Фантазия десятая. Шоу

Фантазия десятая. Шоу

Наконец мы остановились и Кариатида толкнула дверь, из проёма которой по глазам ударил яркий свет. Я зажмурился, но Астарта словно не замечая моего неудобства потянула мою руку дальше. Я услышал гул голосов и громкие продолжительные аплодисменты. Стало ещё более тревожно, чем в темноте, но мой внутренний психологический Ван Дамм в мгновение ока разбросал все страхи по закоулкам сознания и я открыл глаза. Перед нами располагался актовый зал-тысячник. Начинаясь первыми рядами чуть ниже уровня сцены, он уходил вдвль и вверх, как это предполагают помещения подобного назначения. Машинально отметив про себя, что аудитория исчиляется не меньше, чем парой тысяч, я покосился на Асту, но она как ни в чём ни бывало отвесила богато одетой публике книксен и просеменила к белоснежному роялю. На самом деле это выглядело, как будто она проплыла по сцене, так как вместо облегающего вишнёвого микро-футляра на ней уже было надето шикарное вечернее платье-труба с метровым шлейфом того же цвета, так что ног не было видно совсем.

Невесть откуда взявшийся конферансье в белоснежном смокинге с золотой окантовкой представлял выступающего на разных языках не забывая периодически указывать отточенным жестом руки в мою стороную. Тут до меня дошло, что это за шоу и почему нас заждались, как сказала Аста. Вот это подстава! Я поднял руку, чтобы вытереть испарину со лба и получил по этому самому лбу набалдашником трости. У меня в руке была трость! Секунду назад её не было! И цилиндр на голове. Самый настоящий цилиндр, который словно вырос сам по себе на моей макушке. Конферансье тем временем откланялся и приняв позу полупоклона попятился за кулисы, а Астарта Кариатиди принялась играть на рояле. Мне ничего не оставалось, кроме как подойти к микрофону и прочитать единственное своё стихотворение-визитку, которое я смог перевести на английский язык.


MY CITY

My city know is great deal music
But me to sing is only one.
When i to be is melancolic
And golden parking i'm to go.
And, listening to his beauty ballad,
I forget abaut everything.
I do not need so nathing else
I think to wot i saving it.
Balm well speel onto in my soul
The old of castle silent haith.
At sheep in bay a suim tu him it,
My sadeness his is wistl sails
And Torgils Knutsson proud of posture
In Europe reproof is to look.
So any aprose givs a rebuff
Disedeness send to mute reproath
The holi Olaf cloister house
Disturbing unds of very fresh.
Their stronge to know is everibody
But stranhce has spirit from a Piotr.
He hitself a difaid oblivion
And looks the distance over board.
So brave of self to sacrifaising
Above so rased many face.
Beeside on round tower pavement
Echoes sleeping many times.
Born in the hard and hottest battle
It rashes at the hourses shoose.
To rain of working leisurelly
In back to streets without hidins
And in the parklef fal so feering
In winter flashes hari him.
Well go and i to leasting town -
The noize of bay and sea gall cry.
Is not so very young my Vyborg,
But by no mins an ansient.
My sity brings me luck and ancient,
I praude is ceep for him to care.
I live him wiht and lauf and crying,
Its very very stronge him love…

 Надо заметить, что читал я на память, без запинки и с такой актёрской подачей, что сам Станиславский непременно сказал бы: "Верю"! После такого ошеломительного дебюта волнение окончательно ушло и я вспомнил, что благодаря Карри владею несколькими языками. К тому же моя дырявая память превратилась в некий компьютер по выдаче информации и предыстории моих стихотворений, которые я стал читать одно за другим не забывая между произведениями сдабривать представление остроумными минибайками о великих музыкантах и писателях, чем окончательно и бесповоротно покорил всех присутствующих в зале. Астарта играла на рояле так будто делала это с самого рождения - грациозно, уверенно и непринуждённо. Каким-то образом я понимал, что это экспромт, но экспромт этот можно было поставить в один ряд с произведениями таких гениев, как Моцарт, Вивальди, Чайковский, Шуберт, Гендель, Гайдн, Шопен, Бетховен и Бах!

Я восхищался Астартой, Астарта восхищалась мной, публика восхищалась нами обоими. Это был грандиозный перфоманс, что и говорить. Бесконечность оваций, потоки букетов цветов, бесконечные "бис", "браво" и "брависсимо", океан положительной энергетики благодарно впитывающеся в эго и полноценное осознание себя здесь и сейчас, как нечто само собой разумеющееся - это, доложу я вам, ещё тот экзамен для психики и тест на звезданутость. Некоторые люди, которых я знаю лично написали пару стишков или спели пару песен и задирают нос почему-то считая себя суперстарами. Допускаю, что это влияние лести, которую в уши этих несчастных льют двуличные лже-поклонники, но и доля вины самих зазвездившихся лично мной с них не снимается по причине того, что по всем этическим и моральным приоритетам прежде всего нужно быть Человеком, а уж потом звездой, кометой, планетой да и вообще, кем хочешь. Но Человеком обязательно, и в первую очередь.

Продолжая кланяться, мы с Астартой пятились к кулисам и вскоре спрятались за них от восторженной толпы. Первым делом я обвил её тело обеими руками и поцеловал. По настоящему. Не чмокнул в губки, как это принято при встрече или прощании у пар, которые уже порядком израсходовали свой запас страсти и делают это больше машинально, чем искренне, а именно поцеловал - долго, глубоко, осознавая момент и наслаждаясь им. Похоже, что я немного увлёкся, так как Карри мягко, но довольно уверенно оттолкнула меня:
- Уфф, - закатила она глаза, - Я чуть сознание не потеряла. Не делай так больше!
- Ага, - подмигнул я, - я то понял, что она очень даже не против, чтобы я это делал, - Кого сейчас обманываешь: себя или меня?

Мы оба засмеялись. Как всё-таки здорово и легко живётся, когда понимаешь с полуслова своего человека! Те, кто это испытывал меня поймут. Ты сказал всего два-три слова, а человек уже выстроил целую картину, как будто обложил твои два-три слова-паззла недостающими фрагментами, причём неважно, о чём вы хотели сказать, о будущем или уже пережитом - человек чувствует и знает вас, как себя! Семейная телепатия какая-то, иначе и не скажешь. Я даже не злился на Карри за то, что она никак не подготовила меня к этому шоу, ведь я думал, что мы будем в числе зрителей. Мы бежали в темноте обратно к своему люксу и продолжали хохотать, как сумасшедшие. И это тоже должно быть знакомо тем, кто ощущал подобные вещи - тебя словно распирает какая-то вселенская радость, хочется смеяться, радоваться жизни и жить, жить, жить!