Как Кондрашка-юродивый конька продавал

Жил-был у нас на деревне Кондрат Бессчастный. Тихий был мужичонка, беззлобный, простоватый. Люди так и прозвали его: Кондрашка-юродивый. Ребятишки, бывало, завидят его и кричат:
- Эй, Кондрашка, хвати тебя "кондрашка"!
А Кондрат, знай, посмеивается:
- Лишь бы вам на доброе здоровье.
Зато жена ему досталась сварливая да бранчливая, чисто собака цепная, а уж тесть - до того хитрющий да изворотливый, что по одной дороге с ним идти в опаску: босого разует, нагого разденет!
А у Кондрашки всего богатства и было, что конек рабочий. Крепенький был конек, жилистый, приземистый, нраву смирного - под стать хозяину. Соколком его Кондрашка назвал.
Люди и тут смеются:
- Какой из него Соколок? Горбычок али Тяжелок ему в самую пору!
А Кондрат выведет его с утра к колодцу, гладит да приговаривает:
- Ты, Соколок, злых речей не слушай. В сохе да в телеге кому не тяжко? А по ровной дороге всяк, что сокол, полетит!
Вот раз говорит жена Кондрашке:
- И на что нам этот конь? Лучше бы коровка была! С коровки-то и молочко, и маслице, а с этого дармоедины - какая польза?
- Пошто же - дармоедины? - говорит Кондрат. - А землицу пахать? А дровец привезти? А до города съездить по надобности? А на ярмарку?
- Вот и съезди-ка ты на ярмарку. Коня продай, а коровку - приведи.
Так пристала жена к Кондрашке, что совсем заела: продай да продай коня! Плюнул он и стал на ярмарку собираться.
А дорога на ярмарку шла через ту деревню, где тесть кондратов жил. Жена собрала гостинцев, велела Кондрату заехать да поклон родителям передать, а по пути ни с кем разговоров да приятельств не заводить. Вот поехал Кондрат.
Только отъехал от деревни, видит - кибитка цыганская стоит. Застряла в грязи, накренилась, того и гляди, завалится. Никак цыган в одиночку не совладает. Вспомнил Кондрат, что ему жена наказывала... Да как мимо проехать, когда в кибитке ребятишки - мал-мала меньше, цыганка на сносях да старуха хворая!
Помог Кондрат цыгану кибитку поправить, вдвоем быстро сладили!
- Вот спасибо тебе, мил человек! - говорит цыган, - Я уж думал, нам тут и ночевать, и горевать, и смерть принять! Да вот заплатить мне тебе нечем, сами голодные.
- Э, что там! - говорит Кондрат. - На-ко вот, есть у меня с собой маленько.
Сунул цыгану узелок, что жена для тестя собрала, а сам думает: что там, тестюшка не голодает, всего вдоволь, а тут - детишки, да баба тяжелая, да старуха тоже.
Обрадовался цыган, а цыганка и говорит:
- Век будем за тебя Бога молить, глядишь, и не забудет тебя Господь.
Приехал Кондрат к тестю, на словах приветы передал, а про узелок с гостинцами смолчать решил - тесть гневливый был, дочка, как есть, в него пошла гонором.
Вот напоил его тесть чаем, и говорит:
- А что, Кондратушка, как мы с тобой одно дельце обделаем?
- Какое такое дельце? - спрашивает Кондрат.
- Ведь ты коня все одно продаешь, так сменяй на моего! А моего уж на ярмарку сведешь. Али не уважишь меня?
- Что ж, - отвечает Кондрат, - как не уважить, ведь ты, почитай, отец мне!
- Вот и ладно, Кондратушка, вот и хорошо! - повеселел тесть, а сам руки потирает.
Завел тесть кондратова коня в стойло, и выводит своего.
Глядит Кондрат и глазам не верит: конь старый, кожа да кости, хвост - что мочало, грива нечесаная, идет - на три ноги спотыкается.
- Что ты, батя... - говорит Кондрат, - Как же такого коня продавать? Ведь это не конь, а живые мощи!
- Эээээ, ты погоди, Кондраша!.. Это конь - не гляди, что кривой да хромой - едино слово: двужильный! Чутка только травки в поле поест, и как ветер помчится! Да на ярмарке знающие люди тройную цену тебе за него дадут!
- Да он, батя, и не дойдет до ярмарки-то...
- Дойдет, дойдет, Кондраша! Передохнет маленько, и птицей долетит!
Вытолкал тесть Кондрата с конем за ворота, и посмеивается себе.
Побрел Кондрат по дороге, и конь за ним побрел. Дошли до ручья, дал Кондрат коню напиться вволю, да травки пощипать, жалко стало, живая душа, как-никак.
"Эх, - думает про себя, - Чаял я на коне на ярмарку приехать, да в тот же день с коровкой воротиться, а с этаким-то попутчиком мы и в три дня не обернемся!"
Ну, ладно, пошли дальше. Идут через другую деревню, народ увидал их, смеется:
- Глядите-ка, никак, он у самой костлявой коника отобрал! На чем же она теперь по наши души-то пожалует?
- Пошто ты, Кондраша, такого конька продать хочешь? Поди, на нем еще твоего прадеда тесть в поход ходил!
- Эх, я бы и сам купил, да куда мне, лапотному, такой скакун!
- Твоего коня, бают, в конском раю заждались, а он вон где шатается!
Народ зубоскалит, а Кондрату и без того не весело.

Пришел Кондрат на ярмарку, пошел в конный ряд, а там еще пуще на смех его подняли!
- Мы, братец, тут кожей да костями не торгуем, вел бы ты своего скакуна на мыловарню!
Сунулся было Кондрат в те ряды, где кости скупают, а там его взашей погнали:
- Сдурел ты, окаянный, что ли? Ну, на что нам живой конь? Веди на бойню!
Вышел Кондрат в поле, хлопнул коня по крупу да и говорит:
- Ступай себе, голубчик, ты теперь вольный. Хоть отдохнешь перед смертью.
Потом сел при дороге и закручинился. Как теперь домой показаться? Ни коня, ни денег, ни коровки! Облапошил его тесть, и пожаловаться некому. Сидит Кондрат, горюет, вдруг слышит:
- Эй, мил человек! Ты почто тут пригорюнился?
Обернулся Кондрат. Стоит перед ним давешний цыган, веселый, только зубы белые сверкают.
- Ээээх, братец! - заплакал с досады Кондрат. - Уж так меня провели, что и сказать совестно!
- А ты расскажи!
Рассказал ему Кондрат про свое горе, а цыган хлопнул себя по колену да и говорит:
- А вот, погоди! Вернем мы твоего конька, да продадим за хорошие деньги! Будет у тебя корова, братец!
- Где уж его вернуть! - махнул рукой Кондрат.
- Я не я буду, коли без твоего коня вернусь! - говорит цыган.
Побежал цыган до той деревни, где кондратов тесть жил, а Кондрат при дороге ждать его остался.
На ту пору ехали по той дороге три купчины. На большой ярмарке в городе весь товар распродали, теперь ехали поглазеть да пуще того - повеселиться. А на той городской ярмарке прикупили они такую штуку, что страсть им хотелось ее испробовать!
- Я, - говорит первый купчина, - люблю с умными людьми и беседу вести, и дела делать, и веселиться от души!
- А я, - говорит второй купчина, - люблю такого, который себя за умника почитает, дурачиной выставить.
- Эээээ! - смеется третий купчина, - За умника себя всякий дуралей почитает, и искать не надо! Разве что какой монах смиреный скажет про себя, что он, мол, дурень.
- Это верно, - соглашается первый купчина, - Всякий дуб умничать норовит! Мы с этой нашей штукой пол-ярмарки на смех подымем!
- А я, знаете что, что, братцы, - говорит второй, - Я тому сто рублев дам, кто эту нашу штуку разгадает!
- Сто рублев? - хохочет другой, - Так двести же дам!
- Эвон вы! - загорелся третий, - Я вот коня своего подарю, со всеми потрохами, и все деньги, что у меня в суме, не считая!
Ударили купчины по рукам, и дальше едут. Подъехали к тому месту, где Кондрат сидел, первый купчина и говорит:
- Ну, вот сейчас и проверим нашу штуку!

Цыган тем временем пришел в деревню, где кондрашкин тесть жил, побежал по улице да закричал во все горло:
- Беда, люди, беда! Волки! Пастуха зарезали, пол стада задрали! Бегите скорее!
А народ в ярмарочный день, известно, подгулявший. Повскакивали все, похватали мужики вилы, колья, у кого что было, и бросились стадо спасать. И тесть кондрашкин туда же, там у него коровка ходила. Прибежали до стада, сами свою же скотину перепугали. Кинулись коровы да овцы в стороны, пастух испугался, решил, что разбойники напали. Вскочил он на коня да в соседнюю деревню за подмогой. Там мужики тож похватали, кто оглоблю, кто топорик, да в драку.
Покамест разобрались, что к чему, друг-друга изрядно поколотили, да скотина уж вооон куда разбрелась со страху. Бабы кричат, мужиков ругают, ребятишки хохочут, собаки лают, с цепей рвутся... Шум, гам, ничего не разобрать.
Тут цыган, не будь дурак, вывел на задки кондрашкина Соколка, накинул на него уздечку да и был таков, покуда самого не прибили. По вольной дороге Соколок, и впрямь, что птица-сокол летел!
Цыган тем временем пришел в деревню, где кондрашкин тесть жил, побежал по улице да закричал во все горло:
- Беда, люди, беда! Волки! Пастуха зарезали, пол стада задрали! Бегите скорее!
А народ в ярмарочный день, известно, подгулявший. Повскакивали все, похватали мужики вилы, колья, у кого что было, и бросились стадо спасать. И тесть кондрашкин туда же, там у него коровка ходила. Прибежали до стада, сами свою же скотину перепугали. Кинулись коровы да овцы в стороны, пастух испугался, решил, что разбойники напали. Вскочил он на коня да в соседнюю деревню за подмогой. Там мужики тож похватали, кто оглоблю, кто топорик, да в драку.
Покамест разобрались, что к чему, друг-друга изрядно поколотили, да скотина уж вооон куда разбрелась со страху. Бабы кричат, мужиков ругают, ребятишки хохочут, собаки лают, с цепей рвутся... Шум, гам, ничего не разобрать.
Тут цыган, не будь дурак, вывел на задки кондрашкина Соколка, накинул на него уздечку да и был таков, покуда самого не прибили. По вольной дороге Соколок, и впрямь, что птица-сокол летел!
Захохотали купчины, а Кондрат думает с тоской: "этакая штука-то и у меня была, вон, травку щиплет в овражке... А в такой коробок разве что копытце поместится".
- Эх, - отвечает он, - Была - не была! Живо было - ходило: копыто!
- Ба! - поразинули рты купчины, - Как же ты так сразу отгадал!?
- Ох!.. - вздохнул Кондрат, - Мое-то диво получше вашего было!
Переглянулись купчины. Первый и спрашивает:
- А какое же оно, твое диво?
- А вот я вам расскажу! - говорит Кондрат, - Обманул вор дурака,
Заполучил себе соколк;.
Взамен соколк;
Дал дураку чучелк;,
Да по шее тычка!
- Да ты не дурить ли нас вздумал? - осерчал второй купчина, - Какое такое еще чучелко?
- А такое, - отвечает Кондрат, - Ч;челко живо было - ходило,
До базара дошло,
Да купца на него не нашлось.
На мыло не годно,
И так никому не угодно,
Да теперь хоть не гол;дно.
- Ишь, братцы, какую сказку завил! - говорит третий купчина. - Никак я в толк не возьму, что за чучелко у него такое, что и купца на него не нашлось! А, ну, мужик, сказывай, что это за диво у тебя!
- Да вон оно, там, в овражке,
Гляди, коли не взял его "кондрашка"!
Хошь, сменяю на твою коробчину?
А то и так возьми, на дармовщину.
Полезли купчины по лугу до овражка, чуть ноги себе не переломали по кочкам да ямкам. Глянули - а в овражке конь валяется. Отжил свое, сердешный.
Выбрались купчины опять на дорогу, первый и говорит:
- Как хотите, братцы, а проучил нас этот мужичишка! Дурачком прикинулся, а сам-то хитер! Я свое слово держу, даю ему 100 рублев!
- И я, - говорит второй купчина, - от своего слова не отступлюсь. Выставил мужик меня дурнем, так поделом мне. Отдаю 200 рублев!
- И мое слово крепко! - говорит третий купчина, - Первый раз вижу я хитреца, который умом не чванится. Забирай, мужичина, коня, и кошель впридачу!
Уехали купцы, а Кондрат стоит - только руками разводит.
- Господи, - говорит, - помилуй! Я того-то и сделал, как одну только правду сказал!
Тут видит - едет цыган на Соколке!
- Вот, братец, - кричит, - коник твой! Хошь - сей же час его и продадим!
Не стал Кондрат Соколка продавать. Поделил с цыганом деньги по-честному, обнялись, расстались приятелями.
Пошел Кондрат снова на ярмарку. Выбрал коровку, молодую, хорошую. Торговаться - не торговался, сколько просили, столько и отдал. Гостинцев накупил разных, и домой отправился.
Дошел до тестевой деревни, завел купцова коня на двор, поклонился тестю да и говорит:
- Не серчай, батя. Приятель мой над тобой пошутковал, характер у него такой развеселый. Он к нам зимой на постой приедет, так сам перед тобой тогда повинится, а пока вот - прими подарок.
Тесть, как такого коня увидал, так засовестился, прослезился даже. А Кондрат все по-своему:
- Да что там... Ведь ты, почитай, отец мне!
Вернулся домой Кондрат, и Соколка привел, и коровку, и гостинцев да обновок целый мешок принес. Жена нарядилась - чисто боярыня! А уж как она коровке-то обрадовалась, того и описать нельзя!
С того дня над Кондрашкой больше не посмеивались. Да и то сказать: ведь всяк по-своему живет. А уж как оно лучше всего, кто о том знать может?