Катюша

 Я пишу эту повесть для своих потомков, для тех, кто заинтересуется жизнью своих предков. Я не хочу чтобы мои потомки  росли, как деревья без корней. Мая мама знала своих родных до седьмого колена и нам говорила: "Дети, не забудьте о своих корнях!" А мы забыли, казалось это нам в жизни не надо. Но как мы ошибались. Я уехала из Дегилёвки в Питер и была "деревом без корней". О как мне было одиноко и порой меня съедала ностальгия, тогда так мне хотелось прижаться к родной груди и "поплакать в жилетку". А сейчас я не знаю своих, даже троюродных братьев и сестёр и это так печально. Без прошлого нет будущего. Я пишу, чтобы вы, мои потомки,  знали историю наших предков и не повторяли бы их ошибки. Здесь в своём рассказе, я написала о маме Кати и об отце Вити, а так же о бабушках и дедушках, и некоторых родных...
Катюша
Куда не взглянешь снег. Вокруг белым-бело. Снег взбирается в валенки. Ногам холодно. Приходится останавливаться и, снимая варежки выгребать снег из валенок, тогда холодно и рукам. Валенки застревают в снегу по колена. Снега много, а силёнок мало. Шагать ещё десять километров. Подруги ушли далеко, то и дело оборачиваются к ней и издали кричат,
- Катюша догоняй!   
 - Я иду! - отвечает она.
   Катя шагала и думала: "вот здесь должна быть дорога, но её занесло снегом.  Ох как много снега! По дороге ли я иду?  - чего-то очень глубоко, может на обочину сошла.   Ох, правая валенка опять  полна снега, и снова надо остановиться и снимать варежку. рукам очень холодно.  Но ноге ещё холоднее. Делать нечего надо  вычистить из валенки снег. Вон там, вдали показался лесок. А вдруг волки!"  Катюша боится волков. В прошлом году волки загрызли мальчика где-то здесь, в этом месте. Ох, когда много вокруг снега и  трудно шагать, но думается хорошо. Подруги снова ей кричат. Катюша, проваливаясь в снег, отвечает им. Её крик, как звон утреннего колокола, раздаётся по всей округе. Слышно далеко. "Ах, как хочется есть". В животе бурчит. Силы на исходе. Но надо шагать, ведь каждый шаг - ближе к дому. А дома мать и не подозревает, что её доченька придёт сегодня. Но она обрадуется Катюше и, всплеснув руками и воскликнет,
- Это как же, в такой мороз, решилась прийти! Наверно, шла пешком. Ночью был буран, всё засыпало и, даже наверно, полуторки не ходят?!
- Да, пришлось пройти пешком почти двадцать километров, но я не одна с подружками, - ответит Катюша, да, ужас сколько снегу! Я вся замёрзла. 
Дома Катя сказала маме, - мама, ты брось мои валенки на печку, - снимая валенки, и протирая замёрзшие руки, - говорила она, ускользая от объятий мамы.
 Из валенки на пол упал большой кусок снега, он быстро растаял и мама вытерла. Потом, протерев руки, она снова  обняла и поцеловала Катюшу. "Ах, как  приятны мамины объятья. Как хорошо дома". - думала Катя. Мама сказала,
- Полезай на печку и погрейся! Ты, как ледышка.
- Нет! - ответила Катюша, - ты дай сначала поесть, я очень хочу домашних щей!  Она села не длинную лавку под образами и,  согревая ладони своим дыханием, села за длинный стол. Мама достала из печи чугун со щами и налила ей горячие щи. "О, как они вкусно пахнут!"- думала Катюша, вдыхая вкусный аромат щей.
Мать отрезала из круглого чёрного хлеба большой ломоть и дала дочке.  Она так же дала оловянную ложку, села рядом и говорила,
- Кушай, доченька, а я полюбуюсь на тебя. Ты покушаешь и расскажешь, как твоя учёба, как там в Саранске.
- Ты сама расскажи, что нового здесь изменилось, - с полным ртом сказала Катюша, торопливо хлебая вкусные, ароматные щи.
- Да у нас всё по старому, - сказала мама, улыбаясь и глядя в глаза Катюше, - вот, три дня назад корова отелилась, через три-четыре дня будем пить своё молоко, а сегодня утром я сварила творог из молозиво.
- Творог это хорошо, а молока будем пить, если всю его не заберут в колхоз.
 Катя давно уже, как только вошла заметила в углу в загороженном месте тоненько мычащего рыженького, с белыми пятнами на боках и на лбу, маленького телёнка. Телёнок ещё нестойко стоял на ногах и всё время падал, и, снова вставал, и опять  падал, но вновь, и вновь пытался встать на неокрепшие слабые ножки. Катя засмеялаь и сказала,
 - Ух ты! Какой хорошенький! - и спросила у мамы, - бычок или коровка?
  - Будет коровой, продадим, денежки будут. Сахар и муки купим.
 - Продадим, если её в колхоз не заберут, - сказала опять  Катя и засмеялась. Она согрелась и, уже забыла, что совсем недавно она прошла по глубокому снегу почти двадцать километров. "Ой, как хорошо дома!" - потягиваясь, думала она. Она сказала матери, отодвинув пустую глиняную миску, и доедая крошки от хлеба,  ладожкой сметая их со стола,
- Мам, так хорошо дома, я наверное, не поеду больше учиться в Саранск.
- Почему? - спросила мать, и видно, не особо расстроилась.
- Мне там не нравится!
 - Вот те на! -сказала, почти спокойно, мать, - ведь ты сама захотела учиться на трактористку. Ты сама всё твердила: "Вот научусь водить трактор и тогда возьмут меня на войну, на танк!"
- Да я так говорила осенью, а теперь, хлебнув горькую нищету, я уже не хочу быть танкистом. Всё это блажь, заблуждение! В кино, я, тогда увидела  танкистов и удивлялась их смелости. Я позавидовала им, какие они смелые и, какие они отважные. Вот и захотела быть такой, похожей на них.  Тогда я ещё не знала, что танкисты все мужчины. Мам, а ты была права, когда отговаривала меня осенью.
- Да, мама всегда права, - ответила мать, -  ведь я знала, что ты просто сделаешь очередную глупость. Ты не всегда меня слушаешь, а зря! Мама плохого не пожелает своей  дочке. Я ведь жизнь прожила и набралась опыта и  знаний!
  Перебив её, Катя рассказывала,
-  Жизнь в Саранске не сахар, и люди там беднее нас. Сын хозяйки, где мы снимаем с подружкой угол, пристаёт к нам. То ущипнёт, то прижмёт где-нибудь, то подглядывает, когда мы переодеваемся...
- А сколько ему лет? - перебив её, спросила Катю мать.
- Да, ему только шестнадцать. Он больной и дурак! А хозяйке нужны деньги, иначе она бы не впустила бы квартирантов. Они живут вдвоём с сыном.  В прошлом году она получили похоронку на мужа. Она ещё горюет о муже и всё время плачет. Она нам жалуется, что не знает, как дальше жить. Говорит, что весной пойдёт на работу. Что  где-то в столовой освобождается место поваром. Она до войны немного работала поваром в столовой, говорит тяжело, но лучше ничего не найдёшь.
- Пусть идёт на завод, там всегда нужны рабочие...
- Она не хочет, говорит там надо работать двенадцать часов, и там платят гроши. А в столовой кормят, и сыну она что-нибудь принесёт. И потом, если сейчас пойти работать, то на кого она оставит одного больного сына...
- Ну ладно, ты про хозяйку! Лучше расскажи-ка ты про себя.
- А что рассказывать? Голодно, холодно! У хозяйки нет дров, порой и хлеба нет. Тут хоть что-то есть в погребе. Спустился и достанешь капусту или картошку. Здесь сваришь хотя бы щи, пусть без мяса и  ещё, можно сварить картошку, а там нет погреба. В деревне и коровка выручает, как-никак своё молоко. А там, в Саранске  коров нет у людей. Почти все живут бедно. А наша хозяйка всё грустит о муже.  Грустит, а сама завела какого-то любовника, с которым я и в нужник не села бы рядом. Но хозяйка рада и тому. Её любовник работает на заводе и иногда подбрасывает ей денежки и какие-то продукты...
- Ты опять про хозяйку, - перебила её мама, - расскажи-ка лучше, чем ты хочешь заниматься здесь, в нашей деревне?
 Но Катюша на вопрос мамы задала свой вопрос,
- А где мой братик?
 Мама сказала,
- У Кольки, наверное, заигрались. Уже три часа играют, Твой братик сорванец, за ним глаз да глаз нужен,
 Колька был другом брата Катюши,ему было тоже одинацать лет. Катя сказала,
- Пусть поиграют. Хорошо что его нет, мы хоть поговорим с тобой.
- Да ты скажи мне чем думаешь заниматься в деревне? - снова спросила мама.
- Вот ты спрашиваешь: "чем буду заниматься в деревне?". Да я пойду дояркой или буду работать с тобой в поле летом , ведь мне уже почти семнадцать лет. А сейчас, мам, я немного отдохну, буду ходить с подружками в клуб, может кого-то и примечу..
- Я тебе примечу , - засмеялась мама, - вон, Ванька дожидается тебя, каждый день спрашивает, когда ты приедешь...
 Они долго хохотали, пока кто-то не постучался в окошко,
- Вон уже пришёл твой Ванька, лёгок на помине! - сказала мать, ещё смеясь. Она пошла открывать дверь. Ванька с порога выпалил,
- Я увидел Ленку, и она сказала, что ты пришла. Пойдём на улицу! Пойдём в клуб! - отряхивая снег с валенок, говорил он Катюше.
- Ванька, я так устала, хочу отдохнуть, а вы идите, идите! - ответила она с улыбкой. Но Катюше не пришлось отдохнуть, потому что девчата-подружки ввалились в дом и всей гурьбой стали уговаривать её идти в клуб.
- Я устала и хочу спать. Мы промахали двадцать километров по снегу.
- Там сегодня танцы, а потом приезжают из Саранска артисты, - наперебой уговаривали подружки.
- Оставьте вы её. Она устала, и какие артисты в такой мороз, снегу, вон, по колену, и дороги все занесло, ни одна полуторка не проедет, - говорила мама.
 Но подружки так уговаривали, что Кате пришлось пойти.
  Мама бросила Катюше головной шерстяной платок и крикнула Катюше,
- Платок не забудь, а т замёрзнешь и там, в клубе не снимай, а т о с голой головой люди осудят тебя! И ни один мальчик не подойдёт к тебе!
- Ладно завяжу, - успокоила маму Катя, выходя в дверь.
 На улице было много снега. Под вечерним солнцем он казался бело-красным и уж очень блестящим и искрящим. Снег, кругом снег, он сразу ослепил глаза Катюше и она воскликнула,
- О! Как много снега, дома завалило почти под крышу.
 Они смеялись и шутили, как будто и войны вовсе не было. Молодёжи всё нипочём, ну и пусть приходят похоронки!  Ведь это их не касается! Война где-то далеко, а танцы вон там в клубе, куда они сейчас придут.
 Клуб был теперь в деревенской церкви, где в прошлом были богослужения и куда ходили мать и тётка Ленки.  Сквозь смех Ленка рассказывала,
- Моя мама всегда крестится на клуб, на котором и креста давно нет, а тётка Проска говорит нам: "сатана пришёл в нашу деревню, он всё разрушит и всех убьёт!" А после того как расстреляли попа, она долго плакала и говорила: "эти комуняки - сыны дьявола!" А когда началась война, тётка сказала: "то ли ещё будет, беда ждёт всех за порогом..."
 Ленка это рассказывала смеясь, и все хохотали над её старомодной тёткой.
- Она - монашка, - сказала Лиза сквозь смех, я однажды ходила к ней по просьбе матери, и там увидела, у ней в углу есть большая-пребольшая икона. Говорят когда перестраивали церковь, она унесла и спрятала ту икону. А когда я вошла к ней, она  что-то бормотала и крестилась на эту икону, - и Лиза залилась смехом, рассказывая это. И все смеялись.  Потом Ванька кинул в Катюшу снегом и тут началась кутерьма. Все они начали кидаться в друг друга снегом, хохот, крики-восклицания, валяние в снегу. Они все смеялись, восклицали, а некоторые пели и танцевали. Им было весело. Ах, молодость, молодость! Они не хотели понимать, что где-то идёт страшная война и, что она будет длиться ещё три года, и почти всех мужиков деревни поубивают. Что из двухсот человек, призванных на войну, вернутся только десять человек и те инвалидами и с ранениями.
 Но а сейчас, им было весело. Вот они краснощёкие и весёлые пришли к клубу-церкви на которой не было креста. Из клуба доносилась музыка. Это Васька принёс свой патефон и пластинки. Правда, пластинок было всего две, и их много раз крутили за вечер. Главное было потанцевать, а какая  музыка, молодёжи всё равно. А сегодня будут артисты из Саранска, так говорила Ленка. Она ещё сказала, - Васькина музыка нужна будет только вначале вечера, а потом артисты приедут.
 Они зашли в клуб, где было довольно много народу, в основном девушки и парни шестнадцати-семнадцати лет. Некоторые уже танцевали, но не попарно, а девушки с девушками, а парни в углу играли в карты, некоторые в домино. Они хохотали, вскрикивали , били картами по носу и кричали: "козёл, шулер". Они обзывали друг друга, но не ругались матом. Это было позорно и запрещено. У всех были прозвища, но никто не обижался, когда кого-то звали по прозвищу. Многие девочки сразу бросились к Катюше, они обнимали её, щупали одежду и  говорили: "ты и одеваешься, как городская, смотри-ка; ты уже в сапожках, а не в валенках. Катюша отшучивалась и в ответ говорила: "валенки мокрые, на печке  сохнут!"
 Они танцевали весь вечер. Артисты так и не приехали. Парни, смеясь говорили,
- Какие артисты из Саранска, снегу по колена и дорогу занесло, не одна полуторка не проедет.
 Они танцевали до полуночи. Потом "завклубом" остановила музыку и сказала,
- Всё! Идите спать!
 Завклубом была молодая женщина постарше их на три года,
-  Как бы не так спать! - смеясь, говорили они, выходя из клуба.
 Они ушли, но не спать и не домой. Они все пошли "на улицу"в конец деревни, чтобы спящие люди деревни, не услышали их хохот, смех, пенье и весёлые  восклицанья. Они пели и танцевали и бегали по снегу, вдоволь валялись и дыханьем согревали руки друг-другу. Им было весело. И они гуляли, почти, до  утра.
  Когда Катя пришла домой, мама и братик давно уже спали. Она поела хлеба и чая из трав, которых мам а собирала весной и потянулась, зевнула и полезла на печку спать. Ей было хорошо дома.
  А назавтра, на уговоры учащихся подруг, она говорила,
- Не пойду!
- Как же так, - говорили подруги, - что мы скажем Михалычу!
- Не пойду и всё! - твердила она, - скажите, что я больше не буду учиться.
 Кате было дома хорошо с матерью и с братишкой, который был на семь лет младше её. У неё было правда ещё семь братьев, но они умирали в возрасте двух лет. Тогда, до войны, в их селе ходили разные болезни; то чума, то холера, а то и дефтирия. Многие дети тогда умирали. Многое деревенские люди даже иногда радовались и крестясь говорили: "Слава Богу, что умер, лишний рот, чем бы мы его кормили!" Люди тогда были не образованные и верили, что их детей ели ведуны.
 Отец Катюши пропал ещё до войны, когда мать проводила его ночью, чтобы его не посадили в тюрьму за недостачу колхозного зерна. Катя долго скучала по отцу. Она очень его любила.
 А после того, как Катя приехала в деревню "насовсем " из Саранска, она пошла на ферму, устраиваться на работу дояркой. Дояркой её не взяли, а взяли телятницей.  Там она и работала до конца войны.  Ваньку призвали в армию, хоть война и кончилась, но на  Дальнем Востоке ещё шалили самураи. Ваньку призвали, как раз на Дальний Восток. Катюша очень любила Ваньку, ей было грустно, она очень ждала его и встречала каждый день почтальонку. Они с Ванькой клялись в любви. Когда Ванька, перед тем, как пошёл в армию спросил,
- Ты меня будешь  ждать?
 Катя ответила,
- Да, конечно!
  Но она не сдержала свою клятву и вышла замуж за одноклассника из соседней деревни. А получилось это случайно, ведь она не любила своего одноклассника с которым в прошлом, года три назад, они сидели за одной партой. Тогда к ним в деревню приходили учиться в шестой и седьмой класс, парни и девушки из соседней деревни, потому что там была пятилетка.  А после войны  ребята из соседней деревни приходили к ним "на улицу", на место, где собирались и танцевали парни и девушки из  села, где жила Катюша. Витя, тот парень из соседней деревни, который сидел за одной партой с Катюшей, давно, ещё тогда в школе, положил глаз на Катюшу.  Он парнишкой ушёл на фронт и уже успел воевать два года. Его ранили и он лечился два месяца в госпитале, а теперь вернулся с войны. Его рана вроде затянулась. У него были руки и ноги целы, и он гордился, что воевал.
 И вот однажды, поздней июньской ночью, парни и девушки веселились "на улице" и  одна девушка говорила, что там вон в той бане, видели призрака-дьявола. Но не все верили этой её болтовне, и несколько парней сами решили проверить. Они пошли к баньке, громко говоря: "мы этого чёрта свяжем и убьём!" За ними пошли и девушки, среди них была и Катюша. Ей было любопытно, правда ли в бане водится чёрт. Но никого там не было и парни хохотали и смеялись над той девушкой, которая рассказывала эту небылицу. Схохотом все вышли, а Катюша с Витей были последним и перед ними закрылась дверь. Это две девушки решили их "сосватать", посмеяться над Катюшей из-за зависти. Ведь у неё были всегда чистые платья. Они говорили ей,
- У тебя, наверно, не одно платье, а целых два-три!
 Но Катя отвечала,
- У меня одно платье, просто я её стираю, почти каждый день.
 Ещё они завидовали тому, что её парень, Ванька,  пишет ей любовные письма из Дальнего Востока каждый день, а у этих девушек парней не было. Вот они и решили поднять Катюшу на смех, и закрыли её с Витей в бане. Другие парни открыли бы, но они ушли далеко вперёд. Катя и Витя долго пытались открыть дверь, но никак не смогли. Катя начала плакать, она знала, что эти девушки прославят её по всей деревни и она плакала от стыда. Витя успокаивал её. Он говорил ей ласково,
- Ну не плачь! Ну, что ты плачешь?  Мы что-нибудь придумаем. Наконец через полчаса он выбил стекло в окошке бани и вылез, и вытащил заплаканную Катюшу. Они уже не пошли на то место "на улицу", где слышался смех и хохот парней и девушек. Витя проводил Катю до дома, успокаивая её. Хотя ничего постыдного между ними не было, но Катюша всю дорогу плакала и приговаривала сквозь слёзы: "ой, какой стыд!"  Тогда Витя сказал,
- Завтра же мы с братом придём тебя сватать.
 Но Катя плакала и будто не слышала его. И действительно, назавтра они, то есть Витя с братом Лёшей пришли её "сватать". Брат Вити - Лёша был почти герой. Его знали и в своей, и в соседней деревне.  Но мать Катюши, Акулина была очень против и выгнала Витю с братом со скандалом. А Катя молчала, и краснела, ей было стыдно. Она думала: " как сказать матери, что их вчера ночью закрыли в бане. Конечно, она узнает завтра же, что они вдвоём с Витей были в бане, аж полчаса, но поверит ли она, что между ними ничего не было".
 Ведь мать уже радовалась тому, что Ванька пишет каждый день, она знала, что через два месяца Ванька приедет и женится на её дочери. Она потихоньку готовила на свадьбу вещи, вязала и шила. А тут какой-то Витя из соседней деревни.  Она слышала, что у семьи Вити очень бедная и большая семья. А после того, как их "раскулачили", они стали ещё беднее. Ребята из Витиной семьи спали на полу на соломе и обедали из одной деревянной миски. И ложки у них были деревянные, которые настругал их отец. Правда говорили, что в прошлом году они купили коровку, но и ту  увели разбойники.
 А теперь мать Катюши долго пыталась поговорить с дочкой, но она только пакала и молчала. И  вдруг мать увидела в окошко снова Витю с братом, которые шли к ним, с бутылкой и с буханкой хлеба. "В магазин ходили" - догадалась она, а дочке сказала,
 - Я спрячусь, а ты скажи, что без благословенья матери не пойдёшь замуж. А, если пойдёшь, то я прокляну тебя!
 Она полезла под печку, отодвинув ухват.
 Витя с братом вошли в дом и Катя сказала,
- Мамы нет дома, а без её благословенья я с вами не пойду!
 Но Лёша уговаривал её,
- Кто теперь слушает мать. Это же старомодно! Собирайся! Хорошо, что твоей матери нет, она бы снова устроила скандал. Она всё по старинке, но ты же комсомолка и нынче другое время.
 Лёша всё уговаривал её, говорил всякие слова, приводил много примеров и, наконец сказал,
 - Твоя мать смирится, как только появится внук полюбит его.
  Катюша сдалась и пошла с ними, несмотря на то, что мать грозилась проклять её. Она оправдывала себя, что мать старомодная и проклятия её ничего не значат. Ой, как она ошибалась! Мать-частичка Бога и её надо слушаться. И Катя первую дочку  родила не совсем здоровую, она орала и орала. А, что Ваньку она не дождалась, и это, тоже было против матери. Ванька, как только получил письмо, где  было написано, что его Катюша вышла замуж,  пошёл на смерть, получив пулю в сердце.
 И потом, Катюша всю жизнь страдала и болела, рожала детей от Вити через два года. Дети вырастали и дрались между собой, и были очень озорные...
  А тогда, когда они пришли в дом Вити, не только не было свадьбы, но мать Вити не захотела её даже впустить на порог, потому что уже присмотрела хорошую девчонку из своей деревни для своего четвёртого сына Витюхи. Потом отец Вити убедил её, устроив скандал с женой.  Мать Вити, Матрёна долго не хотела признавать невестку. Она всё время "цеплялась" за всё, чтобы Катюша не делала. Всё было не так, не по ней. Она считала Катюшу неряхой и неумехой. Обзывала её маменькиной дочкой. Она всё время устраивала скандалы и однажды устроила такой скандал, что им пришлось уехать из дома в Саранск. Брат Вити - Лёша там уже работал восемь месяцев, на Ламповом заводе. Витя с Катюшей уехали в город и сначале они жили у Лёши, но после сняли "квартиру". Они жили настолько бедно, что им даже порой было нечего есть, не говоря уж о простынях и пододияльниках, да и одеяло у них было одно рванное и того дал Лёша.  Было холодно и голодно, а тут ещё беременность. Весной родилась дочка. Катя так любила её, что иногда все неурядицы ей казались мелочью. Витя работал на Ламповом заводе, приходил в восемь вечера и играл с дочкой. Он говорил ей ласквые слова, и, казалось очень любил первенькую, но она орала почти всё время и Витя и Катя не досыпали. Так прожили они почти два года. И однажды Катя сообщила Вите, что она снова беременная и, кажется, у них будет сын. Потом к ним приехал отец Вити из деревни, и узнал,что у Вити, кажется, будет сын. Но, когда пришёл отец Вити, у них не оказалось даже хлеба, чтобы угостить его. Катя пошла к хозяйке и попорсила в долг у неё; немного чая и хлеба. Отец смотрел-смотрел на их бедственную жизнь и сказал,
- Возвращайтесь-ка вы домой! Поживёте пока у меня дома, а потом мы тебе, Витя, построим новый дом.
 Эти слова понравились Вите и пришедшему к ним брату Лёше. Тот тоже обещал им помочь. И на том они и порешили. Они вернулись домой в деревню Дегилёвка. Отец Вити Егор, приструнил свою жену Матрёну и Катя с Витей и двухлетней дочкой жили у них всю зиму. А весной родился мальчик, назвали его Володей. Бабушка Матрёна тоже радовалась и уже совсем смирилась. Она уже не так цеплялась к Катюше и не обзывала её. Так прошёл год, а потом Катюша сказала, что у них скоро будет ещё ребёнок. Кажется все обрадовались, кроме бабушки Матрёны, которая сказала,
- Зачем нищих плодить и этих нечем кормить!
 На что дед сказал,
- Бог даст ребёнка, даст и на ребёнка.
  А осенью родился не один ребёнок, а двойня. Две девочки родились в бане и роды принимала старуха-повитуха. Когда она сказала, пришедшей в предбанник Матрёне, что Катя родила двойню, та даже не впутила Катю в дом, устроила скандал, говоря, что близнецы приносят несчастье в дом. Так Катя жила в бане неделю, Витя приходил к ней и приносил двоих детей. Потом соседка, которая считалась монашкой, пожалела их, впустив их к себе. Монашка сама ушла жить к сетре в центр деревни. Так Катя и Витя с четырмя малыми детьми жили в доме-каморке монашки всю зиму. А весной пришла монашка и сказала, что они не ужились с сестрой и она возвратится в свой дом. Делать было нечего, они ушли в свой дом, который только строился. Но там были стены и пол с потолком.  Витя сколотил топчан, это для них была кроватью. Он повесил люльку для близнецов, а Таня-старшая дочь, которой было уже три с половиной года и Вова, которому было полтора года спали на полу на пальто и тулупе из овчины. Потом выросли и близнецы и они, тоже спали на полу, а люлька нужна была для только-что родившейся малышке. Катя попросила мужа, чтобы тот пошёл в соседнюю деревню,  за её матерью, и, чтобы та была хозяйкой дома, чтоб она кормила и мыла детей и стирала на нах. И, вообще, содержала бы их и устраивала в доме порядок, пока она сама в больнице рожает пятого ребёнка. Витя пошёл в соседнюю деревню за матерью Кати и уговаривал её прийти и помочь, пока Катя в районной больнице, где должна родить пятого ребёнка. Мать Кати долго не соглашалась и говорила,
- Она меня не послушалась, вот теперь хлебайте сами все страдания!
Но Витя всё-таки уговорил  её. Наконец она смирилась и стала помогать дочке. Она стала у них жить в то время, когда Катю увезли в районную больницу рожать. Она жила у них неделю, а потом, когда Катя вернулась из больницы с пятой малышкой, то Акулина, мать Кати, ушла к себе в соседнюю деревню. Катя попросила её зарегистрировать ребёнка в сельсовете. Сельсовет был в Гузынцах, в соседней деревне, где жила мать Кати. Катя наказала матери назвать ребёнка Ларисой и сказать в сельсовете, что она родилась двадцать пятого октября. Но мать Кати - Акулина, пока шла в три километра в свою деревню, забыла это. Она помнила, что близнецы родились пятого ноября, а так как Ларисой не называли никого в их деревне, она записала новорождённую малышку Раисой и, что она родилась пятого ноября. Потом долго  Витя жаловался, что малышку назвали Раисой, а не Ларисой, ведь он уже обещал брату Лёше, что, если родится дочь назовёт именем его  только что умершей дочери.
 А дети у Кати и Вити были шаловливые, особенно близнецы. За ними глаз да глаз нужен. Им уже два года и они часто доползали  до речушки, что текла рядом с домом и опуская в холодную воду ноги, болтали ими.  Так прошло ещё три года. Кате было очень тяжело, она страдала. Порой детей кормить было нечем, особенно зимой, когда погреб пустел, а в огороде ещё ничего не росло.  Ещё, когда настали Хрущёвские времена, когда все поля были засеяны кукурузой, было совсем плохо. Дети не хотели есть кукурузные лепёшки, кукурузный хлеб и кукурузную кашу, а ржаной муки не было. Тогда в колхозе ставили палочки за трудодень, чтобы потом осенью дать немного зерна или муки. Но вместо ржаной муки осенью дали кукурузную. Потом Витя взял взаймы у Лёши денежки и они купили корову и три курицы и петуха. Отец Вити дал два улья с пчёлами. А весной только сходил снег,  большенькие дети, бегали босиком по полю и ели травку, которую можно было есть.
 Это я описала семейную жизнь нашей мамы Кати и отца Вити. А дальше Я буду описывать то, что я сама помню во второй части рассказа под названием "Большая семья".  В этом рассказе я хотела подчеркнуть то, во что выльется непослушание матери. Мать от Бога и её устами говори Бог, а непослушание-грех, а грех есть страдания и болезни и моя мать страдала и болела всю жизнь.Умерла она в возрасте шестьдесят восемь лет.