Сердце

Вера в бога умирает вместе со смертью ребенка.

Она могла быть счастливой.

Красивой она родилась.

Зло растет быстро, как плесень, обгоняя жизнь людей. Оно всегда на шаг впереди тебя и везде расставляет свои ловушки.

Пробуждающее сознание Оли не испытывало ничего, кроме боли, но её гены были сильны и она цеплялась за жизнь своими маленькими ручками, как альпинист с порванными привязями.

Первый раз смерть пришла вечером. Нависла над кроваткой облаком, протянула свои цепкие руки...

Дайянцев часто путают со смертью. Не она приходит. Приходят именно они, неслышно шурша своими мрачными лохмотьями. Они приходят завязать узел Судьбы. И только Иные способны им противостоять.

Сквозь облако прошёл отец. Закрыл собой. Расжал челюсть и обратной стороной вилки вытянул запавший язык.

-Наркотики употребляете? Алкоголь? Синяки на лице ребенка откуда?

Вопросы следователя звучали, как обвинения.

-Я ждал скорую. Она язык заглотнула. Они приехали, когда я ее уже спас. - ответил отец.

Врач строчила отчеты: в доме грязно, все разрушенно... Условия содержания ребенка неудовлетворительные...

-Дом старый. Съехать некуда. Я ремонт комнаты должен был начать накануне... - отвечал отец. - В гостиной я уже почти закончил...

Девяностые уходили в прошлое, но тащили за собой души людей.

Вся боль ушла внутрь. Превратилась в бетон с натянутыми нервами стальной арматуры.

Он знал: для них он стена Иерехонская, и они будут ходить и причитать, что бы он пал. Сдался, оговорил себя. Они не суда боятся и следствия. Они боятся быть виноватыми. Им нужно, что бы ничаяно, случайно, по неразумению... Ошиблись, недосмотрели...Если дело имеет продолжение - найти жертву.

Козла Отпущения они искали, на которого надо возложить грехи свои, а после уже не важно, где его будут побивать камнями.

Он предупреждал:

-Нас это касается. Надо всегда быть рядом. Даже наше присутствие останавливает их. В тот раз меня не было. Так нас убивают. Тихо, аккуратно, как бы случайно. Не подкапаешся. Они знают, как нанести травму, что бы еще один такой, как мы, не появился на свет, или был обречен на страдания.

-Они даже среди акушеров?

-Не все. Но достаточно, что бы выявить такого как мы, и нанести смертельный удар.

Кесарю - кесарево: следователям закрыть дело, акушеру, медсестрам, главврачу - сохранить репутацию...

Так действовали Темные. На всем пути жизни человека они расставляют своих в ключевых точках. И сил одного, даже если у тебя есть Сила, не хватит окинуть своим влиянием все точки.

Они действуют четко, по отработанным десятилетиями, а то и веками, схемам. Они берут на себя право решать, кому жить в мучениях, а кого и сразу...

Старушка в сером платке, бойко пробивается сквозь толпу, кричит:

-Виктор Сергеевич, Виктор Сергеевич!

Виктор обернулся, явно сдерживая раздражение. День только начался, а его уже раздергали по-мелочам.

Обернулся к старушке. Люди чуть расступились, словно свита по велению господина.

-Вам что? - в руках себя надо держать, вдруг кто из прессы в фое, потом лишние вопросы, он же все-таки депутат.

- Я за внучку... -дрогнул голос старушки, -Операция ей нужна, денег у нас нет. Заводы стоят, сыновья без денег, у меня пенсия маленькая. В Киеве, сказали, смогут спасти, надо только торопиться....

-У меня нет денег! - Виктор достал кошелек, демонстративно раскрыл его и показал старушке. - Видите, у меня здесь одна гривна! Больше нет... Все. Я не благотворительный фонд!

-Вы же людям помогаете. Добавку к пенсии бывшим сотрудникам сделали. Помогаете многим. Я к Вам пришла, идти больше некуда. Помогите хотя бы с билетами и проживанием. Много не надо.

-Женщина, Я Вам сказал, нет у меня денег! Нет!

Старушка опустив голову, осталась стоять в фое, роняя слезы на бумаги с диагнозом внучки...

-Будьте вы прокляты... - тихо произнесла она. - Хуже фашистов...

-Зачем вы так! - осуждающе заметила пышная, напомаженная и напудренная секретарша, - За помощью пришли и проклинаете!

-Я видела фашистов... - ответила старушка, -Звери сущие, а эти - выродки...Каждое утро он идет на работу по двору, который убираю я. Он идет по чистой аллее и не пачкает свои дорогие туфли...

Старушка смолкла, собрала свои бумаги в сумку и тихо ушла, словно тень скользнула по корридору приемной.

Виктор Сергеевич к вечеру почувствовал себя лучше.

Вечером было интервью с начинающей журналисткой. Таких в городе хватало: девочки из обеспеченных семей, как игристое из узкого горлышка бутылки, рвались к красивой жизни, и среди них находились такие, кто предпочитал добиваться успеха не только юностью лет и красотой тела.

Это всегда приятная изюминка.

И не потому, что воспитание и происхождение давали свои плоды, а потому что родители вытаскивали своих чад из глубоких омутов, что так привлекали юных мотыльков обилием наслождений и пестротой красок.

Жить красиво хотели все...

Виктор Сергеевич мог бы и отказать, но юное дарование излучало сладкую энергию, к которой он стал привыкать, как к наркотику. Ничего делать не надо. Достаточно пригласить, и глупышка сама себя приподнесет, наполняя комнату ароматом страдания. Это аллегория, но весьма точная. Выход незначительный, но пока ему хватает "попудрить носик".

Вопросы не были утомительны для Виктора Сергеевича: девушка подошла к интервью с головой. Лишнего не спрашивала, нервы не напрягала. Наоборот, весьма умело поиграла на том, что мужчине его лет нравится всегда. Удобные вопросы о нём, о его свершениях и семье.

Но как она волновалась! Ее стоило бы обратить. Така молодая, но уже имеет опыт. Нельзя, что бы талант пропадал.

Когда она ушла, Виктор Сергеевич распорядился отправить девушке букет роз и бутылку хорошего шампанского. Знак благодарности. Большего не стоит позволять себе, хотя кожаные штанишки смотрелись на ее упругой попке весьма соблазнительно. Фантазия Виктора Сергеевича неудержимо разыгралась, и некоторое время он прибывал в мечтаниях, достойных Маркиза Де Сада. Ох, с каким бы наслаждением он содомировал бы в своем кабинете, прямо на столе, получая удовольствие не только плотское, но нечто более сильное. Энергию человеческого страдания. Она бы терпела и молчала, принимая его неестественным образом. И она, он уверен, молчала бы после, покинув его кабинет.

Виктор Сергеевич хорошо знает тип таких девиц. Внутри они готовы к подобным приключениям. Готовы не только морально, но и физически. Ох мамы... Знали бы они причины долгого прибывания дочерей в душе.

Увы... Провести девчонку на Темную сторону было весьма соблазнительной идеей, но не сейчас. Ее инициирует кто-то другой. Не он.

И он это знал. Он знал человека, который проведет ее инициацию и обращение...

Деньги на операцию, билеты и проживание нашлись, но в Киеве сказали хирурги, что уже поздно...их прогнозы были неутешительными и скорыми..

Оля прожила три года, не смотря на прогнозы врачей. Поздно не было и тогда. Хирурги не хотели брать на себя ответственность.

Три года непрекращающихся головных болей и постоянный дренаж. Сознание её не смотря на мучения все же развивалось.

Последней, кто видел её перед смертью, была баба Валя. Оля вдруг перестала страдать, словно ей что-то дало возможность ощутить в последний раз жизнь без боли. А возможно, она вышла за пределы боли, туда, куда желали уйти многие окультные практики в поисках бога.

Она не умела говорить, но все понимала, не смотря на то, что её мозг буквально сжимался внутречерепным давлением. Её вынесли к бабушке. Внучка и баба Валя долго смотрели друг на друга. Баба Валя что-то причитала за стеклом, показывала новые носочки, рубашечки и пюрешки...

Но это уже не имело значения. Оля улыбнулась, как могут улыбаться только счастливые дети, чистой и лучезарной улыбкой, словно не было трех лет боли и страданий. Она вытянула руку, приложила к стеклу. Баба Валя прикаснулась через стекло к её ладони и по её щекам потекли слезы.

Оля продолжала улыбаться, словно хотела сказать, что бы баба Валя не плакала, потому что теперь будет все хорошо...

Когда её уносили, она издала звук, что бы санитарка остановилась и всем своим видом дала понять, что хочет видеть бабушку еще раз.

Санитарка обернулась к бабе Вале, а Оля подняла руку и явно помохала в знак прощания, продолжая все так же улыбаться...

На следующий день родителям сообщили, что Оли больше нет.

В конце июля 2018 года Виктор Сергеевич, как обычно собирался с утра по делам. В низу ждала машина. Шел пятый год жизни Украины после кровавых событий на Майдане и войны за территорию государства. Виктор Сергеевич успешно пережил смену власти и нашел себе место при новом режиме. Теперь он не только бизнесмен и политик, он представитель Системы. Для мужчины его лет вполне достойное свершение. Пятьдесят семь лет, и власть - это ты.

Но сердце вдруг остановилось...

Страшная смерть в своей безысходности. Он оседал на землю, сползая по стене дома, водитель не видел его, громко слушал радио в салоне и задумчиво курил...

-Я ... Никому не нужен...- вспыхнуло в угасающим сознании Виктора Сергеевича, - Господи, ну позовите кого-нибудь...

Последнее, что он видел, были глаза куклы, сидевшей в кустах. Наверное, забыли дети с вечера. Она смотрела прямо на него своими стеклянными глазами, словно вытягивала из него жизнь...

-Какая хрень! - беззвучно прошептали губы Виктора Сергеевича и мир для него смолк на всегда. - Страшно....Я тебя где-то видел...

Когда тело увезли, я подошел к кустам, присел и достал Грустную Эльзу.

-Ну как? Насытилась? Приятного тебе аппетита. Видишь, посадил тебя на чистое место. Мать двадцать лет гребла этот двор. Кто знал, что он будет твоей трапезной. Куда теперь, Эльза?

Столько лет прошло... Все как-то поутихло, улеглось. Страницы истории перевернулись. Болевые ощущения не ушли. Они, как вино. Вкус многогранный, глубокий.

Городское кладбище в Николаеве - зеркало эпохи. Квадрат четырнадцать, или шестнадцать, незамысловатый узор и крест с пятидесятой трубы. Родился, жил, умер. Кое -где обелиски девяностых со стихами Есенина. Свежие венки на Гробки. Братва помнит.

Мне больше нравится белорусский вариант: "Навий день".

Старое кладбище Николаева, Некрополь...

Он исчезает так же, как и память вековой давности. Великие тайны хронит оно в своей земле под каменными плитами с ангелами. Ангелов осталось двадцать два из пятисот.

Двадцать два ангела.

Здесь любят проводить время готы и сатанисты. Наивные добрые ребята. Почти все они Чистые и Светлые, хотя свято верят, что они Темные. Их винят в вандализме. Депутаты что-то там решают на верху, как спасти Никрополь, и совсем не замечают похищенных ангелов во дворах особняков местной элиты.

Не пожалели даже Казарского. Капитан остался без команды. Может мстят до сих пор потомки тех, кого он хотел вывести на чистую воду.

Страшные и мерзкие тайны славного города на Буге. Часть моего рода лежит здесь. Бабушка была последней, кто нашел пристанище в Некрополе. Остальные - в начале Богоявленска, где плиты со стихами Есенина.

Баба Валя хлопочет над могилкой внучки. Мусор прибрала, цветочки посадила. Разговаривает о чем-то.

В небе крикнул ворон. Я поднял голову. Серые тучи низко шли над землей, тащили дождь. Смотришь - вот-вот расплескают.

-Мама! Дождь будет.

-Хорошо , сынок. Дождь -это хорошо. Цветочки посадила, примутся.

Совсем рядом, позади что-то громко зашуршало, словно встрепенулась гигантская птица. Рядом со мной возник человек, перекинул ногу через скамью и сел напротив.

-Герман Владленович! А Вы не меняетесь. Все норовят голубями, а Вы -вороном все...

- Не с миром я к вам пришел.

-С проповеди что ли? Цитировать Библию на погосте самое место.

-Буду считать это комплиментом. А ты подрос заметно. Во всех смыслах. - в его усмешке и тоне была еле уловимая ирония.

-Давно с Вами не виделись...Говорил, что пути-дорожки разошлись...

-Повода не было...Да и ты еще не уехал в Царицын.

-А какой повод ныне нашей встречи? Ведь не кураторство причина?

-Удивляешь меня порой. Не чувствуешь? Или не видишь?

-Не хочу верить...

-А вот это интересно. Об этом и поговорим. Знать и не верить. Это как?

-Ты, Герман Владленович, Светлый. Непонятные человеку хитросплетения бытия объясняются Планом Божьим, а главное, неспособность человека до конца понять масштабность и механизмы всевышней мысли. Видишь, старушку?

-Твоя мать. Святая женщина. Палку в землю закопает - и та цвести начнет.

-Она пришла на могилу к внучке. Она с ней разговаривает. Когда я буду таких лет, как ты, люди создадут нейросети. Это пока лабораторные исследования, но цифровое измерение человеческого мира быстро развивается. В социальных сетях появится возможность общаться с усопшими. Они будут активны. Прокачка рекламы и платный контент обеспечат распространение услуги. Нейросети на анализе постов умерших, будут вести диалоги с живыми родственниками...

-Ты как-то очень с далека начал...

-Ты как Светлый, конечно знаешь о страданиях Иова. Бог забрал у Иова все. Даже детей. Когда спор был выигран, Бог дал своему верному рабу все и детей. Но... Это были другие дети... Каждый из нас уникальный и никогда не повториться, даже с учетом реинкарнации. Это Спектр.

-Ты прав... Каждый из нас маленькая часть Божественной оперы.

-Комедии...

-Не богохульствуй...

-Я Иной...

-Ну... Да... Так к чему ты?

-А ты не понял? Не увидел?

Герман вздохнул.

-Ты редкий Иной... Поэтому до сих пор не нашел себе новый Корабль и Карриотиду. Я не знаю, что с тобой будет.

-Не видишь, или не хочешь говорить?

-Не могу. Ты как Фродо с кольцом .

-Да, я Иной, но все же человек. Я грешен.

-Это зачтется...

-Надеешься, что меня пропустят через ваши жернова? Светлый, не юродствуй. Я грешен, не совершенен.Но я не согласен с тем, что не могу понять божьего плана. В этом есть какая-то хитрость. Я могу объяснить ребенку, почему его наказали и признать, что это моя слабость. Я его наказываю, что бы он делал правильно. Потому что если делать неправильно - я не знаю, как жить. Я вгоняю человека в рамки, которые не смог преодалеть. Почему же ее лишили жизни? Божий план есть непреодолимым для самого господа?

Герман обернулся по сторонам. Посмотрел на небо...

-Чего засуетился?

-Да вот думаю, почему тебя еще молния не ебнула....

-Может потому, что это так же часть его плана?

-Теперь ты изволил юродствовать. - Герман усмехнулся. - Ладно, один - один. Ты мне скажи, друг сердечный, не дай бог, Виктора Сергеевича простил?

-Бог простит.

-А ты? Узелок-то завязал...

-У меня к нему отношение сам знаешь, какое. Он - Темный. Можно стать Темным из-за трусости, или от безвыходности. Как Костян. А дядя Витя по выгоде, с пониманием последствий. Трусость простил бы, а умысел по выгоде - нет.

-Ты Борисовича низложил. Вите куклу подсунул. И на дно залег. Ты знал, что Виктор Сергеевич должен был стать его приемником?

-Откуда же мне знать...

-Ох, Навигатор, темнишь ....

-Так ты по душам пришел поговорить?

-Предупредить, и сим поступком отдать должок. Ты ведь меня спас на Лагерном Поле...Не спеши спорить. Просто согласись.

-Ну, согласен. Спас.

-Так вот... - Герман посмотрел в даль. - Шторм надвигается. Три волны будет. Не седи на погосте. Снесет. Остановить в зарождении не смогли. Темные наколдовали с три короба. Вот, пожалуй, все, что могу сделать.

-Сам веришь в то, что сказал?

Герман вздохнул...

-Быстро учишься... Так вот, в кратце. Ты угробил десяток Троллей. Пятерых лично. Темные на тебя подали жалобу. Мол, кто он такой, и почему еще жив.

-А вы?

Герман пожал плечами.

-Я тебя курировал. Но сдается, что у тебя есть настоящий покровитель. Куклу тебе сосватал Димидролыч. Ты видел его Спектр?

-Ни разу... -меня как током ударило.

-Что, вспышка света в темном царстве твоего сознания? Тут ни какой магии. Эффект отвлеченного внимания. Школа фокусов Эмиля Кио.

-Я его не так часто видел...

-И не думал о Спектре...

-Он прятал его?

-Верно. Он прячет его как-то... Допустим, он Иной, как ты. Зачем тогда ему было важным сосватать Грустную Эльзу тебе? А что в итоге? Разгром удельного князька. Зачистка прямо целого города от влияния Темных... Но, свято место не бывает. Ты не знал, кто ты есть... Но знал кто-то другой...В любом случае, у тебя было два куратора: я - Светлый, и Димидролыч. Так что ты готов к Восхождению.

Герман специально молчал. Я взглянул на него, чувствуя холод от проявляющейся догадки.

-Димидролыч - Темный?

-Не Борисович... Нет. Димидролыч.

Такого поворота я не ожидал...

-Что ты имеешь ввиду?

-Я же говорю, будет шторм... Новая сила, другие Темные, более многочисленные и сильные. Местные им в подметки не годятся... Но будут Темные, которые восстанут против Темных, и будут с Иными и Светлыми плечом к плечу.

-Это и есть Апокалипсис? Как такое может быть? И какая связь со мной?

-Не тот, что должен был быть. Я бы сказал, естественный. Контора утеряла полный контроль над ситуацией. Так что, на погосте не сиди. Ты выиграл сражение, но победишь ли в войне?

-Мой покровитель... Кто он?

-Вспомни слова своего Темного кореша, колдуна Жеки. Ты думал, что он Иной, он думал, что он Темный. На деле он оказался Светлым. Грешил, правда, по-черному... Жека тебе говорил, что оглянувшись, увидел на песке следы того, кто его тащил... Это аллегория на основании жизненного опыта...

-Я же видел его Спектр! - я был не просто удивлен.

-Ситуация еще более удивительна! - словно подхватил мое удивление Герман, - Будучи по-сути Светлым, он чувствовал помощь того, кого зовут Врагом рода человеческого. Вот меня теперь крайне интересует, что же происходит на самом деле...

-Ты общался с ним? Куда он делся?

-Он в монастыре... Мне пришлось подсуетиться, что бы Темные его не убили. Но ты за моими словами не следишь...

-И когда же ждать шторм-то?

-И не слышишь... Ладно, будь по-твоему. Двадцать два ангела.

Герман поднялся и словно взлетел с шорохом крыльев, в которые превратился его плащ. Я обернулся назад. Герман исчез.

Высоко в небе крикнул ворон.

Кладбище растаяло, и остались только глаза Святослава. Он был явно озадачен.

-Я советую Вам работать с нами. Давайте забудем некоторые разногласия. Подумайте, у нас есть много общего, больше чем с Темными.

-Вряд ли я стану Светлым. - ответил я, откинувшись на спинку стула.

-Многое стоило бы Вам узнать. Сейчас и некоторые Темные работают с нами. Мы даем им шанс на исправление уже в этой жизни. Таковы нынче обстоятельства. Среди Темных сейчас нет согласия. Вы же знаете Библию...

-Признаки Судного Дня?

Святослав вздохнул.

-То, что я Вам скажу, должно остаться между нами. Этого говорить я не должен, но обстоятельства вынуждают.

-Весь во внимании.

-Идея Судного Дня была подброшена Темным с целью их постоянной разобщенности.

-Внутривидовая борьба не приведёт ли к эволюции в более сильного соперника?

-Только в случае естественной борьбы. Они на столько амбициозны, что переодически появляется очередной кандидат на роль Антихриста, но мы купируем процесс.

-Вам какая польза?

-Польза в том, что наш соперник не достигает абсолюта, но амбиции, как я уже говорил, не позволяют им оценить ситуацию в полной мере...

-Матрица какая-то...

-Нам нужны люди, которые будут способны продолжить нынешнюю цивилизацию. Я хочу предложить Вашу кандидатуру. Вы согласны?

Я почувствовал себя слишком усталым.

-Не спешите отказываться. Подумайте.

-И у меня есть время?

-Вы определяете своим решением, есть ли у Вас время. У нас его достаточно...

-Я могу подумать?

Святослав поднялся и указал жестом на дверь.

-Нам пора. Думайте, только не долго. Браслеты не снимайте.

Меня и правда отпустили. Я стоял у фасада. За мной следом никто не вышел. Первая продольная бурлила как горный поток, подчиняясь ритму светофоров. Я стоял на тротуаре у перехода, незная куда идти, а главное, зачем.

Предложение Святослава было более чем заманчивым. Оно не обещало вечную жизнь, но решение проблем и долгие годы беззаботного существования уж точно гарантировало. Но ни является ли его предложение частью новой игры запредельных сил? Весь мой опыт говорил, что скорее всего так и есть. Ведь попытку создать очередного Антихриста предотвратила моя команда, но об этом Святослав ничего не спрашивал. В итоге появился некто другой, кому не была готова ни одна из сторон. И значит, предложение Святослава -новый виток в игре.

Набежал легкий ветерок с Волги. Вдохнув полной грудью  я понял, что решение уже принял. Чтож, я соглашаюсь на игру. И для этого нужно вернуться к истокам истории в прямом смысле слова.

Ну что, Навигатор, куда проложишь путь? В город, которого нет. Ольговск 66.

Конец. 1998-2022