Жизнь, похожая на мою. Молодость-трудовые будни-2

До перевода в мехколонну я больше года вёл активную комсомольскую жизнь. В райкоме был актив из освобожденных комсомольских секретарей и отдельных активистов типа меня, мы часто собирались перед праздниками на торжественные мероприятия, после которых по обычаю устраивали банкет в складчину. Ребята все были энергичные, а девушки, как на заказ сделанные, круглолицые, симпатичные, крепконогие, улыбчивые и чем-то похожие.
Посмотрите на спикера Совета Федерации или на председателя Избиркома в молодости, вот такие точь-в-точь, и наши подружки комсомолки стали в последствии номенклатурными дамами в органах и структурах власти и банков. Ну, а пока они накрывали на стол, и мы ждали, когда старшие товарищи из райкома партии и исполкома уедут по домам.
Первый секретарь комсомола выпивал с нами рюмку и говорил слово по случаю, потом поручал заму по идеологии проследить, чтобы мы сильно не баловались, и тоже уезжал.
Начиналось настоящее веселье: выпивали, закусывали, танцевали, идеологические темы не обсуждали, но тосты говорили и смеялись до упада. Потом непременно кто-нибудь кричал, что темнота друг молодежи, и выключали свет. В полумраке танцевали медляки под АББА или Битлз. Потом крутили бутылочку и целовались, а потом самые озабоченные разбредались по темным комнаткам райкома. Потом все вместе убирались и расходились по домам с сумками подарков (пайков), мы конечно выкупали их за свои деньги.
В пайках была копченная колбаса, сайра, кофе, чай «Три слона», конфеты, шампанское и ещё что-то типа копченой утки.
Почти все мы были уже женаты или замужем в то время, и наши домочадцы вместо расспросов: «где так поздно был и чего выпил», с интересом разбирали пайки и находили там пакетик с помадой и тональным кремом, и тушью для ресниц, конечно импортными, а иногда и флакончик французских духов (Клима или Мадженуар). Вопросы сменялись восторгом.
КПСС вела постоянную работу с отобранными молодежными кадрами, нам читали интересные лекции люди в серых костюмах, а иногда арендовали целый самолет, Ан-24 и отправляли на 3-5 дневные семинары, размещали в хорошей гостинице с питанием, приезжали москвичи из ЦК комсомола и говорили такие вещи, что на улице не услышишь.
Из каждого района области там было по представителю, именно такому комсомольцу из актива, которого они выбирали, для своих целей, им известных.
Дмитрию Дмитриевичу Лухтанову это не нравилось, но распоряжение на мою разнарядку приходило управляющему. Я старался успевать по работе и никого не раздражать.
В выходные я, с 7-ми утра и до 4-х дня, контролировал отгрузку кирпича и железобетона на свою стройку на открытых складских площадках.
Но вот я мастер проводного участка мехколонны 77. В мехколонну я ездил на 4-х транспортах: 1-м трамвае и 3-х троллейбусах. Мехколонна, находилась в городе Энгельсе, на другом берегу реки Волга. Надо было успеть к 8-ми утра. Вставал я в 5-ть утра и шел на молочную кухню за кефиром и молоком для сына. Давали 4-ре маленьких бутылочки кефира и 1 литр молока.
Квартиру я получил рядом с тем местом, где раньше мы жили с родителями, и я учился 10-ть лет в школе.
Очередь занимали в половине шестого. Мой школьный друг Серж тоже ходил туда за молоком, его дочь была на месяц моложе моего сына. И ещё приходила наша одноклассница Наташа, я гулял с ней в 9-м классе. Мы занимали очередь друг для друга. В 6-ть приходил домой, завтракал и без 15-ти минут 7-мь уходил на работу.
В марте меня направили в Новосибирск, на курсы повышения квалификации начальников участков строительных подразделений Министерства энергетики и электрификации, на месяц. Тогда для всего персонала министерства, действовала непрерывная система обучения.
Хочу сказать пару слов о солидарности энергетиков в СССР. Жили мы в общежитии учебного центра Новосибирскэнерго. Тогда с телефонной связью было в стране напряженно, надо было ехать на переговорный пункт в центр города и заказывать разговор, оплатить минуты, ждать своей очереди. В общежитии стоял служебный телефон от рядом расположенной тепловой станции, я набрал номер диспетчера, представился и попросил соединить меня с Саратовом с домашним телефоном родителей, где находилась моя жена с сыном.
Диспетчер соединил меня с коммутатором и по ВЧ связи, через всю страну связисты соединили меня с домом.
И всю жизнь во время моей работы энергетики поддерживали друг друга по всей стране, от Молдавии и Украины до Казахстана и Сибири.
Большой мой поклон всем энергетикам. Я тоже всегда откликался и помогал, как мог.
Месяц на курсах прошел не забываемый, можно повесть написать, было нас 40 человек, мужчин и женщин, и мы подружились, и весело проводили время, но это для отдельного рассказа.
Приехал домой перед майскими праздниками. В мехколонне дали мне самую захудалую бригаду из приплетённых ребят с бригадиром Равилем Шахиевым, недавно, вышедшим из тюрьмы, где он отсидел 2,5 года за хулиганство.
За зиму в этой бригаде сменились четыре мастера, сработаться не смогли, хотя вели социально близкий образ жизни. Но жить бок о бок 21 день в вагончиках испытание не простое. За всю зиму они не опроцентовали ни одного километра линии.
Апрель в наших краях ещё распутица. Было решено отправить нашу бригаду на работу прямо в праздники. 2-го мая в 8-мь утра мы двинулись в путь из города Энгельса в город Хвалынск, вернее за Хвалынск, в Акатную Мазу, 350 км. Половина работников было поддатых, но водители в норме. Выезд решил не отменять, человек я для всех новый, день выходной, руководства нет. Подумал, отменю, потом все будут говорить, пришел новый человек и умничать начал. Машины были все старые, все отбросы мне собрали: вышка на ЗИЛ-131, вышка на ЗИЛ-157, вахтовка на Урале и грузовая ЗИЛ-157, правда с новым двигателем 8 от 131-го ЗИЛа.
Начальник мехотряда Виктор Иванович Широков сказал: «Сладу нет с Равилем, не надо было его после тюрьмы брать на работу, но начальник Борис Акишин велел взять, раньше монтажник был не плохой.
Ты возьми себе самую лучшую машину – ЗИЛа 157-го и езжай в самом конце, а то этих ****ей по дороге растеряешь».
Я так и сделал, проверили ещё раз инструмент, сцепную арматуру и т. д. Все на месте, всех рассадили, а кого и уложили, выпустил машины из двора, закрыл ворота и сам поехал сзади. Не проехали и 30 км, смотрю в кузове вышки, где людям находиться нельзя, пляшут двое монтажников по пояс голые и с бутылкой в руке. Обогнали, остановились, говорю: «Одевайтесь и в кабину лезьте», сделал вид, что бутылку не заметил.
«Да ты мастер, что-то рано рекомендовался!»
«Езжайте», - говорю, - «Потом поговорим».
Между Марксом и Балаково у второй вышки закипел радиатор. Перегрузили сцепную три тонны в мою машину, долили воды, подняли капот и поехали дальше. В Балаково были в четыре дня. Вахтовый Урал стоит у Гастронома, и монтажники сетками вино набирают. Спрашиваю у бригадира: «Равиль, зачем разрешил?»
«Да ладно мастер, там дальше дикие места и магазинов нет, а если и есть, то там пусто, сухой закон, посевная».
Поехали дальше, через плотину ГЭС, через горы и тут выяснилось, что Урал вахтовый стал есть масло из расчета 40 литров на 100 км. Между Балаково и Хвалынском масло кончилось.
Среди поля стоит колхозная заправка без ограждения, поддатый сторож - заправщик сказал: «Чужих не заправляем, все ГСМ только на посевную и талонов мы на масло не принимаем». Но потом без талонов, за две бутылки вина, налил 100 литров масла, а бензином дозаправил уже за талоны.
После Хвалынска кончился асфальт и на подъезде к Акатной Мазе вышки застряли в грязи.
Поехали, нашли тракториста с трактором у частного дома. Тракторист оказался своя народ Равилю и, хотя спал, устав от праздника, встал, оделся и, выпив с Равилем, завёл трактор. Час с лишним вытаскивали вышки из грязи.
Вот так, выехав с базы в 8-мь утра, в 11-ть вечера мы добрались до наших вагонов. Открыли вагон. Подключили электричество. В вагоне на полу было 5-ть сантиметров грязи: глина, земля, окурки, бутылки и еще не знаю, чего. И мои монтажники собрались ложится отдыхать среди этого говна.
Отозвал в сторону Равиля и сказал: «Или ты сейчас распорядишься сделать уборку, или это сделаю я.
Ты, говорили мне, в авторитете, а я знаю, что у вас в зоне грязных чушек не уважают». Собрал бригадир людей и объявил уборку. В первом часу ночи все вымели, вычистили и вымыли. Равиль подошел и сказал: «Вот, мастер, твоя половина вагона, проверь, все чисто. Все четыре вагона на 16 человек убрали.