Глава 23 Отплытие

   Наконец, наступила последняя ночь, луна набрала полную силу. На следующий день предстояло закончить покупки и засветло отплыть. Далеко за полночь, когда Иохим все лежал без сна, в который раз перебирая в уме в подробности и мелочи предстоящего дела, Астара вдруг спросила его:
- Мой господин, ты совсем мало спишь, и совсем перестал ласкать свою служанку. Ты так беспокоишься о предстоящем пути, или я в чем-то провинилась?
- Нет, ты ни в чем не провинилась, - он поцеловал ее, - и не о пути я беспокоюсь. Скоро мне предстоит исполнить обет, ради чего я здесь и жил более года. Все решится в ближайшие дни.
- Это опасное дело?
Он помедлил с ответом:
- Нет, для жизни неопасное, но очень трудное, и я не уверен, что все пройдет, как я рассчитал.
- Перед трудным делом надо хорошо отдохнуть, а ты уже которую ночь почти не спишь, и похудел.
Она прижалась к нему, стала гладить его волосы, потом прижала его голову к своей груди и зашептала:
- Полюби меня,  я так заскучала по твоей ласке, а о деле забудь, оно будет потом, а сейчас полюби меня.

   Желание  проснулось в нем, и он ласкал ее вначале осторожно и бережно, и она тихо постанывала, но потом страсть захватила его, и она стонала, уже не сдерживаясь, и  даже вскрикнула, когда они слились в последнем соитии. А потом, когда их тела успокоились и расплелись, она вдруг заплакала.
- Что с тобой, почему ты плачешь? – спросил он.
- Ты пугаешь меня, ты ласкал меня как в последний раз. Что за дело тебе предстоит? Расскажи.
- Я не могу, это тайна, и не моя тайна. Но я говорю правду, для жизни это дело не опасное. Все слуги ромейского купца теперь мои помощники, нас много.
Она успокоилась, потом опять прижала к себе его голову:
- А теперь спи, спи спокойно, ты исполнишь обет. Спи.
Она забрала его тревоги, и он уснул, и спал до самого рассвета. И проснулся с ощущением счастья,  уверенности и покоя.

   Как только открылись лавки, он пошел на рынок, где, как заранее было обговорено, встретился с Леонардом. Тот, как тоже было обговорено, сообщил, что судно отчалит сегодня, и попросил пассажира до полудня прийти на судно с вещами. Иохим вернулся в свое жилье и отправил Астару купить еды на дорогу, сам же занялся укладкой своего багажа. Очень удивился, когда получился изрядный узел, причем закупленного товара было совсем немного, шесть склянок благовонного масла и мешочек жемчуга. Правда добавилось еще шерстяное одеяло, которое Астара купила в дорогу, подаренные чашки, узелок из схрона,  сверток папирусных листов и принадлежности для письма.

   Скоро вернулась Астара  в сопровождении носильщика, Иохим  попросил того остаться, чтобы потом нести багаж на корабль, но одного носильщика было мало, и Иохим отправил его за вторым. Астара тем временем собрала свои вещи и посуду, и пошла известить хозяина, что они съезжают. Вернулась довольная и показала золотой полутанг, который возвратил хозяин.
- Он сам отдал, или ты выторговала? – спросил Иохим.
- Помог Черный Али, я только намекнула. – И тут же предложила. – Мой подаренный отцом полутанг и этот, может, купишь еще меру масла?
Он улыбнулся ее расчетливой заботе:
- Нет, достаточно, там деньги тоже будут нужны.
Около шхуны стоял гвалт, толпились более десятка торговцев, которые предлагали товары в дорогу: фрукты, сушеное мясо, живого барана и даже пук сена,  кормить барана, чтобы он не исхудал до заклания. Купец взял корзину фруктов и объявил всем, что ничего больше покупать не намерен, но торговцы продолжали предлагать, восхваляя свои товары, и гвалт еще долго не стихал. Смолкли они лишь тогда и постепенно разошлись, когда купец, слуги и матросы вместе с капитаном опустились на колени для дорожной молитвы. Иохим с Астарой, как иноверцы, отошли подальше, на корму, чтобы не мешать.

   Наконец, причальные концы были выбраны, на шхуне подняли один парус, и шхуна отошла от причала.

Ветер был боковой и слабый, и берег удалялся медленно. Астара сидела на своем узле, облокотившись о перила фальшборта, и не отрываясь, смотрела на город. Подождав немного, Иохим спросил:
- Тебе горестно расставаться с родиной?
Она обернулась к нему, улыбнулась:
- Нет, просто я ни разу не видела города с моря, хочу запомнить.
Отойдя от берега на пару милен, судно взяло курс на север вдоль побережья.

   Ближе к вечеру Иохим стал пристально осматривать берег, предстояло высадиться и забрать все из тайника. Уже стал виден поселок, в котором он прожил более года, но Иохим все не мог узнать ту расселину, где был тайник. Берег со стороны моря выглядел совсем иначе, чем он привык видеть его, когда ходил из поселка в город и обратно. Ближе к сумеркам он приказал высадить его. Астара заволновалась, когда начались приготовления, но в окружении множества незнакомых людей не решалась приблизиться к нему и спросить. Он сам успокоил ее, сказал, что это не главное, а совсем пустяковое дело, главное будет потом. В сопровождающие взял одного из молодых слуг. На шхуне было две шлюпки, чтобы высаживаться на берег, где нет причалов для больших судов, на одной он и пошел в берегу. И только подойдя, вплотную стал узнавать берег, он ошибся ненамного, всего на три сотни шагов.  Оглядевшись по сторонам и оставив слугу вместе с гребцами-матросами, зашел в расселину, отсчитал шаги, начал копать песок. На свой спрятанный кожаный мешок с накидкой, сандалем и монетами наткнулся не сразу. Когда достал, вновь заровнял песок и пошел к шлюпке.

  Когда вернулись на корабль, Иохим подошел к наставнику кулы, сказал, что скоро будет виден храм Святого Ионы, к которому потом надо будет прийти по берегу. 
- Ты все обдумал, как это сделать? – спросил Леонард.
- Да, решил.
- Сколько тебе понадобится людей?
- А кто кроме тебя  знает о письменах Бога от брата Венедикта?
- Никто, я велел ему молчать, потому что меня не посвятили, а значит, это тайна.
- Это хорошо. А людей, чем меньше, тем лучше. 
Говорили они в полголоса, потому что шепот привлекает больше внимания, чем тихий разговор. Было далеко за полночь, команда спала, кроме вахтенных, даже капитан, которого отправил Леонард. Иохим оглянулся назад, Астара сидела, привалившись к борту, похоже, спала. Он приблизился к ней, она сразу же очнулась, сказал:
- Ты же спишь, спускайся в нашу каюту.
- А ты?
- Я пока не могу.
- Тогда не гони меня.
- Ладно, подожди, я сейчас вернусь.
Он спустился вниз, взял одеяло, свою накидку, узел. Поднявшись наверх, помог Астаре устроить постель, укрыл ее, потом вернулся к Леонарду. Тот сказал:
- Ты очень заботлив о своей служанке. Или она и наложница?
- Она не наложница, она – жена, - ответил Иохим.
Леонард промолчал.

   В лунном свете обозначился храм Святого Ионы, Иохим вглядывался в него в надежде увидеть хоть что-то, что подтвердило бы – здесь все по-прежнему. Если бы тот мерцающий свет, но свет бывает только в пасмурные ночи. Появилось даже желание высадиться на берег, войти в храм и бросить на пол камень, как он поступил однажды, чтобы услышать тот пугающий гул. Желание  перерастало в намерение, но вспомнил: это насторожит тех, кто в подземелье. Чтобы не томиться напрасно, стал рассказывать Леонарду:
- Это святое место, с незапамятных времен Бог посещал его. Когда люди были совсем дикими, он прилетал сюда на огненной колеснице, чтобы выбрать лучших детей и взять их в обучение. Однажды жрец сам отобрал детей, а чтобы отправить их к Богу, убил и хотел сжечь. Он полагал, что с дымом костра они быстрее попадут на небо. Бог наказал жреца за самоуправство, испепелил его.
- Откуда знаешь?
- Мне было видение.
- В древних писаниях есть про такие жертвоприношения языческим Богам, и было их много. Почему Бог не пресек детоубийство в самом начале?
- Не знаю, может быть, Он умер.
- Ты говоришь ересь, Бог бессмертен!
- Бессмертен в духе, но не в теле. Раньше на месте храма была пирамида, и в ней спал Бог, завернутый в кокон. Люди вытащили кокон, вскрыли, и убили Бога.
- И всемогущий Бог позволил это?
- В тот момент он не был всемогущим, и люди воспользовались этим.
Иохим вдруг понял, что смущает душу Леонарда, не каждому дано понять и принять то,  что было в видениях Иохима, поэтому он сказал:
- Бог покарал своих убийц, но позже.
- Ты видел Бога? – спросил Леонард. – Какой он?
- Совсем не такой, как рисуют богомазы, думаю, в том небесном мире, откуда Он пришел к нам, все было по-другому, и Он совсем не такой, как мы люди.
На этом Иохим замолчал, а Леонард больше не спрашивал.

   Храм остался позади, теперь Иохим внимательно всматривался в берег, чтобы не пропустить бухту. Луна между тем клонилась к горизонту, уже не белая, а красная и большая. Но до восхода солнца было еще далеко, Иохим попросил Леонарда, подойти ближе к берегу. С расстояния в три сотни шагов он, наконец, разглядел бухту и указал Леонарду. Наставник наклонился над люком и подал негромкую команду, очень скоро на палубе появились еще двое молодых слуг, и шхуна повернула в бухту. Но вблизи берега ветра не было, и шхуна остановилась, потом прибрежным течением ее стало относить дальше на север. Леонард подал еще команду, теперь зычную, и скоро вся команда оказалась на палубе. Иохим поспешил успокоить Астару, которая сидела, прижавшись к борту, явно напуганная суматохой. Он увел ее вниз, и она на этот раз согласилась остаться в каюте. Иохим поднялся на палубу, здесь спускали на воду шлюпки, чтобы ими буксировать шхуну в бухту, другой возможности не было. Когда со шхуны отдали якорь, над пустыней вставало солнце.

   Иохим внимательно осмотрел берег бухты, он был пуст, хотя раньше, как помнил, здесь стоял шатер пастуха. То, что пастуха теперь нет, и судно никто не видит, Иохим принял как добрый знак, и вознес благодарственную молитву. Прежде, чем уйти в каюту, он наказал Леонарду, чтобы тот приготовил козьи меха, которые по уговору были куплены заранее. Вечером будут испытания.
Когда Иохим спустился в каюту, Астара сидела на постели, в самом углу. Увидев его, встрепенулась:
- Мой господин, я должна накормить тебя, уже утро.
- Я сейчас не буду есть, - ответил он, - Лягу спать. А ты приготовь себе, поешь. Хотя лучше поднимись наверх, обратись к купцу. Он распорядится, чтобы тебя покормили вместе со всеми. – Она промолчала, поэтому он продолжил, - Привыкай к ним, они верные люди, а плыть нам вместе долго. Она опять промолчала, а он, когда уже засыпал,  почувствовал, что  она  вышла из каюты. Уже во сне он улыбнулся тому, что она теперь не будет дичиться остальных.