Долг

Долг

Самым ярким воспоминанием в памяти остался последний урок. У всех веселое настроение, ребята смеются, шутят… Колька Зимин – головная боль всех учителей – принес две бутылки ши-пучки. Мы сделали из альбомных листов стаканчики и, произнеся с десяток тостов, выпили за взрослую жизнь… Я сидела у окна и смотрела на ребят, думая, какие они все классные, как я их люблю. Вот Машка, мы с ней со второго класса дружим. Колька Зимин шутник и выдумщик, с ним скучно не бывает. Ромка Изотопов – самый маленький наш мальчишка – кажется, он в меня влюблен. Даша Крилина – зубрила – с ней мы в натянутых отношениях, но сегодня я люблю и ее, как люблю всех, весь наш класс…
Мы успели сдать два экзамена, когда началась война. Я хорошо помню, что проснулась в тот день рано и обратила внимание, что небо на Севере в алых сполохах. Потом ко мне прибежала Машка, она откуда-то раньше всех узнала.
Всем классом мы пошли на призывной пункт.
– Наши быстро новянам прикурить дадут! – возбужденно говорил Колька. – Успеть бы пово-евать.
– У новян вторая по численности армия после нашей, – осадил его Мишка Горин. – И авиа-ция у них будь здоров, так что попотеть придется.
Ребята заспорили, а я думала, как могли начать войну два родственных народа? Ведь на Но-вой жили наши переселенцы, которые отправились заселять новую планету всего сто лет назад!
На фронт нас не взяли, сказали, что всему свое время. И действительно, через месяц почти всех ребят призвали и даже пару девчонок ушли. Меня же через неделю отправили упаковщицей на кондитерскую фабрику, где я проработала почти два месяца. Родителей к тому времени при-звали – отца в авиацию, мать начальницей поезда, так что работа мне была очень кстати.
И вот в один прекрасный день пришел мне вызов, прямо на фабрику принесли. Я шла, не зная, бояться или надеяться. Если меня призовут – это здорово. Но если что-то с родителями… то тут я в лепешку разобьюсь, но на фронт попаду…
В нужном мне кабинете сидел пожилой полковник со шрамом на щеке. Он поздоровался и долго, минуту, наверное, на меня смотрел.
– Садись, Рита. В школе мы навели справки, отзывы о тебе самые положительные.
На фронт! обрадовалась я.
– Ты готова выполнить ответственное задание? – спросил полковник.
– Конечно! – выпалила я.
– Хорошо, – он загрузил на экран изображение и развернул ко мне. – Смотри.
Я всмотрелась – на экране была девочка лет двенадцати в белом платье. Она была похожа на меня, очень похожа, это сразу бросалось в глаза.
– Это Лена Новицкая, – объяснил полковник, – новянка. Ты займешь ее место…
Две недели я вживалась в роль. Разговорные особенности новян, обычаи, манеры поведения. Я вызубрила свою новую биографию, привыкла отзываться на имя Лена. В конце июля меня пе-реправили на нейтральные астероиды. Там я купила билет на Новую.
В космопорту меня встретила «мать». Я знала, что она наша разведчица, меня прислали ей помогать. Мы обнялись, поцеловались, не знаю, натурально у меня получилось или нет, потому что от волнения у меня ноги подкашивались. Мы приехали в небольшой поселок. На краю по-селка стоял невысокий белый дом огороженный высоким забором. Охранник проверил докумен-ты и пустил нас внутрь.
Мою новую мать звали Марина Савельевна.
– Лена, мы с тобой на территории исследовательского комплекса, – объясняла мне Марина Савельевна. – Они ведут очень серьезные исследования в области мозга. Наша задача выяснить какие именно. Я договорилась – ты будешь работать в столовой. Заводи знакомства, не отказы-вайся, если тебя начнут приглашать на свидания. Город маленький, мужчинам тут скучно. Только не со всеми подряд, дурная слава тебе тоже не к чему.
Я покраснела и кивнула.
– Впрочем, мы каждый раз будем обсуждать, план действий, так что пока твоя задача – стать здесь своим человеком. А сейчас ложимся спать, завтра тебе рано вставать.
Своим человеком в исследовательском центре «М» я стала быстро. В первый день меня про-верил местный контрразведчик – небольшой тест, где мои ответы проверялись на несоответ-ствие. Тест я прошла легко, и меня пустили работать в столовую. В лаборатории, которую мы обслуживали, людей было не много и почти все молодые. Только руководителю – Дмитрию Кузь-мину – было за сорок, остальным около тридцати. Привыкли ко мне быстро: Леночка, еще сала-тик… Ленусик, мороженого… Беда в том, что сведения поступали скудно.
– Прошло целых три месяца, а мы знаем ничтожно мало, – сказала мне как-то вечером Ма-рина Савельевна. – Чем именно они здесь занимаются? Понятно, что создают оружие, но как оно действует? Хорошо хоть знаем, что успехи скромные. Лена, повтори еще раз, что сегодня сказал Володя.
Я постаралась повторить услышанное слово в слово.
– Он сказал, что методика хорошая, но без нужного исходника результата не будет. А нуж-ный исходник встречается с вероятностью один к ста тысячам. И каждого нужно прогнать через камеру, а она у нас одна. Прикажете здесь общежитие для соискателей строить?
– И что ему ответил Кузьмин?
– Построим камеры в нескольких городах и будем искать, это ускорит процесс. А Володя ему: на это уйдет полгода.
– Хорошо, Лена. Значит, полгода…
– Мама, – спросила я (она требовала, чтобы даже наедине я ее так называла), – а почему они все говорят, будто мы на них напали?
Марина Савельевна вздохнула и опустила голову.
– Боюсь, что это правда, девочка. Только это не значит, что ты сомневаться должна! – строго сказала она, заметив, какое это произвело на меня впечатление. – Территории эти спорные уже тридцать лет. То новяне их забрать хотят, то мы. Правда, до такой войны еще не доходило. Но ты должна верить, что мы правы, иначе просто не выдержишь!
Я пожала плечами.
– Я верю. Только… почему же нам правду не сказали, мы что, не поняли бы?
Она ничего не ответила, крепко прижала мою голову к груди и долго так держала.
А на следующий день произошли большие перемены. За завтраком меня подозвал Володя и велел:
– Смени рабочую одежду, я тебя сейчас заберу.
– В смысле – похищу, – ответила я, думая, что он шутит.
– Я серьезно, – ответил Володя, беря вилку. – Пойдешь со мной.
И действительно, после завтрака он повел меня внутрь здания, куда раньше работникам сто-ловой вход был строго-настрого воспрещен. Я так испугалась, что даже плохо запомнила путь. Володя привел меня в лабораторию. Там мне дали выпить лекарство и засунули в какую-то каме-ру. Камера начала гудеть, мое сердце екнуло, застучало быстрее, но тут веки налились свинцом, и я заснула…
Проснулась я уже в палате на койке. Открыла глаза – рядом сидят Володя и Кузьмин.
– С добрым утром, принцесса, – ласково сказал Володя.
– Утро? – удивилась я, натягивая одеяло на подбородок.
– Для всех вечер, а для тебя утро. Утро новой жизни, – сказал загадочную фразу Кузьмин. А потом повернулся к Володе: – Везунок ты все-таки, не зря я тебя взял…
Мне объяснили, что у меня нашли редкие способности, как раз те, что им нужны. Так что если я патриот, то самое время это доказать.
– Что я буду делать? – спросила я.
– Сначала учиться, а потом эффективность от тебя будет, как от небольшой ядерной бомбы, – ответил Володя.
Мне стало так холодно, что я укрылась одеялом до носа.
С Мариной Савельевной мне почти не дали времени проститься, впрочем, полагаю, она все поняла.
– Мы хоть видеться будем, Володенька? – спросила она.
– Мало, – нахмурился он. – Во время обучения точно не увидитесь, только потом…
Методику обучения я запомнила, точнее, до конца жизни забыть не смогу. Тяжелые упраж-нения. Не больно было, но страшно – каждый раз, словно черепную коробку открывали и внутрь лезли. Через двадцать восемь дней я прошла обучение и действительно стала эффективным ору-жием. Коротко говоря я могла подавлять активность любого мозга в радиусе одного километра. Это одним всплеском. Потом десять секунд на перезарядку и снова готова к бою. Помню, при-везли меня в поле. Я запустила сканер – в поле сновали лягушки, ежики, носились летучие мы-ши. Маленькие точки электромагнитной активности. Дала я «всплеск», все затихло. Прошлась по полю, освещая путь фонариком – одни трупики лежат. Через пару дней приехали на то же по-ле. Запускаю сканер, на поле уже люди, человек сорок. Я повернулась и пошла туда, где меня ждал автобус.
– Не буду, – сказала я Кузьмину.
– Лена, это пленные и преступники, им все равно один конец – смерть.
– Федор Иванович, вы мне верите? Я могу их всех подавить, но делать этого не буду.
– Как же ты на фронте?..
– Не знаю пока. Как-то буду.
Отругал он меня, но я уперлась, как баран, и на своем настояла.
После окончания обучения мне разрешили видеться с Мариной Савельевной.
– Что ж они с тобой сделали, – покачала головой «мама», выслушав мою историю. Зачем я тебе позволила? А с другой стороны, как не позволить? Нашли бы другую, которая без разбора пошла смерть сеять.
– Как на фронте? – спросила я.
– Толкутся на месте. Миллион уже с обоих сторон уложили… Ладно, раскисать нам нельзя, – подняла она голову. – Когда тебя отправляют?
– Точно не знаю, полагаю, недели две есть в запасе.
– Хорошо. Я сегодня же сообщу нашим.
Через три дня нам снова удалось увидеться.
– Лен, в четверг вечером тебе надо уехать, – сказала Марина Савельевна.
– Кто меня выпустит?
– Это моя забота, тебе главное вечером ко мне отпроситься. Уедешь на нейтральный астеро-ид, там тебя встретят.
– А вы?
– С дисциплиной у тебя совсем плохо. Не переживай, исчезну и я.
В четверг я отпросилась к «маме». Пришлось долго уговаривать Володю, почему-то он в этот раз заупрямился. Я ныла, пока он не выдержал.
– Иди. Только к одиннадцати чтоб, как штык, была на месте.
Марина Сергеевна вывезла меня с территории комплекса в секретном отделении багажника своего микроавтобуса. Высадила возле космопорта, дала телефон с номером билета, денежную карточку.
– Ну, Лена… – Мы обнялись. – Иди, «дочка», и… желаю, чтоб дар твой тебе не пригодился, – подтолкнула она меня.
Через час я уже летела на Первый нейтральный астероид. Дорогой я думала, как узнаю че-ловека, который меня встречает, ведь мне не дали ни пароля, ни описания внешности. А если человек сам подойдет, то я ему не поверю – мной сейчас обе стороны интересуются…
Утром я прочитала в газетах, что ночью наши совершили воздушный налет на город, где я провела последние полгода. Надо полагать, исследовательский центр «М» перестал существо-вать. Что ж, туда им всем и дорога.
В здании среди встречающих аэропорта я с удивлением увидела одноклассника Ромку Изо-топова. Вот, значит, как решили вопрос с опознанием. Ромка заметил меня, подошел, обнял.
– Рад, что жива, – коротко сказал он.
– И я рада за тебя, Рома.
– Сядем в кафе?
– С удовольствием.
Мы выбрали место, заказали кофе. Ромка, видно, отвык от таких мирных, картин – пока ко-фе не принесли, все крутился, осматривался.
– Значит, и ты воевала, – наконец сказал он.
– Ну что ты, воевала. Так…
– Не заливай, меня с передовой сняли, встречать тебя направили, наверное, не просто так.
– Им виднее. Странно, что тебя отправили, не Сашку, его же по состояния здоровья не взя-ли, или Машку в конце концов можно было.
Ромка скривился:
– Забрали Сашку, и Машка не удивлюсь, если где-то с санитарной сумкой ползает. Я проез-жал через наш город, забегал к ребятам. Никого не застал.
– Да ты что? – удивилась я.
– Да, – кивнул он, – такие дела. Сейчас гребут кого можно. Война на истощение пошла. Тридцать миллионов нашей планеты это, оказывается, не так уж мало, людей не хватает.
– А ты? Как ты? – спросила я, потому что очень уж надрывно звучал Ромкин голос – спо-койного доброго мальчишки, каким я его знала.
– Как все, – скривился он. – Грязь и кровь уже в кожу въелись. Одного только понять не мо-гу, – Ромка подвинулся ко мне, – как лягу спать, об этом думаю. Не скажешь, зачем нам эти асте-роиды понадобились?
– Стратегическое место, там базы можно поставить. Не мы, так новяне, – неуверенно сказала я.
– А я бы распылил эти куски камня, чем кровь из-за них лил, – мрачно сказал Ромка. – Столько ребят, хороших ребят, погибли, калеками стали. А главное, мы, кто выживет, нормаль-ными уже не станем… Ладно, – он взглянул на часы, – наш вылет через полчаса.
– Ром, – спросила я, – я слышала, это мы на новян напали?..
– Слухи ходят, – поморщился он. – Да какая разница – обе стороны хороши.
Он хотел встать, но я положила свою руку на его.
– Ром, мне в девятом классе Машка сказала, что ты влюблен в меня. Это правда?
Ромка смутился, покраснел, и я снова узнала прежнего мальчишку с первой парты.
– Да… это она… понимаешь…
Я крепко сжала его руку:
– Я буду ждать тебя, Ромка, возвращайся.
Через двенадцать часов я сидела в большом светлом кабинете. Напротив меня знакомый мне полковник со шрамом и невысокий майор с густыми сросшимися на переносице бровями. Майор младше по званию, но, похоже, полковник относится к нему с большим почтением.
– Спасибо за выполнение задания, – негромко говорит полковник, – мы представили вас к награде.
– Спасибо, – отвечаю я и понимаю, что должна быть другая, уставная, форма ответа.
Полковник улыбается и смотрит на майора.
– Из донесения Марины Савельевны мы поняли, что вы являетесь смертоносным оружием, – говорит майор.
– Да, но код активации остался там, в центре, – беззастенчиво вру я.
Брови у майора поползли вверх.
– Код?
– Да, код.
– Почему вы не сообщили об этом нам?
– Я сама узнала случайно, в последний день. Они, наверное, торопились использовать меня на фронте, и стали давать инструкции по применению в бою. А перед испытаниями код мне вво-дили без моего ведома.
– Столько раз были испытания, и вы не знали, что вам вводили код?
– Испытания были всего два раза и каждый раз перед этим меня усыпляли.
– Послушай, Рита, – начал полковник, – на фронте сейчас тяжело. Подумай, сколько людей можно спасти, используя твои возможности.
– Мне очень жаль, – твердо говорю я.
Полковник и майор переглядываются. Полковник смотрит на меня осуждающе. Пусть смот-рит, я так понимаю свой долг.
– Вы останетесь у нас, пока мы проверим данные, – с угрозой говорит майор.
Меня отводят в камеру, впрочем, если бы не глухие ставни на окнах, я и камерой ее не назвала – обычная кровать, тумбочка, чистая простынь. Чем-то комната похоже на ту, в исследо-вательском центре.
В камере я безвылазно просидела три дня, на четвертый меня снова привели на допрос. В кабинете была Марина Савельевна. Майор долго выспрашивал нас, ловил на противоречиях. Но Марина Сергеевна, видно, все поняла, говорила, что новяне даже друг другу не очень доверяли, так что, вполне возможно, код был… В конце концов майор ничего не добился, ее отпустил.
– Что ж, Конопатова, простите за проверку, были вынуждены.
– Ничего страшного.
– А вы сами имеете хоть какое-то представление, что это за код – цифровой, световой, зву-ковой?..
– Никакого.
– Хорошо, идите домой.
Через неделю я узнала, что заключено перемирие. Но все вокруг надеются, что это конец войне. И кто знает, возможно, наши заключили перемирие, когда узнали, что я бесполезна, как оружие. Дай-то Бог.
Я вернулась в родной город. Дома было пусто, ни отец, ни мать еще не демобилизовали. Я закатала рукава, запустила уборщиков, расставила мебель. Вдруг мои завтра вернутся.
Вечером я налила себе бокал вина из довоенных запасов и загадала, чтобы вернулись все наши: родители, папин брат, одноклассники: Машка, Даша, Колька, Рома… Рома, правда, десять дней назад был жив, но за десять дней на войне можно сто раз погибнуть…

11.04.2020