Канкан

Одним вечером просторный зал был заполнен людьми. Играла музыка забытых эпох, автором которой мог быть сам Орфей. Нужна она была, правда, исключительно для антуража, для притворства, для вычурно торжественного поднятия к небу фужеров. В таком обществе все выдавливали из себя высокопарные фразы, со вставками французских слов, арсенал которых было скромен (ami, cher, mon), входя считали себя аристократией с исключительным пониманием этикета, считая апофеозом манер снятие головного убора, превратившись то ли поголовно в мужчин, то ли в существ бесполых. Если бы писателю, что безусловно в его компетенции, дали бы описать все это одной фразой – она была совершенно точно звучала так: «Бездарно отданная дань.».

Наиболее под стать царившей атмосфере, за столиком у окна сидел бледный юноша в компании девушек, словно никем и не замеченный. Однако когда у его соседок кончился запас не односложных слов, они начали снисходительно просить их , теперь уже собеседника, поддержать запал торжественной (хоть и бессмысленной) беседы.
Как будто отойдя ото сна юнец, будто бы этого давно ожидая, незамедлительно начал монолог:

«Представьте идет свадьба. Мужчина в костюме, женщина в фате, кольца, цветы, музыка. И вот неся по улице свою, теперь уже жену, муж наступает туфлей в грязь. Теперь это смешно, теперь единственное подобное событие в их жизни навсегда искалечено данностью, неизбежностью, абсурдом. Вот белая фата, а вот уже грязь на штанине, и опускает молодожен свою супругу, чтобы грязь ту оттереть салфеткой. Подобные вещи, что не повернуть вспять, кажется мне учат нас смерти (она ведь необратимость в абсолюте). Но вот что происходит. Какой-нибудь настрадавшийся поэт, гений безусловно, принявший эту игру как-то слишком близко сердцу, решается накинуть на шею петлю. Однако нашедшие его люди не ощутят вышедший из него трагизм и печали, не прочтут записки, но прознают о результате полного желудка. Тоже самое, вероятно, может пройти и с героем на войне, защитившим кого-то от пули. Жизнь набивает нас печалью, как подушки перьями, чтобы затем со злой радостью смерть заливисто посмеялась над нами. Судьба относится к нам так, как девушка реагирует на слезы слабого мужчины, пусть даже и вызванные зевком. Все закрывают на это глаза, на что-то, что будто бы за рамками, чего не покажут в титрах, но это и есть основная суть».

Используя своего спутника в качестве фона для междоусобных разговоров попроще, как бы в шутку одна девушка, на манер тех дочерей дворян, коих запечатляет на летней прогулке какой-нибудь известный художник, сказала «Уйдите, негодный», махнув на него рукой и смеясь отвернувшись.

Юноша взялся обеими руками за свой стул, и опрокинулся назад, выпав прямо в окно.

В тот момент музыка начала проходить в сердца присутствующих, и языки ощутили
некомпетентность мастера-винодела.