Глава 9

9.

- Лиза. Милая. Пожалуйста...

Элли перешла на пословное произнесение фраз. Так она поступала, когда хотела донести до юной своей собеседницы что-нибудь значимое. Очень-очень хотела донести.

- Давай. Все. Закончим. На сегодня. Я. Прошу. Тебя.

- Нет.

Лиза движением головы снова обозначила отрицательное мнение по этому самому вопросу. А после...

Развернулась телом направо, отрывая ножки свои от пола и вытянулась на деревянной плоскости скамейки в прежней позиции. Вот только подол ее домашнего платья сполз вниз и сейчас вот прикрывал те самые места, по которым миссис Эллона Мэйбл уже успела пройтись своей лозой, и не сказать, что совсем уж мягко и чисто символически. Во всяком случае, до красноты - это точно.

- Лиза…

Голос Элли прозвучал растерянно. Ее решимости хватило на одно только это имя – произнесенное в тональности… Даже не запрета – огорчения тем, что ее воспитанница приняла именно такое решение.

Огорчения самим фактом такого ее решения.

Персонального. В смысле, единоличного.

То есть, принятого сразу за двоих. Без спросу... и даже вовсе без учета интересов другой участницы этого общения, сложного и не столь уж однозначного.   

- Элли, пожалуйста...

Обращение, прозвучавшее снизу, было воспринято адресатом, с неким признаком энтузиазма. Во взгляде и действиях-ощущениях главенствующей стороны. Главенствующей более, чем формально... но все-таки!

- Что, моя девочка?

Вопрос был задан в интонации, представляющей собою некий микс просительных ноток... и нот почти что утвердительного звучания - в одно и то же время. Просто... очень уж хотелось надеяться на то, что благоразумие этой девочки все-таки возьмет верх над ее же отвагой.

Сегодня. Вот прямо здесь и сейчас.

- Пожалуйста, держи меня за плечо.

Безжалостный ответ не давал шанса уклониться от продолжения, проявив... благоразумие, осторожность... даже трусость... Да не суть! Если бы в результате Лиза отказалась от своего нелепого желания довести до конца эту безумную затею... Да, имело бы смысл поблагодарить за это любую форму ситуационной робости - если бы это сработало на понятный результат - безопасный и приемлемый для девочки двенадцати лет...

Элли подчинилась этому безжалостному требованию. В голове при этом мелькнула странная мысль - совершенно неуместная в общей тональности пессимистических размышлений: «Жаль, что девочка сейчас... одета. Было бы приятнее...» 

Она оборвала эту мысль и вернула тюбик с «русской мазью», который все это время сжимала в пальцах правой руки, обратно в карман. Справедливо рассудив, что он пригодится несколько позже.

- И еще...

Голос своей воспитанницы молодая женщина не только услышала - теперь она еще и почувствовала его пальцами.

- Элли... - произнесла возлежащая. - Я хочу, чтобы ты говорила со мною.

- О чем?

В голосе ее Старшей послышались нотки обреченности.

- О чем угодно, - прозвучал жестокий ответ. - Ну... Хотя бы о том, что я чувствую... после каждого удара. Это так... к примеру.

На какое-то мгновение у адресата этих слов закружилась голова. Молодая женщина даже слегка переступила коленями, удерживая равновесие - просто, для того, чтобы не упасть! При этом она чуточку сильнее надавила на плечо своей воспитанницы - можно сказать, оперлась на него. Вызвав, естественно, этими движениями и внезапным, неожиданным давлением настороженный взгляд снизу - со стороны подвластной.

И еще... У самой Элли немедленно возникло желание воспользоваться этой мгновенной дурнотой, как поводом для решения своих проблем... условно нравственного порядка. Разумеется, как минимум общий фон всех этих ее чувств, ощущений, желаний и размышлений был немедленно услышан другой стороной - той, что была снизу.

- Тебе... нехорошо, да?

Голос девочки дрогнул.

- Я снова тебя обидела, да? Но чем?

Отвечать на этот вопрос было не так уж просто - учитывая все прежние и нынешние... особые интересы главенствующей стороны. Но теперь уже обойтись без объяснения, по этому поводу, было попросту невозможно. Пускай и звучало это не так уж убедительно - на фоне всего предыдущего.

- Видишь ли...

Прежде, чем продолжить, Элли несколько раз вдохнула-выдохнула. При этом, она так и не отпустила плечо своей воспитанницы, и девочка смогла почувствовать специфику состояния своей Старшей. Но вопрошать о его причинах или же высказывать свое мнение по этому поводу, не стала. Просто вздохнула, в свою очередь, и вся обратилась в слух, ожидая тех самых предполагаемых разъяснений. Кои и воспоследовали, сразу же и незамедлительно.

- Ты понимаешь, что навязать девочке, вроде тебя, такую беседу может только...

Миссис Эллона Мэйбл притормозила свою речь. В результате, первую фразу ее продолжения девочка заслушала дважды - второй раз вслух.

- Только окончательный мерзавец и подлый мучитель... палач! - прозвучало у нее в голове и в ушах, с разницей на обдумывание самого начала исходного заявления, а далее - синхронно. - Тот, кто издевается над нею особенно жестоким способом... Да что там... просто пытает ее! Кто желает растоптать ее достоинство, да еще и так, чтобы девочка сама же себя во всем и обвинила! Чтобы она дошла в этом до полного самоуничижения! Лиза, милая... Неужели ты думаешь, будто я... такая?

Ответом на этот вопрос стал взгляд снизу. Сочувствующий. 

И движение головы возлежащей. Отрицающее.

А вот что касается слов...

- Поцелуй меня... Пожалуйста!

Молодая женщина немедленно исполнила эту просьбу. Отпустила плечо своей воспитанницы, после чего сама перешла-передвинулась из коленопреклоненного состояния в возлежащее - слева от скамейки, на левом боку, опершись на руку, лицом к девочке.

Лиза молча прикрыла глаза. Элли поняла это как разрешение... Нет, скорее, как требование действовать. Потянулась к лицу своей девочки и коснулась губами ее щёчек - правой, левой. Преодолела острое желание обозначить точно такой же знак личного внимания на ее, Лизы, носике. Молодой женщине показалось, что прямо сейчас это будет не вполне уместно. Похоже, она не так уж ошибалась...

- А теперь... Сделай то, о чем я тебя попросила. Пожалуйста.

Это Лиза произнесла тоном голоса... совершенно спокойным, даже подчеркнуто нейтральным к содержанию своего спича. Без раздражения, но и без каких-либо просительных интонаций, в одно и то же время. И эта ее нейтральность - на грани доброжелательности! - была хуже всего, что можно было бы придумать. С ее стороны.

- Ты... наказываешь меня? - тихо спросила Элли. - Вот так вот... жестоко? Да?

Лиза открыла глаза, обозначила головой отрицательное движение и... дополнила словами кое-что, от чего у ее Старшей на глаза навернулись слезы.

- Я видела... В смысле, ощутила твою мысль. Обрывок твоей фантазии, именно подобного рода. Картинка - такая объемная и яркая, почти как живая! Где ты стоишь надо мною, с прутом в руке, и предлагаешь мне поведать о моих впечатлениях от твоего... удара. И я... отвечала тебе. Смущалась, краснела... Но все-таки продолжала беседу... даже такую. С тобой.

Финал этой речи имел своей целью смягчить смысл всего сказанного. Вышло же с точностью до наоборот. Миссис Эллона Мэйбл едва не разревелась от стыда. Во всяком случае, она трижды всхлипнула, прежде чем смогла-сумела выровнять дыхание и хоть как-то немного успокоиться.

- Я... загнала... Можно сказать, запинала... Эту мысль... идею... фантазию... очень далеко. В самый отдаленный... самый темный уголок моей... памяти.

Сейчас Элли разрывала фразы резкими вздохами, на грани всхлипов. Однако, постепенно она выправляла свое состояние, переходя, понемногу, от обиженной растерянности к некой версии агрессивной обиды, искренней и горькой.

- А теперь ты ставишь мне в вину одну мою случайную мысль - ту самую, о которой я уже успела пожалеть! - продолжила она. - Лиза... ты что, впредь будешь читать все мои мысли и попрекать меня самыми дурацкими из них? Теми, от которых я сама не в восторге? Тебе не видится в этом какая-то особая, изысканная жестокость... с твоей стороны?

В ответ на это заявление своей Старшей, девочка движением головы обозначила нечто вроде согласия с высказанным.

- Прости меня, - тихо сказала она - почти прошептала! - Я... правда, не знаю, как именно это все у меня получается... внезапно, вот так. Обычно я не слышу и не вижу никаких мыслей и образов от тебя. Завтра... это все пройдет, само собою - ну, я так думаю! Я надеюсь...

Она вздохнула и молодая женщина заметила на глазах своей воспитанницы слезы.

Вот так... Поменялись ролями. И попробуй угадать, какой разворот хуже...

- Элли! - Лиза повысила голос. Она почти что выкрикнула имя своей Старшей, пытаясь хотя бы так донести до нее нечто важное, значимое для них обеих, - Я все понимаю! Жить с девчонкой, которая все время читает твои мысли... Это ужасно! Я... если это само собою не пройдет, закрою... отстранюсь... Да, я научусь отстраняться от таких талантов, проявляющихся не вовремя! И еще...

Девочка всхлипнула, но сдержалась. С трудом перевела дыхание и продолжила спич.

- Если впредь мои странности снова тебя побеспокоят... - начала она, на секунду прервала мысль, а после выпалила единым духом нечто весьма решительное:
- Тогда веди меня сюда, запирай дверь, раздевай... укладывай на скамейку и секи так больно и так долго, как ты посчитаешь правильным! Пускай мои отговорки, которыми я могу тебя остановить, на эти случаи не действуют вовсе! Хочу, чтобы у тебя было право лупцевать меня за это, без жалости! Да... Я так хочу! Я так решила, вот прямо сейчас!

- Стоп, моя девочка! - Элли подняла руку в знак протеста. - Остановись, подумай! Зачем это... тебе?

- Чтобы ты могла... защититься от меня! Если я посмею снова тебя задеть, обижу тебя... вот так!

Она зажмурилась и слезы, которые девочка пыталась сдержать, прорвались наружу. Элли немедленно придвинулась к ней и снова расцеловала личико возлежащей - снимая губами соленые капли с ее щечек. А потом, чуточку отстранившись, высказалась в несколько примирительном тоне.

- Лиза, милая моя девочка! - произнесла она в ответ. - Я принимаю это право... которое ты хочешь мне предоставить. С одной лишь оговоркой. О том, что применять такое средство к тебе я могу только если мы обе однозначно будем согласны с его необходимостью, в каждом конкретном случае! Ты и я... мы вместе решаем, что нам обеим это нужно и только тогда я принимаю на себя такую особую власть над тобой. Возможность наказать тебя за эти твои... странности, так, что ты не сможешь мне противиться. Договорились?

- Да... - Лиза кивнула головой. А после попросила:
- Поцелуй меня... пожалуйста! Если не сердишься...

Ответ со стороны хозяйки дома сего не заставил долго ждать. Губы молодой женщины снова коснулись щечек возлежащей. При этом сама девочка тоже пару раз задела лицо своей Старшей - губками и нежно. Подтверждая их общее решение - суровое и доверительное. Взаимное.

Теперь имело смысл определиться с дальнейшим. И, между прочим, кое-что разъяснить. Или даже кое в чем повиниться...

- Лиза... Я признаю, что моя мысль... Моя дрянная фантазия, - поправила себя Элли, - касалась непосредственно тебя, твоей личности и твоих интересов. Формально она подпадает под действие той епитимьи, которую ты на меня наложила... Значит, я должна была поведать тебе о ней, как только она, эта самая бредовая фантазия, зародилась у меня в голове. Но... Лиза, милая! Мне было так стыдно! Я захотела справиться с этим сама, чтобы не шокировать тебя такими признаниями! Однако ты...

Здесь она вздохнула и на мгновение опустила глаза.

- Конечно же ты была права! - продолжила Элли, вернув девочке свой взгляд. - Но все же... Мне хотелось бы иногда промолчать о чем-то подобном - неловком и постыдном!

Лиза снова пожала плечами.

- Элли... Я ведь не могу тебя к этому принудить, - сказала она. - К тому же... Мне явно не стоит больше читать твои мысли.

- Если ты о моем праве тебя наказать... за это... - нахмурилась ее Старшая. - Позволю тебе напомнить, что этот вопрос мы решаем с тобой вместе и только единогласно. Прости, что я распсиховалась и обиделась... на тебя! Конечно же, ты была в своем праве! Но мне бы все-таки хотелось... получить от тебя определенное снисхождение, - добавила она. И сразу же уточнила:
- По этому поводу. В этом конкретном случае. Прямо сейчас.

- Я... понимаю, - сдержанно отозвалась возлежащая - в смысле, подчиненная - сторона.

- И... что ты скажешь мне?

Вопрошающая - и главенствующая в общем раскладе! - сторона этой странной беседы явно рассчитывала на положительный ответ.

Однако вышло все иначе. Лиза отрицательно мотнула головой.

- Нет, - ответила она словесно, в дополнение к мимическому жесту. - Тебе придется продолжить... так, как я тебя попросила.

- Между прочим... У меня есть хорошее предложение! - Элли не теряла оптимизма. - Давай считать, что выиграли... мы обе. Вместе. У нас ничья. По-моему, - на этом слове она сделала акцент, намекая на личную просьбу такого... настоятельного рода, - такой вариант будет самым лучшим завершением нашего общего... приключения!  Разве нет?

- Нет.

Произнеся это слово, означавшее жесткий отказ, подвластная стушевалась-смутилась. И даже добавила тихое:
- Прости...

- Лиза, девочка моя... - молодая женщина выглядела теперь совершенно обескураженной. - Ты что, воспринимаешь все это... всерьез? Как некую игру, участие в которой для тебя, по каким-то причинам, обязательно?

Лиза молча кивнула ей, подтверждая сказанное.

- Но ведь то, что я устроила - здесь и сейчас! - это вовсе даже никакая не игра... - Элли, все еще пыталась ее вразумить - по-прежнему без особого успеха! - Во всяком случае, в этой «игре»...  слишком много от шулерства! Ведь я... с самого начала все устроила так, чтобы выигрыш был всегда и исключительно в мою пользу! А значит, для тебя, как страдающей стороны, все это просто издевательство - изощренное и извращенное, в своей жестокости, наглой и бессмысленной! Лиза, милая! - воскликнула она, теряя терпение. - Дай же мне шанс все это... прекратить! Сохранив лицо и не потеряв твое ко мне... уважение! Прошу тебя! Пожалуйста!

Итоговая просьба звучала если не с мольбою, то уж, во всяком случае, с откровенным намеком на правильное понимание ситуации с подчиненной стороны. Дескать, войди в положение и... образумься, пока не поздно!

Однако адресат сей оферты имела по этому поводу совершенно иное мнение, каковое и не преминула высказать, недвусмысленно и четко.

- Я хочу, чтобы ты выиграла, - заявила она. - Я знала правила твоей игры, и сама на эту игру согласилась. Продолжай!

Миссис Эллона Мэйбл тяжело вздохнула и сделала еще одну попытку вразумить свою воспитанницу. Возможно, последнюю - на этот случай и на этот час.

- Хорошо, - произнесла она в примирительном тоне голоса своего. - Я тебя поняла. Ты хочешь, чтобы я победила тебя в этом... истязании.

Слово «состязание», как синоним спортивной игры, было заменено на созвучное, но куда как более подходящее по специфике ситуации, происходящей между ними.

- А вот я...

Элли сделала паузу. Усмехнулась - коротко... и не то, чтобы так уж весело. После чего, четко обозначила суть.

- Знаешь, моя девочка, - заявила молодая женщина, - я почту за великую честь проиграть тебе... именно сегодня! Да, моя дорогая девочка! - продолжила она с воодушевлением. - Я капитулирую! Сдаюсь на твою милость... полностью и безоговорочно!

Она, по-прежнему лежа на левом боку, обозначила движением своей головы некое подобие поклона. Явно рассчитывая произвести впечатление на свою воспитанницу. В чем и преуспела... правда, с весьма неожиданным результатом.

- То есть... я могу распорядиться в отношении тебя? - поинтересовалась Лиза. И уточнила - чуточку более осторожно:
- Ну, поскольку ты сдаешься... мне?

- Да, - подтвердила ее Старшая.

Она хотела еще кое-что добавить, но осеклась, почуяв неладное. Однако, было уже поздно.

- Тогда... я приказываю тебе, - услышала Элли жестокие слова. По сути, это был коварный словесный выпад, против которого у нее уже не было никакой защиты! - Подними свое оружие и... Сражайся! Победи меня!

- Ну... как скажешь!

Удар воспитанницы достиг своей цели. Поэтому слова, означавшие готовность исполнить требуемое, миссис Эллона Мэйбл произнесла уже каким-то чужим голосом.

Странно, что настроение изменилось у нее столь резко - и не в лучшую сторону! Впрочем, причина была на поверхности. Обычно, когда Лиза позволяла себе подобную дерзость, она сразу же смущалась, извинялась и немедленно выражала всяческое сожаление - обо всем случившемся и совершенном с ее стороны. Вплоть до готовности претерпеть наказание от обиженной воспитательницы - с надеждой на понимание и прощение. 

Сейчас же, на лице девочки не было ни намека на что-либо в этом роде. Напротив, взгляд снизу выражал полное спокойствие... даже как бы удовлетворение - и произнесенным, с ее стороны, и реакцией на эти ее слова со стороны хозяйки дома сего.

Кажется, слова, обязывающие молодую женщину все же подчиниться бредовому раскладу и даже усугубить его, были сказаны вовсе не случайно или необдуманно. О, нет, они наоборот, были произнесены намеренно, имея перед собою вполне определенную цель. А именно: рассердить молодую женщину, искренне пытавшуюся решить возникшую проблему без каких-либо болевых эксцессов!

Ну что же... Теперь можно было со всей определенностью заявить, что эта цель, поставленная дерзкой воспитанницей, была достигнута - в общем, целом, во всех своих частностях и даже с избытком! Обида и раздражение - между прочим, почти на грани гнева! - со стороны адресата безжалостных слов и требований, теперь, как говорится, вполне имели место быть!

И еще. В голове у молодой женщины мелькнула некая мысль, внезапная и смелая - подытоживающая ситуацию.

«Если так уж хочет - пускай получит. Мне не жалко».

Это самое «не жалко» прозвучало вовсе не так, как обычно. Пару часов назад, к этому, непременно, было бы добавлено «для нее». С оттенком заботы и внимания к своей девочке - естественно, не без иронии! А теперь... Из контекста ее ощущений и желаний напрочь исчезло «для», а местоимение утратило букву «н». И это не предвещало для адресата эмоций ничего позитивного.

Нет.

Не то.

Сейчас эмоции молодой женщины обещали той, кто посмела ее обидеть, в точности то, что она же и попросила. Да, естественно, все случится немедленно и жестко... Очень жестко! Можно сказать, безо всякого снисхождения. Но ведь та, кто фактически заказала себе нечто хлесткое и болезненное... Она же сама того пожелала! Разве нет?

Пускай теперь пеняет сама на себя! Раз уж никак не пожелала быть победительницей... ну, или хотя бы согласиться на ничью... Да, пускай теперь ощутит на своей нежной шкурке всю специфику бытия побежденной стороны! Бытия и... бития - в смысле, наказания за неправильный выбор!

Это будет больно... но ненадолго. Ну... скорее всего.

Итак... решено.

Миссис Эллона Мэйбл поднялась обратно - в прежнее свое коленопреклоненное состояние, перед скамьей и девочкой, на ней возлежащей. Подобрала прут с пола - в точности так, как ее и попросили! Даже возложила левую руку свою на плечо воспитанницы - опять-таки, исполнив ее же просьбу. После чего...

Она не стала предупреждать... ну, или же как-то еще тянуть время. Просто правой рукой своей, не выпуская из пальцев розгу, задрала подол платья на спину возлежащей стороне, коротко глянула на следы прежних хлестов, успевшие и проявится - в виде красных припухлостей - и чуточку уже побледнеть и опасть. Ну, а потом взмахнула тем самым прутом, примерившись точно по бледной части кожи, еще не расцвеченной красным, на верхней части ягодиц своей подвластной.

Реакция девочки оказалась достаточно предсказуемой - судорожный вздох, даже не стон как таковой. Впрочем, и удар молодая женщина в этот раз нанесла не такой уж сильный. Просто, чтобы иметь должный повод для разговора. Того самого, предложенного подчиненной стороной.

Бред... Ну вот зачем ей это так уж необходимо надо? Для чего?

Только лишь для того, чтобы соблюсти безумное, самою же для себя придуманное условие победы своей Старшей? Тогда... почему бы ей просто не заорать - вот сразу же, сходу, фальшивым голосом и прямо сейчас? Тогда все эти дурные придумки-формальности будут надлежащим образом соблюдены. Ко всеобщему пониманию ситуации и удовольствию!

Неужели ей и вправду, так уж хочется ощутить... всю тягостную неловкость подобного опроса, по итогам болевого всплеска - изведанного не только слухом ее, но и всем ее трепетным телом? Когда своей волей - а точнее, неволей! - придется поведать о специфике собственных ощущений почти что интимного рода... Ориентируя свою Старшую на продолжение этого самого... состязания-истязания. Совершенствуя главенствующую сторону в некой условной «науке побеждать».

Или же... девочка напротив, мечтает насладиться растерянностью властвующей стороны? Забавным спектаклем-зрелищем, когда ее Старшая станет краснея-бледнея лицом своим косноязычно бормотать, вопрошая у возлежащей требуемое... все эти самые интимные подробности ее, Лизы, ощущений от очередного хлеста?

А что? Чем не повод поразвлечься аттракционом слабости женщины, взявшей на себя столь занятный труд: хлестать и насмешничать... не имея к тому ни малейшей склонности? 

Впрочем... не стоит так уж преувеличивать собственную скромность... Скромность и слабость. Миссис Эллона Мэйбл вполне себе способна отстегать эту глупую девчонку в точности так, как она того и добивается! И получить от этого то самое удовольствие, которая эта девчонка ей же и пообещала! Ведь сторону, принимающую на себя все эти болевые знаки внимания, никто за язык не тянул! Сама ведь предложила все, только сама! Поэтому... все неловкости последствий этого ее, Лизы, собственного и личного решения пускай будут целиком и полностью за ее счет! Сама захотела - сама и получила весь набор неприятных ощущений: от собственно физической боли до стыда и неловкостей вынужденного рассказа о ней! Так что...

Время поведать своей Старшей все то, что пообещала! Нечего тянуть!

- Ну? И что же ты чувствуешь... теперь?

Слова эти были произнесены весьма специфическим тоном. Совершенно спокойным... вроде бы. Однако в точности таким, который можно было бы посчитать за некую форму изысканнейшего издевательства.

Между прочим, очень даже похоже на то, что все это было воспринято именно так - в точности и однозначно! Естественно, с позиции той, кто была в этой ситуации, так сказать, снизу. Во всяком случае, реакция воспитанницы говорила именно об этом.

Девочка с трудом перевела дыхание - судорожный вздох походил на всхлип! Но все же собралась с духом, мыслями и чувствами смогла-сумела ей ответить. Примерно в таком же тоне - близком к тональности вопроса.

- Было жгуче... Так, мгновенно. Но не очень, терпимо. А сейчас... горячеет понемногу... там. Чуть зудко, да. И еще...

На этом месте своего ответа-рассказа, она коротко усмехнулась.

Ого! Даже так? Однако...

Молодая женщина как-то недобро прищурила глаза. А ее воспитанница как ни в чем не бывало, дала разъяснения своему мимическому жесту.

- Спасибо, что щадишь меня, - произнесла она - между прочим, вовсе без иронии в голосе! - Хлестнула «по чистому», а не по отстеганным местам. Я это чувствую. Спасибо!

- Не за что! У меня действительно получилось оказать тебе такую... любезность, - ответствовала ее Старшая. - Однако... не обольщайся! - добавила она. – Там, у тебя… Скажем так, «операционное поле» не слишком-то велико… Прости уж мне такой хирургический термин!

Миссис Эллона Мэйбл сделала паузу – для большего эффекта собственной своей иронии. Короткий взгляд на лицо подвластной подтвердил эффективность такого… скажем честно, некрасивого приема вербальной борьбы. Оценив ситуацию, молодая женщина хмыкнула-усмехнулась и продолжила свой спич.

- Я про размер твоей… «пятой точки», - Элли многозначительно улыбнулась, к вящему смущению возлежащей. – Знаешь, два десятка «горячих», которые я тебе выдала прежде, оставили не слишком много этого самого… «чистого места». Так что, не обессудь, кое-что придется, так сказать, класть на «красное и свежее». И чем дальше – тем больше! – заметила она. И сразу же уточнила:
- Ты… понимаешь, на что я намекаю?

- Да, я все понимаю. Продолжай.

Голос девочки прозвучал едва ли не с вызовом. Даже с какой-то обидой. Интересно, на что? Неужто, такую реакцию вызвал намек на ее худобу – воистину детскую! – там, на местах, предназначенных для сечения?

Впрочем, какая разница? Любые обидки, волнения и прочие эмоциональные неровности главенствующей стороне расклада сейчас только на руку. Так что…

Пускай психует, ежели все еще хочет числить себя некой отважной героиней, претерпевающей все эти… болевые приключения! На ту самую... нижнюю часть тела, по которой лоза уже прошлась, оставив там приличное такое количество красных отметин-полосок. А ведь сколько их еще будет! Ну, если девочка не образумится!

Значит, имеет смысл проявить еще большую строгость - умеренно... может быть даже самую чуточку. Разумеется, смотря по ситуации. Просто, чтобы не затягивать все это чересчур уж надолго. Заставить девочку вскрикнуть - и все! Поэтому...

- С удовольствием!

Произнеся это, молодая женщина хлестнула свою воспитанницу гораздо крепче, чем прежде - и уже «по красному». Резкий стон-вздох, с протяжным жалобным продолжением-выдохом - нечто вроде «А! А-а-а...» - был ответом на этот ее удар - неожиданно жесткий, почти безжалостный.  Достаточно громкий стон - почти уже на грани того, что требовалось для успешного завершения этой... игры.

Так что... имело смысл, как следует подготовить очередной ход... Ну и далее действовать еще несколько строже. Поэтому хозяйка дома сего обозначила лицом своим некое подобие сожаления.

- Извини, - произнесла она голосом, в котором слышалась грусть - снова на грани изысканного издевательства над подвластной! - В этот раз попало... в смысле, получилось... несколько иначе. Вышло куда чувствительнее, правда? Кстати, каково это было? Ну... в этот раз? Ты мне расскажешь? Ты ведь обещала... А мне это очень... очень интересно!

Это сработало. Снизу послышался всхлип - горестный и вполне откровенный. И еще был... взгляд - оттуда же, снизу. В глазах искренняя обида, напополам со слезами. И уже все личико ее воспитанницы готово было скривиться от рыданий...

Однако... О, чудо! Подвластная сторона этого специфического общения все ж таки смогла... сумела перетерпеть! Да, эта отважная девочка преодолела слезный спазм! Только снова мучительно и тяжело вздохнула и дала ответы на вопросы своей Старшей. Перемежая слова паузами и вздохами. Почти так же, как это делала сама миссис Эллона Мэйбл, когда пыталась втолковать ей нечто важное и серьезное.

- Меня обожгло... Там, снизу... сзади... Сильно... Очень, очень больно... Больнее чем... в прошлый раз!

Концовку этой фразы Лиза не то, чтобы выкрикнула, но реально произнесла на повышенных тонах. И это показывало, что девочка находится уже на пределе своего терпения.

Ну что же... Еще немного предварительного прессинга и можно будет закончить игру, как говорится, одним решительным ударом! Кстати, совсем не в фигуральном а в реальном, обыденном, почти банальном, по контексту, смысле этих слов!

Оставалось сделать совсем немного. Точно выбрать момент для атаки - для начала словесной. Ну, а там...

- А сейчас? - спросила Элли у своей воспитанницы. - Что ты чувствуешь... теперь?

Голос ее прозвучал эдаким вежливым и несколько отстраненным - почти что академическим! - любопытством. Так какой-нибудь лаборант интересуется у подопытного, насчет его самочувствия... по ходу медицинского эксперимента. В стиле, «Ну, мне для статьи нужно, в научный журнал!»

Именно так прозвучало... очередное оскорбление, адресованное той, кто все это претерпевала - оскорбление точное и безжалостное! А потому, совершенно нестерпимое.

Девочка снова всхлипнула - уже не один раз. Потом снова попыталась прийти в себя и ответить на эти вопросы - мучительные в своем откровенном издевательстве!

Она и в этот раз превозмогла острое желание прореветься. Вот только повернула голову вперед и смотрела теперь прямо перед собою - чтобы не видеть более свою Старшую. Которая столь жестоко воспользовалась ее опрометчивыми советами!

Кстати, зря девочка поступила именно так. Впрочем, эта ее реакция была ожидаемой и рассчитанной. С другой стороны.

- Там... жжет. Сзади, да... На заднице моей жжет, понятн... А-а-а!

Сей финальный звук, который девочка издала, так и не договорив фразы, был вызван очередным прикосновением гибкого прута к ее воспаленной коже - там, сзади и внизу! Так сказать, с размаху, энергично, жестко, хлестко и очень-очень больно!

В общем... спорить было уже не о чем. Все было в рамках тех самых дозволений, которые сама же Лиза дала ей еще до начала активной фазы этой самой болевой игры. Оговоренное условие ее финала... только что прозвучало. А это значит, что...

- Партия! - воскликнула Элли.

Она вскинула прут - как будто бы она снова собиралась подвергнуть заднюю часть тела своей воспитанницы очередному жесткому болевому воздействию хлестким ударом! Однако вместо этого, молодая женщина просто разжала пальцы и выпустила орудие наказания - там, на высшей точке замаха.

Розга, чуточку разлохмаченная на конце, от серьезного и энергичного ее применения, упала на пол. А та, кто ее употребляла, по ходу этой самой игры, отпустила плечо своей воспитанницы и картинно развела руки в стороны. После чего коротко поклонилась возлежащей девочке, обозначая тем самым завершение этих... болевых приключений - долгожданное и правильное. С ее точки зрения.

Далее, молодая женщина одарила торжествующим взглядом лицо своей подвластной и... столкнулась с нею, в стиле глаза в глаза. По итогам этой встречи - не сказать, чтобы такой уж мягкой! - случилось странное. Девочка снова повернула голову, лицом вперед. После чего, несколькими вдохами-выдохами подавила свои рыдания.

Каких нечеловеческих усилий ей это стоило - Бог Весть! Но факт остается в своей перцептивной доступности - в смысле, зрительно и на слух. Возлежащая сумела восстановить дыхание и, после мучительной паузы - для главенствующей стороны показавшейся едва ли не вечностью! - обозначила продолжение затянувшегося противостояния, жестко и точно.

Лиза старательно расслабила свое тело - там, снизу, где на исхлестанных мягких округлостях красовалось множество красных полосок. Девочка повернула голову набок-направо, подставив взгляду Старшей свой затылок и хвостик светлых волос, перетянутых зеленой резинкой с двумя синими пластмассовыми блестяшками, а потом произнесла одно только слово.

- Нет.