В мирном городе

С Мишкой мы нередко встречались, пока служили на Юге.  Я у него несколько раз останавливался, когда летал во Владик за продуктами и предметами первой необходимости. Вечерами пили дагестанский коньяк да палили из самодельного пистолета из кухонной форточки, используя в качестве глушителя пластиковую бутылку из-под лимонада.

-Посмотри, какую мне брат волыну сделал! – хвастался Мишка, - здесь без нее нельзя. Меня один раз местные чуть не замочили. Десять человек обступили. Пьяный был. Черти денег хотели. Одного в ногу ранил, другого в руку, остальные сбежали.

- А милиция куда смотрит?

- Ты что, Слава, очнись. Да куплено здесь все. Они с ними заодно. Если ты русский, сам еще и виноватым окажешься.
Мишкиным словам я не поверил тогда. Пьяный разговор, чего мужик не скажет.
Прилетел я как-то за покупками. Спортивную форму взял потренироваться. Купил детского питания, овощей-фруктов, молока, мяса, побегал на стадионе. Подхожу к Мишкиной хрущевке (он жил в центре).

- Товарищ, капитан, ваши документы. Трое дебелых милиционеров, подошли ко мне.

- Вот! - неуверенно протягиваю им.

- А где служите?

- В госпитале, начальником отделения, - вру я. О том, что служишь в Ханкале лучше не распространяться, так как разница в денежном довольствии вызывала нездоровую зависть за пределами Чечни.

- В госпитале говоришь? Что зарплата сегодня у вас была? Куда идешь? Что в сумках?

- Да к другу, в гости. В сумках спортивная форма да продукты.

- Ну, пошли, покажешь, к какому другу идешь? Что-то вид у тебя подозрительный…
В воздухе почувствовал напряжение. Что-то нездоровое исходило от милиционеров в кроссовках. И свои удостоверения они показали мельком. Как только мы зашли в подворотню, мои опасения оправдались. «Хотя в 200-х метрах отделение милиции, наверное, они вышли на патрулирование» – подумал про себя. Но сомнения вскоре развеялись.  Два удара в челюсть, третий в нос и холодное лезвие охотничьего ножа ощутил у своей шеи.

- Молчи, баран, зарежу. Деньги давай!

Чья-то волосатая рука забрала бумажник с документами из внутреннего кармана камуфляжа. Другие «помощники» освободили мои плечи от рюкзака. Напоследок последовал сильный удар в глаз, от которого я потерял равновесие.  Грабители убегали. Силы проснулись, а страх улетучился. Схватив обломок кирпича, рванул догонять убегающих. Но за белой семеркой мне было не угнаться, и кирпич лишь слегка поцарапал крыло.

Мишка все понял без слов.
-Пошли к соседу, позвоним в милицию.

-А поможет?

- Ты номер машины запомнил? Лица описать сможешь? Кто они уйгурцы, аварцы, табасаранцы, чеченцы или ингуши?

- Машина белая, Жигули, то ли седьмой, то ли шестой модели, я в этом плохо ориентируюсь. А милиционеры, да кавказцы у меня все на одно лицо. Я их еще хуже чем машины различаю.

То же самое, я повторял и когда пришел участковый милиционер. Довольно быстро, через двадцать минут. И на следующий день в отделении милиции, когда разглядывал внушительное досье с фотографиями потенциальных преступников. Написал заявление, которое так и осталось без решения. Уголовное дело возбуждать не стали. Ну, орудует банда, под видом милиционеров, или наоборот, ну говорят, что видят их на белой «Ладе», ну, промышляют они военными, преимущественно из Чечни, - «нечего по вечерам поодиночке по городу ходить»! Вердикт дежурного по РОВД был суров. Я же всматривался в лица проходящих мимо меня милиционеров, в тайне надеясь среди них опознать кого-нибудь.

Мишка предложил в долг пятьсот рублей, чтобы я летел в Ханкалу с пустыми руками. Я был несказанно рад и потом еще два года отдавал долг.
Как добраться до Ханкалы? Кто посадит меня на вертолет в Гизель? Где сделать командировочное? Вопросов было больше чем ответов. Вернулся во владикавказский полк РЭБ, где меня еще раз пожурили.

- И что удостоверение личности отобрали?

- Отобрали все! Не знаю, как теперь в Ханкалу возвращаться.

- А в милиции справку выписали?

- Да выписали.

- Живи, пока в офицерской палатке. Будет борт, - мы тебя посадим! Только в город больше не ходи, - командир части успокаивал меня рассказами, что бывали ситуации и похуже.

«Как-то приехал к ним офицер по распределению из училища. Вышел на вокзале в парадке. Белая рубашечка, золотые погоны, брючки-стрелочки. Сел в такси. Отвезли на берег Терека, ружье к виску! Отдал, все что было и не было… Другого офицера просто в машину посадили, отвезли домой, вынесли все что было в квартире…».
Сопоставив, что могло быть и хуже, я готовился к встрече на Ханкале. Историю с ограблением пересказывал, пока не сошли синяки. Кто-то не верил, думая, что я, напившись, подрался или наоборот. Но почти у каждого был в памяти подобный рассказ  о приключениях на Большой земле. В кого-то таксист пистолет между ног направил, у кого-то номер в гостиннице обнесли, пока тот спал, кому-то белый порошок в карманы подбросили, кому-то патроны. Для себя подсчитывал статистику пострадавших, цифры неутешительные. С того времени, еще долго при виде людей в серых формах, невольно вспоминался незавершенный гештальт с кирпичом. Но зла ни них не держу. Через три дня мое удостоверение подбросили к воротам КПП штаба Армии. Хотя к отдыху в тех краях до сих пор отношусь скептически, так как подобных историй у меня не меньше двух десятков.