Непредсказуемый Чулышман

   Чулышман – одна из самых крупных и красивых рек Горного Алтая, которая берёт своё начало с высокогорного озера Джулукуль на высоте 2200 м и примерно через 240 километров впадает в южную оконечность Алтын–Кёль, так местные называют Телецкое озеро. А ещё местные говорят, что Чулышман - самая чистая река и необыкновенно красивая. И это точно, потому что я не единожды сплавлялся по ней и любовался её удивительными и живописными красотами нетронутой природы. Когда несколько дней идёшь по извилистой реке, по бурному и стремительному течению, среди отвесных скал, то попадаешь в мир, где вокруг тебя дикие, малообитаемые места с каньонами и водопадами, цветочными полянами с дурманящим запахом разнотравья и дикой конопли и девственными густыми непроходимыми кедровыми и сосновыми лесами, застеленными коврами из первозданной растительности и белого мха. Места отдалённые и труднодоступные, потому и считаются «дикими» и очень опасными. Даже местные улаганские представители власти предупреждают и не советуют посещать отдалённые уголки верховья Чулышмана, потому что там нет, так сказать, «советской власти», то есть представителей закона, практически нет связи из-за того, что в 21 веке в село Язула  не протянуто электричество, а электроэнергию подают от дизельных станций, которые запускают всего на два часа в сутки и вообще, путешествовать по тем местам  опасно из-за негативного отношения местного населения-теленгитов к туристам. Но лично я считаю, что везде есть хорошие люди и надо договариваться, потому что они у себя дома, а мы у них в гостях.
  Короче, в 2008 году мы, 17 туристов-водников, на двух больших надувных лодках-рафтах в сопровождении страховки - катамарана-четвёрки и профессионального каякера Томаса, решили побывать в дикой природе и сплавиться по реке Чулышман. Команда у нас была разношёрстная, состоящая из тринадцати мужчин и четырёх женщин, которые были одержимы путешествиями и открытиями. Пока готовились, накачивали судна, укладывались и экипировались – естественно перезнакомились и определились, кто с кем будет плыть. Руководитель Юра и четыре его помощника-инструктора: Димка, Стас, Саня и Мишка подбадривали всех и шустро выполняли работу по подготовке к походу. Разделившись на группы, мы наконец-то спустились на воду и тронулись в путь. Август, Горный Алтай, погода за 25 градусов, без комаров и гнуса и кругом девственная красота, и мы на воде - ну что ещё можно желать для душевного, экстремального отдыха – только прекрасного настроения.
  В первый день похода, пока река, как нам казалось, была относительно спокойная, хотя пороги уже начались, мы пытались адаптироваться к новой обстановке, горной ледяной  воде, многочасовому маханию вёслами в сидячем положении и, естественно, баловали себя глотками коньяка, лёгкими перекусами и хорошим настроением, созерцая вокруг всё великолепие дикой природы с её редкой красотой. Иногда на берегу мы замечали пустующие избушки лесников и охотников, и даже пару раз видели диких маралов. Первая ночь тоже была невесёлая, потому что вместо домашнего матраса спать на тонком коврике-пенке, в спальнике между камнями, надо ещё привыкнуть. Но прекрасное пробуждение ранним солнечным утром в горах, под шум воды, бьющейся о скалы, лечит любые недуги и поднимает коллективное настроение перед желанным завтраком. И опять хочется побыстрее спуститься на воду и плыть вперёд и вперёд, за новыми поворотами и ощущениями. Река сужалась, держала нас в напряжении, а вода постепенно становилась бурной со множеством порогов и прижимов, которые мы слаженно и весело проходили, понимая, что «Слава Богу» нам везёт.
  Многие препятствия на реке обманчивы, пороги и бочки не всегда воспринимаются, как опасные, но расслабляться не стоит, потому что при прохождении по быстрой воде ощущаешь всю её мощь и силу – мощь и силу Чулышмана!
 Однажды мы зашли в очередной порог пятой категории сложности и погрузились в бурлящую, кипящую пучину реки, ледяная вода сомкнулась у нас над головой и через пару секунд рафт с семью гребцами, как воздушный шарик вышвырнуло на поверхность. Половина экипажа оказалась в воде, а оставшиеся начали усиленно грести, чтобы выскочить из котла. В этот раз нам повезло, и мы выбрались из «центрифуги», но буквально через несколько метров рафт начал сдуваться, и мы попали в клин из камней. Вода начала захлёстывать нас и оставшиеся ребята выбрались на ближайшую глыбу, лежащую между бушующими потоками. Те, кто выпал из рафта, к счастью, не пострадали и выплыли на берег. Нас же пришлось эвакуировать в течение двух часов. Кое-как вытащив рафт, мы обнаружили, что снизу один из баллонов пропорот, словно бритвой. Река опять показала характер, давая понять - легко не будет.
  За плечами почти всех ребят уже был достаточный опыт в водных походах и в прохождении порогов даже шестой категории сложности, но мы все осознавали серьёзность реки Чулышман и коварность очередного порога или преграды в виде нагромождения камней, и лишь изредка нам удавалось выйти на спокойную воду и отдохнуть, плывя по течению.
  То тут, то там на огромных глыбах мы встречали мемориальные таблички с фамилиями и датами жизни погибших на Чулышмане ребят. Мы останавливались и поминали всех, кого забрала река, хорошо понимая, что и мы не бессмертные.
Царствие им небесное и вечная память смельчакам-первопроходцам!
   На третий день похода мы уже чувствовали себя слаженной командой и каждому казалось, что мы уже давно друг друга знаем. Мы вместе, одной командой, разбивали лагерь, устанавливали палатки и готовили еду.  Иногда, ранним утром, нам удавалось выбраться на рыбалку и потаскать крупных хариусов, которых мы с огромным удовольствием жарили и даже варили уху. Вкуснятина и благодать!
   Выйдя из очередного каньона, где деревья, цепляясь за крутые склоны и камни, нависали прямо над головой, мы увидели впереди широкую воду и небольшую поляну. Предвкушая остановку и возможность выйти на берег, чтобы размять ноги, мы стали высматривать место для «чалки» и вдруг увидели на берегу двух мужиков с оружием. Ну прямо как зверобой у Фенимора Куппера, но только два сразу. Один из них небрежно махнул винтовкой вниз и в сторону берега, давая понять, чтобы мы причалили. Я посмотрел на руководителя Юру, но он как-то неуверенно пожал плечами.
- Могут в спину стрельнуть? - тихонько спросил я.
- Да кто их знает, возможно. Всякое может быть.
Не доходя метров тридцать до людей с оружием, мы причалили к берегу.
- Парни, вы в лодках будьте наготове, а я пойду разговаривать, - сказал я ребятам. - У меня какой - никакой опыт в переговорах есть, да и постарше я многих из вас.
  Я постарался незаметно убрать нож-стропорез за спину, понимая, что толку от него мало, и первым выскочил на берег.  Не спеша подойдя к незнакомцам, я поздоровался и протянул руку.
- Ну привет, - усмехнувшись, как хозяин здешних мест, сказал один из них и тоже протянул руку.
  Поздоровался и второй. Описать их было очень сложно, потому что они больше походили не на «зверобоев», а на бомжей, одетых в старьё и, что самое удивительное, так это то, что эти двое были не алтайцы. У первого в руках был видавший виды карабин, а у второго вообще какой-то самопальный дробовик, явно со вкладышем под патрон. Я такие видел у браконьеров в Уральской тайге.
- Нож не потеряй, - глядя мне в глаза и улыбнувшись, сказал первый.
- Спасибо за совет, - спокойно ответил я, удивившись наблюдательности человека. Хотя мне почему-то стало не по себе.
  Потом медленно проведя глазами снизу до головы незнакомца, я спросил:
- Чем помочь?
- Да ты, земеля, не напрягайся, с миром мы, - проговорил второй. – Дело у нас до вас.
  Сделав паузу, но так же глядя в упор на меня, первый продолжал:
- Охотники мы. Вот с Геной марала завалили, а куда его нам целиком, не съедим и мясо не сохраним, лето, жара, а тут вы плывёте. Поди с Язулы стартанули? Смело! Отчаянные вы ребята, если в эти глухие места сунулись, да ещё Язулинский каньон проскочили. Поди, только успевали от застрявших деревьев увёртываться. Ох, и опасное место! А как вам «Чёртов мост», «Три Вовы»? «Затычка», «Винт»? Опасные пороги, но дико красивые!  Повезло вам, если никого не потеряли, хотя вижу, экипированы вы как надо, профессионально.
Он сделал паузу, посмотрел сквозь меня и добавил:
- Я тоже кое что о реке знаю.
- Спасибо, что понимаете, куда мы свои головы сунули. Ну а помочь-то вам чем? Мясо у вас купить?
- Зачем купить? Что мы в тайге с деньгами делать будем? Мы бы хотели предложить вам поменяться на консервы. Ну в смысле, мы вам мясо марала, пол туши, а вы нам консервы, любые. 
   Я как услышал слово «консервы», так у меня сразу напряжение спало.
- Ну что ж, хорошее предложение, думаю договоримся, вот только ребят пойду успокою, а то вы с ружьями, как на большой дороге - уже спокойно с улыбкой ответил я.
  Когда я подошёл к своим ребятам и рассказал о предложении, все выдохнули от напряжения и выскочили на берег. Набрав пакет разных консервов, мы совершили выгодный обмен с охотниками и, организовав перекус, пригласили их к столу. Как я уже говорил, одного из мужиков звали Геной, а вот другой представился Бобром, но в смысле кличка Бобёр. Мужику лет под пятьдесят, обросшее щетиной загорелое лицо и очень умные глаза. Одежда простая, старая, но чистая, видать, следит за собой, потому что от Гены немного попахивало, а от Бобра нет.
  Команда по-быстрому нарезала колбасы, сало, лук, открыли несколько банок с сайрой, кальмаром и морской капустой и достали «полторашку» с водкой, «заряженной» золотым корнем. К нашему удивлению гости выпить отказались, а вот бутербродами с удовольствием угостились. Они рассказали нам, что консервы запасают на зиму, в избушки, которые расположены на переходах в тайге. Мол, в зимовье без запаса нельзя, не выживешь: и дрова должны быть, и запас спичек, соли, крупы и, конечно же, консервы, которые не портятся, да и медведь не тронет. А Бобёр добавил, что иногда и туристы, заплутав, без скромности пользуются запасами охотников.
  После перекуса наши ребята расслабились, и кто-то вдруг предложил остаться на поляне: «Чего дальше плыть, когда свежего мяса навалом, да и места есть, где палатки поставить. Можно праздник устроить с банькой!» Никто и не возражал, так и порешили. Охотники тоже согласились поприсутствовать, но сказали, что подойдут попозже. Больше всех обрадовался я, потому что очень хотелось поближе пообщаться с Бобром. Почувствовал я, что человек непростой, с загадкой.
  Мы вытащили на берег рафты, катамаран и «хором» установили на поляне палатки, собрали много дров и организовали больной костёр для бани. Баня в походе — это особое удовольствие и целый процесс. В огромный костёр кидают камни-голыши величиной с голову и в течение нескольких часов раскаляют их в огне докрасна. После костёр очищают от головёшек, выдувают пепел насосом для рафта, чтобы не угореть, и ставят мокрую палатку или сооружают ещё какую-нибудь конструкцию из подручных средств. Главное, чтобы можно было попасть внутрь, закрыться и плескать на раскалённые камни кипятком, лупася себя вениками, только что собранными из срезанного можжевельника, или сосны, или берёзы, если повезёт её найти на берегу. Плещешь на камни водой и падаешь на дно палатки, а жар такой, что палатку раздувает и кожа на теле чуть ли не лопается. Мало кто первый раз может долго усидеть в палатке. А после выскакиваешь из палатки и окунаешься в ледяную воду реки, бегущую с гор. Поверьте мне, что в походных условиях такая баня — это кайф! Просто кайф! Главное до бани спиртного ни, ни.
  Когда праздник на берегу был в разгаре и почти все перестали обращать внимание на наготу, вернее на отсутствие одежды на телах парящихся и веселящихся в бане ребят, подоспели солянка, сваренная в ведре и охлаждённая в речной воде водочка.  Стало темнеть, а в горах это происходит быстро, и люди оделись потеплее, потому что прохлада тоже не за горами, а мы в горах. Все стали собираться у стола и в это время непонятно откуда появились охотники. Они присели прямо на землю возле раскладных столов и поблагодарили за предложенную водочку и солянку. Солянка под охлаждённую водочку получилась волшебная, вкусноты необыкновенной, да ещё и с майонезом. В походе и так всё вкусно, но когда приготовлено мастерски, то это просто шедеврально вкусно. Насытившись, мы расположились возле костра и стали общаться. Я тоже прилёг возле костра, рядом с Бобром и заговорил:
- Послушайте, Бобёр, или как вас величать, я человек простой – работаю, путешествую, стихи пишу, рассказы, с таким человеком, как вы, хочу пообщаться, потому что чувствую, что вы непростой. В душу лесть не хочу, да и не имею право, а вот послушать вас бы хотелось.
  Бобёр посмотрел пристально на меня и спокойно сказал:
- Ну тогда, дружище, наливай себе и мне, попробуем пообщаться.
   Мы выпили по две порции водки и Бобёр начал меня расспрашивать о поэзии, о творчестве и моей жизни. Тут и ребята мои вмешались и попросили меня почитать. Я встал и с удовольствием устроил небольшой литературный вечер в горах у костра, тем более, что в нашей команде ещё присутствовали девчонки, а это ещё более мотивировало выступление. Когда я закончил и опять присел возле охотника, то Бобёр поблагодарил меня за выступление, и мы выпили ещё по порции водки.
- Да, Женя, неплохо, особенно про «Парфюмера» и «Палача». Впечатляет! Ну а сам другие стихи читаешь? Классиков к примеру? Не школьную программу, конечно же, а такое, душевное.
  Слово душевное прозвучало у него по театральному, бархатным голосом.
- Да редко как-то, почти нет. На всё время надо, - ответил я.
- На хорошие стихи, дружище, времени не надо, они сами в душу просятся.
- Наверное.
- Да не наверное, а вот послушай, - умиротворённо проговорил он.
 
- Дождик мокрыми метлами чистит
 Ивняковый помёт по лугам.
 Плюйся, ветер, охапками листьев, -
 Я такой же, как ты, хулиган…
 
 Кто написал? А? Сергей Есенин – Хулиган. А это:
 
 К чему мятежное роптанье,
 Укор владеющей судьбе?
 Она была добра к тебе,
 Ты создал сам своё страданье…

  Когда он читал, то по моему телу побежали мурашки, а все вокруг уважительно притихли, слушая в изумлении охотника. А он, не прерываясь продолжал:

- О, вымоли её прощенье,
 Пади, пади к её ногам,
 Не то ты приготовишь сам
 Свой ад, отвергнув примиренье.
 Хоть будешь ты ещё любить,
 Но прежним чувствам нет возврату,
 Ты вечно первую утрату
 Не будешь в силах заменить.

 Я слушал и не верил своим ушам. Здесь в горах, какой-то охотник великолепно читает стихи. Да не просто стихи, а поэзию великих!
- А это кто?
  И не дождавшись от меня ответа, догадываясь, что я не знаю, продолжал:
- Михаил Юрьевич Лермонтов – Раскаянье! А вот ещё. Николай Алексеевич Некрасов – Песня Ерёмушке.
 Он вздохнул в полную грудь и тихонько начал:
 
- Стой ямщик! Жара несносная,
 Дальше ехать не могу!
 Вишь, пора-то сенокосная –
 Вся деревня на лугу…
 
 Он читал дальше и все слушали его в оцепенении, словно заворожённые. И когда он закончил словами:

- «Покормись, родимый, грудкою!
 Сыт?.. Ну, баюшки-баю»
 И запела над малюткою
 Снова песенку свою…
 
  Почти у всех слушающих были серьёзные лица и слёзы. Я, не стесняясь, тоже прослезился от чувств, нахлынувших на меня.
- Да, сильно читаете, - обращаясь к охотнику, проговорил я.
- А ты думал я всегда охотником был? Жизнь так повернула. Ну спасибо за гостеприимство и понимание, - поднявшись с земли сказал Бобёр. – И вы нас с Геной выручили, и мы у вас погостили. Всем спокойной ночи и хорошего отдыха. А ты, Женя, - обратился он ко мне, - пойдём со мной, пару шагов сделай. Вот что, дружище, может и ты когда напишешь, как встретил охотников в тайге и про вечер этот, и про стихи. А зовут меня Вадим. Сына я в этих местах потерял на сплаве, утонул он. Не могу я домой вернуться, как жене в глаза смотреть, вот и похоронил я себя заживо. Забрал свою душу и в тайгу ушёл.
- А жена-то знает, что ты живой?
- Посылаю весточки, - и он, вздохнув, опустил глаза в землю. - Редко.  Вода уносит слёзы с собой.  Бобёр я теперь. Бобёр. А ты живи счастливо и помни охотника Бобра. Бог даст, может когда и свидимся, - и он крепко пожал мне руку.
И тут к нам подошёл Дима, бывший лётчик, мой приятель и коллега по работе, и протянул Бобру ещё половину пакета консервов.
- Мяса у нас теперь много, а консервы мы и дома поедим. Вам нужнее.
Я в глубине души поблагодарил Димку за своевременную щедрость, и, глядя вслед уходящим охотникам, почему-то подумал: «Как вышли из темноты, так и ушли в темноту».
Наутро, все мы, после баньки, словно заново родились: проснулись бодрые и свежие, позавтракали и спустились на воду. Почти весь световой день мы проходили реку с её серьёзными порогами и в промежутках любовались природой.
- Делай чалку, - крикнула Надюшка, бухгалтер крупной компании.
 А это значит, что девчонки договорились коллективно сходить в туалет. А то, как же иначе. На воде, конечно, можно пописать под себя в «неопрен», ну в неопреновый костюм для сплава, даже тёпленько, приятно, а вот по-другому никак. Потому и существует команда: «делай чалку» и все безоговорочно причаливают к берегу.
   Выскочив на берег, девчонки: Надька, Настя, Татьяна и Ирина направились в гущу леса. Мы проводили их взглядом, уловив среди ковра белого мха шляпки боровиков и отвернувшись в сторону другого берега, стали обсуждать, как мы после возвращения дам нарежем на ужин белых грибов. Вдруг мы услышали рык медведя и крики девчат. Обернувшись, мы увидели бегущих девчонок, которые кричали и на ходу подтягивали лямки неопреновых костюмов.
«Быстрее на воду, там мишка, медведь» - кричали они.
Дождавшись, когда они все запрыгнут, мы оттолкнулись от берега и течение реки, подхватив наши судна, понесло нас по струе.
  Какие грибы, какое мясо с грибами – валить надо, пока хозяин тайги не заявил свои права.
- Блин, только присели и на вот, явился, - возмущалась Иринка.
  Начало смеркаться, и мы стали высматривать место для стоянки. На всё про всё у нас было часа полтора, не более. В темноте по такой опасной реке не поплывёшь. Кругом склоны, нависающие над нами скалы и огромные деревья, а река сужается и видимость в даль всё хуже. Не дай Бог напороться на «расчёску» – низко нависшее над водой мёртвое дерево с ветками или корягу какую зацепить. Вроде по лоции идём, а вот на тебе, опять в каньон входим.
   И тут видим среди скал маленькую каменистую полянку с пляжиком, заваленную упавшими деревьями и топляком.
- Всё, люди, к берегу, - крикнул кто-то.
- Давай к берегу, - подтвердил командир.
  Не успели мы выскочить на берег, как нас атаковали осы, свившие своё гнездо-кокон на старом дереве, приютившимся в углу полянки. У кого были под руками москитные сетки, те тут же воспользовались ими.
- Надо их сжечь, - предложил Саша.
- Это точно, иначе они нас всех покусают, - подтвердил Димка, мой хороший друг.
   Парни достали тряпку, полили её спиртом из н.з., подожгли и кинули на кокон. Гнездо вспыхнуло, словно сухая бумага. Другие ребята тут же стали подбрасывать в огонь сухие ветки и в итоге запалили такой костёр, что мало не покажется.
  Когда кокон сгорел, и мы убедились в безопасности, то по-быстрому стали расчищать места под ночлег. Свободного места было так мало, что ставить палатки не было смысла. Пришлось потеснее укладывать карематы – туристические коврики. Кое-кто из ребят даже в рафте решил заночевать. А что, тоже неплохо! Помимо этого, надо было ещё и еды для 17 человек приготовить, а вокруг уже начало темнеть.
- Женя, там ниже ручей с горы стекает, сходи, набери воды, - попросила Настюша.
  Настя хоть и молодая девушка, а по прохождению порогов фору даст многим «бывалым» водникам, в любой тайге выживет. Она первым делом стала организовывать питание, хотя и устала не меньше других.
  Я взял раскладное ведро и, прыгая по камням, направился к ручью. «А вот и он, красавчик, с живой водой», - подумал я, увидев сбегающий с гор небольшой ручей. Опустив голову, я стал искать водопадик, чтобы подставить ведёрко. То мелко, то камни мешают, надо бы повыше подняться. Я поднял голову осмотреться и тут же замер. В двадцати метрах от меня, выше по ручью стоял медведь и смотрел на меня.
«Е-моё, как же я его не заметил сразу? А может он только появился?»
  Я глянул назад и в трёх метрах ниже увидел скалу, нависающую метрах в пяти над водой, а под ней омут, хотя в сумерках толком и не видно. Страха не было, но неприятное напряжение пошло по всему телу. Я медленно попятился в сторону скалы и, как только почувствовал уверенность, что успею прыгнуть в омут, тут же перескочил на её отвесный край.
«Если что - сигану в воду, а там до другого берега метров шесть, думаю, домахаю».
  Я посмотрел на зверя, а он смотрел на меня. Что делать? Ребята тоже недалеко, а мишка даже запаха костра не испугался. Ос жгли, наверняка дым чуял и не ушёл. Его это территория, его. Хозяин он здесь!
  Я опасался смотреть на медведя в упор, но, держа его в поле зрения, начал с ним разговаривать:
- Ты прости нас, хозяин, что мы гости незваные, - как-то сипло и ржаво проговорил я. Конечно, волнение давало знать и я, немного выдохнув, продолжал говорить какую-то ерунду, но старался, чтобы голос был спокойный. Из лагеря уже свистели ребята, явно меня потеряв.
- Ты уж нас, Мишаня, извини, - и как только я проговорил слово «извини», медведь развернулся, сделал два лихих прыжка вверх и ушёл в кусты, в темноту.
 «Надо же, я его толком и рассмотреть не успел, - подумал я. – Ё-моё, уже стемнело».
  И только после этого я почувствовал, что под неопреном у меня бежит пот. Я набрал воды и спустился в лагерь, не зная, рассказывать о «встрече» или нет.
- Мы тебя уже потеряли, - немножко с укором сказала Иринка. – Стемнело уже, а тебя нет. Пришлось из реки воды зачерпнуть для похлёбки.
- Да я это, ну извините, - оправдывался я.
 И тут подскочил Димка-индеец, молодой парень, но уже опытный инструктор водник.
- Женя, это офигеть!  Я на склон забрался зизифоры с тимьяном для чая набрать, повернул голову и вижу, как ты с медведем разговариваешь. Я свистеть давай, а ты как заворожённый стоишь. Офигеть!
- Так вот ты где потерялся, - проговорила извиняющимся голосом Иринка и почему-то стала меня поглаживать по руке.
 Тут и ребята подошли, а мне и рассказать нечего. Обошлось и хорошо.
Мы по команде взяли чашки и ложки и немного пошумели, чтобы отогнать зверя. Ну так мы почему-то решили. «Сварганив» по-быстрому ужин, мы выпили по пару порций «шнапса», обсудили обе встречи с медведями, вспомнили охотника Бобра и почему-то без всякого страха уснули под звёздным, открытым небом. Впереди ещё было три дня похода, многочасовой обнос почти непроходимого порога «Каша», встреча с огромной гадюкой, сорокапятиградусная жара и выход на великий перевал Кату-Ярык, а вернее сказать, три дня новых путешествий, открытий и встреч.