Побег из госпиталя

В госпитале не было замков на дверях. Отделение открытого типа и все больные могли в любое время совершать прогулки по территории госпиталя и посещать общую столовую. На трехметровом бетонном заборе колючая проволока, перед забором натянута проволока-путанка МЗП (малозаметное препятствие), обмазанная мазутом, территорию госпиталя патрулируют солдаты-автоматчики. На КПП также автоматчик и дополнительная охрана. Вокруг гарнизона сплошь минные поля да блок-посты. Выбраться на Большую землю без документов, практически не возможно. За три года работы отделения – был всего один побег, но какой.

Капитан Аленичев поступил по направлению командира из Борзойского гарнизона. С его слов, много работал, мало отдыхал, не был в отпуске полтора года, друг подорвался на мине, командир части лишил премии, мало закрывают боевых. Будет подавать на него в суд, - отсуживать боевые и неотгулянные отпуска. Типичная история, для типичного чеченского невротика. Поместили его в офицерскую палату. Сообщили, что завтра первой Чебурашкой полетит на Владикавказ, и в этот же день Скальпелем перелетит в окружной госпиталь Ростова-на-Дону, где в психиатрическом отделении пройдет военно-врачебную комиссию. И капитан Аленичев согласился. «Заодно и жалобу на командира в окружную прокуратуру подам…» - размышлял он вслух. Но попросил разрешить ему ночью дописать текст жалобы.

- Пожалуйста, пишите, но только до полуночи.
Утром на пятиминутке во время смены дежурств доклад от медсестры.

- Капитан Аленичев всю ночь писал жалобы. Был возбужден, ходил по коридору. Говорил, что не даст сделать из него психически больного человека…

- Феназепам с димедролом делали?

- Нет! От всех инъекций он категорически отказался!

- Ну, ладно, на десять утра дали борт на Гизель, готовьте больных, истории болезни. Саида, полетите сопровождать вчерашнего параноика.
В ординаторскую забегает Мафуржат (дежурная младшая мед.сестра).

- Вячеслав Иванович, Аленичев угрожал мне охотничьим ножом, забрал свою сумку с вещами и сбежал из отделения.

- На КПП звонили? Срочно пусть перекроют выход!

Но оказалось поздно. Там он, испугал солдата-автоматчика тем же ножом. Да и как не испугаться. Офицер все-таки. А тут еще нож. Пьяный с утра, подумал солдат. А дежуривший по КПП – старший прапорщик, начальник столовой заявил просто: «Мне до пенсии три месяца. У меня жена, сына скоро женю, а вы хотите, чтобы я своим животом рисковал. Да мало ли таких сумасшедших и тех, кому не поставили диагноз, по Ханкале шастают. Так они не только ножом угрожают. Вон в полковой столовой устроили автоматную стрельбу два взвода. Весь кафель разбили. И там что ли нужно было перехватывать. Вот вы психиатр, вот и занимайтесь своими больными!»

- Ничего, товарищ прапорщик, без вас разберемся. Для начала напишите объяснительную, как и почему пропустили больного через КПП, не проверив его удостоверение личности, не спросив пропуск. Вы обязанности, наверное, свои плохо знаете? Вот до вечера изучайте! Доложите, а будете плохо знать, - повторно через день на ремень заступите.

- Так тогда в столовой есть нечего будет.

-Там и так есть нечего. Разворовали все. Такие, как вы и вам подобные.

- Что вы такое говорите? Вы видели?

- Я не видел, так там и увидеть ничего нельзя! Пишите объяснительную!

- Если, я у каждого офицера буду пропуск спрашивать, мне через одного морду бить будут!

- Ничего, таким как вы, будет полезно!

Со старшим прапорщиком – начальником столовой отношения были непростые. Я не мог забыть, как он приготовил для инспекторов моего последнего кроля, который был предназначен для селекционного разведения, сказав мне, что кролик сбежал в степь! Это было как раз перед приездом командования. А госпитальный паек он стремился урезать и свести к скудному однообразию.

Возвратившись в отделение, позвонил командиру госпиталя.

-Скажите, он кто - псих?

- Вчера был еще невротиком, а сегодня больше похож на психотика!

- Ладно, позвоните дежурному по дивизии, в комендатуру, прокуратору, на взлетку. Далеко ему не уйти. Держите меня в курсе событий.

Через час звонок по местному телефону.

-Мне нужен начальник отделения! Говорит капитан Аленичев!

- Я вас слушаю.

- Выдайте мне справку, что я психически здоров!

-Мы такие справки не выписываем. Поедете в окружной госпиталь. Пройдете ВВК, после этого вам и выпишут справку о здоровье! Возвращайтесь в госпиталь!

- Не вернусь, если не выпишите мне такой справки!

- Не выпишу!

- Я тогда подорвусь на  минном поле!

- Это ваше право. Справок не выдаем! Вы где сейчас?

- Я звоню из прокуратуры, подал жалобу на командира и на вас, что лишаете меня моих прав.

- Я вас ничего не лишил. Командир направил вас на лечение, выполняйте его приказ. Давайте обсудим этот вопрос не по телефону. Я сейчас подъеду и поговорим.

- Хорошо!

Вызвали дежурного водителя с УАЗиком, фельдшера-эвакуатора, взяли двух солдат-санитаров из приемного отделения, укладку оказания неотложной помощи, простыни.

Но, увы, капитан Аленичев покинул расположение прокуратуры раньше, чем мы туда приехали, сказал, что ему надо в комендатуру.

- А что мне делать с его заявлениями? - возмущался дежурный по прокуратуре. Возбуждать или не возбуждать уголовное дело! Я их зарегистрировал.

- Вы, что не видите, что писал больной человек.

- Я-то вижу, но это к делу не пришьешь. Заключения ВВК у меня нет о его психическом здоровье. Дайте их мне, я подклею его заявления к истории болезни. А вам оставлю расписку и справку о его теперешнем психическом состоянии.

- Раз так, нате, берите. А если он еще придет, что мне с ним делать? Задержать или уговорить остаться? Но знайте, он вооружен холодным оружием – охотничьим ножом, будьте осторожны. Позвоните мне, мы подъедем.

Через час звонок повторился. Звонил капитан Аленичев, на сей раз с минного поля. Требовал все туже справку. На что я заметил, что телефонные линии так далеко не заходят, пусть приходит после обеда в отделение за справкой. Проинструктировав  персонал, ушел тренироваться.

Капитан Аленичев появился под вечером. Грязный камуфляж, руки в ссадинах, на лице кровоподтеки. Появление повреждений кожи он объяснил тем, что перелазил через забор госпиталя, так как старший прапорщик не стал его впускать, сказал, что у него нет пропуска для входа. Мы его поместили в люкс, который состоял из палаты площадью 5 квадратных метра, обитой изнутри стальными пластинами и с решетками на окнах (по генеральному плану это должна была быть госпитальная касса). Соседом у капитана был подполковник, приехавший командовать батальоном, но заболевшим делирием в дороге и под воздействием «голосов», ранившим печень контрактника из Дагестана. Теперь он периодически собирал камни и кирпичи, прятал под кровать, так как боялся вендетты со стороны его земляков.

На уговоры отдать нож ушло двадцать минут, на просьбу сделать «витаминный» укол еще про часа. Но на повторение «витаминов» капитан не соглашался. Достал из карманов самодельные металлические пластины, полулунной формы, с остро заточенными краями. Пришлось для подстраховки вызвать двух солдат с автоматами в бронежилетах и касках и выставить возле него индивидуальный пост наблюдения. После грозного «Товарищ, капитан, я приказываю вам сдать холодное оружие дежурному по госпиталю в сейф для хранения!», он подчинился и сдал под роспись в книге выдачи оружия части свои амулеты и нож.

- Подчиняюсь, потому что уважаю вас, товарищ подполковник! А то мне капитан приказывает. А это что за солдаты стоят возле палаты.

- Это для охраны отделения. Объявлена команда «зеленый гранит», приказано усилить госпиталь.

- Да «ЗЕЛЕНЫЙ ГРАНИТ» - это угроза применением противником химического оружия. А у вас есть ОЗК и противогазы, товарищи солдаты?

- Так точно, товарищ капитан. В военном госпитале все продумано до мелочей!

- А если боевики применят химическое оружие, как меня будут спасать? Я с собой не взял.

- Не переживайте, у нас на складе на всех хватит. Мы записали ваши размеры в истории болезни… По этой команде со склада сестра-хозяйка получит все комплекты и выдаст вам. Спите спокойно!

Я ушел домой, так как время было в районе 20.30. Но не успел зайти в квартиру, комендант общежития постучала в дверь.

- Вячеслав Иванович, к телефону, срочно, из отделения звонят!

Выяснилось, что капитан Аленичев набросился на автоматчика и попытался завладеть табельным оружием. Но солдат не выпустил его из рук.

- Все, товарищ капитан, переводим вас в реанимацию. Там под контролем анестезиологов. И вам и нам будет спокойнее.

- Не хочу, не буду, не пойду! Вы не имеете права! Я не давал согласия на добровольную госпитализацию!

- Вы в армии или где? Вы должны выполнить сначала приказ, а потом можете его обжаловать.

Говорю медсестре сделать больному аминазин с димедролом.

- Нет ничего, Вячеслав Иванович. Все израсходовали на вчерашнего параноика. Не могли успокоить его, он всю ночь по койкам бегал.

- Реланиум тогда.

- Его тоже нет.

- А что есть?

- Можно взять модитен-депо у его соседа подполковника, ему вчера жена принесла.

- Делайте, надо хоть как-то успокоить его пыл.

Вызываю дежурного реаниматолога в отделение.

- Не возьмем! Пять раненых поступило. Сестры с ног валятся. Только операции закончились. А этот потерпит до утра. Дыхание свободное, самостоятельное, пульс в норме, давление стабильное! У вас тут психиатрия, вот и лечите своих больных.

- Он нуждается в индивидуальном посту наблюдения, фиксации, медикаментозной седации. У меня нет ничего, аптека будет получаться послезавтра. Пусть у вас полежит до утра, а утром вместе с первым бортом полетит на Владик. Мне завтра в отпуск, буду его заодно сопровождать.

- Не возьмем. У вас тут решетки на окнах, а вдруг он вздумает у нас со второго этажа выпрыгнуть?

- Послушайте, в моем отделении двадцать пять больных, из них пять психотиков. Два в маниакальной стадии, три шизофреника. Нейролептиков нет, транквилизаторы закончились. Сестре и конвою не уследить за всеми.

- Решайте сами свои вопросы. Детский сад, какой то!

Сообщив командиру подробности отказа и возможные последствия, я получил добро на его перевод и через пять минут двое санитаров, с двумя солдатами из караула сопровождали больного в реанимацию, которые пытался встать, зацепиться с перила, извиваясь из-под фиксирующих его простыней.

В реанимации его седатировали. Благо, с этим у них никогда проблем не было. Снабжение в первую очередь, что, в общем-то, и  правильно. Но в три часа ночи он проснулся (а дежурные врачи видимо, нет), развязал простыни и голым спустился по простыням второго этажа. Но его встретил  начмед госпиталя – Апандий Абуталибович.

- Иду, я в приемное отделение. Думаю, дай посмотрю, как моя Марфушка (жена, врач эндоскопист) пьяных контрактников освидетельствует. Вижу, мужик из реанимации спускается, голый. Думаю, наверное, кто-то его застукал, сорвал ночь парню. Я ему говорю, «что облом!». А он давай деру. На своего не похож. Хорошо патруль догнал, привел его. Он мне говорит, я больной из ПНО. Дескать, не хочет лежать в реанимации. Отвели его в ПНО, дали чая согреться, он и уснул. Поднимаюсь я в реанимацию, проверить, как там наши ребятки – врачи дежурят. Спят голубчики! И медсестры тоже. И раненые, все спят! А потом говорят мне: «У нас некому в реанимации дежурить, сутки через сутки заступаем, без выходных. Ничего, будут ходить еще и  дежурными по госпиталю, нечего им расслабляться!».

Утром все были доставлены во Владикавказ, а капитан долетел и до Ростова, где ему был выставлен диагноз шизофрения. Состояние все три месяца, которые он там находился, оставалось психически нестабильным, и он не покидал стен надзорной палаты. Выписан был с транспортировкой к месту жительства в сопровождении двух представителей из его воинской части.