Записки Оттуда - Череповец ч. 1

И вновь сон... Да ещё какой!
Знакомые раньше (год-два-три назад) часто писали, типа, возвращайся! Теперь не пишут. И правильно. Потому что некуда возвращаться. Да и незачем. Да и ваще - в одну реку два раза не входят. И захочешь вернуться, а не получится. И тут - сон:

Череповец, конца семидесятых - начала восьмидесятых. Охренеть. И время года - моё любимое - Золотая осень... - Ни ларьков, ни павильонов... Разве что "Союзпечать" с пустыми полками - все газеты и журналы убраны на ночь под замок от греха подальше.. Будка телефон-автомата на углу Ломоносова и Проспекта строителей, 2 копейки позвонить... Правда, там трубка очень часто оборвана... Над магазинами простое и понятное - "Продукты"... "Книги".. "Аптека"... А в детских садиках - чётко разделённые кустарниками площадочки с деревянными машинками, обязательными качельками и верандами - для каждой группы своя...

Улицы, не запруженные автомобилями... Тем более, по вечерам (а я там как раз вечером, когда уже густые сумерки). - так, проедет изредка какая-нить... да автобус ЛИАЗ, как аквариум с подсветкой, иногда мимо протарахтит, мягко покачиваясь и вечно чем-то там у себя внизу побрякивая - практически пустой - пересменок на заводе не сейчас, а часа через два...

Самое прикольное, что я там не как школьник выпускного класса, а сегодняшний, с удивлением вспоминающий, что вот здесь, например, ещё никакого рынка нет, и даже не предвидится... А вон там - магазин "Голубой экран", где, если войти и повернуть направо - отдел грампластинок... - продавщицы здесь меня уже запомнили - я диски бардов собираю. Они мне даже пару раз их откладывали под прилавок, зная, что я обязательно зайду и спрошу, было ли чего-нибудь новенького... А если пройти вдоль по улице Ленина чуть дальше, то через пару сотню метров будет офигительная кулинария-кафешка, где продают просто обалденный молочный коктейль и моё любимое пирожное - "Картошка"... - вкуснотища неописуемая... - Это если от входа налево. А если направо, то окажешься в столовке - я там иногда любил компотику хлебнуть, поглядывая на прохожих сквозь огромные стеклянные окна (от потолка до пола)...

В общем, вернуться не вернулся никуда, конечно же. И странным образом даже знал, что вот сейчас, ещё чуток поброжу по тем улицам и... - навсегда отсюда, в день сегодняшний, такскать. Но, всё одно, прогулялся классно. Даже знакомого встретил - Лёньку Суслова, одноклассник мой до восьмого класса. - Покурили, почему-то втихаря, в кулак, как школьники... А как жЫсь, чёта так и не спросили друг у друга... А чего, собственно говоря, спрашивать? - И так всё понятно.

***

В связи с посещением Череповца из ТОГДА, родилась необходимость сравнения впечатлений и жизненных ощущений. Ведь по большому счёту, в ТЕ времена было мало чего хорошего. Это сейчас, когда тогдашнее время кануло в Лету, кажется, что и небо голубее было, и трава зеленее, и люди искреннее... - Да фиг там! Вспомнить хотя бы небо...

Небо над Череповцом было ужасным. Тогда - до Перестройки, когда ещё не позакрывались всякие там аглофабрики, и на всю свою дурную мощь дымили мартеновские и прочие доменные печи, небо над нами было... Хрен опишешь эту адову картинку. - даже я, коренной череповчанин, просто охреневал от этого вида, когда подъезжал к Череповцу со стороны Ленинграда. Именно с этого ракурса прелести ТОГДАшнего череповецкого неба были особенно хороши. - И практически у каждого, кто сидел в междугородном автобусе по маршруту, допустим, "Устюжна-Череповец" - в голове и на устах был один и тот же вопрос: "Да КАК же тут можно жить?!.."

А эти рабочие общежития, что на Чкалова, или вдоль заводского забора на улице Мира... - Вам приходилось в них бывать, или, что ещё круче - жить там?.. - Уж чего-чего, а такой искренности вы, действительно, вряд ли где ещё найдёте. - Всем было совершенно искренне по хрен на всё, и на вас в том числе.

Я любил побродить по ночному Череповцу. Это правда. Особенно после дождя и если ветер не от завода к городу, а наоборот. Именно в такие моменты ночной воздух становился похожим на прохладный и чистый... Что такое чистый на самом деле я просто не знал и не мог знать, потому что мой самый первый в жизни вдох был вдохом именно того самого череповецкого воздуха, в котором только одной гари и пыли, не считая всякой невидимой и невесомой химии, было по две тонны осадков в год на каждого жителя города... - Этот "воздух" оседал вполне весомо и зримо каждый день на наших окнах и подоконниках.... И даже в первом снеге он был отчётливо различим в виде маленьких чёрных вкраплений в снежке, который ты наминаешь в своих руках...

Да, я любил побродить по ночному Череповцу. Однако, это было вовсе не безопасным занятием. Особенно, если ты один. Впрочем, иногда даже наличие и количество твоих спутников не имело ровным счётом никакого значения и ничего не гарантировало.

***

"...Однако, это было вовсе не безопасным занятием..."

Да, это так. Наши рабочие кварталы жили своей жизнью, в которой было навалено и намешано всего, и далеко не самого лучшего - это и деревенское разделение на "свой" и "чужой", и блатная романтика, и обязательный алкоголизм, и хулиганство - от банальной драки и уголовщины до утончённого унижения просто так, ради позабавиться...

Практически все районы и улицы города имели чёткие разграничительные линии... - Верхняя и Нижняя Парковая... Менделеева, "Квадрат" на Бардина, Верхняя и Нижняя Бардина, и даже Чётная и Нечётная... "Весна", "Фанера", "Вокзал" "Пентагон" и т.д. Всех и не перечислишь. В относительной безопасности ты мог себя чувствовать только в пределах "своего" района. Да и то не стопроцентно. Поскольку внутривидовую борьбу тоже никто не отменял... И даже внутри "своего" района ты вполне мог быть гонимым чужаком или дурачком и объектом для насмешек и, опять же, унижений, которые, впрочем, не всегда были жестокими.. - Ты жеж типа "свой", а в семье, какгрицца, не без урода. Для этого, всего лишь, достаточно было иметь несчастье быть не таким же, как все, или просто не быть членом какой-либо стаи... - Допустим, учиться играть на скрипке или ещё какой иной блажью заниматься, которую потом "в нормальной жизни" применить не придётся. - То ли дело посещать секцию бокса или самбо! - Фик с ним со спортом, главное - это морды эффективно уметь бить и подавлять. Вот это посоны понимают и ценят...

В общем, нравы уездного городка Ч. были ещё теми. Насколько себя помню, меня всегда окружали скандалы, разборки, семейные и прочие драмы, где иногда калечили и даже убивали - походя, по-бытовому, как само собой разумеющееся. Не единожды, возвращаясь домой после очередной прогулки по ночному городу, в коридоре у лифта я видел свежие кровавые следы - значит, бог миловал, разминулись минут на несколько...
А бывало и так, что заходишь в свой подъезд и... хоть бы лифт был на первом этаже! Потому что вслед за тобой вот-вот ввалится "интересная" компания - то ли конкретно по твою душу, то ли случайно в этот же дом к кому-то, но, в любом случае, приключения с непредсказуемым финалом практически гарантированы.

***

По идее, я тоже должен был стать "чужим" в своём окружении. Чтобы в этом убедиться, достаточно бегло взглянуть на мою тогдашнюю, пусть и очень короткую, но вполне определённую биографию: октябрёнок (это не страшно, это практически у всех); пионер (это тоже не страшно); Председатель Совета пионерской школьной Дружины имени уже не помню кого точно (а вот это уже косяк, да ещё к тому же награды имеются от Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина.. и это помимо всяких грамот и благодарностей...); комсомолец и практически мгновенно - Заведующий идеологическим Сектором в школьном Комитете ВЛКСМ, считай самый важный человек с полномочиями, почти как у самого Председателя того же Комитета (а это уже вообще ни в какие ворота не лезет).

Плюс ко всем этим косякам я ещё и книжки читать любил, как раз те, которые не читают - достоевские там всякие с чеховыми и прочие из дней вчерашних, которые если и были когда-то, то всё равно неправда и фантазии.

Но, странное дело, "чужим" я не был. Фик знает почему. Наверное, по совокупности, такскать, факторов. Мои родители были алкоголиками - настоящими, с авторитетом и связями в определённых кругах, с которыми связываться себе дороже выйдет... Одно это уже делало меня "своим" со многими и многими... А ещё я тоже боксом занимался и мог засветить очень неслабо, особенно учитывая мою массу, которая никогда маленькой не была... Да и ногой по-молодости мог махнуть выше головы "собеседника" влёгкую... - Это тоже весомый "плюс" в том мире, где мы жили.

И, всё таки, как мне кажется, самым главным "аргументом" была гитара. Не знаю почему, но гитару любили и уважали все. Примерно как гармониста на деревне. Не было ещё никаких КСП, да и про бардов я ещё тогда и слыхом не слыхивал, хотя и собирал их пластинки, выпущенные фирмой "Мелодия"... - Да я тупо не знал, что это и есть барды! Просто эти люди под гитару что-то там пели. И пели круче и умнее, чем то, что выводили мои товарищи по двору.
А выводили они хрень полную, пусть и не без талантов и даже не без определённой доли мастерства, с чуйством:

Помню Мезозойскую культуру -
У костра сидели мы с тобой...
Ты мою разодранную шкуру
Зашивала каменной иглой...

Песню слушали всегда со вниманием, иногда даже подходили какие-то люди, совершенно посторонние нашей компании, и тоже слушали...
И вот на этом фоне я иногда (а на гитаре я уже и тогда неплохо играл):

Тьмою здесь всё занавешено
И тишина, как на дне...
Ваше Величество Женщина,
Как Вы решились ко мне?...

Тусклое здесь электричество,
С крыши сочится вода...
Женщина, Ваше Величество,
Как Вы решились сюда?..

Хрен его знает, но эти хулиганы и пьяницы всё понимали и чувствовали. Может потому, что им было понятно про тусклое электричество и протекающие крыши.. А может, в душе каждого из них жила мечта - не о тёлках и не о перепихнуться нахаляву, а о... женщине, которая Ваше Величество - недостижимая, нереальная, но которая, наверное, всё таки, где-то существует... - в мире, таком же недостижимом и нереальном, но который тоже, быть может, есть где-то там...

В общем, чужим я здесь не был.

***

На счёт Ваших Величеств была проблема... - Нет-нет! Наши девчонки не были потаскухами или такими, которые не могли бы стать этими Величествами, но... они тоже жили в этом... первобытном мире, и особого выбора, кем и какими быть, у них, в общем-то, и не было.
Они были Ольками, Наташками, Маринками и Маньками - ну, то есть, своими в доску. Чё с такими особо церемониться? - Мы жеж все тут не графья, правда?.. - Ну, потискались чуток почти случайно и по дружбе.. - с кем не бывает?.. Ну, а если и заведётся какая недотрога, то... "строит из себя"... - да и фик с ней, пусть сидит дома одна, как дура... Исключения, конечно, бывали, но... суть отношений не менялась, даже если и до игры в любовь доходило.

На этом фоне было удивительным отношение к... назовём её Оля.

Оля была молода и красива необыкновенно, хорошо образована и воспитана - это читалось во всём - в выражении лица, в глазах, в движениях руки, в походке, в обрывках фраз и слов, которые иногда случайно долетали до наших ушей... Она никоим образом не могла оказаться с нами на одной скамеечке во дворе. Да фик ли там скамеечка! Такие, как мы, для неё просто не существовали. Оля жила в другом мире, и это было настолько очевидно, что даже заговорить с ней было невозможно, как невозможно заговорить с потусторонним.

Она была... прости господи, и, судя по всему, хорошо оплачиваемой. - За ней иногда приезжала какая-то элегантная и, наверное, очень дорогая машина иностранной марки, в которых мы в то время не разбирались от слова "совсем".
В машине всегда были двое очень хорошо одетых молодых человека - один за рулём, второй просто рядом, типа охранника. Эти двое тоже были из какого-то нереального и параллельного нам мира - наглаженные белые рубашки, галстук, сияющие своей чернотой брюки с идеальными стрелками, дорогие и всегда чистые ботинки, и, конечно же, идеальные причёски.
Тот, который охранник, выходил из машины, встречал Олю и очень вежливо и учтиво сопровождал её до машины, затем открывал заднюю дверцу и помогал ей сесть на заднее сиденье... А потом они уезжали куда-то, куда нам неведомо и что находилось за гранью нашего представления о жизни.

Так вот, я НИ РАЗУ не слышал, чтобы Олю хоть кто-нибудь из наших каким-то образом и как-то охарактеризовал. Обсуждение Оли было негласным и никем не установленным, но принятым всеми, табу.
Мне иногда кажется, что Оля и была той самой, которая Ваше Величество, в головах многих из тех, которые сидели на скамеечке - весело, с шуточками-прибауточками и с гитарой производства Ленинградской мебельной фабрики...

***

Из тех, кто сидел тогда со мной на одной лавочке во дворе, мало кто дожил до сегодняшнего дня. По разным причинам. - Кто спился, кто сгинул по тюрьмам и помойкам, кого просто убили, кто-то заболел и не смог вылечиться, кого-то придавило, завалило, шарахнуло... - Всего не перечислишь.

Однажды, спустя сколько-то там лет, уже в перестроечные годы, к нам на этаж повадился ночевать бомж - вонючий, грязный, оставляющий после себя мусор. Он облюбовал место у батареи отопления (дело было зимой) в тёмном закоулке коридора, ведущем к общей лоджии и к лестничной клетке.

Вообще говоря, я не испытываю никаких враждебных чувств к потерявшимся по жизни. Скорее, даже наоборот. Может быть потому, что однажды и у меня был в жизни короткий период, когда я и сам чуть не стал таким же бомжом, и я знаю, как незаметна и условна эта тоненькая граница, которая отделяет "нормального" человека, от человека потерявшегося, и как легко оказаться по ту сторону этой границы... А может потому, что меня всегда окружали "не графья", и я в абсолютном большинстве случаев привык видеть в каждом из них в первую очередь человека, а не его социальный статус.

Но как бы там ни было, этот бомж на нашем этаже был не в тему по-любому. - Он заполнял наш этаж запахом мочи и гнили, он элементарно мусорил - какие-то смятые газеты, огрызки и объедки явно не ресторанных блюд... Да и вообще, хрен его знает, кто и что он - я даже лица его толком ни разу не смог рассмотреть - казалось, что оно просто слилось с его давно нестиранной и неопределённого вида и цвета одеждой. А ведь у нас дети... - Поди узнай, что там у него на уме.

Короче, я подошёл к нему однажды ночью (днём его просто не было) и недвусмысленно сказал:
- Слышь, ты, если я тебя ещё раз тут увижу, то очень сильно пожалеешь об этом.

Он всё понял. И уже через минуту он исчез из моей жизни навсегда. - Молча, не огрызаясь и не оправдываясь. - просто тяжело поднялся с пола и так же тяжело ушёл.

И лишь через несколько дней мне сказали, что это был мой... очень хороший знакомый, один из тех, с кем мы сидели на той самой лавочке... у которого я не раз был на дне рождения, а он бывал, и не раз, у меня. В принципе, его можно было бы назвать даже моим другом, если иметь ввиду, что во дворе мы все были друг другу, какба, друзья.

***

Всё таки, ещё раз вернусь к тому бомжу, которого я выгнал с нашего этажа... Чтобы ещё раз вглядеться в то время, когда и небо было синим, и трава зеленее, и люди чище и открытей... Бомжа звали... назовём его Пашей.

Мы вместе росли и знали друг друга более, чем просто хорошо. Его родители любили природу, грибы, ягоды, дым костра и палатку...У них была настоящая моторная лодка и они часто на ней путешествовали куда-нить на безлюдные и поросшие густым лесом берега Рыбинского водохранилища, или ещё дальше - вверх по Шексне или Мологе, или вниз по Волге-матушке...

А ещё была очень дружная и сплочённая компания, составленная из таких же семей-лодочников, с которыми они устраивали совместные вылазки на природу и водно-моторные походы выходного дня - с детишками, друзьями и знакомыми. - Кайф!

Иногда в такие походы они приглашали и меня. Надо ли говорить, что я был счастлив и полон детского восторга, получив такое приглашение?
Если волна на водохранилище не была опасной, то нам с Пашкой давали порулить и побыть капитанами... - Какой красивый и радостный мир вокруг! Наверное, это и называется - счастливое детство.

Прибыв на место, мы, как первопроходцы, начинали обживаться - ставили палаточный лагерь, заготавливали дрова... На весёлом огне уже кипятился и заваривался чай, и не просто чай, а ещё и с травами, которые знающие люди собирали тут же, вокруг палаток... Мужчины, как и положено добытчикам, закидывали донки и прочие снасти в воду - к вечеру уха будет стопудово.
А после чаепития и короткого отдыха - первая короткая вылазка по грибы и ягоды.

Купаться детям можно было без ограничений - по фик, холодная вода или нет. Хочешь купаться? - Да пожалуйста! Сам решай, ты ведь уже взрослый... И мы - "взрослые", которым самое место ещё где-нить в пионерском лагере - из воды просто не вылезали.

В общем, с Пашкой мы были не совсем чужими людьми. По крайней мере, у нас было общее детство и юность. Впрочем, как и со многими другими, которые "на скамеечке".

Пашкина мама работала на заводе по сменам. И вот однажды, в день зарплаты, она возвращалась домой после вечерней смены. - Её зарезали в одном из заводских переулков - знали, что зарплата в кармане.

Пашкин отец, не дождавшись жены с работы, и, наверное, предчувствуя что-то неладное, бросился в ночь искать любимую... - Нашёл. И не смог пережить этого удара и умер в тот же день.

Сколько было тогда Пашке? - Лет шестнадцать, наверное. Не больше. - Один в пустой двухкомнатной квартире и на всём белом свете, совсем один.

Да, я знаю, как он жил дальше, и что потом случилось с ним, и почему он однажды оказался ночью у батареи отопления на моём этаже, но... я думаю, что настоящая и единственная причина всего - день, когда не стало его родителей.

И, вроде, не виноват я перед ним ни в чём. Просто, как говорится, так получилось. Но всё таки... Всё таки.