Хранимое Богом село Никольское

Об  истории  возникновения  и  жизни  чувашского  села  Никольское Безенчукского района, о судьбе сельского храма в честь иконы Божией Матери «Неопалимая Купина», о роли графского рода Орловых в истории села и России, о старинных чувашских обрядах, и о многом другом рассказывается в этой книге.

ПРЕДИСЛОВИЕ  АВТОРА к первому изданию

По воле Божией и благословению архиепископа Сергия – управляющего Самарской и Сызранской Епархией – мне выпало воссоздавать Приход в честь иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» в с. Никольском Безенчукского района. Будучи настоятелем Свято-Серафимовского  храма  г.  Новокуйбышевска,  пришлось  выполнять  порученное дело не оставляя основной должности, являясь, в период с 2005 по 2013 год, настоятелем сразу двух приходов. Руководство Епархии справедливо рассудило, что наш, давно устоявшийся крепкий городской приход, сможет оборудовать храм и наладить приходскую  жизнь  в  небольшом  селе,  где  пока  ничего  нет,  кроме  руин  старинного  храма,  закрытого  ещё  в  прошлом  веке.  В  этом  храме  когда-то было три святых престола: кроме центрального – в честь иконы  «Неопалимая  Купина»  –  ещё  в  честь  Николая  Чудотворца  и Георгия Победоносца. Значит, селу по сей день покровительству-ют и Пресвятая Богородица, и святитель Николай, и великомученик Георгий. Воистину: Никольское – село богохранимое.

Это вдохновляло и вселяло надежду. В 2013 году, в связи с образованием Самарской митрополии и Кинельско-Безенчукской  Епархии,  на  территории  которой  оказался  приход села Никольского, «окормление» его (то есть управление им) передано настоятелю Троицкой церкви с. Екатериновки с одновременным освобождением меня от этих обязанностей.Более семи лет, каждую неделю, я выезжал в Никольское для решения вопросов по организации прихода и совершения богослужений. Познакомился с хорошими людьми, заинтересовался жизнью чувашского села, историей старинного храма. Запросил архивные справки,  постарался  найти  другие  исторические  источники.  Так  созрело  решение  написать  книгу  и  оставить  её  сельчанам  на  память о годах совместной молитвы и служения Богу.Сведения об истории села XVIII- XIX веков в основном заимствованы из книги А.С. Говорова «Ивановка». Эта серьёзная научная монография была издана в Самаре в 1926 году тиражом 1500 экземпляров и  давно  стала  библиографической  редкостью.  Жизнь  села  в  XX  веке  (с  конца  20-х  до  конца  60-х  годов)  описана  бывшим  председателем  местного  колхоза  имени  Коминтерна  Н.М.  Егоркиным  в  1988  году.  Свои воспоминания, под названием «Никольское», отпечатанные на пишущей  машинке  в  1989  году,  Николай  Максимович  также  назвал  монографией.  К  сожалению,  в  ней  встречаются  неточности  и  противоречия.  Частью  –  это  просто  неисправленные  опечатки  машинистки, причём искажены и цифры. Но есть и ошибки самого автора,  который  работал  над  воспоминаниями  спустя  много  лет  после  описываемых событий. Для устранения недоразумений и уточнения фактов были привлечены другие источники.В настоящее время ни «Ивановка» А.С. Говорова, ни «Никольское» Н.М.  Егоркина  –  населению  практически  недоступны,  да  в  них  далеко не обо всём и написано. Именно поэтому некоторые жители села свою историю не знают. Надеюсь, что предлагаемая тема окажется интересной и полезной всем неравнодушным к судьбам своей малой родины и Отечества.

Протоиерей СЕРГИЙ Усков. Апрель, 2013 г.

                * * *
ПРЕДИСЛОВИЕ ко второму изданию

Первое издание настоящей книги, вышедшее в 2013 г. тиражом 200 экз., не смогло в полной мере удовлетворить спрос интересующихся историей родного края. Тираж оказался явно недостаточным. Глава Безенчукского района В. В. Аникин предложил переиздать книгу с тем, чтобы она стала более доступной. И в первую очередь школам и библиотекам. Основное  содержание  книги  при  переиздании  осталось  прежним. Добавлены две небольшие главы: «Сельская жизнь» и «Пере-мены».  Расширена  глава  «Священно-церковнослужители».  Некоторые добавления внесены в главы «Церковный приход», «Легенды и были», «Знаки свыше».

Протоиерей СЕРГИЙ Усков.


                ПИСЕНТИК – ИВАНОВКА 


Село Никольское образовано в 1735 году (по другим источникам – в 1771, хотя ни та, ни другая даты не имеют строгих научных доказательств). До 1795 года поселение называлось «Пизенчек»  или  «Писентик»,  затем,  до  1923  года,  Нижней  Ивановкой,  или  просто  Ивановкой  –  в  честь  Ивана  Григорьевича  Орлова  –  старшего  из  пятерых  братьев  Орловых,  участвующих  в  дворцовом перевороте 1762 года, в результате которого Российской императрицей стала Екатерина II.

Земля,  на  которой  расположено  село,  с  1630  года  была  занята  калмыками,  пришедшими  на  смену  кочевавшим  здесь  ранее  ногайцам.  Калмыки  были  опасными  соседями.  В  1639  году  они  даже  пытались  взять  крепость  Самару,  основанную  в  1586  году.  Каждый год к зиме стада калмыков отодвигались на юг к Каспийскому  морю  и  постепенно  доставляли  всё  меньше  беспокойства  возникавшим   вдоль   левобережья   Волги   поселениям   мордвы   и  чувашей.  Среди  лесов  Самарской  Луки  чуваши  поселились  очень  давно.  Поэтому,  поселяясь  и  на  левом  берегу  Волги,  они  считали себя хозяевами этих мест и в вопросах землепользования ссылались  на  грамоты  Казанских  царей.  Живя  далеко  от  Казанской  провинции,  эти  чуваши  избежали  татаро-магометанского  влияния,  сохраняя  самобытные  черты  своей  языческой  культу-ры. Свои селения они всегда располагали возле красивых лесных урочищ, имевших значение священных рощ. Чуваши любят при-роду, с которой тесно сплетаются их религиозные представления, их поэтический «праздник земли» и другие обычаи.

Уходя  от  крепостной  зависимости,  с  правого  берега  за  Волгу  переселялись как чуваши, так и русские, поэтому чувашские поселения  возникали  вперемежку  с  русскими,  а  некоторые  имели  двойное название: Титовка, Мордовские Липяги, Чувашские Липяги,  Русские  Липяги,  Александровка  –  Туй-Бахтуй,  Ивановка  (Никольское)  –  Пизенчек,  Покровка  –  Улхаш.  В  первой  поло-вине XVIII века, возле устья реки Усы, существовали небольшие чувашские  посёлки  Япланай,  Чуракаль  и  Хурнис.  Они  исчезли.

В то же время на луговом левом берегу Волги, у устья реки Безенчук, возник новый чувашский посёлок «Писентик» – как гласит предание – названный так по имени первого переселенца-чуваша. Три улицы села Никольского до сих пор сохранили свои чувашские  названия  по  именам  тех  прежних  поселений:  «Япланай»  –  часть нынешней Комсомольской от церкви в сторону Безенчука, «Чуракаль» – та же Комсомольская от церкви в сторону Екатериновки и «Хурнис» – Советская. Эти улицы напоминают о давно исчезнувших  селениях,  из  которых  вышли  основатели  и  перво-жители села. Другие улицы в селе тоже имеют вторые, чувашские названия  (например,  «Табатирка»  –  Пролетарская),  но  об  этом  теперь  мало  кто  помнит.  А  название  «Писентик»,  закрепилось  тогда не только за деревней, но и за протекавшей мимо неё рекой. Со  временем  «Писентик»  или  «Пизенчек»  трансформировалось  в «Безенчук».

Новые поселения появлялись в те годы без всякого отвода земли. Возобновились конфликты с кочующими калмыками. Стало опасно.  Случались  калмыцкие  набеги.  Уезжая  на  покосы  партиями,  бабы  плакали,  прощались  с  домами,  отправлялись  как  на  войну.  Царское  правительство  старалось  ограничить  права  калмыцких ханов, превратить их в подданных Российской империи. Из-за  частых  засух  оскудели  степные  пастбища.  Среди  калмыцкого населения стали распространяться эпидемические заболевания.  Весной  1771  года  калмыки  решили  уйти  из  пределов  Русского государства в Джунгарию. 33 тысячи кибиток двинулись на восток, стремясь пробраться на свои старые места к пограничью Китая.  Но  при  следовании  они  частично  были  истреблены  или  обращены в рабство казахами. Многие погибли в несчастных случаях около Балхаша и только часть добралась до Кульджи (Восточный Туркестан).

После  ухода  калмыков  быстро  разнёсся  слух  о  пустующих  и вольных землях. Люди спешили в эти места, не думая о том, чья здесь земля. Селились, считая себя вольными.

Активному  заселению  Самарского  левобережья  Волги  способствовала  императрица  Екатерина  II,  вступившая  на  престол в  1762  году  с  помощью  гвардейских  офицеров,  главными  из  которых были братья Орловы, получившие графский титул. Екатерина  подарила  Орловым  обширные  земли  в  районе  Самарской  Луки,  Усольской  вотчины  и  окрестностей.  Все  здешние  поселения  –  и  существующие,  и  новые  –  Орловы  назвали  по-своему:  Екатериновка  –  в  честь  императрицы,  Алексеевка,  Владимировка, Григорьевка, Фёдоровка – в честь каждого из братьев. А в честь  старшего  брата  в  Ивановку  было  переименовано  селение  Пизенчек (Писентик) только в 1795 году, то есть через 4 года после его смерти.

Тогда же, в 1795 году, впервые было учтено население посёлка. Оно было внесено в «ревизские сказки» управителем Орловых во время 5-й ревизии 1795 года. Деревня состояла из 90 дворов с населением 564 человека, в том числе 271 мужского и 293 женского  пола.  Во  время  ревизии  в  «сказки»  заносилась  каждая  семья.  Тогда ещё чуваши фамилий не имели. Писари записывали их по уличным прозвищам, или по имени старшего в семье. Например, деда  звали  Егор  –  значит  Егоров  или  Егоркин.  Так  появились  Яшкины, Ефимовы, Сахтёровы и другие. Так же записывали год рождения. Спрашивали, сколько тебе лет и вычисляли год.

До 1780 года сельчане жили независимо, не платя никому ни-каких  податей.  Занимались  земледелием  и  скотоводством,  охотой и рыбалкой. Жили в небольших, курных, то есть топившихся по-чёрному избах с небольшими оконцами вверху, чтобы не мог пролезть ни медведь, ни лихой человек. С переходом крестьян во владение  Орловых,  их  быт  осложнился  повинностями.  За  время  своего  существования  село  Никольское  пережило  несколько  войн,  революцию,  голодные  годы.  Люди  гибли,  разорялись,  вымирали.  Только  за  75  лет,  примерно  с  1850-х  по  1920-е  годы,  ужасный  неурожай  и  голод  случался  13  раз.  Поэтому  в  отдельные периоды население села не увеличивалось, как и количество хозяйств,  то  есть  домов.  Особенно  это  видно  после  голодного  неурожайного  1921  года.  Наиболее  остро  голод  тогда  ощущался  весной 1922 года, когда вымирали целыми семьями. Количество, как дворов, так и населения, уменьшилось тогда так, что и через несколько лет не могло восстановиться. В 1920 году (до голода) в селе проживало 1023 человека в 191 доме, а в 1923 году только 875 человек в 169 домах. То есть население уменьшилось на 148 человек, а 22 дома исчезли совсем.

                НИКОЛЬСКОЕ

После Октябрьской революции 1917 года в селе, как и во всей стране, была установлена Советская власть. В 1918 году был создан сельский совет. Первым председателем сельсовета стал Иван Маливанкин.

В 1923 году село Ивановку переименовали в Никольское. Называя  причину  этого,  Н.М.  Егоркин  пишет,  что  Нижнюю  Ивановку часто путали с Криволучье-Ивановкой, поскольку в народе  оба  села  называли  просто  Ивановкой  и  расположены  они  не  очень  далеко  друг  от  друга.  Возможно,  была  и  другая  причина.  Советская власть старалась уничтожить всё связанное с царским режимом, властью помещиков и буржуазным прошлым. В таких условиях село не могло называться именем графа. Хотя некоторые сёла сохранили прежние названия. Например, та же Екатериновка. Другой вопрос: почему селу дали название «Никольское»? В  честь  кого?  В  воспоминаниях  Н.М.  Егоркина  об  этом  ничего  не  говорится.  Логично  предположить,  что  в  честь  Николая  Чудотворца,  ведь  один  из  трёх  престолов  местного  храма  освящён  именно  в  честь  этого  святого,  особо  почитаемого  народом. 

Но  разве может быть, чтобы в 1923 году, при советской власти, село могли  назвать  «по-церковному»?  Вероятнее,  в  честь  какого-ни-будь местного героя: революционера или участника Гражданской войны  1918-1922  годов?  В  то  время  это  вполне  могло  быть.  Однако никаких подтверждений эта версия не нашла. Никто не знал и не мог припомнить никакого героя. Даже старожилы не могли объяснить, почему село стало Никольским.

Действительность, как всегда, оказалась гораздо проще всяких предположений. Оказалось, что село задолго до 1923 года имело двойное название. Во многих старых документах – ещё с предыдущего XIX века – оно именуется как Ивановка (Никольское). Народ уже давно «окрестил» его по-своему, поэтому, в 1923 году, село  не  переименовали,  о  просто  официально  закрепили  одно  наименование: Никольское, чтобы не путать его с другими Ивановками.  Значит,  село  действительно  (и  уже  давным-давно)  на-звано в честь Николая Чудотворца! В этом нельзя не видеть Промысл Божий! Советская власть, к счастью, просто не стала менять привычного названия. И не только этого, но и многих других сёл, названных  когда-то  по  своим  храмам:  Покровка,  Сретенка,  Воздвиженка, Воскресенка и т. д.

Никольский  сельсовет  просуществовал  36  лет.  За  это  время  сменилось  10  председателей  (вернее  9,  но  один  из  них  избирался  дважды).  Это  был  последний  председатель  Григорий  Архипович  Чернов. На этой должности он работал дольше всех, причём в два периода:  1930-1941  и  1945-1954  годы.  В  1954  году  сельсовет  был  упразднён и Никольское вошло в Безенчукский поселковый совет, а  в  1968  году  –  во  вновь  образованный  Купинский  сельсовет,  где  и остаётся по настоящее время. Только Купинский сельсовет назы-вается теперь Администрацией сельского поселения Купино.

По  переписи  1920  года  в  селе Ивановка  числилось  488  лошадей  с  молодняком.  В  результате  голода  осталось  198  голов.  К  1923  году,  из  оставшихся  169  хозяйств  (дворов),  71  двор  не  имел  ни  одной лошади, 55 дворов имели по одной, 26 – по две, 15 – по три головы.  И  только  в  двух  дворах  имелось  от  четырёх  и  более  лошадей. Обрабатывать свою землю большинству крестьян в таких условиях  было  невозможно.  Спасти  положение  мог  только  коллективный труд, поэтому в 1928-29 годах были созданы ТОЗы – товарищества  по  обработке  земли.  Каждая  улица  Никольского  была  отдельным  ТОЗом:  Советская  –  ТОЗ  имени  Трубочного  завода, Почтовая – ТОЗ «Красный Октябрь», Комсомольская – ТОЗ им. С.М. Будённого, конец Почтовой улицы – ТОЗ «Турпай».

ТОЗы  просуществовали  недолго.  В  1930  году  всё  село  было  объединено в одно коллективное хозяйство – колхоз им. Первой Пятилетки. Председателем стал Калманкин Дмитрий Павлович.

В целях укрупнения хозяйств, в 1931 году к Никольскому колхозу  присоединили  соседний  Ново-Киевский  колхоз  им. Т.Г.  Шевченко.  Объединённый  колхоз  стал  называться  именем  Коминтерна  (Коммунистического Интернационала).

Вместе с коллективизацией деревенского крестьянства и созданием колхозов, проходило и так называемое «раскулачивание», когда  у  наиболее  крепких  хозяев  (кулаков),  отбиралось  имущество, а сами они со своими семьями выселялись из села. Эти зажиточные люди не всегда соглашались вступать в колхозы, справедливо  опасаясь  потерять  своё  хозяйство,  отдав  его  в  общую  собственность. В колхозы с радостью шли бедняки, надеясь получить хоть что-то от общего котла. У богатых имущество насильственно  отнималось  и  передавалось  в  колхоз.  И  хотя  таким  репрессиям должны были подвергаться только те, кто использовал труд наёмных работников, то есть имел батраков, а в Никольском таких богатых не было, 14 семей всё же были раскулачены и высланы  из  села  без  всяких  средств  существования.  Только  за  то,  что сами трудились на своей земле не покладая рук и жили более или  менее  сносно.  Это  были  пять  семей  Сахтёровых:  Прокопия  Антоновича, Александра Архиповича, Павла Сидоровича, Пимена  Сидоровича  и  Петра  Михайловича;  три  семьи  Жеребкиных:  Ивана Ивановича, Петра Михайловича и Фёдора Михайловича; две семьи Ильдюгановых: Николая Петровича и Василия Фёдоровича; а также семьи Ильжеева Михаила Сергеевича, Никулина Фёдора Васильевича, Чернова Андрея Леонтьевича и Яшкина Василия Дмитриевича.

В 1933 году Ново-Киевка отделилась от Никольского и вновь стала  самостоятельным  колхозом  им.  Т.Г. Шевченко.  А  посёлок  Ново-Оренбургский, образованный в 1922 году на скотопрогонной дороге на Оренбург, оставался с селом Никольское до 1946 года, когда отделился в самостоятельный колхоз «Культура».

В  1950  году  в  стране  произошло  повсеместное  укрупнение  колхозов.  Поэтому  в  Никольский  колхоз  не  только  вновь  вошла Ново-Киевка, но и Висла-Дубравский колхоз им. Эрнста Тельмана. Объединённый   колхоз   назывался   по-прежнему   Никольскому  колхозу, то есть имени Коминтерна. Возглавил его председатель Егоркин Николай Максимович. Заместителем председателя стал  Матвей  Абрамович Пайс  –  бывший  председатель  колхоза  им.  Эрнста Тельмана.  Кстати,  он  был  участником  Первого  съезда  колхозников  в  Москве  в  1933  году,  сидел  в  президиуме  рядом  со  Сталиным.  Ему  было  предоставлено  почётное  право  открытия  съезда.  Он  растерялся,  но  сидящий  рядом  Сталин,  ободряюще  сказал:  «Товарищ Пайс, открывайте съезд, так же, как у себя в колхозе...»

Великая  Отечественная  война  1941-45  годов  унесла  жизни  89 сельчан. На другой же день после начала войны, то есть 23 июня 1941 года, на фронт было отправлено 28 человек. Из этих первых не вернулся ни один. Потом призывали в разное время ещё 131. Всего вернулись 70 человек. Уходя, мужики были молчаливы, только не-которые говорили: «Прощайте, на войне бывает всякое...»

Колхоз  им.  Коминтерна  был  одним  из  лучших  в  области.  В  1953  году  наша  область  насчитывала  всего  1957  колхозов,  из  которых  только  7  были  миллионерами.  И  один  из  этих  семи  –  Никольский  колхоз  им.  Коминтерна.  Высокую  рентабельность  колхоз обеспечил себе благодаря посевам канатника и бахчевых культур.  Это  дало  возможность  в  1952  году  электрифицировать  село, гораздо раньше других сёл.

27  лет  просуществовал  колхоз  им.  Коминтерна.  За  это  время  сменилось  10  председателей:  от Д.П. Калманкина    (1930-1931)  до  Н.М. Егоркина   (1950-1957).  В  1957  году  колхоз  был  расформирован и, в качестве отделения, присоединён к совхозу «Безенчукский». В 1968 году село Купино (бывшее отделением совхоза «Искра») стало новым самостоятельным совхозом «Купинский» и  Никольское  вошло  в  этот  совхоз  в  качестве  отделения.  Позже  хозяйство  переименовали  в  «Безенчукский  совхоз-техникум»  и село Никольское продолжает оставаться в его составе, хотя на-звание хозяйства в послеперестроечное или постсоветское время менялось.

Нынешняя   девятилетняя   школа   в   Никольском   построена   в  1975  году.  Когда  я  впервые  приехал  в  это  село  в  2005  году  –  в  школе  училось  всего  69  человек  с  1  по  9  классы.  К  сожалению, количество  учащихся  в  селе  (и  вообще  детей)  с  годами  уменьшается. В том же 2005 году при школе была детсадовская группа из  12  дошкольников.  А  построенный  совхозом  в  1987  году  прекрасный  типовой  детский  сад  на  50  мест  давно  закрыт.  Первые  детские  ясли  в  селе  были  открыты  ещё  в  1931  году.  Все  женщины  тогда  обязаны  были  работать  в  только  что  созданном  колхозе.  А  детей  у  всех  было  много.  Пришлось  организовать  за  ними  присмотр. Жаль, что новое здание детсада, вместо своего прямого предназначения, используется теперь под клуб, библиотеку и почту. В одном крыле этого помещения, с 2006 года, по разрешению районных  властей,  устроена  временная  церковь  до  восстановления старинного храма.

Первая школа в Ивановке была устроена в 1856 году священником Петром Кандалинским в своём священническом доме. Это было мужское училище, в котором обучались мальчики. Учеников было немного. Например, в 1869 году занятия посещали не более 10 человек. В следующем, 1870 году, училище было закрыто «по нежеланию чуваш». В 1888 году открылась земско-общественная школа, в которой занимались 30-35 учеников: 7 мальчиков – чувашей, остальные русские из соседней деревни Григорьевки. В 1906 году  рядом  с  церковью  построили  церковно-приходскую  школу.  Чуваши неохотно пускали детей в школу, считая, что «соху и без грамоты  держать  можно», поэтому  в  школе  учеников  из  сосед-них  сёл  было  вдвое  больше,  хотя  в  Никольском  было  больше  жителей. Первым учителем, проработавшим 30 лет до 1918 года, был  чуваш  из  Похвистневского  района  Яковлев  Филипп  Яковлевич.  Количество  детей  в  школе  постоянно  уменьшалось.  Так,  в 1912 году школу окончили 4 выпускника, в 1913 году – только 3, а в 1914 выпуска не было вообще из-за начавшейся Первой мировой  войны.
 
Первым  сельчанином,  получившим  высшее  образование, был Жеребкин Егор Иванович, окончивший Самарский сельскохозяйственный институт в 1926 году.

Первым медиком в селе был Егоркин Фёдор Семёнович, окончивший    двухгодичное    Кременчугское    военно-фельдшерское    училище. С 1914 года он служил по специальности в царской армии, а в 1918-20 годах – в Красной армии. Демобилизовавшись, жил в селе и оказывал медицинские услуги. Но своего медпункта в Никольском не было и он переехал в Екатериновку, где работал в больнице до 1968 года. Умер в 1972 году в 85-летнем возрасте. В 1930 году в Никольском появился свой медпункт, при котором в 1952 году открыли родильное отделение.


ХРОНОЛОГИЯ  ИСТОРИИ  СЕЛА

1735 г. – Основано селение Писентик чувашами – переселенцами с правого берега Волги.

1795  г.  –  Селение  Писентик  переименовано  в  Ивановку.  Население  внесено  в  «ревизские  сказки»  управителем  Орловых.  Деревня состояла из 90 дворов с населением 564 человека, в том числе 271 мужского и 293 женского пола.

1830 г. – Массовое крещение чуваш (более 4000 человек) в Ивановке, Покровке, Берёзовом Солонце, Кармалах, Севрюкаево.

1831  г.  –  Графиней  Анной  Орловой-Чесменской  в  Ивановке  построена церковь в честь иконы Божией Матери «Неопалимая Купина».

1840  г.  –  Переход  села  Ивановки  «со  всем  Екатериновским  имением» от управителя Орловых к Удельному Ведомству.

1856  г.  –  Священником  Петром  Кандалинским  впервые  открыто мужское училище у себя на дому для обучения мальчиков грамоте.

1864  г.  –  Жители  села  наделены  землёй  в  соответствии  с  положением   о   крестьянах,   водворённых   на   землях   Дворцового   и Удельного Ведомств.

1870 г. – Закрытие сельского училища «по нежеланию чуваш».

1888 г. – Открытие земско-общественного училища.1892 г. – Холерная эпидемия. Жара 40 градусов.

1894 г. – Открыта церковно-приходская школа.

1905 г. – Забастовка рабочих на паровой мельнице купца Макарова.

1906  г.  –  Построено  новое,  деревянное  здание  церковно-приходской школы.

1918  г.  –  Установление  Советской  власти  в  селе,  открытие  сельского совета.

1921 г. – Неурожай. Страшный голод и эпидемия холеры. Вымирали  целыми  семьями.  Открыли  столовую  для  умирающих.  Сначала кормили только детей, а потом и взрослых. Умерло 148 человек, а 22 дома вымерли полностью.

1923 г. – Село Ивановка переименовано в Никольское.

1930 г. – Организован колхоз имени Коминтерна. Открыт медпункт.

1931 г. – Закрыта церковь. Открыты детские ясли.

1933 г. – Выделение Ново-Киевки в самостоятельный колхоз им. Т.Г. Шевченко.

1941 г. – На фронты Великой Отечественной войны отправлено 159 сельчан. Из них вернулись только 70.

1946 г. – Выделение пос. Ново-Оренбургский в самостоятельный колхоз «Культура».

1950  г.  –  Возврат  Ново-Киевки  в  состав  Никольского  колхоза  им.  Коминтерна  и  присоединение  к  нему  Висла-Дубравского  колхоза им. Эрнста Тельмана.

1952  г.  –  Электрификация  села  Никольского.  Открытие  при  медпункте родильного отделения.

1954  г.  –  Упразднение  Никольского  сельсовета  и  вхождение  села в состав Безенчукского поссовета.

1957 г. – Ликвидация колхоза им. Коминтерна и присоединение  Никольского  к  совхозу  «Безенчукский»  в  качестве  отделения.

1968 г. – Создание в с. Купино совхоза «Купинский» и присоединение к нему Никольского в качестве отделения. Село вошло также и в состав вновь созданного Купинского сельсовета.

1975 г. – Строительство нового, современного здания школы.

1987  г.  –  Строительство  детского  сада,  в  котором,  к  сожалению,   теперь,   вместо   детей,   располагаются   почта,   библиотека   и клуб, а в последние годы – и временная церковь.
 

                ОРЛОВЫ

Основателем известного графского рода в России был предок по  имени  Василий  и  прозвищу  Орёл.  От  него  пошла  фамилия,  когда людей на Руси стали записывать по фамилиям. Один из его потомков  –  дворянин  Орлов  Григорий  Иванович  (1685-1746)  –  при императоре Петре I, в шведскую и турецкую кампании, был награждён  золотой  цепью  с  портретом  Его  Величества,  получил  звание  генерал-майора,  чин  Действительного  статского  советника  ,  и  должность  Новгородского  губернатора  в  1742  году.  Он  был отцом  пятерых  сыновей  –  БРАТЬЕВ ОРЛОВЫХ  –  прославившихся  при  Екатерине  II.  Все  пятеро  братьев:  ИВАН  (1733-1791),  ГРИГОРИЙ (1734-1783), АЛЕКСЕЙ (1737-1808), ФЁДОР (1741-1796) и ВЛАДИМИР (1743-1831) – принимали непосредственное участие в дворцовом перевороте 1762 года, в результате которого Российской  императрицей  стала  Екатерина  II, поэтому  всем  братьям  были  пожалованы  поместья  и  вотчины,  графский  титул  и  высокие  государственные  должности.  Братья  имели  огромное  влияние при Дворе и в обществе, а Григорий, Алексей и Фёдор были особенно крупными вельможами при императрице.

ГРИГОРИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ОРЛОВ  (1734-1783)  –  второй  из  братьев  по возрасту, но первый по чинам и положению – имел колоссальное влияние  в  царском  окружении,  был  фаворитом  Екатерины,  имел  от  неё  сына  Алексея,  родившегося  в  1762  году.  Незаконнорожденному  Алексею  был  пожалован  графский  титул  и  фамилия  Бобринский.  Он  стал  родоначальником  нового  влиятельного  графского  рода  Бобринских. Григорий Орлов вместе со своим братом Алексеем возвели на престол Екатерину II, совершив в 1762 году дворцовый переворот и убив законного русского царя Петра III – мужа Екатерины. Сразу после переворота Григорий Орлов стал камергером Двора. В 1763-75 годах  –  он  генерал-фельдцейхмейстер  русской  армии.  Инициатор  создания  и  первый  президент  Вольного  экономического  общества  (1765 г.). С 1772 года утратил влияние при Дворе. С 1775 года – в от-ставке. После смерти молодой жены впал в психическое расстройство и умер в 1783 году 49-ти лет от роду, первым из братьев.

АЛЕКСЕЙ  ГРИГОРЬЕВИЧ  ОРЛОВ-ЧЕСМЕНСКИЙ  (1737-1807)  –  третий  брат.  Отец  Анны  Алексеевны  Орловой-Чесменской.  В  некоторых  источниках  год  его  смерти  указан  1808.  Объясняется  это  старым  и  новым  стилями  календаря.  По  Юлианскому,  даты  рождения  и  смерти:  24.09.1737  –  24.12.1807,  а  по  Григорианскому: 05.10.1737 – 05.01.1808. Получил образование в Сухопутном шляхетском корпусе. Службу начал солдатом лейб-гвардии Преображенского полка. В начале 1762 года был сержантом. Именно Алексей  Орлов  убил  Петра  III  при  дворцовом  перевороте  1762  года, после которого сразу стал генерал-майором, а в 1769 году – генерал-аншефом.  В  том  же  году  был  назначен  командующим  эскадрой русского флота в Средиземном море. В 1770 году одержал блистательную победу у Наварина и Чесмы, за что удостоился прибавления к фамилии – Чесменский.

 Не занимая формально видных должностей, Орлов долгое время  оказывал  сильное  влияние  на  государственные  дела.  В  1772  году ездил полномочным послом на мирный конгресс в Фокшаны. Но, потеряв там терпение, прервал переговоры, чем вызвал неудовольствие императрицы. По повелению Екатерины II, в 1775 году,  доставил  в  Россию  княжну  Тараканову,  притворившись  её  сторонником и предложив ей свою руку. Не имея хорошего образования и воспитания, Алексей Орлов не знал иностранных языков, а его манеры шокировали придворных дам. Несмотря на это, он интересовался наукой, покровительствовал М.В. Ломоносову и Д.И. Фонвизину, состоял в переписке с Ж.Ж. Руссо. Был одним из основателей Вольного экономического общества и первым его выборным председателем.

В  1782  году  женился  на  Евдокии  Николаевне  Лопухиной  (17.12.1761-20.08.1786).  В  браке  родились  АННА  (1785-1848)  и Иван (1786-1787). При родах этого ребёнка Евдокия Орлова скончалась. Через год умер и младенец Иван. Анна, в полтора года лишившись матери, осталась единственной дочерью овдовевшего отца. Кроме Анны у Алексея был незаконнорожденный  добрачный  сын  Александр  Алексеевич  Чесменский  (1763-1820).

Ещё  до  женитьбы,  в  1775  году,  граф  Алексей  Орлов  получил  отставку,  как  и  его  брат  Григорий,  утративший  к  этому  времени  милость Екатерины. После смерти Екатерины в 1796 году, император Павел I устроил перезахоронение своего отца – убиенного Петра III. По приказанию Павла, императорскую корону впереди процессии, перед гробом, нёс Алексей Орлов. Получив этот приказ,  граф,  по  воспоминаниям  современников,  «зашёл  в  тёмный  угол и навзрыд плакал. С трудом отыскали, а ещё с большим трудом убедили его взять корону в трепетавшие руки». После этого опозоренный граф уехал за границу, взяв с собой 11-летнюю дочь Анну.  Через  5  лет,  с  воцарением  императора  Александра  I,  они  вернулись в Москву.

В нашей истории граф Алексей Орлов известен ещё и тем, что на  принадлежащем  ему  Хреновском  конном  заводе,  путём  скрещивания английских скакунов и арабских кобыл, была выведена одна  из  самых  известных  в  мире  русских  пород  лошадей  –  Орловский рысак.

ФЁДОР  ГРИГОРЬЕВИЧ  ОРЛОВ  (1741–1796)  –  четвёртый  брат.  После  дворцового  переворота  1762  года  был  обер-прокурором  Сената. Также отличился в битве при Чесме.

ИВАН  ГРИГОРЬЕВИЧ  ОРЛОВ  (1733–1791)  –  самый  старший  из  братьев,  но  сравнительно  с  ними  имевший  невысокий  чин.  Участвовал  в  перевороте  1762  года  в  звании  унтер-офицера  гвардейского  пехотного  полка.  В  отставку  вышел  в  чине  капитана  гвардии.  С  1767  года  –  член  комиссии  по  составлению  нового  Уложения.  Член  дирекционной  комиссии.  Своих  детей  не  имел.  В  связи  с  ранней  смертью  матери  взял  на  воспитание  младшего  брата Владимира.

ВЛАДИМИР ГРИГОРЬЕВИЧ ОРЛОВ (1743–1831) – самый младший из пятерых братьев – графов Орловых. Из-за ранней смерти матери воспитывался старшим братом Иваном. Имел большую любовь к наукам. Окончил университет в Лейпциге. В 1775 году по-лучил  звание  генерал-поручика.  Директор  Академии  наук  (при  президенте Академии К.Г. Разумовском). Прожил самую долгую из всех братьев жизнь – 88 лет.



ГРАФИНЯ  АННА

Графиня  и  камер-фрейлина,  единственная  ДОЧЬ АЛЕКСЕЯ ОРЛОВА   и   наследница   его   многомиллионного   состояния   –   АННА АЛЕКСЕЕВНА  ОРЛОВА-ЧЕСМЕНСКАЯ  –  родилась  в  Москве  2  мая  (13-го  по  нов.  ст.)  1785  года  и  окончила  свой  земной  путь 5(18) октября 1848 года в Юрьевом монастыре Великого Новгорода  на  64-ом  году  жизни.  После  смерти  отца  (ей  было  22  года)  отказалась  вступать  в  брак.  Полученное  наследство  потратила   на   благотворительность,   строительство   храмов   (в  том  числе  на  Самарской  земле)  и,  особенно,  на  Новгородский Юрьев монастырь.

Рождённая в роскоши и неге в доме вельможи екатерининской поры,  в  юном  возрасте  ставшая  фрейлиной  Двора,  в  16  лет  удостоившаяся  стихов  «придворного  поэта»  Г.  Р.  Державина,  –  она  всем  богатствам  мира  предпочла  неотмирные  богатства  веры  Христовой. Унаследовав огромное состояние, употребляла его не для себя, а для Бога, не жалея ничего на Его храмы и обители. За несколько лет до кончины приняла тайный монашеский постриг с именем Агния. Пример Анны Алексеевны – графини и тайной монахини  –  свидетельствует  о  том,  что  спасение  для  человека  возможно  в  любом  звании  и  положении.  Богатство,  для  многих  являющееся источником соблазна и гибели, стало для неё орудием спасения своей души и душ своих близких.

СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ

Когда  родилась  Анна,  отец  её  Алексей  Григорьевич,  уже  10  лет  был  в  отставке.  А  дядя  Григорий  –  бывший  фаворит  императрицы  Екатерины  –  умер  2  года  назад.  Через  полтора  года, при следующих родах, скончалась её мать. Рождённый ею сын  Иван  –  брат  Анны  –  прожил  всего  год.  Маленькая  Анна  осталась  единственной  дочерью  отставного  генерал-аншефа  Алексея Орлова-Чесменского, который сосредоточил всё своё внимание на воспитании и образовании дочери. Поселившись в подмосковном имении «Нескучное», отец пригласил лучших наставников.  Для  Анны  был  построен  дворец  с  парком,  где  устраивались  маскарады,  спектакли,  фейерверки.  В  семь  лет  Анна  могла  говорить  на  французском,  немецком,  английском  и итальянском языках и была пожалована во фрейлины к императорскому  двору.  В  1796  году  отец  привёз  Анну  в  Петербург,  где  представил  её  императрице  Екатерине  в  последний  год её царствования.

После  смерти  Екатерины  и  организованного  императором  Павлом  перезахоронения  останков  Петра  III,  обернувшегося  позором  для  графа  Орлова,  отец  с  дочерью  уехали  в  Дрезден.  С  воцарением  императора  Александра  I,  они  вернулись  в  Москву,  где  поселились  в  Александрийском  дворце  у  Донского  монастыря. Анна начинает появляться при императорском дво-ре,  где  была  принята  с  благосклонностью.  Она  сопровождает  отца в его выездах на московских народных гуляниях, которые привлекают  внимание  народа.  Так,  о  выезде  1  мая  1805  года  С.П.  Жихарев  писал:  «На  статном  фаворитном  коне  показался  граф Алексей Орлов в парадном мундире, обвешанном ордена-ми. За ним, немного поодаль, на прекрасной серой лошади ехала его единственная, горячо любимая дочь Анна. Её сопровождали дамы, также верхом, А.А. Чесменский, А.В. и И.Р. Новосильцовы, князь Хилков, Д.М. Полторацкий и много других особ».

С  1803  года  к  Анне  начинают  свататься  самые  титулованные  женихи,  включая  таких  видных  вельмож,  как  князья  Александр  Куракин  и  Платон  Зубов.  В  1807  году  Фёдор  Растопчин  писал:  «У Орлова полон дом претендентов на дочь; к прежним приехали два Голицына, сын князя Сергея Фёдоровича и славный князь Борис  Вестрис».  Все  женихи  были  отвергнуты.  Известно  лишь  об  одном  претенденте,  к  которому  молодая  графиня,  возможно,  испытывала симпатию – это граф Николай Михайлович Каменский.  По  свидетельству  графини  А.Д.  Блудовой,  Анна  до  самой  смерти  вспоминала  умершего  в  1811  году  Николая  Каменского  «со  всею  горячностью,  со  всем  увлечением  любви  двадцатилетней девушки».

БОГУ СЕБЯ ПОСВЯТИВШАЯ

Поражённая смертью отца, не знавшая до этого печали и горя, Анна лишилась чувств и оставалась четырнадцать часов без признаков жизни. По свидетельству Н.В. Елагина, «лишь только она надела  чёрное  платье,  как  в  присутствии  окружающих  подошла  к иконам и пав на колени, рыдая произнесла: «Господи! Ты взял мою  мать,  которой  я  не  знала,  теперь  Тебе  угодно  взять  моего  отца, будь мне вместо отца и матери, руководствуй всеми поступками моей жизни».

 Руководство похоронами отца взял на себя, младший и единственный  из  пятерых  братьев  Орловых,  оставшийся  на  тот  момент в живых – родной дядя Анны – Владимир Григорьевич. Он предложил ей переехать к нему, считая, «что она слишком молода и  неопытна,  и  было  бы  неприлично  жить  ей  одной».  Анна  отка-залась, взяла к себе управляющим делами своего незаконнорождённого  брата  Александра  Чесменского  и  дала  отказ  Николаю  Каменскому  вступить  с  ним  в  брак,  хотя  о  нём  уже  планировалось доложить Императору.

Устроив  дела,  Анна  отправилась  в  паломничество  –  вначале  в  Киево-Печерскую  лавру,  а  затем  в  Ростов,  чтобы  помолиться  в  Спасо-Яковлевском  монастыре  у  мощей  Димитрия  Ростовского. В монастыре она познакомилась со старцем Амфилохием, стала его духовной дочерью. До самой смерти старца в 1824 году Анна была частой гостьей в Спасо-Яковлевском монастыре, еже-годно  говела  там  весь  Великий  пост  до  Пасхи,  вела  со  старцем  обширную переписку. Все письма Амфилохия, адресованные ей, графиня велела переплести, украсить золотым обрезом и тиснением.  Этот  монастырь  стал  первой  обителью,  куда  Анна  начала  отправлять  пожертвования,  не  прекратившиеся  и  со  смертью  её  духовника.

Несмотря    на    религиозность,    Анна    не    оставляет    свет.    В 1817 году она была пожалована в камер-фрейлины. Император Александр  I  подарил  ей  портрет  императрицы  Елизаветы  Алексеевны. А во время коронации Николая I графиня получила знаки ордена Святой Екатерины меньшего креста. В 1828 году Анна Орлова сопровождала императрицу Александру Фёдоровну в путешествии по России и за границей. Всё это время Анна продолжала  давать  пышные  приёмы,  восхищая  высшее  общество.  Она  не ушла в монастырь, не раздала своего имения, но стала служить своим  богатством  Церкви  и  людям.  Не  пренебрегала  светскими  приличиями и этикетом, не обрывала связей при дворе, не вышла из того великосветского круга, к которому принадлежала от рождения.  Преобразив  свою  жизнь  изнутри,  внешне  она  оставалась  Камер-фрейлиной  Их  Величеств  Марии  Феодоровны,  Елисаветы Алексеевны и Александры Феодоровны. Оставалась близкой к Царствующему дому.


АРХИМАНДРИТ ФОТИЙ

Огромное  влияние  на  духовность  Анны  оказал  архимандрит  Фотий  (Спасский),  рядом  с  которым  она  потом  завещала  по-хоронить  себя.  В  духовные  наставники  Фотия  рекомендовал  графине  его  учитель,  бывший  ректор  Санкт-Петербургской  Духовной   Академии,   епископ   Иннокентий   (Смирнов).   Оставив   Москву, она переехала в Санкт-Петербург, где два года пыталась сблизиться  с  Фотием,  который  чуждался  её  богатства  и  знатности.  Наконец,  они  встретились  в  1820  году  в  Казанском  соборе  Петербурга,  где  28-летний  иеромонах  в  проповеди  грозно  обличил дух времени, выступив против господствовавших в обществе мистических  настроений.  На  35-летнюю  графиню  он  произвёл  неизгладимое  впечатление,  но  за  дерзость  был  удалён  из  столицы  в  разрушенный  Деревяницкий  монастырь  близ  Новгорода.  Анна Орлова направила на восстановление монастыря крупную сумму  денег  и  два  обоза  со  свечами,  ладаном,  вином  и  хлебом.  В  1822  году  Фотий  был  переведён  в  Сковородский  Михайловский  монастырь,  в  восстановлении  которого  ему  также  помогла  графиня  Анна.  В  том  же  году  Фотия  назначили  настоятелем  Новгородского  первоклассного  Юрьева  монастыря,  учитывая,  что «он без какой-либо помощи казны в короткий срок восстановил  два  монастыря  и  есть  надежда,  что  он  сможет  восстановить  и древнюю новгородскую обитель».

Графиня Анна последовала за Фотием в Новгород. Она купила в селе Витославлицы близ монастыря большой участок земли, построила усадьбу и постепенно переселилась в неё из Петербурга на постоянное жительство. На средства Анны Орловой Фотий восстановил Юрьев монастырь. Анна Алексеевна бывала в монастыре ежедневно. Очень много молилась. Во время Святой Четыредесятницы (Великого поста) она большую часть дня проводила в церкви, а по ночам молилась уединённо. В первую неделю поста до субботы не вкушала ничего, кроме просфоры. А в Страстную седмицу принимала пищу только в Великий Четверг. Приобщалась Святых Таин (причащалась) каждую субботу и воскресение. Не  вкушала  никогда  мяса  и  пищи  молочной.  Каждую  полночь  вставала и 12 раз читала молитву «Богородице Дево, радуйся...»

Однажды в Юрьевском монастыре на обеде у его наместника архимандрита  Фотия  присутствовал  будущий  духовный  писатель  А.Н.  Муравьёв,  который  признался,  что  не  соблюдает  постов  в  среду  и  пятницу  якобы  из-за  великосветских  обычаев,  не  располагающих  к  «постническому  житию».  На  это  отец  Фотий  сказал, что Анна Алексеевна, присутствовавшая здесь же, сумела соблюдать посты даже в Берлине, находясь в свите Императора!

В 1831 году умер дядя Анны – последний из пятерых братьев Орловых  –  Владимир  Григорьевич.  Анна  Алексеевна  перевезла  в Юрьев монастырь прах своего отца и его братьев и погребла под папертью Георгиевского собора.

В  это  же  время  Анна  Алексеевна  строила  храмы  и  на  Самарской  земле,  причём  некоторые  из  них  (Екатериновский,  Покровский  и  другие)  начаты  были  ещё  её  отцом  –  Алексеем  Григорьевичем   Орловым-Чесменским.   Благодаря   наследству   отца  Анна  Орлова  была  одной  из  крупных  душевладелиц  Российской  империи.  Среди  крестьян  Самарской  земли,  где  преобладали  чуваши  –  бывшие  язычники,  она  начала  проповедь  православия  и  добилась  обращения  многих  своих  крепостных  в  христианство.  Тогда  же,  в  1829-1830  годах,  графиня  организовала  массовое  крещение  чувашей  в  принадлежащих  ей  сёлах  Самарской вотчины. Она не одобряла крепостного права и старалась улучшить положение своих крестьян. «Обратив часть из них  в  вольных  хлебопашцев,  она,  в  1840  году,  других  перевела  в  Удельное  ведомство,  считая  крестьянскую  администрацию  этого учреждения и весь строй управления удельными крестьянами наиболее гуманным».

Отношения  архимандрита  Фотия  и  незамужней  графини  вызвали  сплетни  об  их  любовной  связи.  Даже  А.С.  Пушкин  написал  по  этому  поводу  две  едкие  эпиграммы.  Но  это  были  лишь  слухи,  которым  верили  далеко  не  все.  Хозяйка  петербургского  салона  Д.  Фикельмон  писала  в  своём  дневнике:  «О  ней  с  уверенностью  можно  сказать,  что  она  не  только  осталась  девственницей,  но  что  и душа её девственна, как у младенца... Хотя графиня Орлова уже далеко не молода, она обладает той вечной молодостью, что дарована только небесным душам». В самом начале знакомства Фотия и Анны, он писал ей: «Богомудрая девица Анна! Слышал я, убогий, что  ищешь  ты  Царства  Божия  и  правды  Его;  оно  близ  тебя  есть.  Да  отверзутся  твои  очи  тебе  и  ты  узришь  Анна,  яко  Мария,  Христа. Собирай сокровище некрадомое на небесах, утешай плачущих, отирай  слезы  сирых,  питай  нищих,  не  оскудеет  Господь  тебе  по-давать».  Фотию  важнее  было  владеть  именно  душой  графини,  он  упорно «утверждал её в девическом, физическом и духовном девственном  состоянии».  Через  год,  в  1821  году,  он  уже  писал  о  ней:  «Она  матерь  моя,  паче  нежели  родная...»  Когда  она  завела  с  ним  разговор о возможном своём замужестве, он подвёл её к иконе Иисуса Христа, повесил на неё кольцо с её руки и сказал: «Се – жених твой». После этого графиня дала обет безбрачия.

 Наставляя Анну вести практически монашескую жизнь, Фотий не  допускал  при  этом,  чтобы  она  приняла  монашеский  постриг,  так как всё её состояние отошло бы соответствующему женскому монастырю. Он также не давал ей полностью прекратить связи со столичным  обществом,  внушая  мысль,  что  она  «предстательница»  церкви  в  мире  власть  имущих.  Этим,  возможно,  и  объясняются противоречивые отзывы о ней в обществе. Кто-то писал, что «одета  она  была  хорошо,  но  почти  по-старушечьи:  тёмное  бархатное  платье  с  прекрасным  кружевом,  длинная  нить  жемчуга».  Другие же видели в ней «блистательную светскую даму, которая нисколько не походила на московских богомолок». Сама же Анна писала о Фотии: «Он возбудил во мне внимание тою смелостию, тою неустрашимостию, с какими стал обличать господствующие заблуждения  в  вере.  Всё  было  против  него,  начиная  со  двора.  Он  не  побоялся  этого.  Я  пожелала  узнать  его  и  вступила  с  ним  в переписку. Письма его казались мне какими-то апостольскими посланиями. Узнав его более, я убедилась, что он лично для себя ничего не искал».

Предполагают, что Фотий, зная о роли Алексея Орлова в перевороте 1762 года, убийстве императора Петра III и деле княжны Таракановой,  внушил  Анне,  что  она  всю  жизнь  должна  отмаливать  грехи  своего  отца.  Этим,  возможно,  объясняется  перенесение  ею  из  подмосковной  усадьбы  «Остров»  в  Юрьев  монастырь  праха Алексея Орлова и его братьев.


ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

В  1838  году  архимандрит  Фотий,  в  возрасте  45  лет,  после  продолжительной  болезни,  скончался  на  руках  своей  духовной дочери. В нарушение монастырской традиции, по которой настоятели  Юрьевского  монастыря  погребались  в  склепе  под  Георгиевским  собором,  графиня  Анна  устроила  усыпальницу  почившему наставнику в подземной церкви Похвалы Богородицы, сделанной по подобию древних катакомб. Рядом с мраморным  саркофагом  Фотия,  она  приготовила  гробницу  и  для  себя. После смерти Фотия Анна практически не покидала своего имения возле Юрьевского монастыря и провела в нём последние  10  лет  своей  жизни.  Свой  московский  дворец  «Майский»  в  Нескучном  саду  она  продала  императору  Николаю  I  ещё  в  1832  году.  Позже,  в  1845  году,  в  казну  был  продан  отцовский Хреновский конный завод, на котором была выведена знаменитая орловская порода лошадей.

В последние годы Анна Алексеевна особенно прилежно посещала  богослужения  в  монастырской  церкви  Похвалы  Богородицы,  где  ежедневно  совершались  литии  или  панихиды  по  её родителям и духовному отцу. Она совершала паломничества в Киево-Печерскую лавру, куда сделала много пожертвований. Её пожертвования шли и за границу: в Константинополь, Александрию,  Дамаск,  Иерусалим  и  Афонские  монастыри.  Всего  при жизни она потратила на монастыри и храмы 25 миллионов рублей.  Трудно  вообразить  такую  сумму,  если  учесть,  что  пуд  пшеницы в то время, или воз сена стоили около 50 копеек. Первый  биограф  Анны  Н.В.  Елагин,  восхищаясь  беспримерной  благотворительностью графини и перечисляя её бесчисленные благодеяния  на  Руси,  пишет,  что  и  далеко  за  границей  «из-вестна благотворительница, которая осыпала Восток неоскудною  милостынею;  везде  там  громко  имя  графини  Анны,  как  бы  древней  Мелании.  Она  сама  сокрушалась  только  от  такой  известности,  и  почти  огорчалась,  получая  благодарственные  послания  Патриархов,  –  столь  велико  было  её  смирение.  Но  сколько тут славы – не только для неё, но вообще для русско-го имени! Едва ли когда-нибудь и где-нибудь частный человек принёс такую жертву Богу!»

Особый интерес представляет собой и роль графини Анны в истории  Веры  Молчальницы,  являющейся,  по  легенде,  императрицей  Елизаветой  Алексеевной  –  женой  Александра  I,  которая  якобы  последовала  его  примеру  после  того,  как  император,  инсценировав   свою   смерть,   стал   сибирским   старцем   Фёдором  Кузьмичём.  Анна  нашла  Веру  в  1841  году  в  Коломовском  доме  умалишённых  и  предложила  «молчальнице»  поселиться  в Сырковом монастыре. За Верой приехала игуменья монастыря и увезла её в обитель. О переселении Веры в монастырь был издан  указ  Новгородской  духовной  консистории  от  10  апреля  1841 года, в котором указано, что она помещается в монастырь на содержание за счёт графини Анны Орловой. Когда келейница Веры Молчальницы заболела и не смогла выполнять свои обязанности,  Анна  назначила  ей  новую  из  своих  дворовых.

 Новая келейница  –  монахиня  Амфилохия  (умерла  в  1901  году)  была  глуха. Некоторые усмотрели в этом подтверждение тайны сыр-ковской  молчальницы.  Они  утверждали,  что  графиня,  будучи  посвящённой  в  неё,  специально  выбрала  глухую  прислужницу,  чтобы та не могла услышать, если Вера в бреду или по забывчивости скажет что-то о себе.


ПОСМЕРТНАЯ СУДЬБА

Скончалась  Анна  Орлова  5(18)  октября  1848  года  в  день  тезоименитства  своего  отца  Алексея  Орлова.  В  этот  день  она,  как  обычно,  была  на  ранней  литургии  и  причастилась.  Затем  на  па-перти  Георгиевского  собора  совершили  панихиду  по  её  отцу.  В  пятом  часу  вечера  она  снова  приехала  в  монастырь,  слушала  панихиду  по  архимандриту  Фотию  у  его  гроба  в  церкви  Похвалы  Богородицы.  Затем  простилась  со  всеми,  прося  благослове-ния на дорогу и собираясь в тот же день ехать в Петербург. Снова спустилась  в  пещеру  к  гробу  Фотия.  Вернувшись,  приложилась  ко всем иконам и вновь удалилась в склеп. Затем подошла к паперти  Георгиевского  собора,  где  был  похоронен  её  отец.  Желая  проститься с настоятелем монастыря архимандритом Мануилом, Анна направилась в его покои, но на крыльце ей стало плохо и через десять минут (без четверти шесть) она скончалась. В течение пяти дней после смерти, у её гроба служились панихиды. Отпевание графини совершили только 10 октября в Георгиевском соборе в присутствии родственников, знатных персон из Петербурга и Москвы, при большом стечении народа. Погребли её в заранее приготовленной ею гробнице в церкви Похвалы Пресвятой Богородицы Юрьева монастыря рядом с гробом архимандрита Фотия.

Народ почитал архимандрита Фотия и графиню Орлову святыми. По этому поводу писатель Николай Лесков в своём очерке «Мелочи архиерейской жизни» в 1879 году писал: «В Новгороде надеются,  что  прежде  всех  должны  быть  открыты  мощи  Фотия,  но этому будто сильно мешает то, что нельзя различить: от кого идут чудеса – от Фотия, или от почивающей с ним рядом графини  Орловой?  Отличить  это  трудно,  потому  что  чудеса  совершаются при обоих гробах, стоящих рядом, а разъединить их нельзя, и потому надо ждать особого знамения, которого и ждут».

После революции 1917 года, большевики, в поисках ценностей, вскрыли оба гроба, но увидев нетленные тела, не тронули ни золотой крест Фотия, ни украшения на сиреневом платье графини. Однако, в 1930-е годы, когда в монастыре хозяйничал уже НКВД, могилы  всё  же  разграбили,  останки  выбросили.  Благочестивые  прихожане перенесли нетленные мощи в другое место и захоронили  их  в  одной  могиле,  вне  территории  Юрьевского  монастыря. Теперь эта скромная могила, с простым деревянным крестом, в которой вместе лежат останки архимандрита Фотия и графини Анны, находится за алтарём новгородской церкви Благовещения в Аркажах «на Мячино», расположенной напротив аэродрома на пути в монастырь.

После  вскрытия  захоронений  в  1930-х  годах  прошёл  слух  и  появилась  легенда  о  том,  что  якобы  останки  графини  лежали  в  гробу  в  неестественном  положении:  одежда  разорвана  –  будто  умершая  металась  в  гробу  –  будучи  похороненной  заживо  или  в  состоянии  летаргического  сна.  В  качестве  причины  этого  легенда называет отравленное вино, которое ей дали в день смерти с причастием. Думается, что абсурдность этой «легенды» очевидна. Во-первых, отравить причастием нереально, ведь причащают из одной чаши, и тогда отравиться должны были все причастники.  Во-вторых,  хоронили  графиню  только  через  пять  дней,  и  не  заметить  того,  что  она  была  жива  –  невозможно.  В-третьих,  неудивительно, если одежда на ней была разорвана, ведь гробницу уже вскрывали после революции, хотя и не разграбили.


                КРЕЩЕНИЕ  ЧУВАШЕЙ

Графиня Анна унаследовала от отца сёла и деревни Самарского уезда: Алексеевку, Винновку, Владимировку, Екатериновку, Ивановку, Кануевку, Кармалу, Новодевичье, Переволоки и другие. В шести из этих сёл были построены храмы. Некоторые из них (Екатериновский,  Покровский)  начал  строить  ещё  отец  Анны  –  граф  Алексей  Григорьевич  Орлов-Чесменский.  Анна  Алексеевна  не  только  закончила  строительство  этих  храмов,  но  построила  затем  и  другие,  в том числе в Кануевке и ИВАНОВКЕ. Большинство населения в Орловских имениях были чувашами, пребывавшими в язычестве или идолопоклонстве  и  не  знавшими  Христианской  веры.  Стараниями  Анны Алексеевны все они вскоре приняли Православие.

Массовое крещение чувашей было совершено в 1830 году. В деревне Ивановке первый раз в январе крещено 137 душ обоего пола, второй раз в июне крещено 350 душ (по другим данным 580). В деревне  Кармала  1-го  июня  крещено  168  душ,  в  деревне  Берёзовый  Солонец – 352 души. Ещё раньше в Тайдаково были крещены 800 человек. А всего крестилось более 4 тысяч!

Для  крещения  чувашей  в  имение  Анны  Алексеевны  Орловой-Чесменской прибыл архиепископ Казанский и Свияжский Филарет, впоследствии митрополит Киевский. Крещение в Ивановке 3 июня  1830  года  было  очень  торжественным.  На  берегу  реки  Безенчук  построили  тесовые  крестильни  для  мужчин  и  женщин  отдельно. Многих крестил сам владыка Филарет, других крестили 16 прибывших с ним священников. Крещаемые, одетые в белые рубахи, порознь подходили к архиерею или священнику, стоящему на половицах, спускались с досок в купель (квадратный промежуток между  досками)  и,  погружённые  троекратно  рукою  священника,  выходили из воды, принимая кресты и пояса. При этом имена христианские  давались  им  группами.  Это  было  похоже  на  Крещение  Руси в водах Днепра князем Владимиром в Х веке, когда все жители Киева вошли в реку для принятия Таинства.

 После  крещения  была  отслужена  Божественная  Литургия  в  специально  привезённой  из  Ставрополя  (ныне  Тольятти)  походной  церкви.  Во  время  службы  все  крещённые  причастились  Святых Христовых Тайн. Затем в той же походной церкви было совершено  браковенчание.  Языческая  вера  чувашей  допускала  многожёнство и у некоторых было по две, а то и по три жены, поэтому  им  перед  венчанием  было  предложено  по  обоюдному  согласию избрать на всю остальную жизнь одну из прежде взятых в язычестве жён.

Впоследствии, на тех местах, где стояла передвижная церковь, были поставлены каменные памятники из красного кирпича: два на берегу речки Безенчук, а один чуть в стороне, на горке – откуда наблюдала графиня Анна. Таким образом, для тысяч Самарских чувашей графиня Анна Алексеевна стала поистине крёстной матерью. А в Нижней Ивановке   один   богатый   чуваш-язычник   соглашался   креститься,   только если его восприемницей станет именно она. Анна Алексеевна согласилась стать его крёстной. Чуваш этот в крещении наречён был Захарией. Захар Васильевич Лёвкин после крещения пригласил крёстную мать в свой дом. От его дома до церкви были разостланы ковры и холсты. Графиня приняла предложение своего крестника и подарила ему около 300 десятин земли.

Впрочем,  есть  и  другая  версия  этой  истории.  И  даже  имя  нежелавшего креститься совершенно иное. В монографии «Никольское» Н.М. Егоркин пишет о том, что когда Анна Орлова-Чесменская со своей свитой и архиепископ Филарет наблюдали за крещением со стороны (впоследствии именно на этом возвышенном месте будет построен  каменный  памятник  из  красного  кирпича),  графине  доложили, что собраны все жители села кроме одного местного богача Алексея Ильжеева. Когда его привели под конвоем, то на вопрос графини,  почему  он  не  хочет  креститься,  Алексей  дерзко  ответил,  что согласится только если она станет его крёстной. И когда после крещения  Алексей  снова  подошёл  к  Анне  Алексеевне  и  опустил-ся  перед  нею  на  колени,  она  будто  бы  торжественно  произнесла:  «Крёстный сын мой, встаньте! Заявляю пред Богом и людьми, что дарю своему крестнику Алексею карету со своего двора»...

Что же было на самом деле? Землю или карету подарила графиня? Захарию Лёвкину или Алексею Ильжееву? Скорее всего – это  лишь  красивая  легенда,  да  и  то  противоречивая.  Сомнения  вызывают  обе  версии.  И  не  только  по  своей  несогласованности.  Источники  указывают на то,  что  архиепископ  Филарет  прибыл  не  только  со  священниками,  но  и  в  сопровождении  войска, поэтому крещение чувашей было добровольно-принудительным. Возможно,  креститься  не  хотел  не  только  «один  богатый  человек».  У  чувашского  населения  были  сильны  корни  языческой  веры.  И  если,  не  смотря  на  это,  креститься  собралось  всё  село  и  только один человек «заартачился», то за такое непослушание его бы скорее  наказали,  а  не  наградили.  Впрочем,  возможны  любые  варианты. Анна Алексеевна была очень доброй и сострадательной, позволяла себе делать и такие подарки. Другой вопрос: кому и за что? Тут уж народная молва могла сочинить и не такое.


ЦЕРКОВНЫЙ  ПРИХОД

Православный храм в селе был построен в 1831 году на средства графини  Анны  Алексеевны  Орловой-Чесменской.  100  лет  молились в нём люди, пока не закрыли его при советской, коммунисти-ческой и безбожной власти. Сколько людей побывало и молилось здесь  за  100  лет!?  Сколько  слёз  и  людского  горя  видели  эти  стены!? После закрытия храм использовали сначала под клуб, затем под  зернохранилище,  мастерскую  и  заправку.  А  потом  и  вовсе  он  пустовал много лет, постепенно разрушаясь. И в эти годы уже многие, не стесняясь, пользовались им как свалкой и отхожим местом. Но Бог поругаем не бывает! Никогда Ангелы Божии не покидают того  места,  где  когда-то  был  храм!  Даже  если  от  храма  ничего  не  осталось – это место продолжает оставаться святым, намоленным. Об этом надо помнить ради спасения собственной души, ради уважения памяти предков и истории Отечества.

В  клировых  ведомостях  села  Нижней  Ивановки  (Никольского)  за  1894–1895  годы  указано,  что  данная  церковь  была  построена   «тщанием   помещицы   Анны   Орловой-Чесменской»   в  1834  году.  Церковь  имела  три  престола  в  одном  алтаре:  главный  (средний)  –  в  честь  иконы  Божией  Матери  «Неопалимая  Купина»,  южный  боковой  престол  –  в  честь  святителя  Николая  Чудотворца,  северный  боковой  –  в  честь  великомученика  Георгия  Победоносца.  В  клировых  ведомостях  той  же  церкви  за  1902–1906 годы сказано, что храм построен в 1831 году. Почему такое расхождение? Возможна простая ошибка. Ведь в рукописном  варианте  легко  перепутать  цифры  1  и  4.  Но  вероятнее  всего, в 1831 году, в ещё не совсем оконченном храме, уже начались службы,  но  отделочные  работы  продолжались  до  1834  года.  Это  предположение  подтверждается  тем,  что  по  архивным  данным,  главный  и  южный  престолы  были  освящены  архиепископом  Симбирским  Анатолием  в  1832  году,  а  северный  престол  –  по  благословению  того  же  архиепископа  –  самарским  протоиереем  Иоанном Цветковым – только в 1833 году. Во всех последующих документах годом постройки храма указан 1831.

В те годы село Нижняя Ивановка входило в состав Самарского уезда Симбирской губернии, так как Самарская губерния была образована только через 20 лет – в 1851 году. Ещё раньше, до образования  Симбирской  губернии  в  1796  году,  Самарский  уезд  относился к Казанской губернии. Таким образом, приход церкви «Неопалимая  Купина»  в  Ивановке,  первые  20  лет,  принадлежал  Симбирской епархии, а с 1851 года – Самарской.

По сведениям архивных документов за 1907 год, церковь в Ивановке «зданием каменная, с такою же колокольней, тёплая, вмещает более 400 человек, прочная. Церковная ограда каменная, новая, прочная,  выстроена  в  1901  году.  При  церкви  имеется  деревянная  сторожка. Под церковью 75 кв. сажень, в ограде 260 кв. сажень земли. Церковная усадебная земля занимает 3 десятины, 335 квадратных сажень вместе с погостом церковным. Отведена общественным приговором в 1877 году. Качество церковной земли – малоплодородная. Вне селения имеется особо отведённое кладбище, окопанное канавой... Церковь и иконостасы застрахованы на 15 тыс. руб. в  Страховом  Отделе  Духовного  Ведомства.  Утварью  и  богослужебными  книгами  церковь  достаточна.  Из  древних  вещей  на  северном  престоле  хранится  Святое  Евангелие,  издания  1668  года,  «напечатанное ещё при патриархе Иосифе».

Библиотека  при  сей  церкви  состоит  из  книг  для  чтения...  37  названий  –  170  томов.  Периодические  издания:  «Христианское  чтение»  за  1881-1883  годы,  «Церковный  вестник»  за  1881,  1883, 1885 и 1887 годы, «Кормчий» за 1894 год и «Миссионерское обозрение» с 1889 по 1906 год.

Причта  при  сей  церкви,  по  Указу  Святейшего  Синода  от  14.03.1885 г. за No 3, положено быть священнику, дьякону и псаломщику.  Но,  после  выделения  деревни  КУПИНО  в  самостоятельный  приход  в  1900  году,  вакансия  дьякона  упразднена.  ПО ДОКУМЕНТАМ  на  1913  год  в  церкви  налицо  состояли  священник  и псаломщик. Жалование положено Указом Святейшего Синода от 1906 г. за № 6 – священнику 300 руб, псаломщику – 100 руб. В распоряжении прихода было 33 десятины пахотной и 10 десятин сенокосной земли. Дома церковнослужителей с надворными постройками  –  общественные,  построены  на  церковной  усадебной земле прихожанами с. Нижней Ивановки в 1887 г. Составляли собственность церкви. Находились рядом с храмом, на месте недостроенного  клуба,  который  затем  был  снесён.  Дом  для  священника  довольно  удовлетворительный.  Дома  для  псаломщика  и  просфорни  ветхие  и  холодные.  Все  дома  застрахованы.  Дом  священника  –  на  1  тыс.  руб.,  надворные  службы  –  на  200  руб.  Дом псаломщика – на 400 руб., просфорни – на 200. Описи на эти дома нет. Приписных церквей и часовен нет. Домов молитвенных и  кладбищенских  нет.  Здания,  принадлежащие  церкви:  здание  церковно-приходской  школы,  деревянное,  крытое  железом,  выстроено в 1901 году и застраховано на 700 руб.; здание сторожки деревянное, выстроено в 1895 г. и застраховано на 300 руб.

При  церкви  с  1886  года  имелось  церковно-приходское  попечительство.  В  1888  году  при  церкви  (при  участии  земства)  было  открыто  земско-общественное  училище.  В  1894  году  не  средства  прихожан  была  открыта  школа  грамотности,  размещавшаяся  в  деревянном  здании.  В  1895  году  открылась  одноклассная  чувашская  церковно-приходская  школа.  Помещалась  она в собственном здании, построенном на средства Самарского епархиального  училищного  совета  и  комитета  православного  миссионерского  общества.  Отапливалась  и  «окарауливалась»  на  средства  прихожан.  Обучалось  в  школе  –  на  1907  год  –  22  мальчика  и  8  девочек.  Заведующим  и  законоучителем  был  священник Димитрий Дмитриев – бесплатно. При школе, в особом помещении, проживал учитель из чуваш Филипп Яковлев, окончивший  курс  Второклассной  Церковной  школы  1  сентября 1907 года. Получал жалованье от казны – 240 рублей в год. В 1912 году в деревне Дмитриевке была открыта земская одно-классная смешанная школа.

В  Нижней  Ивановке  с  1888  года  существовало  земско-общественное  училище.  В  1907  году  в  нём  обучалось  80  мальчиков  и 12 девочек. В основном это были русские дети из приходских де-ревень. Законоучителем и в этой школе был приходской священник Димитрий Дмитриев. Здесь он получал жалованье – 60 рублей в год. Учителями  были  Николай  Моловский  –  с  жалованьем  500  рублей  в год и Вера Казакова – с жалованьем 300 рублей от земства.

В состав прихода «Неопалимой Купины» входили и близлежащие деревни, не имеющие своих храмов: Купино, Киевка, Григорьевка, Вислая Дубрава, Дмитриевка. В 1900 году в Купино был построен деревянный храм Покрова Богородицы и село выделилось в отдельный приход. По сведениям на 1907 год, в оставшихся пяти деревнях Неопалимовского прихода, вместе с Ивановкой (без  Купино),  проживало  2452  человека.  В  том  числе:  в  Вислой  Дубраве  –  около  150  человек,  в  Киевке  –  около  250,  в  Дмитриевке – 350, в Григорьевке – 750, Ивановке – 950. Основное население – это крестьяне. Но были и военные. Так, в Ивановке про-живало 112 человек военного звания (солдаты, их жёны и дети), в  Григорьевке  –  97  военных,  в  Вислой  Дубраве  –  32.  Большинство населения прихода (2299 человек из 2452) православные, но были и раскольники: 86 человек – Австрийского толка, 48 – Спасова согласия, 19 – Поморской секты.

Опись  церковного  имущества  заведена  в  1858  году,  проверена  в  1902  году,  хранится  в  целости.  Копии  метрических  книг  хранятся в целости с 1832 года. Церковные деньги: неподвижной суммы – 143 руб. 59 коп., а билеты находятся в Государственной Сберкассе  с.  Екатериновка  –  923  шт.  Старостой  при  церкви  состоит крестьянин Евграф Павлович Кличков с 1908 года. Преосвященный владыка в последний раз посетил приход в 1898 году.

Расстояние до церкви: от Консистории – в 50 верстах, от Благочинного  в  с.  Екатериновке  –  в  5  верстах,  от  города  Самары  –  в 50 верстах, от станции «Безенчук» – в 8 верстах. Ближайшие  церкви:  1  –  Святой  Троицы  в  с.  Екатеринов-ке  –  5  вёрст;  2  –  Покровская  в  с.  Купино  –  8  вёрст;  3  –  Михай-ло-Архангельская в с. Васильевке – 10 вёрст; 4 – Димитриевская в с. Толстовке – 12 вёрст. Почтовый   адрес   церкви:   Екатерининская   почта-телеграф,   Контора. Или: Екатерининское Волостное Правление Самарско-го уезда, село Нижняя Ивановка (Никольское тож).


ЗАКРЫТИЕ  ЦЕРКВИ

Коммунистическая  партия  и  советское  правительство,  объявив религию «опиумом для народа», старалось как можно скорее закрыть все церкви в стране. При этом надо было всё организовать так, чтобы церкви закрывались будто бы по требованию народа. Сначала,  под  каким-нибудь  предлогом,  с  прихода  убирали  свя-щенника, не разрешая назначать другого. Через некоторое время, когда  всё  успокаивалось,  а  люди  привыкали  к  тому,  что  службы  в  храме  не  проводятся,  вышестоящие  органы  власти  требовали  организовать в селе собрание или сход граждан, на котором «провести линию партии». Так было и в Никольском, где службы прекратились в 1929 году. 9  февраля  1930  года  протоколом  общего  собрания  граждан  села  Никольского  (Ивановки)  Екатерининского  района  было  решено: «... снять колокола с церкви за исключением одного, ко-торый  нужно  оставить  на  случай  пожара  и  на  другие  тревоги».  Протокол такого же собрания от 20 февраля 1930 года содержит уже  решение  «закрыть  церковь,  так  как  в  селе  Никольском  нет  верующих, притом здание стоит бесполезно, которую нужно превратить на другую какую-нибудь учреждению».29  октября  1930  года  административное  управление  Средне-волжского  крайисполкома  направило  в  крайисполком  ходатайство об утверждении решения по закрытию церкви: «... имея в виду,  что  церковь  в  селе  Ивановке  Екатерининского  района,  хотя  и  с  нарушением  формальностей,  но  уже  закрыта  Ивановским  сельсоветом ещё в октябре 1929 года и возвращать её теперь верующим было бы нецелесообразно, а тем более в то время, когда с  их  стороны  нет  ходатайства,  либо  жалобы  о  том,  полагало  бы  закрытие данной церкви санкционировать...»

Таким образом, церковь закрыли окончательно. Более двадцати лет  она  стояла  пустой,  постепенно  разрушаясь.  Многие  сельчане,  не  стесняясь,  потихоньку  растаскивали  её  –  «зачем  добру  пропадать,  оно  же  ничьё».  Действительно,  здание  официально  никому  не  принадлежало,  а  значит,  считалось  государственным  достоя-нием. Чтобы кто-то мог владеть им на законных основаниях, надо было юридически оформить передачу его в собственность.

31 мая 1951 года Безенчукским райисполкомом было принято решение  «О  передаче  бывшего  церковного  здания  в  с.  Никольском под клуб укрупнённому колхозу им. Коминтерна». Уполномоченный  Совета  по  делам  Русской  Православной  Церкви  при  Совете Министров СССР по Куйбышевской области 30 октября 1951 года утвердил это решение: «Согласно решению Безенчук-ского райисполкома церковное здание в с. Никольском не имеет кровли, полов, потолка, дверных и оконных переплётов, кирпич-ные  стены  и  фундамент,  вследствие  безнадзорности,  растаскиваются.  Ходатайств  со  стороны  верующих  об  открытии  церкви  в с. Никольском не поступало. Ближайшее церковное здание находится  в  18  км.  в  с.  Кануевке.  Учитывая,  что  церковное  здание  в с. Никольском находится в состоянии угрозы полным разрушением,  полагаю  удовлетворить  ходатайство  Безенчукского  райи-сполкома  и  передать  церковное  здание  колхозу  им.  Коминтерна  под клуб, с оплатой стоимости его в доход государства».


СЕЛЬСКАЯ  ЖИЗНЬ


Церковь  закрыли.  Но  на  этом  жизнь  в  селе  не  остановилась.  Хранимое  Богом  село  держалось  милостью  Божией.  Верующие  продолжали молиться в частных домах, не особо афишируя свои собрания. Чуваши отмечали свои праздники, но участвовали и в православных. Даже культурная жизнь на селе не угасала, не смотря на тяжкие невзгоды войны 1941-1945 г. Для каждого дела находились нужные люди. Такие, как ЯШКИНА Антонина Никитична (11.04.1927-20.12.2005). Все звали её не Антониной, а Ниной, по  примеру  собственной  матери,  которой  не  понравилось  имя,  данное дочери в церкви при крещении. До замужества Нина носила фамилию Ефимова. В молодости была активной участницей самодеятельности. Выйдя замуж, ста-ла  чаще  посещать  молитвенные  собрания.  Со  временем  судьба  распорядилась так, что ей самой пришлось проводить и возглав-лять  эти  собрания  или  службы,  как  до  неё  это  делали  свекровь  и  старшая  сестра.  Приняв  от  них  эстафету,  она  читала  и  пела  молитвы,  даже  «отпевала»  покойников  (читала  по  умершим  за-упокойную литию для мирян). Читалку бабу Нину (или бабу-маму) знали все в округе. Приглашали её почитать по покойникам и из других сёл, и даже райцентра. Таким образом, благодаря ей, её  предшественникам  и  последователям,  православная  вера  со-хранялась в народе, не смотря на закрытую церковь и отсутствие священников.

Варвара Алексеевна НИКУЛИНА – дочь Антонины Никитичны (Нины) – одна из самых активных прихожанок храма в Николь-ском,  поделилась  воспоминаниями  о  своём  детстве,  о  близких  людях, о маме, о жизни родного села в годы борьбы с Церковью и религией.

«Далёкие  военные  годы...  За  бревенчатой  стеной  сельского  клуба завывает пурга. Где-то далеко идёт война, громыхают ору-дия,  гибнут  отцы  и  братья.  А  в  клубе,  при  свете  мигушек,  подростки  готовят  праздничный  концерт.  Они  собираются  ставить  пьесу «Нарспи» чувашского классика Константина Иванова. Эта поэма – о чувашских Ромео и Джульетте:

... А в Сильби растёт девица
    С редким именем Нарспи.
    На лицо она прекрасна,
    Как цветочек полевой...

Главную  роль  Нарспи  играла  одна  из  девочек-подростков  –  Нина  ЕФИМОВА  –  моя  будущая  мама.  Она  даже  внешне  очень подходила на эту роль: «...надо лбом высоким – чистый шёлк ку-дрей...».  Да,  у  неё  был  красивый  высокий  лоб  и  роскошные  чёр-ные волосы к зелёным глазам... Потом звенели песни на русском и чувашском. Про землянку, про синий платочек, линьку...

ЗАКОНЧИЛАСЬ ВОЙНА.  Подростки  выросли,  завели  семьи,  труди-лись  в  колхозе.  И  пели.  Каждую  свободную  минуту.  Пели,  когда  шли  на  работу.  Пели  у  колыбели  своих  детей.  И,  конечно,  пели  на  сцене  в  клубе.  Находили  же  время!  Вот  так,  в  конце  концов,  обра-зовался хор. Пели семьями. Например, Потаповы Пётр Степанович и  Вера  Васильевна  –  комбайнер  и  телятница.  Астраханские  Юрий  Алексеевич  –  баянист,  руководитель  хора  и  Валентина  Михайлов-на – учительница, конферансье и певица. Сёстры Ефимовы Вален-тина, Лия и Раиса – доярки. Какие чудные у них голоса! Как только объявляют: Поют сёстры Ефимовы! – зал перестаёт дышать.

Хор принимал участие в районных и областных смотрах. Пели с душой: «С вершины гор попутный ветер...», или «У нас под Куйбышевом  поля  широкие...»  И  жили,  и  трудились  на  этих  полях.  Этот хор в 1960-е годы на областном смотре занял первое место. Подарили баян. Под этот баян пели уже дети победителей.

КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В СЕЛЕ  НЕ УГАСАЛА.  В  1980-е  годы  образо-валась  фольклорная  группа  под  руководством  Анны  Ивановны  Сибатровой.  Настоящие  патриоты  родного  языка.  По  крупицам  собирали и записывали чувашские песни, почти забытые. Выступали  в  старинных  национальных  костюмах  и  лаптях.  Инсцени-ровали фрагменты старинной свадьбы, посиделок. Снимались на областном  телевидении  в  передаче  «От  всей  души».  Эта  группа  была  предшественницей,  как  бы  матерью  современной  фольклорной  группы  «Шанкарчи»  (Скворушки),  которая  уже  более  15 лет поёт, напоминая нам о наших корнях. Сохраняют и берегут нашу историю, народные обычаи, родной язык. А какой он заме-чательный, наш язык! Какой он мягкий и певучий! Аннё – мама, аттё – отец, сёлкуд – родник, хёвель – солнце...

Когда  наступает  вечер,  я  заканчиваю  свои  домашние  дела,  и прячусь в своей комнате. Не зажигая свет, сажусь в кресло. Сначала  себя  поругаю,  потом  пожалею.  И  начинаю  путешествие  во  времени  –  отправляюсь  в  детство,  погружаясь  в  воспоминания.  В старости, наверное, всех тянет в детство. Тогда оно казалось веч-ным. Родители всегда рядом. Что ещё нужно ребёнку для счастья?

 Некоторые моменты детства вспоминаются чаще и ярче. Вот, помню,  было  мне  лет  8  или  9.  Воскресение.  Мама  печёт  пироги.  Торопится. Мы собираемся в гости к бабушке Евдокии (маминой маме)  и  тёте  Федоре  –  старшей  дочери  бабушки  (сестре  мамы).  Когда заканчивались осенние огородные работы, у нас часто со-бирались старушки. Я тогда не задумывалась, зачем они приходят. Не  знала,  что  это  молитвенные  собрания  наподобие  церковной  службы. Думала, просто в гости ходят. Бывало, сядут в большой просторной  кухне  с  огромной  русской  печью,  и  ждут,  когда  все  соберутся.  Потом  начинают  петь  молитвы  и  читать  Евангелие.  У бабушки были книги на непонятном мне церковно-славянском языке.  Мне  становилось  скучно.  Обняв  кошку,  я  засыпала  в  бабушкином закутке.В  обед  меня  разбудят.  Начиналась  воскресная  праздничная  трапеза.  Суп  гороховый  (горох  с  огорода),  каша  пшённая.  Тётя  Федора  добавляет  в  чашки  масла.  Какое  же  оно  было  душистое  и вкусное в моём детстве! Завершался обед чаем. На столе самовар, большой, пузатый. Сахар наколот маленькими кусочками. Пироги с капустой, тыквой, а то со свёклой и калиной, и мамины мякинцы (огромная  плюшка).  Сидят  мои  бабушки,  беседуют  про  урожай,  какая морозная погода, сколько нынче хлеба, скоро Рождество... Вот я уже выросла, начала работать, а они продолжали собираться, только в другой избе, и гораздо реже. Бабушкам постоянно не давали покоя местные активисты-безбожники, особенно из молодёжи. Боролись с религией и верующими. Пугали старушек. Насмехались,  дразнили,  угрожали.  Стучали  в  окна,  выкрикивая  оскорбления.  Но  угрозы  не  испугали  молящихся.  Они  делали  своё дело, полагаясь на волю Божию. Шло  время.  Мои  бабушка  и  тётушка  умерли  одна  за  другой.  Осталась мама. Однажды,  во  время  собрания  в  Пасхальную  ночь,  помолились,  пропели  «Христос  воскресе...»  и  стали  свидетелями  маленького  чуда!  С  переднего  «красного»  угла  избы,  где  иконы  с  лампадой,  вдруг  покатилось  прямо  по  воздуху  малиновое  яйцо! Не проплыло, не пролетело, а именно прокатилось по воздуху. Все замерли, наблюдая за этим чудом... Когда слух о таком невиданном событии прошёл по селу, безбожники смеялись, го-ворили, что это просто машина проехала под окнами. Хотя сами они там не были, и ничего не видели. Мимо дома действительно проходила  разбитая  дорога,  но  шума  машины  в  избе  никто  не  слышал, а яйцо видели все. Те, кто не видел ни чуда, ни машины, что  могут  знать?  Зачем  их  слушать?  Господь  сказал:  «По  вере  вашей да будет вам (Мф. 9,29)».

Когда  тётя  Федора  лежала  больная  (1974  г.),  она  передала  маме  свои  тетради  и  наказала:  «Нина,  ты  остаёшься  и  должна  продолжить  наше  служение.  Свекровь  твоя  (Васса  Григорьевна  Аленбатрова)  в  юности  пела  в  церкви  на  клиросе.  Молилась  на  собраниях  и  читала.  До  неё  ещё  Федосья  Егоровна  Савельева  –  тоже наша родственница – читала и молилась. Теперь они ушли. Я молилась, сколько могла. Вот и моё время пришло. Теперь ты должна продолжить...

Не  осмеливаясь  без  благословения  приступать  к  службам,  и не зная с чего и как начать, мама поехала в Ташлу к отцу Николаю Винокурову (18.05.1934 – 24.09.2020). Исповедовалась на родном языке. Была так счастлива! Рассказала батюшке про свою беду, причастилась. Он благословил, и наказал: «Трудись честно!  Ничего  не  сокращай».  Вот  и  трудилась  почти  30  лет.  Привезла из Ташлы две затёртые в кармане карамельки. Говорила: «Дал какой-то юродивый. Не хотела брать, но бабки при церкви  зашикали:  «Бери,  бери!  Мы  бы  с  радостью  взяли,  нам  не даёт».

Как понять, что это значит? Можно ли понять? Да и надо ли? Всё знать невозможно. Мы не можем до конца постигнуть Волю Божию. Но  мы  знаем,  что  ничего  случайного  не  бывает.  Верим  в  Промысл  Божий.  Юродивые  всегда  считались  людьми  Божиими.  И  если  такой человек что-то даёт, то это воспринимается как особое благословение на предстоящие нелёгкие труды во славу Божию.


                ИКОНА  «НЕОПАЛИМАЯ  КУПИНА»

Икона, в честь которой освящён храм или престол, называется храмовой иконой, поэтому день празднования этой иконе называется  храмовым  или  престольным  праздником,  который  отмечается в приходе торжественнее других праздников, почти как Пасха. Таким днём для Никольского является 17 сентября. Престольный праздник для села – это как День ангела для человека. Это настоящий День села!

ЧУДОТВОРНЫЙ ОБРАЗ

Празднование  образу  Божией  Матери  «Неопалимая  Купина» Святая церковь совершает 17 сентября (4-го по ст. стилю) – в день памяти святого пророка Моисея, удостоившегося в купине (куст  терновника)  горящей  и  несгораемой,  провидеть  спасение  рода  человеческого  Сыном  Божиим,  неопально  воплотившимся  от  Пресвятой  Девы  и  сохранившим  её  приснодевство.  Господь,  призвавший  Моисея  вывести  евреев  из  египетского  плена,  говорил с ним из горящего куста: «И явился ему Ангел Господень в  пламени  огня  из  среды  тернового  куста.  И  увидел  он,  что  терновый куст горит огнём, но куст не сгорает. Моисей сказал: пойду и  посмотрю  на  сие  великое  явление,  отчего  куст  не  сгорает.  Господь увидел, что он идёт смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я! И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих; ибо место, на ко-тором ты стоишь, есть земля святая» (Исх. 3, 2-5).

О  том,  что  несгораемая  купина  прообразует  девство  Богородицы  и  до,  и  после  рождения  ею  Сына  Божия,  святая  Церковь  воспевает так: «Яко же купина не сгораше опаляема, тако Дева родила еси» (догматик 2 гласа). На этом основании и возникло верование, что Божия Матерь, Сама неопалимая от огня Божества, спасает  от  огня  вещественного  –  от  молнии  и  пожара.  Поэтому  в народе распространён обычай ходить кругом пожара с иконой «Неопалимой Купины» для его прекращения.

Изображение Божией Матери на иконе Неопалимой Купины представляет восьмиугольную звезду, состоящую из двух острых четырёхугольников  с  вогнутыми  сторонами.  Один  из  четырёх-угольников  звезды  красного  (огненного)  цвета,  напоминающий  собой  огонь,  объявший  виденную  Моисеем  купину.  Другой  че-тырёхугольник – зелёного цвета, указывающий на естественный цвет  купины,  который  она  сохранила,  будучи  объята  огненным  пламенем. В середине восьмиугольной звезды, как бы в горящей купине,  изображена  Пресвятая  Дева  с  Предвечным  Младенцем.  По  углам  красного  четырёхугольника  изображены  ангел,  лев,  телец  и  орёл  –  как  на  обложке  богослужебного  Евангелия,  или  на Царских вратах алтаря. Это видимые знаки особенностей повествования 4-х Евангелистов о жизни и учении того Божественного   и   Невещественного   Огня,   Который   неопально   приняла   в Своё чрево Пресвятая Дева Мария. Кроме Богомладенца, в пре-чистых  руках  Пресвятой  Девы  изображается  лестница,  а  иногда  ещё  и  врата  –  символы  видений  Иакова  (Быт.  28)  и  Иезекииля  (Иез.  43-44).  Эти  символы,  подобно  купине,  прообразовали  Бо-жию  Матерь,  послужившую  лестницей,  открывшей  нам  доступ  на небо, и вратами, через которые прошёл Господь. На некоторых иконах  в  руках  Богоматери  изображается  жезл,  символизирую-щий Спасителя, именуемого в церковных текстах «жезлом от ко-рене Иессеева» (ирмос 4-й песни кан. на Рожд. Хр).

О  происхождении  этой  иконы  не  сохранилось  письменного  предания.  На  Руси  она  давно  была  известна,  но  особенно  стала  почитаемой в 1680 году, когда в Москве был построен в честь неё храм. Устное предание об этом передавалось из поколения в поколение родственниками строителя храма – Димитрия Колоши-на – стремянного конюха царя Феодора Алексеевича. Он особенно уважал икону Неопалимой Купины, стоявшую в святых сенях царской  Грановитой  палаты.  Каждый  раз,  приходя  во  дворец  и уходя из него, он усердно молился перед нею. Однажды, невинно подпав гневу царя и не надеясь оправдаться, Колошин с большим усердием начал молиться перед любимой иконой, прося защиты у Царицы Небесной. И молитва его была услышана. Царю Феодору  Алексеевичу  во  сне  явилась  Богоматерь  и  объявила  конюшего невинным. Царь повелел исследовать дело Димитрия Колошина и невинность его скоро подтвердилась. Колошин был освобождён от суда и царь возвратил своё доброе расположение к  нему.  В  благодарность  своей  Избавительнице  Колошин  выпросил у царя икону Неопалимой Купины и построил во имя её храм, в котором поместил икону на самом почётном месте. Когда в Москве был сильный пожар, эту икону обносили вокруг домов прихожан  Неопалимовской  церкви  и  все  дома  уцелели.  Из-за  особенного покровительства Богоматери, пожары на территории прихода случались крайне редко, да и то незначительные, несмотря на очень плотную застройку деревянными домами.

В 1812 году, когда Москва была занята французскими войсками, сожжена и разграблена – опустошены были и церкви. С ико-ны  Неопалимой  Купины  оккупанты  похитили  серебряную  ризу.  Однако вскоре в Новодевичий монастырь, расположенный непо-далёку  от  Неопалимовского  храма,  пришёл  солдат  французской  армии (поляк по национальности) и принёс эту ризу. Отдавая её протоиерею  Введенскому,  он  просил  его  вернуть  святыню  в  тот  храм, где она была похищена, пояснив, что с того времени как он снял её, его мучит сильная тоска.

РАССКАЗ МОНАХИНИ

Символический смысл иконы «Неопалимая Купина» необычным образом был раскрыт в видении схимонахине Антонии Кавешниковой  (1904-1998).  Её  рассказ  содержится  в  книге  «Я  испытал  тебя  в  горниле  страдания»  (с.  197-201).  Привести  этот  рассказ  здесь  побуждают  необычные  совпадения,  являющиеся,  думается, далеко не случайными. Схимонахиня Антония (в миру Анастасия Яковлевна) подвизалась в с. Никольском, хотя и Московской  области,  служила  в  Никольском  храме,  умерла  в  НИКОЛЬСКОМ МОНАСТЫРЕ  (  г.  Малоярославец),  рассказывает  она  об  иконе «Неопалимая Купина», неоднократно упоминая Серафима Саровского.  Разве  не  удивительно,  что  приход  в  с.  Никольском  Безенчукского района в честь иконы «Неопалимая Купина» по-ручено  организовать  Новокуйбышевскому  храму  в  честь  Серафима Саровского? Итак, рассказ схимонахини Антонии:

«Есть такая ИКОНА «НЕОПАЛИМАЯ КУПИНА»: когда бывает пожар, её выносят – и пожар прекращается. Я очень интересовалась, что это за икона, и вот я просила Бога, чтобы Он показал мне это место, где то озеро, откуда берётся вода и пожар заливается. Тогда у нас был огород и вся картошка завяла от засухи. Однажды вышла я на огород и вижу: идёт Николай Чудотворец. Я к нему и обратилась:

 – Николай Чудотворец, у меня весь огород пропал.
Он говорит:
– Вот тебе два ведра, иди в первую колодезь.

Я подошла к бадье, а там змея – не дала мне воды, тогда иду я к озеру, а там вода плохая, там я не взяла, и пошла дальше по огородам. А тут собаки стали рвать на мне одежду, так что осталась я  нагая.  Ладно,  думаю,  тут  народу  никого  нет,  всё  равно  пойду.  Шла, шла, и вдруг мне говорят:
–  Вот  это  канавка  преподобного  Серафима  Саровского,  её  нужно  пересигнуть;  каждый  человек,  который  живёт  на  свете,  –  не минует этой канавки. По этой канавке когда-то ходила Божия Матерь, эта канавка травой не зарастает, и её можно угадать.Когда подошла, то подумала: «Я же нагая!» – и мне снова говорят:
– Это – небо, а это – земля; вот здесь, за этой канавкой, будет «Неопалимая Купина» – источник Божией Матери. Когда быва-ет где-нибудь пожар, то Матерь Божия берёт отсюда воду, залива-ет, и пожар прекращается. Я  сумела  пересигнуть  и  очутилась  у  озера.  А  вокруг  трава,  лес  зелёный,  как  мурава,  а  озеро  –  как  море,  неизвестно,  сколь-ко вёрст, очень большое, и по этому озеру красивые цветы. Вижу я: лежит лев – как в изображении иконы «Неопалимая Купина», там  орёл  далеко-далеко,  здесь  телец,  коровка  стоит,  в  точности  как на иконе: лев, телец, орёл и Ангел – все! Лев строгий, у него крылья по два метра, глаза добрые-добрые, крупные, как бы два маленьких яблочка, – и он лежит. Я его не боялась, знала, что он добрый, подошла к нему близко и называю его:

– Царь лев, у меня весь огород пропал, всё завяло, дай мне воды.

Он поднялся, встал на задние лапы, грива у него такая, и гля-дит, и вот так зовёт:
– Орё-ё-л, дай ей воды, – и разливается эхо: – да-а-а-й воды-ы-ы...

Поднимается  орёл,  крылья  такие  большие,  подлетает  ко  мне:  впереди  у  него  крылья,  как  руки,  только  пальцев  нет,  сложены  крестом. Я два ведра ему надела, он зачерпнул с середины бытия и поднёс мне эти два ведра. Я сняла с его крылышек вёдра, поставила возле льва, а он лежит на траве, кругом красота, цветы розовые. Вода чистая, как слезинка. Я такой воды сроду не видала...
Тогда я подумала: не уйду отсюда, тут останусь, тут хорошо – и цветы, и лес, и трава. Только мне же надо кормиться, никто мне хлебушка  не  принесёт.  И  надо  мне  где-то  поспать,  а  где  спать?  Долго  я  думала  и  всё  же  решила  идти  домой.  И  вдруг  поднялся  сильный ветер и принёс мне одежду: рясу с рукавами и мантию, длинную-длинную.  Гляжу:  по  воздуху  несут  мне  баретки,  такие  красивые.  Я  их  надела,  и  мантию  тоже  надела,  потом  апостоль-ник. Перекрестилась и говорю:

– Слава Тебе, Господи, меня одели, Господь меня одел...

Так  стою  я  в  этой  одежде  и  вижу:  Ангел  стоит  с  крыльями,  здесь телец, орёл вдалеке, и лев – высокий такой, красавец невозможный. Подхожу к своим вёдрам и думаю: ну, сейчас я пойду домой. И вот взяла эти два ведра, и мне нужно идти домой. У меня такое хорошее настроение, что я несу воду, а вода такая светлая. Но на пути мне снова привиделась канавка, и мне сказали:

–  Это  преподобного  Серафима  Саровского  канавка,  отсюда  пойдёшь домой.

И  я  с  двумя  вёдрами  пересигнула  эту  канавку,  так  и  пришла  в свой огород. Пришла я в себя, и не была я как сонная, а была как сейчас: могу рассуждать, могу думать. Как будто ото сна проснулась. Но вёдра-то мои стоят! И всё со мной осталось! А вот скажу вам,  всё  это  было  наяву, потому  что  одежда-то  на  мне  осталась:  ряса,  апостольник,  которые  ветер  принёс.  И  вот  передо  мной  –  мой огород. Полила я эту воду, и проснулось всё, ожило. И я стою и радуюсь, что всё ожило вокруг, и благодарю Господа!

Потом я приняла монашество, стала Аполлинарией, схиму приняла, и теперь имя моё – схимница Антония, с тех пор я не Анастасия Яковлевна. Когда я ещё была маленькая, то мать мне сказала:– Отслужи обедню преподобным Антонию и Феодосию, которые основали монашество. Стали через них быть монастыри и монахи. Это великих два угодника Божия – Антоний и Феодосий.И  с  тех  пор  я  думала:  хорошо  бы  мне  такое  имя  –  Антоний,  я очень того желала. Но я считаю себя самым последним человеком на земле и прошу прощения у Бога:

– Господь милостивый, помилуй меня... Благослови, Господи, пошли человека, который написал бы эту картину. Лев лежит такой большущий, а там орёл, а там телец и Ангел...

Дай вам Господи, чтобы вы нашли такого человека, чтобы мои слова были не как ветер, а чтобы в натуре была истина. Лев, лес стеной  стоит,  поляна,  а  тут  лежит  лев.  Это,  прости  мою  душу  грешную,  это  только  святым  людям,  Господи,  а  мне-то  такой  грешной... Но я любила эту икону – Неопалимую Купину – очень любила. Потому я и говорю: теперь я знаю, почему эту икону выносят  от  пожара  и  откуда  берётся  вода  –  из  этого  озера.  Матерь  Божия  берёт  оттуда  воду  и  поливает,  так  что  пожар  прекраща-ется. Царица Небесная, Матерь Божия, наша Помощница – Она пожар тушит. Это Её озеро, и лес, лев, телец и Ангел. И я всех их видела. Всё это от человека сокрыто, а я увидела, узнала, Господи, Боже мой».


                ЛЕГЕНДЫ  И  БЫЛИ

Ещё  во  время  моих  первых  приездов  в  Никольское,  многие  сельчане наперебой рассказывали о том, что при строительстве церкви  под  колокольней,  будто  бы,  закопали  живьём  12-летню  девочку, тайком похищенную в одном из соседних сёл, поэтому, дескать, колокольня в Ивановке была очень звонкой, не то, что в Екатериновке, где закопали живого барана. Уверяя в правдивости  этой  легенды,  жители  села  говорили,  что  несколько  лет назад под колокольней случайно откопали скелет и детские сан-далики или тапочки.

Поверить в услышанное было невозможно. Что это за жестокость, что за человеческое жертвоприношение!? Чуваши, конечно,  были  тогда  язычниками,  совершали  и  жертвоприношения,  даже  кровавые,  но  не  человеческие  же!  Да  такая  жертва  и  несовместима  с  православным  храмом!  Ни  один  священник  никогда  не допустил бы такого!

И  совсем  уж  дико  выглядит  эта  история  в  воспоминаниях  Н.М. Егоркина. Он ссылается на бабушку, умершую в 1922 году в возрасте 72 лет, которая со слов своей матери, то есть его прабабушки, будто бы рассказывала о том, что при строительстве храма  было  совершено  тайное  жертвоприношение  «христианскому  богу».  С  этой  целью  «прибывший  по  назначению  поп»,  якобы  ночью, тайком от «остального населения», снарядил небольшую группу  мужчин,  которые  на  лодке  переплыли  на  правый  берег  Волги. У одного из русских селений они похитили девушку «христианского вероисповедания», спустившуюся с вёдрами за водой. Три  дня  и  три  ночи  жертву  держали  запертой  в  чулане.  Всё  это  время  она  плакала  и  умоляла  отпустить  её.  На  четвёртую  ночь  в строжайшей тайне пленница была переведена в церковь и «живьём закопана под алтарём». Без такой жертвы, якобы « внушал поп»,  церковь  не  устоит  на  земле  и  «бог  не  будет  дарить  блага  прихожанам».

В    качестве    подтверждения    правдивости    этой    легенды    Н.М. Егоркин приводит тот факт, что он сам, будучи секретарём комсомольской ячейки, при закрытии церкви в 1931 году, в числе нескольких человек, спускался в «тёмное подполье». И когда при свете  фонаря  дошли  до  алтаря,  то  нашли  под  ним  «деревянный  крест такого же образца, какие обычно ставят на могилах, только гораздо меньшего размера». В версии Н.М. Егоркина противоречий и неправды ещё боль-ше.  Во-первых,  жертва  закопана  уже  не  под  колокольней,  а  под  алтарём.  Во-вторых,  никакого  «тёмного  подполья»  в  церкви  не  было.   В-третьих,   организовать   такое   чудовищное   кощунство (не  говоря  уже  о  страшном  преступлении),  никак  не  мог  «прибывший  по  назначению  поп».  Под  алтарём  в  церкви  всегда  делали  небольшую  ямку,  куда  сливали  воду  после  крещения,  так  как  выливать  её  никуда  нельзя  –  только  в  специальное  место.  Ставшие  непригодными  старые  богослужебные  книги,  иконы  или деревянные кресты – не выбрасываются, а сжигаются и тоже в определённом месте. Но могли они оказаться, вместо сжигания, в той же ямке, поэтому найденный под алтарём небольшой дере-вянный  крест  вовсе  не  означает,  что  там  была  закопана  жертва.  Куда же она подевалась? Почему её не нашли?

За разъяснением недоумений я обратился к старожилу села – НИКУЛИНУ Василию Александровичу. Он, как представитель местной власти и руководства совхоза, должен знать больше других. И действительно, он подтвердил, что ещё в детстве лично ему его прабабушка Дионисия сама показывала тот самый чулан, где дер-жали взрослую девушку. Прабабушка, ссылаясь на свою мать Нинель (пра-прабабушку В.А. Никулина) – вышедшую замуж в Никольское  из  Александровки  –  говорила,  что  девушку  привезли  из её села Александровки, что выбрали самую лучшую певунью, что она (пра-прабабушка Нинель) лично знала эту девушку. Она действительно три дня плакала и умоляла отпустить её. К сожалению, имени девушки не сохранилось. Что же касается найденного будто бы скелета, Василий Александрович пояснил, что под колокольней  была  обнаружена  небольшая  ямка,  прикрытая  доской. В ямке лежала старая деревянная иконка и полуистлевшие остатки  детской  обуви.  Никаких  костей,  тем  более  скелета,  там  и в помине не было. Да и ямка эта имела позднее происхождение. Ведь во время строительства храма, почти двести лет назад, дере-венские дети ходили в лаптях или босиком, а сандалий они даже не знали. Тем более, взрослая девушка и не могла носить детскую обувь.  Зарытые  в  землю  икона  и  детская  обувь  скорее  означают  какой-то обряд с наговором. А вся эта история с девушкой – ещё одна  старинная  легенда,  свидетельствующая  о  необыкновенно  интересной  истории  села.  Возможно,  девушку  похищали  на  са-мом деле. Но в те времена у чувашей широко был распространён обычай  красть  невест.  Делалось  это  тайно,  но  бабушки  и  праба-бушки  (сами  будучи  тогда  ещё  детьми)  могли  что-то  от  кого-то  слышать. Народная молва быстро обрастает небылицами и легко способна «сделать из мухи слона». Гораздо  позже,  через  несколько  лет  после  этих  историй,  мне  довелось  вновь  услышать  нечто  подобное.  Рассказывали,  будто  однажды  сельские  мужики,  из  чистого  любопытства,  стали  ко-пать у церкви к северу от алтаря под окном. Копали глубоко, ради интереса,  вдруг  что-то  найдётся.  И  действительно  нашлось.  Это  был дубовый гроб с человеческими останками. Вскрыли. Увидели, что практически всё истлело и превратилось в прах. Но можно было различить мужской скелет с бородой. Волосы на голове и в бороде без седины. Значит, человек не старый. На глазницах лежали  монеты  –  Николаевские  копейки  1839  и  1841  годов.  На  ногах сохранились сапоги. Кроме того, в гробу лежало что-то похожее на кадило. Кем   был   этот   покойник?   Вероятно   священнослужителем.   Ведь их принято хоронить за церковным алтарём. А если «что-то похожее на кадило» действительно было кадилом, то можно уверенно сказать, что усопший был одним из диаконов, при погребении  которых  в  гроб  кладут  кадило  (священникам  кладут  Крест  и  Евангелие).  Установить  конкретную  личность  в  этом  случае  трудно  и  вряд  ли  возможно.  Таких  захоронений,  за  100  лет  служения в храме до его закрытия, здесь может быть несколько. Тогда  решили  копать  ещё  и  с  южной  стороны  алтаря.  Здесь  тоже  обнаружили  гроб.  Только  небольшой,  детский.  В  нём  оказались  останки  девочки.  На  ногах  скелета  сохранились  туфельки, а на шее – черный бант, и маленький, деревянный, нательный крестик. Кто эта девочка? Вероятно дочь священника, если её похоронили  у  алтаря.  Но  было  ли  это  на  самом  деле?  Не  напоминает  ли эта история девочку, якобы заживо закопанную под колокольней? Не одна ли и та же девочка фигурирует в этих небылицах? Какие ещё легенды появятся в небольшом селе у людей с богатой фантазией?
 

                ЯЗЫЧЕСКИЕ  ОБРЯДЫ

У чувашей села до сих пор живучи языческие обряды, превратившиеся  в  народные  обычаи.  Особенно  это  касается  поминовения   усопших.   Впервые   мне   пришлось   столкнуться   именно  с  ним  незадолго  до  Троицкой  родительской  субботы.  Во-первых, у чувашей принято поминать не в субботу, а в четверг перед Троицей. Этот Троицкий четверг называется у них «Симек»  (то  есть,  по-русски  –  Семик).  Во-вторых,  чуваши  хоронят  своих  умерших  по  христианскому  обычаю,  но  с  соблюдением  языческих  традиций,  особенно  при  поминках,  на-поминающих  языческие  тризны.  В-третьих,  четверговые  поминки – Симек – проводятся на кладбище и принимают в них участие почти все жители. Меня предупредили, чтобы я в этот день службу в храме даже не планировал, потому что никто не придёт. Всё село будет на кладбище. Тогда я объявил, что там будет и служба. Собравшийся на кладбище народ стоял полу-кругом, поставив в центре перед собой сумки с едой и бутылками  спиртного.  Отслужив  панихиду  и  окропив  всех,  вместе  с сумками, святой водой, я обратился к ним с проповедью о по-миновении  усопших.  После  этого  все  разошлись  к  могилам  своих родственников и приступили к трапезе.

В  церковной  летописи  есть  рассказ  священника  Антония  Иванова о том, как в 1899 году в селе Ивановке совершался обряд поминовения усопших на кладбище: «В четверг перед Троицей, около обеда, заметно было какое-то оживление среди чуваш. Затем все чуваши на подводах отправились на кладбище, а некоторые пошли пешком. Там около каждой могилы сидели и  старики,  и  старухи,  и  молодые.  Ели,  пили  и  вели  какую-то  оживлённую беседу. Само кладбище представляет собой не христианское, а скорее языческое кладбище. Вместо крестов на могилах стоят  толстые  столбы,  на  которых  сделано  изображение  крестов и продолговатые желобины от изображения креста до самой могилы. Везде валяются обломки горшков, чашек и ложек, свидетельствующие о совершённом поминовении усопших по языческому обычаю. На двух могилах устроены из досок вро-де  сараев  без  крестов.  При  этом  мне  невольно  припомнилось  описание  о  чувашских  кладбищах  в  сочинении  неизвестного  автора 1770 года о чувашах задолго до их крещения. Я был по-ражён, когда увидел (через 130 лет!) сходство этого описания с  действительностью.  (И  это  при  том,  что  уже  70  лет  прошло  после крещения чуваш). Поминали они так же: от каждого кушанья отделяли часть покойникам и бросали на могилу. В же-лобины намогильных столбов вливали пиво и вино, думая, что они этим угощают покойников. По окончании обряда поминовения, окружив могилы и упав на землю, плакали, или вернее выли какими-то дикими голосами, прося умерших принять от них жертву и не беспокоить их».

Ещё  одно  поминовение  покойников  проводится  осенью.  Называется это богомолье «Сюрда» (то есть «свеча»). В этот день  топят  баню,  а  к  вечеру  варят  петуха.  Священник  Антоний Иванов в 1899 году писал: «СЮРДА» начинается с четверга  перед  Дмитриевской  субботой  и  оканчивается  рано  утром  в воскресенье. Нужно заметить, что в этот день не все чуваши совершают обряд, а только те, у которых есть покойник, умерший в течение истекшего года. Это уже не поминовение усопших,  а  весёлый  пир.  К  этому  времени  чуваши  варят  пиво,  режут скотину, пекут блины, покупают водки и вообще готовятся к торжественному празднику. В субботу утром в доме умершего  собираются  все  его  родственники  и  несут  разные  кушанья,  а  так  же  пиво  и  вино.  Около  обеда  все  они  отправляются  на  кладбище – кто на подводах, кто пешком. Совершив здесь по-миновение, возвращаются домой очень шибко, думая, что этим они катают покойника. Затем, всю ночь под воскресение, продолжаются на дому поминки умершего со всеми бесчинствами. Здесь  и  пьянство,  и  объедение,  и  песни,  и  пляски  продолжаются всю ночь. Около двери ставится большой стол, а на столе помещается большая деревянная чашка, а кругом её разные кушанья,  принесённые  родственниками  умершего.  Затем  самый  старший в доме отделяет от каждого кушанья часть в большую деревянную чашку, говоря: «Умынта пултыр» – то есть «пусть будет  перед  тобой».  За  ним  подходят  все  остальные  и  делают  то же самое. Когда все окончат поминать покойника, начинается пир: едят, пьют пиво и вино, при этом поют песни, музыкан-ты  играют.  Для  музыканта  все  присутствующие  на  поминках  кладут денег в особую чашку. На другой день (в воскресение) на рассвете все выходят из дома с песнями и плясками провожать покойника на могилу. Выйдя из селения начинают опять плясать, пить вино и угощаться. Затем бросают остатки кушанья, катают лепёшки и возвращаются домой».


                ЧУВАШСКАЯ  ВЕРА

Кроме  Бога,  пребывающего  на  небе  и  управляющего  миром,  чуваши  признают  множество  духов  добрых  и  злых,  обитающих  на  земле  в  различных  местах.  К  этим  духам  они  обращаются  с  просьбой  о  даровании  мирских  благ,  здоровья,  приносят  им  жертвы.  К  таким  духам  принадлежат  Кереметь  (или  Киреметь),  Тюрькиль,  Хорт-сорт,  Пилюхси,  Ирих,  Иё,  Албастра,  Вубыр.  О  Керемети  чуваши  имеют  довольно  смутное  понятие.  Некоторые  считают  Кереметь  не  духом,  а  местом  жертвоприношения  –  священной  рощей,  или  священным  местом.  В  Ивановке  Кереметью называлось именно такое место. Там была лачужка из плетня. Тюркиль  –  это  злейший  дух.  Хорт-сорт  –  каратель  домашнего скота. Иё – домовой, который наводит простуду от воды и сырого воздуха, а также горячку, лихорадку и апоплексический удар. Албастра – злой дух, который прикачивается к женщинам, лишившимся  любимых  мужей,  родителей  или  детей  и  тоскующим  о  них.  Вубыр  –  колдун,  ведьма,  баба-яга.  Ирих  –  дух,  наказывающий  людей  наружными  болезнями:  дурными  угрями,  нарывами, слепотой. Кого посетит такая болезнь, тот должен, по совету ёмзи, принести Ириху жертву. В отличие от других духов, Ирих имел даже изображение. Он изображался в виде куклы из дерева, железа и олова и хранился обычно в амбарах, в специальных кузовках или кадочках. В начале ХХ века Ирих ещё имелся в некоторых домах Ивановки.

Священник  Антоний  Иванов  писал  в  церковной  летописи  1899 года о том, как он пытался уговорить чувашей бросить язы-ческую  веру,  даже  грозил  судом  Божиим  за  совершение  языче-ских  обрядов.  Но  они  отвечали  ему:  «Не  ты  будешь  за  нас  стра-дать, веру свою не бросим. Наши деды и отцы жили по этой вере и нам завещали строго содержать её. На земле 77 вер, 77 языков, 77 народов, 77 деревьев, 77 трав. И никто не должен веру свою из-менять. Как берёзу нельзя сделать липой, как свинью нельзя обратить в овцу, так и нас чуваш не сделают русскими. Когда наши деды и отцы жили по своей вере, они ни в чём не нуждались, у них всего  было  довольно.  А  как  наши  дети  стали  оставлять  чувашскую веру и жить по-русски, то Господь на нас прогневался и наказывает нас неурожаями хлеба, то другими бедствиями. Бывало, мы молились всей деревней, смотреть на наше моленье приезжали  разные  чиновники,  разные  русские  люди,  ели  и  пили  вместе  с  нами,  даже  нашу  веру  хвалили.  Теперь  же  не  то.  Молодёжь  не  слушается стариков, начинают по новой вере жить, поэтому многие и голодают».

Отец Антоний пишет в своих этнографических заметках о до-машних,  семейных  и  других  частных  молениях  чувашей  села  Ивановки: «Молятся они пред началом и после пашни, во время семейных бедствий и в других случаях. В день выезда на пашню моленье состоит в том, что сварив целый котёл каши, ставят её на стол и молятся перед ней так:

–  Боже,  вот  мы  предпринимаем  пашню  и  посев  хлеба.  Дай  резцам  и  сошникам  силу  и  крепость.  Шесть  меринов  были  бы  в  плуге,  три  кобылы  в  бороне  и  три  жеребёнка  бежали  бы  за  ними. Посеянный хлеб да будет густ, ствол да будет как камыш, зерно  как  горох.  От  каждого  посеянного  зерна  сподоби  получить тысячу зёрен.

Затем  вся  каша  съедается.  По  выезде  в  поле,  самый  старый  в доме берёт в подол три яйца, обращается лицом к востоку и, помолившись Богу, бросает эти яйца на восток, после чего начинает сеять хлеб. Яйца же или съедаются, или зарываются в землю. Подобные же моленья бывают и по окончании пашни.

Кашей молятся чуваши и при выгоне скота в поле. То же при основании  домов  и  при  других  случаях.  При  лечении  от  болезней, у чуваш существуют заговоры и заклинания. Наговор совершает ёмзя. Содержание наговора крайне бессмысленно и фанта-стично.  Упоминается  какой-то  старик,  пришедший  из-за  Волги,  из-за моря. Упоминаются различные местности, керемети, числа (особенно 77), золотой столб, дым и прочее».

Описывая  языческие  обычаи  чуваш,  сохранившиеся  со  времён до их крещения, отец Антоний удивлялся тому, что несмотря на прошедшие с тех пор 70 лет – «среди чуваш и теперь (1899 г.) в распространении те языческие верования, обычаи и обряды, которых  они  держались  до  крещения.  Прежде  всего  к  таким  обычаям  нужно  отнести  обычай  красть  невест,  сильно  распространённый  среди  здешних  чуваш,  особенно  среди  бедняков.  Этот  обычай  весьма  вредно  влияет  на  их  нравственную  жизнь,  так  как позволяет им жениться несколько раз и жить вне законного брака. Обычай этот для чуваш представляется удобным в том отношении,  что  при  формальных  сватовствах,  женихам  приходится  платить  за  невесту  родителям  или  родственникам  её  выкуп.  А при названном обычае жених добывает себе невесту бесплатно, хотя  после,  по  соглашению  с  родственниками  невесты,  он  уплачивает ту или иную сумму денег». 1898 год в Ивановке выдался неурожайным. В таких случаях голод  наиболее  сильно  ощущается  на  следующий  год, поэтому  20 июня 1899 года было решено провести моление с жертвоприношением.  Священник  Антоний  Иванов,  оказавшийся  свидетелем языческого кровавого обряда, так описывает событие: «В этот день после обеда ивановские чуваши отправились в кереметь для совершения языческого жертвоприношения. Там уже висели котлы, довольно внушительных размеров, на козлах, в них варились баранина и каша. Кругом котлов стояли старухи и подкладывали дрова. Недалеко от них лежало несколько караваев печёного хлеба и лепёшки. Один чувашенин старик убирал остатки баранины, часть откладывая в чашку, а часть бросал собакам, которые при-бегали,  с  визгом  хватали  куски  баранины  и,  удаляясь,  лакоми-лись свежим мясом. На телегах были развешаны шкуры зарезанных баранов. Затем, когда баранина сварилась, старики и старухи взяли в руки чашки с бараниной, стали все в ряд, обратясь лицом к востоку и начали все вместе молиться. При этом никто из них не крестился. В словах молитвы говорилось:

– Боже, да падает мимопроходящий дождь, да родится от одного зерна тысяча зёрен. Сбереги хлеб наш от насекомых, от вечернего зноя, от дневного жара...

Молились  о  том,  чтобы  Господь  дал  им  богатство,  повелел  им  собрать целый мешок золота, повелел хорошо наряжаться и т. д. По окончании молитвы все вместе сделали земной поклон. Говоря те же слова, молились на коленях. Потом, вставши, все начали есть».


                ПОСЛЕДНЕЕ  ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

Бабушку  Юркушиху  знала  вся  округа.  Ей  было  за  80.  Жила  она  в  курной  саманной  избе.  Это  была  последняя  в  деревне  изба,  топившаяся  по-чёрному.  Поэтому  стены,  потолок,  кровать  и  стол  –  всё  было  чёрным  от  дыма  и  сажи.  После  смерти  Юркушихи  (где-то  после  1924  года)  почти  сразу  развалилась  и  её  избушка.  Тяжёлая  жизнь  выпала  на  долю  этой  женщины.  Муж  Юркуш  умер  рано.  Умерли  в  младенчестве  и  все  шестеро  детей.  Звали её Прасковьей, но имени уже никто не помнил, а называли по  мужу  Юркушихой.  Она  была  языческой  ворожейкой.  К  ней  шли  с  разными  бедами  и  горем:  и  болезнь  излечить,  и  мужа  от  пьянства отвадить, и вернуть в семью ушедшего к другой.

В засушливые, неурожайные годы, под руководством Юркушихи проводились языческие обряды с целью вызвать дожди. Последний  такой  обряд  был  в  1921  году.  С  вечера  к  Юркушихе  пришли  на совет семь пожилых и уважаемых в селе женщин. С утра вдоль речки Безенчук горели семь костров и в больших котлах варилась каша  из  пшеничной  сечки.  В  готовую  кашу  добавили  масло  и  варёные яйца. Собравшаяся детвора пришла с чашками и ложками. У некоторых за пазухой чирикали воробьи, по велению старушек пойманные  с  вечера.  Другие  принесли  старые  лапти.  Юркушиха  у своего костра привязала к трём лаптям по воробью и пустила их в  реку  по  течению.  То  же  сделали  и  другие  женщины  у  своих  ко-стров. Юркушиха, стоя по колено в воде, говорила:

–  Доплывите  до  Волги  и  пусть  она  от  себя  поднимет  чёрные  тучи и польёт наши поля обильными дождями...

После этого раздавали и съедали всю кашу. Затем все присутствующие заходили в речку и брызгали друг друга водой. Потом шли в село, где у каждого двора на тележках были бочки с водой. Купали всех, кто попадётся...

Однако  в  1921  году  этот  обряд  дождей  так  и  не  дал.  А  люди  ещё  помнили  голодные  1898-й,  1906-й  и  1911-й  годы,  когда  выгорел не только хлеб в полях, но и трава в лугах. Скот гибнул от бескормицы. Люди хоронили родных и близких. И тогда решено было  принести  кровавую  жертву  чувашскому  богу  «Кереметь».  Собрали  с  сельчан  деньги  и  купили  у  одного  богача  трёхгодовалого  быка.  В  очередную  пятницу  (у  язычников  выходной  не  воскресенье, а пятница) в километре от села, в Кереметь, то есть в  «священное  место»,  где  росли  высокие  вязы,  привели  норови-стого быка и привязали его верёвкой к возу. Опустившись на колени, все с поднятыми руками просили «Кереметь» принять дар. Затем быка забили и сварили в нескольких котлах. Мясо раздали всем  присутствующим.  Самые  пожилые  мужчины  и  женщины,  построившись  в  один  ряд  с  восточной  стороны  от  многолюдной  толпы,  опустились  на  колени  и,  держа  в  руках  глиняные  чаши  с варёным мясом, громко умоляли:

–  Боже,  пришли  на  наши  поля  облака  с  дождями,  да  роди  от  одного  зерна  тысячи  зёрен,  сбереги  посевы  от  насекомых,  от  дневной жары и вечернего зноя и не дай погибнуть от голода людям и скотине

...После усердного моления всё мясо съели. Но одну чашу, наполненную доверху, оставили под вязом. Все разошлись и до следующей пятницы поглядывали на небо в ожидании дождя. Но его так и не было...


                ВОЗРОЖДЕНИЕ

На   бескрайних   просторах   великой   «богохранимой   страны   нашей  Российской»  до  сих  пор  можно  встретить  немало  разрушенных храмов. И хотя многие из них сейчас восстанавливаются или  уже  восстановлены,  остаётся  ещё  значительное  количество  таких,  до  которых  пока,  как  говорят,  «руки  не  дошли».  Первым  в  Безенчукском  районе  был  восстановлен  храм  Святой  Троицы  в с. Екатериновке, затем церковь Казанской иконы Божией Матери в с. Кануевке. В это же время строились храмы в других сёлах района и в самом райцентре.

Руководство  Самарской  епархии  в  2005  году  приняло  ре-шение  восстановить  все  разрушенные  храмы,  остающиеся  на  территории  области.  Таких,  к  которым  на  тот  момент  ещё  и  не  приступали, оказалось 22. Одним из них был храм в честь ико-ны Божией Матери «Неопалимая Купина» в с. Никольском. По благословению Управляющего Самарской епархией – архиепископа Самарского и Сызранского Сергия – труды по созданию нового  прихода  в  с.  Никольском  были  возложены  на  автора  этих строк – настоятеля Свято-Серафимовского храма г. Ново-куйбышевска  протоиерея  Сергия  Ускова  без  освобождения  его  от  основной  должности,  то  есть  в  порядке  оказания  помощи.  В  подписанном  владыкой  Сергием  Предписании  за  №  865  от  28.10.2005  г.  говорилось:  «Настоящим  к  Вашему  приходу  при-писывается  приход  с.  Никольское  Безенчукского  района.  Вам  предписывается СОВЕРШАТЬ БОГОСЛУЖЕНИЯ  в  указанном  храме  и  оказывать  МАТЕРИАЛЬНУЮ ПОМОЩЬ  в  его  реконструкции».  На  самом  деле  предстояло  не  «оказывать  помощь  в  реконструкции», а организовать её: подготовить документы и проект, изы-скать  денежные  средства,  найти  подрядную  строительную  организацию  и  начинать  строительно-реставрационные  работы.  Словом, работы – не на один год.

Административную и производственную власть в селе представлял  на  тот  момент  Никулин  Василий  Александрович,  являющийся  и  старостой  села,  и  управляющим  совхозным  отделением.  Встретившись  с  ним,  мы  условились  организовать  собрание  сельчан  15  ноября  2005  года.  На  этом  собрании  ре-шили  образовать  православный  приход  в  честь  иконы  Божией  Матери  «Неопалимая  Купина»,  поскольку  в  селе  75  лет  назад  существовал приход с таким названием. В ходе собрания опре-делилась  инициативная  группа  верующих  людей,  готовых  по-трудиться во славу Божию. Тут же был избран Приходской со-вет из трёх человек. Кроме священника в него вошли: староста Прихода  –  Иван  Александрович  Никулин  и  казначей  Марина  Владимировна Никулина. На первом собрании присутствовали 25 человек, а жителей в селе на тот момент было около 550. Через  некоторое  время,  на  приходском  собрании,  старостой  была  избрана Никулина Марина Владимировна, а казначеем Ильдюганова Ольга Ивановна. Вся дальнейшая работа в приходе, в течение нескольких лет, проходила при их активном участии.Воссоздание  православного  прихода  в  селе  многие  тогда  вос-приняли скептически. Недоумевали: зачем нужна церковь в Ни-кольском, если есть рядом в Безенчуке и Екатериновке? На какие средства  всё  это  будет  делаться?  И  вообще,  что  нужно  в  нашем  районе новокуйбышевскому священнику? Этот вопрос мне чаще других задавали почти все руководящие работники района, к которым приходилось обращаться.

В   результате   неоднократных   встреч   с   главами   района   (Н.Г.  Хорошевой)  и  Купинской  волости  (Е.Ф.  Фёдоровой),  руководителями предприятий и районных организаций было принято решение о предоставлении Приходу (временно) помещения  в  бывшем  детском  саду,  где  уже  размещались  почта,  библиотека  и  клуб.  Одно  крыло  здания  оставалось  свободным и его решили приспособить под временный храм. Но работы  в  этом  помещении  было  очень  много,  поэтому  договорились  богослужения  совершать  пока  в  клубе.  Сдвигали  к стенам кресла, ставили стол, накрывали его скатертью, раскладывали на нём церковную утварь и богослужебные предметы и начинали священнодействие. Первая служба (молебен и панихида) состоялась 15 февраля 2006 года – на праздник
Сретения  Господня.  И  с  этого  дня  службы  стали  совершать-ся еженедельно. С наступлением весны, как только подсохла земля, мы стали служить в старом разрушенном храме – под открытым небом. Стол ставили прямо на землю внутри стен храма.  И  только  к  осени  перешли,  наконец,  в  приспособленное помещение в детском саду. Вот  уже  15  лет,  начиная  с  первого  дня,  безсменной  алтарницей при храме служит неутомимая Нина Степановна Кондалова. Работает  бескорыстно,  во  славу  Божию.  Несмотря  на  то,  что  ей  за 80, она своим примером, своей горячей верой, энергичностью и  желанием  послужить  Богу,  привела  в  храм  даже  тех,  кто  никогда  не  приходил,  считая  себя  неверующим.    Являясь  верным  помощником  священника,  Нина  Степановна,  по  благословению  батюшки, проводит, даже в его отсутствие, чтение молитв и ака-фистов.  Всеми  силами  старается  привлечь  к  Богу  и  в  храм  как  можно больше людей.


                ЗНАКИ  СВЫШЕ

Тем летом, в 2006 году, как только начали службы в старом храме,  жительница  села  Светлана  Фёдоровна  Акулова  удостоилась  чудесного  видения.  Она  работала  на  своём  огороде  недалеко  от  храма и вдруг, подняв глаза, увидела не разрушенные стены старой церкви, а ослепительно белый, сверкающий позолотой, храм. Видение  продолжалось  несколько  секунд.  Поражённая  женщина, переполненная чувством необъяснимого восторга, поспешила к людям поделиться своей радостью. Все решили, что это добрый знак и когда-нибудь полуразвалившийся храм действительно засверкает своей красотой.

И  тут  Варвара  Алексеевна  Никулина  вспомнила,  как  её  родственница Лидия Григорьевна Трифонова (в девичестве Калманкина) рассказывала, что в детстве видела вокруг храма воинов со щитами и оружием. Они стояли, окружив храм кольцом. Плечом к плечу, плотно друг к другу, спинами к храму. По всему было видно, что они готовы отразить нападение врага. Будучи малолетним ребёнком, Лидия воспринимала это видение, как само собой разумеющееся.  Думала,  что  это  видят  все.  Что  это  нормально,  как  солнце или луна. Этот рассказ ещё более вдохновил присутствующих.  Они  в  очередной  раз  убедились  в  том,  что  ангелы  всегда  охраняют храм.

После  этого  случая  прихожанин  Фёдор  Ефимович  Михеев  признался,  что  примерно  год  назад  –  5  марта  2005  года  (он  даже  дату  запомнил)  –  с  ним  тоже  случилось  нечто  подобное.  День был солнечный, с лёгким морозцем. Около полудня Фёдор Ефимович  стоял  у  калитки  своего  дома.  Посмотрев  в  сторону  церкви, он вдруг увидел на куполе – на самой маковке шпиля – сверкающий  православный  крест,  от  которого  исходил  радостный,  золотистый,  чистый  свет.  Через  секунду  крест  опустился  от  верхушки  шпиля  до  уровня  колокольни,  вспыхнул  ярким  светом и исчез. Хотя явление продолжалось недолго, но Фёдор Ефимович успел отчётливо его рассмотреть, поэтому настаивал, что  это  был  именно  православный,  очень  красивый,  фигурный  крест, сияющий ярким светом.Рассказ Ф.Е. Михеева можно расценить как предзнаменование  возрождения  храма,  ведь  в  марте  2005  года  ещё  никто  не знал и не думал о том, что будет решено восстанавливать церковь.  Случайностей  у  Бога  не  бывает.  Оказалось,  что  подобное знамение было и мне. До 2005 года я даже не подозре-вал  о  существовании  села  Никольского.  И  вот,  совершенно  «случайно»,  11  августа  2005  года  мне  пришлось  мимо  него  проезжать. Увидев с дороги старый храм, решили с попутчи-ками  заехать  и  посмотреть.  Картина,  конечно,  ужасающая:  полуразвалившиеся  стены  с  огромными  трещинами  сверху  донизу, а внутри – настоящая свалка. Ни окон, ни дверей, ни пола,  ни  крыши.  Стены  вот-вот  рассыплются  окончательно.  Я сказал тогда, что ни о каком восстановлении этого храма не может быть и речи. И помыслить тогда не мог, что через два месяца мне именно это и поручат. Воистину: человек предполагает, а Господь располагает...

А  Фёдор  Ефимович  рассказал  и  ещё  несколько  случаев.  Ему  часто приходилось проезжать по селу на велосипеде в направлении от школы к церкви. И вот однажды, он увидел вдруг светлый луч, как от прожектора, исходящий наклонно от маковки шпиля на колокольне храма вправо, то есть к северу от храма. Белый луч, исходящий под острым углом, хотя и направлен был в землю, но до  земли  не  доставал,  а  обрывался  на  половине  пути.  В  другой  раз, с того же места, он видел исходящие от купола молнии, вьющиеся вокруг колокольни и уходящие в землю. В третий раз это был клубок извивающихся молний у входа в колокольню.

Но самое яркое событие у Ф.Е. Михеева произошло в детстве.  Они  с  младшим  братом  катались  на  санках  с  горки  на  речке  у  церкви.  Фёдору  было  лет  10  (возможно,  зимой  1952  года).  Снизу,  с  реки,  они  увидели  вдруг,  как  от  церкви  по  склону спускается к реке Крестный ход. Процессия была довольно внушительная: впереди несли деревянные кресты ко-ричневого цвета, хоругви и иконы. Пели очень красиво, звук был громкий и хорошо слышимый. Пел мужской хор. Мальчики поспешили поскорее выбраться наверх, но когда поднялись  –  никого  уже  не  было.  На  этот  раз  видение  продолжалось долго – не меньше минуты. Оно было таким ярким, что Фёдор Ефимович не хочет называть его видением, утверждая, что всё это было наяву. Тем более, что и брат его тоже всё прекрасно помнит и так же считает.

Что ж, мы имеем ещё один случай убедиться в том, что ничто не  проходит  бесследно.  Храм  Божий  остаётся  святым  местом,  даже  если  внешне  он  лишён  благолепия.  Ангелы  Божии  не  уходят  отсюда  никогда.  Свято  место  пусто  не  бывает.  Не  случайно  и  то,  что  открыто  это  было  детям,  о  которых  Господь  сказал:  «...таковых есть Царствие Божие; ...кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдёт в него» (Лк. 18.16-17).

Семья Михеевых – постоянные прихожане храма. Бывают почти на всех службах. В первый же год, когда мы только начинали,  Фёдор  Ефимович  принёс  металлический  крест,  который  принадлежал  когда-то  разрушенной  церкви  и  многие годы хранившийся у него в доме. Отдавая крест настоятелю, он  сказал,  что  наконец-то  святыня  возвращается  туда,  где  ей и положено быть. Теперь этот крест стоит на панихидном столе и перед ним служатся поминальные службы. Сокруша-ясь о судьбе разрушенного храма, Фёдор Ефимович говорит: «Наша церковь по архитектуре проста и красива – настоящая жемчужина.  Находится  на  таком  месте,  что  видна  издалека  и никого равнодушным не оставит. Отсюда видно и Новокуй-бышевск, и Самару. И как больно смотреть на развалину, что сделала бывшая власть...»


РАБОТА  ТОЛЬКО  НАЧАЛАСЬ

А  между  тем  всё  время  проводилась  и  непрерывная  «бумажная»  работа.  Готовились  документы  для  государственной  регистрации Прихода. Надо было представить множество различных справок  и  документов.  Некоторые  из  них  давались  нелегко.  Например, заявление на регистрацию должно быть заверено нотариусом. Но на заявлении должны стоять подписи не менее 10 прихожан, причём эти 10 человек обязаны прибыть к нотариусу все вместе, одновременно, иначе их подписи не будут заверены. Далеко не сразу удалось всех собрать: кто на работе, кто в больнице, кто вообще уехал куда-то. Наконец, все необходимые документы были собраны. В результате 23 марта 2006 года Приход зарегистрирован в Главном управлении Федеральной регистрационной службы по Самарской области с выдачей соответствующего Свидетельства. 28 марта 2006 года Приход зарегистрирован в Федеральной  налоговой  службе  и  внесён  в  Единый  государственный  реестр  юридических  лиц  (ЕГРЮЛ).  А  ещё  Приход  надо  было  поставить  на  учёт  в  местном  налоговом  органе,  заказать  печати  и штампы и открыть расчётный счёт в Сбербанке.

Обратившись в Министерство культуры Самарской области с запросом о культурной или исторической ценности разрушенного здания храма в с. Никольском, мы получили справку о том, что данный объект включён в список вновь выявленных памятников культурного наследия регионального значения. Это означало, что без специальных разрешений на этом объекте нельзя проводить ни строительные, ни ремонтные, ни реставрационные, ни даже проектные работы. Причём,  выполнять  указанные  работы,  даже  при  наличии  разрешений,  могут только организации, имеющие специальные лицензии на право проведения проектных и реставрационных работ.

По    очередному    запросу    в    Министерство    культуры    мы    в 2006 году получили Плановое (реставрационное) задание за № 13-06/225, которое было разработано и выдано нам только после того, как мы обеспечили выезд на место в с. Никольское сотрудников  Министерства  для  осмотра,  замеров,  съёмок  и  описания  объекта. Вывозить на объект разных специалистов нам приходилось довольно много. В результате этих осмотров, обмеров и других исследований была разработана необходимая документация, получены  разрешения  на  проектирование  и  на  реставрацию.  13  августа 2010 года мы получили Охранное обязательство No 233-10/1602 собственника объекта культурного наследия.

Эскизный проект  на  реставрацию  храма  в  Никольском  разработал  действительный  член  Академии  Архитектурного  Наследия – автор реставрации церкви в Екатериновке – Анатолий Викторович  Шошин.  26  января  2007  года  архиепископ  Самарский и Сызранский Сергий утвердил этот проект.

Невидимой,  но  необходимой  работы  было  проделано  много,  всего  не  перечислить.  Постепенно  в  собственность  приходаоформили земельный  участок  (церковную  территорию  –  около  39 соток) и само здание разрушенной церкви.

А  службы  совершались  в  храме  своим  чередом  каждую  неделю.  Сначала  это  были  водосвятные  заздравные  молебны  с  акафистами  «Неупиваемой  Чаше»  и  заупокойные  панихиды.  Потом служили Божественные литургии. В престольный храмовый праздник – 17 сентября 2006 года – состоялся первый крестный ход по селу. В Светлую седмицу 2007 года (11 апреля, после Пасхи) впервые в село был доставлен Благодатный огонь из Иерусалима. Потом это повторялось уже каждую Пасху.

После того как все документы на реконструкцию храма были готовы, начались строительные работы. В первую очередь укре-пили фундамент, для чего по всему периметру вырыли траншею на  глубину  фундамента,  установили  в  неё  стальную  арматуру  и  забетонировали.  Внутри  храма  соорудили  четыре  мощные  колонны  для  опоры  на  них  перекрытия  и  барабана  с  куполом.  Возвели  стены  коридора,  соединяющего  колокольню  с  храмом.  Восстановили  и  частично  заменили  наружную  кирпичную  об-лицовку  стен.  Заменили  осыпавшуюся  кирпичную  кладку  по  верхам  стен.  Все  работы  выполнялись  строительной  фирмой  из  Новокуйбышевска  под  руководством  Г.И.  Бурганова.  Главным  недостатком  в  работе  было  отсутствие  средств, поэтому  основной  объём  работ  Геннадий  Иванович  выполнял  безвозмездно,  включая и поставку стройматериалов.

Конечно, многие храмы строились десятилетиями. И не только  из-за  нехватки  средств.  Много  времени  уходило  на  изыска-тельские  и  проектные  работы.  Да  и  при  самом  строительстве  «ударные» темпы неуместны. Надо дать «выдержку» фундаменту, потом стенам, потом сводам... И всё же главное – своевремен-ное  финансирование.  Меценатов  и  доброхотов,  или  как  сейчас  говорят спонсоров, на всех не хватает. Сбор средств с населения тоже  решить  проблему  в  полной  мере  не  может.  Слава  Богу,  Господь  посылает  таких  людей  как  покойный  Геннадий  Иванович  Бурганов  (12.10.1947  –  19.12.2015),  который  всю  жизнь  строил  дома и другие объекты и который понимал, что не всегда надо работать за деньги, что «не хлебом единым жив человек», что надо потрудиться иногда и во славу Божию.ПЕРЕМЕНЫВ 2012 году Священный Синод Русской Православной Церкви принял  решение  об  образовании  на  территории  Самарской  области двух новых епархий, выделив их из состава Самарско-Сызранской  епархии,  и  образовании  Самарской  митрополии,  состоящей из  трёх  епархий:  Самарско-Сызранской,  Отрадненско-Похвистневской и Кинельско-Безенчукской. Позже были образованы ещё две  епархии  –  Сызранская  и  Тольяттинская.  Также  решено  было  не  применять  двойных  названий  епархий,  а  именовать  их  одним  словом.  Не  Самарско-Сызранская,  а  Самарская  Епархия;  не  Кинельско-Безенчукская,  а  Кинельская.  Теперь  Самарская  митрополия  состоит  из  пяти  Епархий.  Приход  «Неопалимой  Купины»  в Никольском входит в состав Кинельской Епархии. В течение года, пока решались юридические вопросы, связанные  с  оформлением  и  регистрацией  новых  епархий,  передачей  и перерегистрацией действующих приходов, наша работа шла по-прежнему.  Иными словами,  являясь  священником  Самарской  Епархии,  мне пришлось ещё год служить и работать в Кинельской. Только в  2013  году  в  Никольское  назначили  другого  настоятеля,  и  все  дела были переданы ему.

Так закончилась моя служба в Никольском, продолжавшаяся без малого 8 лет. А вместе с ней и поездки в село, и встречи с при-хожанами, к которым не только привык, но и полюбил их за годы совместной  молитвы.  Но  меня  продолжает  волновать  не  только  это.  Что  будет  с  храмом?  Когда  продолжится  стройка?  Ведь  основная работа впереди.

Другой настоятель – протоиерей Сергий Петров из соседнего села Екатериновки – тоже не был освобождён от основного места службы. Работал одновременно на двух приходах с 2013 до 2017 года.  Главной  его  заслугой  в  Никольском  за  период  временного  настоятельства,  считают  прихожане,  явилось  то,  что  он  сумел,  «пробил»,  добился  и  сделал  в  нашем  временном  храме  (которому  уже  15  лет)  настоящее,  полноценное  отопление.  Наконец-то  стало возможным (не боясь холода) и в зимнее время совершать полные богослужения с причастием Святых Христовых Тайн.

Осенью  2017  года  Неопалимовский  приход  возглавил  вновь  назначенный  молодой  настоятель  –  иерей  ГЕОРГИЙ ГРАЖДАНКИН. Он также не освобождён от службы в храмах Безенчука.

ОТЕЦ  ГЕОРГИЙ  (Юрий  Александрович  Гражданкин)  родился 21 октября 1989 г. в Безенчуке, где в 2006 году окончил школу №  1.  Окончил  Самарский  Государственный  архитектурно-стро-ительный  университет  (СГАСУ)  в  2011  г.  В  2011-12  г.  служил  в армии. Окончил Самарскую духовную семинарию в 2013 году. 4  августа  2013  года  рукоположен  в  диакона,  а  9  августа  того  же  года – во иерея (священника). Тогда же назначен клириком Свято-Троицкого храма в Безенчуке. 3 августа 2017 года назначен на-стоятелем храма «Неопалимой Купины» в Никольском. Продолжает  служить  в  Свято-Троицком  и  Свято-Пантелеймоновском  храмах Безенчука и молельне Михаила Архангела с. Васильевка. Руководит военно-патриотическим клубом «За други своя». Ведёт Библейский кружок при Св.-Пантелеимоновском храме. Матушка отца Георгия – Ольга Дмитриевна, 1990 г. р. – регент хора Пантелеимоновского  храма  в  Безенчуке,  и  руководитель  музы-кального  кружка  в  Никольском  клубе.  Молодые  родители  воспитывают четверых детей: Елена 2014 г. р., Михаил 2015 г., Анна 2018, и Серафима 2019 г. р.

Отец  Георгий  горячо  взялся  за  работу  на  новом  месте.  Особое  внимание  он  уделяет  молодёжи.  В  первую  же  весну  (2018  г.),  как  только  сошёл  снег,  старинный  храм  и  прилегающая  территория  были тщательно очищены от мусора. Впервые за почти 90 лет запустения,  в  стенах  храма  под  открытым  небом,  служили  Литургию. Не описать радости тех, кто сподобился Святого Причастия. Вскоре при храме возник палаточный трудовой лагерь. С того времени он работает каждое лето. Кроме местных подростков, лагерь наполняется   представителями   военно-патриотических   клубов   (ВПК), казачества и добровольцев из Самары. Прихрамовую тер-риторию  огородили  современной,  лёгкой  и  красивой  изгородью.  В  стенах  старинного  храма,  прямо  под  открытым  небом,  теперь  уже  не  первый  год,  если  позволяет  погода,  служится  Божественная Литургия. И хотя реконструкция храма приостановлена из-за отсутствия  средств  за  неимением  благотворителей  и  доброхотов,  прихожане, объединённые молитвой по соглашению о восстановлении святыни, верят и надеются на помощь Божию. 

               
      Текст печатается по вышедшей книге: Протоиерей Сергей Усков. Хранимое Богом село. 2-е издание, дополненное. Самара, 2020. 86 с.