендарную «Катюшу» посмотрели, и даже двигатель от немецкой «Фау-2» потрогали. Но, больше всех Коляшина и Снежкова поразила та самая огромная ракета Р-2 Сергея Павловича Королева! Спросили они, естественно,  и про топливо, на котором она летала. Оказалось чистейшей правдой, что на чистом спирте, объёмом в четыре тонны плюс окислитель – жидкий кислород.

     – Хорошо ещё, что это было до перестройки… – вслух сокрушался Паша-конфета.

     – Да уж… – коротко поддержал коллегу Евгений.

     – Эх, вы! – с хитрой улыбкой на лице, подмигнул им экскурсовод. – А если ракете, подготовленной к пуску, вдруг поступит сигнал – отбой?!! Куда такое топливо, по нынешним временам «драгоценное»,  девать?

     – Неужели сливать? – одновременно спросили офицеры.

     – А как же! Обязательно сливали по инструкции, то есть  утилизировали. Ибо, повторное его использование было невозможно. О, как!

     – И что? Четыре тонны… Прямо в землю, да? – недоумевал Снежков.
 
     – Прямо в неё родимую и всё по акту… – со вздохом, на секунду закрыв глаза, как-то загадочно согласился экскурсовод-ветеран. – Но! Несостоявшийся запуск ракеты в полку можно было сравнить с праздником!

     – Это как же? –  удивился Коляшин.

     – Закуски в воинской части сразу не хватало, чтобы  «утилизировать» столько спирта. Вот и растягивали на полгода! До следующего учения!

     Дружно расхохоталась уже вся группа экскурсантов. Время такое было… Но, прогресс в ракетной технике делал своё дело. Постепенно спирт в баллистических ракетах заменили другой отравой. Так и сберегли человечество… А корабельные зенитные ракеты стали исключительно твёрдотопливными.

     В тот зимний субботний день друзья-офицеры Снежков и Коляшин ещё долго бродили по городу-герою Ленинграду. Надо же было выполнить культурную программу полностью! И на «Аврору» посмотреть, и на памятник «Петру Первому от Екатерины Второй», и на Дворцовой площади побывать у Александровской колонны, и по знаменитому Невскому проспекту пройтись! Казалось всё успели, но… Нагулялись так, что не рассчитали время, опоздав уже в Ломоносове на свой последний паром до Кронштадта. Пришлось в ночь возвращаться на электричке в Питер. А чтобы не привлекать строгую военную патрульную службу (научены уже были своим горьким опытом!) и не ночевать на Балтийском вокзале (о гостинице даже не думали), сразу рванули на метро до станции «Горьковская», откуда бегом на крейсер революции «Аврора»! Чуйка не подвела обоих… Попросили вахтенного матросика на трапе звонком вызвать дежурного по кораблю.
 
     – Слышь, дружище! – обратился Коляшин к появившемуся старшему лейтенанту. – Пусти переночевать! Опоздали на паром в Кронштадт, так получилось…

     – Ладно, но только до утра, мужики! – сочувственно отозвался дежурный. – В шесть часов, чтобы духу вашего не было! Уж больно старпом у нас строгий.
 
     – Без проблем! – хором обрадовались командировочные.  – Давно мечтали на «Авроре» побывать! Но, чтоб с ночлегом –  настоящая удача!

     – Пошли уже… – махнул рукой дежурный по крейсеру. – Это музей закрывается по расписанию, а в остальном – мы боевой корабль ВМФ с круглосуточной вахтой и повседневным расписанием.
 
     – Военный корабль, но на вечном приколе! Во житуха! Слушай, а как ты назначение сюда получил? Сразу после училища, да? – с неподдельным интересом поинтересовался Паша-конфета.

     – По блату! – то ли пошутил, то ли правду сказал дежурный. – Фамилия моя Дыбенко, как у «главного матроса революции»!

     – Ого! – снова хором изумились ночные гости.

     – Да шучу я! Но веду вас в ту самую просторную каюту председателя «Центробалта»… Там и поспите.

     – Подумать только, какая служба на флоте бывает! –  вставил своё, по-настоящему удивлённый, Коляшин и вполголоса весело пропел за спиной дежурного по кораблю-музею. – «Что тебе снится крейсер «Аврора» в час, когда утро встаёт над Невой?!!»

     – Сами только не проспите! Разбужу ровно в шесть. Да! И не забудьте, когда в следующий раз придёте сюда на настоящую экскурсию –  пузырь за постой занести! Времена вон какие нынче «революционно-перестроечные» настали!
 
     – А с «шилом» можно? – поинтересовался Снежков.

     – Про него и намёк!

     Не проспали… А ровно через неделю Женька с Пашкой снова приехали в Ленинград выполнять уже «культурную программу № 2», ведь той январской ночью они крейсер Революции внутри так и не посмотрели, да и с отзывчивым дежурным толком не поговорили. Поэтому первым пунктом программы значилось посещение «Авроры» с благодарностью – «прозрачным гостинцем» под шинелью Снежкова.

     Вот такая житейско-служебная байка, друзья! Хотите верьте, хотите – нет, но, вспоминая свою разудалую комсомольскую молодость с теплом и улыбкой, знаем уже, чем закончилась  перестройка в стране. Не мы её затеяли, но Советского Союза, увы, больше нет, а революционная «Аврора» стоит себе на Неве! С «холостым выстрелом наизготовку» из носового орудия… Зато ракеты у нас самые мощные!
 
     Р.S. Из командировки друзья-ОВРовцы прибыли в Лиепаю без замечаний! Свою первую зенитную ракетную стрельбу Евгений выполнил на отлично! И Паша-конфета с МПК-2, кстати, тоже.
 
     Р.Р.S. Надо бы восстановить в ВМФ ту замечательную школу оружия, которая была в Кронштадте! Советская школа – лучшая в мире!

     Р.Р.Р.S (ну, это совсем после всех слов)! Несколько лет тому назад (уже в наше время) в «Одноклассниках» случайно «проклюнулся» Пол Снежкофф, проживающий в Майями. «Здравствуй, Павел! – написал ему Коляшин. – А лучше Паша, но можно и «конфета»! Ответа не последовало…  Может и к лучшему! Не уверен, но времена меняются, как и люди, это точно. А родина-Россия остаётся одна на всех. И защищать её надо во все времена на трезвую голову!

                Июль, 2021 г.

               Лиепая-Кронштадт-Ленинград-Санкт-Петербург


                © Н. Кирюшов, 2021