Г. Пайл Серебряная рука Перевод с английского В. 8

Иногда старый Аббат открывал кованый сундук, где он держал свои сокровища, и, любовно стряхнув с них несколько пылинок, доставал одну-две книги. Он бережно клал их на стол у окна и открывал перед маленьким тезкой, разрешая тому самому перелистывать картинки. Мальчика особенно притягивала картина, изображающая Рождество Христово. Пока мальчик переводил восхищенные глаза с Богородицы на Святого Иосифа, а с него –  на младенца, Аббат сидел и наблюдал за Отто с грустной улыбкой на худом бледном лице.

Но всем этим мирным радостям монастырской жизни суждено было кончиться в один прекрасный день. К тому времени Отто почти исполнилось двенадцать лет.
 
Однажды около полудня Отто услышал звук колокольчика у ворот –  динг-донг! Мальчик как раз зубрил урок в келье доброго Брата Эммануэля. Путники редко оказывались у ворот монастыря –  он лежал в стороне от всех дорог –  поэтому появление всякого нового лица здесь было событием. Маленький Отто навострил уши и стал раздумывать про себя, кто бы это мог быть. Меж тем урок продолжался. Брат Эммануэль читал, неумолимо водя по строчкам ороговевшим старческим ногтем. Время тянулось мучительно медленно.
 
Вдруг снаружи, в коридоре, раздалось шлепанье сандалий, и в дверь осторожно постучали. На пороге показался Брат Игнатий. Аббат послал его передать Отто, чтобы он шел в трапезную. Когда мальчик пересек двор, он увидел группу облаченных в броню рыцарей. Некоторые из них сидели на лошадях, некоторые спешились.
– Вот идет молодой Барон, – сказал один из воинов. Все повернулись в сторону Отто и уставились на него. В трапезной добрый старый Аббат беседовал с незнакомцем, а монахи готовили ему угощение, чтобы он мог подкрепиться с дороги. Незнакомец был высоким, широкоплечим воином, рядом с которым Аббат казался совсем тщедушным. Одет он был в блестящую кольчугу, перепоясанную широким кожаным ремнем с ножнами для меча. В руке гость держал шлем, который только что снял с головы. Лицо его было обветренным и суровым, а нижняя губа и подбородок скрыты курчавой жесткой бородой. Когда-то она была огненно-рыжей, но теперь седина, как иней, припорошила ее. Брат Игнатий подтолкнул Отто через порог и закрыл за ним дверь. Пересекая трапезную навстречу таинственному гостю, мальчик не спускал с него глаз.
– Ты знаешь, кто я? –  обратился к Отто закованный в броню рыцарь.
– Я думаю, ты –  мой отец, – ответил мальчик.
– Правильно, – сказал Барон Конрад, – я рад, что монахи способные, только взбивать масло и варить сыр, не скрыли от тебя, кто твой отец и кто ты сам.
– Это неверно. В нашем монастыре делают вино, а совсем не масло и сыр.
При этих словах Барон Конрад разразился громким долгим смехом. Но на печальном задумчивом лице  Аббата они не вызвали даже тени улыбки.

– Конрад, послушай меня, не забирай отсюда мальчика. Его жизнь никогда не будет повторением твоей –  он просто не годится для этого. И я думал,– Аббат сделал небольшую паузу, – что ты хочешь посвятить сироту Богу,  оставив его на попечении Матери-Церкви.
– Ты так думал? –  изумился Барон, – Ты ожидал, что я передам своего сына, последнего в роду Вульфов, в руки Церкви? А ты подумал, что станет со славой нашего рода, если он кончится вместе с ним в монастыре? Нет, Замок Отважного Змея принадлежит Вульфам, и последний в нашем роду должен жить в своем доме, так же, как его предки, отстаивая свои права силой оружия.
Аббат посмотрел на мальчика, следившего широко открытыми глазами за разговором взрослых, и спросил Барона:
– Ты полагаешь, что твой бедный сын способен отстаивать свои права с оружием в руках?
Взгляд Барона устремился на маленького Отто. На несколько минут воцарилась тишина. В это время мальчик судорожно пытался понять, что происходит. Зачем его отец решил нарушить покой монастыря лязгом своего блестящего оружия? Почему он говорит  о взбивании масла, когда всему свету известно, что монахи Санкт-Михаэльсбурга изготовляют вино?

Низкий голос Барона Конрада прервал тишину.
– Если вы тут постарались сделать из моего сына постника и никчемного сыровара, то я надеюсь, у меня есть еще время переделать вашу работу и воспитать из него настоящего мужчину.
Аббат вздохнул.
– Ребенок твой, Конрад. А воля Всевышнего для нас священна. Может быть, если Отто будет жить в твоем замке, он поможет тебе стать лучше, а не ты ему стать хуже.
Прозрение наступило –  маленький Отто понял наконец, о чем шел разговор и зачем пожаловал его отец. Выходит, ему надлежит покинуть счастливую солнечную тишину родного Белого Креста и отправиться в бескрайний мир, который он так любил рассматривать, взобравшись на колокольню.
 
ГЛАВА 6. КАК ЖИЛОСЬ ОТТО В ОТЧЕМ ДОМЕ 

Ворота монастыря открылись нараспашку, и целый мир, казалось, тоже распахнулся перед маленьким Отто. Барон Конрад и его вооруженные всадники сидели, ноги в стременах, готовые тронуться в обратный путь. Молочно-белая лошадь, предназначенная для Отто, ждала своего хозяина рядом с боевым конем Барона.
– Прощай, Отто, – произнес добрый старый Аббат. Он подошел к мальчику и поцеловал его в щеку.
– Прощайте, – ответил Отто просто и беспечно, и Аббату стало грустно вдвойне, поскольку мальчик явно уезжал без сожаления.