Быль

 Арон жил и умер давно, но о его поступке помнят в семье.
После революции 1917 года Киев таскали на себя разные власти.
Понять, кто из них любит евреев, а кто нет, не представлялось возможным.
Первое время многочисленная Аронова родня бегала прятаться в подвал, где он в любви согласии жил с детьми и  красавицей Гитлей.
Большая мишпуха имела не бог весть, какую жилплощадь.
Черта оседлости, нищета.
Но самый глубокий подвал был только у Арона.
Первое время родня бегала прятаться. А потом приняла соломоново решение поселиться и отсидеть смутные времена.
Шум, гам, дети, горшки, споры.
Известно, что у двух евреев всегда три мнения.
В подвале их было не менее 10. Женщины не в счет.
-И шо за власть мы имеем сегодня наверху?
-Ой вэй!
-Думаете, мы там нужны?
Однажды Арон не выдержал, вырвался на свежий воздух и крикнул:
-Засранцы, засранцы, засранцы!
Что за власть была никто никогда не узнал.
Над Ароном посмеялись и слегка пристрелили. Несерьезно, шутя. Не так, чтобы убить, а проучить.
-Чтобы  знал место!
Рана была не смертельной, но не сапожничать, ни жить без боли  он уже не мог.
Прошло время. Власть устаканилась. Родня разбрелась по своим жилищам.
А Арон продолжал болеть и все повторял:
-Засранцы, засранцы. Уж лучше бы убили.
Он прожил несколько лет.
Перед смертью сказал:
-Гитля, а ведь мы были счастливы, могли бы жить и жить. У нас могли бы быть еще дети:
-Ах, засранцы, засранцы!
И умер.
Ему было чуть за 40.
 Гитля пережила мужа на 20 лет и в сентябре 1941 с дочерьми и внуками ушла в Бабий Яр.
 Мои бабушка и дедушка оставили жизнь не оставив могил.
 

 Живой Журнал. 4 мая 2006 года.