66. Тайна Белого Братства

   Утро 1 июля 1826 года. Кафе "У Демута" на Невском проспекте....

   Рысаков сдержал слово и предоставил Анжельберу время и возможность встретиться со старым "боевым товарищем".

  Куаньяр, с долей вызова новому времени, был одет по моде  девяностых годов восемнадцатого века, строгий черный фрак, высокий белоснежный галстук, короткий полосатый жилет и черные кюлоты.

   Но это не было слишком странным, люди в возрасте часто продолжали одеваться по моде времен своей молодости, на улицах Санкт-Петербурга еще можно было увидеть красные каблуки и фраки восьмидесятых годов, последних лет царствования Екатерины Алексеевны.

  Куаньяр стоял, опираясь на трость, бросая временами косые взгляды на Рысакова и одетого в штатское жандарма,   сопровождавшего их.

- Прошу, располагайтесь.  Некоторые время вас не будут беспокоить, но наблюдения за вами мы не снимаем... помните об этом. Вам, месье Куаньяр, как и обещано, будет предоставлено трое суток для встречи с родными... а затем, вас ждет высылка в Брюссель... - и добавил с усмешкой - кажется, французским якобинцам грех жаловаться на жестокость защитников трона России и нет повода распространять слухи о русском варварстве?...

- Благодарю вас, сударь... - Куаньяр спокойно, с достоинством склонил голову - я даже не рассчитывал на такую терпимость по отношению к себе...

  Хитро и задумчиво сузив серые рысьи глаза, Сергей Александрович переводил взгляд с Куаньяра на Анжельбера, что-то в них было общее, несмотря на индивидуальные различия внешности. Но что?

  А вот что между ними общего. Старость будто не брала их,  ни умственно, ни физически, от стройных, подтянутых тел исходила внутренняя энергия.

  В чем же загадка? Может быть в том, что эти люди живут активной жизнью, а не "доживают век", как их сверстники из числа аполитичных обывателей.

  Им точно известен смысл и цель их собственной жизни. "Такую поразительную волю, энергию и остроту ума, да в мирное русло", против воли вдруг подумалось Рысакову.
 
  Миссионеры якобинских идей революционной Республики, демократии и Прав Человека, они чем-то напомнили ему христианских проповедников первых веков среди язычников... для них также распространение идей было важнее жизненных благ, удобств да и самой жизни...

  Тьфу, при этой мысли Рысаков поморщился, скорее наоборот, это они язычники, которым не нравится богоустановленный сословный порядок, наследственая власть монарха и церкви.

- Я оставляю вас на некоторое время... Но... один вопрос, месье Куаньяр... - острый цепкий взгляд Рысакова задержался на смуглом лице француза - неужели в Брюсселе сейчас такая лютая жара? Цвет кожи у вас таков, будто вы побывали на южном курорте... вы среди нас, как мексиканский креол среди европейцев...

  Куаньяр смерил его не менее острым взглядом, но был вынужден ответить после секундной заминки:

- Вы правы, сударь, из Брюсселя я был выслан еще дальше от французских границ... на берега Адриатики, в Монтенегро...

- Вот... - выразительно поднял указательный палец Рысаков, на тонких губах его возникла жесткая усмешка  - тоже мне... ссылка... настоящий южный курорт на берегу моря... и оттуда сбежали...

   В нашу Сибирь бы вас всех...родные мои...и стройте себе там Республику с правами человека...среди снегов, тайги, волков и медведей... подальше от благонамеренных верноподданных... На том пока оставляю вас...граждане революционеры...

  Когда Рысаков ушел, оба старых республиканца выразительно переглянулись, Жером жестом пригласил Норбера присесть.

  Яркий солнечный свет из огромного окна напротив играл сияющими бликами на хрустальных бокалах и посуде. Прохладный утренний ветерок мягко шевелил вишневые шелковые шторы.

  Анжельбер разлил по бокалам красное вино "Шато Лагранж",  Куаньяр окинул беглым взглядом стол, накрытый белоснежной скатертью, хрустальные салатницы, тарелку с жареным мясом с зеленью,  подальше аппетитно розовели кусочки форели на узорчатом блюде и не удержался от насмешливого замечания, при этом взгляд его темных глаз был строг и серьезен:

- За чей счет банкет, Жером? Гулять за счет Третьего отделения мне еще не приходилось... И это вместо камеры? Чем ты объяснишь эту "неземную" любезность здешних роялистов? Изволь объяснить...за какие заслуги?

  Жером насмешливо  фыркнул в тон товарищу:

- Не привык он, хм... Всё когда-то бывает впервые... Через три дня тебе придется уехать из России и снова под надзор полиции Священного Союза...а я... я и Валери останемся здесь. Чем объяснить красивый прием?

   Надеюсь, ты не начал   подозревать меня в содействии русским жандармам, защитникам трона Романовых?  Нет? И на том спасибо. Романовы мне не роднее Бурбонов. И судьба их ждет та же... рано или поздно...

   Так вышло, что месье Рысаков мне весьма благодарен... - максимально сжато рассказал Анжельбер историю спасения молодого Рысакова и странной гибели Белова.

   Ответ Анжельбера показался Норберу вполне разумным и исчерпывающим и эта тема больше не поднималась.   

   Время от времени собеседники замолкали, прерываясь на еду и быстрыми, скользящими по сторонам взглядами изучали окружающих, нарядно одетых дам и их кавалеров.

- Норбер, тебе уже удалось повидаться с сыном и внучкой?

  Куаньяр вытащил из кармана и открыл маленький медальон, изображенная на нем миловидная трехлетняя малышка, темноволосая и темноглазая, девочка очень напоминала своего деда...

 Внезапно его темные глаза сузились, как от физической боли, Норбер достал скрытый на груди еще один медальон и на ладони протянул его  Жерому.

 На нем была изображена молодая девушка лет девятнадцати-двадцати, одетая по моде конца старого режима, с тонкими нежными чертами лица, золотоволосая и синеглазая, подпись внизу гласила:"Луиза де Масийяк, май 1789 года".

- Моя жена умерла, когда меня высылали в Брюссель в 1816-м... не позволили даже увидеть ее в последний раз... Всё говорит за то, что ни нашего старого маленького Санлиса, ни Франции мне больше не увидеть никогда...- тяжелый комок прошел по горлу, Куаньяр замолчал, но быстро сумел взять себя в руки:

- Мне позволено еще три дня провести в  обществе сына и внучки, славная Аннет, его жена тоже очень добра ко мне...

 Неожиданно Норбер резко понизил голос:

-  А тебе скажу следующее, среди членов иркутской ложи Конта есть наши люди, они сумеют сделать жизнь твоего сына максимально сносной, но сам он не должен пытаться бежать без защиты и поддержки... Федор Каржавин успешно "исчез" не без нашей помощи...

  Жером отбросил салфетку, чуть не привстал, но Норбер коротким жестом усадил его на место:
- Всё, что мог, я сказал тебе. Сменим тему.

  На секунды Куаньяр отложил нож и вилку и  вновь перешел на свистящий шепот:

- Привет тебе из Парижа... от Жюльена. Помнишь Марка Антуана Жюльена, мы как-то с ним встречались в доме старого Дюплэ...

  Конечно, Жером вспомнил его. Сын депутата Конвента из Дромы, в 1793-94 совсем еще мальчик восемнадцати-девятнадцати лет, несмотря на возраст он пользовался доверием и уважением Робеспьера, даже исполнял его поручения, в  частности наблюдение за деятельностью комиссаров Тальена и Изабо в Бордо, Карье в Нанте.
 
   Убежденный якобинец-робеспьерист, подвергшийся репрессиям после Термидора, член организации Бабефа в 1796-м...

   Больше Анжельбер ничего не знал о нем. Прошло с тех пор тридцать лет...

  Оживленно сверкнув глазами, Жером разлил вино по бокалам:

- Где он сейчас, что с ним? Также в ссылке?

  Куаньяр откинулся на спинку стула и слегка поиграл бокалом:

- О нет! Не всё так плохо. После Реставрации и по сей день он остался в Париже, считается одним из сегодняшних лидеров либералов.

  Издавал журнал "Энциклопедическое обозрение", а также оппозиционный королевскому правительству журнал "Indepedent", имеет широкие связи внутри Франции и за рубежом... в том числе и в России.

  В сегодняшней Франции таков расклад, после убийства герцога Беррийского шесть лет назад ультра-роялисты резко усилили свое влияние. 

   Их идеологи сегодня Жозеф де Местр и Франсуа Шатобриан.

   Идеологи наших... о да... якобинцы не мумии в нафталине даже сейчас, в 1826 году... мы живы назло врагу... тот же бессменный Филипп Буонарроти, то в ссылках, то в подполье и...

  Мне кажется, через несколько лет у нас созреет новый лидер... очень талантливый юноша Луи Огюст Бланки, пока ему всего 20 лет, но уверен, у него большое будущее...сын депутата Конвента Доминика Бланки. Надеюсь, что я в нем не ошибся.
 
   А между нами так называемые "умеренные либералы", конституционные роялисты  - к ним относилась ныне покойная Жермена де Сталь, Бенжамен Констан, бывший жирондист Ланжюинэ...

   Эти, как всегда, дрейфуют между истинными республиканцами и ультра-роялистами.
 
  Болтаются, как дерьмо в проруби...нельзя делить свои симпатии между троном и народом. Нельзя усидеть на двух стульях, опыт Жиронды ничему их не научил.

  Понимаю, вы сидите здесь отрезанные от реальной информации за "железным занавесом", пишут и печатают только то, что устраивает имперские власти...

  Появление в зале господ Рысакова, Аверьянова  и троих мужчин в штатском, переодетых жандармов положило конец их беседе.

- Ваше время вышло. Мы за вами, месье Куаньяр. Будем сопровождать вас до места, хотелось быть уверенными, что вы будете находиться среди семьи, а не отправитесь еще куда-нибудь... - Павел Петрович сделал жест  в сторону Норбера.

- Ну.. вот и всё... - усталые темные глаза с покрасневшими белками обратились на Жерома.

 Торжественно и внешне сдержанно Анжельбер подал ему руку.

- Прощай... БРАТ.
....   .....   .....

- Ну, пошли, Жером... - мягко подтолкнул Анжельбера Сергей Александрович - с чего такой мрачный? Не на казнь же его уводят. Три дня проведет с семьей, а потом в Брюссель...
  Наш столик накрыт на веранде. Погода-то прекрасная, чего сидеть в помещении? 
 
  На веранде, увитой плющом стояло всего несколько столиков и почти все они были еще свободны.

  Отсюда открывался чудесный вид на  Невский проспект, проезжающие экипажи и  гуляющих горожан. Это мирное зрелище и особенно свежий воздух чувствительно оживили Жерома и ослабили действие вина.

  Они направились к дальнему столику под пальмой с резными ярко-зелеными листьями, за которым одиноко сидел Андрей Рысаков с перебинтованной головой, увидев отца и Анжельбера, он приветливо махнул им рукой.

  Дружески хлопнув Жерома по плечу, Рысаков мягким жестом указал:
- Садись. Присоединяйся к нам.

  Когда Андрей Рысаков   подал ему бокал бордо, Анжельбер не удержался от вопроса Сергею Александровичу:
- Серж... насчет того, чтобы всех нас в Сибирь... вы это серьезно?

  По тонким губам Рысакова пробежала усмешка:
- Успокойся, Жером. Меня немного задело, человек считает ссылкой такие благословенные места, как берега Адриатики, Монтенегро... куда другие с удовольствием поехали бы отдыхать... ему бы к нам за Урал... в тайгу... лес валить...

  Отодвинув в сторону опустевший бокал, Андрей Рысаков через столик протянул Анжельберу руку:
- Месье Анжельбер... вы спасли мне жизнь, притом второй раз... и я... никогда не забуду этого...если бы не ваше участие...

   А ведь вы не обязаны были принимать участие... вы не наш сотрудник... больше того, зная о ваших политических убеждениях... вы должны   сочувствовать этому Белову... До сих пор не понимаю, что такого вы ему сказали, что он буквально сдался без боя...

  Жером порывисто сжал протянутую руку:

-  Андре... я не мог остаться в стороне, если у меня был шанс спасти тебя... А что именно я ему сказал... пусть это вас обоих не беспокоит... важен результат, верно?

  Рысаков-старший с бокалом в руке откинулся на спинку стула:
- Жером... что касается вашего старшего сына... Я, учитывая мое влияние и связи, постараюсь сделать всё возможное, для смягчения его участи...

   Но, между нами... мне известно, что масонская ложа Конта, существующая в Иркутске приняла буквально "на ура" ссыльных, называемых уже в народе "декабристами" и своими силами максимально способствует тому, чтобы сделать условия их труда и быта наиболее сносными и менее "каторжными"...

  Анжельбер внутренне похолодел и напрягся. Об этой ложе Конта в далеком Иркутске и наличии там "наших" только что сказал ему Куаньяр...

   Очень непрост ты, Серж... старая опытная ищейка... но и мы непросты...тем важнее всегда быть на несколько шагов впереди тебя и иметь возможность изменить планы, сбить тебя с верного следа... а подозрений, как известно, к делу не пришить...

  Сергей Александрович интуитивно почувствовал напряжение собеседника, хотя внешне оно ровно никак не отразилось.

  Жером с довольным и спокойным видом изучал содержимое стола, словно решая, с чего начать, а между тем рука снова невольно потянулась к бокалу бордо.

  Секунды подумав о чем-то, Рысаков обратился к Анжельберу:

- Завтра же все мы выезжаем обратно в Прилучино... бедная Валери, не сомневаюсь, вся извелась, нафантазировала, верно, как тебя тут пытают в застенках... как я ей в глаза взгляну, ума не приложу...

  Жером поднял на него глаза:
- Ладно, меня отправите обратно, а сами? А как же служба, Серж? 
 
  Рысаков встал из-за столика и оперся о парапет, несколько секунд сосредоточенно помолчал, глядя вдаль, а затем обернулся:

- У Андрея отпуск... а я... старше тебя, мне уже шестьдесят пять, Жером... я подал в отставку и государь ее принял...

   Но есть еще одна новость, одновременно подал в отставку и твой давний враг... граф Сабуров.

   Милейший  Роман Александрович пытался представить государю императору план, согласно которому розыск и репрессии по "делу декабря" должны продолжаться и должны привлекаться все новые "подозреваемые".

   Не только продолжения арестов и судов, но и показательных казней хотелось бы ему...сторонник "белого" террора, так сказать...

   Мы с ним сцепились по этому поводу довольно жёстко, Сабуров даже меня пытался обвинить в покровительстве "старым якобинцам и масонам"... - тут Рысаков бросил лукавый взгляд на Анжельбера - но государь  идею продолжения репрессий не поддержал. 

   Сабуров в возмущении подал в отставку, которую государь также принял и уехал наш рыцарь Белого Братства в свое имение...

   Жером прижал вилкой кусочек мяса, зеленоватые глаза его откровенно зло блеснули:

- Пусть катится до самого Алтая... в свою мистическую Белую Крепость...роялистскую Шамбалу...

  Обычно сдержанный Рысаков от души расхохотался:

- Нет, так далеко он не собирается. Уехал он всего лишь под Смоленск... Ну, а мы завтра же выезжаем в Прилучино...надеюсь, у всех нас начнется теперь новая жизнь...