Воспоминания Ковалева Е. Е. часть2 пункт 5 оглавле

5. РАЗВИТИЕ  В  ИМБП  РАБОТ ПО ПРОБЛЕМЕ РАДИАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ   КОСМИЧЕСКИХ  ПОЛЕТОВ      

          Наша  лаборатория  практически  в полном составе  перешла  во  вновь  созданную  научно-исследовательскую  организацию  со  скромным  названием: Организация  п/я 3452,  образованную  в соответствии с Постановлением правительства  №  1106 – 399  от 28.10.1963г. Закрытое название этой организации  разрешалось использовать только в секретной  переписке. В дальнейшем  приказом Министерства  здравоохранения СССР от 18 марта  1966 г.  Организация п/я 3452  была переименована  в  Институт медико-биологических  проблем Министерства здравоохранения СССР. Закрытое название Института  постепенно выветрилось  из памяти  его сотрудников. Это название    оказалось   никому    ненужным.
        На базе нашей  лаборатории  был  образован  физический  отдел,  входивший,  наряду с  радиобиологическим  отделом, в состав сектора 3, которым около 10 лет руководил    д.м.н. проф. Ю.Г.Григорьев, он же заведующий  радиобиологическим отделом.   
        Структура  деятельности  нашего  отдела  в период  с  10 февраля 1964 г. и  по 16  декабря   1974 г.,  а затем  нашего сектора с 16   декабря  1974 г. (когда  я заменил  Ю.Г.Григорьева в должности зав. сектором)  и по 15  октября  1990 г.( когда меня назначили на должность директора НИИЦ РБКО)     постоянно совершенствовалась.  К трем указанным выше  направлениям  сразу же добавился  новый вид деятельности  -  создание  экспериментальной  базы  для моделирования  радиационных условий при пилотируемых  космических полетах.  С  1965г.  на  наше  подразделение  было возложено  обеспечение  функционирования  службы  радиационной безопасности  космических полетов  СРБ  МЗ СССР ( с 1965 г.).  Затем  появилось  еще одно важное  направление  наших работ  -   закрытая  Всесоюзная  программа  стандартизации  факторов космического  пространства ( Программа  «Канопус»),  в которой  мы приняли  активное участие.  Надо  добавить, что  мы также  охотно принимали  участие  в различных  прикладных  работах  на хоздоговорной основе,  применяя разработанные нами методы  в  интересах различных  отраслей народного  хозяйства  и  так  называемого  «Оборонного  космоса»,    объединявшего   работы  по использованию околоземного космического пространства  в военных целях
         В период  полного  расцвета   структура нашей  деятельности  выглядела  следующим  образом:
- исследования радиационной обстановки  на трассах предстоящих    космических полетов  и  во время пилотируемых полетов;
- обоснование  нормативов  радиационной безопасности  для полетов космических  кораблей  различной  продолжительности;
- разработка методов радиационной защиты  экипажа  от  космических излучений, а также от  излучений  бортовых  ядерно-технических  установок,  включая ядерные реакторы различного назначения;
- создание  экспериментальной  базы  для моделирования  радиационных            
          условий при пилотируемых  космических полетах;
- функционирование  службы обеспечения  радиационной безопасности  космических полетов (СРБ  МЗ СССР);
- стандартизация  радиационных  факторов космического  пространства;
- прикладные  научно-технические  разработки  на хоздоговорной основе.
Хотелось бы хотя бы  кратко  рассказать об основных  достижениях  по этим  основным  направлениям нашей  деятельности.

          Исследования радиационной обстановки  на трассах предстоящих    космических полетов и во время пилотируемых полетов  мы  проводили  с помощью  дозиметрической  и  спектрометрической аппаратуры, практически полностью  разработанной  в лаборатории космической  дозиметрии, которой  руководил к.т.н. В.В.Маркелов,  очень большой специалист в области электроники и дозиметрии,  к сожалению,  безвременно  ушедший из жизни.   
          Лаборатория  в свое  время  провела  специальные  совместные  ВВС  СССР -  МЗ  СССР  испытания  индивидуальных  термолюминесцентных  дозиметров, предназначенных для контроля  облучения космонавтов  во время полета, что позволило  превратить их в штатное средство  радиационного  контроля  на всех  пилотируемых космических  кораблях  и орбитальных  станциях. Большая заслуга в этом важном деле принадлежала ведущему инженеру  лаборатории  Ю.А.Акатову.
           Наряду  с пассивными дозиметрами, показания которых измерялись после  возвращения их  в лаботаторию,  под руководством  В.В.Маркелова  был  разработан и изготовлен в кооперации с рядом промышленных предприятий  уникальный  прямопоказывающий  дозиметр,  обладавший  малым весом (около  200 грамм),  высокой чувствительностью,  тканеэквивалентностью и стойкостью  к внешним  воздействиям. Этот дозиметр непосредственно измерял  тканевую  поглощенную  дозу в единицах  миллирад.
            В.В.Маркелов  разработал  и в лаборатории  изготовил  уникальный  спектрометр линейных потерь энергии («ЛПЭ-спектрометр»),  с помощью которого  можно было проводить  непосредственно в космосе измерения  спектров  ЛПЭ, определяющих  эффективный  коэфициент  качества космических излучений. Такие измерения были проведены  на одном из первых  ИСЗ  серии «Космос»,  эллиптическая орбита  которого  имела апогей  около  750 тысяч км.  Были  измерены спектры ЛПЭ  протонов радиационного пояса Земли (РПЗ) и галактического космического излучения (ГКИ)  за пределами магнитосферы  Земли. На основании  этих обширных  данных были вычислены  эффективные значения  коэфициентов качества  космических излучений  в  ближнем  околоземном пространстве,  в  зоне  РПЗ  и   за пределами магнитосферы  Земли. В сочетании  с  данными  измерений  тканевой поглощенной  дозы на борту  пилотируемого космического корабля  с помощью  прямопоказывающего  дозиметра, таким образом,  можно  было получить  биологическую эквивалентную дозу (в единицах «бэр»),  которая, собственно говоря, и подлежала  сравнению  с нормативным  ее значением,  установленным  для данной продолжительности  полета. Этот подход  к определению радиационной обстановки в космосе  и  условий обеспечения  радиационной безопасности  экипажа  явился существенным  отличием  от исследований,  проводимых в космосе  физическими  и  геофизическими  институтами ( НИИЯФ МГУ,  ИКИ  АН СССР,  ИПГ и др.).
          В  связи с тем,  что  пробеги протонов  РПЗ  в  веществе  сравнительно невелики,  мы ожидали, что в теле человека может  возникнуть  неоднородное распределение поглощенной   тканевой дозы.  С  целью  экспериментального   определения  этого распределения в лаборатории защиты (Л.Н.Смиренный  и Э.Г.Литвинова)  был разработан и затем изготовлен  так  называемый тканеэквивалентный  фантом-манекен,  имевший подвижные сочленения, что позволяло размещать его в кресле  космонавта  при беспилотных  запусках  космических кораблей. Внутри фантома-манекена имелись  каналы  для размещения интегральных  дозиметров. Во  время беспилотного  облета  Луны «Зондом-5»,  на борту которого находился  этот тканеэквивалентный фантом-манекен,   начиненный  различными  дозиметрами,  мы  измерили общую поглощенную дозу  радиации за полет,  составившую  1,3  рада,  а  также  распределение  поглощенных доз  внутри  фантома-манекена. Распределение поглощенных тканевых  в  теле человека  важно было знать для  оценки  доз на критические органы человека,  в частности,  на костный мозг
          Такие фантомы-манекены мы  применяли также  при испытаниях эффективности защиты обитаемых отсеков космических  кораблей  в наземных условиях. Один такой фантон-манекен  мы передали в  Институт  атомной  энергии, а другой -  в Европейский  центр ядерных исследований  ЦЕРН (Женева). Еще  один экземпляр  в конце-концов попал в  Музей космонавтики (Политехнический музей).

            Обоснование  нормативов  радиационной безопасности  для полетов   космических  кораблей  различной  продолжительности  осуществлялось   нашим  сектором  при  очень  тесном   взаимодействии  радиобиологов,  физиков,  математиков  и других специалистов  в  широкой кооперации  со многими институтами  АМН и АН  СССР.
           Во время  первой встречи  С.П.Королев  предложил мне  переговорить  по вопросам  радиационной безопасности  космических полетов,  в том числе  и межпланетных,  со своим  заместителем  и пионером  космонавтики  Михаилом  Клавдиевичем  Тихонравовым  и дал мне  его телефон. С   М.К .Тихонравовым  я  встретился  вскоре  после  организации  ИМБП.  Я рассказал ему  о структуре  ИМБП  и сектора  радиационной  безопасности,  об  основных  направлениях  деятельности сектора (в то время  речь  шла только о первых  четырех  направлениях). М.К.Тихонравов одобрил все эти направления и  признал  их  очень  нужными для ОКБ-1. Он  попросил меня подробнее  рассказать о планируемых работах  по    обоснованию  нормативов  радиационной безопасности  для полетов космических  кораблей  различной  продолжительности. В самом начале я подчеркнул, что имевшиеся в то время экспериментальные и клинические радиобиологические данные относятся либо к  острым случайным  облучениям,  либо  к  очень  длительным профессиональным воздействиям. Необходимо провести  специальные  экспериментальные исследования, моделирующие  реальные по продолжительности условия космического полета. Затем  я  изложил ему  наш подход к  экспериментальному обоснованию   нормативов  радиационной  безопасности  для космоса, заключавшийся в следующем.  В связи  с разнообразием  ионизирующих излучений (протоны, электроны, альфа-частицы,  многозарядные  ионы и т.д.),  которые могут во время космического полета  воздействовать  на  экипаж,  мы  решили продолжительные  радиобиологические  эксперименты  проводить  с облучением  стандартным  гамма-излучением,  одновременно  с экспериментальным  определением  относительной  биологической эффективности  других излучений  на ускорителях  заряженных частиц высоких энергий.  При  обсуждении  этого вопроса  М.К.Тихонравов высказал  свое пожелание о  том,  чтобы  мы на этом этапе  рассматривали полеты продолжительностью до трех  лет,  а также  предложил  заключить  с ИМБП  хоздоговор  на подготовку  и проведение  этих дорогостоющих  длительных  экспериментов.  Такой  договор  был заключен и  радиобиологический отдел  вместе  с лабораторией  В.И.Попова  приступил  под  руководством  проф. д.м.н. Ю.Г.Григорьева  к подготовке  уникального «Хронического эксперимента»,  в котором моделировалось  радиационное  воздействие  при разных вариантах  полетов  продолжительностью до трех лет  на  больших группах собак. Обширные экспериментальные данные, полученные  во время  и  много лет спустя после  длительных  облучений,    создали  солидную  основу  для  обоснования  нормативов  радиационной безопасности  для полетов космических  кораблей  различной  продолжительности.
         Одновременно  в  лаборатории  Н.И.Рыжова  в Дубне в широкой кооперации  проводились  радиобиологические эксперименты  по изучению воздействия протонов высоких энергий на различные биологические объекты, по определению их относительной биологической эффективности  в сравнении со стандартным гамма-излучением.  Основные  результаты  этих исследований  были  опубликованы в монографии «Радиационная опасность протонов  высоких энергий» (Ю.Г.Григорьев, Е.Е.Ковалев, Н.И.Рыжов, В.И.Попов и др.,Атомиздат, Москва, 1968),  а также  легли в основу докторской  диссертации Н.И.Рыжова, успешно им  защищенной.

            В   1975 г.  были  утверждены  разработанные нами «Временные нормативы  радиационной безопасности  космических  полетов  продолжительностью  до трех  лет» (ВНРБ-75),  которые  впоследствии  были
заменены  на  Государственные стандарты  радиационной безопасности  космических полетов,  разработанные нами же  в рамках программы  стандартизации  факторов космического  пространства ( Программа  «Канопус»).

            Разработка методов радиационной защиты  экипажа  от  космических излучений, а также от  излучений  бортовых  ядерно-технических  установок,  включая ядерные реакторы различного назначения  проводилась  различными  лабораториями  сектора (Л.Н.Смиренного, В.А.Саковича, В.Е.Дудкина,  К.А.Труханова, Т.Я.Рябовой).
             Основные  усилия в этот период  были направлены  на  исследования  эффективности  защиты обитаемых отсеков  космических кораблей  (Л.Н.Смиренный, В.А.Сакович),  исследования теневых  защит  космических  ядерных реакторов различного назначения (В.А.Сакович), разработку  методов  оптимизации комбинированной  защиты  пилотируемых  космических  кораблей  с  бортовыми   ядерноэнергетическими  установками (В.А.Сакович),  исследования ядерных  взаимодействий  протонов  в веществе защиты (В.Е.Дудкин),  исследования  возможности использования электромагнитных (К.А.Труханов)  и электростатических (Т.Я.Рябова)  полей  для защиты  от заряженных частиц  высоких энергий (протоны и электроны).   
           Расчеты  эффективности  защиты пилотируемых  космических  кораблей и  орбитальных станций  мы проводили  по техническим   заданиям ОКБ-1 на хоздоговорной основе. Представителем  заказчика со стороны  ОКБ-1,  как правило,  был  В.П.Демин, с которым у нас всегда  было полное взаимопонимание,  также как  и с его  начальником – заместителем  Главного
конструктора   ОКБ-1  М.В.Мельниковым, Героем  социалистического  труда.  М.В.Мельников  глубоко вникал  во все проблемы, связанные с космическими  полетами, часто предлагал  необычные решения  этих проблем.  . Мы  встречались с ним много раз, в том числе и в неофициальной  обстановке,  и  обсуждали различные возможности нетрадиционных решений  проблемы защиты человека  в космосе.
           Экспериментальные  исследования  ослабления  протонов  РПЗ  в  веществе  защиты (алюминий)  мы провели  при полете ИСЗ  «Космос- 110», который быо запущен  22 февраля 1966 г.  на орбиту с параметрами: высота апогея – 903 км,  высота перигея – 187 км,  наклонение орбиты -  51,9 град., продолжительность  пребывания спутника на орбите – 22 суток. Исследование  распределений  поглощенных  доз за различными толщинами защиты ( примерно  до 20 грамм на см кв.)  с помощью пяти шаровых алюминиевых контейнеров  различного радиуса,  размещенных  так, чтобы  исключить их  взаимную экранировку.  При  максимальной  толщине  кратность  ослабления  дозы протонов РПЗ  составила около  трех.
 
           Экспериментальные  исследования  эффективности защиты  обитаемых отсеков  космических кораблей  мы  проводили также в наземных условиях  с помощью специальных  стендов толщинометрии,  разработанных  под руководством В.А.Саковича. Толщина определялась по степени ослабления узкого пучка гамма-излучения. Основным  опорным и  поворотным  конструктивным  элементом  этих стендов был  так называемый  танковый  погон,  который  используется  для вращения  орудийных башен  танков.  Благодаря  очень тесному научно-техническому  сотрудничеству с  Бронетанковой  Академией  МО СССР  мы  получили  достаточно большую партию таких  танковых погонов и смогли  изготовить  несколько  стендов толщинометрии.
           Первый такой  стенд  был изготовлен при техническом  содействии  ГКНИИ  ВВС  МО  СССР  и  размещен  на  его  экспериментальной площадке.  На этом стенде  были проведены  первые  исследования  эффективности  защиты  спускаемых  аппаратов   космических кораблей  «Союз».  Помимо этого,  на этом стеде  нами  совместно с  ГКНИИ  были проведены  исследования  эффективности защиты  некоторых новейших  типов боевых  самолетов-истребителей по отношению к гамма-нейтронному излучению ядерных  взрывов. Эти  исследования  дали возможность  впервые получить очень важную информацию  для авиационных конструкторов, и ГКНИИ  попросил  передать  им  этот стенд  для постоянного использования в  этом направлении.
          Исследования эффективности теневых  защит  космических  ядерных реакторов различного назначения проводились  как  теоретическими методами,  так  в экспериментальных  условиях  на соответствующих  моделях   на наземном стенде ЛАЛ,  который в  течение  многих  лет успешно   использовался  нами  в качестве  основной  экспериментальной  базы для таких исследований. 
          Большое  внимание в этот период уделялось нами разработке  методов  оптимизации комбинированной  защиты  пилотируемых  космических  кораблей  с  бортовыми   ядерноэнергетическими  установками. Необходимо было, в частности, разработать  методы,  позволяющие  оптимально распределить  имеющиеся на  борту   вещества,  включая  вещество защиты,  оборудование,  аппаратуру,  запасы топлива,  воды  и т.п., с тем, чтобы  максимально защитить экипаж как от космических излучений, так и от гамма-нейтронного излучения  ЯЭУ.  Результаты  многолетних теоретических и экспериментальных  исследований  по это проблеме  легли в основу  диссертации  на соискание ученой  степени  доктора  физико-математических,   успешно защищенной  зав. лабораторией  В.А.Саковичем.
          С  самого  начала  работ  по  защите  космических  кораблей  от  протонов  высоких энергий галактического космического излучения, радиационного  пояса Земли  и  солнечных  вспышек  стало  ясно, что в этих расчетах  необходимо обязательно учитывать  вторичные излучения,  возникающие  при  ядерных  взаимодействиях  протонов в веществе   защиты. В тоже  время в литературе  данных по образованию  вторичных излучений  при прохождении  протонов через  вещество  было  явно недостаточно. Эта  работа была предложена  в  качестве  темы  диссертации сотруднику  лаборатории защиты выпускнику  МИФИ  В.Е.Дудкину, который  блестяще справился с этой  задачей. Экспериментальные исследования  проводились  на ускорителях ОИЯИ (Дубна),  ИТЭФ (Москва) и ИАЭ (Москва),  теоретические исследования потребовали создания  широкой  кооперации  с физическими  институтами АН СССР.    Первые  итоги   этих  исследований  были  опубликованы в  коллективной  монографии  «Ядерные взаимодействия  в защите космических кораблей», опубликованной  Атомиздатом  в 1968 г.  Среди  соавторов,  кроме  сотрудников  сектора (В.Е. Дудкин, А.И.Вихров, Е.Е.Ковалев и Л.Н.Смиренный)  были также  сотрудники ИАЭ, ОИЯИ и  ЛИЯФ.
                Работы  по так называемой  активной  защите  космических  кораблей  от заряженных  частиц  высоких энергий  проводились  сначала  в двух  направлениях:  электромагнитная  защита от протонов и электростатическая защита от электронов.  Первые результаты  этих исследований  были опубликованы  в монографии «Активная  защита  космических кораблей» (К.А.Труханов, Т.Я.Рябова, Д.Х.Морозов, Атомиздат, Москва, 1970 г.). Стало ясно, что электромагнитная защита в космосе это  очень далекая  перспектива. Дальнейшие  работы  были сконцентрированы  в направлении  электростатической  защиты (ЭСЗ)  в лаборатории Т.Я.Рябовой. В  лаборатории  были проведены  лабораторные исследования  моделей ЭСЗ,  которые  позволили  получить  необходимые  данные для планирования  экспериментов в космосе.
              Благодаря  очень удачному  выбору  ВНИИ «Стандарт» (Главный инженер Э.Д.Молчанов) в  качестве  основного разработчика бортовой исследовательской  аппаратуры и кипучей энергии Т.Я.Рябовой  нам удалось приступить  к  экспериментам  непосредственно в космическом  пространстве  на ИСЗ  серии «БИОН».  На ИСЗ  «Космос-605»  с  моделью  ЭСЗ  МЭГИ-1  при напряжении в высоковольтном  промежутке  70 киловольт  впервые  экспериментально  показана  возможность  создания и поддержания в условиях длительного космического полета  электростатического поля  высокой напряженности  ( до  140 киловольт на см)  с  использованием в качестве изолирующей среды  вакуума  вблизи  космического аппарата.  Результаты  этого  эксперимента  были опубликованы в  журнале «Космческие  исследования», т. XIV, вып.1, 1976 г.         Следует отметить,  на слово  «впервые» мы получили специальное  разрешение  Прессцентра  по космосу,  а наша статья  получила  разрешение на опубликование  исключительно  из соображений закрепления приоритета  СССР  в  экспериментальном  исследовании  электростатической  защиты от космических излучений.
             На  последующих  ИСЗ  «Космос» №№  690, 782,  936  и  далее  были  проведены  эксперименты  с  усовершенстванными моделями  ЭСЗ (МЭГИ –2, 3, 4 и т.д.),  что позволило  исследовать  токи проводимости высоковольтного вакуумного  промежутка  при  напряжении  до  400 киловольт,  а также  исследовать  условия, при которых  можно осуществить режим  самозарядки  ЭСЗ  электронами  раадиационного пояса Земли,  т.е. осуществить  функционирование ЭСЗ  вообще без бортового источника высокого напряжения.
           Результаты проведенных  исследований ЭСЗ убедительно доказали  возможность ее использования для защиты от электронов высоких энергий на  космических кораблях   и  станциях, в частности,  на геостационарной  орбите. В  ходе  этих   исследований  пришлось  разрешать   много различных  технических  проблем,  во многих  случаев  на уровне изобретений (всего  по этому направлению  работ  получено  более  20  авторских  свидетельств  на изобретения).

           Создание  экспериментальной  базы  для моделирования  радиационных    условий     при    пилотируемых   космических    полетах
было  предусмотрено  Постановлением  правительства  № 1106-399  от  28.11.1963 г.  Вскоре после образования  ИМБП  мы приступили  к разработке  Технического  задания  на  сооружение  экспериментальной  базы для моделирования воздействия радиации при пилотируемых космических полетах,  испытаний  эффективности  защиты  обитаемых отсеков  и радиационных убежищ,  градуировки  дозиметрической  аппаратуры, испытаний на радиационную стойкость  приборов и оборудования  систем жизнеобеспечения и безопасности космических полетов.  На утвержденном Генеральном плане  экспериментальной базы ИМБП  было предусмотрено  здание  № 6  («Радиационный  корпус 6»),  однако  по решению  3-го  Главного управления при МЗ  СССР  сооружение этого здания  было включено  в   третью  очередь  создания экспериментальной  базы ИМБП.  Для   нас  это  решение   означало,  что  мы  не можем до особого разрешения
 3-ГУ заключать  договора  на изготовление  уникального  оборудования  для здания 6.  Практически  нам разрешили   заключать  такие договора  только  с  1967-68 гг. Это, конечно, впоследствии сильно  сказалось  на сроках  ввода в эксплуатацию нашей  экспериментальной базы.
            Мы, конечно, понимали,  что  на этой экспериментальной базе нам  не удастся  смоделировать  воздействие  всех видов  космических излучений  и что,  таким образом,  нам не обойтись  без филиала  на территории ОИЯИ  в г. Дубна. Было решено по согласованию с  представителями  ОКБ-1  создать условия для моделирования на этой базе  воздейсвий  протонов высоких энергий в диапазоне до 200 Мэв, а также многозарядных ионов  с энергией до
50 Мэв на нуклон. Кроме этого,  было принято  решение  о сооружении  экспериметального  ядерного  реактора  с  мощностью до 500 киловатт.
           После долгих поисков  возможного  разработчика  и изготовителя  ускорителя  протонов и многозарядных ионов  мы решили  провести  переговоры  с  Институтом  ядерной физики  СО АН СССР  в  Академгородке  вблизи г.Новосибирска.  Нам  было при  этом известно, что директор  ИЯФ  академик  А.Б.Будкер  предлагал  Минздраву  СССР  разработать  и изготовить  так называемый  медицинский  ускоритель протонов  для целей  протонной  радиотерапии.
            В конце  1967 г.  я  поехал в ИЯФ  для переговоров  с академиком  А.Б.Будкером  по поводу  изготовления  для нас  ускорителя протонов и многозарядных  ионов. К тому времени  была утверждена  смета на сооружение  здания 6  и на  изготовление для него специального оборудования,  в том числе  ускорителя протонов и многозарядных  ионов, а также ядерного реактора.  Переговоры  с А.Б.Будкером  в целом были очень легкими. Мы  довольно быстро согласовали  физико-технические  параметры ускорителя Б-5, систему  разводки пучков,  требуемые  помещения  для ускорителя и системы  разводки пучков, энергопотребление, фундаменты и т.п.  Затем  разговор  зашел о стоимости  разработки и изготовления. По смете  на ускоритель было выделено  2 млн. рублей,  больше просто никак не получалось.  Когда А.Б.Будкер  назвал  сумму  4 млн. рублей,  я ему объяснил, что такой суммы у нас нет, что есть всего  лишь  2 млн. рублей.  К моему большому удивлению и радости  А.Б.Будкер сразу же согласился  на эту сумму,  но добавил, что  в придачу к  ускорителю Б-5 мы должны будем взять у   ИЯФ бесплатно  еще и нейтронный генератор  стоимостью  0,2 млн. рублей. Потом  А.Б.Будкер  добавил,  что хотя  и  4 млн. руб. не покрывают их затрат на  разработку и изготовление ускорителя Б-5, все же  он,  как  директор ИЯФ,  идет на это  потому,  что  ИМБП  это  Институт  МЗ СССР  и что  он надеется  на  изменение в будущем позиции  МЗ СССР  по отношению к поставкам  медицинских  ускорителей. Впоследствии мы заключили с ИЯФ еще один договор на разработку и поставку системы разводки пучков, примерно на такую же сумму. Надо сказать, что  безвременная  кончина  А.Б.Будкера  безусловно  очень  сильно повлияла  на реализацию его  планов  внедрения протонных ускорителей в медицину  и  здравоохранение.
            Разработка и изготовление  специализированного водоводяного ядерного реактора СВВ-1 по тем же причинам  было начато с большим сдвигом по времени.  При  разработке Технического задания  на этот реактор мы учли  опыт, накопленный  в ходе многолетних экспериментов  на реакторе  ЛАЛ  и   на других экспериментальных  реакторах. Дело в том,  что основная доля  времени  при  проведении  экспериментальных исследований затрачивается  на подготовку оборудования,  на установку  облучаемых  объектов,  включая животных,  в зоне воздействия,  на установку  измерительной аппаратуры  и т.д. С  этой целью  конструкция  должна была предусматривать вертикальное  перемещение  активной зоны реактора в пределах  его корпуса с тем, чтобы обеспечить  выход  гамма-нейтронного излучения  на  двух  уровнях:
- на нижнем уровне -  в большой радиобиологический  зал для длительных экспериментов с различными животными,  в который  был  предусмотрен также выход пучков  излучений  от ускорителя, в котором  предусматривалось  размещение  различного оборудования и стендов  для комбинированного воздействия на животных других факторов космического полета ;
- на   верхнем уровне  - в огромный  физический  зал,  оснащенный различным  транспортно-подъемным  оборудованием,  включая мостовой  кран на 20 тонн,  а  также специальным  оборудованием   для полномасштабных исследований  эффективности  защиты  космических кораблей и станций,  экспериментов с теневыми защитами  космических  ЯЭУ и  многих других  экспериментов.
               Защитные  стены  здания  толщиной  4 метра  бетона,  перегородки    и перекрытия между  различными  экспериментальными залами такой же толщины  позволяли  в каждом зале  проводить длительные  эксперименты  на полной мощности  реактора и ускорителя, а  в  смежных залах  осуществлять  подготовку  других экспериментов  и  проводить  любые  другие работы при полном обеспечении радиационной  безопасности  персонала.
               Вопросам  обеспечения радиационной  безопасности  персонала  и окружающей среды  в ходе проектирования и строительства этого здания  уделялось  очень большое внимание.  Так, например,  система  водоохлаждения СВВ-1  была  трехконтурной, причем  первые два контура размещались в массиве защиты  реактора,  исключался  выход  радиоактивных  веществ  за пределы здания,  предусматривалась система  блокировок  и многое другое.
              Ко  времени  образования НИИЦ РБКО  создание  этой уникальной экспериментальной базы  было близко к полному завершению,  был проведен физический  пуск  ускорителя  Б-5,  во время которого  был получен пучок протонов с  энергией  около  100 Мэв, а также  завершена подготовка  реактора СВВ-1  к физическому пуску. Правда,  Чернобыльская катастрофа привела  к резкому ужесточению требований к обеспечению радиационной безопасности  исследовательских  ядерных реакторов.  Новые требования привели к необходимости  дополнительных  проектных доработок. Например,  требовалось  доказать, что  падение  самолета  на  крышу  нашего
здания (кстати, толщина  верхнего перекрытия  составляла  2,2 метра железобетона),  взрыв  железнодорожного  состава  с боеприпасами  вблизи ст. Планерная, а  также  очень сильное землетрясение (!)  не приведут  к недопустимому  выходу радиоактивности за пределы  защитного  массива  здания 6.  Эти проектные доработки требовали  времени и, самое  главное,  дополнительного финансирования,  с которым  в то время были уже очень большие, если не сказать  -  непреодолимые,  трудности. Наступали  новые времена,  пришли новые люди....СССР не стало. Но это уже совсем другая история.

           Функционирование  службы обеспечения  радиационной безопасности   космических  полетов   (СРБ  МЗ   СССР)    обеспечивалось
вначале  силами  сотрудников разных лабораторий  сектора,  но вскоре стало ясно,  что для этой  цели необходимо  создать  специальное  подразделение сектора, а также организовать  широкую научную кооперацию  с институтами различных ведомств.  Начальником  СРБ МЗ СССР был назначен В.М.Петров. 
         В своей деятельности  СРБ  опиралась  на разработки,  проводимые  практически  всеми  лабораториями  сектора, а также  использовала  технические средства связи Центра медицинского  контроля  пилотируемых космических  полетов  ИМБП,  созданного в свое время  благодаря связям  и очень  эффективной   деятельности   генерала Спицы.
         Благодаря  широкой научной  кооперации,  в которую входили и активно сотрудничали с  нами   Научно-исследовательский институт  ядерной  физики  (в то время директором  был  академик  С.Н.Вернов,  оказывавший  всяческое содействие работе  СРБ),  Институт прикладной геофизики  Госкомгидромета (в то время директором  был  академик  Федоров),  Астрофизическая обсерватория АН СССР ( академик А.Б.Северный),  Институт земного магнетизма и распространения радиоволн АН СССР  к  середине  70 гг.  была  создана  эффективно  функционирующая  система  обеспечения радиационной безопасности  пилотируемых  орбитальных космических комплексов,  включая космические объекты военного назначения. Эта система  включала в свой состав средства непрерывного  радиационного контроля излучений,  размещенные  на  ИСЗ,  приборы бортового  и индивидуального дозиметрического контроля  экипажа,  наземные и  космичские  средства  контроля солнечной  активности  и  постоянно  функционирующую  СРБ МЗ СССР.
          Работа коллектива по созданию этой  системы   в 1978г. была  удостоена  Государственной премии  СССР.  В  работе этого  коллектива   от  ИМБП  принимали участие  Ю.Г.Григорьев, Е.Е.Ковалев, В.В.Маркелов  и В.М.Петров. Несколько  подробнее  об этом   рассказано в  Приложении 3.

           Стандартизация  радиационных  факторов космического      пространства  проводилась нами в рамках Всесоюзной  программы  стандартизации  факторов космического  пространства ( Программа  «Канопус»),  которая  была утверждена  Решением  Военно-промышленной комиссии  при Совете министров СССР.  Институт  был определен  в качестве головной организации  по  разделу  « Радиационная  безопасность пилотируемых  космических полетов».  Наша  задача состояла в  разработке по этому разделу  взаимосвязанной и внутренне-непротиворечивой системы  государственных стандартов  и  методических указаний,  которая  должна  была  унифицировать  проектирование  систем  радиационной безопасности  пилотируемых космических полетов.
          В качестве  принципиального  подхода  при  разработке  этой системы  руководящих  документов  по  обеспечению радиационной безопасности  пилотируемых  космических  полетов  мы использовали концепцию приемлемого  риска.  Впервые  эта концепция была  разработана  Международной  комиссией  по радиологической  защите (МКРЗ)  примерно в конце  60-х  гг.  В  это  же   время  (в 1969 г.)   меня  избрали  в  состав  Комитета III („Защита  от внешнего  ионизирующего излучения»)  МКРЗ  и  я имел  возможность  принять участие  в подготовке  Публикаций  МКРЗ,  в которых  применялась  эта плодотворная идея.  С этого  времени  я начал разрабатывать  концепцию  приемлемого риска  применительно к  обеспечению радиационной безопасности  космических полетов. Основные итоги этих  разработок  были опубликованы  в моей монографии «Радиационный риск на Земле и в космосе» (Е.Е.Ковалев, Атомиздат, Москва,1976 г.).
           Разработка  и  подготовка  к утверждению  проектов  государственных стандартов  и методических указаний  была для нас  совершенно  новым  и сложным видом  деятельности, который нам пришлось осваивать. Подготовленные проекты  этих  документов необходимо  было разослать не менее, чем  в сорок  научно-исследовательских  организаций,  учреждений  и ведомств,  в том числе  ряд обязательных. Отзывы  этих организаций необходимо было тщательно изучить,  все замечания нужно было либо  принять, либо очень обосновано отвергнуть,  а  затем  подготовить  и провести  согласительное совещание по проекту  документа ( иногда и не одно),  после чего  предстояла защита  этого проекта  на Коллегии  Госстандарта  с  участием экспертов  из разных ведомств  и  представителей  других  направлений  программы «Канопус».
             К  моменту  окончания  нашей деятельности в  ИМБП ( в связи с образованием  НИИЦ РБКО ) была закончена  разработка  и утверждение  Госстандартом   обширной  системы  взаимосвязанных  ГОСТ и МУ  по направлению «Радиационная  безопасность  пилотируемых  космических полетов»,   а также  была начата  разработка  второго поколения  этих  руководящих документов.
 
            Прикладные  научно-технические  разработки  на хоздоговорной основе  мы почти всегда проводили  в   достаточно  большом  объме.  Относительный объем  финансирования  по хоздоговорам в период расцвета  нашей  деятельности в этом направлении   достигал   80 %.  Одновременно это  позволяло  нам финансировать  свои   многочисленные  контрагентские  организации,  выполнявшие  работы  по нашим  техническим  заданиям.  В прикладных  исследованиях мы применяли  разработанные  нами  по госбюджетной тематике   методы  в  интересах различных    отраслей народного  хозяйства, гражданской авиации  и  «Оборонного  космоса»,    объединявшего   работы  по использованию околоземного космического пространства  в военных целях.
            Развитие  работ по  оборонному космосу,  в конце  концов,  привело,  в соответствии  с  Постановлением  ЦК КПСС  и Совета Министров  СССР от 31 октября 1989 г. и  Приказа  Министра здравоохранения СССР  от  3 января 1990 г. № 01,  к созданию на базе сектора  Научно-исследовательского  испытательного центра  радиационной безопасности  космических объектов (НИИЦ РБКО),  директором которого я был назначен.   


6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

            Мои воспоминания  не  претендуют   на   полноту   и  отражают,  естественно,  мою субъективную  точку зрения  на события, которые происходили   в период,  начало которого  отстоит от сегодняшнего дня  более, чем на сорок лет.  Встречи  с академиком  С.П. Королевым в 1960 –1963 г.,  в  которых  мне  посчастливилось  принимать  участие,  привели, в конечном счете,  к  образованию  ИМБП,  так что  я невольно оказался  участником  и  очевидцем  этих исторических событий.  Поскольку  никого из  других  участников  этих встреч,  кроме нас  с  Н.И.Рыжовым, с которым мы  ездили  к  С.П.Королеву на первую встречу  21 марта 1960 г.,  не осталось  в живых,  я считал  своим  долгом  рассказать  все,  что  я помню об этих событиях. 
           В  разделе 2 рассказано о начальном этапе работ в ИБФ по проблеме  радиационной безопасности космических полетов после  первой встречи с  С.П.Королевым,  а  в  разделе  5  -  о развитии работ в ИМБП  по этой проблеме  после  четвертой  встречи. При  этом  рассказано  только о тех  проблемах, которые рассматривались на встречах  с  С.П.Королевым  или  с его заместителями (К.Д.Бушуевым. М.К.Тихонравовым и  М.В.Мельниковым). Я  не касался  многих других важных видов  деятельности  сектора радиационной безопасности космических полетов  ИМБП (например,  работ по «Интеркосмосу» с  США, Францией, ФРГ, ГДР, ЧССР и другими  соцстранами),  считая,  что  они заслуживают отдельного  изложения.
          Помимо  воспоминаний  о  всех  четырех  встречах  с С.П.Королевым  и  о последствиях  этих  встреч,  мне  хотелось  бы  также в Приложении рассказать  о некоторых   эпизодах  из моей профессиональной  деятельности,  характеризующих,  как мне кажется,  нравы того времени.