Сказки бабушки Оли

Аннотация

Сказки — волшебный мир, напоминающий о том, что любовь, верность и сила духа побеждают все препятствия.
На страницах книги «Сказки бабушки Оли» читатель повстречает восхитительных эльфов из южноамериканской страны Перу, смешного паучка Пал Палыча, мифических волков – симуранов, волшебных лягушек, хитрого кота и многих других ярких персонажей, каждый из которых обладает неповторимыми чертами характера.
Книга может представлять интерес для широкого круга читателей.

Часть первая. Преданья стародавних эпох.

Легенда о перуанской орхидее

Издавна в одном из самых загадочных мест на планете, рядом с океаном, стоят четыре огромные террасы, выкрашенные в красный цвет. В далёком прошлом в этих террасах, высоко над водой, жил вездесущий дух Пачакамак, сын матери-земли Пачакамамы. Дружил волшебный дух с солнцем, луной и звёздами. Вокруг его террас росли удивительные деревья, благоухали необыкновенной красоты яркие тропические цветы, разгуливали диковинные животные. Все эти творения: деревья, цветы, животные, — были созданы им из земли. В каждое из них Пачакамак вдохнул душу. Но за всей этой чудесной новью надо было следить, и Пачакамак задумал сотворить существо, способное как ухаживать за растениями и оберегать это райское место, так и дружить с животными. Долго думал Пачакамак. Три дня и три ночи сидел на утёсе. Днём просил помочь Солнце, ночью — Луну.  Но пастыря всё не было и не было...
На четвёртые сутки на рассвете, когда ночь уже уходила прочь, а полоска света появилась над тихой гладью океана, прилетел лёгкий ветерок и дунул в ухо Пачакамаку. Солнце с Луной, наконец-то, дали свой ответ. Пачакамаку нужно было найти три металла: золото, серебро да медь. И — сделать из каждого металла по яйцу. А только затем предстояло смешать эти яйца с глиной матери-земли, создать три расы людей и вдохнуть в них жизнь.
Что и говорить, сложная работа появилась у вездесущего. Небывало тяжёлая. Вот и стал он летать над землёй, искать помощников. Вспомнил про волшебных эльфов-шиншилл, что стерегут пещеры и все подземные богатства. Попросил их, стражников-кудесников, указать места, где лежат волшебные крупицы металлов.
Разбежались серые пушистые шиншиллы в разные стороны. На седьмой день пришли к террасам Пачакамака, показали ему твёрдые разноцветные крошки: жёлтые, белые и красные. И велел им дух-радетель собирать эти крупицы да складывать в горки у его террас.
Долго сновали маленькие эльфы туда-сюда, пока не собрали три пирамиды. Поблагодарил их Пачакамак, отпустил в их подземные пещеры и принялся за дело. Попросил у Солнца огня.
Растопило Солнце крошки. Стали они жидким металлом, и слепил Пачакамак три больших яйца. В ответ на просьбу вездесущего духа Луна не поскупилась и одарила бледным светом — засияли яйца светом необыкновенным.
Выдохнул Пачакамак воздух на золотое яйцо — тотчас появились перед ним, духом, люди с жёлтым цветом кожи. Дунул он на белую пирамиду — предстали перед сыном матери-земли люди с белой кожей. А как в третий раз приступил к чудодейственному таинству — узрел Пачакамак перед собой людей с красной кожей. Попросту же, но исключительно по-доброму всех стали называть-величать соответственно цвету кожи: то есть одних именовали жёлтыми людьми, других — белыми людьми, а третьих — красными людьми.
И каждому народу был дан свой язык, на котором представители одного роду-племени должны были говорить. А раз есть у народа родной язык, то будут, конечно же, и песни. Да и как народу не петь, когда он благоденствует и всегда имеет хлеб насущный. Ведь, подобно рачительному хозяину, дух преподнёс семена, которые каждый народ должен был сеять, и научил своих подопечных добывать зверя, птицу и рыбу.
Всем — мужчинам и женщинам — Пачакамак повелел пройти под землёй. На поверхность же каждый народ вышел в тех местах, куда повелитель указал им идти. Так что одни люди выбрались на земной простор из пещер, другие спустились с гор, третьи — буквально явились в лучший из миров из источников, а кто то — из неохватных стволов деревьев. И у людей там, в краях обетованных, не могли не возникнуть святыни и места поклонения в память о своём происхождении.
Появились среди людей волшебники — помощники Пачакамака. Они умели обращаться в соколов, кондоров и других птиц, а также и в животных. Миссионеры-волшебники умели говорить с Пачакамаком без слов, вызывая того песнями, звуками флейт и барабанным боем.
Красных людей Пачакамак поселил возле себя. Они более других понравились духу. Так появились древние индейцы.

Прошло время. Люди истово поклонялись Пачакамаку. И однажды он решил создать ещё одно божество, не похожее ни на кого. Создать друга —такого, чтобы глаз духа радовал и чтобы от прикосновения к нему он ликовал. Да и чтобы рядом всегда был и в делах помогал. И чтобы можно было поиграть с ним, пошалить, отправить посмотреть, что вокруг делается, как идут дела у людей.
Очень любил Пачакамак своё творение — цветы орхидей. Богатое разнообразие форм, запахов, оттенков этих цветов каждый раз услаждали его, и решил дух создать животное, похожее на орхидею: необычное, тёплое, яркое, обладающее целительной силой.
Посоветовался на закате дня Пачакамак с Солнцем, попросил помочь, и снова Великое светило откликнулось. Дунул ветер в ухо Пачакамаку: «В полдень, когда я грею землю сильнее всякого другого времени, возьми цветы орхидей, смешай их с глиной разных цветов: голубой, белой, чёрной и красной. Слепи из них существо на четырёх лапах, с хвостом, длинной мордой и крепким телом. Зваться оно будет собакой. Будет тебе это животное другом, помощником, проводником».
На следующие сутки, в полдень, Пачакамак всё сделал, как велело Солнце. Слепил из четырёх глин собаку. Дунул на неё, и едва успел увернуться. Кинулась к нему собака, завиляла хвостом, завертелась юлой, запрыгала, забегала. Глаза умные, хвостик длинный, покрыта шерстью редкой Причём шёрстный покров очень мягкий и нежный, на ощупь напоминающий замшу. Кожа на человеческую похожа.
Пачакамак давно так не веселился. По душе ему пришлось творение. Решил оставить подле себя. Пусть по его террасам бегает, ночью покой сторожит, а когда окажется нужно, то будет на землю спускаться и потом ему докладывать, что люди в разных уголках планеты-шара делают.
В далёкие-предалёкие времена в тех местах жили люди из великого племени Моче. Они занимались охотой и рыболовством. Выращивали маис, фасоль, картофель, томаты юкка, перец. По сравнению с другими племенами,  мочики были богатым народом, так как уже тогда постигли секреты Пачакамака. Он подарил племени Моче знания о металлах. Индейцы из этого племени научились обрабатывать и золото, и серебро, и медь.
Мочики не умели писать и читать, зато они отличались мастеровитостью. Под ногами у этих трудолюбивых соплеменников находилась глина, и они лепили из неё превосходные вещи: изготавливали и после затейливо расписывали красками сосуды, тарелки и чаши, делали и оригинальные маски.
За такими замечательными работами охотились люди из других племён. Нередко между соседями возникали стычки, но Пачакамак оберегал мочиков от напастей.
И родилась в этом племени очень красивая девушка с глазами горной ламы. Тоненькая, как тростинка, с длинными чёрными волосами, заплетёнными в две густые косы. Большая мастерица и рукодельница. Она делала очень изящную посуду и изготавливала легчайшие ткани. Много женихов к ней сваталось, но красавица никому не открывала своё сердце.
Однажды в их племя пришли соседи поменять выращенные маис и томаты на глиняную посуду. Молодой юноша с мешком маиса за плечами пришёл к отцу девушки обменять початки на красивые чаши.
Молодые люди увидели друг друга и между ними вспыхнуло сильное чувство. Парень и девушка стали тайком встречаться далеко от территорий их племён. Родители обоих были против этого брака.
Как-то раз девушка не пришла на свидание. Пропала. Парень ждал её до утра, но так и не дождался. Утром побежал к отцу девушки.
В деревне царил переполох. Всё племя знало, что девушка пропала. Отец рассердился на влюблённого юношу, ведь он думал, что именно из-за него его дочка пропала, но горе от потери усмирило его гнев. Всё племя бросилось на поиски девушки.
Юноша поплакал-поплакал, а после решил действовать. И сначала он отправился за советом к шаману, что жил далеко в горах. Шаман всегда помогал обратившимся к нему за помощью.
Выслушав юношу, шаман напоил его колдовскими травами, собранными в горах, и уложил спать. Когда юноша заснул, шаман обратился кондором и полетел на поиски девушки.
Огромная птица парила над горами, равнинами и джунглями. Ничто не могло укрыться от её острого глаза. Всё осмотрел кондор… но так и не нашёл девушку. И тогда он полетел к террасам Пачакамака, взывая его о помощи.
Пачакамак явился в образе огненного шара, вертящегося над одной из террас. Шар подлетел к кондору и выслушал его, ведь великий дух знал все языки: растений, камней, воды, ветра, дождя, животных, птиц и все человеческие. И сын матери-земли обещал помочь, отправив шамана назад к спящему юноше.
Кондор улетел, а Пачакамак позвал свою собаку, приказал ей спуститься в мир людей и отыскать девушку. Пёсик бросился выполнять приказ любимого хозяина. Он нашёл её в яме, вырытой охотниками для поимки животных. Девушка упала туда и не могла выбраться. Она дрожала от холода.
Пёсик смело прыгнул в яму, сбросил свою шерсть, укрыл ею девушку и громко загавкал, сообщая о находке. Люди из деревни прибежали на его лай. Вытащили из ямы девушку и голую собаку. Отвели их в деревню.
Пачакамак видел, с какой любовью люди отнеслись к собаке. Им очень тяжело было жить на Земле без верных помощников, и он решил преподнести им свой дар.
Юноша с девушкой поженились. У них родилось много детишек. А голую собаку мочики поселили в храме жрецов. Она стала священным животным. На удивление, окраска её тела напоминала пятнистый цветок древесной орхидеи. Вот племя и назвало свою любимицу Перуанской орхидеей. В благодарность же дару Пачакамака мочиками были построены две удивительные пирамиды: Huaca del Sol — Солнечная пирамида; Huaca de la Luna — Лунная пирамида.

Миновала эпоха мочиков, на смену им пришли инки. Голые собаки служили инкам при охране священных алтарей в храмах, располагаясь на золотых постаментах по обе стороны от них. Животные могли часами сидеть неподвижно как статуи, но в случае посягательства на охраняемую ими святыню реагировали мгновенно и беспощадно.
Шли века. Исчезли инки. В земли Перу пришли испанцы.  Перуанские орхидеи, одни из первых собак на земле, разделяли с людьми все тяжести и невзгоды их повседневной жизни.
Люди по сей день считают эту породу обворожительных четверолапых подарком Бога Солнца. Перуанские голые собаки обладают удивительной целительной силой: излечивают ревматизм, приступы астмы, снижают давление и дарят любовь своим хозяевам. Эта древняя порода тысячелетиями хранит в себе огромный запас положительной энергии, которую всегда жертвенно отдаёт хозяину, спасая его от болезней и злого сглаза.

Сказка о пушистом эльфе Чинчилья

Эта история произошла давным-давно. Тысячу лет назад — а, может, и больше, — на причудливо сложенном из гранита далёком острове Чинча с его обрывистыми берегами, где на прибрежных утёсах во множестве гнездятся морские птицы.
Сам остров находится неподалёку от загадочной южноамериканской страны у юго-западного побережья Перу. Назван он был в честь населявших его индейцев чинча. Индейцы пришли на остров издалека и почитали великого бога Чинчакамака, от которого и вели своё название.
Богов в то время было много. Они были разными: добрыми, злыми, жадными, щедрыми, слабыми и сильными. Один из них был самым могущественным, его боялся даже Чинчакамак — звали его Пачакамак.
Но, ещё задолго до прихода индейцев, коренными жителями острова были маленькие эльфы. Загадочные и удивительные существа. Очень добрые и весёлые. Они охраняли несметные богатства острова — золото и серебро. Кроме того, эльфы умели излечивать разные болезни и были настоящими волшебниками.
Пачакамак был злым и жадным и люто ненавидел эльфов. Хотел один владеть богатствами острова, но маленький народец ревностно охранял сокровища. Пачакамак знал, что с помощью золота и серебра можно править миром, управлять людьми, а значит — быть «Всемогущим»; и тогда он, чтобы избавиться от маленького гордого народа, приказал своему помощнику Чинчакамаку показать эльфов индейцам.
Когда индейцы поселились на острове, они не знали о том, что тут в подземных владениях живут эльфы, ведь волшебники старались не показываться людям. Выходили же эльфы на поверхность только после захода солнца, когда над островом сгущались сумерки. А как не упомянуть о том, что волшебники жили большими колониями дружно и весело. И был у них свой король по имени Чинчилья, который долго и мудро правил своим племенем. У Чинчильи было несколько жён и многочисленное потомство.
Эльфы любили работать. Весь день охраняли под землёй сокровища и лишь к вечеру собирались вместе на равнинном раздолье, чтобы поиграть, собрать еду и поколдовать в своё удовольствие. Жили не тужили, но случилась беда.
Однажды вечером, когда сумерки только-только стали опускаться на остров, король Чинчилья попал в плен к индейцам. Его поймал рыбак, случайно увидевший прекрасного эльфа и накинувший на него рыбацкую сетку.
Разглядев маленького волшебника, рыбак сразу понял, что это не простое совпадение. У него в руках — подарок богов. Однажды ему приснился сон, в котором голос великого бога Чинчакамака приказывал поймать эльфа. Сон сбылся. В его сетке барахтался маленький колдун в мягкой серой шубке. Так бедный Чинчилья попал к людям.
Когда рыбак принёс его домой, дети изумились при виде удивительного создания: большие глаза, крупные розовые уши, мягчайший бежевый мех, длинные усы, пушистый хвост.
— Папа, кто это? — спросил сынишка рыбака.
— Маленький волшебник! С его помощью мы обретём богатство и удачу, так мне сказал великий бог Чинчакамак. Он явился ко мне во сне и рассказал, что под землёй живут маленькие волшебники, и я должен поймать одного из них. А чтобы освободиться, эльф укажет мне место, где лежат несметные богатства.
Короля эльфов посадили в большую клетку. Чинчилья сидел грустный и несчастный, но когда наступила ночь, а рыбак заснул, маленький чародей принялся за колдовство. Ведь именно ночью к нему приходила вся его волшебная сила.
Чинчилья сел на задние длинные лапы, сжал передние лапки в кулачки, сосредоточился, и его дух отправился к спящему рыбаку.
Рыбаку приснилось странное видение. Он плыл в своей лодке по морю, в его сети попалось много рыбы. Мужчину обуяла радость. Теперь его семья не будет голодать, ловец рыбы сможет накормить детей и пригласить в гости друзей. Рыбак начал перекладывать улов из сетки в лодку, и в этот миг на корме появилось маленькое дымчатое облачко, которое постепенно превратилось в короля эльфов.
— Отпусти меня, добрый человек! За это я дам тебе нечто удивительное!
Рыболов ещё больше обрадовался, думая, что Чинчилья расскажет ему о том месте, где лежит золото.
— Я отпущу тебя, король, но прежде ты мне покажешь место, где спрятаны сокровища!
— Что ты хочешь знать? — спросил Чинчилья.
— Где лежат золото и серебро!
— Этого я тебе сказать не могу. Наш народ является хранителем сокровищ, которые находятся в земле с незапамятных времен. Нам велено никому не показывать и не отдавать их. Так мой прадед говорил, и дед, и отец. Не слушай злого бога Чинчакамака, его заставляет действовать ещё более могущественный властелин зла — Пачакамак. Он давний враг нашего племени, но мы не боимся его, так как наделены волшебной силой. Взамен предлагаю тебе сокровище, которое никто не может обрести для себя сам. Я дам тебе и твоей семье здоровье, красоту, силу, долгую жизнь. Этого не купить за всё золото мира! Соглашайся, или беды падут на твою голову и на всё твое племя.
Неожиданно налетел сильный ветер, закачал лодку рыбака, захлестнул волной корму, где сидел эльф, и смыл его за борт в море. Это злой Пачакамак разрушил чары Чинчильи, так как ненавидел его всей душой.
Рыбак проснулся. В клетке, прикрыв большие глаза, сидел маленький эльф. В какой-то миг индеец захотел его отпустить, но жажда наживы взяла вверх, да и детишкам он нравился. Они вынимали его из клетки, тискали и смеялись.
А племя эльфийцев страшно испугалось исчезновения своего короля. Малыши-эльфы всю ночь колдовали, пытаясь узнать, что случилось с их любимым предводителем. Они жевали особые травинки, которые помогали видеть им на расстоянии не глазами, а сердцем. И скоро поняли — где их король. Он находился в заточении. Когда сгустились сумерки, эльфы собрали большое собрание на скалах, обдумывая план освобождения своего короля.
Ночью в индейскую деревню ворвались тысячи маленьких, бесшумных эльфов-воинов. Они проникали в жилища индейцев, обследовали каждый уголок и выбегали назад к своим собратьям, чтобы сообщить о том, что Чинчильи нигде нет.
Люди стали просыпаться, увидев маленьких эльфов в пушистых серых плащиках, стали ловить их, а то и просто убивать палками. Так продолжалось всю ночь. Много маленьких волшебников полегло в неравной битве, однако она была не напрасна.
В суматохе Чинчилье удалось выбраться из клетки и бежать, но рыбак заметил его и побежал вслед за ним. Чинчилья же ничего не видел, он так спешил поскорее убежать в родное племя, что привёл рыбака прямо к своему жилищу в скалах.
Индеец был хитрым, спрятался и решил дождаться, когда Чинчилья снова появится на поверхность. Целый день прождал, и не напрасно, вечером весёлые эльфы выбрались на скалы и отправились в долину проверять свои сокровища. Рыбак незаметно пошёл за ними. Проследил все ходы в земле, куда запрыгивали эльфы, набросал камушков, чтобы запомнить место, а утром взял кирку и отправился копать норки.
Человеку трудно спрятаться от внимательных глаз других людей, стали индейцы замечать, что рыбак каждый день куда-то исчезает, интересно им стало, куда это он ходит? Проследили за ним и увидели, как тот каждый день выкапывает жёлтые и белые крупинки, и складывает их в тряпицу. Крупинки были блестящие, твёрдые, необычные.
Вскоре и другие индейцы пришли днём в долину с кривыми ножами, кирками и палками, ведь в не й находились богатые месторождения — и золота, и серебра. Стали люди собирать дорогие крупицы. Да и хвастаться друг перед другом, у кого больше ценных находок. Начались между соплеменниками раздоры. Золото и серебро не принесли этим людям мира.
Прошло время. Индейцы научились плавить золотую и серебряную крупу в огне, заливать жидкое серебро в различные формы. Стали делать украшения для своих девушек. Это были налобные пластины, обкладки для деревянных серёжек, продевавшихся в мочки ушей. Мужчины отливали серебряные кубки с выдавленным изображением человеческого лица и изготавливали «туми» — ритуальные ножи с лезвием полулунной формы.
Индейцы племени чинча стали богачами. Ослепило золото людей... И они, чтобы задобрить богов, которым поклонялись, стали отливать из золота и серебра большие статуи с их изображением.
Эльфы проклинали злых Чинчакамака и Пачакамака, но ничего поделать не могли. Боги принесли им страдания.
А индейцы приносили жертвоприношения и охотились за эльфами, зная, что маленькие волшебники излечивают различные болезни. Из шкурок убитых эльфов люди стали делать меховые накидки, а тельца маленьких волшебников поедали, считая, что вбирают в себя их силу и знание. Они свято верили, что мясо эльфа излечивает от туберкулёза и других страшных болезней.
Бог Чинчакамак радовался. Люди полностью были в его власти. Они приносили жертвы, много жертв, отливали его изображение из золота, ложились спать с его именем на устах.
По прошествии некоторого времени соседи индейцев узнали о несметных сокровищах племени чинча: золотых статуях, серебряных кубках, волшебных меховых плащах. Обуяла алчных соседей жажда наживы. Собрали они корабли да лодки, налетели под предводительством Инки Пачакути Юпанки на остров и перебили всех чинча.
Инки в ту пору были могущественными. Жили они на территории Перу. Лишь немногим чинча удалось тогда скрыться. Инки не только сожгли деревню индейцев чинча и забрали все золотые статуи и украшения — они увидели волшебные плащи из убитых эльфов, о которых ходили легенды. Плащи несли здоровье и силу своему обладателю, и для маленьких волшебников настали чёрные времена. Злые инки стали охотиться на эльфов и уничтожили почти всех защитников сокровищ.
За причинённое зло эльфийскому народу пало проклятие на головы инков, и спустя какое-то время приплыли к берегам Перу новые завоеватели. Острова близ Перу захватили испанцы. Началась испано-южноамериканская война, и много инков погибло в той войне.
Канули в Лету века, и не осталось потомков ни чинча, ни инков, лишь пирамиды да статуи рассказывают их печальную историю. Забыли люди о Чинчакамаке и Пачакамаке, а также и о жертвах, которые они, злые боги, заставляли приносить себе в угоду. Но по секрету можно рассказать, что в наших домах, да и по всему миру, по сей день живут маленькие пушистые эльфы, и называют их шиншиллами.


Сказка про паучка Пал Палыча

Пал Палыч — домашний паучок. Маленький, c серо-коричневым упитанным брюшком. Живёт Пал Палыч на кухне, под самым потолком. Там висит подвесной горшок с большими листьями папоротника. Паучок любит свой дом. Тихие тенёты паутины мерно покачиваются в такт открывающейся кухонной двери. Еды вокруг полно. В листьях папоротника ночуют полусонные мухи, которые изредка тяжело перепархивают с листа на лист, дожидаясь весеннего солнышка.
Пал Палыч всегда краем глаза следит за передвижениями мух. Как только заметит потревоженную муху, не спеша выпускает тонкую паутинку, и свесившись пониже рассматривает с абсолютно понятными намерениями дислокацию продовольственного склада.
Как и все степенные пауки, Пал Палыч — домосед. Он смел, азартен и немного ленив. Зато он аккуратный гражданин, и его паутина сродни произведению искусства. Он не какой-нибудь бомж, у которого рваная паутина. Есть такие, поналепят-поналепят… А паутина Пал Палыча всегда на своём месте. Этакий гамак, в котором часами покачивается хозяин.
Правда, есть вещи, которых Пал Палыч не любит и боится. Это мокрая тряпка, которая постоянно задевает его гамак, а то и частично рушит его. Ему приходится часами восстанавливать квартиру, заделывая огромные дыры.
Или — сквозняки, которые иногда случайным образом сдувают охотящегося за мухами Пал Палыча на пол, где ходят огромные тапки, норовящие на него наступить. Но хуже всего, когда ветер из форточки сдувает охотника в раковину. Почти смертельный вариант. Ведь если открыт кран с водой, Пал Палычу уже не выбраться: струёй он будет смыт из этой жизни — навсегда.
Вообще, в его размеренном существовании всё продумано до мелочей. Охота, пеленание добычи, здоровый сон, плотный ужин, переваривание оного, снова охота. А ещё у Пал Палыча есть зазноба.
Марфа живёт в противоположном углу кухни: под цветком с названием «хлорофитум хохлатый», родиной которого считается Южная Африка. Под его большими пониклыми стеблями находится дворец Марфушеньки. Как все паучихи, Марфа — норовистая и сильная. У пауков самки гораздо крупнее самцов. Нужно быть ловким и хитрым, чтобы играть в любовные игры и самому не стать жертвой своей избранницы. Игры пауков опасны и страстны. Паук отдаёт своей избраннице всего себя без остатка. К даме надо подходить осторожно, с презентом в виде сушеной мухи, и пока избранница будет рассматривать подарок, надо успеть её обворожить. Затем же нужно не только доставить ей несказанное удовольствие, но и вовремя удрать, пока та не доела муху. Ведь только некоторым удаётся благополучно сбежать, но такое поведение пауками не приветствуется. Обычно жених всё же бывает съеден вместе с подарком.
Самцы некоторых видов пауков спелёнывают саму даму, чтобы она не сопротивлялась, пока идёт свадебная церемония, но таких меньшинство. Оставшийся в живых паук напоминает о себе после свадьбы лишь хитиновым каркасом.
Зато какие прелестные паучата получаются! Тот, кто когда-нибудь видел шар из паутины, который разбегается сотнями паучков, если на него дунуть, навсегда остаётся заворожён этим трогательным зрелищем. Немногие из этих разбежавшихся врассыпную сорванцов останутся в живых. Десятки из них будут съедены, и, таким образом, найдут новое воплощение в иных материях.
Всю зиму Пал Палыч мирно качался-покачивался в своём гамаке, пока яркие лучи солнца не возвестили о приходе весны, а потом и лета. Пал Палыч собрался жениться. Почистил брюшко, протёр лапками глаза, проверил закатанных в саван мух, до последнего оттягивая момент знакомства с Марфой.
Но природа для всех одинакова... Марфа манила и звала. Крупная, с крепкими ножками, ярко выраженным брюшком и ясными всевидящими оками. Глаз у пауков столько же, сколько и ног, — восемь. А у Марфы восемь красивейших на всём белом свете глазок.
И однажды Пал Палыч всё же решился отправиться к хлорофитуму. Он старался не думать о плохом. О том, что Марфа рассматривает его лишь как источник питательных веществ для будущего потомства. Думая о любви — большой и чистой, холостяк представлял, какие красивые у них с Марфушей родятся дети.
Пал Палыч ползал по паутине, трогая лапками нити и определял на вес мух. Нужна была самая жирная и красивая «свадебная муха». Наконец, подарок был выбран. Кавалер аккуратно примерился к леске, поддерживающей двухметровые листья папоротника, и медленно пополз к горделивой самке-суженой — для свершения вожделенной брачной церемонии.
Марфа почуяла его не скоро, а когда обнаружила вторжение, напряглась и затихла в своей сетке, надеясь на отличное пополнение своих продуктовых запасов.
Пал Палыч отважно нарушил чужую территорию.
Был тихий вечер, форточки плотно закрыты, леска блестела, как лунная дорожка. Огонь любви сжигал паука изнутри. Марфа буравила жениха восемью глазами. Жадно буравила. К ней приближалась еда.
Первым делом Пал Палыч сунул Марфе муху. Она пришлась ей по вкусу. Дама подтянула к себе саван и увлеклась исследованием подарка. Пал Палыч был счастлив. Он же так старался, так старался... Жених был на вершине блаженства, но… как только Марфа доела муху, следующим оказался, увы, сам Пал Палыч. Ему суждено было погибнуть в разгар любовных страстей, поэтому самоотверженный самец так и не узнал, что на самом деле Марфа родит распрекрасных детей. Но таков родительский удел: как только они появились на белый свет, то сразу же разбежались в разные стороны.
Паучихи трогательно заботятся о своих детишках. Носят на себе коконы с яйцами и даже только что вылупившихся паучков, оберегая их от опасностей. Правда, так происходит не у всех. Есть такие виды пауков, где детки съедают выполнившую свой долг мамашу, но это редкость. У большинства видов паучата быстро становятся самостоятельными и стараются поскорее расселиться, пока их не съели взрослые пауки.
Так печально закончилась эта любовная история. Теперь о ней напоминает только маленький кусок паутины под разросшимся папоротником.
И поныне в наших домах живут пауки. Круглый год они тихо сидят, не докучая хозяевам: и в роскошных апартаментах с «евроремонтом», и в лачугах бедняков. У них своё представление об уюте: лишь бы было тепло, влажно и достаточно еды. Поэтому если вы случайно обнаружите утром в ванной беспомощного мохнатого восьминожку, аккуратно высадите его куда-нибудь в укромный уголок вместо того, чтобы брезгливо хлопнуть пленника мокрой тряпкой.

Существует древняя легенда. Она гласит: некая лидийская девушка по имени Арахна возгордилась собой настолько, что вызвала на соревнование Афину Палладу. Дело в том, что среди смертных Арахне не было равных в искусстве ткачества — она из нитей, подобных туману, пряла невероятно изящные и почти невесомые ткани: были же те прозрачные, как воздух. Но сами понимаете, чем кончаются соревнования с богами — они редко обращаются со смертными справедливо, особенно если проигрывают.
Вот и Афина Паллада обратила Арахну в паука, обречённого вечно ткать свою паутину.

Часть вторая. Мир привычный и таинственный.
Хвастливый помидор

Хозяйка пришла с базара. Стала выкладывать на стол овощи. Большой перезрелый помидор, пять огурцов, семь редисок.
Помидор начал хвастаться:
— Я самый большой, красивый, крепкий, не то что зелёные в пупырышках огурцы да редиски с мышиными хвостиками на макушке.
Хозяйка охнула и выронила на стол дыню. Огурцам и редиске только бока намяли, а хвастливый помидор лопнул.


Исповедь собаки

Она теперь другая. Не может ходить. Всегда сидит в инвалидной коляске. Сегодня хороший день. Светит солнышко, и мы — как и раньше: до того ужасного визга тормозов и груды железа, из которой нас вырезали автогеном, — пошли гулять.
Только теперь я бегу рядом с её рукой, управляющей джойстиком. Я касаюсь её запястья. Мы много пережили. Она месяцами лежала и лежит в больницах. Я всегда жду её. Знаю, она не оставит меня одного.
Когда-то мы вместе бегали по набережной Москвы-реки, играли, купались. Она смеялась, бросала палку в воду, я прыгал за ней, приносил деревяшку ей в руки. Она радовалась моим успехам, обнимала мою голову, шептала в ухо: «Мой самый лучший на свете водолаз».
Она и сейчас — засыпая, когда её на руках относят в кровать, — просит меня положить голову на её постель, и гладит, гладит… Из её глаз текут слёзы, и я слизываю их шершавым языком, словно их и не было никогда. Я никому не дам её обидеть. Я страж. Я буду с ней всегда!


Мутанты

— Омогой! Отопри! — ворвался в дом шамана охотник Чагыл. — Волки! Двенадцать оленей порезали.
— Не ропщи. Прими. Сын небесного божества Улуу Тойона к тебе приходил, — пробормотал старый шаман, впуская гостя. — Благодать снизойдёт на тебя и твою семью. Тэнгри, — показал пальцем вверх Омогой, — указал, что им съесть. На будущий год стада твои умножатся. Садись. Слушаю тебя. Выл ли кыыл? Просил небо дать ему пищу? Один ли был? Иль много?
Чагыл бросил в угол ружьё. Присел напротив шамана.
— Ночью проснулся. Тихо-тихо. Словно толкнул кто-то. Саяна с малышом Чоно спят. Пошёл посмотреть скотину. Только вышел, гляжу кровь по снегу, и тень громадная вроде тушу оленью тащит. Я в дом за ружьём. Не успел, но я его видел. Огромный чёрный волк с голубыми глазами, а кругом зарезанные олени.
Омогой закурил длинную деревянную трубку.
— Глаза голубые? То не простой волк к тебе приходил. Может, эсэкээна дух-хозяин пожаловал?
— Не знаю… — глаза Чагыла смотрели остро. — Зачем двенадцать оленей взял? Как жить буду? Поговори с духами.
— Иди домой, — ответил шаман, прищуривая прикрытые седыми кустистыми бровями и без того узкие глаза. — Поговорю с духами, дам тебе знать.
Чагыл поклонился, подхватил ружьё и выскользнул за дверь.
Омогой посмотрел на бубен, висящий на стене рядом со шкурой волка. Только хотел взять, в дверь постучали.
Пять охотников из разных мест пришли за день. Небывалое дело.
— Что-то не так, — думал Омогой, собираясь в лес для проведения ритуала.

По телевизору передавали новости.
«На Якутию напали волки-мутанты. Кровожадные хищники уничтожают всё живое. Шаманы уверены — это месть предков».
Тадибей из глубинки вторил диктору: «Природа показывает, какими мы становимся. Эти волки выглядят гораздо крупнее своих сородичей. Размножаются с огромной скоростью. Мутантов наслали духи предков. Это очень хитрые и опасные звери. Люди отдаляются от родной природы. Сами люди звереют. Усилия охотников не помогут справиться с мутантами».
Виктор встрепенулся, уставившись в экран. Встал. Подошёл к антресолям, открыл дверцу, потянул на себя чехол с охотничьим ружьём, пробормотав: «Надо ехать». Каждый год его вызывают на отстрел дикого зверя. Он — специалист широкого профиля. В прошлом году завалил медведя-шатуна, убившего двух местных жителей в Хакасии. На волка тоже неоднократно ходил. Хорошо знал повадки этого умного, красивого зверя. Не признавал охоту с вертолёта, всегда всё делал сам. К тому же у него в Якутии есть друзья-охотники. Виктор поднял трубку телефона...
Прилетел в Ленский улус Чаянда налегке: небольшой рюкзак и ружьё. За пару дней огляделся. Закупил патроны к самозарядному комбинированному двуствольному ружью двенадцатого калибра. Расспросил местных, в каком районе видели мутантов? Оказалось, около двести сорока волков сбились в стаю и из-за голода рыщут по территории Алданского района, держа в страхе местное население. Среди них попадаются огромные чёрные волки с синими глазами.
Мешкать не стал. Хорошенько смазал ружьё, набил рюкзак патронами, спичками, консервами. Проверил переносную рацию. По старым связям «пробил» вертолёт, попросил закинуть в тайгу.
Тайга составляет большую часть Алданской земли. И эта первозданная, дремучая тайга — самый огромный на земле лес. Колючая хвоя. Сосны, кедры, пихты и ели. Высокие зелёные вершины. Тихий скрип обомшелых стволов. Запах прелой, стоялой воды. Огромные корни-выворотни. Нет в тайге южной красоты. Ни тебе ярких цветов, ни пёстрых бабочек... Зато  таёжный растительный мир богат ягодными местами: брусника, голубика, черника, несколько видов дикой смородины. Да и грибов тут видимо-невидимо. С другой стороны, не может не впечатлять и разнотравье. Однако нигде не вскрикивает птица, не слышно зверя. Все прячутся и таятся. Лишь осторожная тень иногда проскользнёт в чаще да дрогнет сухая ветка.
Виктор шёл по тропе, выбитой звериными лапами и копытами. Человеку трудно идти такой тропой. Ноги тонут во мху, валежины цепляются за одежду, еловые лапы бьют по лицу. Оглянулся на треск сухой падающей ветки, упёрся взглядом в чёрное дупло старой осины. Оно словно следило за ним.
— Эх… — вздохнул, — хорошо смотреть на зелёную тайгу с горы. На светлые боры-сосняки, на голубые извивы рек и синие туманные, бескрайние дали.
Виктор знал, почему здесь так много волка. Тайга в этих местах изобилует диким северным оленем, лосем, зайцем-беляком. Можно встретить и изюбра. Туристов теперь возят по долинам Алдана, Учура и Амге, по большим и малым рекам района, где сосредоточен ареал кабарги. На неё, кабаргу, особливо любят поохотиться иностранные туристы.
Мысли Виктора прервал шорох за двумя широкими ёлками. Остановился, тихонько потянул из-за спины ружьё, внимательно вглядываясь в широкие, пушистые зелёные лапы ели. Ему почудились два синих огонька.
— Нет, не два! Четыре, восемь, десять… Стая! За ним следит стая.
Взял в руку ружьё. Сделал вид, что ничего не заметил, продолжая путь вперёд. Волки сразу не нападают. Долго приглядываются к выбранной жертве, а то и вовсе пропустят мимо себя. Скорее всего, он их мало интересует. Охотятся на оленя или лося, раз они здесь. Надо делать стоянку, а поутру начинать охоту.
До конца дня Виктор кружил недалеко от густого ельника, где приметил волков, а как начало смеркаться, развёл костёр. Поставил две рогатины. Натянул между ними проволоку. Достал армейскую поллитровую алюминиевую кружку, набрал воды из ближайшей канавы и подвесил посудинку высоко над костром. Расстелил походный коврик.
Середина октября. Пока ещё можно спать на земле без крыши над головой.  Крепкий чай и банка мясных консервов благодатно подействовали, и его начало клонить в сон. Обманчивая тишина убаюкивала.
Очнулся Виктор от жужжащего звука. Встревоженно открыл глаза. Над его лицом нависла страшная чёрная морда волка. Светящиеся синим цветом глаза смотрели не по-звериному, не по-человечьи — это был особый взгляд. Замерший. Глаза смотрели безотрывно и ничего не выражали. Это удивило его. Никаких эмоций, только синее свечение. Осторожно втянул ноздрями воздух. Пахло озоном, но никак не тайгой. Было ощущение, что он лежит в воздухе, не на земле. Виктор опустил глаза, одновременно ощутив лёгкое покачивание. Его тело покоилось на тонком, прозрачном, прочном гамаке. Над ним склонился человек с волчьей головой. На нём был серо-чёрный хитон, из широких рукавов которого торчали тёмно-коричневые волосатые, шестипалые руки с перепонками между пальцами, напоминающими лапы дикого зверя. В одной из лап зажат бурый непрозрачный угольчатый камень.
Виктор содрогнулся. Попытался приподняться, но у него ничего не вышло. Голову словно привязали к гамаку. Он не владел своим крепким, мускулистым телом. Оно лежало будто неподъёмным грузом. В отчаянии поднял глаза, глядя поверх головы человека-волка. За ним молча стояли ещё четыре таких же существа. Все они смотрели на него.
— Пять, — подумал он. — Их было пять за елями.
Попытался издать хоть какой-то звук, но и язык словно прирос к нёбу. Существо, стоявшее ближе других, качнуло головой. Наклонилось к самому его лицу, пронзило синим светом, и охотник ощутил в себе возвращающуюся силу. Тело словно вспомнило свои навыки, и Виктор  почувствовал, как в его руку опустился тёплый, шершавый камень. Как только он коснулся его кожи, по телу побежало тепло. Таёжного следопыта захлестнули чувства. Перед его глазами возникло лицо мамы, которая осталась в Москве, потом — отца, читающего газету в кресле перед телевизором. А потом Виктор увидел себя мальчишкой в лесу. Ему — восемь лет. В руках спичечный коробок с майским жуком. Пойманного жука он пытался держать, как домашнего питомца, кормил его берёзовыми листьями, а потом отпустил. Это был его первый любимец. А затем Виктор ощутил запах подогревавшегося в кастрюльке молока и аромат цветочного букета, стоявшего в вазе у окошка. Букет из лесных цветов. Бабушка. Внук у неё в деревне на каникулах, и это он принёс ей букет из леса. Картинка сменилась. Виктор увидел костёр в заснеженном лесу. Вокруг него танцевал шаман. Седые волосы развевал ветер. Шаман бил в бубен, пел и танцевал. Узкие чёрные глаза блестели, как стальные ножи, в зрачках отражались искры, летящие из костра. Веки охотника отяжелели, и он, медленно опускаясь, погрузился в небытие.

Виктор очнулся от холода. Его трясло в сильнейшем ознобе. Вскочил на ноги и понял, почему он так замёрз. Ночью выпал снег. Нет, он не просто выпал! Охотника окружал заснеженный лес... Огромные сугробы, а перед ним — чёрное пятно от потухшего костра, припорошенное белым мягким пухом. Тело налито свинцом. Рядом валяется ружьё, на рогатинах висит обледенелая кружка. К такому холоду таёжный гость не был готов. На нём — лишь утеплённая ветровка, обут в кроссовки, но даже перчаток нет. Рюкзак замело. Он начал разгребать снег руками и вскоре нашёл его. Огляделся. В двадцати шагах заметил множество волчьих следов. Здесь была стая. Голова гудела. Рация не работала. Надо было выбираться.
Зимний день короток. Виктор брёл по лесу весь день и всю ночь. Он хорошо ориентировался в дебрях, но у него было стойкое ощущение, что это другая тайга — не та, в которую он входил вчера.
— Вчера? — подивился он.
Ближе к утру его ноздри уловили запах дыма. Значит, недалеко охотничья избушка. Прибавил ходу, стараясь держаться направления по ветру. Светало. Скоро тайга поредела. Среди деревьев показался деревянный сруб. Из последних сил двинулся к нему.
Шаман Омогой не спал всю ночь. Словно ждал кого-то. Молча сидел на полу, укрывшись волчьей шкурой и медленно перебирая шерсть пальцами.
В дверь постучали. Шаман распахнул её. На пороге стоял человек. Русский. Лицо обморожено. За спиной болтались ружьё и рюкзак, набитый патронами.
Омогой тихонько взял его за руки, провёл к печке, аккуратно снял рюкзак и ружьё. Привалил мужчину спиной к печи. Мужчина осел. Попытался что-то сказать, но язык не слушался его. Шаман достал бутылку водки, налил в кружку и силой влил спиртную жидкость в гортань гостя. Тот закашлялся и, как ребёнок, уткнулся лицом в колени.
— Отдохни, — пробурчал старик, бережно укрывая гостя волчьей шкурой.
Сколько часов спал, Виктор не помнил. Проснувшись, увидел старика, хлопотавшего у бочки с солониной. Тот почувствовал шевеление у печи, обернулся, пригласил знаком к столу, доставая вяленный кусок мяса.
Так вкусно Виктор не ел никогда. Мясо таяло во рту. Старик подливал огненной воды, с явным удовольствием наблюдая волчий аппетит отогревшегося гостя. Наевшись, тот взглянул на старика — и Виктора словно пронзило. Он его знал.
Молчавший до сей поры старик подал голос.
— Омогой. Меня зовут Омогой. Как тебя величать?
— Виктор. Я — из Москвы. Приехал бить волка. В новостях сказали, совсем звери вас замучили. Да вот беда. Замёрз в тайге. Странное что-то со мной приключилось. Будто я исчезал куда-то. Сейчас какое время года?
— Зима, однако, — опустил глаза шаман.
— Зима? — не поверил своим ушам Виктор. — Я в октябре приехал. Думал недели две побью волка, и — назад. Уж очень он у вас лютует в этом году.
— Побил?
— В том-то и дело, что нет. Вышел в тайгу. Походил. Приметил стаю. Пять особей. Огромные. И глаза…
— Какие? — сверкнул очами Омогой.
— Синие. Светятся даже на свету. Подивился. Потом подумал: разгляжу лучше, когда завалю. Хотел поутру начать. Лёг спать, а дальше… Плохо помню. Могу сказать одно. Я не сумасшедший. В инопланетян не верю, но что-то со мной было. И тебя я видел.
— Ты не сумасшедший, — опустил глаза Омогой. — Духи с тобой говорили. Они же тебя ко мне привели. Ты — избранный. Они не со всеми говорят. Только с теми, кто умеет душой слушать. А с тобой особо обошлись. Тебе теперь домой надо ехать.
— А как же волки? Они же скот режут, того и гляди, на людей начнут кидаться. Да ещё такие огромные.
— Тут всё совсем не просто. На скотину бросаются обычные волки, и то не по злобе. Человек виноват. Нарушает законы природы. Вот и пришли духи неба в тайгу. Решили разобраться, что к чему. Волк — сын неба. Мудрый, сильный и справедливый. Собаки бога. Слыхал о таких? Вот отчего волк воет?
— Говорит со своими, — усмехнулся Виктор. — Связь держит.
— Нет, — ответил Омогой. — Волк просит пищи у неба. Никогда не возьмёт больше того, что ему для выживания надобно. Скот режут не волки, а люди. Кто-то соседу отомстить хочет или по другой причине. А если волки зарезали больше положенного — значит, слабая скотина была. Они — санитары. Хилые да немощные болезни разносят. Смерть приносят. Волк — зверь полезный. Численность копытных регулирует или того же зайца. Если кругом одни олени да лоси, они всю траву да кустарники съедят. Другие животные, птицы, насекомые пропадут. В природе всё гармонично. Хаоса нет, и нельзя познать одного, не изучив другого. Природное равновесие — это внутренняя упорядоченность и мера бытия. Есть на свете внутренняя связь всего живого. Твоя встреча с духами не просто так произошла. Ждёт тебя большая удача. Жизнь переменится для поцелованного богами, и долог будет твой век. Больше мне нечего сказать. Поезжай домой. А в подарок возьми вот это...
Омогой подошёл к самодельному шкафчику и вытащил искусно вырезанную ножом из дерева фигурку воющего волка.
— Борру ээрен. Береги его. Это твой талисман. Будет тебя охранять, предостерегать и наставлять.
Виктор вернулся в Москву. Своё ружьё подарил Омогою. И с тех пор никогда больше не ездил на охоту. Всякий интерес потерял. А поскольку имел большой охотничий опыт, хорошо разбирался в повадках зверей и владел искусством следопыта — сел писать книги. Все они были о природе, о взаимосвязях всего живого, о любви к самой малой букашке. Но лишь стоило разговорам зайти об охоте, перед ним незримо вставали синие глаза.


Симураны
(Фэнтези)

Моим Солнцем стала Луна, — думал он, пробираясь тёмной осенней полночью сквозь глухой окоём лесной чащи. — Что я делаю здесь один? Я стал другим. Исцарапал тело и душу. Больно стоять на ветру, не попасть бы мне в западню. Сроднился с волками, но и там стал чужим. Кто я?  Не помню. Моим Солнцем стала Луна, не видно её за облаками. Чу! Слышу в тиши вой. Видно, с кем-то сегодня бой.
Он скользнул серой тенью вдоль кустарника. Увидел просвет. За кустами начиналось тихо шуршащее безграничное поле с ржавой, жухлой травой. Густой туман покрывал его белёсым одеялом. Скоро рассвет. Первые светлые лучи, посылаемые небом, уже коснулись туманного покрывала. Чуть дрогнула земля. Он втянул ноздрями влажный воздух. Сегодня выпадет снег. Он это знал. Пригнулся. Вытянул голову в сторону, ещё раз принюхался. Лошадь! По полю в тумане скачет лошадь! Копыта размеренно ударяют по земле, заставляя её дрожать. Он должен её догнать. Он давно не ел.
Прыжок. Ещё один. Сухая поваленная берёза преградила путь. Оттолкнулся задними лапами от земли и взвился в бесшумном прыжке, но не рассчитал силы и, задев сучья, покатился кубарем по траве. Быстро вскочил. Запах кобылы ударил в ноздри, и он помчался большими скачками сквозь туман.
Лошадь что-то почуяла, фыркнула да, тряхнув гривой, пустилась в карьер. Зверь почти настиг её. Вот-вот его зубы вопьются в сухожилие задней ноги. Последнее, что увидел, было копыто. Острая боль пронзила грудину, свет померк — он упал бездыханным.
Тёплый травяной воздух коснулся его ноздрей. Он очнулся, с удивлением обнаружив себя лежащим не в лесной норе под старым обрушившимся деревом, а на широкой деревянной лавке, устланной волчьими шкурами.
Посмотрел на свои лапы и не узнал их — это были человеческие руки. Хотел вскочить, завыть — не смог. Горло издавало непонятные звуки, ноги не слушались, сердце колотилось в такт доносившимся издалека барабанам. Дверь отворилась. Вошла темноглазая девушка в лисьей шапке, обёрнутая в волчью шкуру. Она улыбнулась ему, показав ровные белые зубы. Подошла и погладила по голове тёплой ладонью.
— Кто ты?
— Не знаю… — прошептал он.
— Мы нашли тебя на рассвете в поле. Мы видели гнедую лошадь. Хотели её поймать, но она убежала. Ты лежал истекающий кровью. Так кто ты?
— Странник, — шепотом ответил он. — Скиталец. Сам не знаю: то ли зверь, то ли человек. В лесу живу, к людям хожу. Воюю с тенью. Пою песни Луне. Не зверь и не человек. Иной. Один между двумя мирами. Мне нужно уходить. Меня убьют твои братья. Я слышу лязг мечей и вижу волчьи шкуры.
Дверь снова отворилась, вошёл воин в кольчуге. Посох в его руке венчал череп волка.
Превозмогая адскую боль, странник вскочил, ударился оземь, встал на четыре лапы и прыгнул в просвет.
— Волк! Волк! — последнее, что услышал за спиной.
Охотничий рог пронзительно выл.
— Вперёд! Вперёд! — раздавались крики.
— Я вижу его! Я преследую его! — кричал мужской голос сзади.
— Не уйдёт! — вторил ему кто-то.
Вокруг засвистели стрелы. Острые наконечники взрыхляли землю рядом с ним. Он начал петлять, понимая, что по прямой одна из стрел непременно настигнет его. Раздался свист нагайки. Кто-то из всадников попытался кнутом сбить его с ног. Увернулся, мечтая только об одном, — поскорее достичь леса. Грудь болела и щемила. Капли крови бисером разлетались по ржавой траве. Ещё немного, и — он будет спасён! Успел оглянуться. Позади других всадников заметил девушку в лисьей шапке. Её глаза были полны ужаса. Она жалела его, он это знал.
Лес напряжённо молчал. Успел. Скрылся. Его теперь не догнать. А если нагонят… Прыгнуть из засады, одно движение — и всё. Растаять в воздухе. Исчезнуть. Нет ему покоя: ни среди зверья, ни среди людей. Тянет его и к тем, и к другим.
Всадники спешились у кромки поля. Далее преследовать волка не имело смысла. Серый в своих владениях непобедим.
Он заскулил, медленно побрёл в чащу. Нашёл старый поваленный дуб, под корнями которого и схоронился. Раны болели и очень хотелось спать.
Ему снился старик с длинными седыми волосами, который колдовал над издающим пряные запахи котелком. Весёлый огонь ровно потрескивал, наполняя хижину жаром. Скиталец лежал возле старика на оленьих шкурах, наслаждаясь теплом. Старик изредка поднимал голову, смотря на него пристальным взглядом да помешивая в котелке странной деревянной ложкой. Она была исписана какими-то знаками. Потом откладывал её, подходил к нему и гладил по голове морщинистой рукой.
— Приведи её. Ты должен привести её.
Странник очнулся. Бок болел меньше. Сперва надо было поесть, а потом наведаться в селение. Скиталец обязательно должен был увидеть ту девушку с чёрными глазами. Его влекло к ней. Что-то подсказывало, что они схожи.
Это он понял тогда, в избушке. От девушки исходил особенный запах. Она тоже может оборачиваться волчицей, только пока не знает, как это надо делать. Привести бы её к знахарю. Не один раз старик лечил его раны, когда на него нападали дровосеки или охотники, пытаясь убить. Только у него в хижине он чувствует себя спокойно и тут по-настоящему отдыхает. Он спас многих людей в лесу. Заблудившихся женщин с детишками выводил из леса. Замерзающего воина перетащил ближе к селению. Из лесного озера вытащил мальчишку-рыбака и сидел возле него, согревая своим теплом, пока его не нашли люди. Вся беда состояла в том, что он не мог контролировать процесс перехода в человеческий облик и обратно. Человеком вытаскивал мальчишку, согревал же его, будучи уже волком.  Скитальца тогда чуть не убили. А уж сколько старушек и младых дев он через лес проводил, охраняя их покой, не сосчитать. Медведей отгонял, лосей пугал, на нужные тропы направлял.
Изо дня в день он приходил к кромке леса и наблюдал за деревней, где кипела обычная жизнь. Воины с утра чистили свои доспехи и оружие, потом уходили на охоту. Женщины варили еду и занимались с ребятишками. Темноглазка жила со своей матерью. К ней часто захаживал крепкий молодец с колчаном стрел за спиной. В его горле клокотало, когда он это видел. Ему хотелось загрызть его. Нужно было дожидаться встречи с нею. Только бы она пошла в лес.

Велена собиралась за хворостом для очага. Её необъяснимым образом тянуло в лес, словно кто-то там её ждал. Она всё вспоминала странника, таинственным образом обернувшегося волком. Вспоминала его пристальный взгляд… Ей хотелось увидеть его снова. Странник, кажется, был ранен: в него попала одна из стрел. Она видела кровь на траве, когда скиталец скрылся в лесу.
Мать просила её далеко не заходить. Дала с собой берестяной свисток. Напутствовала воспользоваться им, если кто-то обидит в чаще, хотя она была хорошим воином и сама могла постоять за себя.
 Тишина. Запах осеннего леса невозможно спутать ни с каким другим. Редкие лучи солнца иногда разрывали пелену тяжёлых облаков, освещая золотисто-жёлтые, вишнёво-красные, тёмно-зелёные листья рябин, осин, клёнов и берёз. Среди пёстрой красочной листвы чётко выделялись коричневые, чёрные, слепяще-белые стволы. Каждое дерево имело свой особенный наряд, свои оттенки цветов. Прелые листья, тонкий грибной аромат и свежесть ветра… Уже чувствовалось дыхание зимы и несколько раз выпадал снег. Скоро-скоро всю землю укроет белым одеялом.
Велена не спеша пробиралась сквозь валежник. Только и слышно — «шур-шур» под ногами. Опавшая листва мягко укрыла до весны высохшую, порыжевшую траву. От ветки оторвался большой кленовый лист и почти бесшумно опустился к её ногам. Она вдохнула холодный воздух и… У неё появилось стойкое ощущение, что она здесь не одна. Оглянулась. Окинула взглядом могучие ели, кустарник — никого.  Ощущение не отпускало. Между тем, Велена всё больше углублялась в лес — в поисках крепких, но не слишком больших сучьев. И вдруг она заметила янтарные глаза, выглядывающие из-за можжевелового куста.
— Волк! Тот самый! — Испуга не было. Велена присела на корточки, вытянув вперёд руку ладонью вверх. — Иди сюда.
Он осторожно вышел. Мягко переступая лапами и ставя их ровно по прямой линии, медленно направился в её сторону, опустив огромную седую голову и стараясь не смотреть в глаза девушке. Нос коснулся её ладони. Запах дурманил. Ему захотелось подставить свою шею под её руки. Поднял голову. Глаза встретились.
Они сразу же поняли друг друга. Без слов, без лишних звуков. Оба были спокойны. Девушка мягко погладила его за ушами, медленно перебирая пальцами шерсть.  По его телу разлились тепло и трепет. Он лизнул её в губы горячим языком. Встал и позвал за собой.
Велена поднялась с колен. Волк стоял чуть в стороне, обернувшись к ней. Жёлтые глаза говорили сами за себя: «Идём». Зачем-то ему это было нужно. Появилось ощущение необходимости следовать за зверем. И она пошла за ним. Он неторопливо бежал впереди, всё время оглядываясь, проверяя, а идёт ли она? Обходил овраги и поваленные стволы огромных, поросших мхом деревьев.
Шли долго. Несколько раз у Велены появлялись мысли развернуться в обратную сторону, но что-то или кто-то не давали ей это сделать. Дошли до березняка, за ним начиналась небольшая поляна, в глубине которой стояла скособочившаяся лесная избушка. Волк засеменил быстрее. Велена не отставала. Подошли к двери. Зверь встал и тихонько заскулил. С той стороны послышалось движение, через мгновение на пороге возник высокий, могучий старик. Его длинные седые волосы прикрывали часть лица, на котором выделялись по-молодому живые, пытливые, блестящие глаза. Старче молча улыбнулся в бороду, распахнул дверь шире, показал рукой внутрь, приглашая их войти.
Жилище было скромным. Небольшой очаг с тлеющими углями, широкая лавка, заваленная оленьими шкурами, дубовый стол. Под потолком на прутиках сушились, грибы и ягоды. По углам висели пучки с травами. И ещё чего здесь только не было: мята, бессмертник, пижма, лавр, тимьян, боярышник, крапива, чистотел, шалфей, подорожник и много всего другого. Два окна на улицу, затянутые бычьим пузырём, давали приглушённый свет. В избушке, несмотря на скромную обстановку, было тепло и уютно.
— Садись ближе к огню! — подтолкнул Велену старик. — Давно ждал. Наконец-то, Велес тебя нашёл. Пророчество сбывается. Пара найдена.
Велена непонимающе вскинула брови.
— Сейчас моего отвара попьёшь, согреешься, всё расскажу. Заварю тебе рябину лесную. Коли кого жажда замучает, надо веточки её заваривать: не заболеешь, не отравишься, силу приобретёшь да и от простуды она хороша. А ещё добавлю калину и ландыш полевой. Он, ландыш, — хоть и ядовитый, но по малой капле укрепляет и успокаивает.
Велес устроился у её ног, положив серую голову на кончики тёмно-красных кожаных сапожек Велены. Прикрыл глаза. Он не спал, внимательно слушая старика. Знал только одно — выполнил то, что знахарь от него ждал.
Старик достал две деревянные кружки, взял ложку и, аккуратно разлив дымящийся отвар, подал гостье.
— Выпей. Согрейся.
Велена отхлебнула маленький глоточек ароматной жидкости. Горло обожгло, и тут же по жилам быстрее потекла кровь. Тело наполнилось негой, захотелось отхлебнуть ещё. Расслабилась, постаралась вытянуть ноги ближе к очагу, стараясь не задеть спящего волка. Старик ворочал длинной палкой угли в добротной печи и молчал.
— Кто вы дедушка?
— Лесной ведун. Не бойся меня, девушка. Мы с волком давно ждали этой встречи. Так было начертано. Ты пей-пей отвар. Спроси, если желаешь.
Волк, будто поняв слова человека, положил голову на передние лапы и прищурил глаза.
— Спасибо, дедушка! Мне бы домой. Матушка заждалась.
Старик погладил заскорузлой рукой бороду.
— Спросить желаешь? — повторил вопрос.
— Откуда этот волк?
— Прислали. Так было угодно богам.
— Почему он нашёл меня и привёл к вам? — спросила Велена, чувствуя, как веки смежаются. Неумолимо клонило в сон. Горячий отвар и тепло окончательно сморили её.
— Расскажу. Устраивайся поудобнее. Тебя интересует этот непростой волк? А он и не зверь вовсе. И не человек. У него есть предназначение и у тебя.
— У меня? — почти проснулась Велена.
— Волк этот, — продолжил ведун, — счастливчик. Должен был сгинуть. Ан, как судьба повернулась. Давным-давно нашёл его в волчьей стае мальчишкой маленьким. Волчица спасла. В стаю приняла. Поперёк всех пошла. Взял я его к себе. Воспитал. Травками поил. Научил ходить на двух ногах, обучил человеческой речи, поделился секретами ловли птиц и зверя. Учил брать только необходимое. Показал, как приманки обходить, от оружия спасаться. Но творилось с ним что-то особенное: то волчонком обернётся, то человеком. Живут в нём два существа. Судьба так сложилась. Велес и сам не знает, кто он. А потом нашёл его настоящую мать. Вернее, то, что от неё осталось. Она была хорошим воином, но с такими ранами не выжила бы. Захоронил по-человечески. А к нему судьба повернулась светлым ликом.
— Кем была его мать? — спросила Велена.
— А была она, как и я, ведуньей и воином. Жила в племени степном, как ты. Всё её уважали. Она с богами общалась. В лихие времена билась наравне с мужчинами, но жила всегда одна. За советом к ней много людей ходило. Она и про мир в семье могла рассказать, и лечить умела природными снадобьями. Часто ходила в лес за всякими травами, хорошо владела ножом, копьём и мечом. Жила одна на самом краю деревни. Часто на их деревню вороги нападали. Люди чувствовали её силу, а объяснить не могли. Молили даровать им заступника. Воина великого. Она молчала. И однажды понесла неизвестно от кого. В первый снегопад родила сына, но редко кому показывала. Люди всякое про её ребёнка говорили: «Горбатый. Крылья у него за плечами, оттого и горб. Глаза жёлтые, не как у человека». А потом большая беда приключилась. Однажды ночью налетели злые чужеземцы, хоть и предупреждала она односельчан. Просила уйти с этого места, да никто её не послушал. Всю деревню спалили. Она сражалась до последнего. Двух конников мечом срубила, одного ножом заколола, да вражеская стрела смертельно её ранила — прострелила грудь. Только и успела, подхватив сына, в лес схорониться. Далеко не ушла. Под старым дубом в старой волчьей норе умерла. Через несколько дней стая мимо пробегала. Хотели волки малыша загрызть, да волчица, что вожаком была, не дала им. Схватила его и в свою нору перетащила. Там его спустя два года и нашёл. За много лет до того видение мне было. Скоро я должен закончить свой земной путь и дать миру вас.
— Нас? — не верила своим ушам Велена. Её тёмные глаза расширились, в зрачках запрыгал огонь.
— Да. Так мне свыше сказали. Быть вам с Велесом проводниками леса. Домой ты больше не вернёшься. Особую миссию предстоит выполнять Велесу и тебе, Велена. Мать его защитником сделала. Из тебя сделаю его помощницу. Тогда мне и в последний путь собираться. — Медленно говорил знахарь и, достав длинную трубку, стал её набивать сушёной травой. Его голос был тих и скрипуч; казалось, что каждое слово даётся ему с трудом, между репликами проходили минутные паузы.
Дым окутал жилище. Велена сомкнула веки и крепко заснула. У её ног, тихо вздыхая, удобнее устроился волк.
Пока знахарь делал своё дело: курил травы диковинные, в огонь кидал, шептал что-то, ложкой магические знаки в воздухе выводил, Велене снился сон.
Она шла по зимнему лесу и внезапно услышала тяжёлое дыхание могучего зверя, чьё появление не предвещало ничего хорошего одинокому путнику. Только дикий голод мог выгнать его на охоту в такой мороз.
Среди деревьев проскользнула громадная тень, мелькнули зелёные огоньки глаз. На тропу перед ней вышел громадный бурый медведь и встал на задние лапы. Шерсть дыбом,  оскал обнажил большие жёлтые клыки, с которых свисала слюна, превращавшаяся на диком холоде в тонкие сосульки, обрамляющие морду зверя. Глаза — говорили о решимости и дерзости.
Страх сковал её тело. Но с уст стали слетать непонятные слова. Сама не понимала, что она шепчет. Медведь, словно загипнотизированный, опустился на четыре лапы, развернулся и растворился в чаще. Рядом стоял Велес. Его бок прижимался к ней. Они встретились глазами, не издав ни одного звука. Неожиданно она почувствовала, как уменьшается в размерах. И вот они бок о бок. Волк и волчица — единое целое и нет им равных по силе и духу.
Велена проснулась. Она всё ещё была в избушке, а рядом со стариком сидел юноша: тот самый, которого нашли в поле. Широкоплечий, с густой копной русых волос и васильковыми глазами. На его щеках играли ямочки. Он улыбался.
— Проснулась? Сейчас будем ужинать.
— Что это было? — тихо спросила она, — мне снился странный сон, будто я в лесу, рядом — медведь и волк.
— А мы и были в лесу, — ответил юноша. — Теперь надо отдохнуть.
Над огнём на вертеле жарилась тушка зайца. Его шкурка лежала перед стариком.
— Теперь слушайте внимательно, — тихо шепнул ведун, разделяя ножом зайца на части. — Вы теперь симураны: воплощение Верховного Огнебога Руси — Симаргла. У вас есть крылья. Вы — хранители лесов, посевов, корней деревьев и защитники людей. Именно вы будете возносить к небесам молитвы мужей и оберегать одиноких путников, заблудившихся в чаще. Я даю вам дар всевидения, мудрость в разных делах, всю свою силу. Вы станете наставниками зверей, а иногда и людей. Люди на зимние святки будут праздновать «Велесовы дни», поклоняясь вам. Иногда вы будете принимать человеческий облик, но всегда должны снова возвращаться в своё звериное обличье, превращаясь только в волка и ни в кого иного.  Вы всегда будете помогать людям и наставлять их на пути истинной веры в Святую Правду. Преступать за эти грани нельзя. Вас станет много. Начнётся новая стая симуранов. Ты, Велес, будешь вечным вожаком, Велена — твоей верной спутницей. Такова воля богов. Чтите свои семейные узы. Дарите добро. Вы будете оберегать посевы, когда ранней весной взмахнёте крылами над полем, будет оно плодородить. Вы же будете провожать отлетевшие души, помогать на Звёздном Мосту тем, кого угораздило оступиться в этой жизни. Боги дали вам могущество и тяжёлую ношу. Я сегодня уйду, но с вами не прощаюсь. Мы будем встречаться. Где и как, пока не знаю. Здесь я закончил свои дела. А теперь идите.
Старик распахнул дверь. Велес и Велена взялись за руки, подошли к двери. За порогом лежал снег. Холодный воздух ударил в ноздри. Сколько времени пробыли в избушке, они не знали. Ступили за порог. Сделали несколько шагов, в их теле возникла необъяснимая лёгкость, и оба оторвались от земли.
Ведун вышел за порог. Его глаза смотрели в хмурое небо, по которому летела пара белых волков.

...Горевала Макоша, горевала. По лесной тропе кровинушку искала. Не осталось следов. Уж и молодцы ходили, девушку искали. Молчал лес. Неделю не смыкала глаз. Всё ходила по краю поля, вглядываясь в лесную чащу. Звала Велену. В свисточек берестяной дула. Ушла дочка ненаглядная за хворостом, да так и не вернулась. Уж и слёз не было, словно душу вырвали из тела. Решилась к ведунье в соседнее село сходить.
Много лет назад жила в их в деревне своя вешлица. Теперь только сожжённый остов от её избы на краю села остался. Яма чёрная, как огромная пустая глазница. Давно это было. По деревне слухи ходили: мол, сгинула она в лесах вместе с сыном малым. Посоветовала соседка: как снег первый выпадет, надо к Бажене сходить. За много вёрст к ней люди приходили совета спросить.
Макоша вторую ночь не спала. Снега ждала. Ветер злой гудел по полю, свистел разбойником, а снежной крупы всё нет и нет. А на третьи сутки, далеко за полночь, утих ветродуй. Небо словно надвинулось на деревню и будто вот-вот раздавит. Стали сыпаться крупинки белые, потом превращаться в маленькие сверкающие звёздочки. Одни кружились в медленном хороводе, другие же, будто птичьи перышки, мягко ложились на землю, укрывая её белым покрывалом. Еле рассвета дождалась. Собрала котомку: яички свежие, крынку с козьим молочком, испечённый ночью каравай. Глаза красные, волосы растрёпанные, кое-как их под платок запихнула — и только забрезжило, шагнула за порог.
Перешла поле, вышла на лесную тропу. Тропа петляла среди деревьев. Птицы молчали. Ни шороха. Только изредка скрипнет сучок под ногой. Лес всё гуще. Ёлки сплетаются между собой в злых колючках. Страшно. Побежала. Лес всё не редеет, тропа вьётся и вьётся между кустами. Запыхалась. Остановилась. Сердце вот-вот выскочит из груди и покатится впереди неё по тропе. Чуть отдышалась. Котомку за плечами поправила, и вдруг спокойно ей стало. Словно кто-то обнял и гладит её по выбившимся из платка прядям волос. Баюкает да зовёт дальше. Огляделась. Никого. Пошла далее не спеша. Дни поздней осенью коротки. Шагать надобно веселее, чтобы ночь в лесу не застала. После полудня лес поредел. Между стволами показались крыши избёнок. Кое над какими вился дымок.
Избушка Бажены стояла ближе к лесу. Одна сторона жилой постройки осела от времени — это придавало ей хромой и печальный вид. Забора нет. Ставни перекошены, приоткрыты. Домом давно никто не занимался.
Только Макоша подошла, дверь распахнулась. На пороге никого. Прислушалась. Голос из полутёмных сеней зовёт:
— Проходи, добрая женщина.
Не по себе ей стало. Боязно ступать в неизвестность. Голос продолжал звать:
— Входи скорее, студёно становится. Закрывай дверь, не выпускай тепло. Раздевайся да проходи в горницу.
Макоша прикрыла скрипучую дверь, сняла котомку, поставила её на широкую лавку, скинула зипун и, пройдя длинный коридор, шагнула в светлицу. Огромная печь занимала почти половину помещения. Перед ней стояла вязанка хвороста. У небольшого оконца — рубленый стол, за ним сидела черноволосая женщина с пронзительными голубыми глазами. Её взгляд имел почти физическую силу. Макоша будто споткнулась: эти глаза-остринки, как два стальных гвоздя, словно проткнули её насквозь. Страшно смотреть в глаза ведунье. Та поманила её рукой.
— Садись за стол и рассказывай, зачем пришла?
Нахлынувшие слёзы душили, голос не подчинялся. Макоша отёрла лицо рукавом вышиванки.
— Дочушка, ласточка моя пропала. Пошла в лес за хворостом и сгинула.  Всей деревней искали. Даже следов не осталось.
Бажена отвела взгляд, встала, мягко обняла за плечи.
— Доставай свои гостинцы, будем трапезничать, а я свой отвар приготовлю. Останешься у меня ночевать. На улице темнеет, ветер поднимается, пурга ночью прихватит. Поговорим про твою Велену.
— Откуда знаешь её имя? — вскинула глаза Макоша.
— Много чего знаю, — уклончиво ответила ведунья. — Ты же знаешь, к кому шла? Почаёвничаем. Спать ложись. Завтра утром всё скажу.
За маленьким окошком завыл диким зверем ветер. Дверь поскрипывала от его напора, словно кто-то хотел и не мог войти в избу. Засыпая на тёплой печи, Макоша словно провалилась куда-то. Перед глазами мелькало лицо дочери и ещё чьё-то, она никак не могла разглядеть. Потом послышалось уханье. Открыла глаза. Бажены рядом нет. В углу слабо горит лучина. Дверь в сени приоткрыта. На столе сидит сова и не мигая смотрит на неё. А она пошевелиться не может. Только смотрит и смотрит на птицу.
Сова медленно развернулась, взмахнула крыльями, завертелась волчком — и посередине комнаты возникла черноволосая голубоглазая девушка. Подошла к двери в сени и отворила её шире. В комнату, медленно ступая большими лапами, вошла красивая, молодая, серебряная волчица. Подошла к печи, приблизила морду к лицу Макоши. На неё смотрели глаза дочери.
— Велена?! Ты!!!
Волчица лизнула горячим языком её щёку. Отошла от печи, обернулась кругом, а затем выпрямилась, увеличиваясь в размерах. Через мгновение рядом с первой девушкой встала черноглазая дочка Макоши.
— Мама! — кинулась на шею. — Я так тебя ждала! — обняла руками шею, стала целовать лицо. — У меня всё хорошо. Жаль… не могу с тобой долго говорить. Возьми, матушка, свисточек берестяной. Он не простой. Свистнешь в него — приду к тебе. Только в деревне не зови. Худо мне будет. А захочешь свидеться, иди в лес, строго на север, никуда не сворачивай. Дойдёшь до поляны, там избушку старую увидишь. Заходи, не бойся. Там меня жди. Свисточек береги.
Дверь отворилась шире, в комнату тенью проскочил громадный серый волк и встал рядом с Веленой. Макоше стало страшно. Охнула, закрыла ладонями лицо и проснулась.
За оконцем свет. Утро наступило. Слезла с печи. Ищет глазами Бажену — нет её. Подошла к столу — там две серые мышки лежат.
— Сейчас уберу. — Послышался за спиной голос Бажены.
— Что это?
— Завтрак для моей дочки, — улыбнулась ведунья.
— А где твоя дочка? — подивилась Макоша.
— В лес упорхнула. Садись за стол. Кашу сварила, — откликнулась ведунья, вынимая из печи горячий котелок.
— Сон мне странный приснился, — задумчиво протянула Макоша, — волки в избу приходили, и один из них моей дочкой обернулся. А с ними была сова. Та тоже девицей на тебя схожей обратилась.
— А то и не сон был, — еле заметно улыбнулась Бажена, подавая чудно расписанную деревянную ложку гостье. — То наши с тобой дочки приходили. Та, что сова, — моя ненаглядная Сбыслава. Я попросила её привести к тебе твою Велену. Ты за дочку-то не беспокойся. Она теперь в ином мире живёт. У неё и жених имеется, и друзья есть. Так боги повелели. Они тебе её на время дали, а потом забрали. Мужа своего помнишь?
— Помню… — вздохнула Макоша. — Пришёл Поревит в нашу деревню со странниками. У меня остановился. Полюбили мы друг друга. А потом на нас племя злое, свирепое из далёких степей налетело. Меня-то он в лесу схоронил под корягами. А сам пропал, защищая дом наш от ворогов. Больше не видела его никогда. То ли в плен его взяли, то ли погиб где-то в лесу… Никто его ни живым, ни мёртвым не видел. Он и дочку свою новорождённую так и не увидел. Коротко было счастье моё.
— Непростой у тебя муж-то был, — тихо прошептала Бажена. — Неспроста к тебе пришёл. Виту тебе принёс, семя своё вложил. Теперь что выросло — боги назад попросили. Есть у них для Велены миссионерское задание. Не плачь более. Ты ещё не раз с ней встретишься. Внуков понянчишь, но это потом. Когда, не скажу. Придёт время, узнаешь. Свисток, что дочка дала, никому не показывай.
— Откуда про свисточек знаешь? — снова испугалась Макоша.
— Не спрашивай. Делай, что говорят. Поешь. Ступай домой. Еле к вечеру успеешь. Больше ничего не скажу.
К тому времени, как Макоша собралась в обратный путь, метель утихла. Вышла мать-путница за порог. Показалось яркое солнышко. Заиграло своими лучами по белому снежку. Да не хватало ему сил прогреть воздух, во всём ощущалось морозное дыхание зимы. Кругом лежало серебро, переливаясь блёстками. Целый мир из серебра, словно из области чьих-то грёз. Посмотрела под ноги. У порога следы от волчьих лап, ведущие к лесу. Поёжилась. Оглянулась на стоявшую сзади Бажену. Лёгкий мороз за несколько минут успел раскрасить её щёки в нежный розовый цвет. Она словно помолодела, играя живыми блестящими льдинками-глазами.
— В добрый путь!
Дверь захлопнулась. Макоша сунула руку под зипун, нащупывая свисточек, висевший на шнурке от её юбки. Подержала минутку и шагнула по тропе к лесу.  Ей совсем не было страшно. Ёлки, что пугали её прежде, теперь-то, припорошённые снежком, казались ей милыми, пушистыми красавицами. Где-то сбоку ухнула сова. В глубине чащи померещились зелёные огоньки. Отогнала от себя всякие мысли и, зажав одной рукой свисточек, бодро зашагала по тропе.
Вышла из лесу к вечеру. Деревенские окошки слабо светились в морозных сумерках, почти над всеми домами вился печной дым. Выделялся только её домишко: тёмный, одинокий, укрытый снегом, словно покорно ждал свою хозяйку. Сзади послышался приглушенный волчий вой. Макоша оглянулась. Помахала лесу рукой и вошла в пустую избу. Сердце её успокоилось.

Уродились поля в тот год небывалым урожаем. Словно кто пролетел над ними. Радовались жители деревни. Только Макоша всё грустила о дочке. Всю зиму в лес не ходила. Спать ложилась, всё ждала, что та ей покажется, но не приходила она к ней больше. Посмотрит на свисточек, поднесёт к губам, потом передумает, помня слова Велены. Задумала в лес сходить к избушке заветной. Только внутри какой-то голос велит ей подождать.

Всю долгую зиму Велес и Велена бродили по земле и по небу. В разных местах побывали. Многих людей от лютой смерти в холодном лесу спасли. Путь указывали. От деревни, где мать Велены жила, врагов отводили, путали их в лесу, в болотах топили. По весне над полями летали, урожай насылали. Семена плодородия рассеивали. Души злодеев ловили, на Звёздный Мост затаскивали, в чёрные клетки сажали, отдавали великой птице Симург.
Птица эта, как и они: то человеком обернётся — мужчиной или женщиной, то волком, то львом, то птицей. Подчинялись они её воле. А весной отправила их Симург на землю родить. По весне появились у них щенки: две девочки и два мальчика. Были у них птичьи крылья, покрытые оперением. И не могли они превращаться в людей, в отличие от Велеса и Велены. Назвали их: Вея, Грёза, Беловод, Дал. Показали детишек птице Симург. Она их крылом обмахнула и повелела пока на земле жить. А ещё повелела Макошу найти и отдать ей на воспитание внуков. Нужны симуранам мудрость богов и сила духа человека.
Вещая птица ведала о Макоше более того, что она о себе знала. Не простым человеком была мать Велены. Несла в себе свет божий, залог семейного счастья, плодородия земли и являлась прорицательницей судеб для тех, кто с ней соприкоснётся. Отправила Симург к ней посланником Небесного Бога-Охранителя, покровителя земледельцев, охотников, собирателей лесных плодов и ягод. Велела в лес привести в назначенное место.

Снится Макоше сон необычный. Будто стоит она в поле, а мимо старец идёт. Ни слова не говорит, только рукой в сторону леса показывает, а глаза у него — мужа её Поревита. Посмотрела, куда старец показывает. Видит — вдалеке Велена, около неё четыре щенка прыгают: белый, чёрный, серый и рыжий. Играет она с ними, смеётся. Щенки визжат, пихаются. И вроде крылья у них. Машет она ей рукой. К себе зовёт. А позади неё молодец русоголовый стоит и на них любуются. Проснулась с мыслью: «Пора в дорогу собираться».
Встала ранним утром. Взяла посох — вдруг будут болота в незнакомом лесу, оглянулась на дом свой. Защемило сердце, словно не увидит его более. Но пересилила себя, и — словно нырнула в лес.
Шла всё время на север. Ориентировалась по мху на стволах деревьев да по муравейникам. Мох находится обычно с северной стороны, прячется от солнца. По ветвям деревьев смотрела, с южной стороны их больше. По муравейникам ориентировалась. Южная сторона в них пологая, а с северной стороны обычно что-то подпирает — дерево или большой камень.
Долго шла. Вдруг лес расступился. И увидела она небольшой березняк, а за ним поляну, в глубине которой стояла скособочившаяся избушка. Вышла к ней. Обошла кругом. Никого. Встала у порога. Свисточек достала, поднесла к губам да дунула легонько. Свист раздался тонкий, нежный. Вдруг ветер подул. Берёзы, как руками, ветвями замахали, а ещё листьями зашуршали. Трава пригнулась. В кустах тень светлая метнулась. Послышался визг щенячий. Подняла глаза: из березняка волчица с волком вышли, а с ними — четыре волчонка. У всех за спиной бугорки, будто крылышки птичек сложенные.  Обомлела Макоша, слово не может вымолвить. Волчица вперёд ступила, кругом обернулась, стала перед ней девицей красной.
— Матушка! Снова свиделись, — протянула к ней руки Велена. — Знакомься. Это муж мой Велес. — Показала рукой на серого волка. — А это детки наши. Внучки твои. Велес! Веди детишек, да не пугай матушку. Обернись привычным ей образом.
Волк попятился назад, зашёл за куст малины, вышел же к ним добрый молодец. В плечах широкий, осанистый, волосы русые кудрями вьются, глаза серо-голубые смешливые, ямочками на щеках играет, улыбается.
— Здравствуйте, матушка, — поклонился Макоше в пояс. — Мы с Веленой часто вас навещали, но пугать не хотели, потому и не показывались. Пойдёмте в избушку. Тут наш дом.
— Вея, Грёза, Беловод, Дал, — позвал Велес щенят.
А те, забавно толкаясь боками, бросились к ногам Макоши и — мимо, только один белый задержался, в глаза ей взглянул. Посмотрела она на него, а глаза-то у него и не волчьи вовсе.
В избушке Велес быстро огонь в печке разжёг. Посадил Велену с Макошей на лавку, а сам в лес отлучился. Щенки затеяли возню. Макоша смотрела на них. Четверолапые малыши ей нравились всё больше, особенно — белый кобелёк.
— Как же, дочка, так случилось? — осторожно спросила Велену.
— Не знаю, матушка. Помнишь молодца, что под лошадь попал, я тебе про него сказывала. Он всю деревню переполошил, когда волком обернулся? Так вот, пошла я за хворостом. Заплутала. А он мне в лесу встретился, сюда привёл. А тут старец один жил. Не знаю, приходит ли сейчас? Он меня многому научил, домой не отпустил, нас с Велесом обручил. Сказал, что тебе весточку передаст.
— А каков он, старец? — вдруг призадумалась Макоша, вспоминая свой сон.
— Высокий, сильный, жилистый. Волосы длинные седые, а глаза добрые, — засмеялась Велена. — Отварами меня поил. Про Велеса рассказал. Сказал: «Защитнику нужна подруга», и меня ею назначил. Сказал: так боги велели.
Дверь скрипнула. К ногам Макоши и Велены упали две заячьи тушки.
— Вы пока зайчатину приготовьте, — попросил Велес, — а я пойду ещё кое-кого к нам на ужин позову. — Исчез за дверями.
Весёлый огонь жадно облизывал старый потёртый котелок, где варилась зайчатина. Щенки заячьи шкурки трепали. Велена с матушкой не могли наговориться. Сами трапезничать не стали. Решили Велеса подождать. К вечеру ближе раздался шорох за дверью. Потом она скрипнула. В полутёмную избушку шагнула женщина, на её плече сидела сова, моргая огромными глазищами. Дверь за ними затворил Велес.
— Принимайте гостей.
Пригляделась Макоша к женщине, а это — Бажена. Поднялась навстречу, к столу пригласила.
— Вот и свиделись, хозяюшка, — улыбнулась Бажена.
— Хозяюшка? — удивилась Макоша.
— Не просто хозяюшка. Хранительница очага и четырёх ветров, — ответила Бажена, присаживаясь к столу.
Сова тем временем слетела с её плеча и уселась на привязанный к потолку в самом тёмном углу пучок сушёной травы, внимательно наблюдая за всеми. Бажена позвала щенят:
— Идите-ка сюда. Дайте же рассмотреть повнимательнее, какими вы стали?
Щенки бросили шкурку, за которую дрались, и покорно подошли к ведунье.
— Беловод самый крупный, — засмеялась Бажена. — Сильный, как и положено Богу южного ветра, властителя огня. — Погладила по голове, заглядывая в глазки, отсвечивающие красными огоньками.
Макоша молча смотрела на неё, поражаясь, как ловко она управляется с щенками. Вот уже и рыжий подсунул голову под её руки.
— Вояка Дал! Зачем дерёшься с братцем и сестричками? Чем тебе Вея не угодила? Вечно Восток с Западом спорят. Негоже. Вам дружить надобно. Все четыре ветра миру нужны. У каждого из вас своя сильная стая будет. — Бажена подхватила на руки кутят. — Ну-ка… покажите свои крылья. —
И Бажена поставила щенят на стол. Они потянулись на лапках, встрепенулись, и над их спинками затрепетали маленькие крылышки. Пока ещё слабые, чтобы взлететь, но уже обещающие вырасти в большие и сильные крылья.
— Ух… — раздалось сверху.
По комнате пролетела тень, приземлившись на лавку за столом. И вот уже рядом с Баженой сидит красивая черноволосая девица.
— Велена! Разливай заячью уху по мискам. Будем ужинать. Все в сборе.
— Ещё не все, — откликнулась Велена, выворачиваясь из объятий Велеса. — Ждём Световита. Это его избушка. Как же без него?
В очаге резко пыхнул огонь. От неожиданности все обернулись в сторону очага, а когда повернулись назад, то обнаружили за столом старца.
— Здравствуйте, люди добрые, — тихим и в то же время громким голосом произнёс он, оглядывая присутствующих, особо задержавшись взглядом на Макоше. — Вижу, наказ мой выполнила. Пришла. Очень ты мне нужна. Некому теперь за моей избушкой смотреть, некому очаг поддерживать. У Велеса с Веленой дел много. Бажена со Сбыславой тоже не сидят сложа руки. У всех работы хватает.
— Кто ты, старец? — прошептала Макоша.
— Сейчас потрапезничаем, отвару моего выпьем, и всё расскажу, — улыбнулся в бороду ведун. — Разливайте уху. Спешил к вам, да немного запоздал. Вижу, все мои детки в сборе. Где мои любимицы Грёза и Вея?
Серый и чёрный щенки, визжа, бросились к старику.
— Ах, шалопаи! Ах, разбойницы. — Потрепал за ухо чернушку. — Зачем выдрала кусок шерсти у Веи? Подрастёт, припомнит тебе. Дайте-ка крылышки посмотрю. — Расправил руками пёрышки. — Могучими будут. А ты, волчья сыть, никак самый упитанный, – подхватил на руки белого. — Дал! И ты подойди. Ай, хороши детки у Велеса с Веленой. Разливайте уху. Праздник у нас сегодня.
Разморило всех после ухи. Разлилось тепло по телам. Стало в сон клонить. Велена с Велесом, обнявшись, что-то шептали друг другу. Бажена гладила по белой тонкой руке дочку. У Макоши глаза закрывались. Щенки притихли в её ногах. Только ведун всё колдовал над котелком с кипящей водой. Обошёл всю избушку, достал травки разные из пучков под притолокой, кидал в котелок лавровый лист для успеха, розмарин – для укрепления успеха, кардамод — для любви, корицу – для власти, мяту – для процветания.  Потом трубку длинную достал и мешочек из-за пазухи. Прикурил, пуская дым кольцами. Начал шептать слова странные: «Великие силы земли, во имя вашей безграничной власти! Будьте милостивы ко мне и ученикам моим. Защитите и оберегите нас! Даруйте силы и мудрость. Соберите воедино симуранов. Раздайте им власть и умножьте род их во имя защиты людей. Пусть правят по всему миру четыре стаи Волков: Стая Полнолуния во главе с Грёзой, Стая Заката во главе с Далом, Стая Звёздного Неба во главе с Веей и Стая Симуранов во главе с Беловодом. Даруй им покровительство прародителей их Велеса и Велены. Помогай хранительнице этого очага Макоше. Дай силы видения Бажене и Сбыславе. Да будет так».
Заснули все крепко-крепко. Вышел ведун на крыльцо. Небо чистое, ясное, а по нему вспышки яркие. Приняли боги его молитвы.
С тех пор по всей земле — в лесу, в поле и горах, а также в небе и на морях правят стаи крылатых волков, размером с оленя, с разноцветной шерстью, сохраняя природное равновесие.
Северная стая живёт в горах, Южная — на холмистой местности, Западная — в горах, а Восточная — на пологих склонах. Охотятся они на травоядных животных: оленей, лосей, иногда могут поймать овцу, отбившуюся от стада.
В каждой стае вечный вожак: Южной правит Вея, Северной — Грёза, Западной — Беловод, Восточной — Дал. У всех вожаков есть дети, воины и ученики. Есть среди них покровители врачевателей и мудрецов. А бродяги и одиночки — это простые волки, обычного размера и без крыльев. У них они могут быть, если только они раньше были в стае или как-то были связаны с ней.
Борются крылатые волки с мировым злом, ловят души падшие и отводят к Великой птице Симург. Она с другими богами и по сей день суд над ними чинит. Добрые, светлые души через Звёздный Мост на луга сочные да в сады райские переводят. Живущим добрым людям урожай дают, у злых — посевы уничтожают. Служат людям и богам верой и правдой. Расправляют крылья над всяким слабым, оберегая его. Наводят страх и немощь на людских обидчиков. Приходят иногда в сны, и этих охранителей, крылатые силы добра, зовут симуранами.

Дом

Жила-была женщина, которая очень любила всяких разных животных. Особенно ей нравились дикие звери.
С детства она возилась с птичками, крысками, мышками, собачками и кошечками. В школе ходила в местный зоопарк ухаживать за дикими животными. Больше всего ей волки полюбились, хотя она и с медведями общалась, и с другими крупными зверями.
Выросла женщина. Много животных у неё было: собаки, кошки, попугайчики, певчие птицы, рыбки, мыши и крысы. Все в квартире еле-еле помещались. Семья у неё сложилась счастливая, сын родился.
Прошло время. Муж умер, только сын остался, такой же любитель всякой живности, как его матушка. Решили они с сыном продать квартиру и уехать жить далеко-далеко за город. Причём хотели найти такой дом, чтобы стоял у самого дремучего леса да чтобы всем животным было привольно: так и представлялось, что тишина вокруг, птицы поют, зверюшки всякие бегают, а свои волки ручные по кромке леса ходят.
Стали подыскивать подходящий вариант. К огорчению матери с сыном, какое деревенское подворье не посмотрят — ни одно не подходит: то участок маленький, то домишко кривенький, то леса нет…
Но однажды сын вернулся и сказал маме.
— Сегодня я видел один большой дом у самого леса. Волшебный дом. Я зашёл в него, и всё вокруг непостижимым образом изменилось: половицы скрипнули, стены как-то по-чудному искривились. Они будто разглядывали того, кто нарушил их покой. Я чувствовал их взгляды. На первом этаже — большой камин, в котором остались остатки поленьев, словно кто-то не так давно растапливал его. Покрытые пылью пустые книжные полки, оставшиеся от прежних хозяев, каменные полы и, как в замке рыцарей, высокий потолок в паутине; деревянная же витая лестница скрипит, когда поднимаешься по ней на второй этаж, как будто разговаривает с тем, кто по ней поднимается. Всю обратную дорогу думал о нём — этом необыкновенном доме.

Маме захотелось
Жить в чудесном доме,
Там дыханье сказки
В каждом книжном томе,

Там старушки-стены
Шепчут синей ночью
Обо всём, что слышали,
Видели воочию,

Там огонь в камине
Создаёт уют.
А за тем камином —
Фениксы живут.

Там в старинном зале
Песнь поёт сверчок,
Дверь скрипит замками —
За собой зовёт.

Выслушала чадо женщина. Задумалась. Всё в этой жизни не просто так. Предки не зря в понятие «дом» вкладывали очень многое. Славянский дом для человека, живущего в нём, символизировал его материальный оплот и духовный мир. Испокон веков этот кров был оберегом для человека от зла. Всё в доме имеет своё значение: порог, печь, окно, лестница. Не зря предки говаривали: человек за свою жизнь обязательно должен построить свой дом. Такой дом, чтобы он был добрым, красивым, тёплым, уютным, надёжным приютом и детской сказкой.
— Я услышала тебя, сынок, — ответила родительница. — Ложись спать. Утро вечера мудренее. Завтра поговорим о том доме.
За завтраком сын всё больше молчал, лишь к вечеру подошёл к маме.
— Он мне снился всю ночь. Он зовёт меня. Надо этот дом покупать.
Сказано — сделано. Прошло некоторое время. Оформили нужные документы. Стал сын ездить в доме прибираться, перед приездом матери. И однажды ей сказал, что к нему прибился чёрно-белый пушистый котёнок. Да не просто прибился. Сначала в дом вошла странная кошка: голая-голая, с чёрной кожей, в белых носочках, с огромными зелёно-жёлтыми глазами на морщинистой мордочке, голым хвостом без единого волоска — таких сфинксами зовут. Походила-походила по всему дому и ушла.
А чуть позже маленький котёнок прибежал и давай ластиться. Никак не отходит. И каждый раз провожает домой, а сам остаётся ждать его возвращения на пороге дома. Словно кошка ходила жильё ему подыскивать.
— Чудеса да и только! — всплеснула руками женщина. — Это не просто так. Люди думают, что это они всё решают за наших братьев меньших, но, вообще-то, на самом деле кошки выбирают нас. Назначают хозяевами. Ещё египтяне полагали, что четвероногий питомец способен привлечь в дом удачу, благополучие. Нужно непременно оказать радушный приём четвероногому гостю, он с собой приносит везение. Ни в коем случае нельзя его прогонять, иначе удача отвернётся от нашего нового жилья и на него могут обрушиться беды.
— Но у нас так много собак, есть и волки?! — огорчился сын.
— Ну что же… Посмотрим. Это не нам решать. Если захочет жить в нашей семье — подружится с остальными. К такому подарку судьбы у двери необходимо отнестись внимательно, принять этот живой символ в дом и оставить у себя.
Перед рождественскими праздниками женщина с сыном собрали свои нехитрые пожитки и со зверюшками отправились в своё новое жилище.

Дом обрадовался новым жильцам, ведь он был не совсем простым. Строение давно стояло пустым после того, как его покинули прежние хозяева. Деревенский особняк соскучился по голосам в коридорах, по бегу маленьких, шаловливых ножек, по вкусным, пряным запахам, идущим из кухни, по весёлому смеху и треску поленьев в камине. Он долго ждал. Ждал своих жильцов. Колдовал днями и ночами под дождём и снегом. И однажды, глубокой осенью, когда его хлестало дождём вперемешку со снегом, лестницы внутри стонали и скрипели, ветер пел меж стенами, врываясь в оконные щели, под его крышу сел стрибожий внук, помощник Бога Варуны — старый мудрый ворон. Посланец богов, хранитель таинств живой и мёртвой воды, обладатель третьего глаза. И показал дому троих: точнее говоря, лица женщины, молодого мужчины и морду волка.
Прошла зима, за ней — весна, летом к дому подошёл молодец, впервые за последние годы ступив на его ступени. Дом дохнул на него, как научил старый ворон. С тех пор до самой зимы молодой человек приезжал к нему, привозя какие-то вещи, поправляя покосившиеся рамы, убирая пыль и грязь.
В Рождество дом встречал новых жильцов. Они были необычными. Вместо кучи детишек у них была огромная стая собачек, вместо мебели хозяева привезли большой аквариум и много-много клеток, а ещё и большие коробки с книгами.
Дом встретил их ярким светом в старых оконцах, пуская в глаза солнечных зайчиков. Старое крыльцо весело заскрипело, пока носили коробки с вещами. Помещения наполнились весёлым лаем нескольких собак. И хотя первым приехал молодой мужчина, дом ждал женщину, ведь ворон именно её показал первой.
Да, это была она. Добрая волшебница. Из её больших карих глаз исходил свет, наполняющий пространство особой аурой — теплоты и доброты. На её плече сидела ручная крыса, даму окружала свита из коричнево-чёрных собачек. Следом за свитой в гостиную зашли два больших серых волка. Женщина села в кресло и улыбнулась. Ей здесь нравилось.
Пушистый котёнок сначала спрятался, он сильно испугался, но потом всё же показался. Собаки дружно заголосили, они все были первоклассными охотниками, лишь один маленький пёсик подошёл к котёнку и лизнул его в нос. С тех пор между ними завязалась прочная дружба. В первую же ночь котёнок вылез из укрытия и пришёл спать в домик к маленькому другу.
Но в доме было холодно. Сын пытался разжечь камин, однако у него ничего не вышло. Камин давно стоял не чищенным. Городской выходец попытался включить отопление, но и оно не заработало, хотя до этого дом давал тепло. И новосёл начал сражаться за него.
Дом внимательно смотрел за ним, проверяя его на стойкость. Он заманил молодца к себе, запал в его душу, но ему требовался ремонт и «золотые руки». Лишь женщина понимала, что дом проверяет их. Просила дом сжалиться, но тот молчал. Торопила сына, но у того ничего не выходило. Колдовала. Посадила в неприметный уголок старую куколку — домовёнка. Сплела своими руками для него веничек из свежих прутиков, что в лесу набрала. А сын день за днём проверял батареи и трубы…
Холод всё больше донимал всех: волшебницу, собачек, рыбок, котёнка с его другом-собачоночкой. В один прекрасный день сын пропорол отвёрткой себе руку и отчаялся. И сказал он, с горечью признавая своё бессилие: «Дом, ты не хочешь жить с нами — значит, придётся отдать тебя банку, а на полученные деньги мы купим дачу в Крыму, где тепло и много красивых растений на каждом участке! Прости, но тут у тебя, брошенного, будут жить бомжи…».
С явной неохотой сын начал подыскивать подходящую дачу на черноморском побережье.
И вдруг случилось чудо чудное: заплакал дом — из-под самой крыши, совершенно непонятно откуда, полилась вода рассыпным дождём! Даже волки, гулявшие в это время, испугались и шарахнулись от дома. Когда женщина пришла в себя и открыла клетки, волки моментально заскочили в них, спрятались.
Ночью под крышу дома сел чёрный ворон, но никто его не заметил, кроме волков. А они жили на улице возле дома и знали про повадки и хитрости этих вещих птиц. Миссия волков на земле — помогать людям. Серые ведали, о чём ворон шепчет под крышей, ведь волки — существа сверхъестественные, причастные к миру богов и духов, ведуны и проводники заколдованного леса. Они живут только рядом со светлыми душами и нападают на тёмные, защищая свою стаю. Волки уже знали…
На следующее утро в доме стало тепло, заработали батареи. Женщина впервые за последние дни стала улыбаться. На радостях напекла много вкусных горячих пирожков. Дом наполнился запахами ароматной сдобы. По лестнице забегали много-много маленьких лохматых ножек. В аквариуме заблестели разноцветной чешуёй рыбки. Котёнок стал весело носиться со своим лохматым другом. На столе запыхтел пузатый самовар, старый дом закачал шторами, скрипел лестницей и половицами. И непонятно было: то ли радуется он, то ли ещё что-то замышляет.
Улетучились несколько дней. Стала женщина замечать чудеса всякие. Положит какие-нибудь вещицы, выйдет из комнаты, а они уже иначе лежит. Взглянёт в зеркало и чудится ей, будто оно продолжается куда-то вглубь, присмотрится — нет, обычное зеркало. Поленья в камин кинет, сядет в кресло с котейкой на коленях, пламя баюкает-баюкает, только задремлет — полешко вываливается наружу. Стал к дому прилетать чёрный ворон: да не просто кружить над участком, а садиться на подоконник. Волки как увидят его на подоконье, позади него становятся. Ворон походит-походит вдоль окошек, в каждое заглянет, после чего улетает.
Зима в том году была лютая. Бури налетали сильные, снежные. В один из дней завыла вьюга диким голосом, забилась в двери и окна. Ветер наисильнейший гремит по-всякому, пытается ломать деревья, облака на небе мечутся, а волки на дворе воют... Красиво воют, слажено. Жалко их стало женщине, решила в дом позвать — переждать непогоду. Толкает дверь, а она не открывается. Опять толкает — никак. Словно дом её выпускать не хочет. Позвала сына — еле-еле вдвоём приоткрыли. Выглянула женщина во двор, видит сквозь метель: стоит на голой вершине одинокая сосна, а жуткий ветер пытается сломать её, волки жмутся к сараю, и ворон мечется под крышей. Сжалившись, пустила волков в дом. Глядь, и ворон за ними залетел.
Собачки грозно загавкали, зарычали. Котейка спрятался под кресло-качалку у камина. Рыбки в аквариуме заметались. Полетела по дому птица молчаливой чёрной тенью, села на подоконник, смотрит на женщину. Глаз горит разными огоньками, и чудится ей — зовёт ворон к себе...
Отпустила она сына работой заниматься, а сама тихонько к окошку идёт, спугнуть боится. Подошла к ворону, а крылатый мудрец вспорхнул на её плечо. Вдруг закружилась голова у женщины, она оперлась рукой  о стену и почувствовала, что та словно дышит… то холодом отдаёт, то жаром. Вскинула вверх глаза – под потолком разноцветные бабочки порхают: белые, красные, синие, изумрудные, серебристые, золотистые, всяких разных других цветов и оттенков. Смотрит на стены, а они — живые: проступают по ним бесчисленные яркие узоры, складываются разными фигурами, как в калейдоскопе. Светятся яркими каменьями: сапфирами, яхонтами, топазами, алмазами, аметистами, жемчугами и перламутром. Динь-динь… Послышался тонкий звон тысячи маленьких колокольчиков. Обернулась, а позади все её собачки стоят в пажеских одеждах.
Глянула под ноги — мыши скачут, и у каждой в лапках маленький инструмент: у одной — скрипочка, у другой — флейта, у третьей — дудочка, а из клетки на столе выползает ручной белый крыс, в дирижёрском камзоле. Спустился по ножке стола на землю, встал на задние лапки, выпрямился, вытянулся и превратился в усатого дирижёра. Мышки — прелестные скрипачки, виолончелистки и арфистки — перед ним расселись. Зазвучала музыка необыкновенной красоты. Незнакомый напев, в котором слились волшебные звуки. Мелодия постоянно менялась: то журчала ручейком, то шелестела листьями, то пела вольным ветром, успокаивая и в то же время будоража. От неё хотелось плакать и смеяться.
Оглянулась женщина на кресло-качалку, где котейку оставила, и захохотала. Стоит под креслом на четвереньках пузатый усатый лакей, никак вылезти не может. Волосы клоками, усы растопорщены, кряхтит, бубнит что-то себе под нос. Наконец, лакей кое-как выбрался и к ней хромает.
Тем временем ворон вспорхнул с окна и перелетел на зеркальный шкаф. Лакей подошёл, подал ей руку в белой перчатке, повёл за собой. Два волка за ними пошли — один справа, другой слева.
Подошли к большому шкафу, в котором зеркало от пола до потолка. Смотрит женщина на себя и понять не может: она это или нет? На ней голубое платье в пол, расшитое стразами, на голове блестит маленькая яркая корона в форме звёздочки, тёмно-каштановые волосы разбросаны по плечам, только глаза её всё те же большие карие — настоящая королева. Не успела как следует себя разглядеть, зеркало же вдруг помутнело, пошло рябью, а когда прояснилось, то оказалось, что стоят они с лакеем перед длинным-длинным коридором, которому конца-края не видно.
Ворон каркнул, подпрыгнул, залетел в странный коридор. Королева растерялась. Коридор тёмный, страшный, веет от него холодом, но долго думать ей не пришлось. Волки ступили первыми, повернув голову назад, приглашая следовать за собой. Лакей весь затрясся, страшно ему стало, но руку королевы не выпустил. Шагнули они разом в темноту вслед за волками. Первые несколько шагов шли в полной темноте, потом их глаза привыкли к обстановке, стали различать стены. И снова стены не простые — тоже живые. После каждого шага меняют свой облик: то нависают, то расширяются, то сжимаются, то подсвечиваются. Королева только силуэты волков впереди различает. Один лакей боится-трясётся, кряхтит, её платье придерживает. Сколько шли, никто не знает. Время словно остановилось.
Вскоре в конце коридора показался тусклый свет и послышалось громкое карканье. Зашли королева с лакеем в огромный пустой подвал. Свет еле-еле брезжит. Стали оглядываться. Овальные своды, два заколоченных наклонника, по выложенным старинным кирпичом стенам сочится грязная вода. У одной из стен притулился старый полуразвалившийся комод, кругом валяются груды тряпья, и среди них — обитый железом большой деревянный сундук, многое повидавший на своём веку. Крышка таинственного сундука приоткрыта, из него торчит старая керосиновая лампа. Королева шагнула к сундуку и только хотела его открыть с помощью лакея, как послышался еле слышный полувздох-полустон.
— У-у-х… ох-х… фр-р…
Лакей замер, боясь пошевельнуться. Королева тихонько огляделась, быстро схватила лампу. На дне плескалось немного керосина. Нужно было её зажечь, но чем? Плюх… рядом с ней упало огниво. Ворон с карканьем сел рядом, явно указывая на него. Лакей очнулся, чиркнул огнивом, зажёг лампу. Королева попросила его поднять лампу повыше, чтобы осветить помещение как можно лучше, потому что ей показалось, что в самом углу шевелится какая-то огромная меховая куча.
— Ух… — потряс своды новый вздох. Из меховой кучи показались три пары горящих янтарных глаз.
Волки прижали уши к голове, молча ощерились, плотно прижались боками с двух сторон к королеве, не мигая уставившись на нечто. Лакей спрятался за королеву, чуть не бросив лампу, она еле успела её перехватить. Ворон сел на её плечо.
Куча зашевелилась, что-то внутри её зарычало, заворчало, показались три лохматые пёсьи головы. Диковинные и страшные. Оскаленные пасти, изрыгающие волшебную серебристую пыль, окутывающую всё вокруг. Зубы острые, что ножи. Шеи с лохматыми воротниками держатся на огромном буром, шестилапом теле, покрытом длинной косматой шерстью — вот так грозное чудище, как неприступная скала.
Королева лишилась дара речи. Лакей от страха зажмурился и дрожит всем телом. Ворон крепко прижался перьями к её голове, и услышала она хриплый глас: «Не бойся... Это дух и хранитель дома — Волкодух».
Тяжело пыхтя, чудище сделало шаг навстречу, село перед ней на толстые лапы, закрыло пасти, сощурило жёлтые глаза и стало похоже на обычного волка, но только о трёх головах.
Королева спохватилась и спросила:
— Кто ты, о уважаемый хранитель мудрости? Ты здесь живёшь?
И заговорило чудище хриплым шипящим голосом:
— Я хранитель этого дома. Никто до тебя не видел меня, хоть много людей здесь бывало, но я ждал тебя, королева. Знал, что однажды поселишься в этом доме со своими пажами и моими слугами волками. Давно просил ворона найти королеву с волками. Знаю, ты всю жизнь волчат воспитывала. Вот они и привели тебя ко мне. Знай, дом этот — живой: его стены — моя кожа, его комнаты — моя плоть, его окна — мои глаза. Когда-то давно сюда приехала из далёких мест семья: мужчина и женщина-колдунья. И построили они удивительный и прекрасный дом-сад в суровых северных лесах, с которого всё началось в этих местах. Колдунья та умела разговаривать с цветами. Она ведала, что каждый дом населён невидимыми обитателями. Они бывают всякими: как добрыми, так и злыми. Одни любят своих хозяев, другие — нет. От них зависело спокойствие и благополучие семьи, живущей в этом доме. В саду колдуньи был прекрасный сад, в котором жил маленький народец — домовята. Их было несколько. Одни отвечали за дом, другие — за сад. Колдунья специально для них создала несколько красивых уголков, где оставляла для них еду и подарки. Здесь стояли миниатюрные домики для фей, и они прилетали сюда. Всё кругом было в цветах зимой и летом. По стенам вились диковинные лианы с необыкновенными цветами, вместо потолка на каждом этаже был зелёный полог. Поселился здесь и я, пожизненный хранитель этого места. Муж колдуньи не обладал такой волшебной силой, но он был прекрасным пекарем, в доме постоянно пахло ароматной сдобой. Стали люди сюда приезжать из других мест, чтобы купить у них выпечку, а некоторые и дома рядом начали строить. Колдунья поссорилась с одним великим волшебником. Он разорил её сад и почти разрушил дом. Она вынуждена была снова скитаться, ища себе пристанище. Они с мужем бросили всё и уехали. Разбежались домовята, ища новые дома. Не прилетали феи, лишь старый ворон поселился под моей крышей. Он-то мне и рассказал о тебе. Ворон везде летает, много чего видит. Я совсем надежду потерял… Долго никто не жил здесь, никто не ухаживал за мной. Но однажды ворон увидел в своём вещем сне, что снова здесь зацветёт дивный сад. Снова запахнет сдобой. И теперь всё будет иначе. Ступай назад. Сын твой мастер — золотые руки, а ты обладаешь волшебной силой. Новый сад будет лучше прежнего — так ворон сказал. Отдаю себя в вашу власть. Обещаю помогать и защищать вас. Больше ты меня никогда не увидишь, но я буду всегда говорить с тобой.
— Но как?! — изумилась королева.
— Стены, — прошипело чудище. — Лишь коснёшься их руками, сразу почувствуешь, что со мной. Если они тёплые и хочется руки держать на них — значит, в доме всё хорошо. Если холодные, ледяные — что-то с домом не так. А теперь иди, но помни: я всегда с вами. Свой дар оставлю здесь, а теперь ступай назад.
— Тук-тук-тук… — Отдалось громом в ушах, и женщина очнулась.
— Мама! — кричал из коридора сын. — Сосед пришёл, просит свечи. Ветром оборвало провод линии передач к его дому. Где они лежат?
— Сынок, сходи в подвал. Я там целую коробку со свечами оставила, — отозвалась она, осматривая комнату.
Поленья в камине почти догорели. Котейка продолжал дремать под креслом-качалкой. Белый крыс сидел в уголке за камином, вгрызаясь зубами в абрикосовую косточку.
Женщина подошла к окну. Метель почти утихла. Выглянула хозяйка в окошко. Волки, уютно свернувшись клубочками, спали на свежевыпавшем снежном белом покрывале. Стукнула входная дверь, послышался скрип валенок — это сосед потопал к себе домой.
— Мама! Смотри, что я нашёл в подвале! — ворвался в комнату сын. — Старая ржавая подкова. Давай её очистим и повесим над входной дверью, на счастье. Что-то вроде оберега нашего дома.
— Почисти, сынок, — улыбнулась женщина. Она знала, чей это подарок. Знала, что у каждого дома есть душа.
И зажили с тех пор счастливо в том доме волшебница и её сын, собаки с котом и крысой, а с ними мудрые волки да старый ворон под крышей.

Волшебная лягушка

Приехал мужик со своей сварливой женой на дачу. Хотел отдохнуть после трудовой недели, да жена покоя не даёт: грядки-де с клубникой прополи, сарай после зимы разбери, доски у беседки убери…
Устал мужик — сил нет. Пот катит градом. А жена ворчит пуще прежнего. Всё ей не так. Поругался с ней мужик, ушёл в дом. Спать повалился.
И снится ему сон. Будто убирает он доски у беседки. Поднял одну, вторую, а под третьей сидит красивая лягушка с изумрудными глазами. Взял её в руки. Говорит ему лягушка человеческим голосом: «Спасибо, добрый человек! Спас ты меня. Никак я выбраться не могу. Помоги ещё одно дело сделать. Под досками лежит старый ржавый металлический лист. Под ним мои воины лежат — выбраться не могут. Освободи и их. А за это проси, чего хочешь».
Почесал мужик макушку.
— Жену мою сварливую прогони. А вместо неё другую для меня найди: молодую, пригожую, весёлую.
Глянула лягушка на мужика яркими глазами, — а они не простые, в них искорки разноцветные сверкают, — и молвит:
— Будет исполнено. Как освободишь моих воинов, отнеси нас всех в лес и выпусти. А беда приключится, приходи в лес. Сядь на старый пень у берёзы и жди. Помогу и я тебе.
Мужик лягушку в садок бережно опустил. Пошёл доски разбирать. Дошёл до старого ржавого листа. Поднял его, а там, и взаправду, лежат три огромные земляные жабы. Взял их в руки, к лягушке в садок положил, в лес отнёс и там всех выпустил. Пришёл домой — жены нет. Хорошо мужику — никто не ворчит, не командует.
Раздался стук в калитку. Выглянул. За забором девушка стоит — красавица необыкновенная: глаза васильковые, стройная, русая коса толщиной в три пальца через плечо переброшена. Глаз не отвести.
Побежал мужик к калитке. Отворяет. Девушку в дом приглашает. Волнуется: только бы жена его сварливая не воротилась раньше времени. Девушка глазками томно водит, но и жильё мужика оглядывает с явным интересом. В доме чисто, красиво, всё прибрано. Садится гостья с мужиком чай пить. Он уж так старается, ей угождает. Чашки в позолоте ставит, ложки серебряные достаёт, через золотое ситечко чай наливает. Девушка хохочет. Горячий напиток прихлёбывает. Расспрашивает мужика: один он живёт, али жена у него есть. Мужик про жену и говорить не хочет. Приглашает девушку ещё приходить. Почаёвничали, девушка домой засобиралась, но сказала, что к вечеру воротится, раз жены у мужика — нет.
Мужик доволен — правду лягушка сказала. Сгинула его старуха, туда ей и дорога. Стал чашки со стола убирать, глядь: ситечка нет и ложек серебряных. Туда-сюда заметался — нет их. Решил вечера дождаться, когда девушка придёт. Ждал до самой ночи, но красавица так и не пришла.
День прошёл, другой, неделя. Загоревал мужик, заплакал. Стало семейному человеку жалко свою жену сварливую: она хоть крикливая, да добрая. К ней соседки одна за другой за советом ходят. Вспомнил про лягушку. В лес пошёл.
Долго бродил, пень у берёзы искал. Нашёл. Сел и горько заплакал. Час плачет, другой. Вдруг ему кто-то на колени прыгнул. Глянул — лягушка, та самая, а у ног его три огромные земляные жабы сидят, глаза пучат. И снова он человеческий голос слышит: «Не плачь, спаситель мой. Не простую лягушку ты спас — королеву лесную. Какая беда тебя ко мне привела?».
— Верни жену мою сварливую! — взмолился мужик.
— А что же, девица к тебе приходила? — спрашивает лягушка.
— Ой, приходила…
— Красавица?
— Краше не бывает.
— А отчего ты не радуешься?
— Только теперича я понял: не в красоте счастье, а в доброте. Да и ложки пропали с золотым ситечком. Сгинули вместе с той красавицей. Жена моя хоть и сварливая, а добрая да приветливая. Худо мне без неё. Никто мне, кроме неё, не нужен.
— Видишь! — моргнула глазами лягушка. — Лучше добрая жена рядом, чем хитрая красавица. От добра-то добра не ищут. Ступай домой. Там жена тебя ждёт. Самовар готовит на еловых шишках.
Проснулся мужик, но аж взмок во сне. Кинулся к окошку. Жена клубнику полет и причитает, полет и причитает. Вышел во двор. Подошёл к старой беседке, где доски лежат. Начал поднимать. Одну в сторонку отнёс, другую, третью, а под пятой доской лягушку лесную нашёл. Глазам не поверил. И — глядь в сторону. Кусок ржавого листа лежит. Приподнял его, а там три земляные жабы. Мужика холодный пот прошиб. Глянул ещё раз на жену, собрал всех квакуш в руки и тихонько отнёс за калитку, где и выпустил их в лес.
Так и не понял мужик: быль то была иль небыль?

Часть третья. Чудеса под крышей дома своего.

В далёкой глухой деревеньке у полудикой кошки, что жила на окраине леса рядом с деревней, родился маленький чёрно-белый котёнок. На улице было так холодно, что мама кошка пошла искать сыночку дом.
Ох, насколько же это оказалось нелёгким делом. Почти во всех дворах сидели цепные псы, лишь на самом краю деревни стоял большой каменный дом. Он долго пустовал. Кошка давно приглядывалась к нему. Заходила иногда на участок. А как раз в ту пору, когда родился котёнок, заметила, что в доме кто-то поселился. Решила посмотреть: «Вдруг там хорошие люди поселились? Может, примут её котёнка».
Юноша был удивлён появлением на его крыльце странной кошки. Глаза у неё были совсем дикие, так что кошка — явно не из домашних, но пустил её погреться и даже накормил. У него было доброе сердце. Он знал, как тяжело жить на улице такому маленькому зверю, как кошка.
Кошка благодарно потёрлась о его ногу и ушла. А через два дня он услышал, как под дверью кто-то скребётся. Выглянул — на пороге чёрно-белый котёнок мяукает. Маленький-маленький, хвост морковкой, шерсть взлохмачена, шальные глазёнки зелёными огоньками сверкают, голос громкий, напористый. Не котёнок, а чертёнок просится в дом. Так просится, словно только его тут и ждут.
— Как ты тут появился? Блохи, что ли, тебя под дверь принесли?
— Мяу… — ответил котёнок. — Какие такие блохи? Я сам к тебе пришёл.
Юноша взял его на руки, отнёс в кухню, где теплее всего, и посадил на стол. Котёнок сидел-сидел, смотрел по сторонам, а потом взял и смачно плюхнулся-брякнулся на пол.
— Экий ты неуклюжий… Настоящий котобряк, — испугался юноша за малыша. — Надо тебя обогреть и накормить. Что с тобой делать? Ума не приложу. Останешься?
Котёнок смотрел испуганными глазёнками и молчал.
— Ладно, решено. Будешь жить здесь. Как же мне тебя назвать? А давай ты будешь Просто Кот. Согласен?
Котёнок прижался к его ноге и заурчал. Он был на всё согласен. Ему стало тепло и хорошо. Однако он был голоден. Юноша поставил перед ним мисочку с творогом и молоком. Котёнок бросился жадно кушать, но его тут же сморил сон — и приёмыш упал мордочкой в миску.
Прошло некоторое время. Котёнок освоился в новом доме и хорошо выучил распорядок своего кормильца. Он гордо провожал его до двери, когда тот уходил на работу, весь день хулиганил в доме, а потом радостно встречал, урча как игрушечный трактор.
Жизнь у них наполнилась весельем. Хозяин приходил с работы, кормил котёнка и садился за компьютер… К недоумению домовладельца, постоянно — к вечеру каждых суток — что-нибудь в его каменных хоромах обязательно исчезало: ручки, карандаши и даже бумажные деньги. Всё это  добро позже находилось, но хозяину обязательно надо было исследовать каждый уголок дома.
Котёнок за день успевал облазить все уголки жилища. Во многих из них у него были мелкие склады всяких предметов: под диваном лежала пробка от шампанского; под батареей в кухне — две пуговицы и четыре скрепки; под плитой покоился бумажный шарик; под прикроватной тумбочкой лежали пятьдесят рублей, красивая шариковая ручка и цанговый карандаш, его хозяин особенно долго искал.
А ещё они вдвоём вечерами смотрели огромный плазменный телевизор. Хозяин ложился на диван, а котёнок забирался к нему на грудь, и оба вместе наблюдали за жизнью в странном сияющем окне. Иногда передачи были скучные, тогда детёныш-приёмыш, засыпая, мурлыкал древнюю кошачью песенку. Больше всего он любил передачи про животных, особенно про бабочек и мышей. Даже два раза повис на экране, за что хозяин сильно на него ругался.
Прошло три месяца. Наступила весна. Котёнок превратился в красивого пушистого чёрно-белого Просто Кота. Он начал выходить гулять на улицу. Нос ему подсказывал, где прячутся мыши, Просто Кот стал учиться ловить их. Хозяину очень нравилось, что из его домашнего питомца растёт настоящий охотник: смелый, ловкий и умный.


Чих

Скоро жизнь котёнка, образно говоря, перевернулась с лап на голову. В один из вечеров хозяина долго не было.  Малыш Просто Кот очень волновался, куда же он подевался? Сел под дверь и — в надежде, что хозяин непременно его услышит, — начал громко мяукать, одновременно чутко прислушиваясь к звукам за дверью. Наконец, раздались шаги, ключ заскрежетал в замке. Нос донёс новый запах. Дверь распахнулась, хозяин поставил перед котёнком какого-то странного зверя размером с него: с большими глазами, большим кожаным носом, стоячими ушами. Зверь громко заявил о себе: «Гав!».
— Это Чих! Он будет жить с нами, — сказал хозяин. — Вам нужно подружиться.
Просто Кот страшно испугался и кинулся бежать со всех лап под кровать, где и затаился. Диковинный зверь побежал за ним, а так как он был почти такого же размера, то легко протиснулся под диван, подполз близко-близко и лизнул горячим языком котёнка в нос.
— Ты кто? — спросил котёнок.
— Я — собака.
— Кто такие собаки?
— Лучшие помощники человека. Охранники и охотники.
— Лучше меня охотников нет, — обиделся Просто Кот. — Ты умеешь ловить мышей?
— Нет, — почесал лапой за ухом Чих.
— А я умею! А что значит охранник?
— Охранник — пёс, сообщающий человеку о приближении к дому чужаков.
— Какой же ты охранник? Ты же маленький? — удивился котёнок.
— Охранник не обязательно должен быть большим. Он должен вовремя сообщить хозяевам о приближении чужих.
— Хозяевам? — удивился Просто Кот. — У меня один хозяин.
— Нет, не один. Есть ещё хозяйка. У неё много-много собак-охотников и два волка, — ответил Чих.
— А волки — это кто?! — совсем расстроился Просто Кот. — С ними тоже надо подружиться?
— С ними в первую очередь, — ответил Чих. — Волки — не собаки. Собаки сами их боятся. Как-никак это «ночной дозор» наших хозяев. Огромные серые зверюги. Они быстры, бесшумны, хитры и во-о-от с такими клыками.
— Ах, матушки-матушки! — размяукался котёнок. — А они меня не съедят?!
— Ну-у… меня же не съели, — гордо ответил Чих. — И тебя не съедят. Вылезай. Давай поиграем!
— Нет. Ты иди играй, а я пока посижу тут. Мне подумать надо, — ответил котёнок.
Хозяин в это время достал две миски и положил в них поровну еды для котёнка и собаки. Чих моментально съел свою порцию и побежал с лаем по дому, а котёнок долго-долго сидел под диваном. Во-первых, он очень волновался за свои склады, вдруг этот Чих — ворюга? Во-вторых, Чих был очень громким и совсем не похожим на него, а им нужно подружиться.  Когда все ушли, Просто Кот вышел ужинать. Настроение у него испортилось. Но злиться бесполезно, всё равно что принять яд и ждать, что помрёт кто-то другой. Зачем хозяин принёс этого Чиха? Хотя… Он весёлый и добрый.
На ночь хозяин поставил для Чиха переносной домик, и пёсик, набегавшись, улёгся спать. Котёнок понял, что никуда он теперь не денется — видимо, придётся как-то налаживать с Чихом отношения. И Просто Кот тихонечко вошёл к пёсику в домик. Чих посмотрел на него, подвинулся и прикрыл глаза. Они легли рядышком, тесно прижавшись друг к другу. Скоро оба крепко заснули.


Дружба

Очень скоро пёсик и котёнок действительно подружились. Чих оказался хорошим товарищем. Поначалу они совсем не понимали друг друга, потому что у котов и собак одни и те же действия обозначают совсем разные вещи.
Например, если Чих вилял хвостиком — это означало, что он радуется. У кошек же – это знак того, что они очень недовольны. А когда Чих поднимал лапу, котёнок пугался, потому что у кошек поднятая лапка — это знак угрозы и нападения. Собаки же поднимают лапу, приглашая поиграть. Чиха пугало, когда котёнок начинал мурлыкать; ведь у собак ворчание — знак недовольства, а вот у кошек – сигнал умиротворения. Сходились они в одном — оба любили играть. Но Просто Кот и пёсик, опять же, играли по-разному. Чих любил ловить котёнка, когда он убегал. А котёнок старался нападать на пёсика из засады, когда тот его не видит.
— Я тебя боюсь! — с таким признанием шмыгал под шкаф котёнок.
— Куда ты бежишь? — торопился догнать удирающего товарища Чих. — Стой же! Направимся-ка в кухню. Там хозяин режет колбасу. Я гавкну у него за спиной, он выронит колбасу на пол. Ты схватишь её и убежишь. Потом вместе колбаской полакомимся. Здорово придумал?
— Нет, — задумался котёнок, вылезая из-под шкафа. — А вдруг он не колбасу уронит, а ножик, которым её режет? Пораниться можно. Колбасу надо отнимать не так. Я запрыгну на табурет, потом — на стол, подлезу под руку хозяина, и он выронит кусочек. А ты внизу хватай этот кусочек и беги в наш домик, где мы с тобой спим, и прячь скорее нашу добычу в подстилку. А потом сразу назад — ждать второй кусочек. Только не ешь без меня, ладно?
— Не получится у тебя второй кусок отнять, — покачал головой Чих. — Не выронит. Он уже будет знать, что ты специально ему под руку лезешь, и прогонит тебя со стола. Надо его выманить от стола. Я убегу за дверь и начну там громко-громко лаять, вроде как чужой пришёл, а ты в это время — скок на стол, хватаешь колбасу и бежишь с нею на улицу. Там поделим между собой…
— Опять что-то замышляете? — очнулись оба от голоса хозяина. — Скоро приедут остальные: Афа, Клавусик, Аури, Арес, волки, крыса, рыбки. Всем будет работа по дому. Чем хулиганить, идите помогать убираться. Кто разбросал скрепки с моего письменного стола? А кто прячет пятьдесят рублей у себя в домике? Безобразники. Поиграйте пока в новую игрушку. — Достал из шкафа большую серую плюшевую крысу.
Чих схватил её первым и зарычал на котёнка: «Моя игрушка!», начал трепать её из стороны в сторону. Котёнок уже немного привык к играм Чиха, поэтому он не испугался, а стал думать, как отнять крысу. Чих совсем не умеет правильно с ней обращаться. Котёнок зажёг зелёные глазёнки и бросился со всех лап к входной двери. Чих растерялся. Он думал, что котёнок ухватит крысу с другого конца и они будут играть в перетяжку, а тот куда-то побежал.
Чих выронил крысу на пол и побежал за котёнком, чтобы посмотреть, куда тот направился? Что и было нужно Просто Коту. Как только пёсик разбежался, котёнок вынырнул у него под боком, и припустил в обратную строну. Схватил крысу и крепко зажал её передними лапами. Только тут Чих сообразил, что его подло обманули.
— Отдавай крысу! — обиженно залаял он. — Это нечестно.
— Не дам! – громко зашипел котёнок. — Теперь это моя добыча.
Чих попытался схватить крысу за бочок, но Просто Кот не дремал, ловко подтянул её под себя и зашипел ещё громче.
— Опять хулиганите! — растащил их в разные стороны хозяин, отбирая игрушку. — Идите на улицу играть.


Большие перемены

Однажды утром у ворот дома, где жили Просто Кот и Чих, зарычала большая машина. Она изрыгала из своих недр звуки, подобные просыпающемуся в пещере дракону: фырчала, рычала и тряслась. Пёсик и котёнок испугались и попрятались кто куда. Чих убежал на второй этаж, а Просто Кот выбежал на улицу и быстро вскарабкался на козырёк крыши, чтобы лучше видеть, что за чудище пожаловало к ним.
Хозяин, улыбаясь, спешил к воротам. Рычащий монстр в клубах серой пыли, тяжело переваливаясь, заехал на участок. Послышался громкий лай. Внутри автомобиля сидела целая стая собак. Котёнок распластался так, чтобы его не было видно, и внимательно наблюдал за происходящим.
Сначала из чудища вышла женщина. Она обнялась с хозяином. Потом они вместе открыли дверцы машины и стали выносить большие клетки, в которых сидели чёрно-коричневые собачки. Потом достали маленькую клетку с притихшим белым крысом. Следом вынесли аквариум, в котором плескались разноцветные рыбки. Его сразу понесли в дом. Потом из машины выпрыгнули два огромных серых волка. Их сразу привязали к изгороди, чтобы они не мешали вытаскивать остальное: картины, всякие корзинки, коробки и много-много другого скарба.
Просто Кот с трепетом смотрел на прибывших: «Неужели со всеми ними мне надо подружиться? Как это сделать? Допустим, я есть Вселенная. Если я хочу, чтобы другая Вселенная улыбалась мне, то должен улыбнуться ей. У меня же есть контроль над моей Вселенной? А, значит, моё счастье и благополучие зависят от меня. Я должен всё взять в свои лапы. Жизнь — игра. А правила игры можно переписывать и даже мухлевать, то есть жульничать. Мне нужно не только подружиться с этими собаками, но и надо стать самым главным, а для этого придётся приложить немалые усилия. Не суетиться — это раз!  Импровизировать и не сдаваться при неудачах — это два! Зачастую хорошо помогает юмор. Так что следует больше шутить — это три! Чих — дурачок. Он не умеет этого, а я умею, да и ещё как здорово! Сколько раз смеялся, когда хозяин по утрам искал свои шнурки. Один раз я и вовсе запутал их на ботинках, и хозяин упал, сунув ноги в свои туфли. Ещё нужно всё контролировать, но смиряться с тем, что происходит. Когда дела станут плохи — они же периодически совсем не радуют, не стоит тратить время на поиски виноватых. Была ли это вина хозяина, Чиха или соседского кота? Какая разница? Не стоит зацикливаться. Ключевая же задача — стать хозяином! Цель вижу, силы есть, а опыта нет, но кошачий бог поможет. Главное — не мечтать, а ценить то, что у тебя есть. А у меня уже есть: дом, хозяин, Чих, рыбки — это хорошо. Имеется в наличии живой белый крыс — ещё лучше. Волки… Поглядим. Основная проблема — стая чёрно-коричневых кудрявых собак. Этих надо изучать не всем скопом, а раздельно — по каждой особи.
— А где наш Просто Кот? — спросила хозяина женщина.
— На крыше затих. Думает, его не видно, — засмеялся хозяин. — Сейчас оценит обстановку и придёт. Ему скоро обедать, а тут вон сколько ртов привезли.
На нос котёнку села большая белая бабочка. Шмяк. Просто Кот ловко сбил её лапой. И хитро прищурив зелёные глаза, с мыслями: «Жизнь продолжается…», незаметной тенью соскользнул с крыши.


Афа

Каждый дом хранит свои традиции, историю и тайны. Для некоторых дом — родовое гнездо. А родовое гнездо — это родина.
Просто Кот жил в родовом гнезде и уступать его никому не собирался. В конце концов, он поселился тут первым. Лишь потом появился Чих, а теперь тут и вовсе —цыганский табор. Дом — это не место, дом — это состояние души. Ответственность за дом несёт самый главный.
— А кто тут главнее меня? — спросил сам себя Просто Кот. — Никого. Я пришёл сюда первым.
Поначалу он забрался на второй этаж. Надо было обмозговать, как управляться со всеми этими пришельцами. Хозяин почувствовал его обеспокоенность и принёс ему на второй этаж большой кусище дерева — обломок сосны. Настроение улучшилось. Просто Кот тут же наточил на всякий случай когти и позабавился с корой. Драл её нещадно: так котёнок снимал нервное напряжение, поскольку страдал свойственным интеллигентской среде нервным пессимизмом. Чуть погодя осторожно спустился на первый этаж и забрался на холодильник, внимательно наблюдая, как хозяин с женщиной снуют туда-сюда, расставляя всякие вещи.
Аквариум поставили на отдельную тумбу. Завораживающее зрелище: зелёные растения в пузырьках воздуха, которые легко стремились вверх, задевая водоросли; небольшие серенькие сомики, смешно шевелящие усами; разноцветные неончики, снующие стаями; шустрые яркие меченосцы и чинно ползающие по стенкам аквариума улитки. Глаза разбегаются: не знаешь, с кого начать любование «аквариумным общежитием»?
Потом хозяева принесли клетки с собачками. Те громко гавкали. Им хотелось побегать.
Серых волков оставили на улице. Им отгородили большой участок территории, где они бегали, исследуя каждый камешек и травинку. Хищники затеяли между собой шуточную возню. Волки составляли семью: отец и дочь. И так они заигрались, что дочка опрокинула папашу Волка.  Папаша-дикарь разобиделся, ухватил дочку за бок и резко крутанул. После чего она стала играть сама по себе в сторонке.
Просто Кот, наблюдавший с холодильника в окошко за псовыми, начал мотать себе на ус: «С волками надо держать ухо востро! Только и успевай драпать до спасительного укрытия-туалета, чтобы они ненароком тебя не съели. Список смертных грехов подозрительно смахивает на мои будущие планы…».
Клетку с крысой женщина водрузила рядом со своим диванчиком. Очевидно, сделала она это для того, чтобы крыс был под наблюдением.
— Ничего-ничего, — констатировал кот. — Когда отпылают наши костры, вас станет знобить.
Через некоторое время двух кудрявых собачек выпустили побегать по дому.
— Хоть с Днём Пушкина поздравляй, — фукнул носом в своём высоком укрытии Просто Кот, гордившийся собственным интеллектуальным развитием.
Не зря же он уйму книжек прочитал, сидя у хозяина на груди. Однажды вечером хозяин стал читать ему сказку в стихах про учёного кота, который ходит вокруг дуба. А придумал эту историю тот самый кудрявый Пушкин. Его портрет был нарисован на обложке. Малец-пушистик тогда потёрся щекой о книжку, чтобы пометить её, потому что это была книжка про кота.
— Афа! Клавусик! Чих! — крикнула женщина. — Начинаем играть.
Предатель Чих, забыв, кто его настоящий друг, побежал играть с какими-то чужими собачками.
— Дурачки в дуроскопе! — громко подумал Просто Кот и его нервы не выдержали. Пулей слетев с холодильника, котёнок промчался через всю комнату. Афа и Клавусик бросились в погоню, позади всех бежал Чих, он не поспевал за шустрыми собачками.
Просто Кот сделал несколько стремительных кругов по комнате и забился в домик, где они ночуют с Чихом, приготовившись к обороне. Позади стена, с боков тоже стены. Хватит безропотно, малодушно переживать. Пора приступать к активным действиям. Он вцепится в первую же рожу, если кто-то предпримет попытку влезть в его спальню. Но ни одна из этих хитрых собачек не спешила совать голову внутрь. Из предосторожности столпившись у входа, те стали с интересом рассматривать кота издалека.
— Ты кто такой? – спросила собачка постарше.
Из домика раздалось раздражённое шипение:
— Я — Просто Кот! Это мой дом, мои стены, мой холодильник, здесь всё моё. А вы кто такие?
— Меня зовут Афа, — ответила старшая собачка. — Я люблю со всеми играть и хочу с тобой подружиться. Чих сказал, что ты — отличный парень. Вылезай.
— Отойдите от моего домика, тогда вылезу, — гораздо более спокойно ответил Просто Кот.
Удивительно, но собачки поняли его и, затеяв весёлую возню между собой, побежали играть дальше.
Просто Кот незаметно для всех вылез из домика, пробрался на второй этаж, отсиделся там до ночи, а спать направился в домик к Чиху.  На следующее утро кот пошёл на второй этаж будить хозяина, а когда они спустились, Афа и Клавусик уже носились по комнате, и он не успел убежать. Пришлось добежать до ближайшего дивана. Просто Кот хотел было влезть под него, но собачки ему не дали этого сделать, пришлось запрыгнуть на диван. Афа и Клавусик запрыгнули следом. Просто Кот зажмурился, приготовившись к последней битве… Но надежда всё же промелькнула: «А вдруг?.. Вдруг их план суматошного натиска накроется медным тазом».
Афа и Клавусик повалили его навзничь и… Начали вылизывать со всех сторон. Они умыли его мордочку, брюшко, вылизали лапки. Просто Кот попробовал тронуть Афу за нос, она принялась ещё больше его вылизывать. Он понял. Он был не просто котом! Его поцеловал в макушку кошачий бог.
А потом Афа с Клавусиком соскочили с дивана и позвали его с собой. Просто Кот побежал за ними, и вот они уже весело гоняются по всей комнате. Чих радуется за друга и скачет между всеми. Весёлая, дружная семья!
Вечером кот пропал. Хозяева всполошились. Что за дурацкий аттракцион — «привет семье». Кинулись его искать. Везде посмотрели: на втором этаже, на улице, проверили зубы у волков, не застряла ли там кошачья шерсть, сходили к соседям… Был уже совсем поздний вечер. Больше всех хозяин переживал: «Куда пропала моя драгоценность? Нигде кота нет... Караул, куда же он подевался?!».
Нашёлся Просто Кот в клетке Афы. Оба, свернувшись калачиками, крепко спали! С той ночи Афа усыновила кота и очень нервничала, когда он играл с другими вельшиками. А по вечерам Афа, Чих и кот частенько уходили гулять во двор, где все трое ловили ночных бабочек. У Чиха и Афы ничего не получалось, они плохо видели в темноте, зато Просто Кот не только ловил бражников, но и съедал их, чем немало удивлял своих друзей.


Хозяйка

— У меня теперь много друзей — это хорошо, — думал Просто Кот, умывая утром мордочку мягкой лапкой. — У меня добрый хозяин, хоть я — обычный деревенский кот в глазах окружающих; но для хозяина я, конечно же, — самый любимый, самый красивый, самый умный, самый пушистый, самый-самый… Лучший кот на свете. А вот кто такая моя новая хозяйка? Любит ли она котов? Надо узнать её получше. Значит, грядёт испытание! Надо устроить ей серьёзную проверку!
Просто Кот скользнул в приоткрытую дверь и затаился под крылечком, чутко прислушиваясь к звукам. Спустя некоторое время его ушки уловили тихий шорох.
Просто Кот нырнул в траву, прижался брюшком к земле и по-пластунски пополз к сетке, отгораживающей территорию серых волков. Его нос уловил мышиный запах. Полевая мышка вылезла из подземной норки и теперь оглядывалась в поисках пищи. Она даже не успела понять, что произошло.
Хозяйка вышла на крыльцо позвать Просто Кота на завтрак и охнула. На верхней ступеньке лежала мышка. Кота нигде не было.
Просто Кот притаился на козырьке над крыльцом, прямо над головой хозяйки, наблюдая её реакцию на пойманную добычу. «Сейчас, наверное, заверещит на всю деревню. А, может, подпрыгнет от ужаса? А то и вовсе упадёт с крыльца. Или, наоборот, возьмёт мышь? На самом деле — подарок шикарный.»
— Кис-кис… — громко позвала она, старательно отодвигая мышку носком тапочки в сторону. — Пора кушать.
Она не подозревала, что за ней давно ведётся наблюдение. Просто Кот расстроился: «Как она могла не оценить мой дар!», и неловко скользнул лапкой по крыше.
Хозяйка тут же его приметила. Быстро подняла руки и стащила его вниз.
— Ай-ай… Охотник ты замечательный, но мышка может быть переносчиком разных инфекций. Придётся тебя лечить, и делать это надо сразу же, — и хозяйка потащила незадачливого охотника в дом.
— Лечить? А это больно?! — испугался Просто Кот.
— Не вертитесь, больной, — покачала головой хозяйка, крепко держа его одной рукой и вытаскивая другой какой-то пузырёк. — Сейчас дадим тебе лекарство. Ну-ка, открывай ротик шире.
— Мяу-у… — закричал во весь голос Просто Кот. — Не хочу лечиться. Не буду.
— Что ты? Разве больно? Что ты кричишь, словно я тебя режу. Я ведь тебя не режу.
— У-у-у… — взвыл Просто Кот. — Противно. Отпусти-и…
— Не ори, не ори. Мышей ловить любишь, люби и лечиться после них. Ты у нас — кот домашний, а мышка-то — уличная. Ей никто прививки не делал. Вот молодец! Не плюйся, не плюйся. Сейчас попьёшь молочка, и всё пройдёт. Бедная сиротка — три подбородка, — отпустила кота хозяйка.
Просто Кот обиделся и ушёл во двор гулять до самого вечера.
— Сам буду питаться бабочками, кузнечиками и мышами! — решил он. — Ничего. Проживу как-нибудь...
И так испереживался из-за своей обиды и вдобавок увлёкся поимкой добычи, что не заметил, как на участок прокралась соседская кошка Муся. Она была голодна. Сосед забыл её покормить. Он, вообще, часто забывал кормить её и цепного пса Шарика. Муся проскользнула в дом и потёрлась боком о ноги хозяйки. Та её погладила. Достала из холодильника варёную печёнку и молоко. Разложила по двум мисочкам и дала Мусе.
Муся ела так, что у неё трещало за ушами. Просто Кот сразу услышал этот характерный треск жадно поглощаемой еды и рванул к месту преступления. Он прекрасно знал, как кто ест: Афа кушает неспеша; Клавусик сметает миску одним вдохом в себя; Чих любит утащить кусочек в свой домик и там спокойно его прожевать. Хозяин наполовину ест, наполовину смотрит в монитор, у него всё падает на пол, где коту можно второй раз поужинать. А этот характерный звук может исходить только от кошки Муси. Она давно подкатывает к его хозяевам. Хочет, чтобы и её взяли в наш дом, но как бы не так: «А то у нас ртов мало!».
— Кто ест из моей миски! — ворвался в кухню Просто Кот.
— Когда я ем, я глух и нем, — промямлила с полным ртом Муся.
— Это как же надо жрать, чтобы уши заложило? — грозно зарычал Просто Кот.
— Отстань! — Муся начала есть быстрее. — Мой желудок просит пищи. Ах, танцует аппетит. Ух, голодный ветер свищет и кишками шелестит.
— Пошла прочь! — треснул лапой по Мусиной макушке Просто Кот.
Муся бросилась бежать, на ходу дожёвывая печёнку. Просто Кот гнал её до забора, и она верхами, через забор, ушла на свою территорию. Подъедать за Мусей он не стал, хотя и был голоден. Он ещё свою обиду за лечение не переварил.
Просто Кот подошёл к сетке, за которой до вечера бегали волки. Их выпускали только ночью. Они были главными охранниками. Он давно за ними наблюдал. Ведь с ними ему тоже надо подружиться.
Волки отличались от вельшиков и Чиха. Огромные серые зверюги были крайне экономными товарищами. Не любили лишней суеты и были себе на уме. Волчица с ленцой бегала вдоль сетки, а волк сидя спал, ничего не видя и не слыша.
— Я тоже лягу спать, — решил Просто Кот. — Здесь. В траве. Нет, в травяных кустиках. Буду голодным спать!
Как ни звала его хозяйка, он в дом не пошёл. К вечеру пришёл хозяин и тоже долго звал его. Живот у него совсем подвело, и он вышел. Хозяин в столовой налил ему молочка. Он жадно лакал его, но тут вошла хозяйка, и он снова ушёл на улицу: «Пусть подумает над своим поведением…».
Вернулся только к ночи и залез в свой домик. Этот домик ему купила именно хозяйка, и хотя он любил ходить по чужим домам, свой дом тем не менее любил. Под подстилкой у него лежал неприкосновенный запас: сухой скелет рыбёшки и куриная косточка, которую по ночам с удовольствием подгрызал.
— Выходи, — позвала его хозяйка. — Покушай мясца. — Подошла к его домику и нежно погладила по голове.
Руки у неё были тёплые и ласковые, и Просто Кот простил её, затарахтев под её ладонью. Женщина она добрая и заведует самым незаменимым предметом — холодильником. Вечером кот кушал три раза и не мог наесться, столько переживаний у него случилось за один день.


Арес и Брайн

Молоко, что приносила хозяйка, всегда было разным: живое из деревни и долгоиграющее из магазина. Просто Кот любил молоко, как и его хозяин; однако сам, в отличие от него, пил только живое молоко: то, что из-под коровы, а не из порошка. За это хозяйка прозвала его «дегустатором молока». Теперь, прежде чем решить, что готовить из молока, она звала Просто Кота на дегустацию. Ставила перед ним несколько мисочек, и он приступал к самому приятному делу на свете. Ведь что может быть вкуснее свежего молока?
Просто Кот понимал всю важность поручения и вёл себя, как настоящий спец. Не кидался к первой попавшейся плошке. Сначала важно ходил между плошками, потом выбирал одну из них, садился и начинал лакать белую жидкость.
Хозяйка тут же начинала переставлять пакеты на столе, приговаривая: «Из этого пакета мы сами будем пить молоко, а эти два пойдут для каш на завтрак. Нюхач усатый — в деле спец. Деревни гордость! Молодец!».
Просто Кот лакал молочко, с заметным удовольствием слушая, как его хвалят. Усатый дегустатор уже давно понял, что он в доме самый-самый главный, потому что был очень умным зверьком. Со всеми подружился, всех контролировал, точнее — почти всех. Да, были четверо таких, которые никак не хотели с котом общаться: прежде всего, это двое серых волков, которые признавали только хозяев и больше никого; также демонстрировали свою независимость серьёзный вельштерьер Арес и красотка Аури.
Просто Кот давно понял: «С собаками и волками жить — по собачьи- и волчьи говорить». Хуже всего дела обстояли с воинственным Аресом и волком Брайном. Оба относились к Просто Коту крайне подозрительно. Не то чтобы он что-то им плохого сделал — нет же, однако они упорствовали и никак не хотели с ним общаться. И волк и вельш были ярыми охотниками — ловили всё, что движется.
Просто Кот не был ни волком, ни собакой. Он понимал, что при случае его могут поймать так же легко, как он ловит бабочек и кузнечиков. Он, кот, тоже был охотником, но способы ловли у них были разными. Собаки и волки ловили бегущую дичь, а кот был засадным охотником.
Оба охотника, Арес и Брайн, часто гуляли во дворе на выделенных им отгороженных территориях. Между собой они тоже не сильно ладили, постоянно споря, кто из них лучше, сильнее и добычливее. Вот и пришлось Просто Коту решать серьёзную проблему: как же ему наладить отношения с охотниками?
Решил кот начать с Ареса. Пёс часто бегал по дому и при этом совал свой чёрный кожаный нос во все закутки. Ушлый Просто Кот знал точно: в доме-то всегда можно куда-нибудь забраться повыше, если что пойдёт не так. Нужно было продумать план действий.
Каждое животное имеет свой запах. Есть свой запах и у каждой семьи, стаи, дома, еды; а чтобы не отличаться в своей семье от других, необходимо принять на себя общие запахи. Просто Коту давали кушать специально купленный для него кошачий корм, и он категорически отказался его потреблять, стал же есть собачий корм и приноровился утаскивать из собачьих мисок индюшачью печёнку, сердце, желудок и сырую говядину, когда хозяйка готовила им еду. А чтобы ещё лучше вписаться в общую обстановку, хорошо было бы изваляться в запахе своих недругов, и вот что кот-хитрюга придумал.
Пса Ареса частенько выпускали погулять по дому. Он очень любил помогать хозяину во всех его делах. Просто Кот дожидался, когда он убежит с хозяином в бытовку, залезал в домик Ареса и там валялся в его подстилке. Это ему помогло, но всё же с Аресом нужно было держать ухо востро. И однажды он подкараулил Ареса, когда тот спускался с хозяином со второго этажа. Просто Кот залез на перила, наблюдая, как Арес сбегает по ступенькам вниз.
— Эй, Арес? Что ты делаешь на втором этаже?
— Охочусь! — ответил Арес. — Тебе жить надоело? Или ты быстро бегать умеешь?
— Мяу-р… Не понял. На кого ты охотишься? — прищурил зелёные глаза Просто Кот, прикидываясь дурачком, но на всякий случай поднимая шерсть на загривке, чтобы казаться как можно больше.
— Сейчас же устрою охоту на тебя! — прыгнул в его сторону Арес.
— Ты питаешься котами? — испуганно отступил Просто Кот.
— Я питаюсь нахалами! — грозно гавкнул Арес. — Кто-то слишком много позволяет себе в нашем доме: ловит рыбок в аквариуме, пока хозяева не видят; дразнит любимицу хозяйки — белую крысу в клетке; ворует бумажные деньги у хозяина и прячет их под тумбочкой; путает шнурки в хозяйских ботинках; отгрыз кончик носа у куклы Петрушки; ворует индюшачью печёнку из всех мисок и даже из моей!
— Я — дегустатор! — испуганно прошипел Просто Кот.
— Ты — псоватый мяубрёх! Вот кто ты! Я все твои хитрости насквозь вижу. Думаешь, ты на «пьедестале» самый главный? Самый главный здесь — я!
— «Я» — последняя буква в алфавите! — мяукнул Просто Кот и пустился наутёк.
Арес собирался было догнать кота-провокатора и задать ему хорошенькую трёпку, но вельштерьера перехватил хозяин и вывел на улицу остудить пыл, ведь Аресом его назвали не просто так. Арес означает —  «Бог войны». Пёс с детства был очень воинственным, за что и получил своё имя. В этот раз Просто Коту подружиться с ним не удалось, но надежду он не оставлял.
Просто Кот немного отсиделся в кустиках в саду, чтобы пережить неудачный разговор с Аресом, и отправился к дальнему забору, за которым жили волки.
Серые звери вели довольно обычную жизнь. Днём гуляли за забором, а на ночь, когда все остальные после ужина ложились спать в жилище, хищников выпускали охранять территорию вокруг дома. Днём же они развлекались друг с другом. Вдоль забора бдительно патрулировал огромный волк Брайн, дочка Ночной Дозор бегала за суровым клыкастым папашей. Частенько они начинали играть между собой, а иногда и вовсе хулиганить. Брайн умудрялся разбирать забор, врывался в дом и воровал у хозяйки мясо, а она потом бегала за ним с лопатой в руках и ругалась, называя его колобродом, огурялом (то есть бездельником, дармоедом) и охальником. Брайн боялся лопаты, но всё равно воровал. Просто Кот уважал его за характер, так как тоже частенько подворовывал мясцо.
— Привет, серый брат! — вальяжно мяукнул Просто Кот, подбираясь боком к забору с волками. — Сегодня хороший день. Хозяйке привезли на машине кур.
— Про кур и без тебя знаем, — фукнул носом волчище Брайн, кося янтарным глазом в сторону кота.
На лбу волка зашевелилась шерсть, он соображал, что ему делать с незваным пришельцем. Сразу его съесть, как бабушку из сказки «Красная шапочка», или посмотреть сначала, зачем кот явился?
— Там ещё печёнка телёнка лежит у входа в дом, — зная волчью жадность до еды, муркнул Просто Кот и, усевшись перед волчьей мордой, начал умываться. Освежаться посредством бодрящей водной процедуры полезно для нервов.
— Не врёшь? — показал один клык-нож Брайн. — Смотри у меня. Будешь висеть в нашем вольере чучелком, на счастье.
— Очень надо, — выгнул спину кот. — Просто сообщил, и — всё. Не хочешь, так не надо. Сам пойду попробую.
Просто Кот медленно пошёл в сторону дома. Он своё дело сделал, а остальное — это уже будет волчья работа. Коварный кот-подстрекатель забрался на козырёк крыши, чтобы в безопасности ждать дальнейшего развития событий.
Волки ещё шустрее забегали вдоль забора, прижавшись друг к другу боками. Серые вели между собой переговоры. Спустя полчаса Брайн зубами по досочке разобрал калитку и тенью скользнул к дому.
Через минуту раздался крик. Через весь участок бежал пыхтящий Брайн, волоча за собой мешок с курами, а за хищным добытчиком с лопатой наперевес бежала хозяйка, которая черенком ручного инструмента пыталась попасть по спине дерзкого ворюги. В конце концов женщина метнула лопату, пригвоздив мешок к земле. Поневоле бросив вожделенную добычу, Брайн перемахнул двухметровый забор, — хотя мог войти в калитку, которую сам же и разобрал, — и уселся с ангельским видом на своей волчьей территории. Смирив гордыню животного, серый янтарные глазки широко открыл, пасть растянул в улыбке и чуть ли не лапу хозяйке подаёт. И всё это с лицемерным видом этакого безобидного пуделя-милашки, обладателя главного приза за дрессировку и послушание. Паинька, но с повадками неугомонного зверя. А его дочка, едва завидев лопату, быстренько спряталась в вольер и для пущей верности свернулась там калачиком: вроде бы, она-то всего-навсего спала-почивала и ничегошеньки не видела.  Хозяйка погрозила волчьей семейке кулаком и потащила мешок в дом.
Просто Кот давно так не смеялся. Быстренько слез с крыши и метнулся к хозяйке под ноги.
— Мур-мур… — затарахтел он, петляя восьмёрками между её ног и мешком с курами.
— Хороший котик, — погладила его по головке хозяйка. — Хорошие котики получат курочку первыми, — сказала она, вытаскивая из мешка цыплёнка и отдавая его Просто Коту.


Аури

У Ареса была любимая подружка Аури, которая не охотилась на Просто Кота, но и никак не хотела с ним дружить. Но ведь Чих сказал ему, что нужно подружиться со всеми.
Просто Кот решил приглядеться к Аури повнимательнее. Она вела себя не так, как другие. С теми всё было понятно: Афа его опекала, чтобы никто не обидел; Чих всегда демонстрировал готовность поделиться своей едой и кровом, они частенько спали в его домике вместе; Клавусик любила играть, бегать и кувыркаться; Арес его терпел, но не обижал; волк Брайн считал себя самым главным над всеми и над Аресом тоже, хотя тот этого факта не признавал; волчица Ночной Дозор во всём слушалась Брайна; а вот Аури…
Она его тоже не обижала, но и не замечала. Ему даже обидно стало. Все его любят, а гордячка Аури — нет. Странная она, без эмоций, надо за ней присматривать. Есть же у неё слабые места? Они у всех есть, даже у хозяина с хозяйкой. Надо ей намекнуть, какая она красивая и добрая. Девушки любят такие слова. Ходил-ходил за Аури. Она на него ноль внимания.
— Какой сегодня чудесный день! — тихонечко муркнул Просто Кот. — Бабочки летают. Ящерки бегают. Хотите я для вас поймаю одну? Меня зовут Просто Кот.
Аури остановилась, уставившись карими глазами на чёрно-белого приставалу.
— Я прекрасно знаю, как зовут вашу наглость, — фыркнула она и пошла дальше по тропинке, ведущей к бассейну, ведь на улице бушевало лето и было очень-очень жарко.
— Вы будете купаться?
— Вас это не касается.
— А вдруг вы станете тонуть и вас некому будет спасти?
— Ну уж вы… — фыркнула Аури, — на спасателя не похожи, с вашими-то белыми лапками в носочках. Если кто и может меня спасти, то только Арес. А вы идите бабочек ловите. Или ящериц на худой конец. Что вы можете ещё поймать? Вы же не вельштерьер, который может лису из норы вытащить.
— Лису? — удивился Просто Кот. — А кто это лиса?
— Лиса — это такой ярко-рыжий зверь. Чуть больше вас.
— А мышку вы можете поймать? — спросил Просто Кот.
— Запросто.
— А вы мышку сами съедите или хозяйке отнесёте? Я своих мышек хозяйке на крыльцо складываю, только она почему-то им не рада, начинает меня поить противными настойками. Говорит — инфекцию можно подхватить.
— Ха-ха… Инфекцию. Вот и ловите бабочек, раз боитесь заболеть. Настоящий охотник ничего не боится, даже нырять, — ответила Аури и прыгнула в бассейн, только брызги разлетелись.
— А как же прекрасный принц спасёт свою принцессу? — отряхнулся от капель воды Просто Кот.
— Фуф… — вынырнула Аури. — Где вы тут принца видите?
— Принц — я!
— Что значит — «я»? «Я» бывают разные.
— Я — Просто Кот у ваших ног.
— А я — просто вельш, и ваши ноги меня не интересуют, — выпрыгнула Аури из бассейна и скачками побежала к дому. Носик подсказал ей, что хозяйка раскладывает по мискам печёнку, которую она так любила.
Просто Кот кинулся её догонять и даже перегнал, да так разбежался, что воткнулся в бок принцессе Аури и уронил её с крыльца.
— Пойдите вон! — рассердилась Аури, вскакивая с земли. — И не лезьте к моей печёнке. Вы и сами-то у меня уже в печёнках сидите. Неуклюжий принц с длинными усами.
Просто Кот огорчился, но не сильно. Принцессы все капризные. К ним особый подход нужен. Он любит девушек с характером. С ними интереснее.


Лучше быть дворником на монетном дворе,
чем затворником в монастыре

Летний день начинается рано — чудесная, звонкоголосая пора. Воздух напоён ароматами трав и цветов. Как раз в душистой траве трещит кузнечик. Порхают разноцветные бабочки, присаживаясь на приглянувшиеся цветы. Солнце льёт на землю золотые потоки. Летом жизнь поёт волшебным нотами. Во дворе играют собаки-друзья: вельшики принцесса Аури и Афа, маленький рыжий Чих.
Просто Кот с тоской наблюдал из окошка сквозь москитную сетку за весёлой вознёй.  Сегодня его заперли в доме, сказав: «Так надо». Кому и зачем это надо, кот не понимал, наблюдая от нечего делать, как бабочка шоколадница приземляется на нос Чиха. Пёсик выглядел очень смешно. Уши разъехались в стороны, а глаза съехались к переносице.
Кота прошибла нервная дрожь, вот если бы он сейчас вышел, то враз поймал бы эту бабочку и съел. А он сидит затворником один-одинёшенек и грустно смотрит в окошко в безграничном недоумении. Эхма, проблемку-то как-нибудь надо решать.
Просто Кот оглядел сетку, оглянулся, хозяев рядом не было. Подцепил когтём сетку в середине. Подёргал. Сетка закачалась. Сзади послышались шаги.
— Пойдём кушать, — позвала кота хозяйка. — Не грусти. Индейка поможет тебе справиться с плохим настроением.
Просто Кот послушно спрыгнул с подоконника и прошёл в кухню, где в его мисочке уже лежали аппетитные кусочки свежей индейки. Перехватив кусочек-другой — сильный должен быть сытым, Просто Кот снова отправился к окошку.
На этот раз он попробовал зацепить сетку с боков. Сетка шаталась, но не отваливалась. Просто Кот ещё немножечко подумал, зацепил одной лапой сетку снизу и поддал её телом…
Во дворе Просто Кота приняли на ура. Чих пригласил его побегать между кустами смородины, Афа вылизала его мордочку, лишь принцесса Аури, как и обычно, гордо прошла мимо, словно его и не было вовсе.
Но Просто Кот вовсе не собирался играть вместе со всеми. Нос подсказал ему, что за пределами их участка шляется какой-то полосатый «валандай». Оглянувшись на друзей, кот мгновенно взлетел по рабице и опустился с той стороны забора.
На земле под кустом жасмина сидела премерзкая рожа в полосатом костюме. Полосатый вытаращил глаза и принял угрожающую позу. Просто Кот изогнул хвост в форму вопроса.
— Чего вытаращился? Сейчас тебя одним щелбаном телепортирую к музею восковых фигур.
Полосатый зашипел.
— А я снюсь тебе!
— Да что вы говорите! Сейчас мой сон превратится в быль. У вас усы, как у потрёпанной лисы, — угрожающе завыл Просто Кот.
Полосатый раздул бока, поставил дыбом шерсть, стараясь увеличиться в размерах, и уставился не мигая в зелёные глаза Просто Кота.
— Эй, котяра! Отвечай! Что рождается в споре? Истина или драка?
— В споре рождается инвалид! — взвился в воздух Просто Кот, опуская когтистую лапу между ушей Полосатого. — Настоящий кот должен быть таким — извинился и... ударил первым.
— Ш-ш-ш… — окончательно разозлился Полосатый. — Из таких, как ты, — делают шашлык! — и отпустил ответную оплеуху, расчёсывая когтём шерстяную щёку Просто Кота
— Кис-кис-кис, — послышался тревожный голос хозяйки, обнаружившей выпавшую москитную сетку. — Где мой котик — золотой ротик?
— Вас вызывают, — рыкнул Полосатый, узрев подкрепление, и быстро скользнул за жасминовый куст.
Просто Кот обернулся. Хозяйка шла к забору с вкусно пахнущей мисочкой в руках, чтобы выманивать его на курятину.
— Прикинусь паинькой, как снимать сетки я теперь знаю, — решил кот и, сладко сощурившись, одним прыжком перемахнул рабицу в обратном направлении да и тут же обвился вокруг ног хозяйки.
Что сделано, то сделано: если нельзя изменить свой старт, тогда вполне можно изменить финиш, да и никогда не поздно поставить себе новую цель.


Клавуськины котики

Поздней осенью в месяце листогное, когда солнце появляется совсем редко, а небо затянуто серой плёнкой и совсем уже нет тепла на улице, в одну тёмную-претёмную ночь Клавусик забралась в свой домик и упала навзничь, часто дыша. Её бока сводило судорогой. Просто Кот испугался, разволновался, влез в её домик. Живот у Клавусика раздулся, она задыхалась.
— Клавусик! У тебя животик, как арбузик!
— Р-р… — зарычала на него Клавусик. — Уходи. У меня там карапузик.
— Как так? — растерялся кот. — Какой карапузик? Откуда?
— От его папы, — рыкнула Клавусик.
— А ну-ка, представь список подозреваемых. Я с ними разберусь! — сердито мяукнул Просто Кот. — Кто посмел? Арес? Волк?
Клавусик ничего не ответила, только зарычала пуще прежнего, оскалив белоснежные зубы. Ничего не поделаешь: Кот покинул помещение, побежав за хозяйкой. Та поняла, что в соседней комнате что-то произошло и пошла за котом. Он подвёл её к страдающей собачке.
Хозяйка тут же вытащила её, перенесла в большую коробку, застеленную мягким полотенцем, и принялась гладить собачку, разговаривая с ней нежным, ласковым голосом.
Просто Кот сел за спиной хозяйки. Через некоторое время раздался тихий, еле слышный писк, и кот увидел, как его хозяйка взяла в руки маленький комочек и положила его рядом с Клавусиком.
Всю ночь они с хозяйкой не смыкали глаз. Утром Клавусику стало легче, её животик уменьшился, а рядом с ней лежали три маленьких чмокающих комочка. Они с хозяйкой повалились спать.
Просто Коту очень хотелось посмотреть, что же это за комочки появились у Клавусика, но он боялся к ним подходить.
Хозяйка проснулась и повела Клавусика на прогулку, и тогда Просто Кот пробрался в коробку, лёг в самый уголок и стал смотреть на комочки. Они были очень маленькими, тихо попискивали и обладали особым молочным запахом. Новорождённые детишки вызвали в нём трепет. Мама Клава ушла, а они остались совсем одни. Кто же за ними присмотрит? Только он, ведь Просто Кот в доме самый главный, даже хозяйка зовёт его ласково: «Наш домовёнок». А домовой отвечает за всё, что происходит в доме, а уж за детишек — и подавно.
Но как только Клавусик прибежала домой, Просто Кот быстро-быстро вылез из коробки и убежал.
Весь день и всю ночь он лежал рядом с детскими яслями и смотрел, как Клавусик каждые три часа кормит малышей. Они жадно разевали рты и, чмокая и захлёбываясь, крепко присасывались к молочным соскам мамы. Потом Клавусик массировала язычком их животики и убирала с мордочек остатки молока, вылизывая каждого малыша по отдельности.
Утром следующего дня он побежал гулять с Клавусиком, чтобы выяснить все подробности.
— Клавусик, как так получилось? Детишки есть, а папки нет? У детишек должен быть папка! Папка должен учить малышню и защищать. Папка должен еду добывать. Кто же у нас папка?
— Ты! — хмыкнула Клавусик. — Ты щенков всю ночь принимал? Ты и папка.
— Стало быть, это наши дети, — муркнул Просто Кот и побежал в дом смотреть, что происходит в детских яслях.
Кот сидел, а потом лежал и очень внимательно смотрел, хотя щенки тихо спали до тех пор, пока мама-Клава не вернулась. Тут Просто Кот моментально ушёл на свою лежанку. Утомился, бедняжечка... На него же ХОЗЯЙСТВО бросили, МАЛЫШЕЙ.
На следующий день, пока Клавусик гуляла вместе с Чихом и Афиной во дворе, Просто Кот тихонько пробрался в детскую, лёг рядом с малышами, зажмурился и тихонько замурлыкал колыбельную песенку, которую только-только сочинил.

Спят зверушки, птички, мошки.
Спят все звери на земле.
И цыплята спят в лукошке,
И козе приснились рожки.
Сонный дом зевает тихо,
Громко тикают часы.
Надо-надо мыть детишкам
Ушки, хвостики, носы.
Спите-спите, малыши,
Папы всем зверям нужны.

Малыши сразу почувствовали рядом с собой живое тепло. Все трое подползли ближе к нему, торкаясь носами в пушистую шёрстку Просто Кота. Он вытянулся во всю длину, как делала их мама, и подставил им свой тёпленький животик. Малыши пригрелись и сразу заснули.
А потом пришла мама. Она очень удивилась, увидев, как её детишки перебирают маленькими лапками шёрстку на пузике кота, но всё же попросила его уйти.
— Ты — хороший папа. Но ты не можешь кормить детишек молоком. Беги на кухню, хозяйка молоко из-под коровы принесла, в твою миску налила. Молоко взболтай-взболтай, да не вылей за край.
Щенки почувствовали маму и громко запищали, потому что сколько они не искали молоко у кота, так ничего и не нашли. Остались голодными. А Просто Кот был доволен тем, что сдал свой пост Клавусику, потому что после новорождённых младенцев самое беспомощное существо — отец. Кот отправился к хозяйке. На кухне уже стояла приготовленная для него мисочка с молоком.
На следующий день рано утром Просто Кот побежал гулять вместе с Клавусиком — предстояло обсудить, как дальше воспитывать малышей. С прогулки они вернулись вместе и оба начали завтракать в кухне. Клава быстро проглотила свою еду и пошла к щенкам. А они, конечно же, мигом запищали. Просто Кот отвернулся от своего недоеденного завтрака — а кушал «главный по дому» шницель, — и вытаращенными глазами уставился на щенков!
Клавусик стала их кормить молочком, шепча каждому в маленькое ушко: «Сладкие пупсики-карапузики, ёжики, бутузики, шалуны и непоседы, крикуны и домоседы, крошки, лапочки, звоночки, мои милые щеночки».
Просто Кот замер, внимательно слушая и смотря, что делается у щенков! Он всё больше чувствовал свою ответственность перед всеми членами стаи в их большом доме.
Со следующего дня они с Клавусиком распределили обязанности. Кот смотрел за щенятами, пока Клавусик гуляла, потом сдавал пост маме, и только тогда уходил погулять во двор. Если щенки крепко спали – бежал гулять вместе с мамой Клавой.
Это была очень необычная семья. Ведь в природе кошки и собаки — разные биологические виды. В ней бывает, что две собачки могут объединиться и кормить вместе молодняк, но когда в сложной семье один из участников молодой кот – это очень необычно.
Пролетело совсем немного времени – щеночки подросли. У них открылись глазки, щенки стали издавать совсем другие звуки – взлаивать и даже рычать. Они всё ещё сосали молоко, но уже начали получать дополнительный прикорм.
Настал день, когда один из щенков попытался вылезти из яслей, как только мама Клава ушла погулять. Просто Кот внимательно следил за детишками. Увидев, как малыши стараются сбежать, решил отвлечь их от этой затеи. Ведь мама может сильно испугаться, если потеряется хоть один ребёнок. Он лёг рядом с бортиком детской площадки и стал лапками трогать малышей — то одного, то другого. Малыши обрадовались новой игре: рыча и подтявкивая да пихаясь и вытягивая мордашки, начали дружно ловить лапки кота. Так он и играл с ними до самого прихода мамы, а чтобы было веселее, придумал для малышей считалочку.

Раз, два, три, четыре, пять —
Вышли вельшики гулять.
Вдруг волчище выбегает,
Злыми глазками стреляет.
— Мур! Мяу! Ой-ой-ой! —
Быстро прятаться гурьбой.
Мамочка пришла домой,
Волк лежит под конурой.
Вельшики бегут толпой —
Выиграл папаня бой.

Скоро маленькие разбойники подросли. Просто Кот любовался на детишек — двоих сыночков и лапочку дочку. Хозяйка повязала им разноцветные ленточки: розовую — лапочке дочке; синюю и зелёную — получили сыночки.  Хозяйка ласково называла их «лютиками». Кто такие «лютики», Просто Кот не знал, он только песню по телевизору слышал: «Лютики-цветочки у меня в садочке. Милая-любимая, не дождусь я ночки». Про «садочек» догадывался, про цветочки — тоже, тёмные ночки сам любил, а вот ленточки ему не нравились: пока никто не видит, аккуратно снимал с детишек, но хозяйка их повязывала снова и снова.
Мама Клава полностью доверяла коту. Самой большой разбойницей росла дочка. Она первой выходила из детских яслей, зорко оглядывалась вокруг, и смело ступала вперёд. Совсем замучила бедного кота вопросами:
— А это сё? А это? А это у тебя ухо? Дай пожевать. А почему у тебя глаза в темноте светятся? Какая у тебя интересная шёрстка под хвостом. Можно потяну? Ой… За что ты меня лапой по головке шлёпнул? А ты можешь быстро промурчать какую-нибудь скороговорку (в этот момент Просто Кот мысленно возрадовался, что его любознательная собеседница-егоза ещё не слышала заковыристую фразочку: «В недрах тундры выдры в гетрах тырят в вёдра ядра кедров»).
Кот сердился на неё, но любил более других.
Хуже всего дело обстояло, когда малышня, проснувшись после сна, начинала с ним играть, будто с манекеном. Три пиявки с рычанием повисали со всех сторон: один мальчишка — на хвосте, другой пытался грызть коту ухо, доченька же кусала за пятку. Зубки у них выросли остренькие-остренькие.
А однажды он поссорился с Клавусиком. Щенята трепали его, как тряпичную куклу, кто-то больно прикусил ему нос, и он чуть сильнее наподдал коготками одному из мальчишек. Тот, как все малыши, тут же разревелся и пустился наутёк через всю комнату. Просто Кот побежал за ним, чтобы он не попал в какую-нибудь историю. У дверей дома рыскал волк, в соседней комнате сидел Арес. Малыша надо было вернуть. Однако мама Клава восприняла всё это совсем иначе. Она сильно разозлилась и погнала папашу вон из дома, решив больше его к детям не пускать.
— Ах ты, верзила-недотёпа! Колоброд! На кого лапу поднял?
Просто Кот оправдывался, как мог:
— Мне же зря совсем попало! Я совсем не виноват!
— Убирай своё урчало. Марш из яслей, кому говорят.
— Ну прости меня, Клавусик-к-к. Деток очень я люблю.
— Ладно-ладно… Посмотрим. Может быть, и прощу тебя.
Пришлось Просто Коту думать, как исправить эту неприятную ситуацию — под названием «папаня провинился». Теперь он стал наблюдать за детишками из-за угла дивана, из-под стола или из-под кресла около стола. Главное, чтобы Клавусик не сердилась. Но мама не давала щенкам близко подходить к нему. А детишкам было скучно без кота, и они, в конце концов, не послушались маму: взяли да и гурьбой бросились к нему. Стали напрыгивать на него, приглашая поиграть. Клава слезла с дивана и встала рядом с ним. Нервы папани не выдержали, и он огромным скачком выпрыгнул из кучи малышни. Тогда ребятишки набросились на маму. Пришлось ей одной играть с ними.
Вечером малыши таинственно исчезли. Хозяйка долго их искала: заглянула под стол, под кресло, за диван — никого нет. Чуть не расплакалась, но тотчас успокоилась, как только взглянула на Клавусика-маму и кота-папу: они умиротворённо лежали-полёживали на диване и в полном молчании о чём-то своём потаённом грезили-мечтали.
Взявшая себя в руки хозяйка села на диван и тоже примолкла, не произнося больше причитаний. И в наступившей тишине услышала тихое посапывание откуда-то из дальнего угла комнаты. Оказалось, малыши забрались в домик Просто Кота и там, крепко обнявшись, уснули. У них же — самый лучший папа на свете! Усатый, мягколапый, нежный, заботливый и весёлый. Не нужно им другого родительского образца, когда в глазах пример отца.

Папа-кот расскажет сказку…
Папа-кот подарит ласку…
Нарисует вихрь снежинок
И покажет сто картинок.
Даст подёргать за усы,
Что невиданной красы.
Принесёт котлетку детям…
Вельши — лучшие на свете.

В семье воцарились мир и покой. Это была самая дружная семья на свете. Каждый вечер перед сном Просто Кот и Клавусик располагались вместе с хозяйкой на диване, смотрели телевизор и заодно наблюдали за играми детишек. У них — самый-самый лучший дом: светлый, тёплый, уютный, просторный, весёлый, наполненный детскими играми.
Три подпорки есть у их дома: семья с детишками-шалунишками, хозяйка и земля, на которой он стоит. Захромает хоть одна подпорка — вся «конструкция жизни» сползает в тревожный наклон.
Каждый дом, в котором есть малыши, — это корни и родовое гнездо, с которого все начинают свой долгий путь.


Маруся

— Апчхи, — Просто Кот от неожиданности скатился с дивана, где мирно и сосредоточенно переваривал вкусный обед.
Звук был резким, по дому поплыл незнакомый запах. Принюхавшись, Просто Кот пошёл в разведку. Раньше времени себя обнаруживать не стоит, мало ли кто там? Сейчас он посмотрит на этого «апчихателя».
В коридоре топтался хозяин. У его ног притулился крупный щенок. Просто Кот не спешил выходить, принюхиваясь к новому запаху. Нос сообщил ему, что перед ним — малое дитя, но только крупное, в два раза больше его самого.
Хозяин громко позвал:
— Эй, кот! Выходи. Встречай новую подружку.
Но Просто Кот не торопился выходить, сначала надо оценить обстановку. На зов хозяина вышла хозяйка.
— Приехала наша Маруся! Как добрались?
— Хорошо, — ответил хозяин. — У Маруси прекрасная мама – крепкая, красивая, хорошая охранница. Пришлось её закрыть, пока смотрел щенков, а как только зашёл к деткам, Маруся сразу кинулась ко мне обниматься и ласкаться, больше и не думал даже, сразу взял её. Из неё вырастет красивая овчарка. Потому что когда собаки растут в любви, они всегда становятся красивыми.
Тем временем маленькая Маруся топталась на пороге и ни в какую не хотела заходить в дом.
— Она не заходит в дом, потому что никогда в нём не была, — сказал хозяин. — Она родилась в норе.
— Где? — удивилась хозяйка.
— Её мама рожала щенков в выкопанной норе под большой яблоней. А нам и нужен щенок, который умеет жить на улице, ведь наша охранница волчица уже старенькая, вот ей Маруся и будет помощницей. Прежде всего, её нужно накормить.
— Да-да, — спохватилась хозяйка. — Она после дальней дороги. Интересно, где наш кот?  Обычно он тут как тут, а теперь и нет его.
И тут Просто Кот гордо вышел вперёд: осанка императорская и усы знатные, как у военачальника Семёна Михайловича Будённого, а зелёные глаза заинтересованно светятся. Подошёл к Марусе, выгнул спину, раздулся и громко зашипел.
Маруся попятилась, зашла за ноги хозяина и оттуда детским голоском громко заявила о себе: «Ав-ав-ав».
Просто Кот, не ожидавший отпора, резко взлетел на подоконник в кухне, уселся за горшками с цветами и оттуда вытаращился на щенка, мысленно себя успокаивая.
— Спокойно! Без паники! Здоровенная эта Мар-р-р-уся-я. В жизни быстро и легко можно только получить по усатой морде, на остальные действия нужно запастись терпением. Посижу пока в цветочках, пригляжусь, изучу, вычислю слабые места, а уж после…  Доходчиво донесу ей мысль, кто тут главный доме, а то начнёт давить своим весом, а весит она, как три кота. Хорошо бы подкрепиться, — начал умываться Просто Кот. Он всегда так успокаивал нервы; что поделаешь, хозяева вечно найдут, чем коту эти самые нервы расчехвостить.
А хозяин бережно взял Марусю под пузико и отнёс в кухню, где ей в отдельную мисочку уже выкладывали шницель.
Просто Кот поначалу напрягся, чего это его шницели раздают кому попало… Но потом потихоньку слез, аккуратно обнюхал жадно поглощающую шницель собачку, и тут его осенило.
— А-а… Это же привезли дитё! Мне на воспитание! Я же всех щенят в нашем хозяйстве выращиваю. Да, Чих? — обернулся к подкрадывавшемуся под шумок другу, который тоже хотел поскорее познакомиться с новым жильцом.
— Не знаю, что или кого ты выращиваешь, — отмахнулся Чих, — лично я тоже хочу откушать шницеля, — и потёрся о ногу хозяйки.
Хозяйка взяла с пола две миски — индивидуальную посуду Просто Кота и Чиха, и в каждую положила по шницелю.
Просто Кот тут же сунул свой нос в миску Чиха.
— Ну-у… — сморщил нос Просто Кот. — И как ты относишься к своей еде?
— Р-р-р… — пробурчал Чих. — Я к ней не отношусь, я её кушаю, — и с аппетитом вгрызся в свою порцию счастья.
Маруся доела шницель, глаза её повеселели, она припала на передние лапки и задорно гавкнула, приглашая всех присутствующих поиграть. Но никто с ней играть не стал. Просто Кот ещё не решался, и поэтому он снова уселся за горшками; Чих же, откушав свой шницель, ушёл в сторонку.
Хозяин дал Маруське мячик, она его немножко погоняла по дому и отправилась спать под большой стул. В общем, у неё набралось много впечатлений за день.
Как только Маруся заснула, Просто Кот спрыгнул с подоконника, подошёл к большой доске, лежащей на полу, и начал громко точить когти.
Чих сел в уголочке и громко фыркнул.
— Изображаешь льва?
— Не твоего ума дело, — буркнул Просто Кот, ещё сильнее нажимая когтями на доску. — Мои ножи, и что хочу, то и делаю ими.
Маруся проснулась, вылезла из-под стула, подошла к коту:
— Уважаемый «шипун», а что это вы делаете?
— Ножи точу! — с показной сердитостью отмахнулся Просто Кот, поднял хвост трубой и важно прошёл в прихожую.
Маруся побежала за котом, понюхала его и отошла. На её мордочке появилось недоумение: «Чем занимался этот странный пушистый зверь? Ничего не поняла…».
Утром Маруся поела и запросилась во двор, ведь там бегали другие собачки: Афа, принцесса Аури, Чих, старый вредный вельш-дед Ферзь — хозяйка взяла его в дом после смерти хозяина, боевой вельш Арес, а ещё вместе со всеми по участку ходила большая серая волчица. Марусе обязательно нужно было со всеми познакомиться.
Первой к новенькой подбежала принцесса Аури, грозно рыкнула на Марусю и отбежала. Старик Ферзь обнюхал Марусю и поплёлся дальше по своим стариковским делам. Зато боевой Арес, как раз наоборот, проявил к ней благосклонность и пригласил побегать вместе. Маруся с радостью бросилась за ним — смешно поднимая лапы, которые пока ещё плоховато её слушались, — и случайно попала по спине нового друга, за что тут же получила первую в своей жизни выволочку. Арес развернулся, повалил Марусю на спину, прижал лапами к земле и грозно зарычал.
— Я с тобой не только поиграть могу, но и волшебный пинок прописать!
— Я больше не буду-у… — запищала от страха Маруся, не заметив, что рядом с Аресом встала другая собачка и тоже принялась рычать на Марусю. — Кто это? — взвизгнула Маруся.
— Моя сестра Афина, — грозно рявкнул Арес и отпустил Марусю.
Брат с сестрой развернулись и быстро убежали.
— С этой Афиной лучше не спорить, — поднялась с земли Маруся. – Вон у неё какие зубы. Интересно, почему она так заступается за своего брата? Может, у него нет своих зубов?
А потом Марусю окружили все-все собачки. Обнюхали Марусю и завиляли хвостиками. Маруся поняла — её приняли в стаю. Она прошла боевое крещение дружбой. Ей стало весело — ведь это так здорово, когда много друзей. Маруся гонялась за принцессой Аури, которая ловила бабочку, новенькую облизывала красавица Афа, вместе со всеми бегал и Чих. А ещё ей очень хотелось подружиться с огромной серой волчицей, она чем-то была похожа на её маму. Маруся робко подошла к ней первой.
— Тётя, тётя! Можно с вами познакомиться?
Волчица её обнюхала, лизнула в нос, а потом что-то прошептала на ушко. Маруся расширила глаза и прижалась к ногам волчицы.
За всеми ними смотрел из окошка Просто Кот, дел у него нынче прибавилось: во-первых, появился щенок, которого надо воспитывать; во-вторых, нужно пробовать всю еду, что выдают вновь прибывшей Марусе, ведь мало ли чего, а он-то отлично знает, как проверять шницеля и другие вкусности; в-третьих, во всём должен быть порядок, а кому за его соблюдением следить? Кто главный в доме? То-то и оно! Приходится за всем следить самому, потому что он — «серый кардинал», вот и командует, а все думают, будто бы они сами принимают решения.
Скоро всех позвали на обед. Просто Кот проверил все миски, попробовал из каждой и намекнул хозяйке, что ему за его работу дегустатора положен дополнительный паёк. Он же здоровьем рискует!
После полученной добавки решил передохнуть, на стул с полным брюхом лезть тяжело — прилёг на Марусиной подстилке под стулом. Кот и не заметил, как пришла Маруся, обняла его лапками, тесно прижалась и начала вылизывать.
— Как бы не съела меня вместо шницеля, — всполошился Просто Кот, аккуратно выползая из Марусиных объятий.
— Пойдём кое-чего покажу, — позвал Марусю. – Видишь эту лестницу? Она ведёт на второй этаж, там у меня хранится стратегический запас. Хочешь, я его покажу?
Маруся растерялась. Перед ней появились большие ступени, ведущие куда-то вверх. Просто Кот проскочил скачками несколько ступеней и остановился, буравя Марусю зелёными глазищами.
Маруся поставила на ступеньку передние лапки, пытаясь подтянуть задние, и плюхнулась на пол. Кот ждал. Маруся разбежалась и врезалась лбом в ступени. Тихонько заскулила: «Больно». Кот важно прошёлся по лестнице вниз и вверх, остановившись на самой верхней ступеньке.
Лишь с пятой попытки Маруся поняла, что на деревянные палочки нужно ставить лапы не одновременно, а поочерёдно; и через несколько минут она преодолела всю лестницу, оказавшись в каком-то другом доме, где никого не было.
Просто Кот остался очень доволен своими педагогическими успехами и подвёл Марусю к миске, в которой лежал сухой корм.
— Учись, малявка! Берёшь кусочек в пасть и громко им хрустишь. От сердца отрываю.
Маруся тоже попробовала кусочек, потом ещё один, и — ещё много-много кусочков. Гостья захрустела вкусняшками наперегонки с котом.
Хозяйка, занимавшаяся своими делами, сильно удивилась, не обнаружив щенка. Маруся куда-то таинственно пропала. Обыскала все углы — нет, и всё тут. Вместе с Марусей пропал и кот.
Хозяйка задумалась — всё это очень похоже на проделки Просто Кота, ещё с минутку покумекала и отправилась на второй этаж. Чем выше она поднималась по скрипучим ступеням, тем более отчётливо слышался какой-то хруст, словно кто-то жуёт что-то твёрдое. Встав на последнюю ступеньку, окинула взором комнату.
Маруся с упоением поедала запасы сухого корма Просто Кота. Сам он возлежал на диване и довольно щурился; теперь-то кот был уверен, что его самого точно не съедят, а ежели чего, он может и другие свои припасы показать Марусе. Сытый никого обижать не будет.
— Проказник! — всплеснула руками хозяйка. — Хитрец усатый.
— Ничего я не проказник, — муркнул Просто Кот.
— Получишь у меня пять миллионов люлей вместо шницелей, — погрозила пальчиком хозяйка.
Вечером того же дня Просто Кот жаловался хозяину на хозяйку: мол, он маленькой Марусе и корма припас, и за здоровьем её следит, и смотрит, чтобы никто её не обижал, а ему, ему!.. Пообещали отвесить целых пять миллионов люлей! Да ему должны пригнать грузовик с пятью миллионами шницелей!
Хозяин долго гладил Просто Кота по головке, успокаивая и жалея усатого няньку. А потом они вместе легли спать на диван. Просто Кот пристроился у хозяина на груди, мурлыкая самую главную песенку. Под эту песенку засыпают люди всего мира, коты и кошки поют их: в Африке, Азии, Антарктиде, на Аляске, в Америке, Европе и почти в каждом российском деревенском доме.
Через полчаса на кровать встали две большие лапки, Маруся тихонечко влезла на диван за своим учителем, пристроившись спать в ногах у хозяина. Она же — прилежная ученица: быстро усвоила этот урок — чем питаются учителя, то переваривают его ученики. А Просто Кот продолжил мурлыкать свою вечную песенку, убаюкивая хозяина, Марусю и себя.
Действительно, Маруся была примерной ученицей: во всём слушалась Просто Кота, и он ей подсказал мудрую мысль:
— Когда пойдёшь гулять со всеми во двор, старайся держаться рядом со старой волчицей. Она мудрая и никогда тебя не даст в обиду. Я слышал от хозяев — ты будешь жить на улице, а значит: вместе с волчицей. А ещё ты должна научиться сама добывать еду, как я. На улице прыгают зелёные кобылки — их можно есть, они полезные.
— Кто такие кобылки? — вытаращила глаза Маруся.
— Кузнечики. Они в траве прыгают. Я бы тебе показал, как на них охотиться, но меня с собаками во двор не пускают, поэтому буду смотреть за тобой из окошка.
— А зачем мне их ловить? — удивилась Маруся.
— А затем, — прищурил глаза Просто Кот. — Вот, скажем, изрядно проголодаешься, но хозяева почему-то еду всё не несут, а ты тогда проявляй инициативу: побыстрее поймай-ка кобылку и перекуси. Как научишься их ловить, так пойдём дальше. Расскажу про мышей. Эти куда питательнее кобылок, но тут сноровка нужна, так что пока лови кузнечиков.
На следующий день хозяйка, выйдя на крыльцо, не поверила своим глазам. Маруся что-то ловила в траве — явно мелкое, а когда хозяйка подошла ближе, маленькая овчарка с аппетитом уже захрумкала большим зелёным кузнечиком.
Из окошка за ними внимательно наблюдал Просто Кот, радуясь за свою ученицу. Через два дня хозяйка нашла на пороге двух пожёванных мышек. Усатый педагог сеял семена знаний направо и налево, благодарная ученица росла, как на дрожжах, и жадно впитывала знания, а заодно «по науке кота» добывала себе дополнительное пропитание в виде мышей и кузнечиков.
Скоро Маруся подросла и стала ночевать на улице, постигая уже охранные премудрости от старой волчицы. Теперь овчарка ждала по утрам, когда выпустят гулять друзей Афину, Ареса, Чиха. Маруся рассказывала им, что происходит в тёмное время суток во дворе и рядышком: мимо забора ходят люди; пугливо пробегают чужие собаки; бродят по улице другие животные; поют ночные птицы — но в калитку никого нельзя пускать, потому что они, овчарка со старой волчицей, стерегут покой домочадцев.
Всё реже Маруся приходила в дом к Просто Коту, но навсегда она сохранила глубокую привязанность к своему самому первому учителю. Да-да, ведь очень часто нянька и есть первый в жизни учитель.


Что такое дружба и как становятся друзьями

Крепкая дружба не появляется «из ниоткуда». Настоящую дружбу нужно выпестовать, как садовник выращивает из маленького ростка прекрасную розу. Для крепкой дружбы нужно время. А ещё лучше, когда есть не один друг, а много друзей.
Просто Кот проделал большую работу, чтобы в доме, где он жил со своими хозяевами, стало тепло и уютно всем зверушкам. Ведь если вам суждено стать друзьями, это рано или поздно обязательно случится.
Главное, не стоит форсировать события и назойливо навязывать своё общество. Надо уважать личное пространство друга. Следует быть рядом с другом не только в радости, но и в печали. Важно подставить товарищу плечо в нужный момент, и тогда друзья будут рядом не только тогда, когда у вас всё хорошо, но и когда вам плохо. Уместно бывает и пошутить, чтобы поднять настроение другу. Когда в том будет необходимость, защищайте друга. Но не пытайтесь изо всех сил непременно стать другом тому, кто вам симпатичен. Просто старайтесь быть рядом, и тогда приятельские отношения, вполне возможно, перерастут в крепкую дружбу. И, конечно же, нужно быть самим собой, общаясь с другом.
Интересно, могут ли дружить два человека с абсолютно противоположными характерами и разной житейской школой? Безусловно! В дружбе один дарит свой жизненный опыт, а другой обогащается таким бесценным богатством. Более сильный и умелый, не кичась своими достоинствами, помогает окрепнуть и овладеть полезными навыками  своему слабому, неопытному молодому другу.
А могут ли дружить кошки с собаками и волками? Конечно, могут. Живут же принцессы с драконами.
Просто Кот — самый-самый умный, самый-самый хитрый, самый-самый любимый. Именно он в доме стал и самым-самым главным другом для всех: и для собачек вельшиков, и для серых волков.
Кот каждый день следовал на прогулку за своей принцессой Аури, оберегая её покой. По-дружески Просто Кот докладывал волкам Брайну и Ночному Дозору о том, что происходит в доме. Не кто иной, как кот устраивал дружескую возню с Афой, Клавусиком и Чихом. Помимо всего прочего, Просто Кот стал папой для маленьких щеночков.
Заслуга кота и в том, что он вместе с Аресом помогал хозяину во всех его делах. К его же чести, кот совершенно перестал охотиться за белой крысой и рыбками. А ещё он каждый вечер забирается к хозяйке под бочок, и она читает ему сказки.
У него появилась одна самая-самая любимая сказка, которая называется «Просто Кот». Вот именно — это же сказка про него самого!
Сказка ложь, да в ней намёк — в дружном доме кот живёт!

Часть четвёртая. О добре, дружбе и творчестве.

На лесной поляне произошло удивительное событие. Состоялось собрание творческих насекомых. У каждой народности есть свои таланты: писатели, поэты, музыканты, художники, архитекторы. В каждом живом существе присутствует творческая жилка: у кого-то она больше, у кого-то меньше.
В жаркий июньский день, когда солнце стояло высоко над макушками деревьев, на поляне собрались даровитые представители насекомых: майские жуки, жужелицы, жуки-навозники, рогачи, солдатики, травяные клопы, муравьи, пчёлы, шмели, кузнечики, комары и другие маленькие, но заметные представители огромного мира насекомых. Богемное собрание было посвящено открытию летнего сезона.
Каждый из участников высокого форума обязательно должен был показать свои таланты. Командовали парадом талантов два огромных майских жука: Жудзилла и Жеракл. Оба были большими авторитетами и солидными авторами. Жудзилла слыл поэтом, а Жеракл проявил себя и поэтом, и музыкантом, и автором-исполнителем.
Причём оба жука заранее готовили поляну для встречи. Попросили команду пауков сплести большое полотно над толстым пнём, чтобы на его фоне был бы виден каждый выступающий. Понадобилось ещё стянуть между собой нитями вокруг пня крупные листья лопухов, где могла бы разместиться жужжащая, ползающая, летающая публика. В ответ на просьбу жуков-организаторов светлячки пообещали постоянно подсвечивать белое полотно с задней стороны, чтобы его получше было видно.
Ровно в полдень над пнём началось большое оживление: комариная эскадрилья прилетела раньше других — этим двукрылым насекомым предстояло выступать в начале собрания; стрекочущие кузнечики расселись на высоких травинках; муравьи притопали солдатским строем, сгрудившись у подножья пня; два жука-навозника притащили с собою свои коричневые дома, собранные на лугу, где прогуливались коровы; несколько жужелиц, зажав носы, постарались расположиться подальше от навозников; шмели и пчёлы расселись чуть поодаль — на полевых цветах, постоянно перелетая до пня и обратно; ехидные клопы, напротив, сели ближе к навозникам, надеясь перевонять первых; жуки-пожарники расселись на лопухах, к ним присоединились красные клопы-солдатики; божьи коровки повисли на кончиках берёзовых листьев, стараясь не задеть липких нитей, удерживающих подрагивающее на лёгком ветерке паучье полотно; сами же пауки притихли на веточках, крепко держа в лапах нити и зорко следя восемью глазами, не появятся ли мухи.
Жудзилла и Жеракл бархатисто жужжали, приветствуя прибывающих. Последним прилетел пёстрый толстый мотыль-критик, усевшийся на высоко торчащую ромашку. С неё открывался отличный вид на пень.
Открыл встречу элиты Жудзилла.
— Уваж-ж-ж-аемые авторы! Мы с Жераклом открываем наше представительное собрание и объявляем, что в начале этого всеобщего слёта традиционно прозвучит гимн нашего леса. Итак, приготовиться комарам!..
Жудзилла приподнялся на четыре задние ноги, встав в полный рост, и резко взмахнул двумя передними лапками.
Комары приосанились, развернули хоботки и дружно зазвенели, нарушая лесную тишину торжественной песней про «союз насекомых — букашек прекрасных».
Со всех сторон раздалось одобрительное жужжание. Мотыль прикрыл глаза, засыпая: он всё же был больше ночным жителем. Толстый шмель с телом в длинных пушистых волосках, от распирающих чувств, кольнул своими шпорами другого шмеля, притулившегося рядом на большом соцветии лесного колокольчика. Оба покатились в траву.
Команда пчёл нырнула за ними, разнимая драчунов. Вскоре рой пчёл разделился на две группы: одна потащила первого шмеля назад на колокольчик; другая же, схватив пострадавшего от шпор, усадила его — перепончатокрылого насекомого — на жёлтую разросшуюся мать-и-мачеху. Наконец, все жужжуны затихли. На середине пня появился Жеракл.
— Многоуваж-ж-ж-аемая публика! А теперь перед вами выступит золотой голос нашего леса — цикада Кумира.
На пень легко вспорхнула желтоглазая красавица с золотыми крылышками и звонко запела:

Лес родной, должны тебя мы
И любить, и сохранять.
Дорогого лес наш стоит,
Все обязаны мы знать.
Всяк комарик и жучок,
Клопик, шмелик, червячок,
Бражник, муха, светлячок
Влёт — за Лесогородок!

— Браво! Браво! — Засуетились под пнём муравьи, строясь в высокую пирамиду, чтобы получше разглядеть большеглазую певицу.
У некоторых из них глаза загорелись… гастрономическим интересом. Цикада была бы шикарным подарком их королеве-матке, которая не смогла присутствовать на концерте, так как осталась за главную на домашнем хозяйстве. Командиру пришлось урезонивать подчинённых, рассаживая их по одному на расстоянии друг от друга.
Допев, цикада взмыла вверх и улетела куда-то в густые кусты, а на пень снова взобрался Жеракл.
— А сейчас перед вами выступит сводная команда красных: жуки-пожарники и клопы-солдатики.
По пню со всех сторон поползли красные с чёрными вкраплениями букашки. Пень заиграл живыми узорами. Они менялись каждую секунду. Пень переливался квадратами и кругами, опутывался живыми нитями, складывавшимися в замысловатые фигуры. Зрелище заворожило не только всех присутствующих, но и пауков, которые из укрытия внимательно следили за каждым, а некоторыми были не прочь и отобедать.
Жеракл громко зажужжал, указывая на лимит времени, и объявил личное сольное выступление:
— А сейчас я прожужжу вам свою песнь про богомола. Его сегодня нет с нами. Он недавно погиб от рук своей супруги, но вы знаете, что у богомолов это обычное дело. На следующий год мы все будем лицезреть его потомков.

У самок богомола хороший аппетит,
И только у самцов печально-грустный вид.
Пусть всё-таки жениться ничуть не прочь самец,
Но съеден, как бифштекс, был будущий отец.

А после этой ночи,
лучшей из ночей,
Растёт его сыночек,
свет маминых очей…

Пауки бросили полотно, освещаемое светлячками, и быстро начали спускаться с деревьев на своих нитках, плотно взяв в кольцо певца. Им этот номер был ближе всего. Их дамы тоже отличались отменным аппетитом. А два паучка, от обуревавших их чувств, и вовсе начали пеленать липкими нитями певца. Жеракл с трудом отбился, приглашая на сцену жуков навозников.
Воздух наполнился ароматом свежего коровьего помёта. Навозники никогда не оставляют своих крова и пищи, и теперь старательно закатывали шары на пень. Всполошившиеся клопы раздулись и зашипели, выпуская не менее ароматный воздух из своих пузиков да старательно опрыскивая вокруг себя пространство. Жужелицы снова зажали лапками носы. От этой вони у всех появилась резь в глазах.
Навозники — те ещё затейливые авторы-исполнители. Они, толкаясь на пне и запустив глубже лапки в своё сокровище, загудели песню:

Жук навозный  — виртуоз,
Вечно нос суёт в навоз,
Он в восторге от навоза,
Он сродни тяжеловоза.

Шар его — для дам наркоз,
Лишь бы он его довёз.
Шар для дамы — слаще роз,
Вводит милую в гипноз.

И тут, наперегонки взбираясь на пень, взбунтовались клопы: «Эти навозники ещё и поют!». На пне началась настоящая кутерьма. Навозники пытались закатать оппонентов в шары, а клопы, выстроившись клином и более ожесточённо выпуская газы, наступали по три-четыре на каждого жука по отдельности. Жужелицы начали закапываться в землю. Пауки под кутерьму-шумиху нашли в кустах цикаду и попытались закатать её в белый саван. Золотой голос леса взывал о помощи. Божьи коровки снялись с листьев и закружили над пауками, пытаясь перевести их внимание на себя. Налетевший порыв ветра сдул экран-паутину и унёс её высоко в небо.
— Жжай… — пискнула цикада, исчезая из поля зрения пауков, потому что никто из присутствующих не знал, что из земляной ямы под малиновым кустом за ними давно ведёт наблюдение огромная бородавчатая жаба.
— Вкусно-о… — запрыгнула на пень жаба, осматриваясь кругом.
Комары в панике разлетались кто куда. Майские жуки взлетели на самые высокие ветви берёзы. Пчёлы и шмели с грозным жужжанием снялись с цветков. Навозники и клопы остановили драку, даже не пытаясь убежать: они знали, что жаба их не тронет. Пауки быстро скрутили нити.
Собрание закончилось. Через минуту на пне осталась сидеть только довольная жаба, закусившая золотым голосом леса.
— Что важ-ж-ж-нее: творчество или еда? — трясясь от увиденного кошмара, спросил товарища Жудзилла.
— Трудно сказать… — озадаченно ответил Жеракл, почёсывая брюшко. — Важно и то, и другое. С одной стороны — без еды творить невозможно, с другой — голодные творят лучше.


Золотой костыль

Жил-был костыль. Ничем не отличался от других заводских костылей. Купили его для одного знаменитого драматурга и театрального режиссёра, который сломал ногу прямо во время выступления на сцене.
Костыль был очень горд, ведь никто из его собратьев не попал в такое интересное общество, как он. Костыль познакомился с разными актёрами, писателями, побывал на телевидении. Служил хозяину, как умел. Да стал не нужен. Расстроился: «Забросят теперь меня в дальний угол…».
Прошло несколько месяцев, и однажды хозяин взял его и привёз к знаменитому поэту. Опять у костыля началась весьма насыщенная жизнь: концерты, стихи, песни, шутки, смех — поэт был очень весёлым человеком. Костыль его полюбил и не хотел с ним расставаться, но опять настала досадная пора забвения, и он снова притих в пыльном в углу, да недолго там оставался.
Как-то вечером поэт взял его и повёз ещё к одному человеку. Тогда и узнал костыль, что такое война, пытки и по-настоящему жгучая боль.
И понял костыль: «Нет ничего дороже на этом свете, чем исполнение своего долга. Нет ничего дороже верности и преданности руке, что опирается на тебя. Он, костыль, — продолжение этой руки, её опора и надёжность. Надёжный костыль никогда не предаст друга, в отличие от легкомысленных тросточек».
С того времени костыль старался быть незаменимым для каждого его владельца. Ведь он видел очень много разных людей: тех, которые не думают о боли, и не знают, что это такое; и других, которые годами живут с болью. Он знал и чувствовал каждое движение своих хозяев. Он изучил боль и стремился повести руку туда, где нет ямы, или старался покрепче упереться в бордюр для лучшей устойчивости.
Последний хозяин, вообще, не выпускал его из рук, даже в кровать с собой брал. Костыль думал, что с этим человеком, пропахшим порохом и нечеловеческой болью, останется навсегда; но его снова отдали воину, который был ещё слабее предыдущего, ещё больше нуждался в помощи.
Костыль был рад, что стольким людям помогает, но очень боялся поломки, ведь он так необходим. Пропадут же люди без него…
Увы-увы, однажды он треснул и с горечью подумал, что пришёл-таки его последний час. Тем не менее собрал все свои силёнки, довёл хозяина до дома, а уже там развалился.
К счастью, на этом жизнь костыля-ветерана не оборвалась. Его собрали, покрасили блестящей краской, и стал он легендарным «золотым костылём» на заслуженной пенсии.
Раритетный экспонат повесили на стену в красивой гостиной в большом здании музея. Рядом развесили портреты всех людей, которым «золотой костыль» помогал всю свою жизнь. К нему стали приводить детишек и взрослых, и экскурсовод с упоением рассказывал посетителям музея про героические «костыльские» истории.
Так что не столь важно, кто ты в этой жизни. Гораздо важнее — какой ты!


Серёжки

Купил дед бабке серёжки красивые-раскрасивые. Привёз издалека. Послали его от работы в командировку за Уральские горы и пробыл он там долго, пока не вышел на пенсию. Решил порадовать свою старуху. Бабка, как увидела серёжки… ахнула: цветочек аленький, а рядом росточек зелёненький, а на нём божия коровка притулилась, и всё это — на золотой нити. Сразу их на себя нацепила, только на ночь снимала.
Дед радуется, что бабке серёжки по душе пришлись. Бабка радуется, что дед её до сих пор любит.
Жили у деда с бабкой две кошки: одна вредная-превредная, что не по ней — сразу когтём зацепит; другая ласковая, нежная, но шалунья большая. И вот однажды бабка затеяла большую уборку в хате, да и обронила одну серёжку. Не заметила. Так до самого вечера и не приметила пропажи. А та кошка, что шалуньей была, как раз углядела, что любимая бабкина серёжка упала, да и спрятала её. Сначала поиграла с нею лапкой мягкой, пушистой, а потом под кровать, где бабка с дедом спят, закатила. Ходит рядом со стариками и, как ни в чём не бывало, на них смотрит-смотрит. И вредная кошка тоже смотрит. Вдруг догадаются дед с бабкой, кто хулиганит у них под носом?..
Бабка ходит по хате, во все углы заглядывает, причитает: «Ох, беда… Потеряла цветочек аленький. Не поедет больше дед за горы Уральские, не найдёт мне другого цветочка аленького…». Спрятала оставшуюся серёжку в старую шкатулку, и — молчок.
Дед через пару дней спохватился, видит на бабке серёжки старые потёртые висят, спрашивает:
— Что же ты, милая, новые серёжки мои не носишь? Али они провинились в чём? Али я провинился?  Почему старые украшения надела?..
Бабке стыдно. Переживает. Не хочется ей деда обижать.
— Уши заболели. Передохнуть решила. Надену через пару деньков.
А сама думает, как быть? Как ей найти такие же серёжки? Плачет ночью, не знает, что делать.
Кошка-шалунья ходит и наблюдает: «Догадается бабка влезть под диван или нет? Хотя надо бы серёжку в другое место перекатить, она мне и самой нравится».
Вредная кошка смотрела-смотрела на бабку, жалко её, бедолагу, стало. Налетела вихрем на шалунью, надавала ей лапами по ушкам: «Не обижай деда с бабкой! Они нас с тобой с улицы взяли. Живём в тепле, в сытости. Добром за добро платить надобно».
Встала бабка утром с постели, только тапочки нацепила, но одной ноге сразу некомфортно стало. Заглянула в домашнюю обувку и обрадовалась несказанно: вот же он, цветочек аленький, как незаметно в тапочке притулился да и уколол её, хозяйку, в самую пятку. Шалунья же рядом сидит. Смотрит зелёными глазами на бабку, а ровнёхонько за ней присела вредная кошка. Старушка взяла в руку серёжку. Глядит на неё, не налюбуется — нашлась пропажа. Вытащила вторую серёжку из шкатулки и надела обе.
Дед встал. Бабка ему завтрак подаёт, волосы прибрала, чтобы серёжки в ушах видно было. Светится вся: мол, уши больше не болят. Цветочки же аленькие на ушах сияют, переливаются.
Понял дед: «Потеряла бабка серёжку». Глянул на кошек, они рядком сидят, смотрят на них не мигая. Погрозил пальцем шалунье, не в первый раз бабкины украшения пропадали. Погладил по серой спинке вредную кошку: «Умница».
Действительно, не тот вреден, кто таким кажется. А заслуживает порицания именно тот, кто «вредно» шутит.


Котишка-домовишка

Сергуня стоял и осматривал старый покосившийся домишко, что достался им с мамой в наследство от бабушки. Долго в том домишке никто не жил: ставни покосились, полы прогнулись, в щели злой ветер задувает. Что с таким никудышным жильём делать? Продать за копейки или восстановить? Ведь Сергуня был не простым юношей, а являлся настоящим мастером — золотые руки. За что ни брался – всё у него в руках спорилось, всё получалось быстрее и лучше, чем у других. У него и отец был таким же превосходным мастером, и дед, который этот домишко построил полвека назад. Да вот после бабушки никто за ним лет десять не смотрел.
Они с мамой жили в доме, который отец Сергуни построил. А вот в дедов дом и не заглядывали…
Посмотрел Сергуня на покосившуюся печку, взглянул на старый потолок в паутине, и защемило у него сердечко: «Разве можно дом этот кому-нибудь продать? Да и разве можно о бабушке и дедушке позабыть?». Ставни резные дедушка сам вырезал. Стол деревянный своими руками делал, в своё время печку красивыми изразцами, что теперь уже потрескались, по кирпичику выложил. Даже люлька старая, — а в ней его, Сергуню, качали в детстве, когда он маленьким приезжал к дедушке, — в углу валяется. Отец её из огромного ствола дерева вырезал. Лошадка деревянная в другом углу прислонилась. Они её с папой вместе из досок мастерили, а дедушка учил его молоток и долото держать. Показывал, как ими работать надобно.
Вздохнул тяжело Сергуня, вышел на крыльцо, глянул за околицу. Солнышко ласковое садится, берёзки своими лучами освещает: они как девушки стоят, вот-вот в хоровод пустятся. Ветерок ласковый по щеке гладит. Вернулся в дом и громко сказал: «Будешь ты лучше прежнего!».
— Ш-ш-ш… — со стороны печки послышался шорох.
— Кто здесь?.. — оглянулся Сергуня.
— М-р-р… Это я — твой домовёнок, — из-за печки вышел чёрно-белый кот с огромными, как кофейные блюдца, зелёными глазами.
— Говорящий кот! — до того Сергуня испугался, что на пол сел.
— А-пчхи… — чихнул кот и близко-близко подошёл к Сергуне.
— Будь здоров! — машинально сказал Сергуня.
В комнате было тихо-тихо, но вдруг шорох послышался.
— Сиди тут! Не шевелись. Сейчас вернусь, — сказал кот и бесшумно шмыгнул за печь.
Сергуня до того растерялся, что стал пальцами глаза протирать: уж не мерещится ли ему всё это?
— Держи, — прошамкал кот, выходя из-за печки, в его зубах трепыхалась только что пойманная мышь. — Работы тут в доме невпроворот. Мыши совсем обнаглели. Так и шастают туда-сюда. Занялся бы ты, что ли, хозяйством. Трудно одному-то за целым домом присматривать. — Кот положил мышь перед Сергуней, а сам сел напротив и начал умываться. — Ты как? Приехал только посмотреть бабушкин дом или жить тут собираешься? — строго спросил домовёнок.
—  Да вот не знаю. Думаю. Вроде, и наш с мамой дом неплохой, и этот жалко. Природа тут красивая. Воздух чистый. Вот приехал посмотреть да подумать, что с этим домом делать?
— Что делать? Что делать? — ворчливо ответил кот. — Ремонтом заниматься. Вот что! Оглядись вокруг. Печь надобно перекладывать, окна поменять, ставни поправить, полы наполовину прогнили, мыши вон, у лошадки полноса с голодухи отгрызли. Лошадку тоже чинить надобно. Я же всё про твою семью знаю, про трёх Сергеев, про три дома и про трёх котов.
— Чего-чего? — вылупился Сергуня на кота, поправляя на носу очки. — Какие дома, какие коты?
— Глупый ты, — вздохнул кот, бодая головой руку Сергуня. — Мр-р… Имя твоего папы — Сергей, верно?
— Да, — обомлел Сергуня. — А ты откуда знаешь?
— А я всё про тебя знаю, — заурчал под рукой Сергуни кот. — Папу твоего Сергеем звали, он был великим мастером. Деда твоего Сергеем звали — величайший мастер на всей земле был. Блоху мог подковать. Ты книги любишь?
— Люблю, — кивнул Сергуня.
— Значит, читал про Левшу, что блоху подковал. Лошадку-то с кого твой папаня делал? С резного скакуна, что твой дед сыну вырезал, жаль сгорел в сарае. Ну вот и ты мастер рукастый. Преемственность поколений. Понимаешь? — вывернулся из-под Сергуниной руки кот, заглядывая ему в лицо. — Дар у вас такой семейный.
— А коты тут при чём?..
— Здрасьте, приехали! — почесал за ухом кот. — При каждом мастере Сергее — кот жил. Забыл, что ли, какой у папани твоего чёрный кот был? Черкесом звали?
— Ах… — вздохнул Сергуня. — Ты про Черкеса. Хороший кот был, умный.
— А я что: не умный, что ли? — сверкнул глазами кот.
— Что ты! Что ты! — замахал руками Сергуня. — Ты умный и красивый, охотник хороший. Только ты эту мышь убери. Я не хочу её в руки брать.
— Ладно, спрячу, — сжалился кот, снова пристраиваясь под руку Сергуни. — Так вот, у деда твоего тоже кот чёрно-белый был. Понимаешь к чему я клоню? У каждого Сергея по коту было; ну, вот и я к тебе пришёл. А кто же тебе помогать будет? Каждому дому — свой домовёнок нужен. Мама у тебя уже старенькая, я с ней играть буду, у неё клубочки из шерсти есть? Очень я люблю клубочки катать и нитки запутывать., ну-у… а с тобой нам нужно кучу дел переделать.
— А ты откуда про двух котов знаешь: про Черкеса и Маркиза? Ты —один и тот же кот? Они же разные были?
— Не совсем так, — снова заворчал кот. — Я дух, что может вселяться в разные тела. У меня тоже преемственность поколений. Домовой я. Твой домовёнок.
— С домами только у тебя не сходится, — улыбнулся Сергунька. — Домов-то всего два — дедушкин и папин. А третий где?
— Снова приехали! — поднял хвост трубой кот. — Переделаешь полностью этот дом, вот он и третий дом. Твой дом. Не робей. Я тебе во всём помогать буду. Я и сказки на ночь рассказывать умею. Курочек заведём, козу. Собачку. Всё, как положено. Так что собирайся домой, я тебя здесь ждать буду.
— Что же это получается?.. Папин дом я должен бросить, а сюда переехать? А кто за тем домом следить будет?
— Здесь-то места побольше будет и воздух почище. А тот дом в наём сдай. Денежка лишней не бывает. Сарай старый поправишь, вот тебе и место для курочек и козы. А потом, когда твои дети вырастут и своих детей заведут, — вот и будет для них тот дом. В жизни обязательно что-то менять нужно и доставлять себе удовольствие. А для тебя удовольствие — это работа, потому как ты и впрямь мастер — золотые руки, да забыл в последнее время о том. Занимаешься всякими компьютерами… Тебе с деревом работать надобно. Я тебе про деревья много чего расскажу. Дерево оно энергию из космоса берёт, да человека этой энергией питает. Вон стол старый из дуба сделан. А знаешь почему? Потому что дуб самое сильное и самое доброе дерево. А коль кручина одолеет, беги к сосне, отдавай ей свою печаль. Сосны любят собирать плохую энергию. Пока тебя не будет здесь, я за домом послежу, мышей погоняю. Ну, будь здоров! — фыркнул кот и убежал за старую печку.

Много ли времени прошло, мало ли — нам неведомо, ведь скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Однажды вечером к старенькому домику подкатила большая машина. Сергуня помог маме выйти, завёл её в сени, включил старую лампочку под потолком.
— А где же твой говорящий кот? — спросила мама.
— Не знаю, — пожал плечами Сергуня, — может, за печкой прячется? Пойду коробки из машины вытаскивать. А ты пока посиди за старым дубовым столом.
Села матушка на широкую деревянную скамью, стала оглядывать помещение. Послышалось ей, будто кто-то тихо чихнул. Присмотрелась к печке — нет никого. Сергуня дверь распахнул, таскает в дом скарб нехитрый. Как закончил, сели они вместе, смотрят друг на друга.
— Начинаем новую жизнь, — улыбнулся матушке. — Устали за день. Пошли почивать в дальнюю комнатку.
Матушка заснула быстро. Проснулась посередине ночи от того, будто кто-то лицо ей травинкой щекочет. Открыла глаза — перед ней чёрно-белый кот сидит и не мигая смотрит на неё.
— Здравствуй, хозяюшка! Долго я вас ждал.
— Так вот ты какой, говорящий кот, — хотела приподняться в кровати.
Кот заурчал моторчиком и прилёг ей на грудь.
— Ты лежи, лежи… не вставай, я Сергуне обещал тебе сказки на ночь рассказывать. Слушай и засыпай. Жила-была одна маленькая девочка. У неё было очень доброе сердце. Она любила всех поголовно — всех живых существ на свете. Все детишки жуков собирают и в коробочки сажают, а она поймает, рассмотрит и отпустит. Детишки бабочку сачком прихлопнут, она бежит бабочку выручать. Кролик у соседа заболел, она его домой тащит лечить. Никого не обидит: ни ящерку, ни червяка земляного… Родители диву давались, откуда у неё такая любовь ко всему живому? Будучи самыми простыми людьми, они и не догадывались, что девочку их при появлении на белый свет ангел в лобик поцеловал, повелев ей при рождении всякую животину любить и оберегать. Видя, как она любит всяких зверушек, родители девочки отвели её в зооуголок, куда девочка стала ходить после школы. Только там она и чувствовала себя совсем счастливой. Она помогала служителям и убирала за зверями клетки, кормила волков, лисиц и даже подружилась с молодым медвежонком. Звери чувствовали её любовь к ним и всегда отвечали девочке взаимной лаской. Ждали её и даже ревновали друг к другу, если она кому-то больше внимания оказывала. Но однажды случилась беда, расшалившийся медвежонок ударил её когтями и поранил. Служители зооуголка испугались за девочку, хотели застрелить медвежонка, но девочка не дала им этого сделать, закрыв собой друга, несмотря на то что ей было очень больно. Родители не хотели больше пускать её в зооуголок, но девочка всё равно ходила каждый день к медвежонку, и даже не обиделась на него. Прошло время, и медвежонок превратился в огромного бурого медведя, но их отношения так и остались дружескими. Девочка выросла, выучилась, стала биологом и всю жизнь проработала со зверями. Кто эта девочка? – громко заурчал кот. — Вот потому ты и понимаешь мой язык. Утро вечера мудренее. — Спрыгнул с кровати кот, перебираясь на кровать к Сергуне, который натаскался коробок и заснул, как убитый.
Сергуне тоже снился сон, будто стоит он посередине светёлки, смотрит вокруг: похожее, это их заброшенный дом, а, вроде, и не он вовсе. На подоконниках цветы самые разные, окна большие светлые, печка пыхтит и запах пирогов дурманит голову. На лавке лежат: рубанок, топор, долото, молотки разные. В углу стоит корзинка, в которой пёстрая курочка сидит, а в одно из окошек белая козочка заглядывает. Рядом с печкой расписная лошадка качается, а в седле чёрно-белый кот сидит и добродушно подмигивает ему.
— Хороший у нас теперь дом. Красивый. Как проснёшься утром, так за работу принимайся. Печку скорее налаживай. Печка в доме — самое главное.

Печка, русская печка —
Самое завидное местечко.
Пироги в ней вкусные,
С картошкой и с капустою.

Печка, милая печка —
Для каждого там есть местечко.
Матушке, кукле, книжке
И пушистому котишке.

Печка, дорогая печка —
Жаркое местечко.
Месяц, свет в окошке
Да сказки от пушистой кошки.

И закипела работа в стареньком домишке. Сергуня работал не покладая рук. Они с матушкой оттёрли дубовый стол со скамейками и покрыли их блестящим лаком. Перекрыли крышу. Поменяли окошки. Сергуня обновил дедушкины наличники, покрасил их в голубой цвет. Рубанком выточил из досок новые двери вместо старых, скособоченных. На место дверных ручек прикрепил изогнутые дугой старинные половники, которые придали дверям необычный вид. Прочистил печку и обложил её новой плиткой, на каждой плитке был изображён сказочный зверь. Кот во всём помогал Сергуне, постоянно рядом крутился.
— А когда лошадку ремонтировать будем?
— Погоди ты с лошадкой, — отмахивался Сергуня. — Полы ещё переложить надобно. Я тебе из старой люльки гамак сделаю, будет у тебя своя постель.
— Пошли на крыльцо, — закрутился кот. — Там подарки для тебя лежат.
— Какие подарки?..
Потёрся кот о ноги Сергуни, прошёлся восьмёркой и к двери побежал. Вышел Сергуня за ним на крыльцо, а там пять мышек рядком лежат.
— Мыши-гриль, — прищурил один глаз кот. — Ты когда–нибудь ел жареных мышей на палочках?
— Вот ещё, — фыркнул Сергуня. — Я мышей не ем. Куда теперь девать твои подарки?
— Ничего-то ты не понимаешь, — надул губки кот. — Когда в доме нет кота, мыши в пляс пускаются.
Сергуня погладил кота.
— Ты очень хороший охотник и охранник. Настоящий домовишка. Мы тебя с матушкой очень любим.
— Пр-р-равильно, — мяукнул кот. — Я же не просто так к вам пришёл. Я — ваш оберег. А ещё нам коза нужна.
— Это ещё зачем? — удивился Сергуня.
— Молоко своё будет, сметанка, сливки, — зажмурился кот. — В каждом приличном доме обязательно должны жить козы и курочки.
— А курочки тебе зачем?
— Яички свежие на завтрак, а заодно и подушки, набитые мягкими пёрышками. Коты испокон века при курятниках живут.
— Всё у нас будет при таком хозяйственном коте, — засмеялся Сергуня. — Погоди немного. Дом приведём в порядок, купим курочку с козой.
Прошло ещё немного времени, и засиял домишко, заиграл яркими красками: светлая горница; ладные деревянные лавки, укрытые живописными коврами; печка с нарядными изразцами — и всё это сделано золотыми руками мастера Сергуни. Матушка у печки в кресле-качалке сидит, спицами скрипит, носочки и варежки Сергуне вяжет, вокруг неё клубочки разноцветные лежат, с клубочками кот играет. Поиграет-поиграет, да в люльку спрячется. Каждую ночь кот Сергуне и матушке сказки сказывает да мышей ловит. За работу свою утром молочко от козы Маньки получает.
Мир в доме, покой и доброта, а как же иначе?!
Земля стоит не на слонах и черепахах — она извечно крепко держится на мастерах да верных домовятах.


Куклы

Жила-была одна добрая женщина, и была у неё большая коллекция кукол.
Все они были из разных мест. Казак с шашкой за поясом и казачка в цветочном венке — из Ростова-на-Дону; толстый глиняный бай в пёстром халате да белой чалме и две гибкие танцовщицы в полупрозрачных платьях — из Узбекистана; маленькая стройная японочка в шёлковом розовом кимоно, украшенном крошечными голубыми птичками, держала в руках тончайший, словно сотканный из паутины, зонтик; индийская танцовщица в нарядном, украшенном разноцветными бусинками сари; скромная русская барышня в розовом платье и таком же чепчике — из волжского города Мышкина; две боярыни в старинных кокошниках,  расшитых яркими нитками мулине, — из Нижнего Новгорода; стрелец с большой секирой в руках времён царя Петра; изображающие актёров китайского театра драмы две куклы из восточноазиатского государства, с висящими ниже пояса чёрными косичками, и в расшитых золотыми драконами длинных кимоно… При первом взгляде на «актёрский дуэт» все думали: это женщины в диковинных нарядах, а хозяйка знала, что куклы — на самом деле мужчины.
Все куклы стояли в большом шкафу со стеклянными дверцами, расположившись на трёх высоких полках.
Женщина их очень любила, часто глядела на них, переставляла с места на место, пока не стали происходить странные вещи. Куклы то упадут с полки, то друг на друга повалятся. Бывает, день-два стоят — всё хорошо, а потом она их переставит — и начинается: то одна кукла завалится, то другая... Хозяйка-то не знала, что куклы были живыми. Днём они стояли тихо, наблюдали за ней, а когда она выходила из дома, начинали шёпотом разговаривать.
Больше всего они любили ночь. Женщина крепко засыпала после трудового дня, и вот тогда куклы тихонько сходили со своих мест, и начиналось настоящее веселье. Они спорили, кто из них лучше и красивее. Рассказывали друг другу о краях, из которых они родом. Показывали, кто и что умеет делать. Китайские актёры читали стихи — хокку, состоящие из четырёх строк.
С мужским сценическим тандемом соревновалась маленькая японка, которая среди кукол отличалась умением стихосложения. Она складывала свой прозрачный зонтик, садилась перед актёрами и задавала тему. Это могли быть стихи о горах, о солнышке, о цветущей сакуре или журавлях.  Японка была большая мастерица по части историй. В Японии и Китае люди с давних времён любят кукол. Почитают их, уважают и даже могут сотворить недоброе дело с помощью куклы. В Японии и Китае куклы передаются по наследству, по женской линии, и являют собой защиту от злых духов и всяких бытовых неприятностей. Их, кукол, преподносят как оригинальный подарок ко дню свадьбы. А если кукла сделана в единственном экземпляре, у неё, как верят, — душа сделавшего её мастера.
Индийская танцовщица показывала своё виртуозное хореографическое мастерство двум узбечкам. А ещё она знала огромное количество историй о танцах. Ведь индийский танец — не просто танец. Он насчитывает более пяти тысяч лет, его покровителем является сам великий Шива. Танец — это средство общения.
В каждом танце танцовщица рассказывает какую-нибудь новую историю.
Узбекские танцовщицы слушали коллегу-индианку и обижались. Ведь их танцы были не менее древними. Дошли до наших времён из старинных городов — Самарканда, Бухары, Хорезма.
Черноволосые красавицы-землячки показывали и рассказывали индианке о танцах из разных регионов своего края. Сначала танцевали ферганские танцы — мягкие, плавные, с выразительными движениями, лёгкими скользящими шагами, оригинальными движениями на месте и по кругу. В другую ночь показывали танцы из Хорезма и Бухары с кайраками-кастаньетами.
Больше других любил танцы бай.
Он садился на расшитые золотыми нитками подушки, брал в одну руку расписанную причудливыми узорами пиалу с чаем. Устроившись поудобнее, бай просил девушек показывать ему своё искусство снова и снова, но при этом взирал на танцовщиц грозным оком из-под белой чалмы.
Сам господин был неповоротлив и ленив. Девушки услаждали его взор.
Ростовский казак частенько вызывал помериться силой нижегородского стрельца. У дончака-удальца была шашка, а у стрельца — большая секира. Каждую ночь они устраивали импровизированные «кукольные бои». Победителем выходил то один соперник, то другой.
Ночь была самым лучшим временем. Куклы щадили и по-своему оберегали бедную женщину; ведь они знали, что по-настоящему, доверительно, способны общаться только с детишками, а взрослых ненароком могут переполошить или даже сильно напугать. К сожалению, взрослые со временем теряют дар непосредственности и готовности к восприятию чудесной многообразности окружающего мира, и они слишком заняты своими делами, чтобы замечать необычное совсем рядом с собой или хотя бы время от времени слушать удивительные истории.
Довольно долго куклы жили мирно, но однажды случилась ссора. А произошла она так.
Зимней долгой ночью, когда за окном мела метель и дул сильный ветер, а женщина крепко спала, стрелец и казак затеяли новую битву. Сшиблись в бою яростно, а всё из-за того, что женщина в очередной раз переставила кукол и поставила их — стрельца и казака — рядышком. Когда она закрывала дверцу шкафчика, стрелец случайно качнулся и задел плечом казака. Да разве же он мог смолчать? Еле дождался ночи. Целый день оппоненты стояли и в безмолвии воинственно буравили друг друга глазами. Как ни старалась подруга казака утихомирить его, ничего не получалось. Боярыни стали хватать за руки стрельца и умолять его прекратить бой, и лишь молчаливые китайцы держались стороны. Оба стояли, как изваяния у Великой китайской стены, и не вмешивались. Больше всех испугался толстый бай. Он спрятался за спины девушек-танцовщиц, которые встали кучкой, тесно прижавшись друг к другу, как стайка воробушков. Казак замахнулся шашкой и так сильно ударил стрельца, что тот закачался, как подрубленное дерево, и с грохотом упал.
Женщина от стука проснулась, а куклы замерли, словно ничего не произошло. Сударыня покачала головой, зажгла свет, открыла шкафчик и снова поставила стрельца рядом с казаком.
Обладательница коллекции кукол кое-как задремала вновь. Однако через некоторое время непонятный стук повторился. Женщина проснулась опять. Стрелец и казак лежали ничком, а сверху на них упала барышня в розовом костюме.
На следующий день женщина, словно заподозрив неладное, взяла стрельца и поставила его к китайцам. Ночью ей совсем не удалось поспать. Только она проваливалась в сладкую дрёму, как в шкафчике начинали падать куклы. Тётенька-коллекционер не знала, что неугомонный стрелец решил вызвать на бой китайцев. Он наговорил им много обидных слов и смеялся над тем, что они одеты в женские платья, за которыми не видно мужской сущности. На этот раз стрелец упал на самую нижнюю полку, где обитал узбекский бай, и чуть не расколол тому глиняную голову...
Стала она думать да гадать, что же происходит?
Утром достала всех кукол и поставила перед собой. Казака — с казачкой, двух китайцев, двух боярынь и с ними девушку в розовом, японочку, индианку, а впереди всех посадила толстого бая с его танцовщицами. А потом открыла сумку и достала ещё две куклы. Это были индианки-близнецы, плотно сшитые друг с другом боками. У близняшек были необыкновенно выразительные тёмно-карие глаза. Словно они заглядывали в самую душу тому, кто на них смотрит. В руках у новеньких-кукол были свечи, в ушах — большие золотые кольца, на лбу каждой красовалось красное пятнышко, на шее висели золотые бусы, в носу имелось колечко, от которого тянулась маленькая цепочка к уху, а рядом с индианками стояли два тёмных слона из эбенового дерева.
Женщина поставила близняшек прямо перед собой и начала внимательно разглядывать; она знала, что эти куклы приехали из отдалённого уголка Индии — из старинного храма, от мудрых монахов. От кукол исходил тончайший, еле уловимый запах далёкой страны.
Неожиданно женщине показалось, что гостьи слегка шевельнули губами. Она пригляделась, но нет, куклы стояли неподвижно. И поняла женщина только одно — индианки говорят с ней. Нет, не словами, — она же видела, что они молчат, — а мысленно. Ей словно кто-то тихо нашептывал в ухо: «Знаем твою беду. Поможем. Слушай внимательно. Нельзя ставить рядом воина с воином, обязательно рано или поздно будут меряться силою. Нельзя танцовщиц оставлять вместе – поссорятся, упрямо доказывая, у кого выше мастерство танца. Так же и философам подолгу нельзя рядом находиться,  ни в коем случае — иначе они уйдут далеко от реальности, некому будет их остановить. Смешай кукол по-новому: поставь казака с узбекскими девушками, пусть остужают его пыл своими затейливыми танцами. Трусливого бая отправь к китайским актёрам, они — люди мудрые, заодно научат его за себя постоять. Стрельца с японкой посади. Она знает много чудесных историй. Барышень — казачку, индианку, нижегородских боярынь, девушку в розовом из славного города Мышкина — в хоровод собери. Индийская девушка научит их разговаривать языком тела. Все народы должны дружить между собой, уважать друг друга и делиться своими знаниями. Пусть так весь день и стоят».
Подивилась женщина, но так и сделала. как ей посоветовали индианки-близнецы.
С тех пор куклы больше не падали. На полках в шкафчике воцарились мир и спокойствие.
Ночью, когда куклы собирались вместе, каждая из них рассказывала, чему научилась за день, что нового узнала. А мудрые индианки из храма вместе со слонами поселились жить на нижней полке, где раньше обитал бай. И остальные члены единственного в своём роде коллекционного сообщества частенько стали приходить к близняшкам в гости, потому что те очень много знали и рассказывали удивительные истории, а ещё разрешали другим куклам кататься на чёрных эбеновых слонах. Только бай не любил слонов, он с них всё время падал и боялся разлететься на тысячу мелких глиняных осколков.
Женщина каждый день любовалась на своих кукол, и ей казалось, что они хорошеют день ото дня.


Странная орхидея

Жила-была одна женщина. У неё было много цветов в её небольшой квартирке в самом центре Москвы.  Все они были приёмными. Женщина никогда сама себе цветы не покупала. Цветы ей отдавали соседи и подруги. Одни цветы хорошо приживались на новом месте, другие — гибли.
Женщина удивлялась, почему у неё хорошо приживаются пальмы, фикусы, кактусы, мексиканский молочай, но совсем не живут фиалки, клематисы, розы и другие нежные цветы. Никак не могла разгадать этот секрет.
И подарили ей однажды на день рождения белую орхидею. Женщина не могла налюбоваться на её прекрасные цветы, ведь орхидеи очень необычны, часто напоминают всяких сказочных существ, пауков и даже драконов. Их причудливые цветы издревле порождали легенды, домыслы и фантазии. Фантаст Герберт Уэллс написал прекрасный рассказ об орхидее, питавшейся неосторожными путниками, хотя орхидеи — очень добрые цветы.
Так женщине понравилась белая орхидея, что она бросилась читать легенды и сказки об этих удивительных цветах. Прочитала и старинную легенду про солнце, радугу и орхидеи.
В легенде рассказывалось о земных духах, усевшихся на огромную радугу — разноцветный мост — и перессорившихся за лучшее место, а в результате расколовших её саму. Осколки же радуги, полетевшие на землю и попавшие на деревья, превратились в разноцветные орхидеи.
Поэтична и легенда про любовь Афродиты и Адониса, где одна из туфелек богини превратилась в орхидею. А как не вспомнить легенду про искусную ткачиху Арахну из Лидии: из-за ткачества мастерица поссорилась с самой богиней Венерой, отчего она строптивую умелицу превратила в паука. Образ мифической праматери всех пауков можно увидеть и в цветках орхидей — это те самые арахнис воздухоцветный и аэрантес пауковидный. Красивы легенды южноамериканских индейцев о «дочерях воздуха».
Женщина очень старалась для нового цветка: купила специальный грунт, купала её раз в десять дней, опрыскивала листья и корни тёплой водой, и хотя орхидея простояла у неё пару месяцев, скоро засохла и умерла… Зато на окне расцвели кактусы. Женщина расстроилась, решив больше не брать эти прекрасные цветы в свой дом.
Прошёл год. На следующий день рождения друзья подарили ей пять разноцветных орхидей. Женщина опечалилась и попросила их унести цветы, сказав, что в её доме они почему-то не живут. Но друзья уговорили её оставить цветы у себя, ведь все они были подарены от чистого сердца и с любовью, а любовь творит чудеса.
Женщина взяла цветы. Снова купила специальные горшки для орхидей,  грунт, проконсультировалась со знатоками. Первые три орхидеи умерли через три месяца, четвёртая прожила почти год, но ни разу не дала ни одного цветка, и когда засохла, женщина выбросила её в мусорную корзину. Выбрасывая погибший цветок, посмотрела на оставшуюся пятую орхидею, которая тоже стояла с поникшими, желтеющими листьями.
На следующий день женщина подошла к последней орхидее, решительно взяла горшок и уже почти опустила его в мусорную корзину, когда вдруг заметила на самом конце тонкой коричнево-зелёной палочки два маленьких зелёных бугорка — еле-еле заметных, меньше горошины. Подивилась женщина и поставила орхидею на место. Она уже и не надеялась ни на что, да и не помнила, как выглядят её цветы.
Прошло две недели, листья орхидеи оставались вялыми, а палочка тихонько росла, а с ней — и бугорки. И однажды утром она увидела два прелестных розовых цветка. Они подняли свои головки и приветливо смотрели на женщину.
— Но почему?! — воскликнула женщина, разглядывая мелкие, но очень красивые цветы.
И чем дольше она на них глядела, тем больше у неё возникало ощущение, что они с орхидеей молча беседуют, потому что женщине пришла странная мысль: «Эту орхидею мне подарила самая близкая подруга. И из пяти цветов именно эта орхидея оказалась по-настоящему напитанной любовью». Вот только никак теперь не могла женщина вспомнить, у какой же из подруг в руках были орхидея именно этого цвета. Символа тепла жизни и любви...
Женщина ещё раз посмотрела на орхидею и ей на мгновение показалось, что она держит в руках чьё-то сердце, наполненное любовью.
Знайте и никогда не забывайте: любовь творит чудеса; а чудеса всегда рядом с нами, они просто молча ждут, когда их заметят.


Про кота и золотую рыбку

Поймал кот золотую рыбку, а она и говорит:
— Отпусти меня, котик, исполню три твоих желания.
Кот подумал и отвечает:
— Рыбный магазин, я в нём — директор, мыши — подсобные рабочие.
Прошёл год. Кот-директор командует с дивана:
— Положите меня, мыши, в тележку и везите к озеру, надобно опять золотую рыбку ловить, а то я уже и ходить не могу.
Мыши хихикают, а кот хочет их наказать, да поймать не может, и тележка развалилась под его весом. Много хорошего — тоже порой плохо!

Волшебные часы

Странный декабрь в этом году — мрачный, дождливый, словно осень решила отогнать зиму, воцарившись на сезонном троне вместо неё. Ни единой снежинки, лишь слякоть под ногами. Через девять дней наступит Новый год, а новогоднего настроения — нет, — вздыхала Олеся, бодро шагая к магазину с новогодними подарками. Ей нужно купить восемь маленьких сувениров для её коллег. Нужно же порадовать женщин. У всех работа, заботы, дети, внуки, а кто же их порадует просто так? Ведь Новый год волшебный, долгожданный праздник, и все от мала до велика почему-то надеются на него и глубоко в душе верят в чудо.
Олеся торопилась, она опаздывала. Девчонки наверняка уже сидят за столом и ждут только её. Подарки нужно выбрать быстро и бюджетные.
— Пять минут не больше, — дала себе зарок, переступая порог магазина.
Посередине магазина стояла искрящаяся разноцветными огнями ёлка, на которой были развешаны цветастые игрушки из совершенно разных материалов: дерева, ваты, пластика, стекла. В глаза Олесе бросился огромный прозрачный шар, вручную раскрашенный красками. Олеся всю жизнь много читала, и теперь, любуясь шаром, вспомнила старую, красочную книжку, подаренную папой, когда ей было десять лет, в ней рассказывалось об истории новогодних праздников.
Обычай наряжать ель к Новому году появился в Средние века у германских народов Ель считалась священным деревом – символом бессмертия. Древние германцы в день зимнего солнцестояния, Олеся вспомнила, что именно сегодня двадцать второе декабря, тот самый день, убирали свои дома еловыми ветками, веря, что в хвое обитают добрые духи природы.
Потом этот обычай перешёл к голландцам и англичанам. Ель стала олицетворять христианское рождество. Люди стали ставить целое хвойное дерево и украшать его, в основном съедобными вещами: яблоками – как воспоминанием о райских плодах, росших на древе познания; пресными вафлями – символизировавшими тело Христово; орехами и шишками – дарами леса; сусальными пряниками; звёздочками из соломы. Позже появились фигурки ангелов из чеканной латуни, куклы, сшитые из тряпок, и вырезанные из дерева фигурки лошадок.
Стеклянные шары тоже придумали в Германии, в Тюрингии, в городе Лауше, славившимся своими стеклодувами. Один бедный мастер решил нарядить для своих детей ёлку, но у него совсем не было денег. Он даже не мог купить к празднику фрукты и сладости, и тогда он выдул из стекла: шишки, пряники, орехи, лимоны, яблоки и раскрасил их красками. Игрушки получились настолько яркими и красивыми, что о них пошла слава по всей Германии. Вскоре мастер разбогател, так как ему посыпались заказы на ёлочные шары.
Олеся обошла вокруг ёлки. На её ветвях блестели стеклянные домики, фарфоровые птички, зайчики, белочки и ещё много-много разноцветных шаров.
Девушка! — позвала продавца Олеся. — А можно купить шары с этой ёлки?
— Конечно! — ответила милая девушка. — Выбирайте любые и несите их на кассу. В нашем магазине можно всё брать и с ёлки, и с витрин.
Олеся быстро выбрала восемь шаров, расписанных разными узорами и, бережно прижимая их к груди, пошла к кассе. Она не дошла до кассы несколько шагов, её взгляд упал на витрину, где стоял большой будильник, внутри которого не было стрелок, вместо них в середине стояла ёлочка, а рядом сидели бурый мишка и семь зайчиков. Вокруг ёлочки медленно кружились разноцветные снежинки. Олеся не могла оторвать от них взгляда, ощущая себя вне времени и пространства. В зале заиграла тихая музыка, перемежавшаяся серебристым звоном колокольчиков.
У Олеси появилось какое-то странное чувство, звон колокольчиков раздавался повсюду, ей почудился запах мандаринов, и на неё подуло морозным воздухом. У неё закружилась голова, она прикрыла глаза, а когда открыла, почувствовала под ногами снег. Посмотрела на свои руки, на них были розовые шерстяные перчатки с красными бантиками. Опустила взгляд ниже. Её ноги были обуты в маленькие белые валенки, украшенные по бокам ярко-синими снежинками, а сама она была одета в белую пушистую шубку.
— Здравствуй, девочка! — услышала скрипучий голос Олеся. — Как тебя зовут?
— Олеся, — удивилась своему тоненькому голоску, оглянулась, пытаясь понять, кто с ней говорит.
Прямо перед ней сидел огромный бурый медведь, вокруг него виляли хвостиками семь белоснежных зайчиков.
—  Это вы со мной разговариваете? — не верила своим глазам Олеся.
— Михайло Потапыч, — поклонился бурый медведь. — Рад, что ты пришла к нам, а то мы тут с зайцами совсем заскучали. Рады исполнить новогоднее желание, а никто его не загадывает. Все бегут куда-то, спешат, ничего вокруг не замечают. Филька! Ну-ка покажи какой-нибудь фокус! А то девочка совсем растерялась.
Один из зайцев поднял уши, выбежал вперёд, остановился перед Олесей и совершил несколько кувырков через голову.
— Какой смешной! — захлопала в ладоши Олеся. — А мне и угостить тебя нечем.
— Белянчик! — позвал Михайло Потапыч другого зайца. — А ну спляши для Олеси.
Филька отбежал в сторону, а на его место, на задних лапах, высоко вскидывая их вверх и приседая при этом, прыгнул второй зайчик. Откуда-то послышалась старинная русская плясовая «Барыня-сударыня, сударыня-барыня». Белянчик скакал как заводной, а за ним и остальные зайцы пустились в пляс. Потом зайцы стали большим кругом, схватили Олесю за ручки и завертели её в хороводе. Михайло Потапыч вышел на задних лапах в середину круга и тоже стал отплясывать в присядку. Олесе стало весело, она хохотала во всё горло. В её душе разлилось тепло.
Неожиданно всё стихло. Запыхавшиеся зайцы остановились. Медведь сел перед Олесей.
— Я исполню одно твоё желание. Самое заветное. Что ты сейчас хочешь больше всего?
— Хочу как в детстве с мамой и папой пойти на ёлку, увидеть там своих школьных друзей, хоть одним глазочком поглядеть на них.
— Умница, девочка! — пробасил Михайло Потапович, прикрывая огромной лапой Олесины глаза.
Олеся смотрела на огромную ёлку во Дворце культуры, куда она с родителями каждый год ходила под Новый год. Мама держала её за руку, а папа покупал мороженое у тётеньки в смешном белом кокошнике. Вокруг шумела ребятня. Мама погладила её тёплой рукой по волосам, заплетённым в две косички.
— Иди к друзьям, а мы с папой сходим вместо тебя подарок получим, и будем ждать тебя здесь. Смотри, Танюшка тебе машет.
Олеся обернулась. Танька! Её любимая подруга Танька, с двумя светленькими хвостиками, перевязанными большими, белыми, атласными бантами, манила её к себе.
Олеся бросилась к ней. Они начали обниматься, а в это время Колька, с которым Танька сидела за одной партой в школе, кинул в них плотно скрученным фантиком от конфеты «Мишка на Севере» и попал Олесе в глаз, Танька погрозила ему кулаком.
Колька показал им язык и побежал от них за ёлку, они с Танькой помчались за мальчишкой. Колька начал петлять зайцем по залу, тогда они с Танькой решили разделиться, чтобы ловить Кольку с двух сторон. Танька побежала по одной стороне зала, Олеся — по другой.  В какой-то момент Колька потерял их из вида, остановился, чтобы получше приглядеться, тут его Олеся и схватила за вязаную кофту. Подоспела Танька, а Колька вытащил из кармана пластилин, и резким ударом, размазал его по Танькиному лбу, намертво прилепив её чёлку к одному из хвостиков.
Разняли их родители. Танька плакала, пытаясь отлепить пластилин, в итоге ей пришлось отрезать чёлку под самый корень, у Олеси начал чесаться глаз, куда попал бумажный шарик. Колькин отец отвесил сыну звонкий подзатыльник.
Успокоил всех Олесин папа: раздал детям мороженое, пригласив трёх возбуждённых мам и двух пап, в буфет за свой счёт.
Олеся снова оглянулась. Перед ней сидел Михайло Потапыч.
— Ну как?
— Ещё хочу! — заявила Олеся. А как к вам люди попадают? Все, кто захотят?
— Нет, — заурчал медведь. — Только те, кто сохранил в себе кусочек детства.
— Женщина! —  резкий окрик резанул Олесю по ушам. — Вы будете пробивать шары? Вы перед этими часами уже десять минут стоите. Как маленькая, ей Богу!
— Заверните мне эти часы, тоже, — попросила Олеся. Она всегда верила в сказки, ведь сказки, это сама жизнь, видимая сквозь волшебную штору. Вот только люди стоят по разные стороны шторы.
Новый год, неизвестный и таинственный, волшебный и единственный, сказочный и яркий, с прошлым и будущим, со снегом и без него, с ожиданиями и чудесами. Теперь Михайло Потапыч и весёлые зайцы будут жить у неё, её новые волшебные друзья.

Часть пятая. Сказки в стихах.

Серые носочки
(Современная сказка)

Лес глухой, а в нём — избушка.
В ней живёт одна старушка.
Вяжет спицами носки,
Рукавички, пояски.
Кресло старое скрипит,
Свечка весело горит.
Дремлет бабушка у печки.
Смотрит в сторону крылечка…

Есть у бабушки той внучка —
Умница, не белоручка.
Изредка, раз в год иль два,
Ходит к бабушке она
С пирожками и вареньем,
С нитками — носки вязать,
С новостями из селенья,
Где живёт бабулин зять.

Чтоб до бабушки дойти,
Нужно лес глухой пройти.
Там, в лесу, живёт зверьё:
Волки, лисы. А ещё:
Лоси, бурые медведи,
Кабаны, бурундуки.
Белки рыжие — соседи,
Крот и мыши у реки…

…Вот и в этот раз одна
Внучка через лес пошла.
На руке висит корзинка,
В ней для бабушки — шерстинка.
Шла и шла, вдруг сзади шорох,
Оглянулась: волк крадётся.
А девчонка – чистый порох,
Только тронь, в момент взорвётся.

Посмотрела на волчину,
Поманила пальцем: «Ближе».
— А-а, крадёшься, дурачина!
Подходи, я не обижу...
Волк и рыкнуть не решился,
Сразу в лес заторопился.
Думал, внучка пусть идёт,
С бабкой он язык найдёт.

Сам, поди,  уж разберётся:
Съест бабулю, в лес вернётся,
Там никто не разберёт:
Мрут старушки в свой черёд.
И волк — к двери, смотрит в щёлку:
Спит старуха, спицы ж — в горку.

«Вот запрыгну я в светёлку», —
Думает, и — шасть в каморку.
Внучка по лесу идёт,
Громко песенку поёт.
Подошла она к избушке
И шагнула за порог.
Перед ней, как на опушке,
Милый серенький дружок.

Видит яркую картину;
Волк, в зубах его — корзина;
Ух, пред бабусенькой сидит
И тихонечко скулит.
Бабушка берёт клубочки,
Вяжет яркие носочки.
Колет спицей волка в бок —
Он моточек подаёт.

«Вот же умный, серый пёс,
Видно, бог тебя принёс.
Понимает с полуслова,
И за что бранить такого?
У тебя такая шёрстка,
Чистый пух — носки вязать.
Почешу тебя расчёской,
И жилет начну вязать».

— Бабушка! — вскричала внучка, —
Это ж серый, страшный волк!
Это не простая Жучка, —
Уж в зверях я знаю толк!
— А-а, глазами слабовата,
Не увидела сперва.
Он пришёл: корзина, вата...
Сел зверюга на дрова.

Испужалась, спицей ткнула,
А потом ещё — второй.
Угостила гостя стулом
И вдобавок — кочергой.
Ну, а он корзинку взял
И клубочек мне подал.
Ни ворсинки не испортил,
Ни шерстинки не помял.

Пусть живёт, мне веселее!
Он и тапки подаёт.
И теплом своим согреет,
И от вора сбережёт...
И с тех пор живут в избушке
Волк и храбрая старушка.
Вместе ходят за грибами,
Стали крепкими друзьями.

…Внучка ходит в гости к ней,
Носит им клубочки.
Бабушка же дарит ей
Новые носочки.


Спите, сладкие старушки

На горе сидел волчок
И смотрел на ночничок,
Что стоял в лесной избушке
На краю лесной опушки.

Спите, сладкие старушки,
Прячьте все свои ватрушки.
Волчик песенку поёт,
Скоро в гости к вам придёт.

Запирайте крепко двери,
И сидите: ни гу-гу…
Может, серенький волчок
Не укусит за бочок.

Ну, а в той лесной избушке
Храбрая жила старушка.
И заслышав волчий вой,
Враз тряхнула стариной.

На икону помолясь,
Кочергой вооружась,
Эта храбрая старушка
Приложила к двери ушко.

Чу! Идёт зверюга к двери,
Ох… Получит кочергой.
Размахнулась и махнула
В щель, открытую ногой.

— Ай-й…— раздался дикий крик. —
Убивают! Где парик?
Ты, Петровна, озверела,
Зятя бьёшь так оголтело.

— Батюшки, — открыла дверь:
Федя скорчился пред ней.
Париком прикрыл макушку,
Обозлился не на шутку.

— Заходи, зятёк, не бойся!
Ключевой водой умойся.
Дай-ка, шишку посмотрю,
Сиди смирно. Утю-тю…

Ты зачем парик надел?!
Напугать меня хотел?
Впрочем, не было б его,
Была бы шишка ого-го!

Не видал ли зверя часом,
Волк же воет, нету спаса.
На-ка, выпей медовухи,
Чтоб наладилась житуха.

— Я, Петровна, шёл с работы,
Отмечали Рождество.
Веселились до икоты —
Маскарад и озорство.

Подхожу к твоей избушке.
На горе сидит зверушка.
Воет горько на луну.
Скучно бедному ему.

Я ему колбаски дал,
Он мне руку полизал.
А потом пошёл к тебе
В красно-рыжем парике.

Думал, славно пошучу
И тебя развеселю;
Выпьем чарочку с тобой, —
И пойду к себе домой.

— Федя, Федя…Вот же плут!
Ты не зять, а чистый шут!
Надевай парик, родной, и…
В обратный путь, домой.

Спрячь за пазухой полушку,
Покорми мясцом зверушку.
Дочке передай привет.
Приходите на обед.

Мораль:
Не пугай старушку,
Береги макушку.


Волк и дитя

В старенькой глухой избушке,
У края леса на опушке,
Бабушка жила-была,
Рукодельницей слыла.
Был помощник у старушки,
Серый волк – большие ушки.
Он бабуле помогал,
Ей моточки подавал.

Бабушка носки вязала,
Всей деревне раздавала.
Внучку днями ожидала,
Каждый вечер вспоминала.
Редко ходит внучка к ней,
Много дел — они важней.
Но старушка не серчала,
Хоть в душе порой страдала.

Как-то раз под вечерок
В дверь послышался толчок.
Дверь тихонько отворилась,
Внучка в сенях появилась —
На руках лежит дитя;
Лицом приветлива, светла.
Обняла тепло старушку,
Почесав волчку макушку.

Радость плещется в избушке:
Пироги, грибы, ватрушки…
Счастья свет в глазах старушки,
Скачет волк по комнатушке.
А дитя лежит, хохочет,
Словно кто его щекочет.
Благодать на всех сошла…
Ели, пили до темна.

Ночь тихонько опустилась,
Внучка за день утомилась.
Прилегла бочком в кровать,
Бабуся тоже пошла спать.
Лишь дитя одно не спит,
Улюлюкает, гулит.
Волк прокрался к колыбели —
Лишь его бы не узрели.

Взял тихонечко дитя,
Тенью вышел из жилья.
И бегом с дитём в теплушку,
Лапой дверь прикрыв в избушку.
А в теплушке благодать:
В тиши — лежать и отдыхать.
И улёгшись на бочок,
Дитя под брюхо — мягко толк.

Хвостиком с мальцом играет,
Лапой нежно обнимает.
А дитя опять хохочет,
Волчий ус дерёт охоче.
Спать и вовсе не спешит,
Уши волка тормошит.
Волк во всём ему послушен,
Добродушен, благодушен.

Утром вой стоит в избушке,
Внучка плачет у старушки:
Где мой мальчик, где сынок?..
Ночкой волк в лес уволок…
Бабка — прытко из избушки,
И — бегом в свою теплушку
Поглядеть на всякий случай.
Может, волка там прищучит.

Распахнула дверь старушка,
Серая сидит зверушка.
Перед ней лежит дитя,
Тянет волка за брыля.
И стрекочет, и хохочет,
И по-своему лопочет.
Волк сидит, раскинув уши,
Видом схож со старой клушей.

— Ах, ты, серый… Ты же — плут,
Ничего себе грейпфрут!
Ты почто украл дитя,
Серым хвостиком крутя...
Внучка слёзы льёт ручьями,
А он водит тут бровями.
— В хату марш вперёд меня
И отдай моё дитя!

Мораль сей сказки такова:
В жизни всякие бывают кружева;
Прежде чем ругаться,
Нужно разобраться.


Лиза и серый волк

В старенькой, кривой избушке
На краю лесной опушки
Весело огонь горит,
В гости всех к себе манит.

Кто живёт в лесной избушке,
Знают все вокруг пичужки:
Бабушка с внучатами,
Серый волк с крольчатами.

У старушки много дел —
Вечный бабушек удел:
Накормить детишек,
Почитать им книжек,

Хворост поискать в лесу,
Подоить с утра козу,
С волком в прятки поиграть,
Внукам с внучкой постирать…

Как-то раз зимой колючей —
За окном мороз трескучий, —
Бабушка пекла блины.
Внуки с бабушкой дружны.

Не заметили, как Лиза,
Съев немножечко редиса,
Натянув пальто и шапку,
Чуть поёжившись, ух… зябко,

Выскользнула в дверь тайком,
В лес отправилась пешком.
Хворост кончился в избушке —
Надо ей помочь, старушке.

Это видел лишь волчок.
Пасть закрывши на замок,
Выскользнул за Лизой вслед —
И хвостищем заметает след.

Лиза по лесу идёт,
Санки за собой везёт.
Собирает прутики,
Вспоминает мультики.

Волк за ней крадётся тихо —
Ох, в лесу бывает лихо!..
Санки полные у Лизы,
Надо к дому двигать ближе.

Впрягся в санки серый волк,
Тащит хвороста мешок.
Посадил на санки Лизу,
Припустил галопом к избам.

На опушке слышен плач,
Даня с Сашей:
— Нужен врач…
Бабушка, держась за сердце,
Прислонилась телом к дверце.

А из леса детский смех...
Лиза, санки, волк, бешмет.
Хворост, снег, улыбка, птица:
Едет к братикам сестрица.

Нежно гладит волка Саня,
Вынес блинчик волку Даня.
Внученьку обняв рукой,
Бабка ж — в голос: «Волк, добрый мой…».

В старенькой, кривой избушке,
В тёплой, светлой комнатушке
Смех, веселье, пир горой,
Добрый серый волк — герой.


Человек приютил котёнка

Человек приютил котёнка,
Дверь открыл и пустил чертёнка.
Рос чертёнок смешным баламутом,
Но наполнился дом уютом.

Громко песенки пел котёнок,
Не жалея своих силёнок.
И теплело в душе человека,
Разливалась по телу нега.

У котёнка не было мамы —
Грезил лишь иногда мечтами.
Но бывают отличные папы,
Посланные небесами!

Ну и что, что не было мамы?..
С папой стали они котами.
У обоих мягкие лапы,
И щекочут друг друга усами.

Папы тоже дают тепло,
Папа может налить молоко!
Папа тоже играет с мышами
И любуется малышами.

И запомнил на век чертёнок,
Гладя щёку отца лапой.
Даже если щенок – не котёнок,
Береги своего папу!


Кот-дегустатор

Чёрно-белый Котофей
Думал думу про царей:
Мол, у каждого царя,
Зубы остро навостря,
В штате ходит дегустатор,
По еде координатор.
Проверяет мясо, сливки,
Стерлядь, раков и сосиски,
Творог, яйца, ветчину,
Колбасу, хурму, рагу.

Прежде чем царю за стол,
Дегустатор ест при нём.
Вдруг подкинут в творог яда
Для могильного обряда…
Дегустатор тут как тут
Съест на раз балык и фрукт,
Пожуёт свиные почки —
На еде расставит точки.
Можно потчевать царя,
Дух владыки усмиря.

И помывши лапкой ротик,
Спрыгнул ловко с лавки котик.
Надобно идти к хозяйке,
Объяснить ей без утайки:
Не бандит я и не вор,
А солидный рыбнадзор —
Знаменитый дегустатор,
За продуктами куратор.
Чтоб тебе не помереть,
Должен кто-то пробу съесть.

Ух! Печёнка, сало, хлеб
И сметана на обед.
Сало — дрянь; печёнка — ладно,
Очень даже шоколадно.
А в тарелке — рыбный суп,
Мне он вкусен, сладок, люб.

Кабачковая икра,
сладенькая пастила...
Дегустатора работа
очень даже тяжела.
Потому живот подводит,
И нога одна не ходит...

Позовите-ка врача,
Переел я сгоряча.
Так ведь можно помереть,
На работе погореть.

Не могу смотреть на мясо,
Дайте, что ли, выпить кваса.
Ой-й… как пучит мой живот,
Почему ж я — обормот?
Говорю же — дегустатор!
А не наглый узурпатор…

Всё проверил — яда нет,
Можешь кушать свой обед.


Кошка и собака — вместе на диване

Кошка и собака —
Вместе на диване,
В свете полумрака
Дремлют пуритане.

У волчишки ушки
Остриём торчат,
Шерсть лежит послушно,
И — янтарный взгляд.

Засыпает Джойка
На носу у пса.
У хозяйки койка
Очень хороша.

А на Джойке серой —
Бежевый узор.
Пёс за нею смотрит,
Он несёт дозор.

Но пришла хозяйка,
Вскинула глаза, —
Два бандита: шайка, —
Пальчиком тряся.

Топнула на кошку,
Гаркнула на пса...
Притулилась сбоку —
Почивать пора.

И заснула тихо,
Носиком сопя.
Рядом пёс и кошка —
Верные друзья.


Кто важнее всех на свете

Кто важнее всех на свете,
Знают взрослые и дети:
Тот, кто раньше всех встаёт,
Тот, кто завтрак подаёт,

Кто почешет за ушами,
Поцелует в нос губами:
Мужа, волка, двух котеек —
Полосатых ротозеек,

Кто с утра накормит кисок,
Кто ведёт подсчёты мисок.
Улыбнётся всем с утра:
— Хватит спать! Вставать пора...

Но во сне рычит хозяин,
Словно он в шмелиной стае.
Грозно дёргает усами —
Вот вся помощь нашей маме.

Кошки заняли шкафы;
Блузки, джинсы им нужны.
На полу трусы и майки —
Пляжный отдых на Ямайке.

Тут выходит серый волк
И зубами щёлк да щёлк.
— Ну-ка, строиться рядами,
Помогаем дружно маме.

Кошки, выпучив глаза,
Быстро дали стрекача.
А хозяин всё храпит,
Лишь ушами шевелит.

Волк один за мамой ходит,
И при этом носом водит.
Колбаса, сырки и масло
На столе, как в доброй сказке.

И принюхавшись слегка,
Взял кусочек со стола.
Кошки тут же прибежали
И один сырок украли.

Славно-славно все поели,
Хлебной коркой похрустели.
На столе лишь масло тает,
Мама шкафчик убирает.

...Мама шкафчик убирает
И при этом напевает
Песенки своим детишкам:
Хулиганам, шалунишкам.

Лишь хозяин всё храпит,
А жена ему жужжит:
— Вставай, вставай, дружок,
С постели на горшок…

Вставай, вставай,
Штанишки надевай!..
Завтрак стынет на столе —
Ковбой с утра сидит в седле.

На столе уже ни крошки,
Сыты все — и волк, и кошки…
Только корочка одна
Ждёт хозяина с утра.

Ах, разбойники! Ах, плуты,
Хулиганы, баламуты!
Всё поели, всё смели,
Теперь хозяин на мели.

Ладно, ладно — все поели?..
От стыда не покраснели?..
Ну и славно, ведь еда
Утром каждому нужна.

Кто важнее всех на свете?
Мама в доме, где есть дети.
Лаской каждого одарит,
Мир в душе с утра настанет.


У меня теперь есть друг

У меня теперь есть друг:
Полосатый, верный,
Тёплый, милый, заводной,
Добрый, откровенный.
Тигру я любой секрет
Прошепчу без страха.
Принесу ему котлет,
Я — не растеряха!
Ешь, тигрёнок, мой дружок,
Что ещё затеешь?
Ты, как я, — ещё щенок.
И — дружить умеешь.


Тигр, козёл и ёжик Женя

Как теперь не веселиться,
Не грустить от разных бед,
У Амура и Тимура —
Замечательный сосед.
Тигр с козлом и не гадали,
И не верили себе.
Все ежи зимою спали
До весны в сухой листве.

Ну, а этот спать не хочет,
Бодро топает в снегу.
Что-то сам себе лопочет
Ёжик странный на бегу.
Тигр Амур потрогал лапой
Этот жёсткий экспонат.
Ёж свернулся тихой сапой,
Только фыркнул: «фап-фап-фап».

— Это кто такой колючий
В наш притопал теремок? —
Вдруг спросил козёл бодучий,
Навострив на Женю рог.
— Что, ежак, тебе не спится?
Что шатаешься в лесу?
Чудный сон мне, видно, снится,
Рогом чувствую еду.

— Ты его, Тимур, не трогай, —
Подскочил к козлу Амур.
— Он намаялся дорогой,
Трудно выжить одному.
В теремке его согреем,
Шубку высушим в тепле.
Мы его зимой подержим...
Ну, и выпустим к весне.

Ёжик Женя развернулся,
Носом к зверям потянулся.
Тронул лапкой рог козла,
Тигру заглянул в глаза.
Зажили они втроём,
Теремок — их общий дом.
И родились в теремке,
Шесть ежаток по весне.


Как лев и баран прошляпили ресторан

Есть в одном лесу избушка
Под названием «Читушка»:
Днём и ночью свет горит,
Авторов к себе манит.

Заправляет той избушкой
Тигр с могучею макушкой.
Пишет разные романы,
Сочиняет эпиграммы.

Новых авторов зовёт,
Белкам песенки поёт.
Льву читает юморески,
Ждёт от зайца новой пьески.

Раз составил он программу,
Дал цветастую рекламу —
Собираемся в избушке,
Все готовим по частушке.

После дружного привета
Ждём великого банкета.
Автор выдаёт стишок,
Получает пирожок.

Приходите все в избушку,
Захватите с собой кружку.
Почитаем, посмеёмся,
Попоём, вина напьёмся.

Первым заяц прискакал,
Из капусты лист достал.
Прочитал лимерики,
Хихикали все зверики.

Лев, тряся шикарной гривой,
Встал пред сивою кобылой.
Рассказал о мужиках
В фиолетовых трусах.

После сивая кобыла
Изошла на пену с мылом,
Рассказав всему зверью,
Как наподдала-то козлу.

Козёл обиду не стерпел,
Громко-громко заревел.
Выставил вперёд рога:
Сила, мол, моя видна.

За столом сидели утки,
Лыбились, как институтки.
Гусь всех громче гоготал,
Шутки громко отпускал.

Две зелёные лягушки
Взяли по литровой кружке,
И тихонечко вдвоём
Пили брагу под столом.

Старый ёж — колючий критик,
Сноб, молчун, по жизни нытик, —
По костям всех разобрал,
Дольше всех осла ругал.

Долго мучился баран —
К песне текст он подбирал.
Вышел, зло кося глазами,
Блеял и визжал верхами.

Тигр смотрел на сей вертеп,
Думал думу про банкет.
После резвого барана
Все спустились к ресторану.

Первыми сбежали мышки,
Прихватив чужие книжки.
А за ними — бегемот,
На хвосте качался крот.

Лев с кобылой вдруг застряли,
На козла башкой кивали.
Как спилить тому рога,
Чтобы не было вреда

Ни мышонку, ни кроту,
Ни бизону, ни коту.
А баран своё поёт,
И слова всё время врёт.

Тигр, устав от канители,
Подпихнул кобылу к двери.
Отключил в избушке свет,
Потащил всех на банкет.

Лев застрял у книжной полки,
Ёж воткнул в него иголки.
Хищник рявкнул на ежа,
А повсюду — темнота.

Лишь один баран поёт,
Темнота его неймёт.
Ёж давно уж пьёт из кружки,
Вкруг него сидят лягушки.

Мораль тут будет такова:
Не наступайте на ежа.
Ушли все звери в ресторан,
Отстали — лев… ну, и баран.