Мама приехала

Автор – Виктор Сокерин

(На фото Иван Максимович Кушнерёв)

                Разбросала нас судьба
                По стране, по миру,
                Но инструктор навсегда
                Первый наш – в кумирах.

Кушнерёв

В разделе «Память» сайта ОВВАКУЛ прочёл печальную весть, что от нас ушёл Иван Максимович Кушнерёв, мой «второй отец», давший жизнь в небе.

Он выпустил меня самостоятельно первым на курсе, 23 мая 1974 года. Вернее, вторым, первым в тот день повторно «вылетел» В. Верхотурцев, который по болезни «отстал» от своих (уже налетав 52 часа) и был оставлен на втором курсе, т. е. «перешёл» на наш курс, годом младше. В тот же день, после обеда, на Оренбурге–2 вылетел «сам» и И.Семенцов.

У Ивана Максимыча была «присказка»: «Витя, ёб… в рот, «мама приехала», ну сколько можно говорить про направление от второго к третьему развороту…?»

После самостоятельного вылета я раздал «вылетные» папиросы всем, кому было положено, но Кушнерёва «в квадрате» не было. Мне подсказали, что он ушёл к ПРП, чтобы в непосредственной близости от места приземления, смотреть, как я буду садиться самостоятельно.

Попросив разрешения у РП, я перебежал 300 м полосы (летали с трёх грунтовых полос по 100 м каждая – с одной взлетали, по второй (средней) рулили на «повторный», на третью садились) и прибежал к нему с «его» пачкой вылетных.

Он их открыл, предложил мне, мы с ним закурили, настроение у меня было… сами понимаете… я и осмелился у него спросить, что означает «мама приехала»?

Иван Максимович поведал, что несколько лет назад он уже было собирался выпускать «самого» одного из курсантов, но тот вдруг совсем «разучился» летать. Когда И.М. спросил у того о причине утраты навыков, тот ответил – это потому, что к нему «в гости» приехала его мама.

Сидя у края ВПП на раскладном стульчаке из комплекта СКП, лукаво щурясь на солнце, своим уникальным с хрипотцой голосом Кушнерёв сказал:
– Вот, с тех пор и прилипла ко мне эта присказка «… мама приехала».

Вечная Вам память, дорогой Иван Максимович…

Образно говоря, для курсанта первый инструктор – второй после Бога...

В день первого самостоятельного полёта курсант приносил с собой на старт заранее подписанные, но без даты на них, пачки ТОЛЬКО папирос (не сигарет) «Герцеговина Флор», «Бородино» и им подобные. До выполнения самих самостоятельных полётов их нельзя было никому показывать, как и нельзя было «с вечера» проставлять на них дату, что считалось дурной приметой. Проверяющие, коих было двое, могли просто не допустить к самостоятельным полётам.

После выполнения этих двух полётов без инструктора (в день вылета их разрешалось сделать только не более двух), с настроением самого счастливого мальчишки на свете (18 – 19 лет), на этих пачках, подписанных конкретным людям с указанием их должностей и званий, проставлялась дата вылета, после чего они вручались на память:
– ПЕРВОМУ лётчику–инструктору;
– технику самолёта, на котором слетал;
– командиру звена;
– командиру эскадрильи;
– руководителю полётов и др.

Три – четыре их курсант выкладывал в «квадрат» – временную площадку на аэродроме, которая незатейливо оборудовалась на каждую лётную смену местами для сидения, урной для окурков, стенгазетой и питьевой водой, где курсанты, слыша радиообмен по «матюгальнику», ожидали своих вылетов по плановой таблице.

Эти папиросы назывались «вылетными», потому и есть, очень дорогая каждому лётчику песня:
«В «квадрате» задымились «вылетные»,
Всё стихло в ожидании команд,
Ещё одна затяжка и – на вылет,
Так дай нам накуриться, лейтенант…»

Многие из нас и курить начали, взяв в руки папиросу из пачки таких «вылетных». Потому как выкурить её «за того», кто эти папиросы в «квадрат» выложил, т. е. выполнил «сам» свой первый полёт, считалось хорошим тоном.

Почти все, даже никогда и не курившие, инструктора хранили эти пачки годами, как результаты своего, очень сложного, инструкторского труда, и как некое доказательство того, скольких и кого именно (пофамильно) они научили летать…

Даже запуск на такой вылет курсант запрашивал, добавляя «сам»:
– 133, запуск, сам...