Г. Пайл Серебряная рука Перевод с англ. В. 20

Ганс нагибается и стремительно, как молния, бросается на свою жертву. Плотная тряпка наброшена на лицо часового, а сам он опрокинут и падает навзничь, издав короткий придушенный крик. Здесь, на каменном полу происходит яростная, хотя и беззвучная борьба в темноте.

И хотя стражник был крепким малым и искусным бойцом, он не мог тягаться с таким силачом, каким был Одноглазый Ганс. Тряпка, накинутая на голову  дозорного, была крепко завязана, а затем, несмотря на все сопротивление, Ганс также крепко связал бечевкой его руки и ноги. Теперь, когда дело было сделано, он поднялся на ноги и отер пот со лба.

–  Слушай, братец, –  прошептал Ганс, приставив что-то холодное и твердое к шее своей жертвы, –  тебе знакомо это ощущение? Это кинжал и, если ты развяжешь тряпку и издашь хоть единый звук, я проткну им твою глотку.
С этими словами он сунул кинжал в ножны, поднял связанного стражника и, перекинув его через плечо, как куль с картошкой, стал спускаться по лестнице. Он шел по ступеням так легко, точно его ноша ничего не весила. и затем свернул к месту под аркой, откуда недавно пришел. Опустив стражника на землю, Ганс  сначала снял с него все оружие, а затем прислонил к косяку.
 
–  Здесь, братец, нам будет удобнее потолковать с тобой. Честно признаюсь, что привело меня сюда. Мне надо найти молодого Барона Отто, которого тут держат в плену. Если ты мне скажешь где он, мы мирно разойдемся, а если нет, мне придется перерезать тебе глотку и искать кого-нибудь другого, кто поможет мне. Скажи, ведь ты не откажешь мне в этой любезности?

Стражнику ничего не оставалось, как кивнуть головой, которой ему совсем не хотелось рисковать.
 
–  Вот и славно! Тогда я развяжу тебя, но помни, про мой кинжал.
Ганс снял с бедняги путы и тот медленно, с трудом поднялся на ноги. Вид у него был такой смущенный, будто он еще не совсем проснулся от кошмарного сна. Его правая рука скользнула к бедру, но не нащупала ничего, кроме пустых ножен.
–  Поспеши, приятель, –  сказал Ганс нетерпеливо, –  время не ждет, упустишь –  не догонишь. Покажи мне поскорее дорогу к юному Барону Отто или… –  и он выразительно провел лезвием ножа по своей твердой ладони.Больше уговаривать бедолагу не пришлось. Повернувшись, он тронулся в путь, а Ганс двинулся за ним следом. Ночная тьма поглотила их, и вот уже в Замке Дерзкого Змеелова снова воцарилась сонная тишина.

ГЛАВА 11. ВЕРНЫЙ СЛУГА ВЫЗВОЛЯЕТ ОТТО ИЗ ТЕМНИЦЫ

Маленький Отто лежал на жесткой скамье в своей темнице, разметавшись в беспокойном сне. Внезапно тяжелая рука опустилась на его плечо, а незнакомый голос прошептал в самое ухо:
–  Барон Отто, просыпайся и вставай поскорей! Одноглазый Ганс пришел спасти тебя.
Отто сейчас же проснулся и в темноте приподнялся на локте.
–  Одноглазый Ганс? Кто это?
–  Я забыл, что ты не знаешь меня, –  ответил Ганс. –  Я –  верный слуга твоего отца и единственный человек, не считая кровных родственников, кто не бросил его в несчастье. Все слуги покинули его, кроме меня. Но я предан ему всем сердцем, поэтому и пришел сюда, чтобы вывести тебя из темницы на волю.

–  О, дорогой Ганс, если бы тебе это только удалось! –  вскричал бедный мальчик, –  если бы ты смог забрать меня отсюда! Но не представляю, как ты это сделаешь. Ведь я так слаб и болен, что не сумею тебе в этом помочь. И маленький Отто тихо заплакал в темноте.
–  Да, да, –  проворчал Ганс, –  сочувствую тебе. Конечно, это не место для ребенка. Но скажи мне, мой маленький господин, ты можешь карабкаться по веревке?
–  Нет, –  вздохнул Отто, –  и никогда не смогу впредь. Взгляни на это, –  и он закатал рукав рубашки.
–  Я не вижу, тут слишком темно, –  ответил Ганс.
–  Тогда пощупай, –  и мальчик притянул верного слугу к себе поближе.
Ганс наклонился над бедным ребенком, лицо которого смутно белело впотьмах, и тут же отпрянул в ужасе и негодовании.

–  О, грязные кровожадные ублюдки! –  хрипло прорычал Ганс. –  Кто посмел так над тобой надругаться?
–  Барон Генри пришел сюда и сделал это, –  ответил Отто и снова заплакал.
–  Понятно, понятно, –  мрачно кивнул Ганс, –  но не плачь. Я тебя все равно заберу отсюда, хоть ты и не можешь карабкаться. Твой отец уже ждет нас под окном, и скоро я передам ему тебя из рук в руки. Обещаю тебе это, только наберись терпения и мужества.

Говоря это, Ганс снял с себя куртку коробейника, и под ней оказался толстый канат,  во много рядов кольцами обмотанный вокруг тела. Он был специально завязан узлами, которые располагались один за другим. Кроме каната,  Ганс  запасся также  веревкой и свинцовым грузилом. Он привязал грузило к канату и стал забрасывать его вверх. С третьей попытки Гансу удалось попасть между железными прутьями, и грузило полетело вниз, увлекая канат за собой.
 Все это время Ганс стоял с мотком, ожидая, когда канат перестанет рваться у него из рук. Когда же это произошло, он для верности еще подергал канат и,  глядя на Отто, произнес:
–  Моли Бога, малыш, чтобы грузило упало на землю, потому что если это не так, мы с тобою пропали.
–  Я молюсь, –  ответил мальчик, кивнув головой. И точно в ответ на его молитву кто-то внизу дернул канат.
–  Это твой отец,  –  перевел дух Ганс. –  Не иначе, как тебя услышали на небесах. И он дернул веревку Барону в ответ.
 
Отто лежал, зачарованно глядя, как веревка ползла сначала к окну, а затем через него в темную ночь, подобно гигантской змее. «Пока все идет, как надо. Длины каната хватает», –  пробормотал Ганс. Он поплевал себе на ладони и, убедившись еще раз, что внизу канат находится в надежных руках, стал карабкаться вверх к окну. Здесь, достав из мешка напильник, он принялся подтачивать железные прутья решетки, преграждавшие путь к свободе.

Это была долгая и мучительная работа. Напильник яростно скрежетал по металлу, но он оставался несокрушимым. Отто, наблюдавшему за скрюченной под потолком фигурой, стало казаться, что Ганс никогда не справится с этой работой.Время от времени Ганс останавливался, чтобы перевести дух, и пытался выломать подпиленные прутья, но ничего не получалось, и он снова продолжал упрямо пилить.

 Уже три или четыре раза бедняга испытывал прутья на прочность, и каждый раз железная решетка не поддавалась. Наконец, Ганс навалился плечом на нее с такой силой, что она стала наклоняться. Отто смотрел на это, не веря своему счастью. Внезапно раздался громкий треск, и кусок решетки вылетел наружу, в темную ночь. Ганс привязал канат к оставшимся прутьям и скользнул вниз, к Отто.
 
–  Мой маленький господин, –  сказал он, –  как ты думаешь, если я возьму тебя на руки, у тебя хватит сил удержаться, обхватив меня за шею?
–  Да, –  ответил мальчуган. –  Я надеюсь, что на это у меня сил хватит.
–  Тогда вперед! –  скомандовал Ганс. Он осторожно поднял Отто с грубого топчана и, притянув к себе, обвязал кожаным ремнем.
–  Тебе не больно? –  спросил верный слуга, закрепляя ремень самым тщательным и надежным способом.
–  Почти нет, –  ответил мальчик слабым голосом.
Тогда Ганс поплевал на ладони и начал медленно двигаться по канату вверх. Достигнув края окна, они на минуту остановились, и Отто покрепче обхватил Одноглазого Ганса за шею.
 
–  Ты готов?
–  Да.
–  Держись крепко и ничего не бойся.
С этими словами Ганс повернулся и перекинул ноги через подоконник.