Гюнтер

Гюнтер лежит на прохладном полу просторной прихожей, положив большую голову на тоже большие, с кожаными подушечками, лапы. В квартире ещё работает центральное отопление, от чугунных радиаторов несёт жаром, и прихожая – единственное место, где он чувствует себя более или менее комфортно.

Гюнтер – немецкая овчарка, верней, овчар. Но он этого не знает, как не знает, что именно поэтому у него немецкое имя, верней, кличка. Сколько он себя помнит, его всегда так называли.

Хозяин принёс его домой за пазухой совсем маленьким.
    - Лапы-то какие большие, - сказала тогда Женщина, разглядывая неуклюжего щенка. – Крупным вырастет, по лапам видно.

А Гюнтер, поскуливая, обнюхивая все предметы подряд, всё высматривал по сторонам свою мать, большую и тёплую, дающую ему сытость и покой, безмятежный сон. Но матери нигде не было, и две-три ночи в новом жилище Гюнтер жалобно скулил от одиночества, лишившись разом ещё и трёх братьев и сестёр, таких же, как он, мягких комочков, которые насосавшись материнского молока, сбивались в одну маленькую стайку, утыкая свои холодные носы в теплые тельца собратьев. Тогда Хозяин вставал и брал его к себе в постель, и Гюнтер, согревшись, засыпал.

Когда он подрос, стал спать в прихожей, под вешалкой. Теперь с Хозяином в постели спала Женщина, ела с ним за одним столом. Так и жили они много лет втроем, не деля территорию, не выясняя, кто в их маленькой стае главный. И так ясно, что Хозяин.

Теперь Гюнтеру уже пятнадцать лет, но он этого не знает. Как не знает пёс, почему по ночам болят лапы, и он просыпается, вертится, меняет положение тела, не спит, ждёт, когда боль утихнет. В жару ему становится трудно дышать, а его острое обоняние стало заменять ему зоркость глаз. Гюнтер не знает, что он стал старым.

Маленькая Женщина не догадывается, что ему больно. Она тоже плохо спит. Гюнтер слышит, как та ночью просыпается, переворачивается с боку на бок, отбрасывает простыню, вздыхает, иногда плачет. Утром собирается на работу, пьёт чай, складывает в портфель тетради и книги - Гюнтер давно знает, что она учит мелких, шумных детей, знает, где находится школа - они с Хозяином частенько провожали её туда. Потом Женщина уходит, и он остаётся в квартире один.

Хозяина нет уже целый месяц. Его места на кровати и за столом пустуют. Куда он пропал? Без него не хочется выходить на улицу. Только нужда заставляет Гюнтера брать поводок с ошейником и приносить его в зубах Женщине. Та надевает их и ещё намордник, пахнущий чужой кожей. К наморднику Гюнтер давно привык, хотя и пытался в раннем детстве сбросить его с мокрого носа. Но Хозяин мягко настоял на своём, и Гюнтер смирился, понял, что сопротивление бесполезно, что эта, ненужная ему вещь необходима, когда идёшь во двор.

Совсем недавно он любил гулять - на улице встречался с ЛилИ, такой же большой и сильной, молодой овчаркой, которую выводил мужчина из дома напротив, в это же время. Собаки, приветствуя друг друга, обнюхивались.

Получив нужную информацию друг о друге, в том числе и о еде, которая была ими только что съедена, виляли благодушно хвостами, шли рядом в ближайший лесок, где гуляли четвероногие различных пород и размеров. Маленькие - похожи на игрушки, только живые, одетые в смешные курточки и штанишки, шапочки – по погоде. На эту мелкоту овчарки не обращали внимания, на их тявкание и злобное рычание, которые производили те, сидя на руках своих владельцев.

Но теперь и ЛилИ стала интересовать его всё меньше. Где-то, глубоко внутри Гюнтера, поселилась тоска, от которой порой ему хотелось громко завыть, но он не мог себе этого позволить - он был воспитанным псом.  Гюнтер никому не мог поведать об этом чувстве, но оно стало главным для него, заглушало все прочие, поглощало его целиком. И было похожим на то, что испытал он в детстве, когда его отняли от ласковой матери, вылизывавшей длинным языком его мордочку и короткую шёрстку, только гораздо сильнее. Пёс скучал по Хозяину.

Не хотелось даже есть, хотя ранее Гюнтер, крупная собака, ел довольно много. Хозяин варил ему разные каши с мясом, и он любил сытную, перловую. Теперь же ему было достаточно сухого корма из пакета, который насыпала Женщина в его большую плошку. Рядом стояла миска с чистой водой – воду он пил охотней.

Месяц назад, ночью, пёс вновь почуял резкие запахи лекарств, которые стали появляться в их квартире. К Хозяину в последнее время всё чаще приезжали люди в белых одеждах. Они подходили к кровати, приподнимали его за плечи, трогали живот, прикладывали к груди и спине блестящие предметы. Гюнтер входил в комнату, следил за их осторожными манипуляциями, подавляя своё недовольное рычание, готовое выкатиться из груди, и люди с опаской косились на него, избегая резких телодвижений. За Хозяина Гюнтер жизнь отдаст, можете не сомневаться!

Вот тогда белые халаты и увезли Хозяина с собой. Он даже не попрощался с Гюнтером, не потрепал его загривок, как обычно. Сквозь гримасу боли улыбнулся и коротко бросил, с надеждой в голосе.
    - Пока, Гюнтер! До встречи!

Женщина села на диван и заплакала. Гюнтер подошёл к ней и положил свою красивую морду на её колени. Ему вдруг захотелось утешить её, пожалеть – раньше она никогда не плакала. Женщина, всхлипывая, в ответ погладила его по голове, притянула за шею к себе, прижала к груди.

Хозяин так и не вернулся домой.

И однажды к Женщине пришли люди в тёмных одеждах. Она тоже вышла к ним в чёрном платье, повязала на голову чёрный платок, разом постарев на много лет. Переодела сверкающее кольцо на палец другой ладони. Зачем? Пёс знал и всегда чувствовал эту маленькую блестящую вещицу, когда она чесала его за ухом или гладила по голове.

Люди садились за стол, поднимали, не чокаясь, прозрачные рюмки, пили резко пахнущую жидкость, закусывали. В комнате пахло борщом с мясом, блинами. Гюнтер за свою жизнь научился различать по запахам еду людей.

Блины он любил, Хозяин угощал его блинами. От самих гостей пахло по-разному: от одних - домашним уютом и теплом, от других – сыростью и застарелым табачным дымом, одиночеством и тоской, уже знакомой Гюнтеру.

Вставая, они произносили речи, упоминали в них Хозяина и незнакомое Гюнтеру слово «онкология». Женщина всегда называла Хозяина Веней, а тот её – Ветой. Пёс понимал речь супругов, привык к их именам. И он шевелил ушами, поднимал голову от пола всякий раз, услышав имя Хозяина, садился, водил глазами, надеясь тут же увидеть его.

*
Так, в тоске, которая покалывала, а иногда и жгла грудь Гюнтера, закончились последние дни весны. Вскоре золотистыми солнышками одуванчиков на зелёных газонах города засверкало лето. И вот уже тополиный пух лёгкими снежинками кружит в нагретом солнцем воздухе, клочками мягкой ваты сбивается у бордюров дорог.

Гюнтер чихает, идя на прогулку - пушинки огромных старых тополей норовят попасть в его трепетные ноздри. Но он любит это тёплое время года.

Однажды вечером они вышли с Женщиной на очередную прогулку и о, чудо! Гюнтер увидел Хозяина! Веня стоял у ёмкости с квасом и держал в руке небольшой пластиковый белый стакан, собираясь утолить жажду пахучим сладким напитком.
Гюнтер знал и этот запах - Веня любил квас, и Гюнтер привык к нему. На прогулках они частенько подходили к бочке или киоску, и Хозяин с удовольствием выпивал один большой или два маленьких стакана коричневой жидкости. 

Гюнтер рванулся к нему так, что Женщина от неожиданности выпустила поводок. Она испугалась – что псу пришло в голову? Тот в несколько мощных прыжков мог настичь человека и повалить его наземь.

Но, словно в режиме замедленного кино, она увидела, как Гюнтер, уже собиравшийся по давней привычке прыгнуть на грудь Вене, положить ему на плечи свои лапы, вдруг затормозил всеми четырьмя конечностями, не добежав до мужчины всего лишь метра, подняв  с земли серое облако пыли. Он обознался!

Взволнованная Вета, запыхавшись, подбежала к незнакомцу:
    - Простите, пожалуйста! Он вас не напугал? Гюнтер обознался! Муж умер месяц назад!
И её узкие плечи затряслись в беззвучном плаче, а из глаз брызнули прозрачные горошины слёз.

    - Ничего страшного, не напугал, - мягко, с пониманием, ответил мужчина, примерно такого же, среднего, возраста и плотного телосложения, как у её покойного мужа.
    - Пёс уже старый, его подвело зрение, - оправдывалась Вета, не обращая внимания на пыль, медленно оседавшую на них.
    - Я понимаю, примите соболезнования.

И они разом посмотрели на Гюнтера. А тот, опустив голову к самой земле, сгорбив свои мощные лопатки, как немощный старик, поплёлся назад, к их подъезду в многоквартирном доме. Он медленно шёл по родному, с детства знакомому двору, с трудом переставляя разом ослабевшие большие лапы. Длинный поводок волочился за ним по земле, а из его жёлто-карих глаз падали, впитываясь в серый песок, крупные слёзы.
    - Выходит, я тоже умею плакать, - подумал Гюнтер. – Я этого не знал.

Ночью ему снился красочный сон - он маленьким щенком гуляет с Хозяином по цветному лугу.
    - А люди говорят, что собаки не различают цвета и их оттенки, видят мир чёрно-белым, - удивился Гюнтер во сне. – Оказывается, это не правда!

Свежие запахи молодой зелёной травы и ярких цветов кружат ушастую голову щенка. Полуденное солнце припекает его спину всё сильнее. С цветка на цветок порхают бабочки: жёлтые, коричневые, белые. Гюнтер хватает их своей пастью, но они умудряются выскочить из неё, взлетают выше его головы. А он, маленький, подпрыгивает, не может их достать.

Веня весело, белозубо смеётся, закидывая светловолосую голову к синему небу, убегает от него по необъятному полю с красными маками, жёлтыми лютиками и голубыми васильками. Потом издалека машет ему рукой, подзывает щенка к себе:
    - Гюнтер, ко мне! Гюнтер, ко мне!

И так щенку хорошо и радостно, что он опять вместе с Хозяином, и они больше не разлучатся с ним никогда.

19 июля 2021