Гл. 35 Зеркало

     Луна быстро убывала, в последнюю ночь, уже в предутренние часы, при свете узкого серпика  письмена на Завете не проступили.  Иохим отменил ночные бдения, но попросил, чтобы во время безлунья Жорж обучал его и Венедикта языку славиндов.  Они также встречались в библиотеке, но теперь по утрам, и работали два-три часа, продолжали составлять словарь, заучивали новые слова. Но в отсутствие текста самого Завета эти занятия давали мало пользы, к тому же самому Жаргисувду приходилось нелегко, он часто не знал правильных значений, а справиться было не с чем. Иохим решил отложить занятия до тех пор, пока новая луна не наберет достаточную силу.

     Возвращаясь домой, Иохим часто находил умывальный тазик, наполненный чистой водой, понял, в его отсутствие Астара смотрит на свое отражение. Решил подарить ей зеркало и в ближайшее свободное время отправился на рынок. Лавочник, когда он попросил показать зеркала, спросил:
- А кому господин хочет подарить зеркало,  жене, сестре или даме сердца?
- А разве есть какая-то разница? – удивился Иохим.
- Конечно, - ответил лавочник. – Если жене, то лучше зеркало из белой латуни, чтобы она отмечала малейшие неполадки на лице и вовремя принимала меры. И форма зеркала лучше прямоугольная, чтобы  ее мысли были прямолинейны. Если сестре, или другой родственнице, то лучше круглой формы и небольшое, это будет означать, что подарок в кругу семьи, и господин, хотя и принимает женские прихоти родственниц, но мотовством не грешит. А если даме сердца, то лучше бронзовое розового цвета, чтобы дама не замечала мелких огрехов  внешности и встречала своего кавалера   всегда в хорошем настроении.

     Объяснения лавочника поставили Иохима в тупик, с одной стороны, ему хотелось подарить лучшее зеркало как жене, но вспомнил о следах оспы на ее лице и растерялся. Лавочник заметил его замешательство и сказал:
- Если господин не может сразу решить, какое ему лучше купить зеркало, я могу подсказать еще, только мне надо знать, какова госпожа: юна ли она, или в среднем возрасте, каков цвет ее лица, много ли у нее подруг  и как часто она любит смотреться в зеркало.
Рассудительная спокойная вежливость лавочника располагала к доверию, и Иохим решил поведать свои сомнения. Когда лавочник узнал о следах оспы на лице госпожи, он снова спросил:
- Не та ли это госпожа, которая иногда приходит на рынок с женой домовладельца?
- Если у нее густые темные волосы и темно-карие глаза, скорее всего она, - ответил Иохим. – Это моя жена.
- Да, она самая, - ответил лавочник. – Я могу позавидовать господину, у него очень красивая жена, к тому же она рассудительна. А оспа на ее лице почти незаметна. Я думаю для нее надо взять белое зеркало. Она не будет огорчаться очевидным вещам. Вот это. – И лавочник достал из-под прилавка прямоугольное зеркало размером две ладони на три. Он дунул на поверхность, отчего она покрылась туманной пленкой, а потом стал специальной тряпицей протирать. Тряпицу дважды макал к склянку с жидкостью, и наконец подал Иохиму.
Иохим взглянул на свое отражение, оно было четким и ясным. Лавочник же в это время говорил:
- К сожалению, поверхность металла тускнеет, и чтобы зеркало было ясным, его надо постоянно протирать.
Зеркало Иохиму понравилось, он спросил:
- Какова его цена?
- Полторы песеты.
Названная цена была умеренной, но Иохим все же решил поторговаться:
- Даю одну песету…
- Нет, - лавочник улыбнулся, - одну песету я отдаю мастеру. А если господин стеснен в средствах, могу немного уступить: одна песета и сорок сантимов, но это последняя цена. Если господин не может расплатиться сразу, могу дать отсрочку, но господин должен прийти ко мне с доверителем, которого я знаю, например, с домовладельцем, жена которого дружна с вашей женой.

    Иохиму стало даже неловко, лавочник уступал ему как бедняку, поэтому поспешил ответить:
- Нет, я расплачусь сразу. – Он достал золотой полутанг и вручил лавочнику. – Только к меняле, надеюсь, ты сходишь сам.
Лавочник приподнял монету на уровень глаз, внимательно осмотрел ребро. Сказал:
- Пусть господин не обижается на мою внимательность к монете, просто в последнее время амеи из торговой колонии иногда расплачиваются обрезанными монетами, и хоть срезы малы и искусны, но монета теряет в весе до пятидесятой доли, а иногда и того больше. Но эта монета цела. Пусть господин не обижается.
- Я не обижаюсь, - ответил Иохим.
Лавочник еще раз протер зеркало, положил его на холщовую тряпицу, завернул, обвязал тесемкой. Затем еще раз наклонился под прилавок и достал деревянную подставку в виде подковы с пропилом:
- А это подарок  вашей жене, чтобы поставить зеркало в любом месте. Но может господин желает купить металлическую подставку, правда, она будет стоить тридцать сантимов. Показать?
Иохим утвердительно кивнул, и лавочник достал металлическую подставку. Это была изящная ажурная вещица в виде корней в основании и веток для удержания зеркальной пластины. Иохим согласился купить подставку. Лавочник завернул и ее, и опять предложил:
- А еще есть рамка, чтобы вешать зеркало на стену. Показать?
Иохим согласился посмотреть и рамку, искусство торговца начало забавлять его, какова будет цена рамки, он уже догадывался. Рамка тоже была бронзовая, и тоже весьма изящная. Иохим согласился купить и ее, не спрашивая цены. Лавочник сказал:
- Она стоит двадцать сантимов. Итого, песета и девяносто сантимов, а с учетом обменной пошлины в десять сантимов, как раз две песеты, это ваш полутанг. Господин согласен?
Иохим согласился, хотя и не смог скрыть улыбки. Лавочник заметил, сказал:
- Что поделать, господин, такова моя доля, я должен продавать. Но надеюсь, господин не будет обвинять меня, что я навязал ему бесполезные вещи. А в этом он скоро убедится, зеркало будет то висеть, то стоять. Женщины есть женщины, даже умные и рассудительные остаются женщинами, и это хорошо, иначе нам было бы скучно с ними.

    Забрав покупки, Иохим уже собрался уходить, но лавочник задержал его:
- Я хочу показать господину еще одно зеркало, просто показать. Это необычное зеркало, стеклянное.
Но в этот раз торговец не потянулся под прилавок, а ушел в дверь, что была позади него. Вернулся, держа в руках рогожный сверток, и стал бережно разворачивать его. Под рогожной оберткой оказалась еще и холстяная, и наконец, Иохим увидел зеркало, оно удивило его своим темным цветом, но когда лавочник повернул его рыцарю, Иохим увидел дверной проем, а потом и свое лицо. Зеркало было удивительным, у него не было своего цвета, как у металлических, оно отражало то, к чему было повернуто. Лавочник держал его между ладонями, очень осторожно, и одновременно цепко. Было ясно, что зеркало стоит немалых денег, и лавочник очень дорожит им. Лавочник стал объяснять:
- Эти зеркала появились совсем недавно, их готовят стеклянных дел мастера из Флорансии. Как они говорят, очень сложно получить бесцветное стекло, и не менее сложно отшлифовать его, намного сложнее, чем любой металл, поэтому стоит оно дорого.
 Иохим понял, что лавочник ждет его вопроса, но умышленно молчал. А лавочник продолжил:
- Это зеркало не тускнеет, и протирать его надо только от пыли или сажи, которые на него могут осесть. В него можно смотреться при одной свече, и даже при лунном свете…
При последних словах о лунном свете у Иохима промелькнула какая-то мысль, которую он не успел ухватить, но мысль очень важная. Лавочник говорил что-то еще, но Иохим не слышал, он пытался сообразить, что же это было, какой-то намек, понятно, что это связано с Заветом. Но зеркало. Причем тут зеркало? Иохим очнулся, когда лавочник стал обратно заворачивать зеркало. Спросил:
- А при каком лунном свете можно увидеть отражение, при полной луне, или при любой?
- При любой, если видно лицо рядом сидящего человека. Также вы увидите и свое лицо.
И опять в голове рыцаря заворочались мысли, и опять он не смог понять, что не дает ему покоя. Наконец, поразмыслив, спросил:
- Прозрачное стекло отражает также как и прозрачная вода, но отражение на поверхности воды очень слабое, и при лунном свете можно увидеть отражение только самой луны. Почему же на стекле такое сильное отражение?
Лавочник даже обрадовался вопросу:
- Здесь господин не совсем прав, в стеклянном зеркале отражает не прозрачное стекло, а пленка металла, нанесенная на его поверхность. Этот металл - лунный металл, серебро,  и наносится он на стекло в виде амальгамы, это мягкая масса, которая получается после растворения серебра в ртути. Амальгаму наносят тонким ровным слоем на одну сторону стекла, а потом сушат в остывшей печи, ртуть испаряется, остается пленка серебра. Эту пленку потом покрывают черным лаком, чтобы серебро не тускнело. С одной стороны пленка защищена стеклом, с другой – лаком, поэтому серебро не тускнеет, и поэтому же зеркало всегда остается ясным и чистым. Как видите, господин, кроме того, что трудно получить шлифованное стекло, нанесение амальгамы тоже непростое дело, оттого и цена.

     Объяснения лавочника кое в чем прояснили смутные догадки Иохима: лунный металл и лунный свет, в котором проступают письмена. Но это было не все, осталось что-то, что он так и не смог ухватить. Иохим помедлил и совершенно непроизвольно сказал:
- И стоит оно двенадцать песет…
- Откуда господин знает? – удивился лавочник. – Я цену не называл. Хотя… теперь бы я продал его и за десять песет, ровно за столько, сколько заплатил и сам. Товар дорогой, товар непривычный, до сих пор не продал ни одного. Люди очень осторожны к новинкам. У меня просьба к господину, может у него есть знакомый, который не постоит десятью песетами, чтобы удивить возлюбленную. Если такой есть, пусть господин не сочтет за труд передать, что есть необычное, но самое лучшее из зеркал.
- Пока такого нет, но я обязательно передам, если таковой вдруг объявится. А зеркало и вправду великолепно.

     Забрав покупку, Иохим возвращался в задумчивости. Письмена Завета, которые видны только при лунном свете, зеркало и отраженный свет от него, все это как-то связано между собой, и мысль, которая мелькнула у него, тоже неспроста. Но чего-то не хватает, не хватает знаний. Решил в ближайшее время поговорить об этом с Венедиктом и Жаргисувдом, может быть втроем они решат, помогут друг-другу.

     Вернувшись домой, сразу сказал жене:
- А я принес тебе подарок…
Она посмотрела на него с удивлением, и даже показалось, с недоверием. И только тут он сообразил, что ни разу ничего ей не дарил. Положил сверток на стол, снял тряпицу и вручил зеркало. Она взяла его в руки, поняла, что это, радостно взвизгнула и как маленькая девочка запрыгала на месте. Стала смотреться в зеркало, то приближая пластину к себе, то отводя на вытянутые руки, засмеялась и сияющим взглядом  повернулась к мужу. Но тут лицо ее приняло серьезное и даже загадочное выражение, она  положила зеркало на стол, прижалась к мужу, всхлипнула, быстро успокоилась и тихонько сказала:
- А я должна что-то сказать тебе, очень важное…
- Да…
- Третья луна закончилась…

     Какая-то смутная догадка мелькнула в голове, но, как и там, в лавке, не оформилась уверенной мыслью. Он крепче обнял ее и  потерся щекой о ее волосы на темени. А она сказала:
- Я ношу нашего ребенка, сегодня  первый раз почувствовала его, а до этого все боялась сказать,  чтобы не сглазить Божью милость.
В первый момент Иохим растерялся, потом чуточку отстранился от жены, но продолжал обнимать, только осторожнее, чтобы ненароком не причинить ей и ребенку какого-нибудь неудобства. Потом опустился на колено и ухом прикоснулся к ее животу, спросил:
- А кто это будет?
- Я не знаю, - ответила она, - есть всякие приметы, но я и примет не знаю. А кого бы ты хотел?
- Я тоже не знаю. Никогда не думал, что стану отцом. Но теперь буду ждать его. Сколько еще ждать?
- Долго, еще полгода…
- Долго…