Дикая банда Пэта и Билли

Не знаю, можно ли назвать Сэма Пекинпа и его работы «классикой», но все-таки, как минимум, два его фильма на такое звание претендуют. И начать хотелось бы, конечно, с «Дикой банды», вышедшей в один год с замечательным «Бучем Кэссиди и Сандэнсом Кидом» Джорджа Роя Хилла, по-разному преломляющих реалистичный взгляд на давно уже устаревший жанр вестерна. И впечатление, в данном случае, осталось двойственным. С одной стороны, уже с самой первой сцены Пекинпа демонстрирует мастерство талантливого постановщика, выстраивая сложную композицию по организации набега, в который оказываются вовлеченными не только банда и устроившие им засаду железнодорожники, но даже и мирная церемония горожан, не сразу, но неизбежно приближающаяся к горячей точке – в которой и поубивают без разбора всех, кто ни попадется стрелявшим под руку. Такой старт легко дает представление об общем настрое и взгляде режиссера, у которого даже детишки с интересом наблюдают за тем, как полчища муравьев жалят и постепенно сжирают брошенного им на растерзание скорпиона – после чего все это живое и копошащееся море они еще и дружно, и с радостью поджигают. Очень яркий образ – может быть, вообще самый яркий во всем фильме, наряду с воробушком, которого тискает в последнюю ночь один из ублюдочных братьев, оставляя беспомощно трепыхаться поутру. Скорее привлекают и образы самих бандитов, которые, как и в «Буче и Сандэнсе», в некотором роде обречены жить так, как они живут, потому что ничего другого по жизни делать не умеют и не могут. И они сами понимают это, видят, что перспектив нет – а потому и развязка выходит соответствующей.

С другой стороны, «Дикая банда» не показалась мне теперь таким уж жестким и новаторским фильмом, и на ней так же ощутимо лежит печать американского кино конца 60-ых и начала 70-ых, когда жанровые условности уже пытались преодолевать (скажем, в «Бонни и Клайде»), но все-таки не ощущали еще того простора и творческой свободы, что вот уже лет десять как витала над кино европейским – и даже над отечественным. Конечно, нельзя забывать Николса с его «Выпускником» и «Вирджинией Вульф» – но то было, скорее, исключением из правил и не решало общей проблемы. Картину Пекинпа не назовешь скучной сюжетно, так как драйв там, безусловно, присутствует и выдержано все в духе, прямо скажем, классическом – но все-таки никакой особой оригинальности тут нет, как нет и легкого комедийно-романтического духа картины Роя Хилла, спасавшего ее от ограниченности обычного вестерна – зато есть довольно специфичная манера показывать падающие и простреленные тела в замедленном темпе (это было потом еще, как минимум, в «Конвое» и даже в «Пэте Гэрретте и Билли Киде»), что придает всему несколько неестественный и даже балагурный настрой – хотя, казалось бы, веселиться там особо и нечего. При этом есть очень неплохие и здорово разряжающие атмосферу эпизоды, вроде разговора после первого набега, когда обнаружился обман с гайками, но в особенности – молчаливый обмен бутылкой, из которой каждый выпивает по очереди – притом что последнему, в итоге, не достается. Вот эта походно-обыденная сторона бандитской жизни удается Пекинпа куда лучше – да и вообще она куда оригинальнее и художественно нужнее, чем очередная сцена перестрелки или каноническое ограбление поезда. Так что кино очень даже недурное – но ничего по-настоящему оригинального и радикального в нем все-таки нет.

Чуть более интересен в этом плане «Пэт Гэрретт и Билли Кид», который почти совсем уходит от привычных для жанра действия и сюжета, погружая нас в эдакую экзистенциальную притчу о дружбе и стремительно меняющемся мире, если говорить совсем уж пафосно и красиво. И дух неспешной и меланхоличной баллады ощущается не только в мелодиях из саундтрека Боба Дилана (кстати, роль тут у него – вообще одна из самых оригинальных и интересных), но и во всем поведении, а главное – в открытом дружелюбном лице и беззащитной улыбке героя Криса Кристофферсона. Его Билли – непослушный и свободолюбивый ребенок, не желающий играть по правилам закона – в то время как блестящим значком запросто обзаводится старый друг и подельник Гэрретт, готовый убрать юнца в угоду властям и безбедному существованию в дальнейшем, хотя и сам еще недавно был по ту сторону черты, что отделяет якобы хороших парней от очевидно плохих – но уж точно не в таком фильме. Потому что, несмотря на всю грязь, на жестокое и скотское существование в дикозападном захолустье с бутылкой или револьвером в руке, ты вдруг понимаешь, что даже цвет пленки, использованный в этом фильме, вся эта серая, тупая и беспроглядная рутина, изнутри которой любое убийство воспринимается уже как нечто само собой разумеющееся и не стоящее ни капельки удивления – что все это примерно так в действительности и было, что нет тут никакой романтики, геройства и красивой стрельбы – и, может быть, именно поэтому проглядывает вдруг что-то щемяще-человеческое и трогательное, заставляющее этим убийцам сочувствовать. Есть оно даже и в Гэрретте, каким бы невозмутимым и циничным ни хотел казаться в этой роли Джеймс Коберн, чей герой, кажется, презирает самого себя весь фильм – и все-таки поступает по задуманному подло.

Хотя, если говорить откровенно, кино это местами смотрится скучновато – по крайней мере, многим, уверен, не захочется погружаться во все это с головой и пытаться отыскать в повествовании какую-то глубину и потаенные смыслы, заложенные, вероятно, режиссером. Я и сам не раз ловил себя на мысли, что подгоняю происходящее под некую концепцию и вижу в некоторых поступках персонажей и самой атмосфере больше, чем следовало бы – при более честном и непредвзятом подходе. При этом ты все равно понимаешь и принимаешь большинство эпизодов, сознаешь, зачем они были сняты и каким именно образом – и какой посыл или намерение несут в себе. В этом плане мне, скорее, по душе нотка висельника-оптимиста, с которой действует не только Билли – но, в том или ином смысле, все персонажи этой картины. И возникают вдруг эти ребячливые, насмешливые и трагичные всплески – на которых все кино вообще-то построено и держится. Вот Билли навещает семью погибшего друга и ужинает вместе с помощником Гэрретта, с которым перебрасывается словами и уже заранее договаривается о дуэли – почти что дружелюбно, желая избежать ее всеми силами – в результате чего, обманув, ловко и без труда пристреливает. А вот Гэрретт начинает палить по мишени, болтающейся в воде, увидев, как стреляет и мажет по ней папаша какого-то семейства, плывущего на лодке – и тот начинает палить в Гэрретта, пока оба не поймут наконец, что это не более, чем молодецкая удаль – от скуки и от нечего делать. Или замечательная по напряжению и абсурдности сцена в салуне, где Гэрретт отдает странные приказания герою Дилана – заставив, в итоге, читать названия продуктов, лежащих у хозяина на полках. Веселая и одновременно грустная обреченность, печальная и неизбежная гибель, настигающая со временем обоих – в начале и в конце фильма. В общем, кино в чем-то и однообразное и местами все-таки занудное – но в то же время и душевное, и понятно-оправданное в той очевидной не-зрелищности, к которой сознательно прибегает режиссер.