Секрет управдома

Секрет управдома

Назар Шохин

Да, это точно было двадцать второго апреля. Но никак не девятнадцатого мая – в день рождения пионерии. Обе даты приходились на четвертую, последнюю, четверть учебного года, но к концу весны занятия практически завершались, и жизнь в начальной школе фактически замирала, а вместе с ней – всякая активность.

Почему в пионеры пришлось вступить так поздно – в третьем классе? Любопытным соседям домашние отвечали, что их сын «не дорос, пока рановато, а вот в апреле будет самое время» (мне, пошедшему в школу в шесть лет, действительно только-только исполнилось девять). Истинной же причиной была классная – кореянка Людмила Николаевна, проставившая в журнал по русском языку аж пять двоек подряд, надеясь таким образом – в точном соответствии с инструкцией – отделаться от надоевшего ей двоечника. И если бы не заступничество местного управдома-узбека, участника войны, главного завсегдатая школьных собраний, отцовского земляка, пришлось бы перебираться мне в интернат для умственно отсталых...

Мать до последнего боялась, что, когда дойдет очередь до обсуждения моей кандидатуры, вся учительская обрушится на меня, так и этак обсуждая.

Что же конкретно дал бы мне алый галстук? Доступ к пионерской газете и журналу в школьной библиотеке – раз; в пионерскую комнату и роскошный дворец пионеров – два; возможность переписки с детьми из других стран – три; получение путевки на всесоюзный пионерский слет – четыре… А вот в Артек уж и не хотелось: еще в ноябре отец показал мне гору Аю-Даг, не надеясь, видимо, когда-нибудь отправить сына-двоечника в этот главный детский лагерь.

Для вступления в пионеры и требовалось-то всего ничего – разучить восемь однострочных законов, три строчки торжественного обещания...

Школы в новостройках окраины города были в основном узбекские, с шестью русскоязычными классами с первого по третий, в четвертый класс переходить надо было уже в другой школе. Так что и заступничество домоуправа – его разговор с Людмилой Николаевной, и последние дни в школе, что называется, оказались на руку.
 
Для приема в пионеры требовался ленинский памятник – их в городке было совсем мало, все типовые, а для установки новых требовалось разрешение аж из Москвы. Так вот, двадцать второго апреля – в день рождения Ильича – все памятники, как выяснила старшая пионервожатая, были заняты мероприятиями, оставался только ближайший к школе малюсенький бюст Ленина… у домоуправления. Кто-то на небесах словно открывал шалопаю дорогу в пионерское сообщество.

И вот в три часа пополудни во дворе домоуправления собралось десять октябрят – в белых рубашках, отутюженных мамами синих брюках, темных туфлях. Под красным флагом пробил барабан, проиграл горн, прозвучала клятва. И вот уже повязаны отглаженные утром алые галстуки, прикреплены к груди заветные значки. Старшая пионервожатая с благоговейным трепетом возложила к бюсту Ленина принесенные нами кто откуда букеты роз с мятой.

Не стоит говорить, что в пионеры меня все-таки и наконец-то приняли и… тут же наделили общественной нагрузкой: озеленить территорию вокруг школы, памятуя при этом и об отце-агрономе, и о его земляке управдоме.

Вечером я торжественно поклялся, что возьмусь, наконец, за грамматику, подтяну математику и конечно же перестану… поливать мыльной водой пестуемые Людмилой Николаевной горшки с комнатными цветами.

…В небольшом городке – оазисе, окруженном песками, у бюста Ленина во дворе домоуправления не раз с тех пор принимали в пионеры местных октябрят…

На снимке: пионеры школы №1 города Бухары; май 1978 года. Фото: Владимир Заимкин.