На смерть Петра Мамонова

Смех затих.
Понимаешь, почему темно и где раньше был свет,
только когда потух свет.
И теперь так страшно в темнеющей темноте:
Непонятно, кто выведет нас и выход где.
Где теперь такого пропойцу и шута найти,
который согласится
наш народ по пустыне вести.
Где теперь такого пропойцу и шута найти,
за которым все согласятся идти.
Говорят, прежний шут, свесив ноги,
на облаках сидит.
Ну а мы рыдаем - сироты мы.
Стон стоит.
У юродства всегда узнаваемый вид:
Скулы, острый нос и опаляющий взгляд.
(не знаю почему, но это так)
Взглядом он ворочал кишки
У нас внутри,
И занудно ворчал:
"Давай, не спи"
Пусть у других впереди герой с горами мышц,
со вселенским умом -
Плевать.
Нам - дурака подавай:
только он знает дорогу туда,
куда мы хотим.
Мы теперь всем дуракам в лицо глядим.
Наш Господь на чудеса горазд и большой шутник:
Вдруг наш дурак сейчас
кривляется, пьет и заводит
свой кадилак.
Петр Николаевич, маякните,
если это так.
И простите меня, если я несу
Ерунду.
Я писала эти стихи,
Забывшись от горя
В бреду.