Библейские онимы в романтическом дискурсе

БИБЛЕЙСКИЕ ОНИМЫ В РОМАНТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ:
ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ

В статье рассматриваются особенности функционирования в романтических мифопоэтических текстах первой трети 19 в. архаических и библейских онимов, а также их семантических интерпретаций и коннотативных
трансформаций.
Ключевые слова: архаизмы, библеизмы, ономастика, топонимия, антропонимия, поэтонимы, коннотация, семантические интерпретации, трансформации.

Значительное количество библейских выражений и имен пришли в литературную речь из  художественных произведений, в которых они использовались как поэтонимы для передачи исторического и “местного колорита.” Со временем библеизмы утратили мифопоэтическую функцию и закрепились в идиоматике современных языков либо как перифразы, либо как архаизмы, вышедшие из широкого употребления. В современных лексикографических и семантических классификациях библейские географические названия и антропонимы относят к группе имен собственных, а их перевод подчиняют правилам, распространяющимся на эту категорию имени. В классификациях поэтической лексики библейские перифразы часто рассматривают в ряду фразеологизмов и идиом ветхозаветного и евангелического происхождения, которые подпадают под общие принципы систематизации фразеологизмов с компонентом “имя собственное” [20, с. 29, 38, 58, 110, 173-174, 221, 293].

Поскольку среди романтических поэтонимов выделяется группа библеизмов, которые следует отнести к “пассивной” лексике, т. е. вышедшей из широкого употребления, постольку есть смысл рассматривать их в группе архаических онимов. При этом  библейские имена, независимо от степени их архаичности, можно разделить на ономастические группы в соответствии с установленными правилами, а именно на: теонимы, астронимы, антропонимы, зоонимы, мифонимы, топонимы, гидронимы, актионимы, этнонимы, хрононимы, фитонимы и др. [5, c. 183–186].

Методологической основой данного исследования послужили как общетеоретические труды философов, историков, филологов и переводоведов – А.В. Лосєва, Ш. Балли, В.В. Виноградова, Э. Ханзака, Л.С. Бархударова и др., так и специальные разработки лингвистов, занятых изучением ономастики [5; 6; 7; 12], фразеологии [16] и перевода поэтонимики [2; 7; 10], часто содержащие спорные вопросы [17]. В исследованиях последних десятилетий наметилась тенденция к отделению “чистой” теории имени собственного по Э. Ханзаку от исторических и функциональных ономастических разысканий, которые, по мнению Н.А. Васильевой, вполне согласуются с “понятием предпосылок в науке”, введенным Максом Вебером [5, с.183-184]. Одно из дискуссионных мнений в ономастике особенно интересно, ибо касается когнитивно-прагматических аспектов антропонимики (см. Г.А. Миллера, Ф.Н. Джонсон-Лэрда), прежде всего, спора о принадлежности имен собственных к той или иной "сфере языка" - “не столько к семантической", сколько к прагматической (Miller, Johnson-Laird 1976: 303-304), т.к. “по своему функциональному назначению имя собственное сближается с указательной фразой и должно рассматриваться в ряду дейктических терминов (deictic terms)” [5].

Думается, что этот спор разрешается сам собой при ответе на вопрос о коннотативной нагрузке онима, о смысловых взаимопереходах, о грамматических преобразованиях имени, в частности, трансформации через дополнительные коннотации бывшего имени собственного в имя нарицательное. Это вопрос о множественности взаимопереходов и трансформаций имени в одном исследовании назван “кругом метаморфоз” и описывается следующим образом: в имени “продолжает теплиться след единичности, индивидуальности”, создавая “особую экспрессию, оценочность…, коннотативность”, когда имя стремится "от статуса имени нарицательного к имени собственному и затем вновь возвращаясь в “круг нарицательных” [13, с. 5]. Отметим, что библейские топонимы и антропонимы проходят этот “круг метаморфоз” как сложный путь трансформаций от имени собственного к символу со скрытым (апофатическим) значением [13, с. 151-152] и совершают обратный путь - от символа к имени нарицательному в соответствии с действующими в языке семантическими правилами, которые являются лишь частным случаем семиологического закона [19, с. 16]. Приобретая в художественной речи новые переносные, метафорические, метонимические, аллегорические и иные знаковые смыслы, отдельные библеизмы закрепляются во фразеологических и других устойчивых выражениях, переходят в обиходную речь, избегая архаизации.

Среди них особенно распространены библеизмы с устоявшимися смыслами, основанными на принципе переноса. Обычно они имеют два и более значений, например:
- ад кромешный: 1. Мучительная, тяжелая жизнь, невыносимые отношения между кем-л. 2. Невыносимый шум, суматоха, хаос);
- гог и магог (гога и магога): 1.Человек, внушающий ужас, страшный своей свирепостью. 2. Человек влиятельный,сильный, всемогущий). Источником происхождения ономастического выражения является история библейского царя Гога, известного своей свирепостью, и Магога, его царства и народа, отличавшегося дикостью и жестокостью;
- земля обетованная: 1. Место, куда кто-либо мечтает попасть. 2. Предмет страстных желаний, надежд. 3. Место, где царят довольство, изобилие, счастье). По Библии, это земли Палестины, обещанные Богом евреям после египетского плена;
- содом и гоморра (гоморр): 1. Крайний беспорядок, суматоха, неразбериха, сильный шум и гам. 2. Разврат, пьянство. Происходит от названия городов древней Палестины Содома и Гоморры, разрушенных землетрясением и огненным дождем за грехи их жителей;
- имя им легион (множество), выражение из Евангелия: на вопрос Иисуса “Как тебе имя?” Бесноватый ответил: “Легион””, потому что много бесов вошло в него”;
- каинова печать (отпечаток, след преступления), из библейского мифа о Каине, убившем своего брата Авеля и др. [20, с. 29,8,58,110,173-174,188,221,293].

В своих исследованиях по ономастике лингвисты акцентируют не столько этнографический, исторический, социологический компоненты онимов, сколько их собственно языковые аспекты, значения и функции: лексико-грамматические, экспрессивные, эмфатические, стилистические, концептуально-когнитивные, связывая чисто лингвистическую проблематику с прагматической - культурно-исторической, текстообразующей, эстетической [7, с. 17]. В онимах выделены категориальные,категориально-лексические, дифференциальные, ассоциативные, коннотативные, культурно-исторические семы и, что особенно важно для нашего исследования, зафиксированы связи семантики с различными дискурсами [12, с. 173], в том числе, историческим и библейским, ветхозаветным и новозаветным.

Воспользуемся функциональным методом для семантико-прагматического исследования библейских онимов, встречающихся в изобилии в художественном творчестве, начиная с XVII в. Уже в конце XVIII - в начале XIX в. в Англии архаизмы становятся литературной модой, входят в повседневный обиход, используются в светских беседах. В поэзии Саути восстанавливает старые значения слов, Байрон вводит в поэтический текст устаревшие слова, найденные у Э. Сенсера и Дж. Чосера [12, с. 35, с. 126-128]. Романтическая литература первых трех десятилетий XIX в. была отмечена интенсивным обновлением поэтического языка за счет архаизации художественной речи (В. Скотт, С. Кольридж, Д. Китс, Ли Хент) и стилизации поэтического слога, введения выразительных средств из античной литературы (П.Б. Шелли, Д. Китс), использования живой разговорной речи (В. Скотт, Вордсворт) [12, с. 9-10]. Библия воспринималась писателями и поэтами как исторические страницы Востока, восточной культуры.

В литературе получили распространение дневники и очерки путешествий по библейским местам, сопряженные с большими трудностями и опасностями. В 1819 г. во Франции были опубликованы “Очерки по литературе древних израильтян” Ж. Ш. де Монброна с предисловием, примечаниями и научными рассуждениями о тексте Библии. Том первый содержал знания о религии древних евреев, их космогонии и поэтических сочинениях. Том второй включил повествование о путешествии некоего Бенжамина де Тюделя, датированное началом XII в., а также тексты на библейские сюжеты: Rachel. Le meurtrier. Les noces funеbres. Nеhеmie; narrations imitеs de l'Hеbreux [23]. Текст очерков изобилует топонимами, которые, с одной стороны, содействуют  воссозданию духа библейской эпохи, с другой - библейского ономастикона, создающего неподдельную атмосферу древнего Ближнего Востока и структурирующего текст как особую “знаковую систему” [9, с. 68]. Во Франции подобные публикации имели огромную популярность и способствовали зарождению интереса поэтов и писателей к ветхозаветным преданиям и притчам, к библейским персоналиям.

В нашей классификации, построенной на основе изучения романтического дискурса, выделены две большие группы библейских онимов. Учитывая вышеизложенные тенденции в изучении ономастики, архаистики и поэтонимики в романтизме, как в целом, так и в отдельном произведении на библейский сюжет с характерным дискурсом, особо выделим группу библеизмов-поэтонимов архетипического значения. Сюда входят символические имена, ставшие поэтическими метафорами или вошедшие в состав метафор, фразеологизмов и пиетизмов, которые приобрели статус структурно-стилевых и риторических элементов текста. Прежде всего, это группа наиболее часто встречающихся в поэтических текстах библейских топонимов и антропонимов семитского происхождения, вошедших в лексический состав европейских языков и не требующих специального перевода. В случае с малоизвестными названиями и именами необходимы пояснения и комментарии, а при их отсутствии – обращение к источникам экстралингвистической направленности, содержащем информацию о конкретном денотате. Исследователь должен, на что обращают внимание и богословы, подходить с одинаковыми методами проверки и к светской, и к религиозной литературе [10, с. 64].

Большую группу в романтическом ономастиконе мистерий составляют общеизвестные, как правило, одночленные топонимы (актионимы, гидронимы и др.), перевод которых не составляет труда: Babylon, Gomorrah, Nazareth, Sodom, Galaad, Zion, Golgotha , Eden (Эдем), Paradis (Рай), Carmel (Кармель) и др. Они широко используются в романтическом дискурсе и их перевод не составляет труда: Babylon /
Вавилон, Sodom / Содом, Gomorrah / Гоморра, Nazareth / Назарет, Zion / Сион, Golgotha (арамейск. Skull) / Голгофа и т. д., как и антропонимы, как то: англ. Adam, Eva, Jephthah, Jephthah's Daughter; франц. Not, Adam, Eva, Jephtе, la fille de Jephtе, Aaron, Moise и др.

Вторую группу образуют малоизвестные библеизмы, затрудняющие чтение и требующие дополнительных комментариев, главным образом из сферы этнографии, религиеведения, истории, искусствоведения и др. К ним относятся и устаревшие имена собственные, в том числе, ставшие нарицательными в составе устойчивых словосочетаний. К этой лексической группе следует отнести забытые и малоизвестные названия городов библейского периода, встречающиеся в поэзии: Аbel (Авель), Aroеr (Ароэр), Minith (Миниф), Maspha (Масфа), Tyr (Тир) («Дочь Иевфая» Виньи). Фразеологический словарь русского языка отмечает в качестве устаревших выражения, включающие вышедшие из повседневного обращения онимы, затемняющие смысл фразеологизма. Так выражение ”мафусаилов век”, происходящее от имени библейского патриарха Мафусаила, по преданию прожившего 969 лет, означает долголетие [20, c. 58]. Выражение ”валаамова ослица” имеет следующие значения: 1. Покорный, молчаливый человек, который неожиданно для всех высказал свое мнение. 2. Глупая, упрямая женщина); в библейской притче ослица волхва Валаама заговорила человеческим языком после того, как ее побили [20, с. 298] и др.

Библейские топонимы Egypt, Babylon (Babel), Golgoth, наделенные в романтическом тексте символическим смыслом, одновременно хранят историческую и психологическую информацию. Так Golgoth, Голгофа, символ страдания и подвижничества (skull-shaped hill in Jerusalem, the site of Jesus’ Crucifixion), также называемая Calvary от латинского calva (bald head, or skul). Топоним Golgotha входит в состав фразеологической единицы the cross at Golgotha (крест Голгофы, отсюда: подняться на Голгофу, нести (свой) крест на Голгофу). Исторический топоним Egypt также часто встречается в составе фразеологизмов библейского происхождения. Словосочетания Egyptian darkness, тьма египетская (густая, беспросветная); Egyptian slave, египетский труд (тяжелый, изнурительный); Egyptian plague (s), египетская казнь приобрели значения тяжелая, рабская жизнь; жестокие, пагубные несчастья. В Библии египетская казнь знаменует десять бедствий, которые постигли население Египта в наказание за нежелание фараона отпустить евреев из плена [20, с. 189].

С топонимом Вавилон, наделенным значением города, полного соблазнов, “матери блудницам и мерзостям людским” [20, с.38], связаны следующие фразеологизмы и устойчивые словосочетания с символическими коннотациями: англ. confusion of Babylon (вавилонское столпотворение), lady (whore) of Babylon (вавилонская блудница, развращенная, распутная женщина); рус. выводить вавилоны (идти  шатаясь, заплетающейся походкой). Символ Tower of Babel обозначает возвышение, честолюбие, силу, мощь, бдительность, неприступность, девство [24, c. 207]. Отсюда библейский образ и выражение дочь Вавилона, что на языке библейских писателей означает столичный город Вавилон, дочь всей страны (”Дочь Вавилона, опустошительница!”, Псалом 136; ”Сойди и сядь на прах, девица, дочь Вавилона; сиди на земле: престола нет, дочь Халдеев, и вперед не будут называть тебя нежной и роскошной”, Втор. 28, 56; Иер. 13,18; Иер. 48,18). Библейские писатели придавали вавилонской башне, как воплощению зиккурата (многоступенчатого храмого сооружения), символическое значение дерзкого возвышения к небесам [24, c. 209 –210].

Так как Библия строится на антиномиях и противопоставлениях различных понятий и явлений, в ней широко используется прием контраста, который реализуется в тексте с помощью антонимических отношений лексических единиц. К основным библейским семантическим оппозициям отнесены следующие: праведность греховность “наказание – вознаграждение”, “жизнь – смерть”, “созидание – уничтожение”, “счастье – горе”, “величие – ничтожность”, “любовь – ненависть” [11].

В романтическом дискурсе топонимы Sodome et Gomorrhe, символизируя божественное наказание, становятся атрибутами надындивидуальной памяти и архаического сознания [9, с. 158–162]. В мистерии ”Небесный Огонь” («Le Feu du Ciel»: «Les Orientales», 1929) [22] В. Гюго в романтическом стиле описал трагедию ”адских городов”, взяв эпиграфом к поэме строки из ”Бытия”: ”Alors le Seigneur fit descendre du ciel sur Sodome et sur Gomorrhe une pluie de soufre et de feu” (Бытие, 24); ”Et il perdit ces villes avec tous leurs habitants, tout le pays а l'entour avec ceux qui l'habitaient, et tout ce qui avait quelque verdeur sur la terre (Бытие, 25). К первой более многочисленной категории отнесем Nazareth, Babylon, Egypte, Ammon, Isra;l, Palmyre; ко второй – Eden, Sodome et Gomorrhe, Paradis. Менее многочисленна группа двучленных библейских топонимов, первую часть которой составляет дейктическое приложение река, гора, сад, лес, долина и пр.: фр. jardin d’ Eden (эдемский сад, райский сад); фр. le mont Arar (гора Арарат).

В двучленном ониме ядром может быть имя нарицательное, личное имя человека и географическое название, местность, откуда человек происходит. Двучленная модель может быть представлена или традиционным сочетанием типа «имя + фамилия», «атрибут + имя», «имя + прозвище», «титул+имя» и др.: англ. Jephthah's Daughter (Байрон). Трехчленные и более именования, т. е. имена, в состав которых входят три и более слова, формируются в основном по французскому образцу. Это наглядно показывают романы В. Скотта, французская поэзия 1820-х гг. Отмечается, что в этом стихотворении Виктор Гюго, “никогда не бывавший на Востоке, рисует типично романтическую картину Египта – способную, скорее, удивить, поскольку она никак не вяжется с традиционным представлением о Египте как стране пустынь” [18, с. 121]. Уточним, что эта картина не согласуется и с библейским The fleshpots/flesh-pots of Egypt (котлы мясные, котлы египетские), означающим довольство, материальное благополучие, злачные места, и часто употребляемым в смысле утраченного благоденствия.

Во французских художественных текстах антропонимические конструкции усложняются детерминантами: le fils d'Aaron, la fille de Jephtе, Jephtе de Galaad ( Виньи). Так же, под влиянием французского языка, и в англоязычных текстах Если это многочленные «антропонимические цепочки» типа le fils Guillaume Torel, la fame Simon lymagier «модифицированными именами собственными», их выделяют в особую группу по признаку сочетания слова в субъектном падеже и определения, выраженного именем в косвенном падеже [4, c. 118]. Делая выборку из исторических документов, исследователи выдвигают несколько типов антропонимических цепочек, начинающихся с определенного артикля, выстраивая их с учетом частотности употребления в хронологическом порядке с XI по XVIII век (особенно активно романский антропонимикон формировался в XIII-XIV вв.), рассматривая и комментируя в диахроническом, категориальном, синтаксическом, ареальном и морфологическом аспектах, предварительно выделив следующие типы сочетаемости слов в антропонимических структурах: артикль+лексема, артикль+лексема+Х, артикль+титул+лексема+Х, артикль+титул+имя+Х, артикль+вводный элемент+лексема, артикль+вводный элемент+лексема+Х, артикль+ вводный элемент +имя, артикль+ вводный элемент +имя+Х, артикль+ вводный элемент +топоним, артикль+личное имя, артикль+имя+Х, артикл+топоним, где лексема может самостоятельно употребляться в функции антропонима, например, вводный элемент la dite, le dit, le nomme, а Х обозначает местность. Причем перед названием местности стоит de (такой-то родом из…) [4, c. 118].

В системе романтических мифопоэтических значений и смыслов эти противоположные семы приведены в соответствие не только с моральным кодексом Ветхого Завета, но и с новыми нормами письма, в котором многие библейские имена собственные обрели статус важных структурно-стилевых и риторических элементов, навсегда вошедших в
романтический, и не только, литературный обиход. Романтик Гюго, увлеченный идеей Востока как идеального, роскошного, изобильного мира преследовал цель поразить воображение читателя нарисованной им картиной богатейшей и величественнейшей из цивилизаций. Однако, следуя своей теории контрастов, он достигает цели только, когда выстраивает семантическую оппозицию, противопоставляет, в данном контексте, две древние империи – Египет и Вавилон, воплощающие, по убеждению автора, следовавшего слову Библии, противоположные идеи. Потому топонимы Egyptе и Babel у Гюго содержат антонимичные семы великолепия и упадка, силы и слабости, воли и бессилия, веры и безверия [8, с. 313–317], занимающие свое место в логической цепочке означающих библейского хронотопа. В поэме ”Небесный Огонь” топоним Egypt входит в смысловую парадигму теоцентрической вертикали, как и знаковый образ ”египетских пирамид”, названных автором ”горами” (”Trois monts bаtis par l'homme au loin perсaient les cieux”).

Babel сохраняет в романтическом дискурсе библейскую символическую коннотацию гордыни и непослушания. Не нарушая границы между именем собственным и именем нарицательным и не теряя своего исконного значения, Egypt и Babel обретают символическую коннотацию рукотворного камня: могучий камень египтян передает идею незыблемости и живучести их цивилизации, охраняемой, согласно легендам, сфинксом (”Un sphinx de granit rose, un dieu de marbre vert,/ Les gardaient”). Развалины Вавилона (amas de tours, vaste et bouleverse,– Babel, deserte et sombre – des mortels prodigieux tеmoin – edifice ;croule – sa tеte pyramidale), наоборот, получают значение мертвой, уничтоженной цивилизации (“Chacun des plus grands monts a ses flancs de granit / N'avait pu fournir qu'une dalle”). Последняя коннотация закреплена за библеизмом ”колосс на глиняных ногах” – символ повергнутого вавилонского царства, приснившегося Навуходоносору еще до его разрушения [20, с. 202].

А. де Виньи в мистериях ”Элоа, или Сестра ангелов”, ”Потоп”, ”Моисей”, в поэмах ”Дочь Иевфая”, ” Изменница” и др., сохраняя символическое значение, закрепившееся за ветхозаветными топонимами, придал им новые, романтические, коннотации. Среди библейских топонимов, часто встречающихся в его текстах, выделим такие:

- Гора Арарат: …au sommet solitaire / Du mont sacrе d'Arar, le plus haut de
la Terre (“Le Dеlugе”); Mais sur le mont Arar l’Ange ne venait pas (“Le Deluge”);
- Гора Кармель: Et leurs pleurs ont coulе sur l'herbe du Carmel (“La fille de
Jephtе”);
- Израиль: Voilа ce qu'ont chantе les filles d'Israеl (“La fille de Jephtе”);
- Египет: Cette nuit, parcourant vos divines hauteurs / Dont l'Egypte et Dieu
seul connaissent le mystеre (“Le Dеluge”);
- Пальмира: le nard de Palmyre (“La femme adultеre”);
- Содом, Гоморра : Telle Sodome a vu cette femme imprudente / Frappеe au
jour ou Dieu versa la pluie ardente…(“La femme adultеre”) и др. Топонимический
ряд Аmmon – Segor – Galaad – Аbel – Aroer – Mennith – Мaspha – Tyr составляют
географические названия, которые можно увидеть только на картах библейской
эпохи. Библейская семантика формирует особый стилистический модус, а возвышенная тональность эпитетных структур и конструкций подчеркивает не стилевую и риторическую значимость в мифопоэтического текста, а их иерархическое положение и значение в мистериальной структуре, например: mont sacrе d'Arar (священная гора Арарат: Le Deluge).

Библейские онимы, храня особую культурно-значимую информацию и актуализируясь в конкретных текстах [17, с. 174], могут быть неизвестны широкому кругу cовременных читателей, особенно в том случае, когда автор черпал сведения из старого источника. В данном случае это книга ”Нравы израильтян” Флери (1712)
. Отсюда большое количество архаизмов и экзотизмов в библейских поэмах Виньи, в их числе обозначения старинных музыкальных инструментов: la harpe harmonieuse (гармоничная арфа), le tambour sonore (звонкий тамбурин), la lyre aux dix voix (многоголосая лира), le kinnor lеger (легкий киннор), les sons argentins du nebel etranger (серебряные звуки чужеземного небеля) (“La fille de Jephtе”).

Как видим, ветхозаветный мир Альфреда де Виньи, в отличие от ветхозаветного мира Ж. Г. Байрона, более тяготеющего к надындивидуальной архаике, характеризуется намного более конкретизированным ономастиконом, включающим многочисленные библейские имена и названия, с помощью которых  воссозданы «местный», национальный и историко-культурный колорит епохи и цивилизации. Эта особенность определяется возникшей в литературе 18 в. авторской интенцией к исторической точности и достоверности по образцу «народной» поэзии.

Адекватность интерпретации библейских образов, целесообразность стилистических и в большинстве своем лексико-семантических модификаций в границах заданной вербальной реальности достигается в соответствии с уровнем понимания и осмысления исходного текста при помощи доступных приемов переноса и трансформаций библеизмов, их “внедрения” в родную культурную и вербальную системы.

Как показывает текстуально-парадигмальный анализ сложность представляет не столько собственно архаическая или библейская топонимика и антропонимика (перевод лексических единиц можно уточнить с помощью специальных словарей), сколько их адекватное введение в переведенный поэтический текст с учетом ритма и размера, эмфатического интонирования и пр. особенностей стихосложения. Очевидно, что недостаточно максимально точно донести смысл каждой строки, строфы, каждой лексической единицы, а также максимально точно передать суть целостного текста и авторского замысла, необходимо также, на что указывают современные переводчики и переводоведы, выполнить перевод таким образом, чтобы он стал частью родной культуры и был понятен носителю языка трансфера.
 
В заключение, отметим, что при опущении имен, рассматриваемых как трудные для перевода слова и обороты, переводчик рискует отдалиться от оригинала и в корне изменить его индивидуальный стиль. Иногда авторы поэтических переводов, опускают онимы, подбирая адекватные идиомы и фразеологизмы, пиетизмы и архаизмы из родного языка, как и архаические реалии, компенсирующие лексику подлинника; заменяют архаизмы современными словами и оборотами, не искажающими смысл и стилистическую целостность фразы или фрагмента текста. Замена онима производится с помощью компенсаторных лексико-грамматических трансформаций, включающих архаизмы других лексических полей. Цель и смысл таких компенсаций не всегда целесообразна, так как эта замена не может способствовать сохранению специфической архаической тональности оригинала и не может быть оправдана отсутствием эквивалентной формы перевода. К тому же при этом страдает конкретика, что часто составляет главную особенность индивидуального авторского стиля. Лишь в немногих трудных случаях, связанных с недостаточными фоновыми знаниями, отсутствием отдельных звеньев в информационной цепочке, переводчик может допустить «опущение» и обобщение, чтобы избежать фактических ошибок или неточного перевода.


Литература

1. Алпатов В. В. Топония с библейскими ассоциациями в Англии и других странах Западной Европы: хронология и мотивация // Вопросы ономастики. 2015. № 1 (18). C. 17 – 46. http://onomastics.ru/content/2015-№1-18-1
2. Бархударов Л. С. Языковые значения и перевод // Вопросы теории и методики преподавания перевода. М., 1970. С. 15 – 16.
3. Белоусова А.С. Устаревшие слова // Русский язык: Энциклопедия. М., 1998.
4. Бюши Е., Вирт О. От определенной дескрипции к антропониму: о возможном вкладе исторической антропонимии в теорию модифицированного имени собственного // Вопросы ономастики. 2011. № 1 (10). С. 114 – 133  Buchi E., Wirth A. De la description d;finie au nom propre de personne: sur un apport possible de l’anthroponymie historique ; la th;orie du nom propre modifi; // Langue fran;aise. 2005, n° 146. Р. 23-38. http://www.onomastics.ru/content/2011-№1-10-7.   
5. Васильева Н.В. Summa оnomasticae (рец. на: Namenarten undihre Erforschung. Ein Lehrbuch fur das Studium der Onomastik. Anlasslich des 70.Geburtstages von Karlheinz Hengst)//Вопросы ономастики. Международный научный журнал. Екатеринбург: изд-во Уральского ун-та, 2005. № 2. С.183–186.
6. Ермолович Д. И. Имена собственные на стыке языков и культур. М.: Р. Валент, 2001.
7. Ермолович Д. И. Имена собственные: теория и практика межъязыковой передачи / Д. И. Ермолович. М.: Р. Валент, 2005.
8. Жужгина-Аллахвердян Т.Н. Символика стихий в мифопоэтическом цикле Виктора Гюго ”Небесный Огонь” (”Восточные мотивы”) // Мова i культура. Вип. 9. Т. Х (98). К.: Видав. Дiм Дмитpа Бураго, 2009. С. 313–317.
9. Жужгина-Аллахвердян Т. Н. Ветхозаветные поэмы Альфреда де Виньи: история рода, индивида и надындивидуальной памяти (философские, символические и нравственно-психологические аспекты)// Мова i культура. Наук. журнал. Вип.17. Т.VI(174).К.: Видав. Дiм Дмитpа Бураго, 2015. С. 158–162.
10. Иванова А. И. Проблема передачи индивидуального стиля в художественном переводе (на материале русских переводов поэзии Джона Китса): автореф. дис. канд. филол. наук. М.: МГУ, 2012.27 с.
11. Ильченко А. Библия как образец текста, построенного по принципу контраста: автореф. дис. канд филол. наук. Ростов-на-Дону, 2008. 25 c.
12. Клименко Е. И. Проблемы стиля в английской литературе первой трети XIX века. М.: Изд-во ЛГУ, 1959. 302 с. 
13. Лосев А. В. Философия имени. М.: Изд-во МГУ, 1990. C. 122–195.
14. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. 384 с.
15. Макдауэлл Дж. Неоспоримые свидетельства: исторические свидетельства, факты, документы христианства. М., Чикаго: Соваминко, 1992. 318 с.
16. Молотков А. И. Фразеологизмы русского языка и принципы их лексокографического описания//Фразеологический словарь русского языка; под ред. А.И. Молоткова. М.: Советская энциклопедия. С. 9–23.
17. Нахимова Е.А. Дискуссия о статусе и семантике имени собственного //Политическая лингвистика. №1.2010. С.171–174.
18. Сапелкин А. А. От Гюго к Бойто: Египет в европейской поэзии ХІХ века// Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. № 4. 2012. С. 121–126.
19. Семенова Т.Н. Семантика индивидуализации и ее отражение в тексте: автореф. дис. доктор. филол. наук. [Electronic resources]. М., 2001. Mode of access: 20. Фразеологический словарь русского языка / под ред. Молоткова А.И. М.: Сов. энциклопедия, 1968. 544 с.
21. Avni A.A. The Bible and romanticism. The Old Testament in German and French romantic poetry. The Hague, P.: Mouton Publishers, 1969. 299 p.
22. Hugo V. Les Orientales. P.: Hetzel et Cie, ;diteur, 1869. 226 p.
23. Montbron J. Ch. de. Essais sur la litt;rature des Hеbreux. Rachel. Le meurtrier. Les noces funеbres. Nеhеmie; narrations imitеs de l' Hеbreux. Prеcеdеes d' une introduction et du voyage de Benjamin de Tudele a l'oasis lointaine; suivies de notes et de dissertations qui peuvent servir a l’intellligence de la Bible. [Electronic resources]. T. 2. P.: Louis Janet, 1819. 443 p. Mode access: http://www.rare.univ.kiev.ua/eng/showbook/showbook.php3
24.Tresidder J. Dictionnary of Symbols. London:Duncan Baird Publishers,1997.240 p.
25. Vigny A. de. Oeuvres compl;tes. P.: Seuil, 1964. P. 100–102.