Мои сокурсники - офицеры ВМФ СССР

Я выпускник Хабаровского медицинского института 1971 года.  Сейчас я не могу назвать точную цифру выпускников этого года, как и число поступивших вместе со мной в 1965 году.  Почему?  Сейчас объясню. На лечебный факультет в тот год должны были набрать 250 человек, на педиатрический – 150, а на фармацевтический – 100.  Вроде как сложить, получается 500 первокурсников, но на самом деле их было больше, потому что кое-кого принимали с испытательным сроком, так называемых кандидатов, а вот сколько именно,  нам, студентам,  не докладывали, это знали только в ректорате.  На фармацевтическом факультете  учились  почти 5 лет, на год меньше нас, лечебников и педиатров, т.е. они покинули стены ХГМИ в 1970 году, а с нами заканчивали студенты 1966 года набора, а сколько их набирали, мы не знали. Да мы с ними и не общались. Кое-кто из нас по разным причинам прекратил учебу вообще, кто-то ушел в академический отпуск, кроме этого, довольно большое количество парней, поступивших со мной в 1965 году, после третьего курса перевелись на военный факультет Горьковского медицинского института, чтобы стать кадровыми офицерами-медиками. В основном это были парни с педиатрического факультета, но вот сколько их было точно, я не в курсе.

В нашем институте была в те годы военно-морская кафедра, т.е. готовили врачей для службы на кораблях.  Это был период, когда после всех хрущевских «загогулин» с армией и флотом во время «холодной» войны (сокращений армии, флота, количества дивизий, кораблей и подводных лодок) началось приведение Вооруженных Сил в состояние, обеспечивающее необходимую безопасность СССР.  Но за ростом военных частей не успевала военная система подготовки офицерских кадров, в том числе штурманов, механиков, врачей. Поэтому  достаточное большое количество выпускников гражданских вузов с военными кафедрами по распределению попадали на военную службу. Из нашего института таких было около 50 парней с лечебного и педиатрического факультета. Если мне не  изменяет память, это было самое большое количество в истории ХГМИ, потому что и ранее, и позднее парней призывали на военную службу, но в гораздо меньшем количестве. 

Опять же не могу ручаться за точность цифр, по-моему, на Северный флот отправили служить троих, на Черноморский флот около десяти, остальные пошли на Тихоокеанский флот.  Кое о ком у меня есть сведения, и я хочу поделиться со своими читателями, среди которых немало выпускников того же вуза -  ХГМИ.

О том, как я начал военно-морскую службу, я уже писал, поэтому лишь повторю, что кое-кто мог прочитать ранее.

Моя служба началась с 1 июля 1971 года. Мне был предоставлен отпуск на 30 суток.  Так как я не планировал куда-либо выезжать в отпуске, мне было предписано Хабаровским краевым военкоматом 1 августа прибыть во Владивосток в управление кадров флота. Моим напарником в этом путешествии был Борис Шевцов, мой друг и напарник по игре в волейбол. Мы купили заранее билеты на поезд и вечером 31 июля пришли к поезду вместе с сопровождающими лицами – я с женой и родителями, Боря с матерью. Но оказалось, что поезд опаздывает часов на 8 и мы уехали домой. А когда уже вдвоем с Борей подошли к поезду, оказалось, что купейный вагон, в который у нас были билеты, прицепили к другому поезду и он благополучно отбыл из Хабаровска. После выяснения отношений и небольшого скандала нас разместили в вагоне, но уже не в купейном, а в плацкартном. Вот так,  с небольшого приключения началась наша служба. Но это было не единственной накладкой.

Прибыв в управление кадров флота,  и представ перед его начальником, мы получили приказ для начала пойти в парикмахерскую и привести прически в соответствии с  Уставом, т.е. укоротить наши длинные волосы. Потом мы получили направление на склад имущества флота, где выдали форму военно-морского офицера с погонами лейтенантов медицинской службы. Правда, не все имущество получили, например, не было кителей нашего размера. Да и стандартные размеры не очень сидели на нас. Например, если тужурка (на гражданском языке пиджак) была как раз, то брюки от тужурки были широки в поясе. Хорошо, у Бори были знакомые во Владивостоке, а я имел навыки ушивать брюки,  и  мы у них смогли привести форму в приемлемое состояние, чтобы она не висела на нас как на вешалке.

Получили так же в управлении кадров направление в военно-морскую гостиницу. На вопрос дежурной, откуда мы, и узнав, что из Хабаровска, нас поселили. На следующий день уже в форме лейтенантов прибыли в управление кадров. Узнав, что я хороший спортсмен, начальник управления предложил мне выбор для службы – на подводной лодке или на надводном корабле. Я выбрал лодку. Во-первых, я был наслышан о героических подвигах советских подводников в войну, в то время как моряки надводного флота ничего подобного не совершили. Во-вторых, я знал, что подводники, придя из похода, все сходили на берег, а надводные корабли неделями могли болтаться на рейде и экипажи берег видели лишь в бинокль.

Так я получил направление в 4-ю бригаду подводных лодок, которая базировалась рядом с управлением кадров, в районе остановки «Авангард» на нынешней Светлановской улице. А Боря получил направление на эсминец, который базировался на Камчатке и должен был туда уезжать на теплоходе через пару дней. Поэтому я не поспешил на свое место службы, а составил Борису компанию в эти дни его пребывания во Владивостоке. Вечером в гостинице к нам в номер пришел какой-то капитан-лейтенант и стал нас обзывать самозванцами, которые заняли не свои места в гостинице. Выяснилось, что он прибыл из Хабаровска на соревнования с командой,  и при размещении двум членам не досталось места в гостинице. Получалось, что они были предоставлены нам ошибочно. Но это уже не наши проблемы, выселить нас из гостиницы не могли. Потом у нас с капитан-лейтенантом нашлись общие знакомые спортсмены в Хабаровске,  и инцидент был разрешен.

На следующий день после отплытия Бориса на Камчатку я пришел к командиру 4-й бригады 6-й эскадры подводных лодок Краснознаменного Тихоокеанского Флота и был направлен для прохождения службы на дизельную подводную лодку Б-63, которая в это время заканчивала капитальный ремонт с модернизацией.

В плавучем доке наша лодка стояла рядом с траулером, который на самом деле был разведывательным судном, начиненным самой современной аппаратурой. Врач этого траулера, Слава Домнин, который вместе со мной кончал институт, рассказал, что во время их многомесячного плавания где-то в центре Тихого океана к их борту подошел американский военный корабль и поздравил одного из офицеров с рождением ребенка. Сам офицер об этом не знал, никто ему эту информацию из штаба соединения не передал. И потом, придя в базу, он узнал, что информация о рождении ребенка соответствовала истине. Вот это разведка! И это даже не командир судна, а простой офицер. Так что огромные затраты на сохранение секретности тратились впустую.  Слава передал мне рассказ своего сослуживца, сам он в море еще не ходил. Тогда  же он мне рассказал, что у него язва 12-перстной кишки, и с таким заболеванием он должен служить на берегу, но он собирается списать только после того, как его фамилия окажется в списках ЦРУ.  Но ни он, ни я, так и не узнали, попал ли он в эти самые списки, но на берег его списали после очередного обострения язвенной болезни.

После увольнения в запас он работал врачом-анестезиологом в 13-й городской больнице, которая потом стала называться больницей скорой медицинский помощи – БСМП, а уже в «демократической» России – краевой больницей № 2.  Слава Домнин довольно рано умер от онкологического процесса в желудке, если я верно помню.

Борис Шевцов после увольнения в запас проучился в клинической ординатуре, после чего стал заведовать инфарктным отделений той же 13-й больницы. Он до сих пор работает там же, кандидат медицинских наук, врач высшей категории, заслуженный врач России, главный кардиолог Дальневосточного Федерального округа.  Завидная карьера, согласитесь.

В подчинении у Шевцова работает еще один Борис, Бетехтин, который тоже служил на флоте. Ему немало повезло, он служил в Хабаровске, на базе КАФ, в 12 бригаде речных катеров. Служить Боря категорически не хотел, и делал все, чтобы его уволили. Но все его усилия были напрасны. Да, он попал на суд офицерской чести, но с него только сняли звездочку. И если я уволился с флота в звании старший лейтенант, как и большинство моих сокурсников, то Боря Бетехтин закончил службу младшим лейтенантом. Но это не помешало ему неплохо устроиться на «гражданке», он много лет работает врачом-реаниматологом в инфарктном отделении в подчинении Бориса Шевцова.

Сережа Куракин не только мой сокурсник, но и одногруппник, и мой друг со студенческих лет.  Наша дружба с ним и Борей Шевцовым прошла испытания многими годами.  Но если мы с Борей служили на Тихоокеанском флоте, то Сергей попал на Черноморский флот, в Севастополь, и три года прослужил там. После увольнение в запас вернулся в Хабаровск, прошел специализацию, работал в 13-й больнице врачом-анестезиологом. Потом его пригласили на должность главного врача городской больницы № 6, а затем главного врача санатория «Уссури» на Бычихе под Хабаровском. Там он открыл отделение реабилитации после инфаркта миокарда, на открытие его приезжал академик Евгений Чазов, главный кардиолог СССР. Позже появились радоновые ванные в санатории, парная, был сделан ремонт корпусов санатория, построен новый пищеблок.  Санаторий пользовался большим спросом у населения края.  Но с развалом профсоюзов в России и отсутствии финансирование на содержание санатория Куракин ушел на пенсию.

Кроме Сергея, на Черное море попали служить еще пять человек, о который я точно кое-что знаю.  Трое они с педиатрического факультета - Борис Тимоненко, Владимир Перфильев, Леонид Неижпапа, и два с лечебного – Виктор Иванов и Сергей Гусев.  Педиатры остались служить в кадрах, Володя Перфильев начинал на кораблях разведки под видом рыболовного траулера, потом послужил еще кое-где, даже на Новой Земле, это на самом севере. Сейчас на пенсии, живет в Севастополе. Он него я узнал о судьбе Бориса Тимоненко.

Борис жил в Балаклаве, служил сначала на подлодкх, потом там же флагманским врачом, затем в дельфинарии, ушел в запас  в звании подполковника, работал на скорой. Поехал домой в отпуск в Комсомольск-на Амуре и скоропостижно умер, по слухам, от укуса энцефалитного клеща. Жена гинеколог жила и работала  в Балаклаве, но недавно и она умерла.

Где Неижпапа, никто не знает, а вот Гусев и Иванов вернулись в Хабаровск.  Гусев работал хирургом в поликлинике 8-й городской больнице в поселке Горького, Иванов подрабатывал на скорой, это точно. Умер в 2016 году.

Знаю немного о судьбе выпускника педиатрического факультета Сергея Панова от его жены Светланы Кучеро. Сергей с женой жили в Североморске, где он служил, точно не знаю. После увольнения в запас вернулись в Хабаровск. Сергей долгое время работал на скорой,  случился инфаркт миокарда, лечился у Шевцова, проходил реабилитацию в «Уссури» у жены Сергея Куракина Наташи Ксенофонтовой, тоже нашей выпускницы, но в сентябре 1991 года, когда наш курс отмечал 20-летие окончания ХГМИ, умер.

Немного знаю о парне из 8-й группы (в ней учился Шевцов и Бетехтин) Славе Потапове. Он попал на спасательные корабли Тихоокеанского флота в бухту Большой Улисс. Однажды мы с ним встретились во Владивостоке. Он пожаловался, что их на выходные выгнали спасать подводную лодку, не всплывшую после глубоководного погружения, но тревога оказалась ложной, просто после всплытия субмарина не смогла вовремя послать радио.  А ему испортили выходные и сорвалось свидание с дамой. Пришлось признать, что это была наша лодка, которая никак не могла дать радио о всплытии.  От кого-то слышал, что Потапов после увольнения поехал на Черноморское побережье, устроился работать в какой-то санаторий. Что с ним дальше, народная молва не сообщала. По крайней мере, до меня эти слухи не дошли.

Знаю, что еще один выпускник нашего курса, Володя Мусиенко, с которым мы вместе проходили военно-морскую практику после 5-го курса на базе подводных лодок в поселке Заветы Ильича, призванный служить на КТОФ, остался в кадрах, но где служил и что с ним, мне не ведомо.

Знаю еще о двух выпускниках нашего медицинского института, которые служили на Тихоокеанском флоте, но из предыдущих выпусков. Одного из них, Валентина Муратова, я сменил в должности начальника медицинской службы  нашей лодки. Валентин после увольнения в запас долгие годы работал в травматологическом отделении краевой клинической больницы в Хабаровске. А вот Виталия Шехтмана сменил в должности начальника медслужбы сторожевого корабля Борис Шевцов, это случилось на Камчатке. Шехтман работал врачом в городской больнице № 2 Хабаровска, потом стал главным врачом этой же больницы. В настоящее время он живет в Израиле, куда перебрался, пожив какое-то время в Болгарии.

Вот такие оказались у меня сокурсники.  О тех, кто продолжил учебу на военном факультете Горьковского медицинского института, я знаю немного.  Хотел найти их фотографии курсантской поры в альбоме Юрия Тихий-Тищенко, но там и всего две и не подписаны, да и мелковаты. А Юра служил в нескольких местах и закончил службу в гарнизоне на Базе КАФ в звании майора медицинской службы. Сейчас стал большим любителем  дачи, выращивает не только овощи, но и цветы, даже участвует в выставках на юбилеях Базы КАФ (Краснознаменной Амурской флотилии).

Сегодня я поздравляю своих сокурсников, которые продолжают жить, с Днем Военно-Морского флота СССР. Именно СССР, когда на мачтах наших кораблей был не Андреевский флаг, а флаг военно-морского флота СССР. Именно этой великой Отчизне мы служили,  как могли. С праздником, братишки! Будем жить!!!