Зятёк возвращается

(Начало истории в рассказе «Зятёк»)

                Напрасно Зинаида с бабкой молились и просили Бога, чтобы Петруха с Манькой жили в городе и по возможности не приезжали в деревню.
- Господи, пущай они лучшей в городе живут, спалит же этот ирод нам избу. А харчи я им с соседом Колькой передам. Помогай, Господи, нам и так жить-то осталось всё ничего.
Не помогло! Верно, Бог был занят, не услышал, а может сами грешили потихоньку и Бог был на них обижен.

Словом, через неделю, ранним утром в субботу скрипнула калитка. Ну, понятное дело, первым их увидал Полкан. Он давно забросил сторожевую службу и с тоской поглядывал на калитку, ждал Петруху. Ну, понравился ему новый родственник, весёлый такой, может сумеет всё-таки отрубить башку курице или убежавшую отыщет, тогда и ему кости с потрошками перепадут. Полкан сглотнул слюну и тут скрип калитки.
Ба, знакомые всё лица. Полкан с конурой бросился навстречу, гремя конурой, визжа и радостно лая. С разбегу прыгнул на Петруху, завалил его и начал топтаться по нему, пытаясь непременно лизнуть родственника в лицо. На любимицу Маньку он уже не обращал внимание. Чуть сгоряча не сгрыз Петрухины очки. Манька обиделась и стала оттаскивать Полкана от жениха, но и пёс не сдавался, хрипел от передавившего горло ошейника и рвался пригладить торчащие в разные стороны волосы Петрухе.
- Уйди, паразит! Дай пройти!
На шум из избы выбежали тёща с бабкой.
- О, Господи, что же ты наделал!?
Было непонятно, что она имела ввиду: приезд зятька или пса, завалившего будущего родственника. Бабка шустро вернулась в избу и выскочила обратно с коромыслом. Так, на всякий случай, помятуя прошлый приезд Петрухи. Коромысло она теперь хранила около кровати. Вот как чувствовала, что что-то случится. Прошлой ночью от бессонницы выглянула в окно, а там Луна была кровавая, и пролетел по небу ктой-то. Инопланетяне что ли? Ой, не к добру! То ли войне быть, то ли колорадский жук картофельную ботву сожрёт, то ли ещё какая напасть приключится. Проверила, много ли соли в доме осталось. Даа… прикупить бы надо, и спичек со свечками. И вот, пожалуйста, приехал «тишник». Ой, не к добру!
Манька подняла жениха в уже не в белой, а грязной одежде, протёрла о подол его очки и пнула Полкана, который хотел снова «поздоровкаться» с родственником. Полкан обиженно взвыл и, поджав хвост, поплёлся на место постоянной дислокации, по пути чуть не завалив конурой бабку. Тёща тоже бросилась прочь, прятать спички, ножи и топор. Что ещё? А, точно, ещё вилы надо сховать. Вроде ничего не забыла.
- Бабуля, а ты что с коромыслом? За водой собралась?
- Я это… как его… да-да, за водой.
- Бабуля, теперь у нас есть в доме мужчина и он принесёт воды. Правда, Петруша?
- Запросто! Только переодеться надо.
- Бабуля неси старый халат.
- Нет! Он мне самой нужон.
- Бабуля, ты чего? Он же старый.
- Ничего он не старый, и 30-ти лет не прошло. Какой же он старый?
Прибежала тёща.
- Ну, всё в порядке. А вы чего не переодеваете Петьку? Что же он такой грязный стоит?
- Бабуля халат старый не даёт.
- Ты чево, мать? Давай неси!
- Нет! В прошедший раз он ево в дерьме извазюкал. Не дам!
- Манька, принеси тогда мой зелёный.
- Так он же большой и с дыркой на заду.
- Ничего-ничего, не в клуб на танцы идёт. Мы люди простые, пускай привыкает. А ты чево, мать, с коромыслом стоишь, али по воду собралась?
- Петруша принесёт воды.
- Петруша!? …Хотя там вроде ничего такого нет, пускай сходит. Там и случаться-то нечему.
Петрушу переодели в халат с большой дыркой на заднице, дали два ведра и коромысло.
- А палку мне зачем?
- Это коромысло, чтобы воду легче было нести.
- А-а-а…
Показали, где колодец в конце улицы и пошли в избу пораспрошать Маньку, как прошла неделя в городе.
А Полкан внимательно наблюдал за происходящим и, как только хозяева зашли в избу, бросился с конурой за родственником, чтобы насладиться мужским обществом без женщин. Он пролез через углубление под забором, а вот конура нет. Видя, что Петруха удаляется, Полкан поднапрягся и …завалил забор. На грохот выбежала дружная семейка. Даа… тут одним пинком не отделаешься, подумал пёс, зажмурив глаза и прикрыв хвостом болезненное место.

                Подойдя к колодцу, Петруха заглянул в него. Снизу на него, отражённый в кристально чистой воде, смотрел улыбающийся чувак с всклокоченными волосами и в зелёном халате.
- У!
А снизу чуть слышное «у-у-у». Петруха крикнул посильнее. Снизу тоже ответили громче «у-у-у». Петруха наклонился ниже, перевесившись через венец сруба, и только открыл рот, чтобы прокричать «у», как с него слетели очки. Пытаясь их подхватить, Петруха резко наклонился и… Если бы не халат, быть бы беде. А так халат зацепился за что-то и Петруха, изловчившись, ухватился руками за верхний венец, но и халат не брезентовый, слабый, едрёна вошь, разорвался, ноги соскользнули вниз и айтишник, успев схватить левой рукой ведро на цепи, полетел в преисподнюю. Но теперь уж не башкой вниз, а ногами. Да, испужался, да, вода ледяная, но не утонул ведь, воды всего по горло, а главное живой. Воспользовавшись оказией, нырнул и нашёл упавшие очки. Ну, что? Стал выбираться наверх по цепи с ведром.

А тут за водой пришла бабка Авдотья с сопливым правнуком. Не увидав ведра на месте, бабка вполголоса вспомнила про паразитов, холеру и антихристов, начала со скрипом крутить вороток, поднимая ведро. Но что-то уж больно тяжело идёт, снова вспомнила козлов-бездельников, что не смазывают вороток. Старушка была жилистая, сильная, ей ещё лет бы сто жить. Только приготовилась рукой ведро схватить, а тут на тебе, сидит на ведре …антихрист с всклокоченной башкой, что и рогов не видно, в чём-то зелёном и лыбится, а глазюки большущие и как стеклянные. Бабка и брякнулась в обморок у колодца. А антихрист снова полетел в преисподнюю. Но эту картину наблюдал правнучек. Он узнал антихриста ещё с прошлого приезда, когда подглядывал в щель забора. Он рванул к дому Зинаиды.
- Тётя Зина, ваш дядька утоп в колодце, а бабушка помёрла.
Семейка бросила забор, который уже почти подняла и побежала к колодцу. Полкан, не видя больше преграды в виде забора, рванул с конурой за ними, обогнал их и …бросился на мокрого антихриста, завалив его и вёдра, которые он нёс.
Да, Петруха остался жив. Он поднялся по цепи, потом набрал в колодце ведро воды и окатил им бабку, та чуть не захлебнулась, но очухалась, к ней вернулась память и она вспомнила всех сволочей, чертей, окаянных и т.д. и т.п.
Петруху подняли, пинка Полкану дать не сумели, он успел заскочить в конуру и отказался выходить, пока родственники не ушли.

                Ну, что? Время к обеду. Петруху переодели в огромные Зинаидины рейтузы и Манькину блузку.
- Пойду, борщ сварю.
- Я могу у курицы голо…
- Нет!!! Я сама!
Полкан радостно взвизгнул и сглотнул слюну, а Петруха нет, он же ещё не ел фирменного борща тёщи и не знал его… его… ох, аж голова закружилась.
- Тогда я могу картошку почистить.
- Сможешь?
- Запросто!
- Ладно, вот тебе ножик.
- А что он такой маленький?
- Мама, а где большие ножи?
- Нету, пропали куда-то. Ведро картошки на летней кухне, почистишь в белую кастрюльку.
- Окей!
Пока тёща гонялась за курицей, а Полкан переживал, чтобы большая попалась, и рубила ей голову, потом щипала, а у Полкана уже слюни закончились, Петруха успел почистить картошку. Пришла тёща и …вытаращила глаза. Ведро было пустое, в белой кастрюльке, едва закрывая дно, лежали замусоленные, размером с грецкий орех картофелинки. Зато рядом с ведром была большая груда очисток. Зять довольно улыбался. Я же говорю, весёлый парень. У тёщи пропала речь и её одолел столбняк.
- Ну, я пожалуй пойду. Мавр сделал своё дело, мавр может удалиться.
Тёща не сумела выдавить из себя даже «Чево?», не то, что слова благодарности. И антихрист вышел без «спасибо». Потом всё же вернулся.
- Может мне ещё что-нибудь хорошее сделать? К, примеру, дрова поколоть. Я люблю трудиться. Мне так у вас нравиться!
Тёща моментально вышла из ступора.
- Нет!!! Иди, …иди отдыхай!

                Петруха ушёл, но не в избу отдыхать, а к сарайке. Там он нашёл висевшую на стене косу, а Зинаида-то о ней совсем забыла и не спрятала. Взяв косу, он представил, как он косит траву, «вжик», «вжик», «вжик». Красота! Что бы покосить? Пошёл на кухню спросить у тёщи.
Зинаида стояла у обеденного стола и собиралась разрезать курицу на две части. Бабка в углу на маленьком столике раскатывала тесто для пирога. Вошёл зять с …косой.
- Где бы мне покосить траву, мама?
Тёща обернулась. Ей послышалось «Покрошу, твою мать!». Инстинкт самосохранения сработал раньше её мысли, и через мгновение она уже сидела под столом с ножом в руке. Бабка не стала разбираться в ситуации, а просто сразу саданула «агрессора» по башке скалкой. «Агрессор» рухнул тут же у порога, а выпавшая из его рук коса, упала на стол, разрубив на две ровные части курицу, как и хотела тёща. Ну, хоть какая-то польза от этого парня!

                Обедали молча, но вкуснейший борщ с курятиной. Полкан тоже блаженствовал, вылизывая уже пустую миску и думая, что же Манька раньше не познакомилась с таким прекрасным парнем.
- Может полечимся?
Зятёк болезненно дотронулся до перевязанной головы.
- Бабуля, ему нельзя, надо голову беречь. Ему ещё с «клавой» деньги надо зарабатывать.
- И сколько же он с «клавкой» зарабатывает?
- Пять тысяч.
- Чево!? Да у меня пензия на три тысячи больше!
- В день.
- Чево в день?
- В день пять тысяч. Ещё и приработка есть. В месяц 100-150 тысяч выходит. А ещё Петруша хочет свою фирму открыть, тогда и миллионы пойдут.
Бабка закашлялась, чуть не подавившись зубными протезами. Зинаида вылила из ложки борщ мимо раскрытого рта. Бабка так надрывалась в кашле, что побагровела и глаза полезли наверх. Петруха замахнулся, чтобы похлопать по спине старушку, но та благоразумно юркнула под стол.
- Бабуля, ты чего?
- Ложка где-то запропастилась.
Требовательно гавкнул Полкан. Он уже давно пришёл за добавкой и подслушивал разговор, стоя на задних лапах, а передние положив на подоконник открытого окна.
- Пошёл прочь!
Полкан жалобно взвизгнул, виновато отвёл глаза в сторону, но не ушёл.
- Мама, мамуля, что с тобой? На тебе лица нет и всю кофточку облила. А где жареная курица?
- А? Чево? А, я мигом, мигом.
Тёща метнулась к плите, схватила сковороду с жареной картошкой и курятиной и поставила перед зятем.
- А мне!?
- Тебе? Вот выйдешь замуж, тогда и поешь. Ты ешь, Петруша, приготовлено от всей души!
- Мне не съесть столько.
Полкан радостно взвизгнул, подавшись вперёд и чуть не завалив горшок с геранью. Ан нет, это бабка громче взвизгнула, Зинаида наступила ей на руку.
- Мать, вылезай ужо, радость-то какая, …нашлась твоя ложка, тут она. Ой, что же я? Вот, Петруша, огурчики, помидоры. Всё своё, без химии.
Петруша ел, а все смотрели на него, особенно Полкан, заляпавший подоконник слюной.
- Ох, больше не могу, наелся.
Полкан деловито хотел сказать «Я доем!», но у него только вышло «Гав, гав» и никто не понял, что он имел ввиду.
- Это сколько же ты уже заработал на «клавке»?
- Мама, это не скромно.
- Помолчи, мать лучшей знает!
- Не знаю. Я, пока не женился, матери всё отдаю. Может миллиона 3-4 есть. Мне это не интересно.
- Напрасно, напрасно. Деньги счёт любят. Что деньги матери отдаёшь, это правильно. Потом жене будешь отдавать.
- Мама!
- Что, мама? Помолчи!
- Деньги тлен.
- Чево?
- Ну, пустяк. Я бы дал вам на ремонт забора, но все деньги на карте, а тут нет банкоматов.
- На каких картах?
- Мама, это как сберкнижка.
- А-а-а… жаль.
- У меня с собой только пять тысяч. Устроит?
- Устроит!
- Бабуля, а ты чего?
- Я тута старшая, я лучшей знаю! Устроит! Неси, голубчик.

                После чаепития с пирогом, Петруши предложили пройтись по улице для ознакомления с деревенскими достопримечательностями, коих отродясь здесь не было, ну, в колодце он уже побывал. А сами устроили совет в «Филях» (деревня называлась Филимоново, а в просторечье обзывалась «Филями»). Первой слово взяла бабка.
- Это ж какие деньжищи он таскает!
- Упустишь его, Манька, голову оторву, лучше домой не показывайся!
- Мама, а как же любовь?
- Какая любовь? Потом слюбится, стерпится. Он-то любит тебя?
- Любит и я его люблю.
- Так в чём же дело? Когда свадьба?
- Стеснительный он.
- Этот стеснительный дважды чуть мать твою не угробил. А ты пошто? Али не знаш, что делать?
- Значит так, Манька, надо ускорить это дело, чтобы он деньги тебе носил.
- Мама, опять вы про деньги.
- А ты мать слухай и не перечь. Дело она говорит.
- Ты иди в избу и приготовься. Как только он придёт, мы пошлём его к тебе, вроде отдохнуть, ну, а ты там не оплошай. А мы с матерью к речке сходим, вроде как за ягодой.
- И пущай ещё спички везде положит.
- Зачем?
Ежели спалит дом, мы таперя с ним-то новый поставим. Этот больно старый, ещё отец мой строил. О, Господи, помоги нам с «тишником»!
Бабка с Зинаидой перекрестились, Полкан не стал, не умел, хотя крамольные разговоры подслушал. На этот раз Бог услышал просьбу бабки и Зинаиды и помог.

                Калитка уже не скрипнула, так как забор валялся, но две заговорщицы уже поджидали Петруху.
- Ой, а мы по ягоды к реке собрались. А ты, Петруша, иди в избу, отдохни, верно, притомился. Там уже и Манька отдыхает. Вы не торопитесь, мы не скоро придём. Пойдём, мать.
Петруха прошёл в избу. Уже с порога в глубине комнаты он увидел, возлежащую на высокой кровати любимую в… в… да на ней же ничего не было! Улыбающийся «казанова» снял очки и рванул галопом подобно коню Александра Македонского к кровати. Но от удара раненой головой о низкий притолок дверного проёма рухнул навзничь.
Очнулся он уже в кровати в объятиях нежной толстушки. Ну, и… Нет-нет, писать чем они занимались не буду и не просите. Но, когда через три часа вернулась Зинаида с бабкой и пустой корзиной, они вышли к ним на встречу утомлённые, но счастливые. Как любой порядочный мужчина (есть и не порядочные), Петруха тут же сделал предложение Марии выйти за него замуж. Чепчиков вверх не кидали, не было, а вот обрадовались все, больше всех скакал и повизгивал Полкан, гремя конурой. Решили это событие отметить и прошли на летнюю кухню, где ещё оставался борщ и жареная курица.
Шутили, смеялись, ели, строили планы и так захмелели, что бабка призналась «тишнику» в искренней любви, а Зинаида называла его любимым зятем. Полкан тоже был не против выпить, но ему никто не наливал, зато кидали кости и даже жопку от курицы.

Вечером провожать молодых на автобус пошли всей семьёй, только Полкана не взяли и он грустно смотрел им вслед, мечтая, чтобы братан Петруха сделал ему конуру полегче, уж очень тяжело эту таскать, умаялся весь и шерсть под ошейником вся поистёрлась.
Молодых посадили в автобус и, когда он тронулся, зятёк высунулся в окно и прокричал,
- Мы ещё приедем! Мне так нравится у вас! Вы такие весёлые и непредсказуемые. Вы классные!
- Мы уже скучать начали! Ждём с нетерпением, любимый Петруша!
Когда автобус скрылся за поворотом, Зинаида с бабкой перекрестились.
- Господи, убереги его от несчастий. Убереги моего любимого зятька!

Алексей Балуев (18.07.2021)