С именем Ленина

               
                Часть 1
               
                ДЕТСТВО  МОЁ — ПИОНЕРИЯ

                НАЧАЛО ВОСПИТАНИЯ

   Как правило, люди вырастают не в одиночку, не сами по себе, а в каком-то сообществе. Это семья, ясли, детсад, школа и т.д. В школе существовала своя возрастная (политическая) градация: октябрята, пионеры, комсомольцы. Через неё проходили все будущие советские граждане. Цель – воспитание достойного члена общества на основе коммунистической идеологии. Идеалом такого человека и примером для всех возрастов был вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Его именем называли улицы и города, фабрики и заводы, газеты и журналы. Октябрята, пионеры и комсомольцы назывались юными ленинцами. Вся наша жизнь была связана с именем Ленина.

   Я родился 13 января 1948 года в с. Богдановка Нефтегорского района. Точнее в небольшом посёлке Озёрном при Богдановке. Яслей и детсада у нас не было, поэтому в раннем детстве я воспитывался только в семье. Осенью 1952 года наша семья переехала в с. Домашку Кинельского района. Мне не было и 5 лет, и я ещё почти три года оставался дошкольником, которого продолжали воспитывать родители. Но они работали, и им всегда было некогда.

   Родители часто болели и по очереди лежали в больнице, поэтому мы, трое детей, оставались дома то с мамой, то с папой. Папа готовить не умел или не любил. Кормил нас хлебом с вареньем из чёрной смородины. Мы были рады, так как сладости в то время нам были недоступны. И даже варенье было редкостью. Ни у кого из наших сверстников и соседей его не было. Сейчас кажется странным, но тогда почти никто из сельчан не имел в своём огороде яблонь или ягодных кустов. О причинах этого я не знал, но у меня сложились две версии. Первая связана с налогами, которые надо было выплачивать не только за коров, овец, свиней, гусей, кур, но и за фруктово-ягодные насаждения, поэтому, чтобы не платить, их просто не сажали. По второй версии в огородах выращивали только серьёзные овощи, без которых не проживёшь. Остальное считали баловством, без которого можно обойтись.

   У нас в огороде было несколько старых, одичавших кустов чёрной смородины с мелкими ягодами. Если бы не строгий запрет родителей, мы давно бы их объели, не дав поспеть. Но мы были послушными и терпеливо ждали. Созревшую ягоду обрывали вместе с мамой. Набирали большую эмалированную миску. Хоть и полную, но всего лишь миску, а не тазик или ведро. Варили варенье во дворе на тагане. Мы нетерпеливо суетились рядом, ожидая сладкую-пресладкую пенку. Готового варенья получалась целая, хоть и не очень большая, кастрюля. У многих наших друзей такого богатства не было.

   Однажды из-за этого варенья произошёл забавный курьёз. Мы собирались ужинать. Мамы дома не было. Отец поставил на стол большую миску (ту самую, в которую мы собирали ягоду), налил в неё воды, сел рядом и закурил.

   - Мойте руки, - сказал он нам. - Сейчас будем ужинать.

   Я очень удивился. Мы и так-то руки не часто мыли, а тут вон как! Не веря происходящему, с удивлением спросил:

  - Мыть руки? Правда?

  – Правда, - сердито, да ещё с сарказмом ответил отец, не понимая моего удивления.

   Поняв, что он не шутит, я, как старший из детей, первым подошёл к столу и опустил свои ладони в миску с водой.

   – Куда?! – вскочив с места, закричал отец. – Это же ужин!

   Вот так случаются недоразумения. Папа просто велел нам вымыть руки перед ужином. А я подумал, что он именно для этого и поставил миску с водой. Не веря, даже переспросил его.

   Сменив воду в миске, отец положил в неё несколько ложек варенья и размешал. Взяв в руки по куску хлеба, мы дружно начали ложками хлебать сладкую водичку из общей посуды.

   Вспоминая этот случай из раннего детства, иногда задумываюсь, имеет ли он отношение к воспитанию и формированию морального облика ребёнка? Или же это простое, хотя и смешное, недоразумение? А настоящее воспитание начиналось только со школы?
                * * *

   Школьный порог я впервые переступил 1 сентября 1955 года, когда стал первоклассником Домашкинской школы. До этого дня никогда не видел столько детей одновременно. Удивляло и многое другое, о чём раньше деревенский мальчик не имел представления. Но со временем, в текучке дней и событий, ко всему привыкаешь и уже воспринимаешь, как должное. Постепенно привыкаешь настолько, что многое уже и не вспомнишь.

   Память хранит лишь те события, которые происходят довольно редко, оставляя в жизни заметный след, и не теряются в чреде серых будней. Причём, в памяти остаются не только хорошие моменты, но и неприятные, даже постыдные. Рад бы их забыть, да совесть не позволяет. Кстати, их помним не только мы, но и те, кто был рядом в то время, с кем мы учились. При встречах с одноклассниками через 20 или 50 лет надо помнить, что они про нас всё знают и помнят, поэтому в детстве, юности и молодости надо строже следить за собой и не совершать необдуманных поступков против совести. Короче говоря, «Береги честь смолоду».

   Есть и у меня такое, что стыдно вспомнить. Это произошло, как только мы начали учиться в первом классе. Тут и проявилась моя невоспитанность, то есть отсутствие воспитания. Ведь я даже детсад не посещал. На первых же уроках арифметики я заметил у одной девочки (Веры) очень красивые, разноцветные счётные палочки в блестящей коробочке. У большинства же из нас палочки были простые, самодельные, деревянные. Поражённый невиданной красотой палочек Веры, я не знал, что делать. Очень хотелось иметь такие же, или хотя бы подержать их в руках, лучше рассмотреть. О том, чтобы просто попросить об этом Веру даже мысли не было. Гордость не позволяла? Сомневаюсь. Что я понимал тогда о гордости? До сих пор не пойму, почему я так поступил. Во время перемены, проходя мимо парты Веры, схватил несколько палочек из открытой коробки, быстро сунул их в карман, и пошёл дальше. Учительница в это время находилась в классе. Вера обратилась к ней:

   - Нина Фёдоровна, а Серёжа Усков взял у меня палочки.

   Учительница почему-то не отреагировала. Остаток дня прошёл спокойно. Никто мне ничего не сказал. Придя домой, хорошенько рассмотрев палочки, убедился, что нет в них ничего особенного. Они тоже деревянные, только не самодельные, сделаны аккуратнее и покрашены. Утром, придя в школу, так же молча положил их на парту Веры. Даже не извинился. Видимо, к этому времени нас ещё не научили извиняться. Это тоже к вопросу о воспитании.

   Я до сих пор не забываю тот случай. Часто вспоминаю его со стыдом. С Верой мы проучились в одном классе 11 лет. Ни разу не вспомнили. Отношения у нас были очень дружественные. Думаю, она просто не помнит, а я всю жизнь мучаюсь угрызениями совести.


                «ОКТЯБРЯТА - ДРУЖНЫЕ РЕБЯТА!»

   Первым значительным событием в моей школьной жизни было принятие в пионеры. А торжественного момента приёма в октябрята почему-то не было. Впрочем, может, я просто не помню, или не понимал тогда происходящего. Но звёздочек мы не носили, как более поздние октябрята. Однако, перед приёмом в пионеры, нам на грудь пришили большие, самодельные, картонные звёзды, раскрашенные красным карандашом. Возможно, это и был приём в октябрята, но мы даже слова такого не знали, и нам никто ничего не объяснил.

   Может, я действительно не понял или не помню, но мы все подумали, что это начало ритуала по приёму в пионеры. Только позже узнали, что октябрята – это помощники пионеров, их смена, юные строители коммунизма. Октябрятами их называли в честь Великой Октябрьской Социалистической революции 1917 года. На груди они носили значки в виде красной звезды с детским портретом Ленина. У них были свои правила, или лозунги: «Октябрята – будущие пионеры», «Октябрята – дружные ребята», «Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут» и т.д.

   Все граждане Советского Союза, или СССР - Союза Советских Социалистических Республик - участвовали в строительстве коммунизма и разделялись на возрастные организованные группы. С первого класса (с 7 лет) младших школьников принимали в октябрята. Школьников средних классов (с 9 лет) принимали в пионеры. Старших (с 14 лет) – в комсомол – Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодёжи (ВЛКСМ). В комсомол принимали молодёжь в возрасте от 14 до 28 лет. А дальше лучшая, передовая часть членов комсомола вступала в ряды КПСС – Коммунистической партии Советского Союза. Остальные, достигнув предельного комсомольского возраста, становились беспартийными гражданами СССР. Партия в Советском Союзе была только одна – коммунистическая, поэтому у молодёжи выбор был небольшой: либо вступать в партию и становиться коммунистом, либо не вступать и оставаться беспартийным. Впрочем, беспартийные граждане тоже должны были быть честными и сознательными, активно поддерживать линию партии, даже не являясь её членами. «Народ и партия – едины!» провозглашал один из лозунгов того времени. Партия всегда следила за воспитанием трудящихся масс. Единство партии и народа объявлялось как «нерушимый блок коммунистов и беспартийных».

   Большинство советских людей (практически все) в детстве были октябрятами. Взрослея, они становились пионерами, затем комсомольцами, а потом и коммунистами. До этого нам было ещё далеко, хотя сами того не ведая, мы, оказывается, были уже октябрятами и готовились к приёму в пионеры.


                «ВСЕГДА ГОТОВ!»

   В пионеры нас принимали в торжественной обстановке на сколько это было возможно в бедном и почти голодном 1958 году. Мы учились в третьем классе. Этот процесс я помню хорошо. Нас построили в линейку. Галстуки нам повязывали старшеклассники-комсомольцы.

   Ко мне подошёл десятиклассник Толя Тульцев. Завязав на шее красный галстук, он сказал мне несколько тёплых слов, смысл которых заключался в том, что я теперь должен с честью носить имя юного пионера-ленинца и стать надёжным помощником комсомола. Поздравил меня и вручил подарок – две старенькие потрёпанные книжки. Точнее не книжки, а брошюры в рваной мягкой обложке. Причём, совсем не детского содержания. В то нелёгкое время я был рад такому подарку.

   На призыв «Будь готов!» мы теперь должны были отвечать «Всегда готов!» На призыв «Юные пионеры! К борьбе за дело коммунистической партии будьте готовы!» дружно и громко отвечать «Всегда готовы!» Пионерских значков со словами «Всегда готов!» в наличии не оказалось. Пообещали вручить позже, но потом просто заставили купить их в магазине. Нас поздравили и объяснили, что с этого дня мы становимся другими людьми. Мы должны этим гордиться, а родители и другие родственники тоже должны поздравить нас, гордиться и радоваться.

   С необъяснимым чувством восторга я не просто шёл домой, а бежал, почти летел. Подбегая к дому и увидев во дворе маму, издали радостно закричал: «Мама! Поздравь меня! Я теперь пионер!» К моему удивлению мама почему-то не обрадовалась. Даже наоборот. Недовольным голосом что-то негромко сказала. Я расслышал только одно слово «ошейник».

   Жили мы тогда очень скромно. Бедность выглядывала из каждой щели. Не только у нас. Пионерские галстуки, продававшиеся в магазине, были сатиновые (стоили дешевле) и шёлковые, которые могли себе позволить только 2-3 человека из всего класса. А мы, стесняясь и стыдясь своей бедности, носили сатиновые, концы которых вдобавок ещё и скручивались в трубочку, усугубляя наш позор. Как мы ни старались разгладить их утюгом, но пока доходили до школы они снова превращались в две висящие трубочки. Многие стеснялись и не носили галстук, но дежурные не пускали без него в школу, поэтому, пройдя по улице с галстуком в кармане, перед входом в школу каждому из нас всё равно приходилось его надевать.


                К ДИРЕКТОРУ!

   Мы были хорошими пионерами, старались соответствовать лозунгу «Пионер – всем ребятам пример». Но недаром говорят «от тюрьмы, да от сумы – не зарекайся».
Несмотря на то, что мы были примерными ребятами, это не спасло нас от вызова к директору «на ковёр». А дело было так.

   Одна из наших девочек (Люба) на уроке вдруг начала смеяться. Так смеялась, что не могла остановиться. Учитель сделал ей несколько замечаний, но всё впустую. Видя, что учитель не на шутку начинает раздражаться, мы всем классом начали громко возмущаться поведением Любы, требуя прекратить это безобразие. Что было причиной смеха, мы не поняли, но она ещё долго не могла остановиться. Урок был сорван. Мы были раздражены сильнее учителя и после урока довольно грубо внушили ей, что так вести себя нельзя. Не помню, нас было трое или пятеро? Ничего страшного мы не сделали, но все дружно высказали своё негодование. При этом один из нас схватил её за руку, другой дёрнул за рукав, третий толкнул…

   И вот мы в кабинете директора.

   - Сейчас же извинитесь перед девочкой! – строго потребовала Антонина Яковлевна. 

   Мы растерялись, думали, что нас сначала будут допрашивать. Хотели рассказать, как всё было. Но разговор был коротким. Нам слова не дали. Видимо, у директора было уже достаточно информации от других учеников и учителя. Стыдясь и глядя в пол, мы сбивчиво извинились.

   – Прощаешь ли ты их, Люба? – спросила директор.

   - Прощаю, - смутившись, ответила Люба. – Я и сама виновата.

   – Всё! Идите! – сказала Антонина Яковлевна. – И запомните, - добавила нам вслед, - с девочками так обращаться нельзя!


                В КРЫМ! В АРТЕК!

   Самым ярким событием моей пионерской жизни была поездка во Всесоюзный пионерский лагерь «Артек» имени В.И. Ленина в Крыму. Весной 1961 года мне было 13 лет, я учился в 6-м классе. И тут мне выпало небывалое счастье – двухмесячная путёвка (март-апрель) в Крым. Это было неожиданностью не только для меня, но и для всей школы. И неудивительно. Единственная путёвка на весь Утёвский район – и вдруг мне! Почему? За что? Не за отличную учёбу – это точно.

   Самым хорошим учеником я тогда не был. Правда, поведение было хорошее. Я вообще был в то время тихим, спокойным и болезненным мальчиком с плохим зрением. Единственным на всю школу очкариком. И младшие сестра с братом здоровьем не отличались. Родители были простыми людьми, тоже часто болели, по очереди лежали в больнице. Им делали операции. Младшему брату тоже. Ни о каком «блате» при распределении путёвки не могло быть и речи, иначе в нашем селе нашлись бы семьи более влиятельные и состоятельные.

   Я не знаю, как принималось решение о путёвке, наверное, на педсовете. Но не сомневаюсь, что решающей была позиция директора А.Я. Кузовчиковой. Она у нас была очень строгой, но и очень справедливой.

   Жизнь сложилась так, что я стал священником, а бывший директор нашей школы в последний год своей жизни, через социального работника пригласила меня для исповеди и причастия. Она уже не вставала с постели. Мы не виделись много лет, и при встрече сразу не узнали друг друга. После исповеди и причастия мне захотелось всё-таки получить ответ на мучивший меня вопрос. Смущало то, что прошло уже 46 лет. Я-то всё помню и очень благодарен Антонине Яковлевне. Но помнит ли она? Поколебавшись, всё-таки не удержался и спросил, за что же меня в Артек направили, ведь у меня и тройки были. И тут же получил неожиданное, но убедительное подтверждение её справедливости:

   - Значит, были причины,- ответила Антонина Яковлевна. – Значит, учли и состояние здоровья, и положение вашей семьи…

   Но вернёмся в Артек. Поскольку учебный год продолжался, то мы в лагере в течение этих двух месяцев (март-апрель) не только отдыхали, но и учились. Правда, уроки были короче школьных, да и заданий на дом не было никаких. Учёба в Артеке не была главной целью. Артековская жизнь была очень интересной: поездки в Ялту, Гурзуф и другие города южного побережья Крыма, поход на гору Аю-Даг, плавание по морю, которое я увидел впервые в жизни. Особенно запомнилась поездка в Севастополь 16 апреля: осмотр диорамы «Штурм Сапун-горы», панорамы «Оборона Севастополя», посещение военного корабля-эсминца, рассказ о памятнике затопленным кораблям.

   Наш Артек, образованный в 1925 году, непрерывно развивался и расширялся. Начавшись с одного палаточного лагеря, он рос и взрослел, увеличив количество лагерей до девяти. Теперь пионеров нет. Артек уже не пионерский лагерь, а Международный детский центр, в котором за год успевают отдохнуть более 40 тысяч ребят. В 2020 году Артеку исполнилось 95 лет. Когда я там отдыхал, ему было только 36.

   В те годы Артек состоял из трёх лагерей. Нашим был Артек-2 «Лазурный», вторая смена 1961 года, 4-й отряд. Вожатые Владимир Владимирович Николаев и Ирина Матвеевна Козырева. Потом они поженились. В Артеке я был барабанщиком и привёз оттуда первую в жизни грамоту «за активное участие в жизни дружины». По возвращении переписывался со многими артековцами. Сейчас, спустя 60 лет, общаюсь только по интернету с одним Валерием Гайдаровым. Он из Туркмении, но давно уже проживает в Санкт-Петербурге.

   Одним из ярких моментов артековской жизни был первый полёт человека в космос - Юрия Гагарина. Я в это время сидел в кресле зубного врача, которая, услышав сообщение по радио, перестала сверлить мне зуб и так разволновалась, что стала ходить по кабинету и, всплёскивая руками, повторять:

   - Надо же! Человек в космосе! Надо же! Человек!!!

   В те времена как раз победила Кубинская революция и к нам в Артек приезжала какая-то делегация с Кубы, в составе которой я, тоже впервые, видел живого негра.


                ВОР В АРТЕКЕ

   Неприятности могут застать нас в разных местах и в разные моменты жизни. Особенно тогда, когда их никак не ожидаешь. Я хоть и был «тихим, спокойным и болезненным мальчиком», но однажды подвергся суду товарищей. И за что?! За воровство! И где?! В Артеке!!! Что может быть позорнее?

   Виноватым я себя не считал. Разве что косвенно. «Невольный грех» - так сегодня определил бы ту ситуацию. Невольный - значит, помимо своей воли. Или по незнанию, или по вынуждению обстоятельствами. У меня как раз такой случай.

   В Артеке каждому из нас выдали одинаковые чёрные пальто. Чтобы различать их, мы пришили на внутренней стороне рукава маленький кусочек белой ткани со своей фамилией. Таких нашивок на каждом пальто было несколько. Они остались от предыдущих смен, поэтому мы пришивали свои прямо на них. В столовой на первом этаже для каждого отряда была своя вешалка.

   Однажды моё пальто пропало. Весь отряд подходил к вешалке, каждый надевал своё пальто, а моего не было. Но одно пальто на вешалке оставалось. Не моё, но другого нет. А это никто не берёт. Значит, подумал я, кто-то по ошибке носит моё, а мне придётся носить его. На нашивке в рукаве фамилия была неразборчивой. Определить, кому она принадлежит невозможно. Тогда я пришил на неё свою фамилию и успокоился. Подумал, какая разница, пальто все одинаковые. Кто-то ошибся, что же теперь делать…

   На другой день наш вожатый Владимир Владимирович Николаев срочно собрал весь отряд и сразу заявил:

   - Ребята! У нас ЧП! Среди нас завёлся вор! Это Серёжа Усков. Он украл пальто. А чтобы скрыть свой позорный поступок и «замести следы», он пришил свою фамилию на чужую. Давайте решать, что с ним делать…

   Я был шокирован таким резким заявлением, так как не видел ничего серьёзного в этой истории. Во-первых, наши пальто нам не принадлежат. Мы получили их на складе и перед отъездом из лагеря сдадим туда же. Во-вторых, где же тогда моё пальто? Кто его украл? Я был сильно удивлён, даже потрясён размахом этого дела. Очень похоже на то, как из мухи раздувают слона. Никак не мог согласиться с тем, что меня считают вором.

   Но обсуждение состоялось, как и положено на собраниях. В то время было принято обсуждать проступки товарищей перед всем классом или отрядом. Виновник, низко наклонив голову, стоял перед коллективом, не смея поднять глаз, и выслушивал о себе нелицеприятные высказывания. Чаще всего это были формальные фразы типа «он позорит класс» и «достоин ли он звания пионера».

   Формальным было и наше собрание. Вожатым надо было поставить галочку о проведённом мероприятии по воспитанию в своих планах. Расстреливать меня не стали. Я, конечно, очень переживал, но всё закончилось благополучно. Никто не изменил ко мне своего отношения. Ребята стали даже ещё приветливее. А Владимир Владимирович, бодро похлопав меня по плечу, весело сказал:

   - Ну, что, Серёнька, пропесочили? Ладно, не обижайся, чище станешь!


                Часть 2

                ЮНОСТЬ МОЯ – КОМСОМОЛ

                ПОЕЗДКА В КИЕВ

   Между тем школьная жизнь шла своим чередом. В положенный срок нас приняли в комсомол и начался комсомольский период школьной жизни со своими приятными и неприятными событиями. Из приятных запомнилась экскурсионная или туристическая поездка в Киев летом 1965 года, после 10-го перед 11-м классом. Руководство школы таким образом поощрило группу самых активных комсомольцев, куда вошёл и я. Нас было человек 15 в сопровождении двух учителей: Виктора Васильевича Каплина и Станислава Владимировича Крамера.

    Поездка была очень интересной. Мы её честно заработали. В самом начале учебного года дирекция школы объявила, что участниками предстоящего путешествия будут самые активные комсомольцы. И тут всё завертелось! Школа превратилась в гудящий улей. Организовывались тематические вечера и конкурсы, выпускались стенгазеты и стенды, работали кружки и группы. Казалось, все охвачены и куда-то вовлечены. Такого я не помню за все 11 лет учёбы. И вот заслуженное поощрение. Мы - в Киеве…

   Помню, там, в Киеве, у обелиска бойцам, павшим в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, я подумал: «Вот, после войны прошло уже целых 20 лет! Как давно это было!» Теперь же, когда после той поездки прошло 55 лет, мне кажется, это было совсем недавно. Похожее чувство возникало у меня ещё в Артеке, где я был в 1961 году на 4 года раньше Киева. Там я также подумал, что вот на этой самой земле были фашисты, но это было почти 16 лет назад! Нам кажется почему-то: что было до нашего рождения – было как будто до нашей эры. И только с возрастом чувствуешь, как летят года. Да и понимаешь всё совсем по-другому.

   Теперь-то я понимаю, что самым главным в киевской поездке было посещение Софийского собора и Киево-Печерской лавры с Ближними пещерами. Помню, были очень удивлены, когда в Пещерах, в числе многих святых, увидели мощи Ильи Муромца. Мы-то были уверены, что это лишь сказочный персонаж. К сожалению, тогда у нас была только экскурсия, поэтому и наше отношение ко всему было соответствующим.

   Это теперь я знаю, что Господь не случайно сподобил меня посетить столь святое место. А тогда об этом никто из нас и не думал. Тоже и наше купание в Днепре. Только теперь я понимаю, что купался в той самой реке, по которой когда-то проходил знаменитый водный путь «из варяг в греки». Реке, по которой апостол Андрей Первозванный поднимался со своими спутниками до северных пределов Древней Руси, в которой, в 988 году, была, наконец, крещена и сама Русь, то есть киевляне, святым князем Владимиром Святославичем… Ни о чём таком в то время я не помышлял. А обратил тогда внимание только на то, что вода в Днепре почему-то красноватая, похожая на слабо заваренный чай.


                ПОСЛЕДСТВИЯ

    Не думали мы и о том, что поездка в Киев нам ещё аукнется. Кончилось лето 1965 года. Начался новый учебный год. Я теперь учился в 11 классе. Всё вроде нормально. Но в школе повисла какая-то непонятная тишина. Все спокойно учатся, а чего-то не хватает. А не хватало жизни. Слишком было тихо. Пульса не было.

   Комсомольцы! Где вы? Ау! Действительно, комсомольцы что-то притихли. А ведь совсем недавно были такими активными. В школе объявляется комсомольское собрание учеников и учителей-комсомольцев. На повестке вопрос о причинах слабой работы комсомольской организации. Все недоумевают, почему те же, вчера ещё активные комсомольцы, вдруг погасли. В чём причина? Все сидят и молчат, понурив головы. Я не выдерживаю и прошу слова:

   - Неужели непонятна причина? – спрашиваю. – Давайте смотреть правде в глаза. Всё очень просто. В прошлом году наиболее активным комсомольцам сразу пообещали интересные поездки, и весь год была активная работа, борьба и соревнование за предстоящие путешествия. В этом году подобных обещаний пока не было…

   Не дав договорить, меня перебивает учитель Виктор Васильевич Каплин:

   - До сих пор я считал Ускова Сергея умным человеком. Но сегодня он ударил меня обухом по голове…

   Его перебивает другой учитель – Олег Иванович Бородачёв:

   - Каким бы тяжёлым не был обух, которым Усков ударил по голове Каплина, но я обеими руками за него…

   Тут не выдерживает третий учитель – Михаил Владимирович Клименков. Обращаясь ко мне и Олегу Ивановичу, он говорит:

   - Ребята, вы затеяли нехорошее дело. Вы проявили шкурничество! Как вам не стыдно просить награды и поощрения за общественную работу? Какие же вы комсомольцы?

   – Я не прошу наград, – удалось, наконец, и мне вставить слово. – Мы здесь ищем причину слабой работы комсомольцев. Гадаем, почему угас комсомольский задор. А причина вот она – отсутствие стимула. Другой вопрос, почему комсомолец без стимула не хочет работать? Не испортил ли прошлогодний стимул наших комсомольцев? Был ли задор? Или его заменил стимул? Вот о чём надо поговорить. Неужели наши ребята теперь палец о палец не ударят без поощрения?...

   Споры на собрании продолжались ещё некоторое время. Мне было очень неприятно. Оказывается, нелегко пережить такое, когда тебя не понимают. Вся школа (и ученики, и учителя) тебя уважают, не ожидают от тебя никаких выкрутасов, и вдруг… Переживал, конечно. Но в целом всё прошло нормально. Отношение ко мне и в этот раз не изменилось. Я успокоился. А потом понял, что это даже хорошо. Могу теперь возражать и спорить, невзирая на лица. Взрослею.


                КОМСОМОЛ – МОЯ СУДЬБА

   Замечательное было время – юность комсомольская. Хотелось и нравилось быть неравнодушным и активным, полезным и нужным, стремящимся к светлому будущему. Казалось, вся жизнь этому посвящена. И невозможно было понять, где комсомольская жизнь, а где просто жизнь. Одно без другого нельзя и представить. Хотелось буквально всё делать для блага людей. Это ведь и есть активная жизненная позиция, характерная каждому комсомольцу. А чтобы активность не угасала, каждый имел комсомольское поручение, о выполнении которого периодически отчитывался на общих собраниях. Выполнение комсомольских поручений было главным показателем активности.

   В комсомол я вступил в октябре 1962 года, когда учился в 8-ом классе Домашкинской средней школы. Сначала было школьное собрание по приёму нас в ряды молодых строителей коммунизма. Отбор был строгий. Из числа лучших пионеров, которым исполнилось 14 лет. Потом, в один из осенних дней, нас, человек 15, в открытом кузове грузовой автомашины ГАЗ-51, в сопровождении старшей пионервожатой Ольги Васильевны Бородачёвой, повезли в Утёвский райком комсомола. До Утёвки было около 20 километров. В течение 27 лет (с 1935 по 1962 годы) это село было районным центром. В райкоме комсомола нам вручили комсомольские билеты, и мы вернулись в Домашку уже настоящими комсомольцами.

   Райком ВЛКСМ в Утёвке, как и сам район, существовал тогда последние дни. Через 2 месяца Утёвский район был расформирован, и с 1 января 1963 года Домашка отошла к Кинельскому району. Наша школьная комсомольская организация относилась теперь к Кинельскому райкому комсомола.

   Став комсомольцем, я ещё 4 года учился в школе, пока не окончил 11 классов в 1966 году. И все эти годы был очень активным. Принимал участие во всех мероприятиях: оборудование школьного радиоузла и подготовка радиопередач, фотографирование и оформление стендов различной тематики, художественная самодеятельность. Был ведущим школьных вечеров и капитаном команды КВН. Выполнял множество и других комсомольских поручений. Мне самому это очень нравилось. Летом 1965 года, в качестве поощрения, в составе группы активных комсомольцев, участвовал в турпоездке в Киев. В 1966 году был награждён грамотой Кинельского райкома ВЛКСМ, как капитан команды КВН Домашкинской школы, за победу над сборной командой района.


                УЧЕНИЧЕСКАЯ БРИГАДА

   В те годы в программу средней школы ввели обязательное производственное обучение, увеличив при этом срок учёбы в школе с 10 до 11 классов. Так как наша школа была сельской, то и производственное обучение в ней было соответствующим. Мы изучали тракторы и комбайны, растениеводство и животноводство. Работали в поле, в мастерских, на ферме. На полях колхоза у нас был отдельный школьный участок площадью 200 гектаров, который мы сами вспахивали, засевали и убирали. Этот участок был разделён на несколько более мелких участков или клиньев, засеваемых разными культурами. Старшими над каждым участком назначили ответственных комсомольцев. В том числе меня.

   Колхоз имени Ф.П. Антонова в Домашке был одним из крупнейших в Кинельском районе. Он состоял из пяти бригад. Нашу школьную бригаду называли шестой бригадой колхоза. Был у нас и свой бригадир – старшеклассник Михаил Пушкарский, который, кстати, по окончании школы остался работать в колхозе и действительно был бригадиром.

   В школьной бригаде я был звеньевым. Мне поручили кукурузный клин. Работа нашего звена не ограничивалась только вспашкой, посевом и уборкой. Всё лето надо было наблюдать за развитием растений, вести специальный дневник, определять сроки культивации и обработки гербицидами. За эту работу в 1965 году меня наградили грамотой Министерства Просвещения РСФСР «за высокие показатели во Всероссийском конкурсе на лучшую постановку опытнической работы по сельскому хозяйству», а также вручили Свидетельство участника ВДНХ СССР за № 143039.

   В комсомоле я состоял до приёма кандидатом в члены партии, а затем и членом КПСС. Это ровно 10 лет: с 1962 по 1972 годы. Из них первые четыре – школьные годы. Затем учёба в институте, работа в редакции газеты и районном узле связи.


                ОБМЕН ДОКУМЕНТОВ

   В 1967 году по всей стране прошла кампания по обмену комсомольских документов. Нам выдали комсомольские билеты нового образца. На титульной странице новых билетов красовались пять орденов, вместо прежних четырёх. Обмен документов в комсомоле был и раньше. Первые билеты появились ещё в 1917 году. Но до 1930 года в разных регионах страны они были разными. Не было единого образца, что затрудняло учёт членов союза молодёжи.

   На единых билетах образца 1932 года было изображение ордена Красного Знамени, которым комсомол награждён в 1928 году. На билетах образца 1938 года к нему прибавился орден Трудового Красного Знамени, которым комсомол наградили в 1931 году. Билет образца 1956 года (который вручили и мне при приёме в комсомол) был украшен уже четырьмя орденами, так как комсомол к этому времени был награждён ещё и двумя орденами Ленина в 1945 и 1948 годах. К обмену 1967 года комсомол наградили третьим орденом Ленина. Поэтому нам при обмене вручили билеты с изображением пяти орденов.

   Последний обмен комсомольских документов был в 1975 году. Теперь на билетах красовалось шесть орденов. К пяти прежним прибавился орден Октябрьской Революции. Я к тому времени был уже членом партии и в этой кампании не участвовал. Храню свой билет с пятью орденами, как память о годах светлой юности…


                ЗА СЕБЯ НЕ СТЫДНО 

   Но вернусь к своей работе. Комсомольские поручения в студенческую пору были аналогичны школьным. Те же радиоузел, КВН, самодеятельность, фотографирование, организация вечеров. Летом 1968 года работал вожатым в пионерском лагере имени Владимира Широкова в Самаре (Куйбышеве).

   Позже, работая уже в редакции Нефтегорской районной газеты «Ленинский луч», был секретарём первичной организации ВЛКСМ редакции и типографии. По направлению Нефтегорского райкома комсомола участвовал в работе слёта молодых нефтяников объединения «Куйбышевнефть» в 1969 году в г. Отрадном.

   Был в моей комсомольской жизни и один неприятный случай. Будучи молодым и неопытным сотрудником газеты, написал заметку об одном ветеране. Оказалось, что он уже умер, а я не проверил, а поверил его односельчанину, утверждавшему, что он жив. В результате выговор по комсомольской линии, и урок на всю оставшуюся жизнь. Надо обязательно проверять факты, о которых пишешь, и отвечать за каждую букву.

   Последний год моего пребывания в комсомоле (1972) пришёлся на юбилей Советского Союза. В это время я работал инженером Нефтегорской АТС (автоматической телефонной станции). Награждён Почётной грамотой Нефтегорского РК ВЛКСМ «за достигнутые успехи в труде и активное участие в общественной жизни в честь 50-летия образования СССР».

   Из всех комсомольских вожаков своего времени особенно запомнились мне первые секретари Нефтегорского райкома ВЛКСМ Владимир Николаевич Бородин и Юрий Алексеевич Зуев. А ещё секретарь Виктор Леонтьевич Васильев. Работать с ними было легко и приятно. Поэтому я не только помню их, но и благодарен им.

   Оглядываясь на прожитые годы, могу смело утверждать, что мне не стыдно за свою комсомольскую юность. А потому бережно храню и памятную медаль «90 лет ВЛКСМ», полученную в 2008 году.
 

                ПИОНЕРСКИЙ ЛАГЕРЬ

   Летом 1968 года мне пришлось работать в г. Куйбышеве (Самаре) вожатым в пионерском лагере им. Вл. Широкова. Я был не только 20-летним комсомольцем, но и студентом 1-го курса физико-математического факультета Куйбышевского государственного педагогического института (КГПИ). Лагерь принадлежал 4-му ГПЗ (государственному подшипниковому заводу). Располагался он в лесу, в районе 19-го километра Московского шоссе. Основными зданиями в лагере были большая красивая столовая на два зала, и два двухэтажных спальных корпуса. А ещё летняя эстрада с красивой сценой и скамейками, медпункт, и другие служебные и хозяйственные помещения. Детским лагерь был только летом. А в течение всего года использовался как база отдыха или санаторий для работников завода.

   В лагере было 8 отрядов по 35-40 человек, в которых дети распределялись по убывающему возрасту. В первом отряде старшие (15-16 лет), а в восьмом младшие (6-7лет). Всего более 300 человек. В каждом отряде было по два вожатых, то есть всего 16. А ещё старшая вожатая. Были также директор, завхоз, врач, физрук, музрук, повара, сторожа и т.д.

   В первой смене (с 3 по 29 июня) я был вожатым 4-го отряда (возраст детей 11 лет). Моей напарницей была Надежда Васильевна Афанасьева. С ней же мы работали и во вторую смену (с 5 по 30 июля), и тоже в 4-ом отряде. Третью смену (со 2 по 27 августа) я работал в 3-м отряде с Ольгой Владимировной Шерстнёвой. Каждая смена – новые дети, но те же проблемы и заботы.


                МОЛОДОЙ ВОЖАТЫЙ

   В своё время, как и все школьники, я тоже был пионером, звеньевым, и даже председателем совета отряда. Более того, мне посчастливилось в те годы побывать в Артеке – Всесоюзном пионерском лагере имени В.И. Ленина в Крыму. Целых два месяца – март и апрель 1961 года был там барабанщиком 4-го отряда. Учился в 6-ом классе, и было мне 13 лет.

   Поработать вожатым в пионерлагере имени Широкова мне предложил Олег Иванович Бородачёв – учитель истории из нашей Домашкинской школы. Оказалось, что он сам там работал иногда в дни летних каникул. Он и рекомендовал меня через заводской комитет ВЛКСМ, который занимался подбором состава вожатых из числа комсомольцев. А приём на работу оформлял профсоюзныЙ комитет 4-го ГПЗ – Дважды ордена Ленина 4-го государственного подшипникового завода. (Правда, вторым орденом Ленина завод был награждён позже, в 1971 году).

   Моё активное пионерское детство заложило во мне достаточно ясное представление о жизни пионерской организации, и о роли пионервожатого. Часто вспоминал работу школьных вожатых, и особенно вожатых в Артеке, поэтому, не смотря на отсутствие педагогического опыта, без колебаний согласился посвятить лето этой работе.

   Все три смены вёл небольшой дневник для себя. Ничего серьёзного. Просто в конце каждого дня перед сном, делал краткие записи в блокноте о том, как прошёл день, что сделано, что планируется на завтра. К сожалению, дневничёк получился довольно сухим. В основном перечислены проводимые мероприятия. Эмоций и впечатлений маловато. Жаль. Сейчас я написал бы по-другому, а тогда об этом не думал. Тем не менее, сегодня, более чем через 50 лет, эта рукопись является подлинным документом эпохи строительства коммунизма в стране советов. Она показывает образ жизни и методы воспитания советских детей на основе коллективного труда, коммунистической идеологии и морали, поэтому может представлять и некоторый исторический интерес.

                Часть 3

                1968 ГОД

                СТУДЕНТ

   Этот год для меня памятен и замечателен не только тем, что был юбилейным (мне исполнилось 20 лет). Но и тем, что три летних месяца я работал пионервожатым. И ещё тем, что трижды участвовал в экскурсионных поездках (плаваниях) по Волге. Был тогда студентом 1-го курса физико-математического факультета пединститута. С первой сессии у меня имелся «хвост», то есть задолженность по математике. В январе начался второй семестр. Начали учиться дальше. А у меня резко стало падать зрение. Заниматься было невозможно. Готовиться к пересдаче хвоста тоже. Попросил оформить академический отпуск по состоянию здоровья. Звучит вроде солидно. А на самом деле остался на второй год по собственному желанию.

   Но положение действительно было безвыходным. Проблемы со зрением у меня с детства. Диагноз – высокая миопия, то есть сильная близорукость. Очки – минус 10 на левый «хороший» глаз. А правый глаз вообще корректировке не поддаётся. Даже с линзой минус 13 видел только четвёртую строчку таблицы. Увеличивать «минус» или уменьшать было только хуже. В такой ситуации нагрузки на зрение противопоказаны. Состоял на диспансерном учёте. Дважды в год проходил специальный курс лечения. Вообще-то я мечтал поступить в институт связи и стать радиоинженером, поскольку в школьные годы увлекался радиолюбительством. Но мечты часто не совпадают с реальностью. В армию меня не взяли из-за плохого зрения. В институт связи даже документы не приняли. Объяснили тем, что при институте имеется военная кафедра, и все студенты, вместо армейской службы, с 3-го по 5-й курсы проходят военную программу по подготовке офицеров. Нагрузки на занятиях, военных сборах и тренировках не меньше, чем в армии. Кроме того, за время нелёгкой учёбы я могу окончательно лишиться зрения. А если не во время учёбы, то на последующей работе со сложными схемами и аппаратурой. Предупредили, что в политехнический, или авиационный, меня тоже не возьмут по тем же причинам. Рекомендовали выбрать институт без военной кафедры, или техникум, поэтому я вынужден был поступить в педагогический, на физмат, то есть физико-математический факультет (ул. Льва Толстого, 47). Физика была моим любимым предметом, и это немного утешало. Но и здесь учиться было нелегко. Вместо любимой физики на первом курсе была сплошная нелюбимая высшая математика. Глаза не выдерживали высокой нагрузки, поэтому медицинскую справку на академический отпуск мне выдали без вопросов. Но кроме медицинской части оформления отпуска надо было преодолеть бюрократическую: добиться в ректорате приказа на отпуск, в деканате факультета согласовать отсутствие на занятиях, чтобы потом не отчислили за «непосещаемость», представить документы коменданту общежития для сохранения за мной «койко-места», чтобы ненароком не выписали с занимаемой жилплощади из-за отсутствия жильца.

   Пока уладил все эти формальности, наступил март. До нового учебного года я свободен. Но что мне делать полгода до сентября? Чем заниматься и на что жить? Можно было вернуться в Домашку к родителям, и несколько месяцев поработать с отцом электриком в колхозных мастерских. Подумав, 0возвращаться в село не стал. Попросился лаборантом в НИЛ (научно-исследовательскую лабораторию) при кафедре физики твёрдого тела нашего института (зав. кафедрой, доцент Л.И. Кошкин). Но работа в лаборатории тоже оказалась непростым делом, так как требовала ещё большего перенапряжения зрения. Первоначальное романтическое настроение от обилия таинственных приборов и самой атмосферы лаборатории быстро развеялось. Работа с этими приборами оказалась очень напряжённой, особенно для глаз. Больше месяца я не выдержал.


                ВОЖАТЫЙ

   И тут преподаватель нашей Домашкинской школы Олег Иванович Бородачёв предложил мне попробовать себя в пионерской практике, то есть работе с детьми. Сам он был из Куйбышева. В нашу школу приехал по направлению. И уже не одно лето работал в Куйбышеве вожатым в пионерском лагере имени Владимира Широкова. Лагерь принадлежал подшипниковому заводу (4-му ГПЗ). Олег Иванович позвонил в комитет ВЛКСМ этого завода, куда я и направился по его рекомендации. В комитете комсомола кандидатуру мою одобрили, и заводской комитет (завком) профсоюза оформил меня на сезонную работу (председатель завкома В.Ф. Мотков).

   В лагерь я приехал в понедельник 27 мая. Это была заводская база отдыха, в летние месяцы превращавшаяся в пионерлагерь. В течение 5 дней мы наводили там порядок, приводили лагерь в «божеский вид» после зимы. В следующий понедельник 3 июня был заезд первой смены, которая продолжалась с 3 по 29 июня. К концу этой смены (24 – 26 июня) для всего лагеря (более 300 детей и вожатых) была организована экскурсионная поездка в Ульяновск на пароходе «Борис Горбатов». Этот красивый, комфортабельный, двухпалубный, колёсный пароход был построен в 1952 г. в Венгрии. Вместимость его до 360 пассажиров. Недаром весь наш лагерь уместился. Согласно карте и маршруту мы проплыли туда и обратно 480 км. Это была моя первая в том году поездка по Волге.

   Во вторую и третью лагерные смены (с 5 по 30 июля и со 2 по 27 августа) подобных поездок (плаваний) для детей не было. Но в течение всего лета представители завкома профсоюза обещали нам, работникам лагеря, в конце сезона двухнедельное плавание до Астрахани. В качестве поощрения, и организации культурного отдыха, специально для своих работников (в том числе для нас) завод зафрахтует пароход. Затем объявили, что будут даже два подобных путешествия. Первое – 5 дней в конце августа до Волгограда. Второе – 14 дней в сентябре до Астрахани. Предоставлялось право выбора. Кому удобнее, скорее и короче, записывались в первую поездку до Волгограда. А кто не спешит – во вторую.

   Я записался на Астрахань. Спешить мне было некуда. Мой академический отпуск в институте заканчивался в сентябре. Занятия первого курса на физмате должны были начаться только 20 сентября. Таким образом, почти весь сентябрь у меня свободен. А пока, продолжая работать вожатым, я терпеливо считал дни, оставшиеся до плавания, в предвкушении необычного путешествия.


                ПРОЩАЙ, ЛАГЕРЬ !

   И вдруг, за несколько дней до конца августа мне сообщают, что я в Астрахань не поеду, мне не хватило места. Вот это да! Всё лето обещали, даже на выбор, и так внезапно и грубо отказали! Тогда я попросился (пока ещё не поздно) перезаписать меня в первую поездку до Волгограда. Но и тут начальство только развело руками. Поздно! Списки участников поездки утверждены, все места на пароходе распределены, об отказе никто не заявлял, поэтому взять кого-то ещё просто некуда. Мест нет!

   От обиды и возмущения в моей голове появилась смелая, точнее сказать дерзкая идея – поехать нелегально, то есть «зайцем». Подумал, что из двух с половиной сотен участников плавания кто-нибудь да не сможет поехать по какой-либо причине. Авось, и мне местечко найдётся. Так оно потом и оказалось.

   А пока, в воскресение 25 августа, было торжественное закрытие нашего лагеря. С этого дня начали убывать мои ребята, хотя третья смена продолжалась ещё два дня до вторника. В понедельник, 26-го продолжали разъезжаться остальные дети, а вечером и я окончательно покинул лагерь. Во вторник, 27 августа в лагере был скромный прощальный банкет и окончательный разъезд. Но в этот же день отправлялся и наш пароход до Волгограда. Поэтому меня на банкете в лагере не было. Я уже плыл в Волгоград. Вспомнил поговорку: «С корабля – на бал». Только у меня было не так. Даже наоборот не получилось, с бала - на корабль. Вышло вместо бала – на корабль.


                НА ВОЛГОГРАД!

   Я всё-таки решился испытать удачу! Во вторник, 27 августа, к 10 часам утра, с тайной надеждой подошёл к пристани речного вокзала, и к своему немалому удивлению, свободно прошёл на пароход «Василий Лебедев-Кумач», который готовился отчалить и взять курс на Волгоград.

   Этот пароход построен в 1953 году в Венгрии по проекту 737/205, как и «Борис Горбатов». Длина этих пароходов 72 м, ширина 15 м, высота 10,5 м. Грузоподъёмность 50 тн, скорость 19 км/ч, экипаж 50 человек. Пассажирские места по комфортабельности подразделяются на 4 класса. С 1-го по 3-й классы – каюты разной вместимости на первой и второй палубах. А 4-й класс расположен под первой палубой (фактически в трюме), и очень похож на общий вагон поезда с жёсткими местами. Но всё же с отдельными местами!

   Вот в 4-ом классе и нашлось-таки свободное место, где я и устроился. Значит, действительно кто-то не поехал, и мне повезло. Завод заранее всё оплатил и за пароход, и за каждого участника круиза. И если я еду вместо кого-то, значит за меня тоже всё оплачено. Поэтому без особых затруднений я достал и комплект постельного белья, и договорился на счёт питания в ресторане наравне со всеми, то есть бесплатно. Словом, практически узаконил своё пребывание на судне. Случилось то, о чём я так мечтал, но не надеялся, что так легко всё получится.

   Кстати, питание на пароходе было отменным. Вот где действительно было что поесть! Погода была преотличная. Мы тем только и занимались, что загорали на крыше верхней палубы после сытного завтрака и обеда. Вообще, поездка была удачной (особенно для меня), хотя и продолжалась всего 5 дней (с 27 по 31 августа). За это время побывали в Волгограде и Саратове. Кроме того, дважды специально останавливались на 2-3 часа в красивых местах, чтобы искупаться, позагорать, прогуляться по берегу. Такие остановки экскурсионных пароходов называются зелёными стоянками.


                АВАНТЮРНЫЙ ЗАМЫСЕЛ

   Вернувшись из плавания, съездил в Домашку к родителям. Как раз попал к уборке картошки. Наступил сентябрь. Через пару дней вернулся в Куйбышев. За два дня уладил все дела в институте и общежитии. Снова уехал к родителям. Два дня пилил и колол дрова. Здесь и родилась у меня рискованная, авантюрная и, откровенно сказать, наглая идея ещё одного путешествия по Волге. В отместку тем, кто мне так жестоко отказал. Они не взяли меня ни в один круиз, тогда я поеду в оба! План безумный, но я решил. Понимал, что очередная авантюра может закончиться не так благополучно, как предыдущая. Но безрассудная молодость затмила все доводы разума. Как говорит юморист в телевизоре: «Молодой, ума-то нет».

   Я знал, что второе путешествие (в Астрахань) для работников завода запланировано на 8 сентября. Завод зафрахтовал дизель-электроход «Эстония», построенный в 1955 г. в Чехословакии по проекту 785. Это уже не колёсный пароход, и даже не теплоход. Это электроход, ходовые винты которого вращаются электромоторами, получающими питание от дизель-генераторов. Почти никто не называет дизель-электроход таким непривычным наименованием. Для всех привычнее говорить теплоход, или пароход. Я всегда интересовался техническими параметрами судов. Сравнивал их друг с другом. Только не всегда получалось легко узнать эти параметры. Дизель-электроход «Эстония», в отличие от пароходов «Б. Горбатова» и «В. Лебедева-Кумача», построен в другой стране и по другому проекту. Он метров на 10 длиннее, но по другим данным отличается незначительно. Длина «Эстонии» 80 м, ширина 12,6 м, высота 11,4 м. Грузоподъёмность 40 тн, пассажирских мест 259. Скорость 20,5 км/ч, экипаж 47 человек. Меньшее количество пассажирских мест
объясняется повышенным комфортом и расширением кают.


                НАШЕ ОБЩЕЖИТИЕ

   Вечером в субботу 7 сентября я приехал из Домашки в Куйбышев. Переночевал в своём студенческом общежитии, то есть в общежитии № 1 физико-математического факультета по ул. Горького, 59. Это внизу у Волги, недалеко от речного вокзала, на углу улиц Горького и Комсомольской. Тогда это жёлтое, трёхэтажное здание принадлежало Куйбышевскому государственному педагогическому институту (КГПИ) имени В.В. Куйбышева. Жили в нём студенты только нашего факультета. Впоследствии институт не раз менял свой статус и наименование. Теперь бывший пединститут преобразован в Самарский государственный социально-педагогический университет (СГСПУ), которому принадлежит и наше бывшее общежитие. Только теперь это не общежитие, а один из корпусов СГСПУ.

   Много лет, проезжая мимо него, я с грустью вспоминал студенческие годы. И однажды, 1 октября 2020 года, всё-таки решился, и зашёл. Через 52 года! Внешне здание до сих пор, не смотря на прошедшие полвека, нисколько не изменилось. Даже цвет его остался жёлтым. Практически оно не изменилось и внутри, что меня удивило. Многое было знакомым и родным. Та же межэтажная лестница с массивными, деревянными перилами, та же столетняя плитка на полу. Только всё состарилось, обветшало и потемнело. Хотя и в наше время особого блеска не было. Зданию давно требуется хороший ремонт.

   Многие годы я испытывал ностальгию по своему общежитию. И теперь она лишь усилилась. Нахлынули воспоминания…

   Вот уголок вахтёра в коридоре у окна, с видом на парадное крыльцо и входную дверь. Дежурный всегда видел всех входящих в здание, и выходящих. Сейчас здесь ничего нет, а тогда на стене висел телефон, под ним стояла тумбочка, а рядом стул. Вот и вся обстановка вахты.

   Вспомнилась добрая вахтёрша тётя Аня, которая открывала нам двери и впускала внутрь, когда мы, припозднившись, приходили позже 23-х часов, то есть после официального закрытия общежития на ночь.

   Вспомнились ребята, молодые, весёлые. И снова грусть, ведь многих из них уже нет в живых. Время неумолимо и безжалостно. Здесь я словно вновь увидел дорогих моему сердцу друзей и однокурсников Николая Ферапонтова и Валентина Толмачёва. Светлая вам память, ребята! Царство Небесное!


                КОЛЯ ФЕРАПОНТОВ

   Мы жили вчетвером в комнате № 40 на втором этаже (теперь это 208-я аудитория). Все ребята хорошие. Но мы особенно сдружились с Николаем Ферапонтовым.

   В тот вечер, только я приехал из Домашки, Коля притащил с вокзала огромную сумку отборного винограда и скомандовал: «Угощайтесь!» Уговаривать нас не пришлось. Пригласив на помощь двух друзей из соседней комнаты, мы быстро справились. Устроили настоящий пир. Такого винограда нам кушать ещё не приходилось. Коля иногда ходил с ребятами на вокзал, где подрабатывал на разгрузке вагонов. В этот раз разгружали виноград, и им позволили взять винограда «какого хотите и сколько донесёте».

   Не знали мы тогда, и предположить не могли, кем впоследствии станет Коля – Ферапонтов Николай Иванович (1948 – 1997).

   Коля работал на разгрузке не ради себя. С каждой поездкой домой (с. Красный Яр), он обязательно вёз подарки родителям и младшему брату. Причём подарки эти были серьёзными. Не какая-то мелочь, а, например, стиральная машина. Он считал, что, будучи ещё только студентом, уже должен помогать родителям, а не сидеть у них на шее. Учился он усердно. На наши предложения сходить в кино, или прогуляться, обычно отвечал: «Я приехал сюда учиться». Единственное место, куда он позволял себе ходить – это спортзал. Спортом он занимался очень активно. Даже в общежитии сажал меня себе на плечи, и с такой нагрузкой несколько раз поднимался и спускался по упомянутой межэтажной лестнице. Поэтому я так хорошо запомнил её, и часто вспоминаю. Мы с Колей любили пошутить, и даже кого-то разыграть. Но делали это очень осторожно и тактично. Поэтому все шутки были безобидными и весёлыми.

   Главной чертой Николая была целеустремлённость. Он твёрдо шёл к намеченной цели. Жизненный путь его был прямым и безукоризненным. После окончания института – учитель физики, директор школы, зав. ГорОНО в Новокуйбышевске, зав. ОблОНО в Самаре. Заслуженное признание его трудов: «Отличник народного просвещения РСФСР», Делегат Всероссийского съезда учителей, Делегат ХХVII съезда КПСС. Неудивительно, что прожил он всего 50 лет. Такие люди быстро сгорают на работе, отдавая ей всего себя…


                МИРНАЯ ПОПЫТКА

   Но вернусь к своему путешествию. Итак, 7 сентября я переночевал в общежитии, где Коля щедро накормил нас виноградом. Утро 8 сентября было ненастным. Я вышел из общежития (ул. Горького, 59) и, поёживаясь от холода, побежал к речному вокзалу. «Эстония» стояла у шестого причала. В толпе встретил несколько знакомых лиц. Подхваченный потоком людей, вместе со всеми двинулся в сторону судна. У трапа проверяли билеты и посадочные талоны. Тут я немного напрягся, но на меня почему-то не обратили внимания. Я снова свободно прошёл на судно! Удивительно! Не слишком ли легко всё получается? Это меня насторожило. И я решил всё-таки сначала пойти «мирным путём», то есть попробовать договориться. А то ведь раз на раз не приходится. Нашёл начальника круиза и попросился в рейс. Тут же об этом пожалел, так как получил категорический отказ. Оставаться на борту больше было нельзя.

   Тогда я подошёл к Александре Ивановне – директору нашего пионерлагеря. Она тоже отправлялась в это плавание, и как я заметил, постоянно находилась среди ответственных лиц. Возможно, и сама была одной из ответственных. Рассказал ей о своём положении, в том числе об удачном плавании до Волгограда, и об отказе на данный рейс. Надеялся, что она за меня «замолвит словечко». Спросил, не повторить ли мне рискованную затею, как с предыдущим рейсом. Правда, высказал и сомнение: если первый раз сошло, не значит, что и второй раз обойдётся. Скорее наоборот. «Попробуй, опыт у тебя уже есть – сказала Александра Ивановна, - а я помочь ничем не могу». В её словах вместе с отказом похлопотать, мне послышалось одобрение, хотя и не явное.

   И я решил рискнуть. Остался на борту, понадеявшись на то, что мне снова повезёт, и про меня забудут. Не смотря на свою молодость ( 20 лет) и учёбу в институте, я успел некоторое время поработать корреспондентом районной газеты и уже считал себя почти настоящим репортёром, которому свойственно рисковать. При мне был фотоаппарат «Друг», три кассеты с фотоплёнкой, немного денег, и ни одного документа…

   
ПУТЕВОЙ ДНЕВНИК

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ. УДАЧНОЕ НАЧАЛО

8 сентября 1968 год. Воскресенье.
В 10 часов утра «Эстония» отошла от причала в Куйбышеве, и взяла курс вниз по Волге. Несмотря на то, что мы, наконец, «поехали», успокаиваться было рано. Предстояло главное: уладить вопросы с питанием и ночлегом. Ведь две недели без этого не проживёшь. К моему приятному удивлению всё удалось решить в первый же день. Ситуация оказалась очень похожей на предыдущее плавание. И также успешно разрешилась. К бедному студенту отнеслись с сочувствием и помогли, не придираясь к формальностям. Теперь, наконец, можно было считать себя полноправным пассажиром. Я радовался и думал о том, что вот уже третий раз этим летом путешествую по Волге. В том числе второй раз «зайцем». Александра Ивановна права: имею некоторый опыт. Я окончательно успокоился, и со следующего дня решил вести дневник, как делал это в лагере.

Несмотря на удачное начало путешествия, впереди меня ждали не только приятные события.

ВТОРОЙ ДЕНЬ. САРАТОВ. ЗНАКОМСТВА

9 сентября 1968 г. Понедельник.
И так, всё позади, и вот уже второй день мы плывём вниз по Волге. Курс на Саратов, без остановок. Только вчера зачем-то на несколько минут останавливались в Приволжье. А ночью проходили 28-й шлюз. Мы плывём по Саратовскому водохранилищу. Так называется участок реки Волги от Жигулёвской до Балаковской ГЭС. Длина водохранилища 357 км, ширина 14,5 км, глубина 28 м. Прошли Саратовскую ГЭС у г. Балаково. Здесь преодолели однокамерный, двухниточный шлюз в трёх километрах от здания ГЭС, находящегося на левом берегу. Длина камер шлюза 290 м, ширина 30 м. В них мы опустились на 12-15 метров. В системе внутренних водных путей этот двухниточный шлюз имеет номера 25 и 26.

К сожалению, никто нам ничего не рассказывает. Всю информацию приходится выспрашивать у членов команды или у бывалых пассажиров. Мы знаем только, что наше плавание вниз по Волге рассчитано на 14 дней: с 8 по 21 сентября. Маршрут: Куйбышев – Саратов – Волгоград – Ростов-на-Дону – Астрахань – Волгоград – Саратов – Куйбышев.

Сейчас вечер. Я сижу в салоне первого класса дизель-электрохода «Эстония». За окном по палубе прогуливаются редкие отдыхающие, да и те очень тепло одеты. Внизу серая, холодная вода бьётся о борт судна, и ледяными брызгами разлетается в стороны. Ни вчера, ни сегодня погода нас не балует. По небу плывут тяжёлые, серые тучи, дует холодный ветер. И по спине мороз – если на воду взглянуть. Как будто природа только того и ждала, когда мы отправимся. И дождалась. Холод наступил вместе со вчерашним утром 8 сентября, в день нашего отъезда. Удивительно, но все дни по 7 сентября включительно были по-настоящему жаркими. В тот день я приехал в Куйбышев из Домашки, где колол дрова, и стояла нестерпимая жара.

Здесь, в салоне тепло и уютно. Как раз сейчас по радио пригласили на ужин первую смену, и салон сразу опустел. Остались только четверо играющих в карты, и я. Мы питаемся во вторую смену. Кстати, об ужине. Как я успел заметить, кормят здесь слабовато. Не то, что во время предыдущего плавания в Волгоград на теплоходе «В. Лебедев-Кумач».

 Уже с первого дня всех охватила скука. На палубу носа не высунешь, радио молчит. Остаётся одно – спать. Правда, некоторые нашли другой выход – пьянствовать. В самом деле, заняться здесь просто нечем. Видно кто-то не подумал, что отдых тоже нуждается в организации. Кстати, пьяных сегодня заметно меньше, чем вчера. Хотя многие ещё продолжают убивать время и деньги за этим занятием. Отмечают вчерашнее отправление в круиз. Отдыхают… Вероятно завтра таких будет ещё меньше, так как деньги можно убить скорее, чем время. И если не улучшится погода – не представляю, чем тогда будут заниматься люди.

После завтрака подошли к Саратову. Стоянка три часа. Я снова, как и в первую поездку, один обегал весь город. Саратов – хороший город. По сравнению с нашим Куйбышевом, внешне он может быть несколько и уступает ему. Но чего тут только нет! Это – старый, культурный центр с университетом и консерваторией, которых у нас нет. Да и мало ли чего! Куйбышев, если и превосходит в чём-то Саратов, то благодаря мощному развитию промышленности из-за концентрации в нём многих предприятий, эвакуированных во время войны. Кстати, и наш завод (4-ый ГПЗ) образовался в начале войны, в 1941 году, при эвакуации Московского подшипникового завода. Для его размещения в Куйбышеве была предоставлена большая территория в форме треугольника между улицей Мичурина, Московским шоссе и улицей Луначарского (бывший Линдов городок). До этого там находились старинные Артиллерийские казармы с конюшнями. В ноябре 1941 года завод уже начал выпуск подшипников для танков. Стоит заметить, что Московский подшипниковый завод был эвакуирован в Куйбышев только частично. Другая часть эвакуировалась в другие города, в том числе Саратов.

И всё-таки, не смотря на холод, на Волге красиво. И серые волны с белыми барашками, и особенно небо. По небу плывут красивые, разноцветные тучи. Серые, синие, фиолетовые, розовые и белые. Таких, кажется, нигде больше не увидишь. Выйдешь на палубу, поёжишься от холода, но взглянешь на простор волжский, на ширь необозримую, и хочется петь. А ночью сквозь тучи видно, как луна плывёт по небу. И женщины, тепло одетые, уютно устроившись где-то в конце палубы, поют старинную русскую песню. И плывёт она над Волгой широко, широко. В этот миг с гордостью думаешь: «вот она наша Волга-матушка, воспетая не одним поколением».

Между тем внизу, в коридоре нижней палубы, устроили танцы под баян и радиолу (с пластинками). Наконец-то! Хоть какое-то развлечение! Танцуют с удовольствием. И стар, и млад с радостью кружатся парами. Теперь есть повод и возможность познакомиться друг с другом. Словом, жизнь налаживается. Вот только кормят нас не очень хорошо. Маловаты порции. Я пока ни разу не наедался досыта. И не только я. Решил посоветоваться с Риммой Сергеевной Ерошевской – снохой знаменитого офтальмолога Тихона Ерошевского. Она врач, работает в заводской поликлинике, и работала с нами в лагере. Очень авторитетный и уважаемый человек. Хотели мы с её помощью поднять этот вопрос, но не нашли женщину, ответственную за сферу питания.

Или танцы повлияли, или время такое само наступило, но на нашем теплоходе люди стали веселее и активнее. Познакомились, подружились. Все работают на одном заводе, но никто друг друга не знал. Завод большой, много цехов и участков. Молодёжи на «Эстонии» совсем мало. Поэтому мы все быстро познакомились. Из парней самым активным и разговорчивым оказался Николай. Все почему-то называют его Коля;, с ударением на «я». Так и говорят: « Вон идут Тома с Колёй». Тома действительно постоянно находится вместе с Колёй. Тоже шутница и юмористка, не уступает Коле;. В этом они едины. Про них так и говорят: «Два сапога – пара». Валя Леонова – полная противоположность Томы. Тихая, скромная, задумчивая девушка. Любит серьёзные и умные разговоры. Остальная молодёжь пока никак себя не проявила. Да я пока всех и не запомнил.

ТРЕТИЙ ДЕНЬ. ВОЛГОГРАД

10 сентября 1968 г. Вторник.
Жаль, что по-прежнему никто ничего нам не рассказывает. Например, о шлюзах. Ещё с вечера я случайно слышал разговоры о том, что ночью перед Волгоградом, как и перед Саратовом, будем проходить два шлюза через плотину Волгоградской ГЭС. Это судоходные двухкамерные шлюзы № 30 и 31, относящиеся к Волгоградскому гидроузлу. Специалисты говорят, что фактически это один шлюз, но двухступенчатый, в котором мы опустимся метров на 25. Я так и не понял, а где же находятся 27-й и 29-й шлюзы? Когда мы их проходили? Или пока не проходили? Почему после 26-го сразу 28-й, а после него 30-й? Один бывалый человек предположил, что этих шлюзов просто нет. Вероятно, в проекте они были, даже номера получили, а при строительстве что-то пересмотрели в проекте, нашли другое решение, и от их строительства просто отказались. Номера менять не стали во избежание путаницы. Так появились шлюзы-невидимки: номера есть, а шлюзов нет. Не знаю, стоит ли верить предположению случайного человека. Но если не верить, то как ещё это можно объяснить?

А вот ещё вопрос: сколько ГЭС на Волге? Не все знают. Оказывается восемь. Две ниже Куйбышева (мы их уже прошли) – Саратовская и Волгоградская. И шесть выше Куйбышева, начиная с нашей, Жигулёвской. Обычно все ГЭС называют по месту их расположения: Саратовская или Балаковская; Куйбышевская или Жигулёвская. Но они имеют официальные названия. Жигулёвская – «Волжская ГЭС имени В.И. Ленина», Волгоградская – «Волжская ГЭС имени XXII съезда КПСС», и т.д.

Утром прошли 31-й шлюз, а через полтора часа подошли к Волгограду. Город виден сразу после шлюза. Над ним возвышается 85-метровая фигура Матери-Родины – монумента, установленного на Мамаевом кургане. Стоянка 10 часов, до 7-ми вечера.

Во время завтрака директор ресторана поинтересовалась нашим мнением на счёт питания. И многие заявили, что рацион питания скудный, еды не хватает. Реакция не заставила себя ждать. И уже обед был более плотным, из полноценных порций. И всё-таки, питание на пароходе «Василий Лебедев-Кумач» было лучше.

До обеда была автобусная экскурсия по городу, которая продолжалась часа три. Мы побывали в тех же местах, где я был около двух недель назад, во время первого путешествия. Исключение составил лишь тракторный завод. Там я не был. Но и в этот раз мы даже из автобуса не вышли, ограничившись внешним осмотром. Волгоград, конечно, оставляет неизгладимое впечатление. Особенно Мамаев курган. Город вытянут вдоль Волги более, чем на 70 км. А в ширину составляет от 4 до 12 км. Имеет 740 тыс. жителей, 8 вузов, 17 техникумов.

После обеда повёл Римму Сергеевну по магазинам. Времени оставалось более 4-х часов. Я предложил ещё и в кино сходить. Всё, что можно было сфотографировать, я уже снял сегодня и во время первой поездки. От кино Римма Сергеевна отказалась, и я пошёл один. В кинотеатре «Победа» шла французская кинокомедия «Разиня». Я взял билет, но оставался ещё целый час. Обошёл все окрестности. Сфотографировал цирк. Даже побывал на его смотровой площадке. Пострелял в тире. Из 10 выстрелов в цель попал лишь 4 раза. Для меня, близорукого очкарика, стрелявшего с левой руки, это был неплохой результат. Тем более, что стрелял я не в фигуры, а в точечные мишени, величиной не больше монеты.

 На «Эстонию» вернулся за 20 минут до отправления. Вскоре пришёл фотограф, который фотографировал нас во время экскурсии. Быстро он обернулся. Молодец! Фотографии размером 13х18 см. он продавал по 40 коп. Откуда такая цена?! Даже самый жадный частник берёт за такие снимки не более 30 коп. А этот не частник. Но такая надбавка за срочность. Да и моментом пользуется. Пока ещё у людей деньги есть. Попробовал бы он на обратном пути предложить эти фото, когда люди последнюю мелочь по карманам собирать будут.

Отправились в 7 часов вечера. Сейчас первая смена ужинает. Я пишу, сидя в кресле на палубе. Стоим на середине Волги недалеко от Волгограда (он отлично виден), заправляемся. Скоро на ужин пригласят вторую смену, и мы тоже пойдём «заправляться». Следующая наша цель – Ростов-на-Дону.

ЧЕТВЁРТЫЙ ДЕНЬ. КАНАЛ ВОЛГО-ДОН. ТРЕВОГА

11 сентября 1968 г. Среда.
Всю ночь и весь день, не останавливаясь, идём по Волго-Донскому каналу, соединяющему реки Волгу и Дон в самом удобном месте их наибольшего сближения. Никаких стоянок не предусмотрено. Ростов будет только завтра. Пройдя от Волгограда 50 км к югу, мы повернули направо к шлюзам в сторону Ростова. Всю ночь шлюзовались, то есть, войдя в Волго-Донской канал, один за другим проходили 13 шлюзов. Процесс этот долгий и утомительный. Только к утру прошли шлюз №13, и вышли в Цимлянское водохранилище. Дело в том, что уровень воды в Волге на 44 метра ниже Дона. Поэтому сначала мы в 9 шлюзах поднимались по волжскому склону на 88 метров, затем в 4 шлюзах опускались по донскому склону на 44 метра.

Я сижу на диване в салоне первого класса, и пишу свои заметки. До ужина ещё часа полтора. День проходит, а заняться по-прежнему нечем. Целый день кругом вода, а за кормой стаи чаек неустанно сопровождают наш пароход. Выхватывают рыбу из воды, вздыбливаемой винтами. Сейчас подходим к плотине, к городу Волгодонску. Вечереет. Видно большой элеватор и полускрывшееся за горизонтом солнце. Входим в шлюз № 14. Это предпоследний шлюз перед Ростовом-на-Дону. А здесь, в салоне тихо, тепло и уютно. Один дяденька сел за фортепиано и стал наигрывать «Собачий вальс» и всё такое в этом роде. Явно не профессионал.

Вчера ночью я чуть было не «погорел». Интересовались моим местом. Удалось отделаться тем, что я не одет, и крикнул, что место занято. На этом дело вроде закончилось, но сегодня опасность опять была близка. Начальство спустилось к нам в 4-й класс. Искали свободное место, и путёвки троих человек. И снова всё окончилось благополучно. Но жизнь показывает, что окончательно успокаиваться не следует.

ПЯТЫЙ ДЕНЬ. РОСТОВ-НА-ДОНУ. ВТОРАЯ ТРЕВОГА

12 сентября 1968 г. Четверг.
Ночью прошли Цимлянское водохранилище, 14-й и 15-й шлюзы, и вошли в Дон. После завтрака, в 10 часов подошли к Ростову. В нашем распоряжении было 14 часов. Что хочешь, то и делай. Экскурсий не было. Иди куда хочешь. В мою программу входило ознакомление с городом и фотографирование. Пошёл один. Так лучше. Никто не мешает, не путается под ногами, не тянет назад. Свобода!

С пристани поднялся в город. Увидел церковь, и сразу туда. Хотел сфотографировать росписи на стенах. Идёт служба. Кругом старики, но больше старушек. Целуют иконы, делают земные поклоны, касаясь лбом пола. Войдя в храм, на минуту останавливаюсь для общего обзора, и тут же слышу у себя над ухом строгий голос одной из старушек: «Молодой человек, у нас в храме руки назад не держат»! Опускаю руки и тихонечко прохожу в глубину храма. В самом центре висит громадная электрическая люстра (паникадило). Никакой росписи не вижу. Скромные иконостасы – и всё! Пробираясь между молящимися, обхожу весь храм – ничего особенного. В одном углу продают свечи и другие святые штучки. Одна старушка всё время зачем-то ходит за мной по пятам, и не спускает с меня глаз. Может быть, потому что я с фотоаппаратом?

Следующим объектом моего посещения стал рынок. Мне ничего не надо, только посмотреть чем торгуют в здешних местах. В глаза сразу бросилось обилие яблок, винограда, бахчевых культур. Куда ни глянь, везде дыни и арбузы. Целые горы, из-за которых ничего больше не видно. Мне стало неинтересно, и дальше я не пошёл.

А пошёл я на проспект Энгельса в кафе «Дружба» с целью попробовать, наконец, знаменитую донскую солянку, слава о которой гремит чуть ли не на всю страну, и о которой я уже немало наслышан из разговоров наших путешественников. Намерение откушать солянки пришлось весьма кстати, так как я сегодня не завтракал. И тому была веская причина.

Александра Ивановна – директор нашего лагеря – предупредила меня, что во время завтрака будут переписывать всех питающихся, так как у администрации где-то не сходятся концы с концами. Число питающихся превышает списочное количество. Чтобы избежать переписи и не обнаружить себя, я просто не пошёл на завтрак. Но тут меня ждало очередное сильное удивление. Александра Ивановна оказалась «двойным агентом». И нашим, и вашим. И меня предупредила, и начальству обо мне всё рассказала. С меня потребовали заплатить 26 рублей за питание. А как быть, если у меня осталось всего 16, да и те позарез нужны, ведь путешествие только начинается. Пожурив за авантюру, и убедившись, что заплатить я не в состоянии, меня пока оставили в покое. Но надолго ли? Вопрос открыт.

Обедать на «Эстонию» тоже не ходил. Но не по этой причине. Вряд ли будут переписывать ещё и обедающих, когда уже нашли виновника. Просто мне некогда было. Да и после солянки есть пока не хотелось. Хотелось больше походить по городу. Был у прекрасного драмтеатра, который ни с чем сравнить нельзя. Был на площади, у цирка, у банка, у кинотеатров, в садах и парках, в музее. В панорамном кинотеатре «Россия» посмотрел фильм «Чингачгук – Большой Змей». К сожалению, не нашёл в продаже ничего о Ростове-на-Дону. Пришлось расспрашивать и выяснять. Узнал, что город относительно «круглый». В отличие от Волгограда тянется вдоль Дона всего на 17 км. Разделён на 6 районов. Население 800 тысяч. Общее впечатление о городе наилучшее. Лучше нашего Куйбышева. Сады и парки неповторимые. Очень много красивых летних кафе…

На судно вернулся к ужину. Нафотографировал, и сам нафотографировался вдоволь. После ужина многие пошли в кинотеатр «Прибой» смотреть фильм о Чингачгуке, который я уже посмотрел. Проводив группу «киношников», и оставшись один у трапа, я на несколько минут задержался на пристани. Подышать свежим воздухом. Стояла тишина. Вечерело, темнело и холодало. Слышно было, как капитан по очереди вызывал матросов к себе на мостик. И оттуда сверху доносилась ругань, удары оплеух и звуки пощёчин. Так старший наставник учил молодёжь дисциплине. И было за что. Молодые члены команды забыли, кто они и где находятся. Позволили себе напиться и куражились на виду у пассажиров, совершенно забыв о своих обязанностях.

ШЕСТОЙ ДЕНЬ. КОНФЛИКТ УЛАЖЕН

13 сентября 1968 г. Пятница.
Всю ночь и весь день плывём по Дону в обратную сторону: от Ростова на Волгоград и Астрахань. Нигде не останавливаемся. Дон, конечно, намного уступает Волге по ширине, но, по-моему, превосходит по скорости течения. Не имеет Дон высоких крутых берегов. Мимо проходят донские степи, поля, хутора. Шлюз №15 – последний шлюз на пути к Ростову-на-Дону. И этот шлюз первый на обратном пути от Ростова. Позавчера проходили его поздним вечером, когда ещё плыли «туда». И сегодня, скорее всего, он тоже будет только после ужина. Жаль! Так хотелось сфотографировать монументальные фигуры двух всадников (донских казаков на конях), стоящих на башнях ворот шлюза, как на постаментах.

На досуге я занялся подсчётом пройденных километров. Интересная арифметика получается. От Куйбышева до Волгограда за двое суток прошли 842 км. От Волгограда до Ростова по каналу 573 км. То есть, от Куйбышева до Ростова получается 1415 км. Теперь идём обратно. От Ростова до Волгограда снова будет 573 км. И затем до Астрахани ещё 472 км. Всего от Куйбышева до Астрахани доберёмся на 9-й день, пройдя 2460 км. А из Астрахани до Куйбышева за 5 оставшихся дней предстоит пройти 1314 км без захода в Ростов-на-Дону. Теперь мы несколько дней будем идти по «чистой» воде, то есть до Астрахани и обратно до Волгограда не будет больше ни шлюзов, ни плотин ГЭС.

Сегодня меня окончательно разоблачили. Подошла сама Тамара Петровна – одна из главных ответственных организаторов. Заявила, что если я не заплачу 26 руб. 80 коп, то будут неприятности. Платить мне было нечем, и я снова пошёл за советом к Римме Сергеевне. Может у кого-то можно попросить в долг? Римма Сергеевна отвергла моё предложение и решила собрать эти деньги в «помощь бедному студенту». На этот раз возражать стал я. Мне было стыдно перед людьми, и особенно перед Риммой Сергеевной. К нам стали подходить люди, слышавшие весь разговор и высказывающие сочувствие. Мне стало неудобно быть центром внимания, и я отошёл немного в сторону.

В это время подошла Александра Ивановна и, не видя меня, стала говорить какой я плохой и бессовестный. Я онемел от удивления. Двойной агент снова выдаёт себя! Я, конечно, виноват. Но если бы она знала, что я всё слышу, она бы не посмела ничего сказать. Ещё в лагере заметны были её заискивание и угодничество перед начальством, и некоторые моменты подлости в обращении с подчинёнными. Но там мы на это не обращали внимания. Там она была моим начальником, и за все три смены ни разу не высказала какого либо неудовольствия в мой адрес. Напротив, ставила в пример как инициативного и исполнительного сотрудника. Поэтому я до последнего был уверен, что она на моей стороне.

Как я не отказывался от идеи сбора денег, меня никто слушать не стал. Как впрочем, и Александру Ивановну. Римма Сергеевна, хорошо зная меня по работе в лагере, решительно выступила в мою защиту и начала сбор. Для этого не надо было никуда ходить. Окружающие всё слышали и сразу стали давать деньги в руки Римме Сергеевне. Александра Ивановна быстренько сходила за Тамарой Петровной, и они попросили Риму Сергеевну в каюту «спокойно поговорить». Через несколько минут было объявлено, что конфликт улажен.

Мне показалось, что теперь им было неудобно перед Риммой Сергеевной. Ведь она очень известный и влиятельный человек. Я так и не понял, взяли они у неё собранные деньги, или просто решили замять это дело. Думаю, договорились без денег. Их и собрать-то не успели. Всё произошло очень быстро. Римма Сергеевна замечательный человек. Всё сделала спокойно, быстро и уверенно. А мне сказала, что я теперь окончательно узаконен, и никто больше не будет предъявлять мне претензий. Моих благодарных слов слушать не стала.

Теперь я беседую со своей совестью. О собственной вине, своей наглости, и мере своей безответственности. Настроение никакое. Аферист! Сам себе противен. Да ещё сегодня самый скучный день. Делать абсолютно нечего. Плывём и плывём без остановок. Завтра, говорят, день будет трудный. А сегодня даже почти не фотографировал. Снимать нечего. Весь день лежу в постели и мучаюсь угрызениями совести.

Лежал, лежал, и надумал: «Я же оптимист! Я же репортёр, готовый к риску! Всё, что в жизни делается, должен воспринимать, как должное. Рискнул – получи урок! Довольно самобичевания! Мы не одолели ещё и половины пути! Вперёд! Жизнь продолжается»!

СЕДЬМОЙ ДЕНЬ. ИЛЬЁВКА. ПЯТИМОРСК

14 сентября 1968 г. Суббота. Ещё до завтрака вышли из Цимлянского моря и через 13-й шлюз подошли к пристани «Ильёвка». Стояли до 16 часов. Вообще-то здесь только пристань, а сама Ильёвка чуть в стороне. Это колхоз – село в 600 домов. А рядом, через дорогу, где мы и стояли – посёлок Пятиморск, образовавшийся в годы строительства Волго-Донского канала. Поэтому, когда здесь говорят «Ильёвка», то имеют в виду Пятиморск. Этот посёлок назван был так, потому что построенный Волго-Донской канал соединил пять морей: Азовское, Чёрное, Каспийское, Белое и Балтийское. Самое главное, теперь из всех морей есть вход и выход в Каспийское море, чего не было раньше. Со школьных лет мы знали, что Каспий фактически является озером, так как не имеет выхода в мировой океан. А теперь, через Волгу, Волго-Донской канал, Азовское и Чёрное моря, можно выходить в Средиземное море, и следовать в любом направлении.

 Время здесь, в Пятиморске, уже не московское, как в Ростове, а наше, Куйбышевское. Это Калачёвский район Волгоградской области. До Волгограда 85 км по шоссе. Я прогулялся по этому городку. Пятиморск хотя и не очень большой, но весь зелёный. Преобладает пирамидальный тополь, реже белая акация. Жить здесь уютно и тихо. Прямо у пристани рынок. Удобно и выгодно. Каждый день останавливаются пароходы, и туристы покупают всё, что есть. Мы с Алексеем Ивановичем (сосед по путешествию) тоже купили за 1 рубль арбуз килограммов на 7, и ещё кое-что по мелочи.

Стояли мы здесь целых 8 часов. Поэтому очень многие наши путешественники наслаждались рыбалкой. Кто с берега, а кто прямо с парохода. И надо сказать удачно. Не успевали вытаскивать рыбу, хотя и мелкую.

В 16 часов отошли от Ильёвки. Теперь долго будем преодолевать шлюзы в обратном порядке, выбираясь к Волге.

ВОСЬМОЙ ДЕНЬ. АХТУБИНСК. АРБУЗЫ

15 сентября 1968 г. Воскресение. К Волге вышли ночью, преодолев шлюзы. Повернули направо, и идём вниз на Астрахань. После обеда подошли к Ахтубинску. Стояли два часа. Все наши пассажиры, словно с ума сошли. Каждый тащил на теплоход арбузы! Капитан сказал, что после этого водоизмещение судна увеличилось на 10 тонн. Ахтубинск – город небольшой. Население тысяч 20. С виду обыкновенное село. Даже колхоз есть. А ещё нефтебаза, и судоремонтный завод.

После ужина до часу ночи сидели на палубе и пели песни. Теперь нам легче, чем первые дни. Все друг с другом перезнакомились. Теперь мы не одиночки, когда каждый сам по себе.

ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ. АСТРАХАНЬ

16 сентября 1968 г. Понедельник.
В 4 часа утра подошли к Астрахани. Проснулись почти все. Ринулись в город, чтобы пораньше на рынок успеть. И вскоре уже возвращались на теплоход с добычей. Тащили икру, сушёную и копчёную рыбу. Удивительно, как не боялись!? Ведь икра – контрабанда, незаконный продукт. Если попадёшься, то придётся отвечать по всей строгости закона и продавцу, и покупателю. Но наши смельчаки решили, что таким ранним утром они не попадутся. И в самом деле, всё обошлось…

А я доспал до завтрака, а после него пошёл в город. Походил, посмотрел. Обошёл Кремль, сфотографировал его, и ещё некоторые достопримечательности. Сам сфотографировался на их фоне. Как обычно отправил открытки. Из каждого города я посылаю открытки родителям, другим родственникам, и самому себе. То есть посылаю себе приветы из разных уголков страны. Вернусь домой, а там целая пачка открыток с почтовыми штемпелями разных городов. И на каждой открытке короткая запись о том, где нахожусь, что делаю, и что чувствую. Интересно!

Обед сегодня задержали на час. После обеда продолжил бродить по городу. Пострелял из воздушного пистолета. Выбил 35 из 50. Затем баня Столярова, рынок, церковь, и магазин «Рыба». Общее впечатление – город, пожалуй, во многом уступает Куйбышеву. Исключение – Кремль, и большое количество мостов. Возвращаясь на теплоход, зашёл в кафе на озере с лебедями. Очень красиво! Посидел, заказал мороженое с клубничным вареньем. В 20 часов отошли от Астрахани. Первая смена пошла на ужин, а я пока пишу…

ДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ. ИДЁМ ОБРАТНО. ЧЕРНЫЙ ЯР

17 сентября 1968 г. Вторник. Плывём из Астрахани в обратную сторону. Поднимаемся вверх по Волге. Останавливались в Чёрном Яру – одном из райцентров Астраханской области. Стояли 1,5 часа. Никому здесь не понравилось. Смотреть не на что. Ничего интересного. Арбузы плохие, а цены на них хорошие. Так говорили наши разочарованные туристы, возвращаясь на теплоход, после прогулки по этому посёлку.

ОДИННАДЦАТЫЙ ДЕНЬ. И СНОВА ВОЛГОГРАД

18 сентября 1968 г. Среда. Сегодня был Волгоград. Стояли 6 часов. Я даже фотоаппарат не взял, сходя на берег. Третий раз за одно лето посещаю этот город. Здесь уже нет ничего, что я бы не сфотографировал. Сходил в планетарий, на вокзал, и в музей обороны. После обеда поспал часа три, так как ночью спал очень плохо. Вечером в верхнем ресторане был прощальный банкет. Но я в нём не участвовал.

Что-то записи мои стали короткими. Устал. Да и времени стало меньше. Познакомился со всеми ребятами. Хоть и немного молодёжи на нашем судне, человек 15, но когда все перезнакомились, стало веселее. А с другой стороны писать-то о чём? Кругом одна вода и скука. Плывём и плывём…

ДВЕНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ. САРАТОВ. ПРОЩАЛЬНЫЙ ВЕЧЕР

19 сентября 1968 г. Четверг. К нашему удивлению, мы ещё до обеда, вопреки расписанию, прибыли в Саратов. И стояли всего 5 минут! Я успел сходить на берег и купить хлеба. Оказалось, руководство нашего круиза организовало совещание с приглашением капитана. Было принято решение прибыть в Куйбышев на день раньше. Не 21-го сентября, на 14-й день, а 20-го, на 13-й. Поэтому стоянку в Саратове сократили. Возражать никто не стал. Мы даже обрадовались. Все устали. Ведь по-прежнему заняться нечем. Плывём целыми днями без остановок. Просто уже привыкли и смирились. Ходим, болтаемся, изнываем от безделья. Говорят, что в Куйбышев прибудем уже завтра к вечеру, часов в 5.

Плывём домой! Уже от одной этой мысли становится веселее на душе. Волжские берега за время нашего отсутствия изменились. Их уже коснулась осень. Зелёные в большинстве пока деревья стоят вперемежку с жёлтыми и изредка красными. Красиво! После обеда сделал попытку заснуть. Да где там! Пролежал 2.5 часа и не заснул. Зато трижды был измазан зубной пастой. Наша молодёжь резвится на прощанье, как дети в пионерлагере. А что же будет ночью? Сегодня последняя ночь. Вообще не представляю, как будем спать. Возможно, никто спать просто не будет.

Вечером решили «отметить» возвращение. Но денег у меня совсем не осталось. Отдал последний полтинник. У других тоже нашлось не на много больше, если вообще нашлось. Короче говоря «скинулись». Собралось нас 12 человек. Выпили немного, насколько хватило денег. Посидели, поговорили и пошли на танцы. Даже я танцевал раза 2 -3. Впервые! Затем Гавриловна и Коля; устроили спектакль. Все, конечно, со смеху попадали. Гавриловна – женщина в годах. В лагере у нас работала на кухне. Как её зовут, и кем она работает на заводе, я не знаю. Но затейница и заводила ещё та. О таких говорят: «Зажигает!» Здо;рово у них с Колёй всё получилось, словами не передать. Вообще вечер получился очень весёлый, единственный в своём роде. И первый и последний в нашем путешествии. Ну, что же, прощальный вечер. Надо же, чтобы он чем-то отличался. Пошли на палубу. Там Гена играл на баяне. Пришли дяди и тёти. Стали петь. Было холодно. Мы с Леоновой Валей вошли внутрь. Вся молодёжь была здесь. Немного посидели. Спать было рискованно. Могут вымазать пастой с головы до ног. Пришлось читать, хотя очень хотелось спать.

Спустился вниз, в 4-й класс. У нас никто не спал. Присели с Евгением Абрамовичем на скамеечку. Он фотограф. Работает в филиале завода, недалеко от нашего лагеря тоже на 19-ом километре Московского шоссе. Это почти рядом с посёлком «Мехзавод». Евгений Абрамович опытный фотограф. На этой почве мы с ним сдружились, не смотря на то, что он гораздо старше. Договорились с ним о поездке в район для фотосъёмок. Затем он стал играть на губной гармошке. К моему удивлению, очень неплохо. Сейчас уже третий час ночи. Молодёжь вроде угомонилась. Придётся рискнуть и мне. Пойду, попытаюсь заснуть…

ТРИНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ (ПОСЛЕДНИЙ). СУЕТА. ВОЗВРАЩЕНИЕ

20 сентября 1968 г. Пятница. Утром проснулся – и сразу к зеркалу. Нет, слава Богу, не вымазали, обошлось. Погода дождливая, хмурая. Во время завтрака прошли Сызрань. После обеда, а точнее вечером, будет родной Куйбышев. Некоторые заранее уже укладывают вещи. Вскоре стали сдавать постель. И куда спешат? Целый день впереди.

Пошёл в салон. Поиграл в шашки с Колёй и Томой. Затем встретил Валю Леонову. И вот сидим мы с Валей в салоне, и тихо разговариваем. Здесь многолюдно. Играют в карты, шашки, шахматы, и домино. Одна тётя вяжет кружева. А кругом за окнами осень. Всё небо тучами заволокло. Погода здесь, кажется, не изменилась. Как провожала холодом, так и встречает. Вновь пришли Коля; с Томой. А с ними В. и Т. Играют в шашки. И вот: Коля; сидит, теплоход плывёт, я пишу, все играют, дождь идёт, осень наступает, Куйбышев приближается. Настроение у всех хорошее…

ИТОГИ ПУТЕШЕСТВИЙ

Пишу уже в общежитии. (Тот же день 20 сентября). Вот и закончилось моё очередное приключение. И эта, третья поездка, тоже удалась. Здо;рово! Особенно если учесть, что я путешествовал без единого документа, и практически без денег. Можно подвести итог. Три плавания за одно лето! Не каждый может этим похвастать. Первая экскурсия вполне легальная: с 24 по 26 июня всем лагерем на пароходе «Борис Горбатов» до Ульяновска и обратно – 480 км. Второе плавание нелегальное, но удачное: с 27 по 31 августа на пароходе «Василий Лебедев-Кумач» до Волгограда – 1684 км. Третий круиз самый напряжённый во всех отношениях: с 8 по 20 сентября на дизель-электроходе «Эстония» до Астрахани – 3774 км. Итого 5938 км за 18 суток, или 21 день, если дни отправления и прибытия считать одним днём.

Вернулись мы в Куйбышев сегодня, 20 сентября, уже вечером. Я сошёл с «Эстонии» в 19.30 . Пошёл по родственникам отметиться, то есть показать, что я вернулся. В общежитии прошёл по всем комнатам. Очень давно всех не видел. Некоторых с прошлого учебного года. Радовался. Поделился впечатлениями и сел писать. Вовик Новиков и Коля Ферапонтов (тот самый) занимаются математикой, Витя гладит рубашку. На моей кровати спит Володя – первокурсник. А сам я пойду ночевать в 32-ю комнату.

Теперь, сидя здесь, в тёплой комнате общежития, можно предаться воспоминаниям о сегодняшнем дне. Последний обед на теплоходе был уплотнённым за счёт средств, сэкономленных на сокращении путешествия. Сегодня, в самый последний день, подружился с Таней, маленькой девочкой лет шести. Сразу вспомнил лагерь, младший отряд. На душе стало тепло и приятно. Но дружба наша, к сожалению, получилась короткой. Путешествие заканчивалось. После обеда вся молодёжь собралась в пролёте главной палубы. Пели песни под баян Гены. Потом мы с Валей, Тома и ещё кто-то немного посидели в салоне. Вели последний откровенный разговор. Делились мнениями о молодёжи. А нас, молодых, было на судне всего 15 человек из 250 отдыхающих. Видно, молодые ещё не заработали такой отдых, поэтому их немного на судне.

Тут началась суета. Все стали уже по-настоящему укладываться, и сдавать постель. Постепенно все проходы и палубы стали загромождаться арбузами и чемоданами. Арбузы были у всех, кроме меня. А у меня вообще кроме фотоаппарата и небольшой сумки ничего не было. Я был туристом, а остальные грузчиками.

Когда подошли к пристани – всё смешалось. Все встречающие ринулись на теплоход. А их было гораздо больше, чем самих пассажиров. Такое столпотворение трудно вообразить. Стало вообще ни пройти, ни проехать. Я обещал Алексею Ивановичу помочь перетащить арбузы на берег. У бедняги их было восемь, плюс два чемодана и сумки. Но его встретили двое. Тогда я хотел помочь Римме Сергеевне, но её нигде не было видно. И Валя Леонова куда-то пропала. Минут через 10 я её увидел. Она шла с мамой. Всё-таки встретила, а ведь так боялась, что её не встретят, почти плакала. Я помог донести ей арбуз до остановки, попрощался, пообещал сделать и прислать фотографии. Затем сходил к родственникам, и пришёл в общежитие. Моросит дождь. За окном сыро и холодно. Темнеет…