Мой Черный Дро

         Всегда мечтала, чтобы в моём саду появился Ёжик. В этом году новая хозяйка пограничного с моим участка рассказала, что у неё бывает Ёжик, и я вдруг испытала настоящую ревность и белую зависть: жду-жду, а он пришёл к соседке.
         Зависть. Какое отвратительное слово, но если зависть белая, то и слово не раздражает, - ёжик приходит к соседям и я искренне рада за них, ёжику там понравилось и его потомство выберет мой сад, надо только дождаться. Белая зависть порождает мечту. А чёрная? Не знаю, не испытывала никогда.

          А у меня поселился Черный Дрозд, мой Черный Дро, чудесный, с ярко оранжевым клювом и внимательными , с тонкой жёлтой окантовочкой, чёрными глазами . С весны передвигался невдалеке от меня, что-то выискивал, - ворошил прошлогоднюю траву, смешил меня быстрыми перебежками и своими косыми, внимательными взглядами. Взгляд у него не просто внимательный, - с задорной искоркой, какая бывает у лёгких и ироничных людей, способных шутить по-доброму и создавать особое настроение и чувство сопричастности и понимания тебя,- знак человеческого неравнодушия.

         Я подбрасывала ему всяких зёрнышек, наколола на можжевеловую сухую корягу яркое яблоко. Дро сразу понял, что это для него гостинчик  и за день умудрялся полностью выклевать мякоть, оставляя только чашечку из кожуры. Позже я поняла, что он не один - с ним угощается и его подружка , самочка , не такая ярко-чёрная, как Дро,  и с темно окрашенным клювом. Она была поскромнее и побоязливее, осторожнее. Оба напоминали маленьких чёрных курочек, когда копошились в остатках старой листвы, быстро перебегая с место на место, вздёргивали задорно чёрные перья хвостиков , деловито расшвыривали длинными клювами слежавшуюся листву, приподняв клюв, проглатывали добычу с радостным видом и явно подмигивали мне - делились радостью жизни.
 
      Они отыскали уютное местечко и свили гнездо в сплетениях девичьего винограда  под крышей маленькой баньки, ещё до того, как распустились виноградные листочки. Но какие хитрецы  - снизу гнездо выглядело неряшливым пучком прошлогодней травы, случайно оставшимся с осени. О гнезде я догадалась по их истошным крикам,  стоило мне пройти невдалеке, их пролётами буквально над моей головой и тому, как они между собой переговаривались по-своему, обсуждая мое недостойное поведение.

        Позже, когда вывелись и вылетели их птенцы,  я убедилась, что внутри гнёздо было аккуратное, добротное,  гладко выстлано спелетёнными травинками и  очень прочно прикреплено к ветвям винограда.

        Белые ночи в наших краях тихие. Утомившиеся за день певчие птахи постепенно замолкают и наступает особое время земной невесомости, все приобретает черты сказочности , воздушности и блаженное тепло ночи со светлым небом охватывает пространство и душу , погружая в состояние отрешённости , ожидания, покоя. Луна смотрит на землю со светлой снисходительностью, прощая всю земную суету и готовая стать преданной соратницей в наступающем оцепенении земной белой ночи.

        Деревья сада, кусты, высокие травы и заросли высокого кипрея, виднеющиеся на высоком взгорье, длинная тропинка, чуть извилистая , протоптанная среди скошенной зелёной травы на дороге и высокая старая берёза с краю, с длинными, свисающими  завитыми зелеными локонами ветвей , составляют нехитрый пейзаж . Знакомый очертаниями и красками днём, в белую ночь пейзаж удивляет особой прозрачностью, призрачностью, освещением неземным, странным, не космически-холодным, но отстранённым от суетного дневного и тени, отбрасываемые в свете белой ночи, всему придают вид таинственности, смутной печали, трепетного ожидания.

         В такие весенние светлые вечера , когда белая ночь и Луна пленяют своим колдовством и шаманством все и вся , мой Чёрный Дро выбирает самую высокую из группы берёз, что растут неподалёку от его гнезда , усаживается на тонкой ветке почти на самой вершине  и начинает петь свою вечернюю серенаду. В тишине весеннего вечера, в чуть хмельных тонких ароматах по-весеннему свежей листвы, трав, цветущих лугов, смолистых ветвей хвойного недалёкого леса и прогретых за день вод морского близкого залива, начинается главное таинство белой ночи - песня о любви Черного  Дро.

    Он пробует первые звуки, осторожно, как опытный и строгий настройщик, извлекает звук и прислушивается, чтобы убедиться в искренности и чистоте звучания, делает паузу, проверяет далеко ли акустика пространства уносит его звук и ждёт, когда тот затихнет , так,  что только память продлит его звучание в воображении, сохраняя как особую ценность.
 
    Тогда Чёрный добавляет к отдельным другие, ещё и ещё, пробует слухом гармонию, созвучие и после паузы смелее и смелее наполняет свою серенаду аккордами и переливами, играет с разной силой звука и переходами к нежнейшим пассажам, перемежая в самых волнующих моментах неожиданной паузой, тишина которой только усиливает волнение и глубину чувства, заключённого в птичьей песне, понятной человеку.

       Мелодичность и нежность,  затихающие , как будто робкие, деликатные трели, разнообразные, никогда не повторяющиеся, бархатистые и удивительной чистоты ,  дополняются звонкими высокими нотами, трогательными и полными трепетного обожания.

      Он обрывает песню, когда торжестующе и сильно звучит самое главное, аккорд  восторженной птичьей любви и прислушивается, как он продолжает звучать , распространяясь и затихая вдали в свежем вечернем воздухе. Потом осторожно берёт новую ноту, как будто не уверенно, прислушивается к себе и оценивает ответственно - ведь это песня любви.

     Я стараюсь не бывать в саду слишком часто и как можно реже проходить мимо баньки , - Черный Дро начинает волноваться, пролетает прямо над головой и пытается увлечь меня в сторону, за собой, порхая в такой близости от меня и завлекая таким криком и трепетом крыльев, что я сразу бросаю все дела в этой части сада.

     Как только стало необычно тихо и птицы не волновались и не показывались, когда я проходила по дорожке мимо баньки, я поняла, что птенцы вылетели из гнезда и чёрный Дро учит их премудростям птичьей жизни где-то невдалеке. Позже, поставив их на крыло, он вернулся в сад и снова сопровождает меня в мелких заботах и ждёт, когда созреют яблоки .

       Мне так нравится его компания, что я балую его покупным, всегда наливным с алым бочком яблочком, грушей и мечтаю о весне, когда Черный вечерами , переходящими в белую ночь, будет петь своей дроздихе, Луне , старой берёзе в зелёных локонах и кипрею на взгорье, морскому заливу , мне и всему миру свою песню о любви.

  Фото из интернета "Дрозд из Каллавере", Eduard Illo