Жизнь, похожая на мою. Молодость-трудовые будни-3

Утром 3 мая встал рано и подробнее осмотрел свое новое жилище. Вагончик состоял из двух купе, в каждом купе два дивана, которые могут раскладываться в двухместные. Постель я привез с собой новую, получил на складе: матрас, подушку, два байковых одеяла, простыни, наволочки, полотенце и большой мешок, куда было всё упаковано, это был подматрасник.
Точно такой вагончик был на турбазе у моего папы, и туда через Волгу по льду мы часто ходили на 3-м курсе с моим другом Сержем и нашими подружками, которые позже стали нашими женами, провести пару дней на природе, покататься на лыжах, выпить сухого вина и водочки. Ночевали мы вчетвером на двух раскладных диванах попарно и ничуть друг другу не мешали. Ночи были тёмные-тёмные, а звезды - яркие-яркие.
Собрал постель, чтобы убрать внутрь дивана, открыл и увидел, что в диване лежат промасленные запчасти от трактора: пускач, бензонасос и маслопроводы. Закрыл и открыл диван напротив. Ящик дивана напротив был наполовину заполнен застывшим растопленным жиром.
Вышел в кухню. Горой стояла промасленная посуда и оцинкованное ведро с чистой водой. Налил воды в рукомойник, умылся, почистил зубы и заглянул в соседнее купе, там на двух диванах спали четыре монтажника, на грязных матрасах, без постельного белья.
Вышел на крыльцо. Вагоны стояли на подкатных тележках, вниз вела крутая лестница без перил, и до земли было метра полтора.
Вагоны стояли буквой «П», тут же лежали барабаны с проводом, запчасти от машин и использованные масляные фильтры, вперемешку с ветошью. Покосившийся сортир из досок стоял поодаль.
Из соседнего вагона вышел бригадир. Спросил его: «Что это за сало в диване?»
«Да зимой заработков не было, а полевые и квартирные все пропили, на тарифе сидели, домой хоть что-то привезти надо? Парни на ферме поросят таскали, мясо варили, а жир перетапливали, чтобы потом на нём картошку жарить. Слить некуда было, жиру много, вот и решили один рундук под диваном заполнить».
«Равиль, послушай, я два года жил среди татар в Мясницком овраге на улице Б. Горной и видел их дома и дворы, у них порядок всегда и чистота, ты тут хозяин, чего тут срач кругом?»
«Слушай мастер, ты чего все время не доволен? Нам здесь жрать негде, и мы тут всю зиму никому не нужны были и без денег сидели, теперь снег сошел, приберем потихоньку».
«А что со столовой?»
«Зимой не работала, а сейчас председатель велел кормить только своих, кто на посевной работает».
«Давай Равиль, распорядись, чтоб сегодня убирались, похмелялись до обеда, чтоб чистота была и из моей половины пусть жир и железки уберут, а я поеду со столовой порешаю».
Председатель колхоза сидел у бухгалтера, и они пили чай. На стене висел плакат ещё из 50-х годов. На плакате изображён изнутри чистый, светлый, бревенчатый дом с открытым окном, за столом сидит счетовод в очках на носу, в нарукавниках. Левая рука у него откладывает косточки на счётах, а в правой у него перьевая ручка, рядом чернильница и лист бумаги. Бумага ещё чистая, и он готов туда что-то записать. Лицо у него довольное, он смотрит в окно, за окном идут грудастые колхозницы с загорелыми ногами в разноцветных платках и с улыбкой, на плечах у них у какой грабли, у какой вилы, дальше поле жёлтое колосится, дальше река и лес. На плакате написано: ЖЕНЩИНА - БОЛЬШАЯ СИЛА В КОЛХОЗЕ.
Я видел уже этот плакат в целинном совхозе несколько лет назад.
Председатель сказал: «Будет указание из Горкома, поставлю вас на довольствие».
Поехал в Хвалынск, нашел горком, а туда не пускают беспартийных, и меня было не пустили с ходу, «вы в Горисполком сходите, вам туда лучше», -сказал милиционер на входе.
И тут я достаю свой билет, кандидата в члены КПСС, и меня пропускают к секретарю. Первый секретарь горкома КПСС оказалась серьезной женщиной, и она подробно выяснила у меня, какой народнохозяйственный эффект принесет району наша стройка.
Я рассказал, что повысится надежность электроснабжения, и радиальные схемы мы заменим кольцевыми.
Партийной даме этот рассказ очень понравился, она делала пометки в свой блокнот, наверное, потом на совещание в обкоме партии про это расскажет, подумал я.
Секретарь улыбнулась и спросила: «Сколько вас?»
«Со мной 16-ть».
«Ты же говорил про 15-ть монтажников?»
«Хорошо, пусть будет 15, я потерплю, всего-то до дома 28-мь дней осталось».
«Да ты, смотрю, остряк, да и дерзок не по чину».
Потом улыбнулась шире и на своем фирменном бланке написала: «Председателю - кормить 20-ть человек».
Поблагодарил и поехал на стоянку. К моему удивлению всё было чисто прибрано, на зимовавший тут трактор поставили железки из дивана и завели. Диваны были помыты. Посуда на кухне убрана, и диваны застелены чистым бельем. Обошёл все вагоны, кругом был порядок.
«Пошли обедать». «Куда?» «На Кудыкину гору, в столовую, я к председателю загляну и тоже подойду».
Председатель взял бумагу, прочитал и позвонил в столовую.
«Корми пока под запись», - сказал поварихе. Посмотрел на меня и говорит: «А вас бесплатно кормить?»
«У нас деньги есть, но я не знаю, как у вас тут заведено, ты это с секретарем партийным выясни. Пусть записывают по фамилиям, а я лично всё оплачу, потом разберусь со своими».
Готовили хорошо, порции большие, мяса много. Простая вкусная еда три раза в день. Через три дня повариха сказала, что меня председатель просил зайти.
Пришел, поздоровался, присел у стола. «Мне дали указание», - сказал председатель, - «кормить твоих людей по минимальной цене, как своих работников, а тебя, мастер, велели кормить бесплатно и помогать, если что понадобиться. Сказали, что у нас с электричеством скоро всё наладится, моргать не будет». Председатель достал из сейфа бутылку водки и вазочку с конфетами.
«Давай за знакомство» и налил по 150 грамм. Выпили в два захода и закусили конфеткой Кара-Кум.
Объехали с бригадиром трассу и наметили план работ.
На следующий день при выезде на работу опять четверо поддатых. Оставил их в вагонах, сегодня в табеле вам прочерк, в следующий раз своим ходом в Энгельс отправлю, с запиской начальнику мехколонны, чтоб вас за пьянку уволил.
А пока здесь бесплатно день сидите и туалет поправьте.
Остальная бригада поехала в столовую и на трассу, а я задержался. Один из оставленных подошел ко мне и тихо сказал, так чтоб водитель не слышал: «Мастер ты чего рамсы попутал, больно много на себя берёшь, у нас на таких управа найдется. Сегодня ляжешь спать, приду и зарежу тебя».
«Ну», - говорю, - «до ночи время есть, пока туалетом займись бесплатно и не пей, мозги проветри». Сел в машину и уехал на трассу.
Разделили бригаду на два звена, 7-мь человек с бригадиром оставили провод раскатывать, а 4-х взял визирки ставить в анкерных пролетах ранее смонтированного провода, проверить стрелу провеса. Где перетянули, а где недотянули, зимой всё делали на глаз.
Трассу всю проехал 30 км от Сосновой Мазы до Акатной Мазы и дальше до железнодорожной станции Буровка. Стало все понятно: переделок полно и по проводам, и по строительной части. Делать не переделать.
К вечеру настроение стало портится. Конечно, зарезать меня никто не зарежет, но драка будет, друзей у меня здесь нет, а что может один даже против двух?
К кому обратится, милиции нет, местного участкового я вчера уже видел, он вчера с этим самым Черенковым сидел в вагоне и похмелялся, выпивал, давно не виделись, и вероятно покрывал его здесь с кражей свиней.
Уехать, как, почему и как потом вернуться? Ходить с побитым лицом, тоже авторитета не прибавит и разговоров потом будет на всю мехколонну. Замириться, уважать не будут и на шею сядут. Жизни не будет.
Сидел до 12-ти ночи, чертил график производства работ. Потом лег поверх одеяла в майке и тренировочных штанах. Положил рядом с собой плашку стальную 60 см от длинного промзвена, ещё днем принес её в вагон. Дверь закрывать не стал, все равно выбьют, она фанерная.
Лежу в темноте, не сплю, думаю, как хорошо было бы оказаться сейчас дома, когда у тебя под боком не железка, а тёплая, душистая и розовая жена.
В час дверь тихо открыли, и в проёме я узнал в темноте Черенкова монтажника, Кулькова водителя с вышки и Конькова тракториста.
Черенков сказал тихо: «Ну, давай навалимся, пока спит», я не подавал виду, что я не сплю.
И тут Кульков сказал Конькову: «Да ну его на хрен, он здоровый, Саш, потом хлопот не оберёмся. Кульков вышел на крыльцо, за ним Коньков.
Я вдруг почувствовал такой прилив сил, подумал: «Тебя, Черенков, одного рахита я так сейчас отмудохаю, что всю жизнь помнить будешь».
Двое уже спустились по лестнице, а Черенков всё стоял и смотрел на меня. Я еле сдерживал себя, чтоб не вскочить, но вдруг он отступил назад и прикрыл дверь за собой. Я подумал: «Тебя, сука Черенков, я уволю при первом случае, а Конькова с Кульковым оставлю».
Я не спал до утра и понял, что всё у меня с работой здесь получится. Я почувствовал себя сильным, сильнее, чем есть, и уверенным, и даже самоуверенным, но как показала жизнь, всё было ещё впереди.