Глава 20 Месть казначея

   Иохим довольно скоро нашел жилье, которое подсказала Астара, это были две смежных комнаты, большая – три на четыре шага, с окном на берег моря, и меньшая - два на три шага с окном во двор. Но хозяин запросил танг и шестьдесят драхм, пришлось долго торговаться, пока не удалось сбить цену до танга и десяти драхм, торговаться дальше Иохиму  просто не хотелось. В большой комнате была кровать без постели и низкий стол, за ним можно было сидеть на коленях на полу, это был стол бедняков, поэтому Иохим запросил другой стол, и стул. Хозяин запросил еще двадцать драхм, в конце-концов сторговались на тринадцати. Надо было еще договориться о постели, но это заняло бы много времени, хозяин не спешил и готов был торговаться бесконечно. Иохим  же торопился, наверняка Астара уже ждала его, поэтому внес оплату и поспешил в храм.

   Как он и предполагал, она  уже ждала его, но не в комнате, а у двери снаружи, и не одна, рядом с ней находились еще шесть молодых женщин, все в одинаковых полотняных хитонах и одинаково повязанные платками. Иохим понял, что это ее подруги, тоже храмовые служанки. Среди них выделялась одна совсем молоденькая со смазливым и одновременно порочным личиком. «Наверно это и есть маленькая Зульфия», - подумал Иохим. Когда приблизился, Астара встала перед ним на колени, сказала:
- Мой господин, я готова следовать за тобой.
Ее товарки радостно загомонили, при этом они откровенно и беззастенчиво пялились на Иохима. Из двери противоположного здания вышла и направилась к ним еще одна женщина, она была явно не молода и шла медленно, переваливаясь, когда приблизилась, молодые служанки умолкли и почтительно склонили головы. Управительница – понял Иохим. Управительница обратилась к нему:
- Господин,  я  видела, что ты только раз ударил Рябую, значит, ты добрый человек. Оставайся всегда с ней  таким. У нее рябое лицо, но  красивая заботливая душа. Да пребудет с тобой и с нею благоволение Единого.
Служанки опять радостно загомонили. Управительница повернулась и пошла обратно.  Астара подняла довольно объемный узел, который лежал у ее ног и на который Иохим поначалу не обратил внимания. Узел был тяжелым, и она заметно под ним согнулась. Помочь ей он не мог и сильно досадовал, что не предусмотрел этого и не нанял носильщика. Так они вышли из ворот храма, впереди он, следом за ним она с узлом на спине. Как назло поблизости никого не было, чтобы нанять в носильщики.  Подбежал пес и, радостно виляя хвостом, лизнул руку Иохима. Иохим  остановился,  Астара приблизилась к нему и опустила узел на землю.
- Что у тебя здесь? – спросил Иохим.
- Все мое добро, платья, постель и даже посуда, мне подарили товарки.
- Тяжелый? – он приподнял узел рукой, узел был не слишком тяжелым -  для него, но для нее…- Подожди меня здесь, я быстро схожу на рынок за носильщиком.
Она взглянула на него с благодарностью:
- Хорошо, только давай отойдем чуть подальше, за угол.
Пес в это время обнюхивал женщину, чувствовал знакомый запах, который однажды принес хозяин, но все-таки, это был немного другой запах, и он неуверенно махал хвостом. Они прошли еще сотню шагов и завернули за угол. Астара опустила узел около стены и уселась на него. Иохим быстро направился в сторону рынка, пес затрусил следом. Иохим остановился, чуть вернулся назад, сказал псу:
- Оставайся тут, охраняй, - подвел пса, сказал Астаре.- Погладь его. Она с опаской протянула руку, пес лизнул ее. – Все, охраняй! 
Сообразительный пес сразу улегся у ног женщины, которая теперь тоже будет его хозяйкой.

   Иохим быстро, чуть не бегом, дошел до рынка, обратился к первому встреченному носильщику, тот, узнав знакомого важного покупателя, который еще вчера ходил здесь с толпой слуг, низко кланялся и улыбался. Но когда Иохим объяснил, что нести и куда, носильщик запросил  две драхмы. Это было вдвое больше, чем вообще платили носильщикам в черте города.
- Хорошо, - сказал Иохим, - если ты дашь мне сдачу с пяти драхм.
- Где же у меня такие деньги, - заныл носильщик, - Ты у меня сегодня первый  наниматель.
- Тогда поторопись,  и получишь драхму, а то найму другого за полдрахмы.
Носильщик трусцой подался  в указанном направлении, а Иохим подошел к меняле, чтобы разбить несколько пятидрахмовых монет. Когда Иохим пошел обратно, через две сотни шагов встретил носильщика с узлом, следом шла Астара, а рядом с ней пес.
Когда пришли на постоялый двор и заняли свое жилье, солнце приближалось к морскому горизонту. Иохим встал у окна и стал смотреть на закат, а Астара занялась своим узлом, а потом услыхал, как она торгуется с хозяином. Торговалась она по всем правилам, хотя сама никогда не была хозяйкой. Длилось это с полчаса, и, когда село солнце и заметно стемнело, хозяин принес травяной матрас и несколько циновок. Все это обошлось еще в шесть драхм. Циновками Астара занавесила окна, потом зажгла лампаду и приготовила еду. Как и раньше они уселись на кровати, а пищу поставили на стул, второго стула не было, слугам стулья не полагались.
Когда он запросил ласки, и она покорно открыла объятия,  вспомнил о ее иссеченной спине и сказал:
- Давай по-другому, давай поменяемся, мне не хочется еще причинять боль твоей спине.
Она охотно согласилась и быстро устроилась на нем, но при этом сказала:
- Но учти, мой господин, я буду погонять тебя дольше, чем ты погоняешь меня, не утомись раньше времени.
И он постарался не утомиться. А потом они лежали рядом и о чем-то говорили, хотя он никогда не мог вспомнить, о чем  были эти ночные разговоры. Слова приходили и уходили, иногда они тихонько смеялись непонятно чему, иногда она даже сердилась, и тут же ластилась, и опять возникали и уходили слова неизвестно о чем. Ближе к полуночи она поднялась, он спросил «куда?».
- Служанке не положено спать с хозяином, только жена может спать с мужем, я на свою половину, - ответила она. Он задержал ее:
- А ты и есть моя жена.
Она замерла, а потом как-то неуверенно прилегла рядом, ему пришлось покрепче обнять ее, чтобы она поверила  и приняла его слова.  Засыпая, она несколько раз вздрагивала, и он опять крепче обнимал ее. Потом она утихла и ровно задышала ему в шею, он старался не шевелиться, чтобы не потревожить ее ранний сон. Хотя день выдался нелегким, спать ему не хотелось, он ощущал рядом тело спящей желанной женщины, и было ему хорошо. Потом он вспомнил о Боге, и стал благодарить Его, что дал ему в земной жизни эту женщину, и просил прощения, за  то, что нарушает обет безбрачия и что до сих пор не исполнил свой главный долг. И обещал, что исполнит, и просил Бога, что если Он и покарает его, пусть не оставит милостью женщину, ибо она ни в чем не виновата.
 
   Он уже почти спал, но вдруг очнулся от чувства тревоги. Прислушался, но все было тихо и на постоялом дворе, и на берегу моря, только где-то в отдалении, еле слышно тявкал шакал. А потом зарычал пес, потом взвизгнул, залаял и опять взвизгнул, визгливый лай удалился и стих. Иохим осторожно поднялся и, подойдя к окну, выходящему во двор, прислушался. Все было тихо, но чувство тревоги не покидало его. Наконец услыхал, что кто-то отодвигает циновку и лезет в окно. Тот, кто лез, был опытен, потому что не издавал ни звука, не скрипел, не шуршал, а вползал медленно, как змея. Иохим отступил в угол и ждал. Из-под задранной циновки показалась голова, человек опять замер и присматривался. Наконец он втянулся глубже и сполз босыми ногами на пол. Иохим стоял рядом в двух шагах и внушал вору пустоту. Человек приподнял руку, и Иохим увидел в ней нож. Рыцарь напрягся, а когда  убийца приблизился к постели Астары и занес руку, ударил его сзади по шее. То, что это наемный убийца, Иохим уже не сомневался. Убийца упал вперед лицом на постель и затих, нож выпал из его руки, это был двусторонний крис, нож с двумя лезвиями и рукояткой посредине. Шум упавшего тела был слабым, но Иохим услыхал, что Астара зашевелилась в постели,  и тут она появилась в межкомнатном проеме. Было темно, и возможно, она не видела упавшего, спросила шепотом:
- Что случилось?
- К нам гость, незваный, - также шепотом ответил он.
В это время  наемник застонал и зашевелился. Иохим коленями придавил его и завернул назад обе руки. Наемник свистящим шепотом произнес:
- Господин отпусти меня, я ошибся…
- Кто тебя послал? – также шепотом спросил Иохим.
- Я ошибся, господин, отпусти меня. Я ведь не сделал ничего плохого, просто по ошибке попал не туда, - гнул свое наемник.
Иохим  прижал одну ладонь наемника коленом, ухватил его одной рукой за волосы и потянул назад, волосы были густые и курчавые и в руке держались крепко.  Другой рукой он захватил наемника за подбородок, причем средним пальцем стал давить под челюсть, чтобы было больнее, и повторил вопрос:
- Кто тебя послал?
Поверженный мычал, но не сдавался. Тогда Иохим сказал: «Я сверну тебе шею, и ты умрешь, а если сознаешься, только покалечу», и надавил изо всех сил. Убийца тихо взвыл, Иохим чуть ослабил хватку.
- Казначей, - хрипло произнес наемник.
- Сколько он тебе заплатил, и что ты должен был сделать?
- Он не заплатил. Он просто разговаривал с нашим главарем, и говорил громко, чтобы я услыхал.
- Что он говорил?
- Что тебе заплатили три дюжины тангов золотом, но нищему такие деньги добра не принесут. При этом он смеялся и говорил, что долго ты не проживешь, потому что теперь ты никому не нужен, а вот деньги твои нужны многим. И в выгоде будет тот, кто успеет первым.
- А кто ваш главарь?
- Черный Али…
- Значит, он тебя послал?
- Нет, я сам.
- Ладно, я тебе верю. А казначей обманул, мне заплатили только одну дюжину тангов.
Иохим отпустил голову  несостоявшегося  грабителя, обеими руками захватил его правую руку, ту, в которой раньше был нож, и  сломал запястье. Грабитель взвыл, и Иохим ощутил резкий запах пота.  Иохим отпустил грабителя, тот поднялся на колени, потом сел к стене, придерживая сломанную руку.
- Ты обещал отпустить меня…
- Иди.
- И нож…
- Нет, нож останется у меня.
Грабитель подался к двери, но Иохим встал на пути:
- Откуда пришел.
Тот повернул к окну,  опершись левой рукой, влез в проем и вывалился наружу. Иохим  проследил за ним.  Грабитель уходил, придерживая руку и прихрамывая. Иохим поднял крис и повернулся к Астаре, она все так же стояла в проеме. Обнял ее одной рукой и почувствовал, что она дрожит, успокоил:
- Не бойся, он уже не потревожит нас.
Она тихонько заплакала:
- Когда же храм отпустит меня?
- Это не храм, это проворовавшийся казначей.
Они снова легли на травяной матрас. Иохим положил нож справа от себя. Левой рукой обнял женщину. Лежали молча, говорить не хотелось. Наконец, она обратилась к нему:
- Ты наверно совсем не спал? Поспи. А я посижу, я чуткая, я услышу, и если что, разбужу тебя. Поспи.
- Лучше я посижу, а ты поспи.
- Нет, я теперь все равно не усну…
Он проснулся с рассветом, она встретила его улыбкой на измученном лице. Он поцеловал ее, сказал:
- А теперь ты поспи, рассветный сон – хороший сон, он освежит тебя, мне не нужна на целый день сонная служанка.
Она  прилегла, свернулась калачиком, но взяла его руку и прижала к груди. Засыпая, опять несколько раз вздрагивала и крепче сжимала его руку. Когда уснула, Иохим не стал освобождаться, чтобы не потревожить ее.

   Она проснулась, когда солнце поднялось над стенами постоялого двора и тонкими лучиками пробило циновку на окне. Повернувшись к нему, улыбнулась, но потом тревога сменила улыбку.
- Все хорошо, - сказал он, - ты вовремя проснулась, пора завтракать.
Она быстро приготовила еду, сходила к общему очагу и принесла свежих лепешек. Пока она занималась едой, Иохим рассматривал свой трофей. Нож был двусторонний, со слегка загнутыми лезвиями, рукоятка посредине, обмотана кожаным ремешком. Таким ножом можно и колоть снизу и наносить удар сверху, не перекладывая  в руке,  крис – оружие разбойников и убийц. В основании лезвия, у шейки рукоятки, Иохим заметил надпись, присмотрелся внимательнее, потом подошел к окну и отодвинул циновку. В ярком свете надпись стала заметнее, но прочесть не смог, это был неизвестный ему язык, но он узнал буквы, они были такими же, как на свитке Божьего Завета. Иохим принял это, как Божий знак. Бог напоминает ему о главном долге.
Они сели завтракать так же, как и вчера, блюдо поставили на стул, а сами сели на кровать. Но только приступили к еде, как в дверь постучали, и раздался голос хозяина:
- Господин, к вам гости, - при этом  голос был явно напуганным.
Астара поднялась и пошла открывать дверь,  но прежде переставила блюдо на стол, а одну лепешку унесла на свою половину. Открыла дверь, и за нею следом вошли двое: один немолодой худощавый с острыми глазами, другой – молодой, крупный, с туповатым выражением лица. Старший,  в упор глядя на Иохима, произнес:
- Пусть женщина удалится, это не для ее ушей.
Иохим сидел на постели, Астара  стояла рядом с ним, она была заметно напугана. Иохим тоже поднялся, тронул женщину за плечо. Успокаивающе погладил:
- Выйди, Астара, просьба гостя – долг хозяина.
Опустив голову, Астара вышла. Старший опять обратился к Иохиму с надменной суровостью:
- Нас прислал наш господин Ак-Али, он просит вернуть то, что пришло сюда ночью и осталось здесь. Наш господин обещает, что больше тебя никто не потревожит.
Иохим опять сел на постель, по отношению к гостям это было непочтительно, но он поступил так специально. Он сразу понял, что это за люди, и, прежде всего, надо было показать, что он ничуть их не боится. Иохим не торопился отвечать, он понял, что со старшим легко не сладить, поэтому смотрел на младшего верзилу и внушал ему страх. Когда заметил, что младший стал испуганно озираться и даже покрылся потом, ответил:
- Я готов вернуть крис, я не разбойник, и он мне не нужен. Но при одном условии, если ваш господин объяснит, что здесь написано, - он вытащил крис из-под матраса и пальцем указал надпись.
Старший недовольно нахмурил брови, обернулся к напарнику, но, увидев, что тот чем-то напуган, и сам растерялся. Торопливо сказал:
- Я передам твою волю господину. А мы должны поторопиться, он ждет.
Старший, стараясь сохранить достоинство, вышел в дверь, младший верзила почти выскочил следом. Чуть погодя, вернулась Астара, спросила:
- Им нужен нож, ты отдал?
- Нет, не отдал, мне нужно кое-что узнать про этот нож.
- Я боюсь за тебя.
- Не бойся, я сумею постоять за себя, ты видела…
- А если их будет много?
- Я это почувствую и уклонюсь. А сейчас давай есть, думаю, раньше, чем мы закончим, они меня не потревожат.

   Посланник от Али появился, когда Астара убирала посуду. Это был старший, на этот раз   один, и говорил  он с вкрадчивым почтением:
- Господин Ак-Али  просит тебя прийти к нему, он скажет, что знает, а за нож он даже готов дать выкуп.
- Какой выкуп? - сразу спросил Иохим.
- Это он скажет сам.
Астара была рядом и не могла скрыть испуга. Посланник, заметив испуг служанки, довольно улыбнулся:
- Я сопровожу господина к моему господину. Готов ли он следовать за мной?
Астара умоляюще смотрела на Иохима. Иохим опять заметил довольную ухмылку посланника и сказал:
- Я готов следовать за тобой. Но сначала должен дать распоряжения моей служанке, и прошу тебя пока выйти.
Довольная ухмылка на лице посланника сменилась озабоченностью, он кивнул и молча вышел. Астара  смотрела с мольбой и молчала. Он обнял женщину, коснулся губами волос на ее темени, сказал:
- Не бойся, и не волнуйся, со мной ничего не случится, я это знаю. А чтобы не томиться, молись, Единый укрепит тебя.
Затем он подошел к постели, достал нож, из своих вещей взял папирус, краску, стило и скопировал надпись. Потом, обмотав крис тряпицей, засунул за полу халата. Достал узелок с деньгами и протянул ей:
- На, возьми, пусть будут у тебя.
- Нет! – она открытыми вперед ладонями сделала упреждающий жест.
- Почему? – удивился он.
- Если с тобой что-то случится, они мне не понадобятся, обратного пути мне нет.
Он пошел на маленькую хитрость:
- Пока я буду отсутствовать, ты должна сходить на рынок, у нас почти не осталось еды. Возьми. – И опять протянул ей узелок.
- Дай две серебряных монеты, этого хватит.
Развязал узелок, достал две пятидрахмовые монеты, передал ей. Остальные деньги положил под матрас, туда, где раньше лежал крис.
          -    Все, я пошел.
Она не проронила ни звука, но с той же мольбой проводила его взглядом.

   Дом Ак-Али был недалеко от постоялого двора, и скоро, пройдя несколько узких кривых переулков, они вошли в небольшой внутренний дворик. Провожатый вошел в одну из дверей, и чуть погодя пригласил Иохима. Войдя со света в полутемную комнату, Иохим не сразу разглядел того, кто его ждал. Когда глаза привыкли, увидел сидящего на ковре, облокотившегося на круглую подушку, средних лет мужчину с черными волосами, черной густой ровно подстриженной бородой, со шрамом через  правый  глаз, отчего этот глаз казался больше левого. Лицо хозяина  наверняка внушало страх, он знал об этом и пристально смотрел в глаза гостя. Но хозяин допустил ошибку, даже две ошибки, он сидел неровно, облокотившись, что показывало его пренебрежение гостем, но для сильного взгляда нужна ровная поза, у Иохима в этом смысле было преимущество. И еще одно преимущество было у Иохима, он стоял, в то время как хозяин сидел на полу, и хозяин вынужден был смотреть снизу вверх. Все было рассчитано на среднего напуганного человека, который под взглядом хозяина сразу бы упал на колени. Хозяин просчитался, он сверлил вошедшего взглядом,  но  Иохим принял этот вызов, и они смотрели друг на друга, молча, не шевелясь, как змеи. Скоро Иохим заметил, что хозяин хочет переменить позу, но шевельнуться означало проиграть, он последним усилием попытался  подавить гостя взглядом, но шевельнулся и проиграл, и сам понял это. Теперь, сидя ровно, он ждал во взгляде гостя оскорбления, но Иохим не показал своего понимания, только упорство взгляда сменил на  почтительное внимание. И хозяин был благодарен ему за это, он сказал:
- Я рад, что ты пришел, я уважаю смелых людей. Ты принес нож?
Иохим не ответил, только кивнул назад в сторону провожатого, который стоял за его спиной справа. Ак-Али махнул рукой, и провожатый вышел. Тогда Иохим сказал:
- Да, принес, но  мне не хочется отдавать его, этот нож годен только для убийства, а я не хочу быть соучастником.
Хозяин задумался, он совсем не ожидал такого поворота дела.
- Я даже готов дать за нож выкуп. Мой человек разве не сказал тебе?
- Сказал, но это ничего не меняет.
Хозяин опять задумался, и молчал довольно долго. Иохим сам прервал тишину:
- Но более всего я хочу узнать, что означает надпись на ноже.
Хозяин даже с каким-то облегчением произнес:
- Хорошо, дай мне его, я покажу и расскажу, что знаю.

   Иохим понял, что хозяин готов  выполнить его просьбу, достал нож и подал его, не разворачивая. Ак-Али развернул тряпицу, обнажил нож, потом достал из-за спины другой нож и взрезал кожаный ремешок на рукоятке криса. Потом размотал ремешок и крис распался на два обыкновенных ножа. Но не совсем, как оказалось, обыкновенных. Ак-Али взял нож двумя руками и согнул его, лезвие согнулось почти под прямым углом, когда отпустил, нож распрямился в прежнее положение, и от изгиба не осталось ни малейшего следа. Хозяин  предложил:
- Садись, рассказ будет нескорым, - и сделал приглашающий жест рукой, показав на ковер справа от себя.
Иохим сел, чуть наискось, как и подобало в подобной ситуации. Сесть рядом плечом к плечу, может только друг, напротив сядет враг, чтобы не упустить ни одного жеста противника, он же был ни тем и не другим. Он показал, что уважает хозяина, но в друзья не набивается, но и не хочет быть врагом. Хозяин заговорил:
- Этим ножам более тысячи лет, пришли они к нам издалека, вместе с воинами Неистового Искандера, когда он совершил поход на берег Великого восточного океана. По преданию они из древней Земли славиндов, но я не знаю точно. С этой землей нет постоянной связи, караваны туда не ходят, потому что путь слишком далек и пересекает высокие снежные горы. В этих горах, по преданию, Искандер потерял больше своих воинов, чем во всех сражениях. Один раз за свою жизнь, я видел купцов из этой земли, они смуглы, смуглее нас, и большеглазы. Они привезли пряности и цветные камни. Торговля шла плохо, потому что за свой товар они просили слишком высокую цену. Когда их укоряли за это, они говорили, что путь уж слишком далек, и если снизить цену, они останутся в убытке. Говорили, что сначала они плыли два месяца кораблями, и еще два месяца шли караваном по Великой южной пустыне, видимо, они говорили правду. Местным они продали лишь малую долю товара, но потом пришли два генуйских корабля и купили все, даже за большую цену. Мы думали, что после этого славиндские купцы будут посещать нас регулярно, но вот прошло уже восемь лет, а они так и не появились. Видимо, путь не только далек, но и опасен. Это все, что я знаю об этих ножах. А что написано на одном из ножей, я не знаю, и никто здесь не знает. Мне они достались уже связанные крисом, и этот крис не знал неудачи до прошедшей ночи. Но его время кончилось, и я не буду связывать ножи снова. Какой ты хочешь за них выкуп?
Иохим не был готов к такому вопросу и на миг растерялся, но ответил быстро:
- Дюжину тангов.
Хозяин улыбнулся и покачал головой:
- Ты просишь слишком высокую цену. Но эти ножи не твоя собственность, они тебе достались как добыча, но я готов дать тебе половину, шесть тангов, по три за каждый. Ты согласен?
Иохим обрадовался, он не рассчитывал, что все закончится так быстро. Он узнал, что хотел, ему не угрожали, кроме того,  предлагали деньги. Он помедлил для приличия и ответил, что согласен.
- Вот и хорошо, - ответил хозяин. Тут же, опять из-за спины, достал кошель и высыпал из него двенадцать золотых полутангов. Иохим принял деньги и поблагодарил. Хозяин предложил:
- Время обеденное,  я приглашаю тебя разделить со мной трапезу.
Иохим был польщен, и уже готов был согласиться, но вспомнил об Астаре, и ответил:
- Для меня это честь, и я искренне благодарю тебя, но меня ждет служанка, а она сильно напугана, вначале ночью, а потом и днем, когда приходили твои люди. Я  хочу быстрее вернуться к ней.
- Ты выкупил у храма Рябую?
- Да.
- Я помню ее в детстве, она была прелестной девочкой, ей сильно не повезло. Может рядом с тобою к ней вернется благоволение Единого.
- Да будут твои слова услышаны Им, - ответил Иохим, - я тоже очень этого хочу.    Он поднялся, следом поднялся и хозяин.
- Хорошо, мне понятно твое беспокойство. Только вот еще что я хочу сказать тебе на прощание. Не будь слишком суров к нашему клану, кто знает, может и тебе придется встать на такой же путь. Я тоже был купцом, и мой караван тоже разграбили, а потом я ограбил тех, кто навел тех грабителей. Мы есть не потому, что только и хотим грабить и убивать, а потому, что есть наниматели на такую работу, и растяпы, которые не могут охранить собственное добро. И кто знает, может, и мы существуем по воле Единого, а совсем не вопреки Его воле.
- Ты мудрый человек, - ответил Иохим, - но я не берусь судить об этом, Это может только Он, - и рыцарь поднял глаза вверх.
- И еще, - продолжил хозяин, - я не посылал ночью Варнаву, чтобы убить и ограбить тебя, это он сам, и крис взял самовольно. Но он больше не потревожит тебя, он уже больше никого не потревожит, - и Ак-Али усмехнулся. – А чем ты напугал Гаркала, того, второго посыльного?
- Зачем спрашиваешь, если и сам знаешь, ты ведь тоже можешь напугать кого угодно. А  Гаркал, он недалек умом, такого напугать нетрудно.
На этом они расстались, Иохим поспешил домой. Когда зашел в комнату, Астара бросилась к нему, вцепилась, потом зарыдала и стала сползать вниз. Подхватил ее, уложил на постель, она продолжала биться, и слезы ручьями текли из ее глаз, из обоих, из зрячего левого и белого правого. Он понимал, что это истерика, и чтобы привести ее в чувство надлежало отхлестать по щекам, но рука не поднималась, он только крепче обнимал ее и поглаживал одной рукой. Наконец она притихла, перестала всхлипывать, и сказала:
- Прости меня, мой господин, я только молилась, и не сходила на рынок, мне нечем покормить тебя.
- Я не так уж голоден,  потерплю.
- Я немного отдохну, и силы вернутся ко мне. А тебе не было страшно, с кем ты встречался?
- С  Ак-Али, но ночной гость почему-то назвал его Черным Али.
- Да по имени он белый, но по сути черный, он страшный человек. Ты отдал ему нож?
- Он не такой уж и страшный, и он - умный, а страшный для виду. А нож я отдал за выкуп, - и он показал ей золотые монеты, а потом вложил в ее руку.
Она приподнялась, села на постели, пересчитала деньги, вернула ему:
- Ты становишься богатым, я буду молиться, чтобы Единый не оставил тебя своим благоволением.
- Да, теперь денег у нас достаточно, мы дождемся корабля и уплывем в Ромею.

   Когда Астара ушла на рынок, Иохим отправился на берег. Здесь он услыхал собачьи визги и крики мальчишек. Иохим почти бегом направился к группе, откуда несся шум, и увидел, что мальчишки камнями бьют пса, пес взвизгивал, но не убегал. Приблизившись, понял, почему тот не убегал, пес полз на передних ногах, а задние у него волочились, видимо, у него была перебита спина. Иохим успел ухватить одного мальчишку за волосы, остальные бросились врассыпную.
- Вы что, паршивцы, сделали с псом?
- Это не я! – вопил мальчишка. – Он уже был такой! Пес – грязное животное!
- Все твари – Божии! – укорял Иохим, - и мучить их – грех!
Мальчишка визжал и выкручивался, Иохим влепил ему затрещину и отпустил, мальчишка с воплем бросился бежать. Пес опустил морду на передние лапы и тихо поскуливал, задние были неестественно вывернуты в одну сторону. К Иохиму  подошел взрослый амей, то ли рыбак, то ли грузчик, сказал:
- Пес приполз сюда еще утром, он приполз со стороны постоялого двора. Мальчишки только недавно на него наткнулись.
Иохим достал и показал амею пятидрахмовую монету:
- Сходи принеси воды, побольше, целую тыкву.
Амей с готовностью отправился выполнять поручение и скоро вернулся с водой. Иохим  разломал верхнюю узкую часть сосуда, сделал что-то наподобие чаши, поставил перед мордой пса, пес начал жадно лакать. Он лакал долго, на время остановился, потом начал снова. Иохим подождал, пока пес перестал лакать, потом присел рядом, стал гладить пса, тот тихо поскуливал.
- Господин, я жду плату, - напомнил амей.
- Подожди, еще не все. – потом псу. – Прости, товарищ, я единственное могу сделать, чтобы тебя больше не мучили.
Он достал свой маленький нож, наставил острие между позвонками шеи, а затем резко ударил по рукоятке.  Пес дернулся и затих. Иохим  поднялся, сказал Амею:
- Отнеси его подальше и закопай. На, держи, - и подал монету.
Амей с поклоном принял плату:
- Да, господин, я сделаю, как ты велишь, - он поднял тело пса на руки и понес вдоль берега, в сторону от причала.
 Иохим смотрел вослед, подумал: «Вот и начались смерти. Первым был грабитель, вторым – пес. Сколько их еще будет». Уходя, Амей дважды оглядывался, когда заметил, что Иохим уже не следит за ним, сбросил тело пса наземь и дальше тащил волоком за переднюю лапу.
Когда Иохим вернулся, Астара спросила:
- Мой господин, на твоем лице печаль, что-то еще случилось?
- Ночью, видимо,  грабитель перебил псу спину. Я нашел его на берегу, он волочил задние ноги, а мальчишки били его камнями. Я напоил пса, а потом все равно пришлось добить.
- Это хорошо, - вдруг заявила она, - если это единственная жертва за наши злоключения.
Иохим не стал говорить, что жертва уже не единственная.

   Вечером  Иохим опять смотрел в окно на закат. На круге красного солнца, наполовину опустившегося в море,  он заметил черную точку и понял, что это корабль. Он следил за  ним, пока позволял свет зари, потом опустил циновку.
В этот вечер они почти не разговаривали, она только крепко жалась к его плечу. И ночью он несколько раз просыпался от того,  что она не спала, он чувствовал это. Она же,  поняв, что он пробудился, наоборот, успокаивалась и засыпала, и так несколько раз.