Об именах. Павел Михайлович Карпинский

 
 

В моём родном Кыштыме резко возрос интерес к прошлому. И это радует. Раскрываются такие страницы, о которых прежде не говорили и не вспоминали.

В исследовании Ольги Илларионовны Сониной из клуба краеведов «Тихая стоянка» я прочитал, что Карпинка – это бывшее озеро, теперь заросшее камышом болото. А я помню его ещё озером, тогда все ещё знали и помнили, что озеро рукотворное, его  выкопали по указанию управляющего Кыштымским горным округом Павла Михайловича Карпинского ещё в конце  XIX века, чтобы окрестные жители и заводской конный двор могли использовать его воду  и для бытовых нужд, и для тушения пожаров. Но, заметьте, ни на одной из современных карт города вы не встретите название Карпинка. Сейчас в этом районе Кыштыма проложены водопроводы, есть водоразборные колонки, потому озеро перестали чистить,  и оно заросло камышом и травой.

В последнее время меня заботит больше других проблема  отчуждения людей от всего, что их окружает. Об этом же писал и президент РФ Владимир Путин в статье о расколе «между Россией и Украиной, между частями, по сути, одного исторического и духовного пространства», это, действительно, «большая общая беда, трагедия». Но это  последствия не только наших собственных ошибок, это, цитирую Путина, «результат целенаправленной работы тех сил, которые всегда стремились к подрыву нашего единства. Формула, которая применяется, известна испокон веков: разделяй и властвуй. Ничего нового. Отсюда и попытки сыграть на национальном вопросе, посеять рознь между людьми. А как сверхзадача – разделить, а затем и стравить между собой части единого народа».

 Это Владимир Маяковский мог с гордостью сказать: «Улица  -  моя! Дома – мои!» А вся деятельность Павла Карпинского задолго до революции, до Маяковского была направлена на то, чтобы люди на заботу отвечали заботой, на доброту – добротой, чтобы  были заинтересованы в процветании родного посёлка и родного края, чтобы каждый на своём месте профессионально и добросовестно делал то, что может сделать для общего блага.

О роли империализма и империалистов по разрушению нашей страны мы слышали с малолетства, но и представить не могли, в каких формах это разрушение ведётся, а потому не заметили, как и сами мы стали  невольными разрушителями своей страны, повторяя чужие истины, внедряя у себя чужие традиции и чужие привычки. Мы и не заметили, как червь индивидуализма поразил наши души, а сегодня этот процесс отчуждения от всего, ограничения своих интересов, освобождения не только от друзей, но и от родных,  получает мощную  подпитку от глобальных сил хозяев денег, решивших, что люди не должны размножаться.

В свои ранние детские годы я помню, как собирали соседей, и они со своими досками, гвоздями, брёвнами, со своим плотницким инструментом шли на берег и сообща сооружали длинный узкий мост для забора воды, а потом пожарный мост, на который могла въехать машина и набрать насосами воды. Берег для этого углубляли. Такие коллективные работы шли ежегодно, они объединяли людей. А ещё время от времени собирались соседи и вытаскивали из воды всякую растительность.

За годы минувшей войны (1941-1945) многие дома всерьёз обветшали, нуждались в перестройке и ремонте. Вся улица была превращена в большую стройку. Глина, песок, щебень, брёвна, доски -  всё было на виду, никто не воровал и все следили за их сохранностью.

Что ещё вспоминается? Недалеко от берега пруда мужики выкопали колодец, опустили в него сруб, установили сверху ворот. За два выходных управились. А потом было общее застолье, и нам, малышам, перепало, давали пирожки и шанежки, морс и тыквенный сок.

Хочу отметить, что моё детство прошло в условиях широкого взаимодействия с соседями. Я знал абсолютно всех соседей не только на нашей улице, но и на смежных, и мне не раз взрослые поручали сходить к кому-то, что-то передать, что-то попросить или принести. Когда же подрос, то сам стал участвовать в коллективных делах в нашей улице, например, мы озеленили улицу, высадив сотни деревьев, а потом поливали их не только у своего дома, но и у соседних.

Спортом я не занимался, но был в числе инициаторов создания на  нашей улице своей спортивной площадки. Сообща мы разровняли площадку, вкопали столбы для волейбольной сетки, сделали разметку, а потом искренне  радовались, что площадка использовалась не только детьми, но и взрослыми.

Что касается Карпинки. Мы жили далеко от этого озера, но я знал о Карпинке с раннего детства, поскольку мимо мы водили с матерью корову в ветлечебницу, а ещё ходили к ее сестре и к моему дедушке, живущим в Солонцах, а с другом Толей Бушуевым я пару раз ходил на конный двор копать червей для рыбной ловли. Да и до кладбища кратчайший путь был мимо озера. И там тоже местные жители часто объединялись, чтобы вытащить траву, установить мостки, оборудовать площадку для пожарной машины.

Сейчас я понимаю, как коллективное отменили. На сооружение моста на пруду власти города стали выделять какие-то деньги. На них нанимали бригады калымщиков (слово-то какое!) и необходимость в коллективном труде отпала. И появились случаи воровства, коррупции, мздоимства, взяточничества и взяткодательства. Нас переформатировали, а мы и не заметили…

А следом начались процессы демонтажа того социализма, которым гордились все  советские люди, ведь с нас  брали пример мыслящие люди на Западе.
Хочу отметить, что с увеличением денежного поощрения в СССР начали  свергать реальный социализм, в 1955 году тихой сапой отменили методы повышения производительности труда (МПЭ), при которых публично снижали стоимость основных товаров, заставляя техническую мысль работать лучше, давать больше, внедрять новации. Мне кажется, что это была гигантская спецоперация по уничтожению альтернативного миропорядка, она длилась с июля 1953 года до полного разрушения СССР и ликвидации остатков советской власти в октябре 1993 года.

О кладбище. В детские годы мне приходилось бывать там очень часто. Мать всегда брала меня с собою в родительские дни,  а ещё когда нужно было проводить в последний путь знакомых, соседей или родственников. Мне всегда хотелось побродить по кладбищу, посмотреть мраморные памятники, которые возвышались на пригорке в северо-западной части. Но от матери не отойдёшь.

Мы учились в первом классе   в деревянном здании возле проходной механического завода. Школа была маленькой, три классных комнаты. 

После нового 1955  года открылось сразу две новых школы, четвёртая и десятая, и в нашей школе осталось только два класса, а ещё класс переростков, кому в связи с войной не удалось своевременно учиться, но они занимались во вторую смену.  А вечером в наши классы приходили взрослые из школы мастеров. В соседнем классе учился Валерка, сын военного. Мы его хорошо знали, он жил по улице Володарского напротив кондитерской фабрики.  У Валерки умерла мать,  и мы очень переживали за него,  проводить её в последний путь пришли многие мои одноклассники. Её похоронили возле главной аллеи, это совсем близко от того места, где были похоронены два моих малолетних брата, умершие ещё в начале войны. К этому семейному «некрополю» мы подходили постоянно, а вот вправо от главной аллеи  мы и сумели попасть только на этих похоронах. Мы увидели множество красивых памятников из мрамора, в их числе надгробные памятники многим Карпинским. Мы почему-то сразу связали эту  фамилию с названием искусственного озера, где женщины брали воду, полоскали бельё. Летом в озерке купались дети, а зимой расчищали лёд для катка.

Раза два на Карпинке проходили городские лыжные соревнования, но я в них не участвовал по малолетству, а когда подрос, лыжные соревнования там уже не проводились, мешал камыш. И соревнования по лыжам проводись на льду городского пруда или в лесу в районе Ближней дачи.

От матери я знал, что на Нижнем Кыштыме есть своя Карпинка, но где она находится,  мне видеть не довелось.

В 1969 году я закончил институт и меня распределили во вторую школу. Школа была на Коноплянке, в ней учились дети со всего Нижнего Кыштыма, исключая начальные классы. Для них была старая деревянная школа недалеко от медеэлектролитного завода.

В первые дни  учёбы я обнаружил, что в тетрадях некоторых учеников были нарисованы якоря и  спасательные круги с надписью «КАРПФЛОТ». Вспомнил о наличии Карпинки на Нижнем, начал выяснять, что это такое. Оказалось, что мальчишки соорудили из досок и бревен плоты, собрали лодки и сформировали свой флот, иногда устраивают баталии, а главная их гордость в том, что уже несколько человек из этого флота служили в советском флоте, что для них были организованы торжественные проводы, что они пишут письма. Я договорился с мальчишками, что мне  покажут эти письма с флота, познакомят с отрядами, пригласят на «морскую» битву.

Тогда в Свердловске в районе Уктусских гор писатель Владислав Крапивин возглавил клуб мальчишек «Эспада» («Шпага»). Я думал про нечто подобное, но подготовка к урокам и проверка тетрадей по русскому языку отнимали слишком много времени. Сразу за идею не ухватился, а потом наступили холода, текучка затянула. Знаю точно, что из моего класса только один Вася Платунов служил во флоте, окончил мореходное училище на Дальнем Востоке, теперь  я  расспросил его через социальную сеть, и он скупо сообщил, что тоже был втянут в эту игру, но тетради якорями Карпфлота не разрисовывал. Он сидел на первой парте у самого учительского стола, и все учителя видели, чем он занимался.

В 2017 году я проехал по окрестностям Нижнего  Кыштыма с сыном, мы были в церкви, посетили кладбище, район очень изменился. Школьное здание, где я работал, в конец обветшало, окрестные дома стоят полуразрушенными, а жильцы ждут, что кто-то к ним приедет, прилетит и всё обустроит. Ни одного факта самоорганизации в районе Коноплянки мы не заметили. 

В  2019 году я снова приезжал в Кыштым, за половину августа я обошёл и объехал на велосипеде все памятные места детства и юности, встретился с некоторыми знакомыми и родственниками, которых остаётся всё меньше.

Добрался даже до покоса   по дороге на Борзовку. Лучше бы туда не ездил. Прежних дорог не осталось, все заросли. Покосов там нет. А там, где мы косили, сплошная вырубка. Варвары вырубали. Добрый лес вывезли, а пеньки и сучки оставили. И так  несколько лет, уже и подлесок подрос. В сухой год начнётся пожар – не остановить. На юге области, где мы в студенческом стройотряде просеки рубили, уже случились такие страшные пожары, что целые деревни выгорают. Это от варварского отношения к лесу. Пора вспомнить советский опыт и вернуть  людей в лес. И просеки рубить. И подлесок удалять. И дороги прокладывать. И специальные борозды делать, чтобы отдельные участки леса отсекать от возможного огня. А в первую очередь надо вокруг городов и сёл убрать плотный подлесок, ведь это топливо для огненных смерчей, которые уничтожают всё на своём пути.

Был я на Нижнем Кыштыме и даже пытался отыскать ту Карпинку, которую приказал выкопать бывший управляющий Кыштымским горным округом и чьё имя сохранил этот водоём. Я спрашивал у многих, но никто не подсказал.

Встреченные мною об этом ничего не знали, поскольку выросли в других местностях. Словом, о Карпинке и Карпфлоте мне не сказал ни один из встреченных мною. Оказывается, я не там спрашивал. Я считал, что Карпинка где-то возле улицы Льва Толстого и связана с Хлебозаводским озером, как его тогда все называли (на картах – Выпущенное). А Карпинка почти на той же широте, но восточнее, в сторону озера  Светленького, на картах она обозначена, как озеро Сазонова. А ближайшая улица – Куйбышева. Моими советчиками были учитель русского языка Нина Михайловна Крылова, её ученица Лариса Быкова и мой ученик Вася Платунов.

Я искренне порадовался за своих земляков, которые не только вспомнили о Павле Михайловиче Карпинском и его делах, но и вывесили на здании железнодорожного вокзала мемориальную доску – горельеф с изображением яркого руководителя горного округа. О нём в городе помнили всегда, хотя ни в Кыштыме, ни в соседних Каслях нет ничего, что связано с его именем, а карпинки многими воспринимаются как местное название небольших противопожарных водоёмов.

В исследовании О.И. Сониной отмечено,  что П. М. Карпинский 14 лет посвятил Кыштымскому горному округу, внёс неоценимый вклад в его развитие. А поселение Кыштым, не имевшее статуса города, в начале ХХ века по внешнему благоустройству и торгово-промышленной деятельности являлось одним из самых значительных пунктов Пермской губернии, превосходя большинство уездных городов.

И ещё один удивительный факт. Я с детства помню, как выглядел П.М. Карпинский, видел его фотографии. И вдруг на сайте своего друга в Одноклассниках Евгения Войщева вижу «живого» Карпинского.

Я работал в Кыштымском горкоме  и время  от  времени подменял учителей русского языка в разных школах. В школе № 13, в которой сам я учился всего один год и оказался в первом выпуске, в  шестом классе встретил интересных и очень неравнодушных учеников. Некоторых я выделил и запомнил. Среди них и Женя Войщев, ставший профессиональным актёром. Оказывается, он из очень известного в Кыштыме семейства Казаковых. Они коренные жители, ими очень много сделано во благо города! Бег, кросс, мотоспорт, фотографирование, киносъёмки, дела музейные, технологическое краеведение... Этим семейством создан уникальнейший архив фотодокументов.

Глава семейства Виктор Владимирович Казаков. Кстати, 22 июля у него день рождения. А родился он в 1927 году, а это без малого сто лет. Дай, Бог ему здоровья дожить до такой даты.  Однажды мне парой фраз он объяснил, что такое чёрная речка. Мы привезли и свалили у ворот недалеко от его дома машину сена. Он спросил, где покос, поскольку хорошо знал окрестности города. Я назвал Ерошкины елани у Чёрной речки. Он спросил про чёрную речку: «У  какой чёрной  речки была дуэль Пушкина?» Я не знал. Оказывается, это протока, рукав основного течения. То есть речка вытекает из основной реки и возвращается в неё же. Я проверил десятки, если не больше, случаев. И знаменитая Чёрная речка под Петербургом из Большой Невки вытекает вправо и в неё же возвращается далеко за городом, дуэль поэта с французом проходила за северной окраиной Петербурга, вдали от любопытных глаз.

Я отвлёкся. На снимке актёр Евгений Войщев загримирован под Павла Карпинского. Сходство необычайное.

Я рад за земляков. Они  организовали экскурсии по городу и окрестностям, по тем местам, которые связаны с деятельностью Павла Михайловича Карпинского. Обратимся к его биографии. Естественно, я пользуюсь доступными мне источниками, о некоторых фактах я сам узнал недавно.

Павел Михайлович Карпинский родился 7 февраля 1843 года в селе Турьинские рудники в семье горного инженера Михаила Михайловича Карпинского и Елизаветы Гавриловны Карпинской (урождённой Пестеревой). Начальное образование Павел получил дома, с ним занималась его мать.  В 14 лет его отправили в Санкт-Петербург учиться в Корпус горных инженеров. Выехал из дома 9 декабря 1856 года, ехал на лошадях до Москвы, а оттуда по Николаевской железной дороге до Петербурга, 2 марта 1857 год сдал вступительные экзамены по закону Божию, русскому, французскому и немецкому языкам, по арифметике и географии. 4 марта 1857 года был зачислен в Горный корпус. Здесь же учились двоюродные братья Павла: Михаил (1858—1865), Алексей (1858—1865) и Александр Петрович Карпинский (1858—1866), а вот родной брат Валериан Михайлович Карпинский (1845—1881) не был принят по состоянию здоровья. Из Википедии

Корпус горных инженеров Павел Михайлович закончил 1 июня 1864 года в звании подпоручик и его направили в распоряжение главного начальника Уральских заводов, где проходил практику.

В июне 1865 года отправлен на Добрянский завод графини Строгановой испытывать пять паровых котлов при действующих паровых машинах, справился благополучно. Его  направили  на Кушвинский завод, сперва  привёл в порядок библиотеку и музей Кушвинского завода, а в 1866 году стал  горным смотрителем, то есть  ближайшим помощником и заместителем управляющего завода.

В 1869 году, по распоряжению Главного горного начальника уральских заводов, он изучал на «Арсенале» в Петербурге процесс обработки чугунных бомб свинцом.

В 1870 году Карпинский исполняет обязанности управляющего, с  1872 года он управляющий Нижне-Исетского завода.

 В 1875 году он  смотритель Березовских золотых промыслов, а с 13 ноября 1875 года управляющий Сысертскими заводами с зачислением по Горному управлению «без содержания от казны».

В 1880 году назначен управляющим Омутнинского горного округа по просьбе и предложению хозяина округа Н. П. Пастухова с жалованием в 10 тысяч рублей в год. Был управляющим на Омутнинском заводе в 1880—1887 годах.

В 1887 года владельцы Кыштымского горного округа переманили Павла Михайловича, предложив ему оклад в 20 тысяч рублей в год.

С чего он начал вступление в должность?  29 мая 1887 года Карпинский распорядился  проводить технические занятия со служащими главного правления завода, предполагая, что они тоже займутся обучение подконтрольного им персонала. На Верхнем Кыштыме работал клуб общества заводских служащих с библиотекой, где выписывались для бесплатного пользования около двух десятков журналов и газет.

В состав Кыштымского горного округа тогда входили Верхне- и Нижне-Кыштымские, Каслинский, Шемахинский, Верхне- и Нижне-Нязепетровские, Теченский заводы, где выплавляли чугун, производили чугунное литьё, делали кровельное и сортовое железо. Зачастую все эти заводы именовали как Кыштымские.

Вступив в должность, Павел Карпинский сразу приступил к налаживанию дел. Сам он был неутомимым работником, порой ночи напролёт сидел за письменным столом, решая рабочие вопросы. Прежде всего управляющий создал для служащих и рабочих гораздо лучшие условия, потребовал платы за заводские и вспомогательные работы по всем заводам и приискам. Но и требовал работать с большей отдачей. Постепенно Павел Михайлович провёл техническую модернизацию: улучшил производство, повысил качество продукции, поднял цены на продукцию, появились возможности для расширения производства и благоустройства населённого пункта.

За первые пять лет управления Карпинского были отремонтированы и перестроены все водяные сооружения на заводах, а в посёлке выкопаны противопожарные водоёмы.

К концу XIX века Кыштымские горные заводы изменились до неузнаваемости. Заводские площади были переполнены запасами руды, угля, дров и другими материалами. Оборотный капитал увеличился настолько, что половина выработки железа была свободна от залога. Лесные дачи были взяты под контроль,   вырубка леса упорядочена.
Великий  Дмитрий Иванович Менделеев, побывавший в Кыштыме, называл Карпинского несравненным эрудитом. При нём изменился процесс приготовления древесного угля, преобладал печной способ углежжения. В окрестностях Кыштыма были построены четыре углевыжигательные печи, обеспечивающие потребность заводов в древесном угле.

Павел Михайлович Карпинский активно руководил строительством железной дороги через Кыштым, которая соединила Челябинск и Екатеринбург, изменив способ отправки продукции заводов. Раньше её сплавляли по рекам. На железнодорожных ветках Кыштыма и Уфалея были построены склады.

И несколько слов о  выставочной деятельности. Для всего горного округа крупным событием стало участие во Всемирной выставке в Чикаго в 1893 году. Кыштымским заводам присудили почётный диплом и бронзовую медаль, а сам Павел Михайлович был награждён орденом Святого Станислава II степени.

После участия в 1896 году в Нижегородской выставке Кыштымский горный округ стал ведущим по художественному чугунному литью в России, получил право ставить на изделиях изображение герба – двуглавого орла.

На Парижской выставке ажурный чугунный павильон «Кыштымские горные заводы» с выставленными высокохудожественными скульптурными отливками был признан шедевром литейного искусства и получил высшую награду выставки – хрустальный Гран-при и большую золотую медаль по классу «Мелкое металлургическое производство». А глава Кыштымской делегации П. М. Карпинский стал золотым лауреатом.

17 апреля 1901 года, согласно его прошению, приказом по Главному горному правлению Карпинский был уволен со службы по горному ведомству «с мундиром и чином» с назначением пенсии из сумм эмеритальной кассы горного ведомства в размере 857 рублей 76 копеек плюс 840 рублей 60 копеек из сумм Государственного казначейства Пермской казённой палаты. Выйдя на пенсию, он продолжал жить в Кыштыме, консультировал молодых инженеров и помогал новому управляющему в руководстве округом.

В 1905 году П. М. Карпинского вызвали в Главное правление заводов в Петербург, где он работал консультантом и некоторое время был его директором.

Умер 18 июня 1907 года на Кыштымском заводе, похоронен на городском кладбище.

В семейном захоронении Карпинских кроме могилы Павла Михайловича и его старшего сына Михаила, находятся могилы: младшего сына Сергея, жены Елены Ивановны, снохи Анны Фоминичны, сестры матери Татьяны Гавриловны Москвиной. Мне известно, что предприняты меры по восстановлению этого памятника.

После переезда в Челябинск я семь  лет работал в газете на ЧТЗ. Помимо официальных легенд и историй, на заводе ходило много легенд неофициальных. Руководители завода, к примеру,  очень не любили вспоминать Исаака Зальцмана, директора военных и послевоенных лет.  Но в цехах рядовые рабочие старшего поколения вспоминали именно его и рассказывали нередко как раз о том, что я слышал в Кыштыме о Демидове и Карпинском.  Это были рассказы о фактах восстановления справедливости.

Мастер или начальник сулит горы золотые, когда что-то нужно сделать, а как дело дойдёт до расчёта, они зажиливают плату. Директор узнаёт, производит расчёт из своего кармана, а мастеру называет сумму, которую он должен отдать директору с процентами.


Воспроизвожу часть текста, подготовленного Ольгой Сониной:

 О Павле Михайловиче Карпинском в Кыштымском горном округе ходило много легенд, отражающих его ум, сметливость, доброту и честность, сочувствие к бедным. Он не терпел пьянства, матершины, бескультурия и воровства. За курение в пожароопасных местах штрафовал на половину дневного заработка, за матершину – рубль.

«Знавал я Карпинского Павла Михайловича, хороший был человек и управляющий. Лентяев не любил, служащих конторских не любил крепко. Памятлив был, рабочих по именам, фамилиям знал. Талантливых людей всегда ценил и делу своему знаток был – лучше не надо. Ссуду всегда давал людям, через три года возвращали. Хлеб заставлял сеять, тут ведь ничего распаханного не было. «Спасибо»» потом говорили. Лошадей давал, дома помогал ставить».

«Смотритель у нас был Иваницкий – поляк. В белом костюме ходил, в фуражке с кокардой. Приезжает Карпинский в Касли: «Пойдём-ка по заводу». Карпинский-то в сапогах, а смотритель в ботиночках. Гость ведёт его туда, где грязней. К концу дня костюм-то у Иваницкого стал чёрный, он морщится, не нравится ему. «Что недоволен?» – спрашивает Карпинский. «Да нечему тут довольствоваться», – отвечает смотритель. «Вот ты ходи по заводу, как я, каждый день ходи, а не из окна конторы на завод смотри».

Вот как Павел Михайлович Карпинский помогал бедным. У многодетного рабочего пала корова. Пришёл он к Павлу Михайловичу просить денег на покупку другой коровы. А тот:  «На-ко книжечку почитай!». Унёс мужик книжечку, подержал дома неделю, возвращает. Павел Михайлович развернул книжечку и говорит: «Да ты не читал её?», – «Да неграмотен я». – «Тогда возьми картинки посмотри». Дома мужик развернул книжицу, а там 10 рублей, ровно на корову. Мужик снова к Павлу Михайловичу: «Там деньги Ваши», а тот: «Нет, не мои. Я свои деньги в книгах не держу. Вот, где деньги у меня (хлопает ладонью по нагрудному карману). Эти деньги твои. Бери, бери, не стесняйся. Бог, видимо, тебе помогает».

Другой случай: «Выдаёт рабочий дочь замуж. Просит Павла Михайловича помочь деньгами на свадьбу. Павел Михайлович отвечает: «Иди в контору, там тебе всё оформят». А сосед женил сына и тоже к Павлу Михайловичу. А у того ответ короток: «Не красна девица, сам заработает».

В уральском сказе о каслинских мастерах, не называя фамилии, говорится о Карпинском: «Он – управляющий этот – с характером мужик был, вовсе ершистый… По многим заводам знали его. Рабочие везде одобряли, да и владельцы хвастались. Сманивали даже… знали – человек он неспокойный, не любит, чтоб его под локоть толкали, зато умеет много лишних рублей находить на таких местах, где другие ровным счётом не видят.

«Человек необыкновенно сильной воли и настойчивого характера, он сам увлекался трудом и умел ценить работу других. Двери его кабинета во все часы дня и ночи были открыты для лиц, обращавшихся к нему по делу; не запирались эти двери и перед теми, кто шёл к Павлу Михайловичу за нравственною или материальною помощью, и мало кто выходил от него неутешным… Со смертью Карпинского исчез «последний из могикан» старого Урала. Это был управляющий старого типа, вершитель судеб, владыка округа…

Всё население Кыштыма сохраняет об этом добром человеке самую добрую память» .