про счастье

       Счастье - это очень просто. Его не надо искать и добиваться. А главное, придумывать для себя. Оно везде и во всём, и оно полностью твоё. Всегда, в любой момент. Если ты его действительно хочешь. И точно знаешь, что же такое счастье ...

       Доцента звали Жора. Долговязый брюнет с пижонскими усиками, издали похожий не то на кардинала Ришелье, не то на поэта-пародиста Иванова. Он всегда ходил в чёрном костюме с узеньким чёрным гастуком, носил на безымянном пальце кольцо из чёрного камня и всячески изображал из себя роковую личность с трагической судьбой. Студенткам импонировали его загадочность и неженатость, но ходили слухи, будто Жора предпочитает добиваться близости просто оставляя девушек без зачёта. Вероятно, чтобы не вызывать излишних подозрений, он заодно валил на зачётах и всех мужиков. Сдать с первого раза не удавалось никому. Половина потока, в лучшем случае, сдавала с третьего захода. Оставшиеся со скрипом, комиссиями и вмешательством декана, к середине сессии. Впрочем, со стороны это выглядело очень даже естественно. Комиссии легко обнаруживали, что студенты действительно ничего не понимают в предмете, поскольку преподавал Жора бездарно и электротехника в его изложении была бы непостижима даже для Николы Тесла. Для сравнения, пресловутый сопромат, сакральный символ студенческих мучений, мы впоследствии сдавали легко и непринуждённо. А в целом, думаю, любой режиссёр триллеров, снимая кровавый ужастик, без раздумий и проб взял бы Жору на роль главного садиста, едва взглянув на его повадки.

       Зачётная неделя уже заканчивалась, а наша группа практически в полном составе, похоже, пролетала мимо допуска к сессии. Мы старались изо всех оставшихся сил. Ураганно поглощаемые знания обильно наполняли головной мозг, переливались через край, протекали в спинной и проступали влагой на лопатках и загривках. Спать, есть и отправлять естественые надобности не хотелось уже трое суток. Организмы перешли полностью в автономный режим и своим поведением однозначно подтверждали гипотезу о возможности прямого преобразования информации в энергию и обратно.

       К восьми вечера последнего перед сессией дня в коридоре перед дверью аудитории оставалось ещё человек сорок. Наше нервное напряжение элементарно могло запитать электричеством весь город. Воздух слегка искрил. Над лохматыми макушками, то и дело, мелькали отчётливые сполохи полярного сияния. Клерки небесной канцелярии явно сбивались с ног, регистрируя непрерывно поступающие заявки на явление высшими силами, здесь и сейчас, чуда в виде надписи "зачёт".

       Массовая, и каждого из нас персонально, катастрофа уже окончательно выглядела реальностью, когда к Жоре на помощь неожиданно пришли сразу два препода с кафедры электротехники. Чтобы он слегка передохнул и оправился. Да ещё и декан его попросил заглянуть. Так они сказали.

       Жора вышел в коридор и хищно прищурясь, тщательно оглядел нас многообещающим взглядом голодного стервятника. После чего, гордо выпятив тощую грудь, удалился, оставив за собой шлейф аромата, подозрительно напоминающего расплавленную серу.

       И тут планета явно завертелась в три раза быстрее. Наши сокурсники, удивлённо взирающие в раскрытые зачётки безумно округлившимися, радостными глазами, принялись вылетать из аудитории один за другим, словно эскадрильи по боевой тревоге. У дверей образовалась серьёзная свалка за место в очереди на сдачу. Многим хилятикам стало вдруг понятно, чем же именно полезен спорт. Особенно, единоборства. Девчат пропускали первыми.

       Не прошло и десятка минут, как мы с Олежеком, сидевшим за соседним столом, почти синхронно закончили отвечать на вопросы. Препод взял мою зачётку в руки и уже приготовился сделать запись, когда дверь резко распахнулась и в аудиторию ворвался разъярённый Жора.
      
       - Немедленно прекратите этот цирк!!! - заорал он с порога срывающимся от негодования громовым сатанинским рёвом, вызывающим трепет стен и перекрытий. По децибелам это напоминало звук турбин реактивного истребителя, выходящего на форсаж. Только громче и демоничнее.
      
       Мы с Олежеком замерли в ужасе. Я буквально чувствовал каждый волосок, из вставших дыбом на голове. Кровь в жилах мгновенно замерзла и уже в виде льдинок отчаянно колола и холодила внутренности и конечности. Воздух загустел и превратился в бесформенные комки, не пролезающие в горло.

       Мы вдруг отчётливо увидели, что наше блестящее инженерно-научное будущее оказалось подвешенным на тонюсенькой, полупрозрачной ниточке из неведомой субстанции по консистенции напоминающей сопли младенца. Ещё и раскачивающимся под воздействием мощной звуковой волны. Ещё чуть-чуть и ...

       - Зачёт!!! - Почти одновременно, спокойно сказали оба наших препода, и едва переглянувшись, не дрогнув ни единой лицевой мышцей, поставили свои подписи в ведомости и в наших с Олежеком зачетках. - Вы свободны!!!

       Мы покинули аудиторию не ожидая финала драмы. Человек семь-восемь остававшихся в аудитории сокурсников, тяжёлыми взглядами обречённых на гибель, дробили наши затылки и гнули позвоночники, намекая, что нимб и крылья, прежде всего, неимоверно тяжёлая ноша, а вовсе не украшение.

       Душный узенький коридор был пуст. Мы отыскали на подоконнике свои куртки, замотали шарфы на шеях и вышли на улицу.

       Светила полная луна. Снег искрился. Морозный воздух чуть обжигал ноздри. Вокруг не было ни души.

        Мы с Олежеком пошли вдоль по улочке  и остановились у огромного приплюснутого сугроба. Постояли немного, размышляя каждый о своём и вдруг, засмеявшись, не сговариваясь, раскинув руки в стороны, вместе упали на спины в пушистый, чистый снег.

       Мы молча лежали и смотрели в небо, ощущая себя частью вселенной. Счастье звенело в нас тихим-тихим колокольчиком. Это было именно счастье. Вне всякого сомнения. А кто-то там, наверху, весело мигал нам звёздочками и с улыбкой спрашивал - "Вы всё поняли, ребята?!"

       С тех пор пролетели годы. Я много учился и сам учил многих, многое узнал и многое понял, но такого, первозданного, счастья больше не испытал никогда. Наверное, это был урок. Чтобы я знал, какое оно. И что счастье - это  очень просто.

Рисунок (с) Владимир Макаров (Вовчик, Уолтер), 1979г.