Эржебет - 3. Salve Regina

Предыдущая глава http://proza.ru/2020/10/29/671
 

Бернабо облегчённо вздохнул - в перстне, изготовленном Дино для его камердинера, яда нет. Зеленоватый порошок, обнаруженный при падении перстня, оказался истолченным изумрудом, препятствующим заражению чумой.
 
Философ, астролог и алхимик - монах-францисканец Дино обладал множеством талантов и способностей. Лет десять назад прибыл он в резиденцию правителей Милана по приглашению дяди Бернабо, архиепископа Джованни Висконти. С тех пор Дино служит Господу в их обители. Здесь он освоил ювелирное дело, когда архиепископ попросил его начать изготавливать украшения с изумрудами, энергетика которых способна противостоять многим заразным хворям.

Восхваляя свойства изумруда, монах ощутил, что Бернабо слушает его невнимательно, но уходить не торопится. Значит у племянника его преосвещенства есть к нему ещё какой-то вопрос, который весьма его волнует.

Бернабо подошёл к  низким дубовым шкафам, над которыми сияла позолотой великолепная фреска - изображение Солнечной системы и её божеств, демонстрирующих металлы своих планет. В зените росписи блистало золотое Солнце, правее  плыл  серебряный диск Луны, а ниже, над планетами, парили боги.

- Есть некий скрытый смысл в этой череде планет, их божеств и металлов... Не так ли, Дино? – спросил он монаха.

- Вы правы, синьор. И ближе всех к светилу находится Гермес, Меркурий ведь его планета. Бог мудрости Гермес Трисмегиист Триждывеличайший - сын Зевса. В его чаше ртуть - простое вещество, из которого образуется драгоценное золото. Он - Гермес Помандре, пастырь мудрых мужей, вразумляющий философией создания совершенного из несовершенства. Он - вестник, воплощенный архангел Гавриил, а Громовержец Зевс, он же Юпитер иль Перкунас - вождь сил небесных, он архистратиг. Вестник и наставник - ипостаси одной сути. Всевышний делит себя на ипостаси, когда возникает необходимость Его участия в изменении нижних миров. В образе Гермеса Он явился к воинственным жрецам Атлантиды, но безумцы отвергли его увещевания. Гордыня погубила цивилизацию атлантов. Сосуд Громовержца Зевса наполнен мягким оловом, в тигле же Ареса-Марса плавится сталь. Иная стезя у Сатурна – в его руках свинец. Прекрасной же Венере не интересны их дела, ей важна красота, она стоит с зеркалом в руке, её браслеты из меди звенят призывно, она в ожидании любви – главного стимула жизни.

Бернабо, выказывая свой интерес к теме алхимии, продолжил размышлять:

- Дино, покровители планет так величественны, а металлы их несовершенны, подвергаясь окислению, они превращаются в "известь".

- Верно, синьор,  только золото и серебро могут выдерживать испытание временем. На примере металлов Гермес учит людей алхимии духа, преображению в стремлении к духовным высотам, ради спасения Природы, Земли, Мира.

На фоне золочёной росписи высокую, статную  фигуру Бернабо было не отличить от небожителей на фреске. Волна каштановых волос ниспадала на широкие плечи, а тёмно-синего цвета камзол, отороченный серебром, идеально облегал стройный стан юноши.

- Воистину бог во плоти, - подумал Дино.

Не оборачиваясь к монаху, Бернабо произнёс:

- Дино, у меня есть к тебе одна просьба.
 
- С  большой радостью, синьор Бернабо, сделаю для вас всё, что прикажете.

- Приказывать тебе, Дино, может только мой дядя – правитель Милана и архиепископ, я же просто прошу… Так вот. Семь лет назад состоялась моя помолвка с Беатрис делла Скала. Свадьба была перенесена из-за малолетства невесты. Этого препятствия больше не существует и я намерен нанести визит Скалигерам, чтобы повторно просить руки Беатрис.

- Синьор,  прекрасная новость! Только вот требования повторной помолвки весьма суровы, они отличаются от первоначального обряда более строгим подходом к рассмотрению предложения жениха.

Бернабо опустил голову.

- Да, в этот раз мне придётся просить руки Беатриче у матери её.  А взывать при этом к матери невесты, почти то же самое, что обращаться к Царице Небесной.

Вдохнув полной грудью  аромат  смол, плавящихся  на медной жаровне, Бернабо повернулся к Дино, продолжая излагать ему своё наболевшее.
 
- Долгих семь лет Беатрис была связана данным мне словом. И в её сердце, как и в сердце её матери, наверное,  поселилась обида на меня, ведь наша свадьба могла бы состояться ещё три года назад, если бы не моя ссылка.
 
- Синьор Бернабо, Скалигерам известно о том, что вы понесли это наказание из-за неразумных братьев ваших, принявших сторону заговорщиков. Скалигеры  осведомлены о вашей невиновности, и никто более не желает отсрочек свадьбы.

- Дино, если бы всё было  действительно так. Наш брак с Беатрис был изначально важен для Вероны и Милана, как гарантия мира между соседями. Но я всё же надеюсь, что в этом супружестве мне  удастся познать счастье любви. Глядя на портрет Беатриче, я вижу сияние красоты и разума.  Она очень красива. Думаю, что я смогу полюбить её. Но ответит ли она взаимностью на моё чувство?

- Синьор,  во время вашей ссылки, мы с его преосвященством, дядей вашим, несколько раз посещали Скалигеров. Однажды мне удалось побеседовать с синьориной Беатрис. Должен вам сказать, что ваша будущая супруга и умна, и  прекрасна. И как показывают звёзды,  линии ваших судеб вскоре благополучно соединятся.

Бернабо, ощутив доброе к нему отношение монаха, успокоился и перешёл к вопросу, волнующему его.

- Дино, как искусный ювелир,  ты должен знать какое украшение может понравиться юной синьорине.  Будь любезен, посоветуй, что мне подарить невесте в день  повторной помолвки, и что я могу преподнести в дар её матери, у которой буду просить руки Беатриче.

Дино, увидев потеплевшие глаза Бернабо,  с удовольствием взялся размышлять на тему его подарков к помолвке.

- Синьор Бернабо, в дар  утончённым женщинам из рода делла Скала стоит преподнести нечто очень красивое, знаковое, изящное и в то же время скромное. Испытания нашего времени требуют помнить о важности сдержанности во всём.

- Дино, как я могу с тобой спорить? Ты же не просто монах, волей судьбы ты и философ, и герметик, и астролог.

- Изысканным украшением для невесты может  стать перстень в виде бутона лилии,  символа чистоты, цветка Пречистой Девы.  Продолговатый светло-розовый топаз в золотой оправе, и у его основания листики из изумруда. Прекрасно будут смотреться такой же формы серьги, но меньшего размера, естественно.

- Мне нравится твоя идея, Дино!

- А приятным подарком для матери синьорины  станет перстень с изумрудом, окаймлённый двенадцатью бриллиантами, символизирующими звёзды ореола Девы Марии. Это украшение, простое по форме своей, будет выглядеть красиво и достойно важного события, но нисколько не покажется вычурным.

- Я согласен с тобой, Дино, витиеватость и вычурность в наше суровое время абсолютно не приемлемы.

- Гармоничность ваших подарков, синьор, будет обеспечена  цветовой гаммой камней. Сияющую нежность розоватых топазов подчеркнёт изумруд цвета свежей травы. Зеленый цвет – это цвет развития жизни. Торжества жизни требуют сердца людей сегодня.

Взгляд огромных голубых глаз монаха устремился куда-то вдаль, в бесконечность...

- Дино, за что на людей обрушился этот гнев Небес, эта ужасная бубонная чума. Есть ли какая-то разгадка этой страшной тайны?

- После долгого поста мне удалось найти ответ на этот вопрос, который также мучил меня. В старинных картах звёздного неба увидел я, что более ста лет назад на небосводе произошло грандиозное событие -  Юпитер и Сатурн сошлись так близко, что казались одной звездой. И потоки их лучей, словно соревнуясь в мощи своей, стали устремляться к Земле. Свет Юпитера нёс людям добро и благость, а поток лучей Сатурна - взыскание за многие провинности.

- Дино, но разве справедливо наказывать сейчас людей за то, что их  предки век назад вели себя недостойно?

- Синьор, более века. А почти за полстолетия  до этого небесного события родился наш великий соотечественник - светлая, высокодуховная личность – святой  Франциск. А перед ним, на два десятка лет раньше, в дальней восточной стране,  родилась другая сильная личность - воплощение злой силы ада, Чингисхан. Демоническую силу могла остановить только чистота духовная. Изменить образ жизни, принять путь скромных апостолов Христа призывал внимающих ему святой Франциск. Но мало кто всерьёз воспринял его наставления. И вот потомки воинов Чингисхана добрались до наших пределов, и заразили жителей генуэзской крепости Кафа бубонной чумой, которая попала на Сицилию с чёрными крысами с торговых судов.

- Дино, неужели нам,  людям верующим, исполняющим заповеди, не вымолить больше прощения? Неужели мы должны смириться с гибелью родных и близких во искупление всеобщего греха?

- Синьор Бернабо, монахи-францисканцы, братья мои, непрестанно  молятся о  прощении человечества, молятся за весь мир, желая всем мира и добра.

- О, Дино, да услышит Всевышний молитвы ваши! Я искренне  преклоняюсь перед вами, перед духовным подвигом вашим и верю, что ваш труд молитвенный вознаградится Господом. Молитвы ваших сердец будут услышаны Всевышним. И я верю, Дино, что твоё доброе сердце поможет и мне.

- Несомненно, синьор, я постараюсь сделать красивыми и  гармоничными заказанные вами украшения, они будут изготовлены в ближайшее время.

- Надеюсь, Дино. Я всецело тебе доверяю, поэтому делюсь с тобою своим самым сокровенным.  И сейчас хочу рассказать тебе о  происходящем со мною. Это нечто невообразимое. Представь, Дино, я ни разу не видел Беатриче повзрослевшей, я не слышал её голоса, я не знаю запаха её волос, я не представляю, как она движется, как улыбается, но, когда я смотрю на её портрет, то забываю про все тяготы жизни. Мой дух воспаряет!

- Синьор Бернабо, это естественно. Мечты и само предчувствие любви возносят нас в миры Радости. Любовь окрыляет.

- Дино, ты так говоришь, как будто тебе знакомо это чувство. Ты тоже любил когда-то?

- Я и сейчас люблю, синьор. И знаю, как любовь к женщине вдохновляет на самые невероятные свершения.

- Дино, но ты же монах!

- Синьор, я не всегда был монахом.

- Не смею спрашивать, но если расскажешь мне историю своей любви, я буду очень благодарен тебе, Дино. Ведь я так мало знаю об этом чувстве, об отношениях влюблённых, только из книг да из песен окситанских трубадуров, которые до эпидемии ватагами бродили по дорогам Италии, воспевая лучшее из чувств.

- В своих песнях трубадуры возвысили женщину-мечту, воспевая хвалу вдохновительнице мужчины.  Моя же любовь блеснула молнией мгновенной. Но свет её навеки одарил меня блаженством ощущения полноты жизни. Будучи студентом, влюбился я в прекрасную синьору, супругу ректора, итальянку. Земля уходила у меня из-под ног, когда я видел её чёрные глаза. Я искал её взора, а она отводила глаза, лишь заметив меня. Надеясь на счастливую встречу, я выяснил, где она бывает. Обнаружив, что она любит отдыхать в одной из ротонд у тенистой аллеи, я начал приносить туда цветы.  Она понимала, наверное, что эти цветы от меня, обожающего её безумца. Только один раз я обнаружил, что не стало букетика ландышей. Наверное, она, как и я, обожает эти лесные цветы. По утрам я шёл в ротонду, чтобы оставить там свежий цветок и убрать вчерашний. И однажды, это было последнее воскресенье августа, я заметил небольшой листок бумаги в щели у вчерашнего цветка. «Сегодня в полночь, у кампанилы» - было в записке. У меня  сердце чуть не выпрыгнуло из груди от неожиданности. Я знал эту башню, поросшую плющом,  скрывающим небольшую нишу. Она пришла, как обещала. Часы башни пробили полночь. Служанка осталась у дальнего дерева. А моя богиня, в тёмном плаще с капюшоном, взяла меня за руку и подвела к нише.  Она села на каменную скамью, а я стал перед ней на колени, опустив голову. Её пальцы коснулись моих волос. «Я завтра уезжаю», - сказала она. Я спросил: «Как долго вас не будет?». Она ответила: «Молчите», прикоснувшись пальчиками к  моим губам. Я стал  целовать её руку, ладонь, запястье… Она поднялась, прошептав: «Прекратите». Я устыдился своей несдержанности, и прислонился к холодной стене. Она произнесла: «Молчите» и припала головой к груди моей.   Ангел души моей советовал быть в нежности почтительным всегда. И я не смел его ослушаться.

- Дино, я потрясён… Такие страсти и ты…

- А дальше... Забрезжил рассвет и она произнесла: «Альба»… Стремительные ласточки с пронзительным криком метались в поднебесье... С ними кричало сердце моё, не мысля разлуки с прекрасной мечтой.  Наша «Альба» – наша первая и последняя утренняя заря завершилась молитвой моих слёз. Это счастье  было  так молниеносно, и молния его стрелой вонзилась в моё сердце, и остаётся в нём... Наша встреча перевернула мой мир, озаряя дальнейший путь души. Я много учился, учился всему. Хотел стать ректором, как супруг её, дождаться её вдовства.  А потом осознал, что самое низкое, самое позорное дело – сидеть стервятником и ждать кончины соперника.   Эта высокая любовь оставила во мне столько света…  Пылкое сердце юноши нуждается в нежном  поклонении своему идеалу. Я через это поклонение прошёл, прошёл и приблизился к лестнице своего духовного восхождения.
 
- Неужели вы расстались навсегда, Дино?  Как грустно слышать эту повесть не состоявшейся любви…

-  Окончив университет,  я был приглашен на преподавательскую работу в Болонью. Там в среде францисканцев  встретил  единомышленников, которые посодействовали моему вступлению в орден нищенствующих монахов, проповедующих студентам жизнь в чистоте и воздержании, стремление к Истине, к обретению своей истинной второй половинки, с которой возможно достижение высокой духовной цели.
 
- Хотелось бы мне знать, Дино, является ли моей истинной половинкой Беатрис делла Скала.

- Синьорина Беатрис предназначена вам Небом. Я много говорю сегодня. Прошу меня простить, синьор. Прошу, не уходите. Я сделаю сейчас наброски украшений, чтобы узнать ваше мнение о них.

Дино, пододвинув Бернабо массивный стул, сам также сел за стол и начал рисовать на небольшом листе бумаги.

- Синьор Бернабо, розовые топазы в сочетании с изумрудами способствуют продолжению рода, а украшения с изумрудами, подаренные невесте в канун свадьбы, благоприятствуют её беременности. Эти камни избавят синьорину  от излишней тревоги, связанной с предстоящими переменами в судьбе.

Бернабо, несколько смущенный пояснениями Дино, поспешил выразить свой восторг его занятием.

- Ювелирное дело должно быть доставляет большое удовольствие, не так ли, Дино? Через ювелирное изделие мастер может выразить своё видение  красоты мира.

- Да, синьор, вы правы. Ювелирное творчество мне в радость, особенно изготовление женских украшений. Красоту и разнообразие форм природы, её цветов, растений, птиц можно отобразить в изящных брошах, перстнях, серьгах...  А драгоценные металлы оправы, золото и серебро, не подвластны разрушительному времени, они донесут нашу энергетику, наше видение красоты до многих поколений потомков.
 
Бернабо слушал Дино с большим интересом и Дино с радостью продолжал.

- Лучшим материалом для посланий являются золото и серебро. Великий  Гермес принёс мудрецам древности науку алхимию не зря.
   
- Я слышал, Дино, что на перстне царя Соломона было выгравировано «Всё проходит»… Не самое доброе послание.

- Синьор, никто не знает, скольким потомкам мудрого царя  помогла преодолеть отчаяние другая его фраза. «Пройдёт и это» было начертано  внутри его перстня.

- О том, что существует надпись и внутри перстня я не знал…

- Синьор, если пожелаете, я нанесу на внутреннюю часть перстня для Беатрис какие-то ваши слова, что-то из сердца, что-то значимое, сокровенное.

 - Дино, прекрасное предложение. Я тронут… Спасибо. Надеюсь, что  моё сердце подскажет мне, какие слова необходимо запечатлеть в перстне Беатрис для наших будущих потомков.

Решив, что вопрос подарков исчерпан, Бернабо отправился к архиепископу за одобрением его идеи и разрешением изготовления украшений для Беатрис и её матери. Архиепископ счёл эту идею вполне приемлемой и уместной, и распорядился выдать Дино необходимые для подарков самоцветы, дабы он успел их изготовить за оставшуюся до их поездки неделю.
 
В эту ночь Бернабо не спалось. Сон прерывался воспоминаниями о самой страшной ночи его детства. Узнав о кончине отца, мама среди ночи увозила их из дома родного, подальше от родственников убийц. Со служанкой и гувернёром Маттео в тесноте небольшой кареты они покидали Милан. Ему не было ещё и пяти, брату Маттео  исполнилось восемь, а Галеаццо – семь.  В карете темно и душно. Жаркая июльская ночь… Дрожащая рука матери крестит его и братьев, которые тут же засыпают. А он так и не смог уснуть - мама была очень напугана. И, пытаясь справиться с волнением, снова и снова она повторяла молитву  «Salve Regina»:

Славься Царица, Матерь милосердия!
Жизнь, отрада и надежда наша, славься!
К Тебе воздыхаем, стеная и плача…
О, Заступница наша…

Со страхом, не отрываясь, он смотрел на маму, а она всё повторяла  «Salve Regina». Эта молитва запомнилась ему на всю жизнь, и она помогла ему справиться с унынием, изматывающим душу в изгнании... Слова этой молитвы  укрепляли его дух, давали надежду на избавление от бед и несчастий,  на освобождение от мук позора за  малодушие и неспособность противостоять заговорщикам и интриганам, чем весьма огорчил дядю Джованни.

К Царице Небесной взывало его сердце,  молилось за всю семью  - за мать, за братьев.  Они, как и он, не знали счастливого детства. Отец семейства, Стефано Висконти, тридцати девяти лет отроду,  умер  на пиру, посвящённом  коронации Людовика IV.  Как виночерпий,  он отпил глоток вина из кубка короля, в который враги Людовика незаметно добавили яд. Старшего из братьев - Галеаццо Висконти заточили в тюрьму за соучастие в покушении на короля.

Валентина Дориа, потрясенная смертью супруга, ставшего жертвой интриг брата родного, бежала с детьми из Милана. Она не верила больше никому. Если её супруг помешал родственникам, где гарантия, что её сыновья не станут им помехой.  Король наказал убийцу, но спокойствие в их семью не вернулось. После бегства из Милана было поселение в монастыре, откуда дядя Джованни перевёз их в священническую половину резиденции Висконти.


От кошмарных воспоминаний этой бессонной ночи Бернабо поднялся с постели с невыразимой тяжестью во всём теле. Он стал на колени перед распятием и со слезами на глазах начал произносить слова, запомнившейся с детства,  с той страшной ночи, слова маминой молитвы:

«Славься Царица, Матерь милосердия...»

Теперь он знал, что Дино должен запечатлеть
на перстне для Беатрис -

«Salve Regina»...




Продолжение следует.