Читайте детям сказки

   Я не люблю смотреть современные сказки. Да и несовременные тоже. Исключение составляют, пожалуй, истории с политической подоплекой. Например «Город мастеров» студии Беларусьфильм (1965). Там народ под бело-красными штандартами изгоняет власть самопровозглашенного герцога. Или «Три толстяка», где граждане, на сторону которых переходит нацгвардия, скидывает кучку заевшихся олигархов. Политическому действу нужна зрелищность. В остальных случаях фильмы хуже книг, поскольку навязывают обывателю свои образы. И даже если они, эти образы, удачны, они все равно чужие. Образы каждый должен выращивать сам в своем воображении. Процесс думания – это манипуляция образами. И если они чужие, результат заранее известен, причем не тебе, а какому-то дяде, а то и роботу.
   Сказки – это оранжерея образов. У каждого ребенка такая должна быть. Иначе он вырастет нудным и серым как инструкция к холодильнику.  Как живет поколение, выросшее без сказок? По тем же уже помянутым инструкциям и правилам, сочиненными не добрыми сказочниками, а злыми и жадными врунами. Сказки – это предисловие к жизни, введение в нее. Запомнив действия сказочных героев, ребенок через много лет сделает правильный выбор, примет верное решение. Впрочем, не всегда. Даже читавшие в детстве сказки, порой их забывают, что приводит к плачевным итогам.
   - «Не пей из копытца, Иванушка!» – взывает из далеких детских лет Аленушка, - «козленочком станешь!» Однако, люди, которые еще в детстве не поняли, что это пожелание относится напрямую к ним, пьют, очень скоро становятся козленочками и остаются таковыми навсегда, уже и в трезвом состоянии, и даже зашившись.
   Но не только о пагубных привычках говорит сказка. В основном, конечно, о главном – об отношениях мужчины и женщины. Она всегда царевна, он почти всегда дурачок, даже если царевич. Изменение статуса героев может означать, что сказка закончена. Помните, как Иван выбирает настоящую Василису из семи одинаковых образов? Сам бы не отгадал, где настоящая Василиса. Помогла муха, усевшись на оригинал. Как определила, тварь жужжащая, неразумная? По запаху, конечно, а как еще? Копии-то не пахнут. Но говоря о запахах, я имею ввиду не чистоплотность, с которой у Василисы все в порядке, а о желании, с которым даже Премудрой справиться нелегко. Но не в деликатных подробностях дело. Сказка нам напоминает о женском искусстве создавать множество внутренних образов, количество которых может озадачить любого мужчину и подвигнуть его на новые отношения с уже старинной женой. Это искусство давно утрачено современными женщинами и все, что от него осталось – это потребность женщины в новых образах. Но вместо того, чтобы множить внутренние образы, на что мужчина среагировал бы мгновенно, женщина меняет свою внешность, что мужчина замечает лишь после рекламы или даже пинка. И тогда появляются грустные анекдоты о том, как глядя на жену в противогазе, мужчина полагает, что она просто выщипала брови.
   Женщина женщине рознь. Попадаются меж ними и ведьмы, и кикиморы, и бабы Яги. С ведьмами и кикиморами более или менее понятно. Ведьма – это женщина, которая делает только то, что ей нравится. А нравится ей только то, что категорически не приемлют окружающие. Кикимора же представляет собой самобытный женский эгоцентризм. Но кто такая баба Яга?
   Бабой Ягой рано или поздно становится любая женщина, которая однажды узнает больше, чем ей нужно для счастья. Вот это ненужное знание может убить в ней любовь. А без любви и под тяжким грузом лишней информации высыхает не только женская душа, но и конечности, например, нога. Женщина становится подозрительной, циничной, способной сожрать с костями любого, кто ей понравится или не понравится. Для Яги ни логики, ни разницы не существует. Дом у нее подвижной, мобильный. Опять же ступа, где все нормальные жены крупу толкут, а она нет. Все в ней выдает тягу к бродяжничеству, а также отсутствие чувств и привязанностей. Баба Яга бесится оттого, что не может вспомнить, что именно ей необходимо забыть, чтобы вернуть ощущение счастья. В конце концов, она решает забыть абсолютно все, но чувствует себя в конечном итоге все равно дурой, а не счастливой.
   Разумеется, если нет возможности обернуться или хотя бы прикинуться филином либо черным котом, от такой подруги жизни нужно валить при первом удобном случае, с этим согласится любой Ивашка. Но уйти от Яги непросто. В реальной жизни это практически невозможно. Но сказка дает сравнительно бюджетный рецепт побега, предлагая жертвовать малым, материальным, чем нервами, временем и самой жизнью. Гребешок, платочек и зеркальце – вот чем «на рывке» отделывается от преследования Ивашка, бросая предметы на дорогу. В первую остановку Яга обнаруживает гребешок и наконец-то приводит себя в порядок. Во вторую наряжается в платочек. А в третий антракт она любуется своей неземной красотой, позабыв и об Ивашке, и о цели своего путешествия напрочь.
   Женщинам, впрочем, как и мужчинам, присущ некоторый фетишизм. Они способны разговаривать с вещами бывшего, спорить с ними и даже угрожать им помойкой. Джеймс Фрэзер подобное отождествление женщиной мужчины и его вещей называет контагиозной магией. Подобная сублимация позволяет мужчине не только удалиться на изрядное расстояние от женщины, но и скрыться с ее пронзительных глаз. Оставлять Яге предметы, не принадлежащие ей ранее и имеющие для нее ценность – лучший способ сохранить свободу, душевный покой и уверенность в завтрашнем дне. Если нет зеркальца, или же конкретную Ягу этим надолго не задержать, можно оставить квартиру или автомобиль, что угодно. Но что-то нужно оставить обязательно, иначе погоня может продолжаться вечно.
   Баба Яга может оказаться свекровью или инспектором ювеналки, в таком случае убегать придется женщине. Хватай ребенка в охапку и бегом. Здесь, правда, уже зеркальце не поможет, помогут друзья и общественность. И пусть гуси-приставы кружат над головой. Спасут беглянку хорошие отношения с печкой, яблонькой и другими добрыми людьми.
   Впрочем, умение уходить от опасности вкупе с другими талантами не панацея от всех бед. Вспомните покойного Колобка.  Тщеславие – вот что сгубило талантливого артиста. И еще женская лесть и коварство. Тот факт, что ты одурачил множество мужчин вовсе не означает, что точно такой же номер пройдет с хитрой женщиной и ты не станешь извечной темой для назидания и сожаления.
   Женщины коварны, но порой их коварство, в конечном итоге, работает против них. Помните, как Маша, сыграв на доброте медведя, заставила его без отдыха тащить короб с якобы пирожками для своих стариков, а потом подставила его собакам, заставив, бросив короб, бежать без оглядки? И мы, наивные дети, радовавшиеся за умную Машу, так и не узнали, сколько слез она пролила, пожалев о своем опрометчивом поступке и променяв романтическую берлогу на хижину с престарелыми родственниками. С ее-то умением ориентироваться в лесной чаще она вряд ли запомнила дорогу назад. А медведь ее не простил. Любил ли он ее? Конечно, любил. По-своему, по-зверски, но любил. Только по-настоящему влюбленный может поверить в то, что девушка видит за десять верст сквозь елки, да еще и может докричаться до него без телефона. Так его и убили охотники, когда он бродил по зимнему лесу в неизбывной тоске. Маша видела, как его истыканного вилами привезли в деревню довольные селяне, но подходить не стала. И от пельменей отказалась. Похоронив своих старичков, осталась одна. Вышла за деревенского пьянчугу, вскоре похоронила и его. Но в лес так больше и не ходила, ведь любая веточка, любой овражек и ручеек, да и само слово «ведь» напоминали ей о нем.
   Но и медведь медведю рознь. Есть романтики, а есть и прокуроры из присказки «закон - тайга, прокурор – медведь».  Под тайгой понимается непроходимые дебри юриспруденции, а под прокурором абсолютного лесного самодержца. Но сказка нас предупреждает, что каким бы влиянием и какой бы силой не обладал прокурор, ни в семейные, ни в домашние дела ни его самого, ни закон, ни государство впускать нельзя. Иначе прокурор, пользуясь доверчивостью неискушенных домочадцев развалит напрочь семейный Теремок, где когда-то жила-поживала дружная компания совершенно разных по величине и темпераменту зверей. Конечно, стоит ли пускать государство в свои личные дела, каждый решает сам. Но лучше принимать решения, памятуя о трагической судьбе Теремка.
   «Жили-были дед да баба, и не было у них детей», - так начинаются многие сказки. Но лишь «Снегурочка» остро ставит проблему детей, рожденных не совсем естественным способом. Вопрос: «Есть ли смысл лепить потомство из снега или стоит, все же, довольствоваться традиционным деторождением?» до сих пор остается открытым. Дело, по-видимому, в том, что ребенок, зачатый в плотской любви, более устойчив к «огню страстей», нежели тот, кто появился в стерильной, в том числе от каких-либо чувств, пробирке. Да и отношение в семье к «снегуркам» более трепетное, «стерильное», чем к обычным детям. Не растают ли однажды Снегурочки, прыгая через костры, которые горят на пути у всякого человека? Не превратятся ли в воду? Сказка прогнозирует печальный исход. Может быть, хоть раз реальность окажется добрее?
   Стоит ли нести золотые яйца простой курице или же это, все-таки, прерогатива Фаберже? Сказка уверяет, что не стоит. Проще нужно быть, говорит сказка, человечнее, не вносить разлад в сложившийся быт людей, ни разу не слышавших о аукционе Сотбис. Простой народ и из золотого яйца попытается сделать яичницу, и будет сильно огорчен, если ему это не удастся. Прикончит красоту какая-нибудь канцелярская крыса, подмахнув хвостом подпись на запретительном документе. Раскаявшаяся курица дает обещания отныне нести лишь обычные яйца и быть курицей, а не ежом, т.е. не выеживаться. Поздравим ее и последуем за ней за простотой чувств и мыслей. И эти слова автор адресует, прежде всего, самому себе. Поскольку он постоянно замечает за собой поползновения побыть ежом и, хорошенько поднатужившись, явить миру нечто необыкновенное и страшно дорогое, хотя никто от него, от автора, этого не требует.
   Читайте детям сказки. Пусть уж они вырастут Иванушками-дурачками, чем клиническими идиотами. Пусть будут они добры и мудры, что свойственно и дурачкам. И тогда какая-нибудь щука, так и быть, поможет им с ведрами.