От судьбы не уйдешь...

      
Я долго сомневался стоит ли рассказывать эту историю. Во-первых, с тех пор прошло уже больше сорока лет, во-вторых слишком уж необычной и трагической она была. Казалось, что читатели могут подумать о фантазии автора. Но сейчас все сомнения постепенно ушли, и я принял решение написать о том, что так поразило меня тогда, много лет назад.
                * * *               
В начале июля 1990 года мы с женой прилетели в Алма-Ату навестить могилу сына. Он умер в мае 1976 года и похоронен на городском кладбище на улице Рыскулова.
Лето в тот год было ужасно жарким даже в Москве, а в Алма-Ате жара стояла, как в пустыне Сахара. Остановились мы у своих сватов. Они жили в микрорайоне на улице Правда.

На следующий день после прилета, рано утром, пока ещё не наступило пекло, сват отвез нас на машине на кладбище и уехал в город по своим делам. Домой мы должны были вернуться на городском автобусе.

…Небольшое отступление. После перевода меня в 1976 году из Алма-Аты в Москву за могилой нашего сына присматривали сваты, а постоянно ухаживала богомольная старушка, обитавшая на кладбище. Она регулярно мыла памятник, каждый год красила «серебрянкой» бетонную оградку, столик и лавочку. Весной сажала и всё лето поливала цветы. Мы оплачивали её труд и ежемесячно посылали ей деньги и небольшие посылки с московскими деликатесами.

Закончив работу на могиле сына, мы с женой вышли на центральную аллею. Время было раннее и посетителей на кладбище практически не было. Внезапно из боковой аллеи навстречу нам вышел белый, как лунь, седой мужчина примерно моего возраста. Зрительная память у меня всегда была прекрасной и мне сразу показалось, что я когда-то уже видел этого человека. А вот где и когда была встреча с ним, я вспомнить не мог.

Когда мы поравнялись мужчина внимательно посмотрел на меня, остановился, улыбнулся и сказал:
— С добрым утром! Простите пожалуйста, я не ошибся, вас зовут Анатолий Ефимович?
— Да, - несколько растерявшись от неожиданного обращения, ответил я. — Ваше лицо мне тоже показалось знакомым, но, я не узнаю вас.
— Немудрено. Много лет прошло с тех пор, как вы лечили меня в госпитале от тяжелого радикулита. Меня зовут Иван Васильевич, фамилия Сидоренко, полковник в отставке. В конце шестидесятых годов я лежал в неврологическом отделении госпиталя на улице Фурманова, а вы были начальником этого отделения. Правильно?
— Правильно, Иван Васильевич, был… Боже мой! Как приятно, что пациент помнит имя своего врача.
— Ещё бы не помнить! Меня тогда в отделение принесли на носилках, а после лечения я ушел домой даже без палочки.

Мы пожали друг другу руки, я представил ему свою жену Тамару.
— А почему вы оказались на этом кладбище? – спросил Иван Васильевич.
— Здесь похоронен наш младший сын. Мы прилетели из Москвы навестить его, - ответила Тамара. — У него было тяжелое заболевание нервной системы. Он умер от отёка головного мозга.
— Сколько ему было лет?
— Четырнадцать...

Иван Васильевич тяжело вздохнул:
— Я тоже пришел сюда проведать своих детей и внуков. Сегодня исполнилось десять лет, как они все сразу ушли.

Его слова «они все сразу ушли» как-то резанули мой слух. Почему он так сказал? - подумал я, но задавать уточняющие вопросы человеку, с которым встретились несколько минут назад, не стал.

— Анатолий Ефимович! Тамара Владимировна! – оживился Иван Васильевич. — Вы  собрались уходить домой? Я приглашаю вас в гости. Поехали ко мне. Посидим, помянем наших близких, вспомним прошлое, поговорим «за жизнь». Ведь такие неожиданные встречи, как наша, почти через двадцать лет, бывают крайне редко. Не отказывайтесь, пожалуйста. Я приехал сюда на машине. Она стоит у ворот кладбища.

Мы с Тамарой согласились и Иван Васильевич привёз нас к себе домой. Жил он на проспекте Ленина недалеко от парка имени 28 гвардейцев-панфиловцев.

Когда мы вошли в квартиру Иван Васильевич сказал:
— Пожалуйста, не обращайте внимания на небольшой беспорядок. Жена умерла два года назад. Я остался один. Решил, что создавать новую семью уже поздно. Иногда ко мне приходит дальняя родственница жены, наводит порядок, убирает, готовит еду. А вообще-то я всё делаю сам. Армейская закалка выручает. Я прослужил в армии тридцать пять лет.

В квартире было очень душно. Он включил кондиционер, достал из холодильника коньяк, вино и фрукты. После того, как мы помянули усопших и выпили за здоровье живых, я спросил:
— Иван Васильевич! На кладбище вы сказали о своих близких, что «они все сразу ушли». Если вам не трудно и, если это возможно, не могли бы вы рассказать нам более подробно о том, что произошло с ними.

— Трудный вопрос вы задали мне, Анатолий Ефимович. Очень тяжело вспоминать прошлое, всё то, что довелось пережить нам с женой. Сегодня 8 июля — это черная дата или «черная дыра» в нашей жизни. В ней так внезапно исчезло наше счастье. Помните русскую пословицу «От судьбы не уйдешь»? То, что предназначено тебе судьбой, изменить невозможно. Нам с женой не удалось уйти от судьбы. И ещё. Я часто вспоминаю слова Омара Хайяма:
«Судьбу свою не перепрыгнешь,
Вокруг её не обойти.
Все, что начертано Всевышним –
Придется до конца пройти».

Перед тем, как ответить на ваш вопрос давайте выпьем по глотку за то, чтобы таких трагедий ни у кого и никогда не было. Мы выпили и Иван Васильевич начал свой рассказ. 

— Начну я издалека. Моя жена, светлая ей память, родила близнецов, двух мальчишек, похожих друг на друга, «как две капли воды». Назвали ребят Василий и Андрей в честь дедушек. Может быть это покажется смешным, но скажу честно, я — отец, довольно долго не мог отличить одного сына от другого и постоянно путал их.

Шло время. Я служил в штабе армии в Малой станице, жена работала воспитателем в детском саду, ребята учились в школе. В 1970 году в Алма-Ате открылось Высшее Общевойсковое командное училище. В обыденной жизни все говорили просто АВОКУ.
После окончания школы, а учились сыновья очень хорошо, вопрос где им продолжать образование у нас не стоял. Они решили идти по моим стопам и поступили в АВОКУ. 

Однажды на вечере встречи курсантов училища со студентами медицинского института сыновья познакомились с красивыми девочками Верой и Надей, сестрами близняшками, тоже похожими, «как две капли воды». Понравились друг другу, начали встречаться. Сыновья познакомили нас с девочками. Потом мы встретились и со своими будущими сватами. Вера, Надя и их родители нам с женой понравились. Смущала только небольшая разница в возрасте девочек и наших сыновей. Вера и Надя были на год старше.

Когда сыновья и девочки оканчивали учёбу и готовились к госэкзаменам состоялись две свадьбы – Вася женился на Вере, а Андрей на Наде. Посмотрите на фото, - и Иван Васильевич показал на стену, где висела большая фотография улыбающихся молодых курсантов близнецов с невестами близняшками в свадебных платьях.

— Мы с женой радовались, - продолжил Иван Васильевич. — Некоторые наши знакомые тогда говорили нам, что они будут счастливыми в жизни потому, что, якобы, любовь и преданность близнецов друг к другу и другим близнецам особенная, очень сильная и нерушимая.

Пришло время распределения выпускников училища. Вася получил назначение в Прибалтийский, а Андрей в Забайкальский военный округ. Проводили мы их и в доме стало как-то пусто… Скучали очень. Правда, ребята и невестки писали нам часто. Сообщали о житье-бытье, службе, работе. Осторожно намекали, что мы с женой возможно в ближайшее время станем дедушкой и бабушкой. И правда, с разницей в один месяц появились на свет девочка у Васи и мальчик у Андрея. Можете представить, как мы с женой радовались — дождались внучат. Можно на покой…

Постоянно ждали сыновей с семьями в гости. Очень хотели, чтобы они приехали одновременно, но получилось так, что Вася с семьёй приехал к нам весной, а Андрей с женой и сынишкой прилетел осенью. Но мы знали, что они постоянно общаются между собой, часто пишут письма друг другу.

Прошло около двух лет и однажды ночью нам доставили срочную телеграмму: «Вася трагически погиб. Вера».

На похороны мы полетели с отцом Веры. Подробности рассказывать не буду, скажу только, что погиб сын во время учений с боевой стрельбой, закрыв своим телом солдата первого года службы.

Вера осталась одна с маленькой   дочкой на руках. Уезжать из Советска, где они жили, категорически отказалась. Заявила нам: «Я буду жить здесь, рядом с могилой Васи». Правильно говорят, что «горе одно не приходит». Вскоре трагические события коснулись семьи Андрея. В течение буквально нескольких месяцев сгорела его жена Надя — рак крови. Похоронили её в Чите, где служил Андрей. Он остался один с маленьким сыном. Родители Нади и мы с женой хотели забрать мальчика в Алма-Ату, но он не согласился, заявив, что «если я останусь один, я покончу с собой». На вопрос, как он думает управляться с сыном, ответил: «Найму няню…».

Прошло какое-то время. Боль внезапных утрат близких не то, чтобы стала постепенно угасать, просто все поняли, что от судьбы не уйдешь и как-то смирились со случившимся. Но совершенно внезапно события стали разворачиваться, как в многосерийном бразильском фильме. Вера сообщила родителям и нам, что они долго общались с Андреем и решили соединить свои судьбы, создать семью, вместе воспитывать детей и что она с дочкой уезжает к нему в Читу. Кстати, Андрей нам и сватам про эти планы ничего не писал.

Эта новость поразила нас с женой и сватов. Мы все вместе несколько дней обсуждали письмо Веры и пришли к выводу, что, наверное, это самый правильный вариант решения создавшейся необычной ситуации. Думали при этом не только о судьбе Веры и Андрея, но и о детях. Хотелось, чтобы они росли в полноценной семье — с отцом и матерью - отчимом и мачехой.

...Иван Васильевич замолчал. Было видно, что воспоминания даются ему с большим трудом. Он взял бутылку коньяка и вопросительно посмотрел на меня, как бы спрашивая стоит наполнять рюмки или не стоит. Я согласно кивнул головой. Мы выпили, закусили абрикосами, и он продолжил свой рассказ.

— Судя по письмам, которые мы получали от Андрея и Веры, жили они нормально. Андрей служил, Вера работала в больнице, дети ходили в детский сад.

Непонятно было только одно — зарегистрировали они свои отношения в ЗАГСе или жили в гражданском браке. Хотя все понимали, что в принципе эта формальность в данном случае не имела большого значения. В середине июня 1980 года Андрей и Вера получили отпуска и прилетели в Алма-Ату. Планировали побыть у нас пару недель, а затем улететь в Крым.

Это были чудесные дни. Неделю они жили у нас, неделю у родителей Веры. Дети — Юра и Лариса быстро привыкли к нам. Особенно довольны были обе бабушки.

Мы с женой и сваты отговаривали Андрея и Веру от полета в Крым.
— Ну зачем вам Крым? У нас рядом прекрасное Капчагайское водохранилище. За хребтом Ала-Тау озеро Иссык-Куль с чистой бирюзовой водой — всего двадцать минут полета на ЯК-40. Но в ответ звучало твёрдое: «Нет! Полетим в Крым. Дети хотят на море».

В предварительной кассе «Аэрофлота» Андрей взял билеты на 8 июля на рейс Алма-Ата — Ростов-на-Дону — Симферополь. Выполнялся рейс на самолете ТУ-154. Ни у меня, ни у свата машин тогда не было, и мы провожали семью Андрея на экспрессе. В буфете аэропорта распили бутылку шампанского, попрощались, пожелали «чистого неба и мягкой посадки». Стюардесса повела пассажиров на посадку, а мы со сватом пошли на стоянку такси и уехали домой.

Кто мог знать тогда, что буквально через одну минуту и сорок секунд после взлета  самолет рухнет на землю, полностью развалится и загорится. Сгорели заживо 156 пассажиров, в том числе 30 детей, и 10 членов экипажа.

Это была самая ужасная авиакатастрофа в Советском Союзе в восьмидесятых годах.
Вот почему, Анатолий Ефимович, на кладбище я сказал те слова, на которые вы обратили внимание.

От судьбы не уйдешь...
* * * * *
Фото из интернета

Мемуары опубликованы в общественно-политической газете Корочанского района Белгородской области "Ясный ключ" №35 (10161) от 1 сентября 2022 года