Почти богатая голубка

        За прошедшие три года у неё были мужчины, не много, но были. Так, для удовольствия и здоровья. Никто не тронул души. Приятные, без обязательств, отношения. Чистая физиология.
        Но все это не оставило следа. Сейчас она и не вспомнит имена этих парней.    
        А загадочная русская душа требует «лубви»!   
        Не знаю, смогу ли я полюбить Алекса, но он, чего уж скрывать, приятен мне. И меня влечет к нему, словно незримый энергетический жгут протянулся между нами.

        Они договорились встретиться в полдень, но уже в половине двенадцатого она заметила из окна, как подъехала к подъезду его темно-синяя машина.
        Аня довольно улыбнулась – ей понравилась его прыть. Она решила, что сегодня не будет ни обтягивающего алого платья, ни вызывающих босоножек. Она надела белую поплиновую блузку и светло-бежевые слаксы. На лице минимум косметики – только губы покрыты влажным розовым блеском да чуть заметная тушь на ресницах. Гладкие, как тяжелый шелк волосы струились до плеч. Покрутившись перед зеркалом, она поняла, что вот эта скромность куда более соблазнительна, чем самые вызывающие наряды.
        Она взяла свой чемоданчик. Да, еще и пальто.  Оно мешало, но его придется носить – даже в цветущей буйными красками осени Италии все же наступит зима. С цветами, с синим небом, но… пальто потребуется все равно! Спустившись вниз, к конторке хозяйки, заплатила за комнату. Ровно в двенадцать выходила из дверей гостиницы.
        Алекс стоял, прислонившись к дверце машины. Увидев её -  девушку, которая снилась ему всю ночь, поразившись её свежести в этом уже душном полдне, подошел к Ане.  Легким, быстрым поцелуем поцеловал её холодные и сладкие губы.
        - Что вы себе позволяете? – Нарочито возмутилась девушка.
        - Позволяю вот, – улыбнулся Алекс, – я всю ночь мечтал об этом поцелуе.
        Она села в машину.
         - Анна, не отказывайся сразу от моего предложения, - спокойно сказал он, - ты устала  за прошедшее лето. Работала по четырнадцать часов в день? Без выходных. Я угадал? 
        Аня кивнула.
        - Тебе нужна передышка. Здесь неподалеку есть вилла моих друзей, они приятные воспитанные люди, – ты отдохнешь несколько дней. Ты вчера сказала – нет, но подумай, подумай ещё раз.
        - Заманчиво, - сказала девушка, уже сдаваясь, - но я не помешаю?
        - Они будут в восторге! Любоваться такой красотой….
        - Твои друзья – мужчины? Там не будет женщин? – Тревожно спросила Аня.
        - Женщины там будут, не беспокойся. - Произнес Алекс, а сам подумал, лучше бы их не было вовсе.  Чтобы все исчезли с поверхности земли, до тех времен, пока он по ним не соскучиться!
        - Нет. – Поколебавшись, ответила Аня. - Спасибо за приглашение, но мне некогда  отдыхать. Мне нужно работать. И, потом, я не имею такие туалеты, чтобы не чувствовать себя униженной в вашей компании.
        - Какие проблемы? Поедем и купим.
        - Нет! – Твердо сказала Аня.
        - Анна, для меня это сущий пустяк. – И с упреком. - Ты слишком часто произносишь слово – нет.
        Она сидела, уставившись взглядом в окно машины. Что делать? Что же делать? Снова устроиться официанткой за грошовое жалование? Или рискнуть и продать бриллиант? Конечно, ей самой в таком наряде за него не дадут и десятой части настоящей стоимости. Еще бы хорошо знать и подлинную цену этому сокровищу. А если попросить Алекса? Его обмануть не посмеют. – Она покусала губы. - Но сам он очень удивится. Что он подумает про меня?  Что я – воровка? Откуда у жалкой эмигрантки такой бриллиант?  И все равно, делать нечего, придется довериться – Алекс самый верный путь, он слишком богат, чтобы позариться на мои деньги, и слишком влюблен.
        Только с хорошими деньгами ты сможешь скрыться от этого француза. Он, наверняка, уже все о тебе разузнал. Откуда? Начни, наконец, думать! Хоть это и тяжело! Чтобы что-то узнать о тебе он должен расспросить Алекса.
        И что толку от бриллианта, если ты не можешь его носить или продать?
        - У тебя найдется знакомый ювелир? – Неожиданно спросила Анна.
        - Конечно. – Его глаза дрогнули от удивления. Такой фразы от девушки он не ожидал. Он думал, что она сейчас она начнет отказываться от его предложения. Из-за гордыни, а это качество он уже давно отметил, откажется и от предложения прикупить ей модных вещей, и от приглашения погостить на вилле возле озера.
        - Я могу довериться тебе? – Девушка взыскательно взглянула на него.
        - Да. – Твердо ответил он.
        Она вынула косметичку и из него достала леденец, завернутый в обертку. Развернув конфету, Аня протянула на ладони невероятной красоты камень.  Для бриллианта нереально крупный – размером с фасолину плоский параллелепипед. И в сумраке машины словно заиграло северное сияние – камень отбрасывал ледяные брызги – то светился голубым льдом, то вспыхивал алыми и лиловыми молниями, то переливался всеми оттенками моря, то сыпал зелеными искрами.
        - Что это? – Алекс взял из рук девушки камень и поднес его к  свету. – Это – бриллиант?
        - Да.
        - Я не буду спрашивать, откуда он у тебя, но насколько я разбираюсь в драгоценных камнях, это редкий экземпляр. Продать его будет непросто. Максимальную цену дадут, только если его выставить на аукционе.
        - У меня нет времени ждать так долго. Помоги мне его продать сейчас. – Увидев, что Алекс смотрит на неё с каким-то невольным подозрением, она сказала. – Все же я не хочу, чтобы ты обо мне плохо думал. Этот камень чист – я его не украла. Он принадлежал моей матери, и она подарила его мне ко дню свадьбы…
        - Ты – замужем???
        - Нет. Свадьба не состоялась.
        - Твоя мать из старой русской аристократии?
        - Мама у меня модельер, - немного приврала Аня, - я не знаю, откуда у неё этот камень. Но она его тоже не украла.
        - Ты уверена, что мы не окажемся за решеткой, если попытаемся продать этот камень?
        - Верни мне его назад. - Прошипела Аня, уже раскаиваясь, что показала свое сокровище, в сущности, незнакомому человеку. Он льнул к ней, потому что желал наслаждаться её телом. Она ничего не знала про него, кроме того, что он ей понравился, и она невольно ощутила к нему доверие.
        Алекс тем временем думал, что простая, как ему показалось, девчонка из придорожного ресторана оказалась очень непростой  – бедная русская девушка, владеющая  баснословным бриллиантом. Но больше всего его насторожила сцена, которую он увидел в ресторане.
        Вчера, удивившись, долгому отсутствию Анны, он направился было в холл клуба и замер на пороге, девушка разговаривала с журналистом из «Фигаро». Тот был известным негодяем, и как подозревал Алекс, международным авантюристом, который, втираясь в доверие к людям, выведывал некоторые тайны и потом ими шантажировал доверчивых идиотов. Об этом ходили смутные, но упорные слухи. Да и заработок журналиста не позволял посещать такие фешенебельные места, как этот элитный  клуб, а собственных  средств у сына многодетного рабочего с завода Рено не было. Алекс, с первого же взгляда понял, что эти двое знакомы. Холодное и наглое лицо Венсана, злое и несчастное Анны.
        Он отступил назад, что бы эти двое не заметили его. И после возвращения за столик, Анна стала бледна и, сославшись на головную боль, поспешно покинула ресторан.   
        Но загадка в женщине делает её намного, намного притягательней для мужчины. И он захотел её разгадать.
 
        - Знаешь, у моей матери был любимый ювелир. Она его знала с детства, он бежал из Кенигсберга вместе с её семьей от наступающих советских войск. Но сейчас он уже совсем старенький и, кажется, ушел на покой.  Позвоню матери, узнаю, где он сейчас.
         Остановившись у телефона-автомата, он прошел в будку и через пять минут вернулся.
        - Удивительно, как тебе везет. Старик вышел на покой и обосновался в Брешии. Всего в часе езды. И он нас ждет.
        Пока он разговаривал по телефону, Аня запугала себя так, что в ответ только вяло кивнула. Вот уж воистину говорят, что лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас.   
            
        Ювелир оказался совсем стар, с длинными седыми волосами, немного горбат и походил на средневекового волшебника, пытающего извлечь из своих реторт философский камень или немного золота. Он попросил Аню присесть, сам провел Алекса вглубь квартиры.
        Тот протянул ему камень. Ювелир вытащил лупу и внимательно оглядел его.  Тут словно его подкинуло неведомой пружиной, он вскочил, походил вроде петуха перед лакомым зернышком, склоняя голову то в одну, то в другую сторону, рассматривая камень со стороны. Затем старик снова присел за стол, вставил лупу в глаз и стал изучать камень, вращая его на черной бархатной подложке и так и сяк.
        Наконец он снял лупу и взглянул на Алекса строгим отеческим взглядом.
        - Странно, - он снова бросил взгляд на бриллиант, словно не веря своим глазам – очень странно. Неужели твоя мать сохранила его? А столько лет отрицательно отвечала на мои расспросы. Говорила, что он вместе с колье пропал во время  бегства.
        Он вскочил.
        - Я снова вижу его! Радиант, 9,75 карата!
        - Я вас не понимаю, герр Павловски.
        - Конечно, тебе трудно меня понять. Наверное, твоя мать никогда не надевала это колье из крупных черных жемчугов. Но я счастлив, что это уникальное украшение она сумела сохранить. Вот чертовка! Столько лет скрывать.
        - Я вас не понимаю! – Повысил голос Алекс. – Какое отношение этот бриллиант имеет к моей матери?
         Но старый ювелир не слышал его. Он любовался камнем, его игрой, его переливами, его холодным огнем.
        - Удивительно, но они возвращаются словно живые, мыслящие существа. Его гранил великий мастер, и даже он сначала шесть месяцев изучал норов кристалла, потому как если просчитаться, сделать неправильное движение, алмаз, один из самых твердых веществ в природе, может оказаться хрупким, как тончайшее стекло, один неверный удар, и он может рассыпаться в алмазную пыль. Если бросить этот камень в кипяток он вспыхнет ослепительным блеском, словно одновременно взорвавшиеся сотни солнц. – Бормотал он себе под нос. – Неужели я снова вижу его?
        - Вы уже его держали в руках?
        - Держал? – Старик дребезжаще засмеялся, потом закашлялся. – Это я ездил в Амстердам к непревзойденному мастеру, чтобы он огранил привезенный из Индии алмаз. Он не поражает сверхъестественно большими размерами и не может тягаться ни с Питтом, ни с Сентинери. Но эти знаменитые алмазы чисты и прозрачны, а твой имеет чуть выраженный  сиреневатый оттенок, а цветных алмазов очень, очень мало, из всей мировой добычи всего лишь один процент.   
        - Но я не вижу никакого цвета.
        Старик достал тряпицу белого шелка и положил камень на неё. Сразу стал заметен небольшой сиреневый отсвет.
        - Мы назвали его «Фиалкой вечности». Я рад, что твоя семья сохранила это сокровище.
        - Сколько он может стоить? - Резко спросил Алекс, совершенно сбитый с толка словами старика. У него даже мелькнула мысль, что ювелир выжил из ума. Сколько ему? Девяносто, не меньше.
        Старик подобрался, снова взял в руки лупу и стал изучать бриллиант.
        - Камень не безупречен, - изрек он тоном владельца ломбарда, - в нем есть одна-единственная микротрещина, но именно она и значительно снижает его цену. На аукционе тебе дадут от 800 тысяч до миллиона долларов. Но если хочешь продать срочно, я дам 500.
         - Нет. Я не буду продавать, я хотел оценить, - от полученной информации у него шла кругом голова.  Непохоже, чтобы старик выжил из ума. Он слишком точно и уверенно назвал цену. Но и у официантки придорожного кабака не может быть такой  стоимости камня! Не может быть и точка! Хотя…  ведь это бриллиант его матери, а она бежала из Кенигсберга…
        Поблагодарив ювелира за консультацию, он остановился в раздумье.
        - Герр Павловски, вы не могли бы мне прямо сейчас выдать 200 тысяч долларов под залог этого камня? Через несколько дней я его выкуплю.
        Старик повертел камень еще в руках, любуясь им со всех сторон, затем открыл сейф, вытащил пачки денег и, сложив двадцать перетянутых резинкой стопок перед Алексом, молча кивнул. А саму драгоценность, завернув в белый шелк, поместил в отдельный отсек сейфа, затем написал расписку и протянул молодому барону.
        - Выкупишь когда сможешь, пять процентов комиссии. – Дряхлый старик никогда не упускал своей выгоды.
        Алекс понял, что обокрал девушку. Но бриллиант, черт возьми, принадлежал, как выяснилось самым невероятным образом, его матери!

        Сложив купюры в большой конверт, Алекс попрощался с ювелиром и вышел к Анне. Она тревожно взглянула на него. За полчаса его отсутствия она так накрутила себя, что готовилась к визиту полиции. Сейчас всё кончится. Зачем она вылезла с этим камнем?
        Увидев её побледневшее лицо, Алекс почувствовал, как острая игла жалости вошла в его сердце. Она сидела на диване такая слабая, такая красивая, что все вопросы застряли у него в горле.
        - Пошли. - Просто сказал он.
        Они снова сели в его дорогую спортивную машину и отъехав от дома ювелира, остановившись в каком-то глухом каменном переулке, Алекс достал конверт и произнес:
        - Здесь двести тысяч долларов и они будут твои, если ты мне честно расскажешь, откуда у тебя этот бриллиант. – Он испытующе взглянул ей в глаза. - Он, оказывается, имеет историю. Старик-ювелир его мгновенно узнал.
        - Я сама толком не знаю.
        - Тогда я сам расскажу. – Алекс взял её за подбородок и, глядя в её невероятные глаза, заговорил. – Когда советские войска пересекли границу Германии, они стали мародерствовать…
         - И правильно делали. - Тихо сказала Аня.
         - Не перебивай меня. И вот какой-то из твоих дедов или это был отец? оказался в городе Кенигсберге в доме богатого торговца кожей. Там он нашел сжавшуюся от ужаса четырнадцатилетнюю девочку – он изнасиловал её и отобрал все драгоценности… И среди них был этот бриллиант.  Настолько уникальный, что он имеет даже собственное имя – «Фиалка вечности».
        - Как?
        - «Фиалка вечности».
        - Красиво. – Аня подняла голову и с вызовом произнесла. – Ты живешь в сытом, благополучном мире. Мы, русские, заплатили за этот сытый мир. Это твои родственники убивали наших беспомощных стариков и детей, жгли целые деревни, уничтожили в концлагерях десятки миллионов людей, а ты упрекаешь мой народ, солдатов-победителей, что они привезли из поверженной в прах страны-агрессора какие-то безделушки?  Твои родственники гнали из России вагонами наши культурные ценности, лес, даже черноземы грузили в мешки и везли в Германию. Они и явились сюда за нашими богатствами. По этому – заткнись! – Зло добавила Анна.
       - Мой отец-француз воевал в Сопротивлении. - Спокойно произнес Алекс.
       - Но и я ни у кого ничего не украла. Мой отец не воевал. Был тогда мал. Этот камень мне подарила моя мама, а ей, как я догадываюсь, её дядя, двадцатилетний солдат, который помогал своей многодетной сестре вырастить троих дочерей. Дядя никого не насиловал – он был птицелов, поймает птичку, рассмотрит и отпускает, от жалости. Вам знакомо слово жалость, Игор?
        Барону Александру-Игору де Норбургу это слово и чувство было хорошо знакомо с раннего детства. Но он промолчал.
        - А у моей бабушки ваши солдаты – солдаты Вермахта взяли все – убили мужа, угнали скот, сожгли хату. Хата - это такой небольшой крестьянский дом, от бедности часто с земляным полом, они преобладают в южной России, - пояснила Аня. – Если дяде попался этот камешек, то, точно знаю, не в результате насилия – не насиловал он никаких даже немецких детей, и кровь в концлагерях из них не высасывал!  И он мне принадлежит по праву. Мне, а не тебе. Верни его! - Она протянула руку ладонью вверх.
        - Ювелир дал за него 200 тысяч долларов, вон в конверте. – Алекс промолчал о подлинной стоимости камня. - Но если ты не хочешь продавать, то мы сейчас вернемся, и он отдаст бриллиант. Ты можешь попытать счастья в другом месте. Хотя… Тебя тут же арестуют.
        Аня вскрыла конверт и не поверила своим глазам. Она никогда не видела наяву столько денег.
        - Это мои?      
        - Да.
        - Куда вас отвезти? – Нарочито безразлично спросил Алекс. После Аниных упреков в страшных преступлениях его немецких предков что-то захлопнулось в его сердце для этой непонятной девушки. С одной стороны трогательна и проста, с другой  - остра на язык, надменна, горда. И, о ужас!, права!