Тёмные соты

Было за полдень, когда отряд странников достиг развалин Западной сторожевой башни. 

За целый век, что минул с битвы с Мирмулниром, эту крепость так и не восстановили – но в том не было и нужды. Драконы исчезли из Скайрима так же внезапно, как и появились. Гражданская война в этом северном краю тоже закончилась: победа нордов была неоспорима, остатки легионов и экспедиционных эльфийских корпусов, квартировавшихся прежде в провинции, были выведены Империей и Альдмерским Доминионом. Ныне ни Скайриму, ни его центральному уделу, именуемому владением Уайтран, где и находилась некогда крепость, не грозили враги – ни внешние, ни внутренние. 

Самой большой угрозой, с которой мог бы столкнуться одинокий путник в дороге – разрозненные группы разбойников. Зло этих земель обмельчало до безобразия. Так что отряду Хальфнара Изгоя, не было нужды опасаться – местные налётчики были крайне трусливы, чтобы связываться с пятью бывалыми воителями при полном боевом снаряжении. И потому Изгой ехал, беспечно развалившись в седле, погружённый в свои думы, и препоручив наблюдение за окрестностями своим подручным. 

Мыслями он был далеко от окружавшей его серой тундры – на юго-востоке Скайрима, в тёплом и вечнозолотом медовом краю, Рифте. Он полуприкрыл глаза и представил – отчасти это были воспоминания о былом, отчасти его домыслы и желания грядущего. Как неспешно он пересекает на лодке незыблемую гладь озера Хонрик, усыпанную кувшинками и опавшей листвой прибрежных ив, подле него полулежит его ненаглядная ясноглазая Мьол, с нежной тоской взирая на скалистые отроги гор Джерол, а тёплый южный ветер ласкает их лица и развевает волосы… 

Странно, но ведь он и вправду вдруг почувствовал дуновение, вот только отнюдь не согревающее путников, двигающихся через промозглую пустошь. Студёный ветер ледяными кинжалами впился в лицо. Внезапно и без предупреждения, как и положено подобным преотвратительным напастям. 

С одной стороны, нечему было дивиться – ведь они всё ещё были во владении Уайтран, и до благодатных тёплых земель было никак не меньше нескольких дней пути. Но даже в здешних краях в это время года такой ветер был немыслим. Это было крайне необычно. 

Хальфнар открыл глаза и огляделся. Всё так и было – какой там Рифт! Они были в самом сердце ничего. Их окружала степная тундра, безликая равнина, усыпанная пожухлой травой. По правую руку были руины Западной башни, по левую же в сизой дымке за горизонтом виднелись шпили башен Драконьего Предела – нависавшего над городом Белой реки, Уайтраном, величественного чертога местного ярла. 

Ветер меж тем задувал всё сильнее и даже не думал прекращаться. 

Хальфнар оглянулся на спутников. 

– Что скажешь, Шивари? – окликнул он одного их них. – Чувствуешь? 

Каджит, к которому обратился Хальфнар, уже навострил уши и вовсю принюхивался, поводя вибриссами. Подумав немного, он утробно проурчал: 

– Поэтому ты и держишь меня при себе? Чтобы я загодя предупреждал о таящихся поодаль опасностях? 

– Не закатывай драму, Шивари, – одёрнул товарища Хальфнар. – Знаешь же, самый разгар весны… В чём тут дело? Почему меняется погода? 

Каджит потрепал когтём за ухом и многозначительно выдал: 

– Иногда она просто меняется – и всё. 

– И всё? – недоверчиво уточнил Хальфнар. 

– Зима не пожелала уходить, – развёл руками каджит, отпустив сбрую. – Таковы капризы природы. Такова прихоть лун… 

– Ага, и из-за прихоти лун вдруг задул ветрина, какого и за всю зиму не было? – покачал головой Хальфнар. – Он словно из самого сердца Моря Призраков, севернее него только наша прародина… 

– Ваша? Древняя ледяная Атмора? – уточнил каджит. – Ну и что с того? Пф-ф… Ветер… – Шивари пренебрежительно фыркнул. – Эка невидаль!.. Он не донёс до меня незнакомых запахов, обладатели которых несли бы с собой угрозу нам. Что тебе ещё нужно? Можешь быть спокоен. Почивай себе дальше. 

Но предводителя отряда даже звериное чутьё каджита не убедило. 

– Не нравится мне это, – прошептал Хальфнар. 

– Хальфнар! – окликнула командира Йордис. – Остановимся? 

Ветер пронизывал Изгоя насквозь. Никакого желания останавливаться не было. Неважно для чего – всё подождёт, сейчас бы в уютное тепло. Так он и объяснил, отмахиваясь, когда компаньонка повторила свой вопрос: 

– Не самая удачная идея. Лучше бы побыстрее к очагу в трактире. 

Йордис только кивнула в сторону каменных развалин. Хальфнар проследил взглядом за направлением и вздохнул. Ох уж эти религиозные закидоны напарницы. 

– Это так необходимо? – устало поинтересовался он. 

– Я быстро всё проведу, – пообещала дева-воительница. – Вот увидишь. А наша благодарность Талосу не останется незамеченной. 

– Попроси у него убрать этот проклятый ветер, – проворчал Хальфнар и поднял согнутую в локте руку, привлекая внимание сподвижников. Оглянувшись и убедившись, что соратники следят за ним, он махнул рукой, увлекая людей за собой к развалинам. 

– Что стряслось, Хальфнар? – поёживаясь, осведомился проныра Эйрин, поравнявшись с Изгоем. 

– Нашей ненаглядной Йордис приспичило провести ритуал поклонения Талосу, – ответил Хальфнар, – не может наша набожная девочка пройти мимо даже самого завалящего святилища в его честь. Спешивайтесь, да поживее. 

Онмунд, дюжий обросший детина, этакий «таран в броне», норд как и Йордис, лихо спрыгнул с коня – даже чересчур проворно для своей комплекции – накинул поводья на торчащую ветвь и поспешил на помощь соратнице. Хальфнар усмехнулся – и на что только рассчитывал Онмунд? У девы-воительницы уже был суженый – безвестный, но небесталанный бард, терпеливо дожидающийся её в Рифтене. И, тем не менее, Онмунд с тупым упорством вот уже который год продолжал всячески угождать холодной Йордис. 

Шивари – и когда только успел, не иначе, кошачье проворство! – уже собрал обломанные ветви у корневищ кривых деревьев, чудом живых – ведь корни их лежали в вечно мёрзлой земле. Эйрин помог каджиту соорудить из собранных обломков что-то вроде деревянного «колодца». Когда всё было готово, скрючившись над сооружением, он, зажмурившись, выдал несколько пассов руками и после удовлетворённо откинулся. В «колодце» полыхал огонь. Хальфнар поспешил придвинуться поближе. 

– Всё готово! – возвестила меж тем Йордис. – Эйрин! Шивари! 

Имперец, несмотря на то, что был вымотан сотворённой им магией, тут же поднялся и присоединился к компании у алтаря. Его предки были членами культа Талоса – тайной организации, помышлявшей три века тому назад свергнуть правившего императора Уриэля, и, как понятно из названия, почитающей Бога-героя. И если Уриэль Септим VII пал от рук иных культистов в те же незапамятные времена, то вера в Талоса, распространившаяся среди люда, ничуть не ослабла. Эйрин скорбел о последнем Драконорожденном императоре Уриэле и, чтя заветы предков, боготворил Тайбера Септима, легендарного основателя самой Империи и первого же её правителя. Простого смертного, что одержал самую великую победу всех времён – победил саму смерть – и, благодаря своим великим свершениям, обрёл иную личину, стал новым божеством – Талосом. 

– Я буду поклоняться человеку, лишь когда в небесах столкнутся нависающие над миром Слеза Мары и Печаль Шандара, – с помпой заявил каджит. 

Все непроизвольно обратили свои взгляды вверх, но Массер и Секунда, луны в необъятной выси, о которых и толковал Шивари, шли по небосводу, как и прежде – каждая своим чередом. 

– То есть – никогда? – уточнила Йордис. 

Каджит не удостоил её ответа, но закинувшись горстью лунного сахара, закрыл глаза, довольно заурчал и в экстазе принялся легко раскачиваться из стороны в сторону. Ответа от него в ближайшее время можно было не ждать. 

– А ты, Хальфнар? – окликнула командира Йордис. 

– Что я? – клацая зубами, отозвался тот. 

– Не присоединишься? 

– Нет, – сварливо отрезал Хальфнар, зарываясь поглубже в меховую шубу. 

– Но ты же норд! – возмутилась было Йордис. 

– Наполовину, – уточнил Изгой, – но сейчас я даже не полукровка, а продрогший путник, желающий лишь одного – как можно быстрее добраться до тёплого постоялого двора в Уайтране. Смекаешь? 

Йордис смекнула и, оставив Хальфнара в покое, вернулась к алтарю – вырубленной в скале нише, в которой пряталась от снегов и ветров Скайрима статуя прославленного и столь любимого людьми Талоса. 

Талос, Исмир, Дракон Севера – и как только ещё его не называли почитатели! Король древности, облачённый в кирасу и шлем северян-нордов, опирался на громадный двуручный меч, склонив чело в думах о судьбе Тамриэля. Подле его ног был небольшой постамент для светильников, амулетов и жертвенных цветов, коих по весне и за непродолжительное лето в обилии приносили местные жители. 

Склонившись над этим самым постаментом, Йордис поставила и зажгла изрядно оплавленную сальную свечу. Пламя огня заплясало во впадинах глазниц статуи – и Хальфнару привиделось, что та живая. Но, нет. То было ложное впечатление. Ему определённо мерещилось – не иначе как он впадал в горячечный бред, простыв на морозном ветру. 

Не могло быть того, чтобы каменная статуя легендарного воителя ожила – и Талос, подняв свой лик, с печалью взирал бы на своих потомков. 

Как не могло быть и бесконечно громкого шёпота, зовущего и манящего, бестелесного и пугающего, идущего со стороны мрачной и голой чащобы, раскинувшейся поодаль от опалённых крепостных руин. Однако же, он был. Хальфнар его явственно слышал и – более того – жадно вслушивался в него. 

А уже в следующий миг воитель в изумлении вскрикнул и, закрыв лицо ладонями, рухнул навзничь – ведь вокруг Йордис и его спутников, преклонивших колено у святилища, появился расплывчатый поначалу и всё более сверкающий с каждым мгновением шар, отливающий холодной синевой. Холодной, но вместе с тем успокаивающей и убаюкивающей… 

 

*** 

– Опять ты налажал, Хальфнар, – первым делом услышал Изгой, едва только разлепив глаза. – Помнишь, как тогда – в Чёрном Пределе? Наш маленький поход за этерием – богатством и славой… Впрочем, нет, в тот раз вышло совсем уж скверно… 

Хальфнар ничего не ответил на столь наглое обвинение, лишь поморщился и перевернулся набок, чтобы лицезреть говорящего. Таковым оказалась его правая рука Йордис. 

– Как ты? – осведомилась девушка, сменив вальяжный тон на более озабоченный, в нём просто-таки сквозили участие и нотки материнского беспокойства. 

Хальфнар попытался ответить и не смог – горло распухло, он и звука не мог выдавить. Обходительность Йордис улетучилась, и она продолжила упиваться насмешливым красноречием: 

– Могучий Хальфнар Изгой, первый среди равных, нагоняющий страх на все шайки Скайрима. Воитель, при звуках имени которого каждый подонок, нагло кутящий в кабаках, с дрожью в коленках сползает под стол в надежде заныкаться там, и он – подумать только! – слёг с поветрием! Побыв на собственно ветру всего-то ничего да ещё и в самый разгар весны! Заметь – никто боле из отряда не страдает этой хворью. 

Хальфнар вновь попробовал выдавить из себя хоть слово – и не смог. 

Йордис понимающе покивала: 

– Наверное, хочешь понять, как попал сюда? Что проще – Онмунд взвалил тебя на круп своего коня, так и доехали, благо до города было уже не большим пары миль. 

Хальфнар попытался подняться, но не смог – и в бессилии откинулся на подушку. 

– Чтоб тебя! – в сердцах воскликнула Йордис и хлопнула ладонью по подлокотнику кресла. – Не было печали, теперь застрянем тут из-за тебя… 

Хальфнар повертел головой, силясь понять, куда именно он попал и где все застряли по его милости. Небольшая комнатка, кровать, на которой он возлегал, пара простеньких кресел, тумба у изголовья – вот и всё убранство. Под сводом потолка висел круглый канделябр, в нём горело тёплым ровным светом с дюжину свечей. Сквозь небольшие окна с багровыми слюдяными пластинками пробивалось солнце. 

– Знал бы ты, на какие только уловки я ни шла, чтобы Шивари просто пустили за городские стены вместе с нами, местная стража настаивала, чтобы он подвязался с лошадьми в конюшнях, представляешь? – Йордис неодобрительно покачала головой. – Узнаю старый добрый Уайтран. Закостенелый и не шибко-то радушный. Никогда его не любила… 

Распахнулась тяжёлая дубовая дверь – в комнату вошли мужчина и девочка, оба в фартуках поверх грубоватой холщовой одежды. Он нёс поднос, она – кувшин. 

– Разве что в «Гарцующей кобыле» искренне рады гостям, даже таким вредным, несговорчивым и неуважающим чужие традиции каджитам, как наш Шивари, – заметила Йордис. – Это Бьорнур, хозяин таверны, – мужчина, услышав своё имя, поклонился. – А это его дочь – Яра. 

Девочка поставила питьё на тумбу в изголовье кровати. 

– Отведайте это, господин. Вам полегчает, – с улыбкой обратилась дочь трактирщика к Хальфнару. 

– Он обессилел, Яра, – покачала головой Йордис. Тогда девочка, ничуть не смущаясь, налила ароматное нечто из кувшина в миску и поднесла её прямо к губам Хальфнара. Тот стрельнул глазами на Йордис, но девушка лишь недоуменно развела руками: «Раз уж дают – значит, пей! » 

И Хальфнар прильнул к блюду, которое Яра так заботливо наклонила для него. Густой и терпкий напиток хорошенько продрал Изгою горло и разлился томительным теплом по всему телу. Хальфнар судорожно выдохнул. 

– Насколько я могу судить – ему пришлось по нутру, – удовлетворённо заметила Йордис. – Судя по физиономии – она не такая каменная и угрюмая как обычно. 

– Это снимет жар и облегчит боль, – объяснил Бьорнур. – Креплёный мёд Хоннинга с имбирём и морозной мириам. 

И тут Хальфнар почувствовал, что у него прорезался голос: 

– Хоннинга? 

Йордис вздрогнула – такого сиплого карканья ей не доводилось прежде слышать. 

– Слышал… о таком… Я думал, его давно нет, – каждое слово давалось Изгою с трудом. Куда проще было бы взять в руки тяжеленную клеймору и помахать ею с полчаса кряду. 

– Нет, – согласился Бьорнур. – Разве что сохранилась там да тут бутыль-другая. Медоварня много лет как закрыта – предыдущие её владельцы готовили там совершенно отвратительное пойло, потому и разорились. Последний настоящий разлив мёда Хоннинга был сто десять лет тому назад. 

Йордис присвистнула. Да и Хальфнар был в ничуть не меньшем изумлении. 

– Не… – начал было Изгой, но тут же зашёлся в надрывном кашле. 

– Вам следует поберечься, господин Хальфнар, – заметил Бьорнур. 

– Господин Хальфнар, – Йордис особенно насмешливо подчеркнула «господин», – хотел сказать, что его скромная персона не стоила таких хлопот и трат. 

– Слава подвигов Хальфнара Изгоя идёт далеко впереди него самого. 

– Такая уж слава? – засомневалась Йордис. 

– А то как же, – ответил Бьорнур. – Спросите кого угодно из моих постояльцев и посетителей – все наслышаны о великом Изгое. 

– Так-то он не в одиночку творил свои славные деяния, – ревностно заметила Йордис. – Если бы не я – не сносить великому Изгою головы в стычке у Килкрита. 

Бьорнур уважительно преклонил голову перед девой-воительницей. 

– Однажды рассказы о ваших похождениях могут затмить деяния героев минувших эпох, – Яра при этих словах отца в смущении опустила взгляд. Йордис же переглянулась с Хальфнаром – в её взгляде читалось: вот заливает! 

– До этого ещё далеко, – твёрдо сказала девушка. 

– Скромность делает вас ещё краше, моя госпожа, – учтиво отозвался трактирщик и закатил глаза в мечтательных воспоминаниях: – Знаете, а ведь когда-то… 

– Знаем-знаем, – нетерпеливо перебила Йордис. – Всех когда-то вела дорога приключений, а заканчивалось всё одним… Вот, что я думаю, мои дорогие радушные хозяева – Хальфнару нужен покой. Давайте вернёмся в общую залу. 

Бьорнур и Яра, поклонившись Изгою, вышли, Йордис же на короткое мгновение задержалась у полога и осторожно провела рукой по лицу командира. 

– Набирайся сил, у нас впереди ещё долгий путь, – вновь с заботливой нежностью, не столь уж часто свойственной ей, сказала воительница. Но тут же насмешливо добавила, явив старую-добрую себя: – И столько несовершённых подвигов на его протяжении… 

 

*** 

Неукротимая забота Бьорнура, творящее чудеса питьё Яры, бодрящие дух беседы (но, скорее, монологи) собратьев по оружию – и уже через день Хальфнар почувствовал в себе достаточно сил, чтобы покинуть свою вынужденную обитель затворника. 

– Хорошо, – согласилась и обрадовалась Йордис, присутствовавшая при этом, без сомнения, историческом решении. – Постояльцы в «Кобыле» уже заждались и вовсю жаждут воочию увидеть героя. Идём, тебе и впрямь пора размять кости и проветриться, – и она, хрупкая и гибкая дева, подставила своему командиру плечо. Опираясь на верную Йордис, Хальфнар медленно поднялся – и понемногу они начали продвигаться к двери. 

– Что сейчас будет… – пообещала Йордис. 

В центре зала вытянулся дубовый стол для массовых застолий, щедро украшенный резьбой и не менее щедро заставленный различными яствами. Всё так и ломилось: окорока, отварная говядина с пореем, оленьи отбивные, жареный лосось с приправами, похлёбка из кроликов, запечённые фазаны, орехи в меду, порезанные сочными ломтями тыквы и блюда с яблочными пирогами, да ещё несколько кругов козьего сыра, таких здоровых, что ими запросто можно было бы зерно на мельнице молотить. 

Питьё по разнообразию ничуть не уступало еде: были тут и пряные, и угольные вина, аргонианский эль, ром из непостижимо далёкого Строс М’Кая, коловинаский бренди, огнедышащий мёд, «Алто», «Святая вода» и напрочь сносящая голову «Бархатная удача» из самого Рифтена, столь любимого Хальфнаром. 

У дальней стены высился массивный камин, разожжённый, как и положено в таверне. Вдоль другой на помосте выстроился целый ряд пузатых винных бочонков, к кранам которых то и дело кто-то пристраивал кружечку-другую. Промеж деревянных распорок, держащих на себе массивные балки верхнего этажа, где располагались комнаты постояльцев, были расставлены бочки с зажженными свечами и табуретами вокруг. На стенах всюду, где только можно было, висели трофеи – то охотничьи, то боевые. Раскидистые оленьи рога, бивни мамонтов-исполинов, обломанные клыки саблезубов, острющие когти снежных троллей. Круглые щиты стражи Белоречья, строгие в своих линиях квадратуры имперских легионов, испещрённые айлейдскими рунами ребристые щиты альдмеров с островов Саммерсета, всех невообразимых форм и размеров мечи, клейморы, секиры и топоры – перекрещивающиеся не только меж собой и сейчас, но и в былые времена – с оружием, бронёй и плотью заклятых врагов всех свободолюбивых нордов. 

Зала была полна народу – там собралось с полсотни человек. Кто-то ел, кто-то пил, кто-то играл в кости с соседями, несколько пар умудрялись носиться на крохотном свободном пятачке, отплясывая под бодрые ритмы глуповатой бретонской песенки «Почём рыба? » в исполнении трёх отдувающихся бардов. А меж ними всеми услужливо кружили и справлялись обо всём на свете радушный Бьорнур и пара расторопных слуг. 

Хальфнар разглядел и своих подопечных. Онмунд мерялся силой на руках с парой местных забулдыг, Шивари присел в кресле поодаль ото всех, сверкал глазами из-под надвинутого капюшона и, равнодушно раскуривая длинную трубку, утопал в клубах приторно-сладкого дыма. А Эйрин… Эйрина Изгой не видел, но слышал его голос – пройдоха имперец заливался смехом и клялся – вот не врал! – что стоило ему зазеваться, как кто-то – вот ведь, а! – украл его сладкий рулет… 

Завидев Хальфанара под руку с Йордис (или, скорее, наборот), Бьорнур указал на них раскрытой ладонью и громогласно гаркнул: 

– А вот и господин Хальфнар с госпожой Йордис! 

Все обратили свои взоры на сошедшего с лестницы пошатывающегося Изгоя и незамедлительно, повскакивав со своих насиженных мест, метнулись к нему. Каждый считал своим долгом стиснуть его руку в своей и поинтересоваться, как, собственно, его здравие и когда он расскажет всем о своих последних похождениях – ведь слава не шла, но летела впереди Изгоя. 

От такого напора на Хальфнара внезапно накатила паника, стало душно, он умоляюще и безмолвно метнул затравленный взгляд на спутницу. 

– Дорогу! – расторопно прикрикнула смекнувшая всё Йордис. – Расступитесь! Ему нужен воздух! Не прибейте своего кумира раньше времени! Будет глупо и досадно… 

Народ оказался, всё же, понимающим. Не забывая ободряюще похлопать Изгоя по плечу или спине и желая скорейшего исцеления, каждый возвращался к тому, чем и занимался до сих пор, благо выбор занятий в «Гарцующей кобыле» был не так уж и велик, однако, весьма притягателен для простой и непритязательной публики. 

Наконец-то, выйдя наружу, Изгой смог вдохнуть полной грудью, оставив позади удушливые ароматы постоялого заведения. 

Потёртые массивные ступени, на которых оказались Хальфнар и Йордис, вели прямиком от таверны к центральной площади города, где в окружении каменных домов с черепичными крышами цвета мокрого песка и охлупнями в виде драконьих голов раскинулся рынок. Позади него в окружении мегалитов стремился ввысь легендарный Златолист – раскидистое белое древо, усыпанное нежно-розовыми цветами, ревностно охраняемое местными жрицами богини всего сущего и живого Кинарет и свято чтимое паломниками со всего бескрайнего Тамриэля. Справа от Златолиста виднелся зал Соратников Исграмора, переселенцев с Атморы, от которых и вели род нынешние норды. Странное по нынешним меркам здание, вытянутое и несуразное – но это потому, что основу этого древнего зала составлял остов корабля «Йоррваскр», на котором предки Хальфнара и Йордис и прибыли в Старое Королевство. 

В Страну большого неба. 

В Скайрим. 

Хальфнар, любуясь панорамой в алых лучах заката, поднял голову. Выше всего – домов, площадей, храмов и величественных отголосков древности – был он, утопающий шпилями в облаках величавый и угрюмый замок Драконий Предел, венчающий равнинный город. 

Йордис подвела Хальфнара к скамье подле «Гарцующей кобылы», усадила его, присела сама и, стала терпеливо дожидаться – по её мнению должно было что-то произойти. 

– Давно тут не был, – сказал, наконец, Хальфнар. – Лет десять мой путь не пролегал через срединный удел. Всё больше через снега Данстара, глушь Фолкрита да разные прочие захолустья, чьих и названий-то не упомнишь. Успел даже позабыть – какой он из себя, стольный град Белоречья. 

Йордис и глазом не моргнула. 

– Что здесь сейчас происходит? Чем живёт город, Йордис? – вздохнул Хальфнар. Боевая подруга явно не была настроена поддерживать разговор в романтичном ключе. 

– Наконец-то, узнаю старого доброго Хальфнара, – ворчливо выдохнула Йордис. – Кратко и по делу. А не эти твои сопли – оставь их для Рифтена, слышала, тамошние придворные маги обещают засушливое лето. 

– Сколько времени я провалялся без дела? – оборвал её Хальфнар. Кратко и по делу. И довольно грубо, раз уж ей так это нравилось. 

– Нынче мы пятый день в Уайтране. Кстати, – вспомнила Йордис, – Бьорнур – славный малый и всё такое прочее, но ты ведь понимаешь, что за постой всё-таки придётся платить? Спрашиваю, потому как не могла же я без твоего ведома лезть в общак. Так что хозяин открыл нам кредит. 

– Бьорнур, кажется, неровно дышит к моей персоне, – веско заметил Хальнфнар. 

– Полагаешь, ореол твоей славы затмит его разум и он позабудет о двух сотнях септимов? Надеюсь… Кстати, так уж вышло, что за пир, который там в самом разгаре, – Йордис кивнула на таверну, – как бы это сказать… тоже проставились мы… 

Хальфнар схватился за голову. Такую гулянку без малейших колебаний мог себе разве что ярл позволить. 

– Разве не для этого мы зарабатываем – чтобы тратить и веселиться? – резонно спросила Йордис, надеясь, впрочем, что Хальфнар не слишком сердится. – Да мы и четверти всего здесь не оставим. И не забывай – эта гулянка в честь твоего выздоровления. 

Настал черёд Хальфнара выжидающе молчать и многозначительно глядеть. Йордис смущённо кивнула под его тяжёлым и усталым взором. 

– Да-да, чем живёт город… Разумеется, Эйрин и Шивари прочесали все закоулки. Непослушный кошак не удержался и таки подрезал пару кошельков на рынке… Ох, только не смотри на меня так, Хальфнар… Город – ну, чем он живёт? Нынче весна, идут посевные работы, вовсю распускаются цветы и расцветают деревья – то-то хлопот будет медоварам… – Йордис повела плечами. – Нам ни к чему пребывать в смятении, в городе всё спокойно. Ну, почти, – тут она замялась, и эта заминка ой как не понравилась Хальфнару. 

– Что там ещё? Йордис? Говори же! 

Йордис небрежно отмахнулась: 

– Такая чушь… 

– Раз начала, так выкладывай всё, как есть, – потребовал Хальфнар. Йордис нехотя подчинилась и начала рассказывать: 

– Не стоит и упоминания, но раз уж тебе так припекает… Местные старожилы болтают… Такая весна как эта – с ранним цветением да с этим ледяным ветром под конец – такое случается время от времени. 

– Как это? – нахмурился Хальфнар. Йордис вздохнула: 

– Раз в двадцать-двадцать пять лет случается такая прихоть природы. Здешние болтают, что в этом повинны ворожеи. 

– Ворожеи? – удивлённо переспросил Хальфнар. 

– Вот-вот, именно, – смеясь, закивала Йордис. – Из какого-то там ковена, уж извиняй, названия я не запомнила, сам расспрашивай, если так интересны эти байки. 

– Ворожеи… – в задумчивости тихо протянул Хальфнар. 

– Их же не существует, да? – вроде как с тайной надеждой спросила Йордис, издав нервный смешок. – Ну, я надеюсь на это. Такого наслушалась о них – но то всё были россказни всяких проходимцев, а вот чтобы уважаемые люди – так от них никогда. Вот я и думаю, что их просто никто и не встречал – мало ли кто что увидит да услышит в тёмной чаще посреди безлунной ночи? У страха глаза велики… 

– Думаю, те, кто в самом деле их встречал, уже никогда не могли рассказать о своих незабываемых впечатлениях от этих встреч, – изрёк Хальфнар. 

– Ты что-то знаешь? – встрепенувшись, жадно спросила Йордис. 

– Так, мимолётные воспоминания, полузабытые мгновения из детства. Среди изгоев ходило много историй об этих тварях. Помнится мне, что соседнее племя даже чтило одну такую и ставило её превыше вождя. Притом, что никогда не видели её вживую – лишь образы да домыслы… 

– Возвели на пьедестал какую-то курицу и молились на неё, – понимающе закивала Йордис, – да-да, знакомое дело. 

– Может, ты и зря так веселишься, Йордис, быть может, мы зря не доверяем рассказам тех, кого считаем недалёкими и необразованными дикарями. В каждой байке есть доля истины, все они не на пустом месте возникают – как и дым, они рождаются от огня, – Йордис напряжённо молчала и смотрела на командира, видимо, ожидая продолжения. И он подвёл итог: – А огонь всегда опаснее дыма. 

– Ну, вот что. Не читай мне высокопарных лекций, Изгой, я уже не девочка из приходской школы в Солитьюде, – тон Йордис был ничуть не менее ледяным, чем ветер, задувающий с Моря Призраков. – Как можно сверьёз рассуждать о том, чего никогда не видел? 

– С Талосом ты тоже никогда не зналась, однако же чувствуешь с ним духовную связь, – Хальфнар говорил и без тени насмешки. 

– Это… Это разное, – беспомощно выдавила Йордис. 

– Может и нет, – задумчиво проговорил Хальфнар. – Помнишь то свечение во время ритуала? У Западной башни? Не знаю, как и воспринимать это иначе, если не знак милости свыше. Ответ самого Талоса? Если так, то… надо же. 

– О чём ты? – удивилась Йордис. 

– Ты не видела? – нахмурился Хальфнар. 

Йордис покачала головой. 

Лихорадочные размышления Хальфнара о том, что же он видел и слышал у алтаря Талоса, были прерваны гомоном необузданного веселья, вырвавшегося из распахнувшейся двери. 

– Где же вы? – воскликнул выглянул из проёма Бьорнур. – Возвращайтесь и поведайте нам о ваших похождениях, благородные господа, гости жаждут историй! 

– Пойдём, – поманила и потянула Йордис. – Расскажем вожделеющим о наших стычках с кем-то более реальным, нежели пресловутые ворожеи… 

 

*** 

 

Славная еда и сладкий мёд – Хальфнар и его соратники разомлели, речь не прекращалась ни на миг, истории были каждая хлеще предыдущей, взахлёб говорил то один, то другой, сразу же за ним подхватывал третий, но тут всех перебивала дева-воительница навеселе, и, хохоча, громогласно объявляла, что всё было даже близко не так – вот сейчас то она и поведает, как именно, а не вот это всё дутьё в уши почтенной публике… 

И они все вместе наперебой и с упоением рассказывали о своих приключениях и злоключениях собравшимся в таверне жителям Уайтрана – а те только диву и давались, слушая о перенесённых странниками невзгодах. 

Вот Хальфнар и его люди бьются с вылетевшими из засады и вооружёнными по самое не могу двумя дюжинами молодчиков Кровавой Руки. 

Вот которую неделю по колено в грязи бредут они через зловонные солончаковые болота Хьялмарка, преследуя загадочного Человека-из-Тени. 

Вот наперегонки со смертью спешат к теплу в ближайший городок через буран, заставший их в непроходимых вековых лесах, преследуемые стаей гигантских чёрных волков. 

Вот наблюдают за неспешной миграцией мамонтов и их пастырей-великанов. 

Вот разбившись на утлом судёнышке у скал Белого Берега, из последних сил плывут в обжигающей ледяной воде, отбиваясь от прожорливых рыб-убийц. 

А вот спускаются в подземный город исчезнувших тысячи лет назад двемеров. Исчезновение поседних, впрочем, не означает, что громадное подземелье пусто – даже, напротив – оно заполонено странными смертоносными механизмами, изголодавшимися коварными тварями и причудливыми светящимися тусклым растениями и грибами, никогда не видевшими света солнца… 

Слушатели, примолкнув, внимали каждому слову. 

– А почему вас зовут Изгоем, господин? Откуда вы были изгнаны? 

Хальфнар обернулся на детский голос – то была Яра, затесавшаяся среди взрослых. Девочка с любопытством оглядывала воина. 

– Потому что я полукровка. Наполовину норд, наполовину – дикарь из народа предельцев, которых в Скайриме ныне называют Изгоями, – отозвался Хальфнар. – Хотя сами себя мои предки именовали «отрекшимися». 

– Кто они? Отрекшиеся? Предельцы? – с живым интересом спросила дочь хозяина. 

– Жители Предела, ясное дело, – рассмеялась Йордис, в этом её поддержали несколько человек. 

Хальфнар пожал плечами и обвёл взглядом присутствующих – те явно желали знать это, как и любопытная Яра. Кто-то и впрямь впервые слышал обо всём этом, кто-то знал лишь отдалённо – размытые слухи да досужие пересуды, кто-то ведал и не понаслышке, но желал услышать всё из первых уст. 

– Кто знает? Дикари. Варвары. Кто-то считает, что они бретоны родом из Хай Рока, тысячу лет назад осевшие в горах Предела, что на западе Скайрима. Кто-то даже говорит, что первыми вождями этих пришельцев с запада были не кто-то там, а тамошние ведьмаки собственной персоной, – Хальфнар вновь пожал плечами. – Но то было очень давно, как вы понимаете те времена я не застал. Да… Что же до Изгоев – Отрекшихся, если угодно – это несколько племён предельцев, задумавших вернуть себе контроль над Пределом, который в своё время завоевали норды. Как и подобает предельцам, взялись за это дело они рьяно и в привычной для себя манере – катком пройдясь по всему владению и оставив после затопленные кровью селения нордов. 

Люди молчали – только поленья в камине сухо потрескивали в унисон словам Хальфнара. 

– Предельцам приписывают крайнюю, первобытную и необузданную жестокость. И это верно – так и есть, и тому немало свидетельств. Однако же, я, хоть и несу в себе часть их наследия, к счастью, не таков. Видимо, от нордов я унаследовал некое… благородство духа, что ли, – задумчиво протянул искатель приключений. 

Люди одобряюще загудели и взметнули вверх кубки и роги – дабы как подобает отметить благородство Хальфнара Изгоя. 

– А правду ли говорят, что предельцами заправляют ворожеи? – поинтересовался кто-то из слушателей, едва затих гомон. 

Хальфнар тяжело опустился на скамью подле гигантского стола. Йордис открыла было рот, чтобы отвадить настырных вопрошающих, но командир жестом остановил её. 

Полуприкрыв глаза, Хальфнар заговорил. Перед взором его мелькали нечёткие обрывки, разрозненные лоскуты воспоминаний родом из его детства. 

– Однажды… Я слышал, как об этом шептались перепуганные люди нашего селения – однажды в соседнем племени якобы объявилась ворожея, подмявшая его под себя и погрузившая округу в кровавый ужас. О ней ходило много слухов – её магическим способностям позавидовали бы многие учёные мужи Винтерхолдской Коллегии магов, будь эти слухи хоть на десятую долю правдивы. Ей приписывали такое, от чего дыхание от восторга замирает и такое, от чего кровь в жилах стынет. Она могла менять направление течения рек, могла разогнать тучи и явить в беззвёздную ночь нашим взорам спутников подлунного мира, могла и имела власть над созданиями Кинарет, одним только голосом была способна вогнать встречных в прострацию, а руками – извергнуть снопы пламени… А ещё, как говаривали, с опаской оглядываясь, она властвовала мелкими паразитами и воистину отвратительными созданиями природы, похищала зазевавшихся детей соседних племён, жестоко умерщвляла их, принося в жертву кровавым Старым Богам, и даже поднимала людей из мёртвых… 

– Из мёртвых? – воскликнул кто-то. Судя по голосу – на грани обморока. 

Хальфнар мрачно кивнул: 

– Древние ритуалы, простые и ужасающие. Павшие могучие воины восставали после них и шли в бой вновь и вновь, как ни в чём не бывало… Зачарованный наговорами и кровью жертв вереск в их груди бился вместо сердца, что они навсегда утратили… 

В таверне повисла звенящая тишина. Хальфнар выдал нервный смешок. 

– Видите, как велики глаза и уши у страха неизведанного и далёкого? 

– Нас так просто не запугать! – с обидой в голосе, ударив кружкой по столу, воскликнул один из местных – бородатый норд-детина с двумя позвякивающими мечами за спиной. 

– Некоторых – нет, однако же многих других пугали эти байки, что я поведал вам, об угрюмой ведьмачке, заправляющей племенем отщепенцев с заокраинных западных отрогов Предела, о ворожее Клоадре. 

Хальфнар прервался на мгновение, отпил из кувшина и скептически помотал головой. 

– Ворожеи… Да уж… Насколько я могу судить, здесь в Скайриме – особенно в отдалённых от Предела холдах – представления о них очень сильно искажены. 

Кто-то считает их потомками эльфов-альдмеров, обезображенными по прихоти и насмешке низших из божеств – даэдра, кто-то мнит их отродьями из Забвения, закинутыми в Тамриэль при Сопряжении миров. Им приписывают невообразимое и невозможное – по правде говоря, я ещё ни об одних созданиях из бестиария искателей приключений не слыхивал столько… всякого и разного. 

Я должен признать, – помедлив, добавил Хальфнар, – слухи не возникают на одном лишь пустом месте. Возможно, что-то из озвученного мною и было. Но оно было настолько отдалённо похоже на то, что ворожеям приписывают… Настолько искажено, что, наверное, нет повода считать их теми порочными, безжалостными и непобедимыми отродьями из легенд и баек. 

Насколько я это помню и насколько я могу судить – ворожеи не более чем женщины-матриархи из племён предельцев, которые хитростью и обманом выдают себя за тех, кем на деле не являются. Ни могущественными магами, ни некромантами, ни даже сверхъестественными порождениями. Всего лишь люди, женщины-вожди. Они хитры и жестоки. У них есть устрашающий грим и бутафорные когти для запугивания, они владеют азами элементарной магии, могут вызывать огонь и испускать слабые разряды молний – а на заплутавших и вымотанных бедолаг-пилигримов всё эти трюки действуют безотказно. Они следуют странным и изуверским ритуалам – приносят в жертвы на древних потёртых алтарях, но вовсе не людей или меров, а коз и оленей. Да уж, – Хальфнар усмехнулся, – многие предельцы чтят Старых Богов, как и их матриархи, однако же, что те, что другие сами давно позабыли, а, быть может, никогда и не знали – кто же они, эти Старые Боги, на чьи алтари они по привычке льют кровь невинных творений Кинарет. А что до подъёма из мёртвых – то не более, чем искусно разыгрываемый спектакль, игра на публику, на народ, который ворожеи желают держать в страхе и повиновении, благодаря растекающимся слухам о таких вот их «подвигах». Да и который – чего уж там – сам не прочь быть обманутым… 

Нет, я вам так скажу: большая часть из историй, что мы слышали о ворожеях – суть вымысел, основанный на наших же страхах неведомого. И если вам кажется, что вы слышите выдумку – будьте уверены, так оно и есть, – так подвёл итог своей красноречивой тираде Хальфнар Изгой. 

На минуту воцарилась тишина. 

– Хотите сказать, что ворожей не существует? – спросил один из завсегдатаев «Кобылы». 

Хальфнар вздохнул – снова да ладом, он ведь совсем не это говорил. 

– Не может такого быть, – взвился кто-то, – нынче весна ворожей! Как вы это иначе объясните? В чащобе лесов вновь пробудилось древнее зло! 

– Древнее как мир? – уточнила для порядка Йордис. 

– Именно! – с жаром подтвердил возмущённый голос – Хальфнар за обилием людей не видел говорящего. – Все знают, как много лет назад из каменистого Предела на благодатный восток пришли на «кормление» несколько десятков ворожей, основавших по всему Скайриму отдельные ковены. Гнёзда. Не даром же они вылитые стервятницы! 

Йордис недоверчиво переглянулась с командиром. 

– Скажете – и это вымысел? 

– Многие считали завоевателей из Акавира – цаэски – змеелюдами, на деле же оказалось, что такой уж необычной формы их доспехи, так что… – пожала плечами девушка. Хальфнар был склонен согласиться с ней. 

– Но, а как же чудная смена погоды? – вопросил один из слушателей. 

– Так бывает, – отозвался Хальфнар, возвращаясь в разговор. – Как любит говаривать мой компаньон-каджит: «Это прихоть природы». 

– А странные дела – что творятся в такое время? Это как? – не унимался вопрошающий. 

– Думаю, совпадение, – равнодушно ответил Хальфнар. – Странностей хватает в любое время. 

Посетители таверны переглядывались. Одни недоуменно – многое было для них непонятно, другие недовольно – ну, а как же, бродяга-наёмник, ко всему ещё и полукровка, посмел позариться на их незыблемые мировоззрение и убеждения. 

– Если совсем уж начистоту, – добавил Хальфнар, – вся моя жизнь только и состоит, что из странностей, ставших рутинной обыденностью. 

– Хотите сказать, господин, что повстречай вы ворожею – настоящую ворожею из легенд – то ничуть бы и не удивились? – малютка Яра вновь ставила Изгоя в тупик своими не по годам прозорливыми вопросами. 

– Я бы не встретил её Яра, ведь не существует легендарных ворожей, – со вздохом объяснил Хальфнар. 

– Ну, а если бы? – девочка с хитрецой прищурила глаза. 

– Если так, – Хальфнар на пару мгновений задумался. – Ты хочешь знать, одолел бы я её? 

Яра кивнула. 

– Конечно, – покивал в ответ Хальфнар. – Не в одиночку – но вместе, я и моя ватага, мы бы непременно размотали бы это исчадие зла. Но, боюсь, как и прежде я вынужден вновь вас огорчить, друзья мои, ведь ворожей – таких, каковы они в вашем представлении – попросту нет. 

– Интересно, что вы скажете, когда вновь начнут пропадать дети, – заметил кто-то из толпы. 

– Это если начнут, – отозвался кто-то в ответ. 

– А чем, по-твоему, эта весна отличается от той, что была четверть века тому назад? Скажи-ка! 

Ответа не последовало. Видимо, она ничем не отличалась. Хальфнар склонялся к мнению Шивари, что погодные аномалии – это цикличность природы и особенности климата вкупе со своеобразностью ландшафта Белоречья, ведь в эту степную долину стекались ветры со всех сторон света, особенно с севера. Недаром многие именовали Уайтран городом Ветров. 

– И кому бы ещё понадобились дети, как не западным ведьмам, а? – не унимался спорщик. 

– Ежели такое и произойдёт, то их непременно вызволит из неволи и спасёт от лютой смерти господин Хальфнар! – радостно возвестил трактирщик Бьорнур. – Так ведь, господин Хальфнар? Вы ведь стольких супостатов да особливо и монстров одолели! Что вам треклятые ворожеи? 

Хальфнар устало переглянулся с Йордис – та скептически сквасила губки в презрительной улыбке. Что толку объяснять и доказывать? Людей не переубедить. Потому-то Хальфнар вымученно улыбнулся и, полный достоинства и благородного спокойствия, ответил: 

– Конечно. Как же иначе? 

А ведь и правда – когда это герои легенд отказывались от авантюры и подвига перед лицом смертельной – по-настоящему смертельной – опасности? 

Однако же, хотя Хальфнар и не показывал виду, изнутри его раздирали сомнения – он не знал. 

Он не знал, действительно ли его детские воспоминания правдивы. Действительно ли ворожеи – лишь плод воображения да страшилка для детей и недалёких крестьян. И действительно ли он одержит верх в схватке с чудовищем, если вдруг окажется, что всё же… 

Ведь как бы это ни было невероятно, но создания из легенд вроде драконов, троллей, оборотней и кровососов существовали – да ещё как! 

Век тому назад драконы воспряли из небытия и едва ли не разорили северный край – не будь того кто успешно им противостоял. Последний из Драконорождённых, легендарный ныне Довакин в битве за Совнгард вместе с королями древности одолел самого Алдуина, гигантского дракона, предводителя всех дова – Пожирателя Миров, Бича Монархов, первенца и тень Акатоша, о сколько же имён было у столь грозного противника! Напоминанием о тех временах и тех противниках рода людского – вовсе не придуманных – были циклопические останки, желтеющие под мрачными небесами Севера кости гигантских крылатых дова да громадные курганы, где покоились в братских могилах тысячи сыновей и дочерей Скайрима, павших от огня и несокрушимой нечеловеческой всилы. 

Трёхглазые мордовороты-тролли частенько спускались с гор, дабы полакомиться дарами долин – а именно отставшей от стада живностью. И не только. Однажды, будучи совсем ещё мальчиком, Хальфнар, оцепенев от ужаса, наблюдал, как нечто огромное, с десяток футов ростом, покрытое шерстью и костяными наростами, возникло словно бы из ниоткуда, просто внезапно скатилось с горы, заграбастало крюками-когтями зазевавшуюся пастушку и также внезапно, как и появилось, ретировалось. Ничего подобного и похожего Хальфнар никогда больше не видел, как, впрочем, никто и никогда более не видел несчастную девушку. 

Ликанами-оборотнями оказалось братство Соратников, облюбовавших Йоррваскр, а верная соратница и спутница Довакина Серана – и тому были исторические и задокументированные свидетельства современников – была вампиром из клана Волкихар. Ни с теми, ни с другими Изгою сталкиваться не приходилось, а, значит, и проверять себя на прочность в бою с ними. 

Доводилось Хальфнару видеть создания, которые достопочтенные учёные мужи именовали магической аномалией, а невежественные норды называли по-простому, так, как они понимали суть этого создания – ледяным привидением. Это было белёсое нечто, выныривающее из промёрзшей земли, продолговатое, расплывчатое, парящая в воздухе бестелесная змея, передвигающаяся с угрожающим свистом и одновременно со звуком, напоминающим скрип свежевыпавшего снега под ногами, обвивающая кольцами свои жертвы и погружающая тех в вечное ледяное забвенье. И горе, если рядом не окажется огня, дабы отвадить эту нечисть. 

Были, впрочем и другие противники, ничуть не менее грозные и опасные, оказавшиеся Хальфнару и его товарищам вполне себе по зубам. 

Чего стоил массивный хоркер с бивнями в несколько футов длиной, разодравший Изгою правый бок и пытавшийся придавить норда своей массивной тушей! Хальфнар, будучи тогда один, едва-едва вышел победителем в схватке у отвесных берегов близ винтерхолдского обвала. А всё-таки выйдя таковым, он, истекающий кровью и обессиливший, вынужден был после выпотрошить тушу животного и забраться внутрь, дабы хоть немного согреться и переждать ночь на продуваемом беспощадными ледяными ветрами берегу Моря Призраков. 

А жуткие плотоядные морозные пауки в лесах за Солитьюдом! Громадные членистоногие, поводящие истекающими ядом жвалами и бесстрастно взирающие дюжиной матовых глаз на отчаянно бьющихся с ними за свою жизнь людей. Теми людьми были Хальфнар со спутниками, а единственной жертвой чудовищ стал прикорнувший было незадачливый часовой. 

Были в жизни Хальфнара и сражения с сонмами одичавших рьеклингов с отдалённых северных островов и ордами обезумевших, бесповоротно спятивших в вечной тьме подземелий, потерявших всякий хоть отдалённо напоминающий человекоподобный облик, снежных эльфов – фалмеров. Скрюченных, практически слепых и вечно голодных, вечно живущих ожиданием добычи, фалмеров. 

От воспоминаний о битвах минувших дней Хальфнара отвлёк возглас Бьорнура: 

– Вот видите! Разумеется! Чего нам бояться? Сланый Хальфнар защитит нас, ежели что приключится! – и Бьорнур на всякий случай уточнил, понизив голос: – Так ведь, господин? 

Хальфнар вновь кротко и коротко согласился. 

– За Хальфнара и его славную братию! – воскликнул кто-то. 

– За Хальфнара Изгоя! – подхватили этот душевный порыв прочие, вновь взмахнув питьём и как следует пригубив 

Посреди этого бедлама одна лишь Яра хранила спокойствие, с лёгкой улыбкой глядя на Изгоя, по всей видимости, обдумывая сказанное им. 

 

*** 

 

Спал Хальфнар неспокойно, постоянно просыпался, ворочаясь. Ему всё чудилось, что кто-то ходит рядом – он то и дело ощущал лёгкое дуновение, словно рядом только что прошло нечто или некто. Со всех сторон и из каждого тёмного угла ему слышался оглушительный шёпот, он потерял счёт времени и утратил всякое чувство реальности – не то спал, не то бодрствовал. Промучившись таким образом, Хальфнар, наконец не вытерпел и поднялся, зажёг свечу и выскользнул за дубовую дверь в коридор. 

Огней в зале не было. Спустившись вниз, Хальфнар, подняв свечу, с изумлением обнаружил, что и самого зала-то нет – куда там! 

Где именно он очутился, понять Хальфнар не мог, сколько ни силился. Нутром лишь чувствовал, что место это тёмное, опасное, добра тут не жди – чем не повод, чтобы убраться восвояси? 

Попятившись, он наткнулся спиной на что-то. 

Обернувшись, Хальфнар увидел огромную, произрастающую словно бы из-под земли и рвущуюся ввысь, в глухую тёмную пустоту стену, сложенную из мириадов сот. 

Чёрных сот. 

Матово-чёрных угольных сот, сочащихся отнюдь не мёдом, но густой тёмной жидкостью. 

Сочащихся всё больше и больше с каждым мгновением – вот Хальфнар уже по щиколотку в вязкой гуще. Не успев и опомниться, он оказался по колено в кажущейся бездонной холодной чёрной трясине. 

Ещё немного – и Хальфнар с ужасом понял, что буквально тонет в непроглядной бездне. Из последних сил он попытался выкарабкаться, ухватившись хоть за что-нибудь, но тщетно – лишь схватил руками воздух в агонии и захлебнулся поглотившей и сомкнувшейся вкруг него тьмой. 

 

*** 

 

От кошмара его пробудила Йордис. 

Она сидела подле него, держа его за руку одной своей, другую же она возложила на его голову, и полуприкрыв глаза, покачивалась – подавалась чуть вперёд и откидывалась обратно, бормоча воззвания к Талосу. 

– Йордис, – пробормотал Хальфнар, понемногу приходящий в себя. 

– Наконец-то! – повеселела Йордис и прекратила свои мантры. – Кое-как вырвала тебя из твоего кошмара. Ведь так – ты видел что-то ужасающее, пока блуждал по Вечнотени? 

Хальфнар вместо ответа лишь тяжело выдохнул. 

– Что ты видел по ту стророну? Расскажи, не томи, Хальфнар! 

– Полагаешь, я помню? – отозвался тот. – А если бы и помнил, думаешь, захотел бы пересказывать и вновь переживать кошмар? 

– А ты не думал, что выговорись ты – и сразу полегчало бы? 

Нет, стоило признать, о таком Хальфнар и не думал. 

– Соты, – выдавил он. 

– Что? – не поняла Йордис. 

– Соты. Большое… да просто огромное скопление чёрных сот. 

– И… это было ужасно? – недоверчиво покосилась на командира воительница и, откинувшись на спинку кресла, беззаботно закинула ногу на ногу. – Ты ни разу не видел таких? Старые пчелиные соты темнеют… 

– Нет, – покачал головой Хальфнар, – не так. Они не были потемневшими от времени. Они были беспросветнее беззвёздной ночи, непрогляднее, чем самые глубокие бездны Чёрного Предела. 

Едва я вспоминаю, только лишь у меня перед глазами встаёт этот образ – и меня разбирает дрожь. Чёрные соты… Мириады чёрных сот. И сочащаяся из них тёмная жидкость, густая, подобно мёду, но… это был не мёд, нет. Кровь. Такая же тёмная, бесконечно чёрная, как и сами эти треклятые неисчислимые соты… 

– Уверен? Кровь? – недоверчиво протянула Йордис. 

– Она беспрестанно лилась из них… Я захлёбывался в ней – столько её было, думаешь я не мог определить, что это меня окружает? За кого ты меня держишь? Это была кровь, – Хальфнар в бессилии откинулся на подушку и закрыл ладонями лицо. 

– Да, Хальфнар… – растерянно протянула Йордис. – Тебе не помешает ещё денёк-другой… А может, – задумчиво добавила она, – может, эта задержка и к лучшему. Окончательно придёшь в себя, да и этот ветер, который тебе явно голову надул, наконец, прекратит неистовствовать, мы вновь тронемся в путь, словно ничего и не было… 

– Нет, – мотнул головой Хальфнар, услышав про «не было». – Как прежде уже не будет. 

– Любишь ты всё усложнять, Изгой, – с тоской протянула Йордис. И тут же ни с того ни с сего рассмеялась. – Ох, извини… Просто у тебя странные представления о том, из чего норды готовят мёд 

– То есть? – нахмурился Хальфнар, отнимая руки от лика. 

– То вереск, то кровь из сот… Вот что ты там нёс вчера о вереске? Как он бьётся подобно сердцу у возвращённых из мёртвых вашими западными ведьмами? – пояснила Йордис. – Мне-то казалось, что вереск – всего лишь красивый пурпурный цветок, из лепестков и нектара которого варят мёд. «Черновересковый отборный» – слыхал о таком сорте? Быть может, именно это название навеяло тебе странное видение? Странное, но не жуткое… Что с тобой происходит последнее время, Хальфнар? 

Изгой усмехнулся – хорошенькое дело! 

– Ничуть не жуткое? Ты не видела того, что видел я… 

– Во сне, – напомнила Йордис. Просто на всякий случай. 

Хальфнар лишь лениво отмахнулся. 

– Будь то твоё видение Талоса, ты бы иначе это воспринимала, – Йордис в ответ на такую ремарку отдёрнула руки и надулась. – И, нет – какой вереск? Не о том я говорил. Не вереск. Нет, – он покачал головой. – О, нет. Вересковое сердце. По преданиям, ворожеи выращивают некие деревья в земле, в которой захоронены их заклятые враги. Деревья эти плодоносят – а плоды их вырастают здоровенными, что с твою голову. И, погоди, это не всё. Они не просто аномально большие и формой своей напоминают сердце огромного животного. Или человека. Нет, словно бы, и, впрямь, живые – налитые магией – они пульсируют, бьются. Воины, возвращённые ворожеями с той стороны, сильны как никогда прежде, быстры и беспощадны. Неистовые и необузданные в битве, они совсем как дикий вереск, произрастающий в горах – и теперь уже именно тот вереск, что ты знаешь и так любишь. Неприхотливый пурпурный цветок… 

– Ворожеи возвращают падших воинов к жизни при помощи вересковых сердец. Так говорят, да? – уточнила Йордис, выслушав командира. 

– Именно, так я слышал, – ответил Хальнфар, понимая, что его малость занесло. 

– Как же хорошо, что великий герой Хальфнар Изгой защитит всех обиженных и угнетённых от нападок и козней злых ворожей, – рассмеялась Йордис. 

– Знаешь, – помолчав и подумав немного, промолвил Хальфнар. – Если ты не знаешь чего-то или никогда этого не видела – это ещё не означает, что этого и вовсе нет. Когда-то драконов считали легендой, преувеличением страхов первых людей. 

– Когда-то цаэски считали змеелюдами – и что же оказалось? – парировала Йордис и поднялась. Кажется, это был её любимый аргумент.. – Хватит ныть, Хальфнар. Ну же, подъём, солдат! Не вечно же тебе киснуть здесь! Идём – тебе не помешает подкрепиться, тем паче, что время как раз обеднее… 

С последним Хальфнар был солидарен. 

 

*** 

 

Зал таверны был почти пуст. Кроме компании Хальфнара, устроившейся за главным столом, ещё заставленным остатками вчерашнего пиршества, за ним же устроилась ещё парочка местных – лениво перебранивающихся косматых нордов, занятых уплетанием копчёностей и поглощением эля и настоявшегося мёда. За стойкой сидел один лишь старик, медленно смакующий щедрую пинту. Лениво перебирал струны сидящий у разогретого камина юный бард – не то готовясь к предстоящему вечеру, не то отходя после вчерашнего. Суетился и хлопотал вокруг немногочисленных посетителей и постояльцев Бьорнур. 

– Скажите, господин Хальфнар, куда вы и ваши добрые товарищи держите путь? – поинтересовался трактирщик, поднося кувшин с можжевеловым мёдом. – Как-то не довелось спросить прежде. 

– В Рифтен, – отозвался Изгой. – Мы два года провели на самом крайнем севере – в землях Хаафингара и Хьялмарка. 

– Вот как! Да, пора бы и на заслуженный отдых, – согласно покивал Бьорнур. – Тем более – Рифт! Такие края! Это воистину дар богов Скайриму. 

– Точно. 

Бард начал наигрывать мелодию отдалённо напоминающую «Песнь о Довакине». 

«…Корни зла пресеки – ты вовек дал в том клятву свою. И враги много бед слышат в крике побед, Довакин, поддержи нас в бою!.. » – строки сами всплыли в памяти у Хальфнара. 

Вот ведь как бывает. Оказавшийся не в том месте и не в то время случайный человек стал тем, кого будут вечно славить потомки. Никакой клятвы никому он не давал, это было преувеличением – а делал лишь то, что считал нужным и правильным по своему разумению. Он не желал того бремени, что негаданно свалилось на него, но принял и пронёс его – так как и положено герою. 

Бьорнур словно бы читал мысли Хальфнара. 

– О вас тоже однажды напишут песни, путники сложат саги о ваших подвигах! – простодушно заявил он. 

Хальфнар в ответ тут же расхохотался, чем немало так смутил трактирщика. 

– Брось, Бьорнур! – Хальфнару льстило подобное, но он прекрасно всё понимал. – Я же ребёнок по сравнению с героями прошлого! 

– Если хотя бы половина того, что о вас говорят – правда, то не такой уж и ребёнок, – отозвался один из нордов-собутыльников, отрываясь от трапезы. 

– И звучное имя есть, – добавил его товарищ. – Всё как положено. 

– Это-то мне и не нравится, что всё, словно бы, по накатанной, – не согласился Хальфнар. – Вот где они все? Герои ушедших эпох? Канули во времени, их подлинные имена преданы забвению… Кому захочется подобного исхода? Что мы вообще о них знаем? 

Подал голос и старик, до того не участвовавший в разговоре. Обернувшись к спорящим, он изрёк: 

– А какого исхода для себя ты желаешь? Никто не ведает тех имён ушедших героев, что были даны им при рождении в подлунном мире. Но людская молва нарекла их теми, кто они есть и поныне. И нарекла не просто так, а за то, что они совершили… 

– Или то, что им лишь приписывают, – лениво заметила Йордис. 

Старик невозмутимо продолжил, не обратив на этот выпад внимания: 

– …Именно это мы знаем, а большего и не надо. 

– Но где они? – взволнованно спросил Хальфнар. Он был отчего-то уверен, что старику это известно – или он может поделиться своей мудростью на этот счёт, ведь он так уверенно и величаво говорил. 

– Где? Куда? – пожал плечами старик, отодвигая свою кружку. – Разве же героям не следует, молча, удаляться? Они делают то, чего от них ждут и так, как велит их совесть. Остальное – не важно. Всё прочее – уже совершенно другая история, быть может, уже ни капельки и не легендарная и даже не интересная. Они уходят в закат и Вечнотень, но всегда живут в памяти народа. И, кстати, ты не прав – мы знаем их настоящие имена. 

– Разве? – усомнился Хальфнар. 

– Разумеется, – улыбка старика всё же была немного лукавой. – Непостижимый. Вечный Чемпион. Забытый Герой. Нереварин. Спаситель Сиродила. Герой Даггерфолла. Довакин. 

Повисла благоговейная тишина, не нарушаемая теперь даже бардом. 

– Тебя уже выделили среди прочих и нарекли особым образом – и не только из-за твоего происхождения, ты и сам это понимаешь. И, может статься, однажды люди поставят тебя в один ряд с теми, кого уже почитают. Пройдут годы, сменятся эпохи, падут королевства, сотрутся из памяти имена даже вчерашних правителей, а молва об Изгое будет вечно жива подобно «Песне о Довакине»… Если, конечно, ты останешься достоин этого, – сказав так, старик вернулся к своей пинте, оставив Хальфнара в раздумьях. 

Бард вновь заиграл – что-то незнакомое, компания Изгоя, посмеиваясь и подтрунивая, вернулась к трапезе, Хальфнар же поманил к себе Бьорнура. Когда трактирщик наклонился поближе, свежеиспечённый кандидат в летописные герои спросил, знает ли тот старика. 

– Фроднара? Да, господин Хальфнар, знаю. Кто ж не знает его? – живо отозвался Бьорнур. – Самый старый житель всего Белоречья. Самый мудрый, как по мне. Самый, если угодно, древний. 

– Насколько он древний? – заинтересовался Хальфнар. 

– Ну, Великий обвал, что разрушил старый Винтерхолд, он, конечно, не застал, – Бьорнур заметно понизил голос, – но вот что я вам скажу, – он подвинулся к компании настолько близко, насколько это было возможно. – Если вы его попросите – проставившись пинтой-другой, понятное дело, да ежели он будет в добром расположении духа, то обязательно поведает вам о своём знакомстве с Довакином. 

У Хальфнара челюсть отвисла. Герой, о котором прежде упоминалось вскользь и которого вновь назвал трактирщик, был по его, Изгоя, разумению достойным быть в пантеоне рука об руку с самим Талосом и прочими древними богами. А этот старик – немыслимо! – знал Довакина. Знал и мог поведать об этом. 

– Наверное, он самый популярный рассказчик в ваших местах, если он застал те времена, – предположил Хальфнар. 

– Был бы, – отозвался Бьорнур, – коли бы ему верили. Но никто не воспринимает всерьёз ни слова из того, что он говорит. А зря, ежели спросите меня. 

– Отчего же такое неверие? Чем он его заслужил? – удивился Хальфнар. Ему было жаль старика. Едва ли не единственная радость на старости лет и на исходе жизни – окунуться воспоминания о былом и погреться в лучах славы, почувствовать и себя сопричастным к тому великому, что происходило и что зовётся теперь легендами… Да и той лишают. 

– Никто и слушать его не желает, едва он заводит свои истории, – принялся горячим шёпотом объяснять Бьорнур, – а всё дело в том, что, с его слов… 

Он не договорил – с лязганьем распахнулась входная дверь, на постоялый двор пожаловали новые гости. Пришедшие были облачены в тяжёлые доспехи, поверх которых были перекинуты через плечи жёлтые плащи с вышитыми головами чёрных жеребцов. То были стражи Уайтрана. 

– Хальфнар Изгой? – грубо осведомился тот, что был среди стражников главным, судя по его кирасе и тому, что он единственный из пришедших позволил себе разинуть рот на самого Изгоя, чьё одно лишь имя, по словам боевой подруги, заставляло без сил сползать под стол ушлых головорезов. Что интересно, командир стражи не ошибся в своём выборе, обратившись именно к предводителю вольных наёмников, хоть тот и не восседал помпезно во главе стола. 

Краями глаз Хальфнар уловил движение по бокам от себя – то были Йордис и Онмунд, ненавязчиво положившие руки на рукояти клинков и ждавшие только кивка командира. Но Хальфнар едва заметно мотнул головой – им нечего было делить с местной стражей, никаких законов они не нарушили. А что до такой наглости и бесцеремонности самих стражей – ну, так где представители законной (или не очень) власти вели себя сильно лучше? Прежде чем переходить к силе оружия, было бы неплохо узнать, чего же дозорные города жаждут от него. 

– Не изволите ли к обеду, господин? – участливо вмешался Бьорнур. 

Командир стражи снял шлем, явив кудлатую белобрысую шевелюру, и смерил трактирщика взглядом не менее тяжёлым, чем его броня. 

Не желая выслушивать более грубости в адрес славного малого Бьорнура, Хальфнар поднялся, раскинув руки и как бы говоря: «Ну, вот он я». 

– Извольте пройти с нами в чертоги ярла Уайтрана, – просьба стражника была уже куда миролюбивее его «приветствия». – Он пожелал встретиться с вами. 

Хальфнар переглянулся со спутниками, пожал плечами, буркнул в полголоса «почему бы и нет» и проследовал к выходу. За ним потянулась и его весёлая компания. Стражники было запротестовали, но Хальфнар отрезал: 

– Все вместе – или никак. А теперь – ведите! – и законникам ничего не оставалось делать, как взять отряд наёмников в подобие почётного караула и сопровождать таким образом по улицам города до ступеней Драконьего Предела. Народ удивлённо глазел на такое шествие, некоторые радостно приветствовали Хальфнара и его товарищей – недаром же давеча вместе веселились в «Гарцующей кобыле», но скисали под мрачными взглядами угрюмых стражников. 

Эскорт поднялся по поросшим мхом ступеням на галерею, отворил огромные двустворчатые двери, и наёмники шагнули в прохладный сумрак дворца. 

Посреди огромного зала аккурат позади длинного стола для пиршеств располагался открытый очаг, а за ним на небольшом возвышении был собственно престол Уайтрана, украшенный свисающим над ним в арке черепом дракона Нуминекса. 

Наёмников командир стражи выстроил в ряд перед троном, бодро отпечатал шаг, подойдя к облачённому в стальную кирасу коренастому мужу с молотом за спиной. Это, по всей видимости, был местный хускарл. Выслушав донесение, тот кивнул, подошёл к трону и, склонившись к мужчине на троне, вполголоса донёс до того необходимые сведения. 

Правитель земель Белоречья словно бы в насмешку являл собой карикатурного ярла, с важным видом восседающего на троне, подперев голову с жидкой клочковатой бородой одной и рукой и подбоченившись второй. На плечи его была накинута меховая мантия из песца, голову венчал серебряный обруч с опалами, вернее всего добытыми в глубинных забоях Маркарта. 

Ярл поднял взгляд, но не поднялся сам, дабы поприветствовать гостей. На лике его сквозило холодное пренебрежение, разбавленное показным самодовольством. 

– Знаменитый Хальфнар Изгой, – размеренно протянул он, разведя руками. Правда, Хальфнар не почувствовал, что им искренне рады в этих чертогах. – Добро пожаловать в Драконий Предел. 

Хальфнар коротко кивнул. Никто из его спутников и не шелохнулся. 

– Вижу, вы не знаете, обо мне, иначе бы не были столь непочтительны, – раздражённо заметил ярл. 

– До сих пор мы не были представлены друг другу, – отозвался Хальфнар. 

– Что ж, – ярл выпрямился, откинулся на сиденье трона и с не менее важным видом, чем прежде, устроил руки на массивные резные подлокотники. – Вы, господа воители, находитесь в моих владениях – это Белоречье, именно я, Фрейлунд из рода Серых Грив, полноправный и единоличный владетель всех окрестных земель. 

Хальфнар едва заметно прищёлкнул пальцами – и его братия безропотно преклонила головы перед ярлом. Пусть потешит своё эго, подумалось Хальфнару. Может статься, это будет на пользу делу. 

Фрейлунд и впрямь оказался удовлетворён покорностью гостей, так что милостиво взмахнул рукой, приглашая их присесть на скамьи у очага. 

– Вы удостоились чести быть приглашёнными сюда и сейчас лишь по одной причине, – ярл явно намекал, что иначе бы такой сброд здесь и близко не появился. – И в наших краях наслышаны о ваших подвигах, а, стало быть, вы справитесь с возложенной на вас работой. 

– Какой ещё работой? – удивился Хальфнар. Он решительно не мог припомнить, чтобы на него кто-то что-то возлагал. Хотя бы за последние несколько дней. 

– Такой, которая требует лучших из лучших – а вы, надо признать, – лицо ярла заметно скривилось, – такие и есть. Необходима расторопность, смелость и решительность. А этого, по заверениям моих людей, у вас в избытке. 

– Ты играешь словами, ярл, – заметил Шивари. 

Фрейлунд сверкнул глазами. 

– Как велит того этикет, каджит! Придворные беседы таковы! 

– Пусть так, – спешно отозвался Хальфнар. Только скандалов не хватало. – Что вы хотите поручить нам? 

– Пропал мой сын, Эйгерд. Найдите его – и награда ваша будет велика, – ярл развёл руками, показывая, какова будет его безграничная щедрость. – Я не постою за ценой. 

– Городская стража не может найти мальчишку? – усмехнулся Шивари. 

Ярл был поражён. 

– Быть не может, чтобы вы не знали, пусть вы и впервые в Уайтране, – промолвил ярл. 

– О чём же? 

Хальфнар ещё до того, как услышал ответ, знал, что тот ему не понравится. 

– О ворожеях, само собой. 

Деловито снующая по зале и шушукающаяся меж собой прислуга испуганно примолкла. 

– Эйгерд повздорил со мной и ушёл за городские стены. Последний раз его видели близ заброшенной медоварни Хоннинга. Уже вторые сутки нет ни весточки о нём. Куда было податься, как не в ривервудский лес? А ведь именно там обретался когда-то гленморильский ковен, ныне возрождённый и мучающий моих верноподданных вот уже сколько десятилетий. Вновь наступила весна ворожей, они воспряли ото сна, Изгой, и нет нам спасения в эти дни от них и их морока. Кому, как не прославленным воителям, под силу справиться с такими чудовищами! 

Хальфнар вздохнул. Опять все толкуют об этих треклятых монстрах. Он хотел было завести свою скрипочку на предмет мифа о ворожеях, но тут вмешалась Йордис, попутно сильно сжав руку Хальфнара, давая тому понять, что сейчас следует помолчать. 

– Так вы полагаете, мой ярл, что в исчезновении вашего сына повинны ворожеи? 

– Возможно… Кто знает? – отозвался Фрейлунд. – Если и нет – что с того? В треклятом лесу и без того полно опасностей. Если же да – значит, я обратился к нужным людям. Не так ли? 

Йордис поклонилась, давая понять, что собеседник как нельзя более прав. 

– Стража обыскала город и его окрестности, мой ярл? 

– Разумеется, – сварливо отозвался Фрейлунд. Уж не держат ли его за последнего дурня? 

– А сам лес? – живо справилась Йордис. 

– Полагаете, городской страже под силу справиться с жуткими чудовищами, когда они привыкли лишь разнимать местную пьянь, перебравшую сиродильского бренди? – ярл был полон скепсиса. Присутствующим стражам это было не то что бы сильно по нраву. 

– Тоже верно, – согласилась Йордис. – Эти… хм-м… ворожеи… Чтобы справиться с чем-то этаким – тут нужна особая сноровка. 

В глазах Хальфнара девушка могла бы прочесть немой вопрос, если бы смотрела на него. Но она бесстрашно и дерзко взирала на ярла Уайтрана. 

– И… хорошее снаряжение, – с ленцой добавила Йордис. – Так уж случилось, мой ярл, что мы лишь недавно сошли с большака, оружие наше изрядно поистрепалось за долгое время беспрестанных скитаний и сражений… 

– Всё, что пожелаете, – заверил Фрейлунд. – Всё, что сыщется в наших оружейных и арсеналах. Только найдите и верните моего наследника. Вы получите столько, сколько запросите, пусть мне и придётся после заложить имперским ростовщикам весь Уайтран. 

– Да, господин, – Йордис даже поклонилась. – Не изволят ли ваши люди отвести нас в оружейную прямо сейчас? 

Ярл кивнул – и командир стражи, взяв под козырёк, взялся сопровождать отряд Хальфнара. 

– Что ты там такое устроила? – насел на свою «правую руку» Хальфнар, пока они преодолевали длинную закрытую галерею, ведущую в другую часть дворца. – С чего нам вообще подписываться на такое? 

– Много ты знаешь, – осклабилась Йордис и понизила голос. – Особенно об этом ублюдочном ярле. Фрейлунд не силён и не умён, но злопамятен, коварен и горазд на подлость. Ничего близкого с благородством предков. Так или иначе, он заставил бы нас это сделать. Лучше по своей воле и за награду… нежели иначе. Потому что «иначе» будет чревато нам неприятностями во всём Белоречье. Поверь мне. Кроме того – ну какие ворожеи, а? – Йордис усмехнулась. – Мальчишка заплутал в трёх соснах. На этом деле мы точно не стяжаем великой славы, но неплохо разживёмся звонкими монетами. 

Ну, брось дуться. Что-то здесь нечисто, Хальфнар. Ты же знаешь… Дети, они такие. Играют и забывают обо всём на свете. Весёлые, непонимающие и бессердечные. Мы все были такими. А многие и остались, – Йордис понизила голос. – Как по мне, ярл чего-то недоговаривает. Не думаю, что всё так очевидно, как он поведал нам. Но какие там, так его перетак, ворожеи. Верно ведь я говорю? 

– Меня уже порядком утомил этот трёп о ворожеях. Будучи в Уайтране я только о них и слышу, – Хальфнар и не думал переставать дуться. 

– Вот смеху-то будет, когда ты их ещё и увидишь, – поддела Йордис. 

Хальфнар мрачно покосился на неё. 

– Это наша оружейная, – возвестил командир стражи, отворяя одну из угловых дверей. – Выбирайте, что угодно, как и дозволил вам ярл Фрейлунд, но не забудьте заверить получение обмундирования у нашего квартирмейстера. Само собой, оружие и доспехи предоставляются вам в безграничное и бессрочное пользование, однако же, в случае вашей смерти, они не будут переданы вашим наследникам, но возвращены в казармы Уайтрана, – и он добавил, словно извиняясь. – Так уж у нас заведено. Для наёмников-то. 

– Жадность не доводит до добра, Йордис, – нравоучительно сказал Хальфнар, когда дверь за ними затворилась и они оказались предоставлены сами себе. 

– Брось, – Йордис живо принялась осматриваться. – Доброе снаряжение всяко пригодится. Сколько народу мы спасём от незавидной участи с его помощью! 

Хальфнар неопределённо хмыкнул. 

– Кроме того, даже наши расходники банально несколько подыстощились. Вот, скажем, стрелы, – Йордис взвесила в руках кочан альдмерской работы. – Куда лучнице без хорошего запаса? И если стрелы, то эльфийские. Нам не нужен какой-то хлам. Но сам подумай – нынче в Скайриме их днём с огнём не сыщешь! Надо брать, пока есть возможность. 

Онмунд проворно пристроился к массивному молоту в несколько пудов, Шивари раздобыл пару даэдрических кинжалов – с изящными чёрными ручками, так удобно укладывающимися в ладонях, и острющими зазубренными лезвиями, словно когти каджитов, Эйрин же примерился к отличной кожаной броне, лёгкой и практичной. Хальфнар пожал плечами и вышел из оружейной, оставив людей на поруки их собственной алчности. 

Командир дворцовой стражи удивился: 

– Вы ничего не выбрали для себя? 

– Хватит и своего, – ответил Хальфнар. – Ничуть не худшее оружие – информация. И умение ей распорядиться. 

Стражник с любопытством взирал на Изгоя, обдумывая его слова, не говоря, впрочем, ничего. 

– Мне нужна полная картина произошедшего, – объяснил Хальфнар, раз уж намёков тут не понимали. – Кто? Что? Где? Когда, куда и при каких обстоятельствах? Словом, всё. 

 

*** 

 

День клонился к вечеру. Отправляться на поиски сейчас не имело смысла – что проку плутать по тёмному лесу? Нужно найти мальчишку (или спасти, Хальфнар так до конца и не разобрался), а не самим потерять друг друга в густой чащобе. Кроме того, ворожеи ворожеями, но вот абсолютно реальны волки и медведи, а (если уж совсем не повезёт) в самом сердце леса якобы можно было наткнуться на странных (и опасных) существ – спригганов, пастырей леса. 

Были ли эти хранители земли и дети Кинарет чем-то взаправду видимым и осязаемым, или же в очередной раз являли собой плод разыгравшегося воображения путешественников, но Хальфнар рассудил, что со всякой напастью лучше иметь дело при свете дня, чем при неровном пламени чадящего факела. 

Более того, после сборов снаряжения и прогулки до конюшен за городскими воротами Хальфнару вновь начало нездоровиться. Закружилась голова, тело стало вялым, мысли пошли вразброд, в голове вновь зазвучал странный призывный шёпот – кажется, дали знать о себе отголоски его недуга. 

– Даэдра тебя разбери, Хальфнар, – пропыхтела Йордис, подхватывая почти теряющего сознание командира, начавшего заваливаться наземь. – Куда тебе спасать кого-то? Тебя бы самого выходить. 

Онмунд и Шивари пришли на подмогу девушке, подняли Хальфнара, дали ему опереться на свои плечи и таким вот образом вернулись в «Гарцующую кобылу». 

Охающий и причитающий Бьорнур поспешил обустроить Хальфнару постель, напоил воина горьковатым целебным настоем из горноцвета, после чего крепко запер дверь в опочивальню и строго наказал начинающим буянить гостям утихомирить свой пыл. 

Отдалённый гул постоялого двора, звон посуды, вскрики и смех – всё затихло, Хальфнар остался наедине с гулким стуком своего сердца. По телу разлилась приятная теплота, он словно бы окунулся и распростёрся в упоительной неге, тревожные мысли ушли, в полудрёме ему то и дело виделась любимая Мьол. 

Скрип половицы. 

Ещё. 

Кто-то осторожно приближался. 

Хальфнар раскрыл глаза, напрасно силясь разглядеть визитёра – в комнате было темно, стояла глубокая ночь. 

Но вот полыхнуло пламя спички, и у самого лица норда заплясал огонёк свечи. Хальфнар узнал склонившееся над ним личико. 

К нему пожаловала Яра. 

– Как ты меня всполошила, – сказал Хальфнар, с облегчением выдохнув, и рассмеялся. Ещё секунда – и его правая рука уже готова была инстинктивно выхватить из-под ложа клинок, припрятанный – не иначе как – заботливой Йордис. – Яра, отец будет беспокоиться, ступай к нему. 

– Это не к спеху, – отозвалась девочка, ставя свечу на прикроватную тумбу. Хальфнар поразился перемене – такого льда и в то же время равнодушия в голосе он давно не слыхивал. Тем более он не ожидал услышать такое от Яры, которая была столь радушна, особенно к нему, Хальфнару, которая помогла выходить его – Изгой просто не верил своим ушам. 

– Яра? Что случилось? – обеспокоенно спросил он. 

– Отец велел дать настоя, дабы завтра ты был в добром здравии, – отозвалась девочка и в подтверждение своих слов поднесла к губам воина чашу с жидкостью и с нажимом поторопила. – Ну же. Взгляни на себя. Ты беспомощен и в смятении. А это поможет заснуть и обрести покой. Ты забудешь о своём недуге, обещаю. 

Изгой послушно пригубил питьё. Верно, настой горноцвета. Прочистив горло, воин закрыл глаза. 

– Поведай мне, Хальфнар, из какого ты рода? Племени? – в этом вопросе Яры ему чудилось далеко не праздное любопытство. 

– Из маркартских Изгоев, – воин не в силах был противиться и покорно отвечал на расспросы дочери трактирщика, хоть и находил их крайне странными. 

– Всё-таки Маркартских? Я не ошиблась? – в голосе Яры Хальфнар услышал жадное довольство. – Истинно, из этих племён срединного Предела, выходили лучшие из воителей. Это так хорошо, ты и вообразить себе не можешь, – Хальфнар не видел девочку, но ясно представил себе, как в этот момент она довольно потирала свои крохотные ручки. 

И удивлению его не было предела: 

– Да что ты можешь знать о затерянном среди западных отрогов Маркарте и его воинах, дитя? 

Ответ Яры не на шутку напугал его: 

– О, мне ведомо многое, Хальфнар Изгой. Знаю, как ты бежал из сонных лощин и скалистых расселин Предела на Север. Туда, к утопающему в клубах поднимающегося с бескрайних серых топей Хаафингара тумана Солитьюду, городу на краю вечности. 

Знаю, чего ты страшишься и кого ты боишься потерять. 

Знаю, что ныне в горах цветёт вереск. 

А ещё мне ведомо и то, что ни ты, ни твои сородичи никогда не вернутся в места, которые норды называют Маркартом. Рудная звезда утрачена для вас навеки. 

Хальфнар в изумлении попытался приподняться на локтях, чтобы в неровном и неверном свете разглядеть лицо девочки и убедиться, что это взаправду она, но не смог и в изнеможении слёг. 

– Твоё питьё не помогает, Яра, – прошептал он. – Напротив… 

– Знаю. Знаю. Знаю… – голос Яры эхом отзывался в его голове. Поначалу громко, но с каждым словом всё тише и протяжнее, пока не снизошёл до бросающего в дрожь шёпота. – Знаю… 

 

*** 

 

– Горазд ты отоспаться в последние дни, – в голосе Йордис Хальфнар слышал одновременно раздражение и удивление. Интересное сочетание. – Как ты после вчерашнего? 

– Хорошо, – Хальфнар не кривил душой. Он чувствовал себя превосходно. Сон благодатно сказался на его самочувствии. Глубокий крепкий сон. Безо всяких видений с той стороны. 

– Да? Это хорошо. Здорово ты нас напугал – просто свалился на ровном месте как подкошенный, мы кое-как допёрли тебя досюда, Бьорнур вновь отпоил и выходил, – Йордис покачала головой. – Ты самый скверный постоялец, какого только можно пожелать. На месте Бьорнура я бы давно сбагрила тебя куда ещё – от греха подальше. Столько ему хлопот из-за вашего сиятельства… 

– Да? – спросил Хальфнар. 

– Да, – подтвердила Йордис. – А ты что же, ничего не помнишь со вчерашнего? 

Хальфнар нахмурился – а ведь, если подумать, то он и впрямь не помнил, всё было так смутно, как в пелене густого тумана. 

– Мы собирали лошадей, – начал он. И тут он вспомнил. Но не то, что последовало после – а то, что было до. То, ради чего они вообще затеяли свой поход. – Ах ты ж!.. Мальчишка!.. 

Он кинулся за оружием и доспехом. Причём одновременно. Сначала к одному, тут же передумав, к другому. Словно жадный осёл из древних легенд. 

– Который час, Йордис? – крикнул Хальфнар, отдав предпочтение всё-таки доспехам и надевая нагрудник. 

– Да, вижу ты и впрямь хорош, – покивала Йордис, глядя, как резво заскакал по комнате командир. – А насчёт этого можешь не беспокоиться. 

Хальфнар замер. 

– Что? 

– Слышишь? – Йордис страсть как любила отвечать на вопросы своими собственными и на первый взгляд отвлечёнными вопросами. 

Хальфнар прислушался. Действительно. Звенели храмовые колокола. А ещё явственно слышался гвалт – так обычно шумит толпа. 

– Что происходит? 

Йордис тут же насупилась и стала мрачнее туч, что необъятным тёмным пятном расползались в непогожий день по горизонту Скайрима. 

– А… Это, – она пожала плечами. 

– Что стряслось? – Хальфнар уже чуял подвох. – Почему звенят колокола? 

– А ты-то как думаешь? – огрызнулась Йордис. 

– Никак. Я не знаю. 

– Весь город на ушах, – отозвалась Йордис и в сердцах выдала тираду ругани. Наконец-то прямой ответ. – Эйгерд, сын ярла, треклятый мальчишка, нашёлся! Вот. То ли народ празднует, то ли что ещё удумал, уж не знаю. 

– Вот так? Сам – взял и нашёлся? – не поверил Хальфнар и в растерянности присел на скамью. – А… нам что же делать? 

– Сушить вёсла? – пожала плечами Йордис. 

– Ну и почему тебя это так злит? – устало поинтересовался Изгой. 

– Потому что хорошее оружие придётся вернуть, вот почему! – пуще прежнего разозлилась Йордис. 

– Расскажи, – потребовал Хальфнар. – Как так вышло с ним? 

Девушка в ответ скорчила гримаску и выдала: 

– Ты ещё по уставу Легиона с меня спроси доклад в официальной и торжественной форме! 

Хальфнар ждал. 

– Всё-то тебе надобно знать! – проворчала Йордис. – Шебутной малец оказался – осерчал на папашку из-за того, что тот отнимал последнюю серебряную ложку изо рта, вот и ударился в бега. Да день назад под покровом ночи тайком вернулся в город и пробрался во дворец под самым носом у доблестной стражи – словом, хоть сейчас ему в разведку. О, не смотри на меня так устало, Хальфнар, уже закругляюсь. В общем, заигрался мальчик в подземельях Драконьего Предела. Старик же не будь дураком взял да и приказал ещё разок – так, на всякий – прочесать сверху донизу и перевернуть весь замок с ног на голову. Вот и наткнулись на него. 

– И только-то? – с разочарованием протянул Хальфнар. 

Йордис кивнула: 

– Вроде как да. Мальчишка, ясное дело, получит хорошую порку, а мы, вернее всего получим хрен да без соли и масла… 

Хальфнар поднял руку. 

– Постой-ка. 

Йордис послушно умолкла. 

– Слышишь? 

Гул толпы стал кратно сильнее – и в нём не звучало радости. 

Напротив. 

Недовольство. 

Испуг. 

Йордис и Хальфнар, переглянувшись, без слов вышли наружу. По пути к ним также, молча, присоединились их собратья по оружию. 

Народ бесновался. Вся ярмарочная площадь была заполнена людом – кто-то недовольно кричал, кто-то плакал, кто-то почём зря сотрясал воздух кулаками. 

Хальфнар не мог взять в толк, чем вызван такой ажиотаж – да ещё с таким странным настроем. 

– Пусть выходит! Пусть он явит свою трусливую рожу на тинг! – выкрикнул кто-то. 

Словно в ответ на это раздалось звучное: 

– Расступитесь! 

Глашатай шёл впереди отряда стражников, плотным кольцом обступивших и сопровождающих ярла. Они и группа Хальфнара приближались к центру забитой людьми площади с разных сторон. 

Эскорт ярла добрался до помоста, с которого принято было произносить торжественные речи по поводу и без. На него-то Фрейлунд и поднялся, величаво и не без толики презрения оглядев собравшихся. Хальфнар же довольствовался тем, что, скрестив на груди руки, подпёр поодаль от помоста один из дубовых столбов, к которым в праздники подвешивали верёвки с разноцветными флажками и цветами. 

– Я явился на ваш зов, – молвил ярл, когда установилось некое подобие тишины – народ видел его и ждал его слов. – Поведайте же мне, что случилось? 

– Они пропали! – отчаянно выкрикнул кто-то. Остальные подхватили этот возглас. 

– Пора что-то с этим делать! Так не может больше продолжаться! 

– Маркетта! Бригитта! 

– Яра! 

Хальфнар вздрогнул – его словно ледяной водой обдало. 

Он и Йордис переглянулись. 

Три девочки пропали за раз. 

Скверно. 

– Как это случилось? – спокойно спросил ярл. 

– Дочери мельника убежали спозаранку в лес. Яру видел позже один из привратников, наверняка она отправилась искать подруг, девчонка-то не робкого десятка – и вот уже много часов как нет никаких вестей, – терпеливо объяснил кто-то из толпы. – Всё бы ничего, но пастух из предместий клянётся всеми богами, что видел, как девочек заманивает в чащу нечто ужасное, он не в силах был описать это… И тот зов, что сопутствовал… Манящий шёпот – так он сказал… 

Хальфнар вновь пробрало. 

Шёпот. Столь сулящий. И такой привечающий. Как кажется поначалу. И окунающий тебя в глубь безысходного ужаса. Но это становится понятно, когда уже слишком поздно, чтобы вырваться из этого плена чар. Этого морока. 

Гневные окрики в адрес ярла вернули Хальфнара к действительности. 

Фрейлунд тяжко вздохнул. 

– Разве же не велено было детям не покидать пределов городских стен и предместий? Как мне уберечь свой народ, когда он глуп и непослушен? 

Народ вновь зашумел. 

– Они же дети! – возмутился кто-то. 

– Глупые и совершенно не думающие о последствиях своих прихотей дети, – согласился ярл. 

– Ты потерял последние остатки сострадания, Фрейлунд? – воззвала в нему седая жрица в длинном балахоне по правую руку от Хальфнара. 

– Разве не опрометчиво было поступать так – когда на дворе весна ворожей? Выходить за стены да хаживать в этот проклятый лес? – гнул своё ярл. 

– Так прими меры, дабы не было последствий, ежели это и впрямь дела ворожей, а не пугающие сказки на ночь, – выкрикнули из толпы. – Не оправдывай своё бездействие естеством и беззаботностью детей! 

– Вы зря устроили этот переполох, они вернутся – вот увидите, – ярл размеренно увещевал, но у Хальфнара было ощущение, что и это он делает с неохотой и презрительной ленью. 

Люди наперебой вопрошали: 

– А если нет? Что тогда? Как ты тогда оправдаешься? 

– Думаешь, останешься ярлом, если они не отыщутся? 

– Мало тех, кто пропал годы назад?! 

– Ты что же – и пальцем не пошевелишь? 

– Конечно, это же дети простолюдинов, не ровня его величеству! 

– Да-да! – вскинул руку кто-то в толпе. – Послушайте, добрые люди! Когда он думал, что его собственный сын пропал, то готов был отдать любые деньги, лишь бы его поисками занялся сам Хальфнар Изгой! Я это слышал – пусть меня и выкинут теперича из дворца!.. Да что я? Вот же он! Вон он, Хальфнар! Пусть сам скажет! 

Хальфнар встрепенулся. 

– Поднимись туда, – посоветовала жрица. 

Под одобрительный ропот Хальфнар влез на помост и встал рядом с ярлом. Тот готов был лопнуть от злости. 

– Так это правда, Хальфнар? – раздался выкрик из толпы. Хальфнар не разобрал, с какой именно стороны, поэтому ответил так, чтобы услышало как можно больше народу. 

– Да. 

Толпа недовольно гудевшая, теперь зашлась в криках ярости. 

– А что же наши дети?! 

– И что же, много он тебе посулил? 

Хальфнар простодушно отозвался: 

– Да сколько ни есть и сколько бы я ни попросил, – покосившись на перекошенное злобной гримасой лицо ярла, он добавил. – Я мало лестного слышал о ярле Фрейлунде, но, похоже, за жизнь наследника он готов был отдать последнее. 

А вот это было уже слишком. Толпа заволновалась подобно морю – пошла зыбь, первые ряды стали напирать вперёд, к помосту. В воздух взметнулись сотни рук – и далеко не только стиснутых в ярости кулаков, но и сжимающих рукояти палиц и даже мечей. 

Гвардия ярла в тот же миг подняла щиты и ощетинилась клинками. Ещё немного – и улицы Уайтрана обагрились бы кровью… 

– Нет! – громогласно воскликнул Хальфнар, тоже воздев руки. – Постойте! Во имя Девятерых! Послушайте меня! 

Запал, может, и не погас. Однако же, люди сдержались и даже отпрянули назад на пару шагов. 

– Я отыщу их. Обещаю, – Хальфнар старался говорить громко, чтобы услышали все, даже далеко в задних рядах. – Я и мои спутники немедля выступим на поиски девочек. Но сейчас возьмите себя в руки, дабы не совершить опрометчиво того, что будет иметь крайне дурные последствия. Для всех присутствующих. Повторяю: я найду девочек. И верну их в целости и невредимости. 

От человека к человеку по толпе пробежались сдержанные возгласы восхищения. На лицах замелькали улыбки – людям дали надежду. 

– Чем же мы расплатимся с тобой, Изгой? Сколько ты попросишь? – кого-то очень мучал этот вопрос. – Наш ярл не желает раскошеливаться, но мы соберём с миру по нитке. 

– В том нет нужды. Я обязан Яре и её отцу, – Хальфнар небрежно пожал плечами. – Так что это меньшее, что я могу сделать. 

– За просто так? За здорово живёшь? – будто бы не веря ушам, уточнил кто-то. 

– Да, – подтвердил Хальфнар. 

Большинство не верило ушам – а, поверив, все как один, не сговариваясь, грянули: «Слава Хальфнару Изгою! » 

Йордис смотрела на командира как никогда прежде – абсолютно серьёзно, без насмешки, даже и без мимолётной тени улыбки. Но Хальфнар знал – она гордится им. 

– Какое великодушие, – процедил ярл. 

– Возвращайся в Драконий Предел, Фрейлунд, и изойдись там своим ядом презрения, – отозвался Хальфнар. – А здесь тебе нечего делать – сам видишь, как тут рады твоей персоне. 

Ярл, презрительно фыркнув – вот ещё всякое наёмное отребье ему не указывало! – но кликнул стражу и под бдительным её надзором спустился на мостовую. Толпа расступалась перед процессией ярла и тут же смыкалась ей вслед. И если прежде – в этом можно было не сомневаться – толпа снесла бы помост и вздёрнула ярла на шпиле его же собственного дворца, то теперь никто и не помышлял ничего супротив. 

Быть может, люди и вернутся в ближайшие дни к этому вопросу – о целесообразности пребывания Фрейлунда на своём месте, подумал Хальфнар, спускаясь вслед за стражей и присоединяясь к соратникам, но не теперь. Сейчас их заботит лишь одно. Им теперь не до ярла. Но когда Уайтран заполучит обратно своих дочерей – вот тогда-то мысли простого люда вновь скакнут в то же русло непокорности и неповиновения, что и ныне. А за помыслами последуют и деяния… 

Но Хальфнар и его спутники к тому моменту должны будут уже миновать Ривервуд и, обойдя хребты, тупыми скошенными зубьями окружающими пик со звучным и странным именем Глотка Мира, ступить во владение Рифт. 

– Я ведь всё правильно сделал, Йордис? – не то чтобы этот вопрос так уж терзал Хальфнара или же он отчаянно искал её одобрения, но всё же. К советам своей правой руки он предпочитал прислушиваться и следовать им. 

– Ты всё правильно сделал, Изгой, – ответствовала воительница. 

 

*** 

 

– Хальфнар! 

Воин обернулся на оклик. То был Фроднар – на своём привычном месте, у заставленной пыльными бутылками в соломенных оплётках стойки. 

– Не чурайся, подойди, – поманил старик. 

Хальфнар приблизился, за ним подтянулись и остальные. 

– Мы торопимся, Фроднар, – сказал Хальфнар. – Извини, но не сейчас. 

– Вот как? – хмыкнул старик. 

– Я зашёл лишь заверить Бьорнура, что верну ему Яру. И всё. 

– Стало быть, ты не хочешь узнать кое-что, что поможет вам в бою с ворожеями? 

Это замечание заставило Хальфнара призадуматься. 

– Знаю, знаю, ты торопишься. Дети в опасности. Всё верно. Но сунувшись в логово монстров прямо сейчас, ты лишь напрасно сгинешь. 

Хальфнар присел на табурет по соседству со стариком. 

– Я в растерянности, Фроднар, – как на духу выпалил Изгой. Не выдержал. Все сомнения, что скопились, разом прорвались и устремились наружу. – Не знаю чему верить. Я сам не так давно кое-что слышал и видел, после чего и лишился сил. Был словно опустошён. Так мы и оказались на постое здесь, в «Кобыле». И я видел сон – ох, лучше бы он ускользнул от меня, Фроднар! Сущий кошмар, словно в горячечном бреду, когда разум мутится настолько, что выдаёт самые невиданные и невообразимые образы… Однако, всё это так не похоже на болезнь. А вот на морок ворожей… Но… Как такое возможно? Они же… 

– Ворожеи – не миф, – резко отрезал Фроднар. – Хочешь верь, хочешь – нет, Изгой, но я своими глазами видел, как величайшая дева-воительница пронесла на крупе своего скакуна по нашей округе в великом триумфе головы поверженных гленморильских ведьм. Да, это было взаправду. И то были головы ворожей – не женщин, но гарпий, отвратных созданий, сморщенные, с острыми клювами и скопищем клыков в пастях. Нет, мальчик, ворожеи так же реальны, как и мы с тобой. Они искусны в магии и иллюзиях, из когти остры, речи полны обмана и коварства, их злоба и желание причинять боль неумолимы. Они одни из самых опасных противников, что только можно себе вообразить… 

– Погодите-ка? – вмешалась, не утерпев, Йордис. – Легендарные ворожеи гленморильского ковена? Их головы пронесла дева-воительница? 

Теперь и Хальфнар удивился – да, и в самом деле! 

Фроднар, улыбаясь, кивнул. 

– Но… Разве их не?.. – Йордис вконец растерялась. Вопрос, вертящийся на языке, упорно не хотел формулироваться. – Это же… 

– Довакин? – только и спросил поражённый Хальфнар. 

И вновь Фроднар кивнул, явно наслаждаясь изумлением на лицах наёмников. 

– Немыслимо! – пробормотал Хальфнар. Что за день, столько новостей – и каждая несказанно лучше предыдущей! 

– Довакин – не муж, но воительница, – подтвердил Фроднар. 

Хальфнар отказывался верить своим ушам. Довакин, легендарный герой Скайрима – был девушкой? Немыслимо! Ересь. Не потому, что девушка не могла бы быть искусной в ратном деле – в Скайриме это было в порядке вещей. Нет, но в сложенных сагах и песнях не было ни единого намёка на подобное. 

– Да ты спятил, Фроднар, – без обиняков выдала Йордис, даже ни на миг не задумываясь. 

– Не обращайте внимания на её дерзость, последний стыд она потеряла в кулуарах Синего дворца Солитьюда, – попытался смягчить выпад напарницы Эйрин. 

Но ведь и впрямь. Старик спятил, выжил из ума, сказал сам себе Хальфнар. Спятивший и выживший из ума меж тем усмехнулся в бороду: 

– И ты отвернёшься от меня, а, Изгой? Только лишь потому, что я поведал нечто, что не укладывается в твоё идеализированное представление о мире? 

– Но… как? – Хальфнар не знал, верить ли. – Как это возможно? Почему никто?.. 

– Минул век, – ответил старик. – За это время житие воительницы обросло небылицами, а сам её образ размылся настолько, что все и позабыли, какой же она была на самом деле – величайшая из Драконорождённых, любимая дочь Скайрима. 

– Послушай… Послушай, Фроднар, – от волнения у Хальфнара пересохло в горле. – Если ты ещё жив, то, может статься, и она?.. 

Фроднар вздохнул и покачал головой: 

– Увы, я буду вынужден огорчить тебя. Она отправилась в чертоги Совнгарда много лет тому назад, тихо и мирно, в кругу семьи и близких друзей, – старик с грустью вздохнул. – О, милая, милая Эйдис… В цвете лет её доконала нежданная и скоротечная атаксия… Эйдис… Никогда не забуду, как впервые встретил её – она заявилась в Ривервуд на пару с моим дядей Ралофом. А тогда они, надо сказать, едва только спаслись от Алдуина, разорившего Хелген, и от следующих за ними по пятам имперских соглядатаев… 

– Значит, умерла?.. – расстроено прошептал Хальфнар. 

– Умерла? – переспросил Фроднар. – Вот уж нет! И никогда не умрёт. 

Хальфнар был в недоумении – всё ещё не мог принять того, что величайшая из героев Тамриэля умерла тихо и в безвестности, да ещё и от какой-то плёвого недуга – и слова старика, современника тех событий, поначалу словно бы прошли мимо его сознания. Он встрепенулся, прислушиваясь. 

– Вокруг тебя плоды её великих свершений, – напомнил Фроднар. – Пока есть в подлунном мире Скайрим, люди не забудут его спасительницу. Пусть и будут помнить её саму несколько… превратно. Но, главное – символом чего она стала и скольких она вдохновила. Она – чистейший и лучший из образов и примеров для подражания. 

– Какой?.. Какой же она была? – голос Хальфнара дрогнул. 

Фроднар грустно улыбнулся: 

– Не скажу тебе, какой, потому как подобное займёт уйму времени. Об этом ты, да и вы все – прочтёте в подробностях, когда вернётесь из похода. Я полагаю, что ваша сила и удаль вкупе с моими познаниями и советами помогут вам вернуться. Да-да, прочтёте, – старец словил удивлённый взгляд Хальфнара, – ибо я записал это, будучи намного моложе. Всё, что только можно было собрать и увязать в единое целое о необычайной жизни великой героини. «Апокрифы Скайрима» Фроднара из Ривервуда. Звучит? 

Хальфнар только и развёл руками. Его соратники, поражённые не меньше командира, также молчали. 

Фроднар крякнул с досадой: 

– А-а, вижу вас всё же гложет это. Утолю хотя бы малую часть вашего любопытства. Не поведаю тебе сейчас, какой она была. Но скажу, кем она была. 

– Кем? – выдохнул Хальфнар. 

– Героиней, – простодушно и искренне отозвался Фроднар. – Той, что мы не заслуживали, но той, что спасла нас. 

– Это мы знаем! Расскажи нам о ней! – жадно попросил Хальфнар. – Какой она была? Настоящая она? 

Фроднар пожал плечами: 

– Если кратко? Что ж. Неистовой, буреподобной и бесстрашной. Вот какой. А ещё умной… И чертовски красивой, – добавил он, – особенно, когда появлялась на людях без своего шлема. Правда, – усмехнулся старик, – мало кто знал её в лицо. Ну что там – хрупкая девчонка, что ваша Йордис, кто бы заподозрил в ней величайшую воительницу, крушащую врагов силой Голоса так же ловко, как и оружием, а? 

Фроднар вздохнул. 

– Ну что вы хотите услышать ещё, Хальфнар? Ростом она была пяти с тремя четвертями футов, волосы её были что золотые волны, средней длины, она не заплетала их в косы. Лицом она удалась, как и всем прочим – её красоте завидовала сама ярл Хаафингара Элисиф, которую, как тебе, может, известно прозвали Прекрасной – и, поверь, готов призвать всех богов и даэдра в свидетели, прозвали неспроста. Несмотря на всё это, она так и осталась одной. 

– Но как же семья и друзья – те, что были подле, когда она… – Хальфнар в сильном волнении запнулся. 

– Не нашлось мужа, который примирился бы с её желанием свободы, неукротимым духом и жаждой приключений. Семьёй стали её верная соратница Серана Волкихар и пара беспризорных детишек, осиротевших во время гражданской войны между Империей и Братьями Бури и привеченных ею. 

– Стало быть… – задумчиво протянул Хальфнар. 

– Да, так и есть, – согласился Фроднар. – Увы, но род её прервался. 

Хальфнар, равно как и его компаньоны, пригорнились. 

– По-моему, ты прослушал самое главное, Изгой. Внемли мне, – попросил Фроднар. 

– Что? 

– Она была умна. Не брезговала магией и где только можно использовала свои познания в алхимии. 

– Вот уж в чём я несведущ, да и никто из нас, так это в алхимии. А сейчас нет времени разбираться. 

Фроднар проворчал: 

– Голова! А я вам на что? Вот отвар из корня живицы. Редкая вещь, однако ж… Только я узнал о пропаже детей, как понял, что ты не сможешь остаться в стороне. И был прав, – старик, довольный собой, прямо-таки зарделся. – Потому – возьми. – И протянул небольшой тёмный флакон. 

Прочитав немой вопрос в глазах Хальфнара, Фроднар пояснил: 

– Именно так она и боролась с ворожеями. Смажьте этим лезвия оружия и наконечники стрел – ворожеи вовек не забудут. Верное средство. 

Хальфнар протянул руку – и флакон лёг в его ладонь. 

– Эйдис вошла в их логово днём. Застала врасплох. Действовала скоро, нахраписто и методично. Ни одного удара вполсилы, ни одной стрелы мимо цели. Разделяй и властвуй. По пути следования она освободила из клетей пару пленённых ворожеями спригганов – так те устроили немалый переполох, отвлекли часть ковена на себя. Словом, дерзайте. Забудьте о благородной и честной драке. Крадитесь, окружайте и уничтожайте их по одной – в численности ваше преимущество. Отвар живицы – это воистину волшебное средство – почти мгновенно парализует врагов, дело останется за малым. И – заклинаю! – никакой пощады, никакого благородства, потому как нет ничего хуже раненой разъярённой ворожеи, жаждущей поквитаться. Поверьте, они не будут великодушны в ответ. 

Хальфнар со спутниками всё ещё обдумывали слова старика, когда тот напомнил: 

– Вам пора, не так ли, Хальфнар? 

– И верно, – спохватился воин, поднимаясь с насиженного уже места. За ним потянулись и собратья по оружию. 

– Только ещё одно, – добавил Фроднар. 

Наёмники окружили говорящего. 

– Великие дела совершаются тогда, когда мы меньше всего этого ждём. Мы не знаем, как отзовётся в грядущем и чем закончится самое малое наше приключение. Мы даже не осознаём, что именно оно однажды и станет тем, что называют легендами. 

Воины переглянулись меж собой. 

– О, да, – улыбаясь, продолжил Фроднар. – Ваши бескорыстные деяния сегодня станут легендами завтрашнего дня и многие лета после. А теперь мне остаётся добавить одно, – Фроднар протянул и пожал руку Изгою. – Как и все, я желаю успеха. Да пребудет с вами благословение Девятерых. 

 

*** 

 

– Мы надеемся на вас! – не выдержал кто-то. 

Хальфнар коротко кивнул. Он тоже едва переносил это молчание. 

Сквозь забитые притихшими людьми улочки по каменным мостовым чеканили шаг их лошади. Под ноги им кидали цветы – горноцветы, колокольчики, осоку, тимс и проскато, словом, всё, что только можно было сыскать в городе в это время года. Это было на удачу. 

Воины выехали за городские ворота. Сразу же в лицо им ударил ветер, заставив сощуриться. 

Вслед отряду раздалось нахрапистое ржание коня, окрики стражи и звонкий мальчишеский голос: 

– Подождите, господин Хальфнар! 

Наёмники обернулись. 

К ним приближался всадник. Мальчик лет двенадцати. 

Несомненно, это был сын ярла. Выдавали и ладно покроенная одежда, и его изысканный скакун с дорогущими седлом и сбруей, и то, с каким пиететом к нему относилась стража – дружным шагом за ним проследовали, оставив пост у ворот все четверо бойцов. 

– Господин Эйгерд! – окликнул юнца один из них. 

– Оставьте меня! – воскликнул мальчик, поворачиваясь в седле. – Я вернусь, даю вам слово, лишь провожу Хальфнара до места, где девочек видели в последний раз, прежде чем… 

Стражи остановились, и, переглянувшись, попятились. 

– Они были моими друзьями, понимаете? – спросил Эйгерд. – Я не могу ничего не делать. 

Хальфнар кивнул. И в сопровождении Эйгерда они продолжили путь, минуя предместья Уайтрана, фермы, смолокурни и выгоны для скота вдоль тракта. 

– Это было возле старой медоварни Хоннинга, у самой границы леса, в паре миль отсюда, – объяснял мальчик. – Пастбища нынче подступают всё ближе к лесу. Вот пастухи и гоняют стада туда. 

Это. 

«Как он обтекает углы. Прирождённый политик, – подумал Хальфнар. – Похищение средь бела дня. Если уж называть вещи своими именами». 

Из полоумного пастуха-свидетеля ничего путного вытянуть никому в городе не удалось. Сидя на скамье в храме Мары в окружении жриц и целителей, он лишь непрестанно раскачивался взад-вперёд и твердил про некое «лихо», этим и ограничиваясь. 

Словом, до сих пор не было ясно, с чём же на самом деле столкнулись дети, и с чем предстояло встретиться наёмникам. 

Но ничего такого Хальфнар мальчику не сказал, однако же небрежно поинтересовался: 

– А медоварня что же? 

Эйгерд пожал плечами. 

– Много лет как она заброшена. Ни у кого так и не хватило чего-то прибрать там всё к рукам и нагреть их на этом. 

– Чего же? 

– Времени? Желания? Кто знает? – Эйгерд махнул рукой. – Сами увидите. Дорога будет проходить прямо подле медоварни. Земля там у самого тракта неплохо так изрыта. Кому охота возиться с этим? 

– Почему? – Хальфнару не доводилось прежде ездить этим путём. 

– При осаде Уайтрана Братьями Бури во время гражданской войны вся южная часть нашего холда была превращена в огромный военный лагерь. Всё, что лежит за Белой рекой – к слову, и на пресловутой ферме Хоннинга – всё было изрыто траншеями и утыкано кольями, повсюду громоздились кривые, наспех сколоченные катапульты и тяжёлые осадные башни Братьев. Какой глубины колеи они оставляли! Там и сейчас есть остатки былого. Земля, конечно, залечивает раны, нанесённые ей людьми. Но не столь быстро, как хотелось бы. Сменится не одно поколение, прежде чем отголоски той войны навсегда сотрутся из бытия Тамриэля. 

– Знакомое красноречие, – усмехнулся Хальфнар. 

– Это Фроднар рассказывал, – согласился Эйгерд, угадывая мысль наёмника. 

На расстоянии полёта стрелы показались порядком истрепавшиеся черепичные крыши – то была пресловутая медоварня. Целый выселок, упирающийся аккурат в лес. 

Как и говорил мальчик, часть тракта лежала по другую сторону от линии фронта, проходившего здесь сотню лет назад. Глубокие траншеи и рытвины избороздили здесь землю подобно рукотворным руслам пересохших рек. Чтобы перебраться на ту сторону, путникам пришлось спешиться и вести лошадей под уздцы. 

– Благодарим тебя, Эйгерд, – сказал Хальфнар, отстав от группы, протягивая и пожимая руку провожатому, – теперь же незамедлительно возвращайся, как и было обещано. Давай же. 

– Верните их, – попросил на прощание мальчик. 

 

*** 

 

– Оставим лошадей здесь, – Хальфнар указал на привязь поодаль от одного из домов медоварни. Вернее всего, здесь было жильё самого Хоннинга в незапамятные времена. 

– Топать пешком? – недовольно буркнул Эйрин. 

– Посмотри на просветы меж деревьев – куда мы там протиснемся с навьюченными лошадьми? 

Имперцу оставалось лишь согласиться с таким убедительным доводом. 

– Берём оружие, и двигаем единым фронтом. Присматриваем за собой и за товарищами. И ни слова. Чутко слушаем и высматриваем. Каждый шорох, каждый скрип ветки, каждое дуновение ветра. Если нас окружат – значит, спина к спине, если противник один – значит мы его окружим и измотаем. А теперь, будьте-ка так любезны. 

Хальфнар откупорил флакон Фроднара и передал его Йордис. 

– Проследи, чтобы все нанесли это на оружие. 

– А ты куда? – возмутилась Йордис. 

Но Хальфнар не ответил. 

Сердце его бешено колотилось, когда он приближался к нескольким ульям, что были выстроены в ряд возле домишки на самом отшибе. Вероятно, там жила когда-то прислуга. 

Хальфнар откинул крышку с одного улья. С другого. Ещё с одного. 

– Ну и как? – раздался голос позади. 

Йордис заглянула внутрь ульев. 

– Всё путём, да? 

Наверное, так оно и было. Соты в ульях были вовсе не чёрными. Даже не потемневшими от времени. Нет, вполне себе обычными. 

– Ты правда ожидал увидеть там нечто из своих сновидений? 

– Я уже не знаю, чему верить, – Хальфнар вернул крышки на место. 

Медленно они вернулись к соратникам, сгорающих от нетерпения. Онмунд с молотом в одной руке и секирой в другой припрыгивал на месте, Эйрин разминал кисти рук – не иначе, как хотел застать ворожей врасплох своими «огненными пальцами», Шивари же наносил боевой раскрас на морду – знак войны своего клана. Йордис присоединилась к братии, проверяя упругость тетивы лука. 

Хальфнар придирчиво осмотрел подопечных. 

Все при оружии и доспехах. Все наготове. 

– Смотрите в оба, – последний раз напутствовал он. 

И наёмники нырнули под полог древнего леса. 

 

*** 

 

Благодаря своему феноменальному чутью, Шивари мгновенно взял след девочек, хоть и пропали они несколько часов тому назад. Почувствовал он и иной запах, о котором не поведал спутникам, не желая сбивать их настрой. Впрочем, рассказывать ему было нечего – с таким он прежде не сталкивался. Это можно было описать как смесь мокрой псины, птичьего помёта и мускуса. Дикое сочетание. Его носители однозначно не были ни людьми, ни мерами, ни зверолюдами. 

Группа уверенно продвигалась вперёд по ковру из прошлогодних листьев, показавшихся из-под сошедшего снега, в полусумраке от полога развесистых крон. 

Уверенности стало меньше спустя некоторое время – и никто не мог с уверенностью сказать, сколько именно минуло с того момента, как они пересекли границу леса. Хальфнар думал, что идут они уже далеко не один, и даже не два часа. 

И ничего. Вокруг всё то же. Одни деревья сменяют другие, и так вновь и вновь. 

И никого. Не было слышно заливистого стрекотания насекомых. Не было видно зверей. Не было и намёка на пение птиц. А это уже были явно дурные знаки. 

– Когда уже это закончится? Проклятый лес бесконечен! Должны же мы куда-то, наконец, прийти? – не выдержал Эйрин. 

– Тихо! – прицыкнула Йордис. 

– Не надо на меня… 

Деревья расступились и путники вышли на затянутую стелющимся по травяному ковру пепельным туманом утыканную менгирами поляну. Сам воздух над ней буквально источал магию – это почувствовал даже такой нечувствительный к подобным проявлениям вездесущей сверхъестественной силы человек, как Хальфнар. Тем более это учуял с пелёнок склонный к волшбе Эйрин – потому-то и заткнулся, насторожившись. 

Хальфнар подал знак рукой – удвоить бдительность. 

В центре поляны было место, свободное от тумана. Неглубокое – по колено – озерцо с островом посреди. Почти весь этот остров был занят произрастающим из глубин необъятным древом – и Хальфнар, и его спутники затруднились бы наверняка сказать, что именно за дерево то было. Потому как повидали на своём веку он и немало, но прежде не сталкивались с подобным. 

У Хальфнара появилось вдруг ощущение, что дерево это – полная противоположность Златолиста. И если тот был символом чего-то светлого и возвышенного, этот же чернеющий посреди глухомани гигант – напротив, будто бы воплощал в себе всё самое скверное. 

Впрочем, у Хальфнара было и ещё одно чувство. Древо не было таким само по себе. Оно было испорчено. Проклято. Налито тьмой. 

Как и его стражи, появившиеся буквально из воздуха. Нет, они были там и прежде. Вот только прежде они ловко сливались с окружением – даже с воздухом. 

Тела, сотканные из переплетения ветвей, разлапистые корневища вместо ног, длинные руки из гибких побегов, заканчивающиеся когтями. 

Они – полулегендарные спригганы – были ровно такими, какими их описывали якобы видевшие их. Нет, не якобы. Действительно. 

То были деревья, что сохранили в себе частицу дыхания Ануиэля. Так гласила легенда. Вряд ли так оно было в самом деле. Вернее всего, спригганы были древней неведомой и полузабытой расой, кем-то вроде стражей леса, подобных обликом тем, кого они защищали от непрошенных гостей, заходящих слишком далеко. 

Лишь одна деталь очень смущала Хальфнара – их аура. Сияние, обволакивающее тела спригганов и венчающее их головы подобно короне. 

Она не была бледно-зелёной, подобно листве шумящих лесов, как об этом рассказывали. 

У этих существ аура была тёмно-пурпурной, переходящей в чёрный. В неровном мрачном сиянии её вокруг спригганов вились насекомые – вернее всего, пчёлы. Хальфнар ничуть не сомневался в том, что они крайне опасны, вернее всего ядовиты, а, быть может, даже и смертельно. Было очевидно, что и они, и их хозяева прокляты. 

Чем-то. 

Кем-то. 

Злобной древней магией, жаждущей свежих душ и вечной молодости, портящей и извращающей всё, чего она только касалась. 

Магией ворожей. 

Иного быть не могло. 

«Ворожеи – не миф! – мелькнуло у Хальфнара. – Скверно». 

Самое же скверное заключалось в том, что воителей окружили – никак не меньше дюжины пастырей леса. Этого-то Хальфнар и опасался больше всего. Отступить без боя теперь не выходило. 

Эйрин меж тем рассудил, что дерево – оно и есть дерево. Не важно, живое или нет, а только оно вполне себе неплохо горит. Потому он, набрав в грудь воздуху побольше и как следует замахнувшись, выдал изо всех доступных ему сил мощнейшее заклинание, обрушив на пару ближайших стражей леса волну огня. 

Те же, защищаясь, вскинули руки-ветви и выпустили на Эйрина облако распылённой жидкости. Которая тут же вспыхнула и объяла пламенем самого незадачливого чародея. 

Изгой видел это лишь краем глаза – потому как пристально следил за противниками в другой стороне. Зато отлично слышал нечеловеческий вой, исторгнутый несчастным. 

«Мы должны вырваться. Сейчас! » – мелькнуло у него. 

– Приготовьтесь к рывку! – рявкнул Хальфнар, не отводя взора от строя спригганов. – Пробьём их! Йордис, помоги Эйрину! 

Улучив, как ему казалось, нужный момент, норд рванул в показавшуюся было брешь во всё сужающемся кольце живых деревьев. Внезапно путь ему преградил рослый спригган. Хальфнар замахнулся мечом, ударил плашмя, метя в голову. Противник ловко парировал когтями одной руки и, явно разъярившись, в ответ наотмашь саданул другой. Хальфнар в изумлении отпрянул и повалился наземь – удар был такой силы, что сорвал несколько пластинок брони, прорвал дублёную кожу и располосовал кожу самого норда. Три неровных глубоких алых полосы явственно обозначились на теле, тут же воспалились и начали жечься. 

На выручку подоспел Онмунд. С разбегу он обрушил секиру на грудь сприггана, уже подбиравшегося было к Хальфнару. Треск веток, гаснущая аура, дикий потусторонний крик, несущийся ввысь. Страж был повержен. 

– Вставай! – Йордис на пару с Шивари подхватили командира под руки и рванули, помогая подняться. 

– Эйрин? – только и спросил Хальфнар, беспорядочно озираясь. Что-то неладное с ним творилось. 

– Мёртв, – отрезала Йордис. – И мы будем, коли не поторопимся! 

Она махнула рукой за спину – Хальфнару хватило мгновения, чтобы понять, что дело крайне плохо. 

Стражи поляны надвигались медленно, но верно. Единственное преимущество людей было сейчас в их скорости – спригганы торопливостью не отличались, шагали тяжело и размеренно. 

– Туда! Все! Разом! Ну! – скомандовала Йордис, указывая направление. Воины сорвались с места, припустили, и, отразив несколько ударов когтистых лап, вырвались из окружения. 

– Не останавливаться! Надо оторваться от них! – Йордис взяла на себя командование. – Давайте! 

Это было верным шагом с её стороны. 

У Хафльфнара начало мутиться в глазах – всё, что он видел, стало размытым, притом ярким. Просто-таки необычайно ярким. Явно это было действие яда спригганов – а, может, и не только их, но и пчёл, что роились подле тех и таки цапнули путников при возможности. 

Наёмники вновь углубились в лес. Хальфнар оглянулся – их не преследовали. Спригганы остановились и смотрели вслед улепётывавшим воинам. 

– Постойте, – задыхаясь, попросил Изгой. 

Йордис и Шивари опустили командира. Он прислонился спиной к стволу дерева, прикрыл глаза, медленно и глубоко задышал, собираясь с мыслями. 

– Чего мы ждём, Хальфнар? – раздался голос Йордис. 

– Возьми след, Шивари, – отозвался Хальфнар. 

– Спятил? – возмутилась Йордис. – Сталкивался с таким когда-нибудь? Видел, что сталось с Эйрином? Куда нам с ними совладать? 

– Нам не с ними надо совладать, а найти детей, – устало отмахнулся Хальфнар. 

– Здорово будет, если их и впрямь похитили ворожеи. Я боюсь себе даже представить, какие они. И на что способны. Если даже духи леса едва ли уязвимы. Нам самим бы остаться целыми, а потом уж думать о прочем. 

– Йордис, – Хальфнар приоткрыл глаза, собираясь дать боевой подруге славную отповедь, и тут же, вскочил, бросившись к девушке. – Сзади!.. 

Йордис оглянулась, но поздно. 

Из-под земли вынырнули длинные побеги. Мгновение – и левая рука Йордис схвачена, следующее – и правая обмотана путами. А вот ещё несколько уже ползут по её ногам. 

– Рубите их! – крикнул Хальфнар. Впрочем, и Онмунд, и Шивари уже делали это. 

Но чем больше они резали, пилили и рубили, тем больше побегов вырастало, им не было числа. Вот наружу из недр вынырнули куда более массивные – и как детские игрушки они отшвырнули в сторону Хальфнара и Шивари. Подле вырывающейся Йордис стался лишь Онмунд. 

Рыча от ярости и безысходности, детина собрал все силы, что только у него были, разорвал путы, схватил Йордис в охапку и отбросил её к Хальфнару. В тот же миг, разбрасывая комья земли, вверх взвились ещё с дюжину побегов – куда как толще и мощнее предыдущих. Извиваясь, они обвили Онмунда и – тот не успел даже пальцем шевельнуть – утянули его вниз. Под землю. Лишь мгновение – и только норда-великана и видели. Лишь глухой крик затихая, растворился в толще земли. 

– Нет! – отчаянно крикнула Йордис, бросившись к развёрзнутому провалу. – Нет! Онмунд! 

– Назад! – Хальфнар с силой оттащил её обратно. – Ему уже не поможешь! 

– Нет! Нет! Нет! – только и повторяла, рыдая, девушка. 

– Ему уже не поможешь, – повторил Хальфнар, подставляя плечо. – Нам надо поторопиться. Давай же!.. 

И он потащил Йордис – обессилевшая спутница буквально повисла на командире. 

Шивари вёл, Хальфнар, тяжело дыша, отдувался за двоих, Йордис почти беззвучно повторяла, словно призывая обратно, имя Онмунда. 

Изгой, слыша это, ничего не сказал, но неожиданно злорадно подумал: 

«Теперь-то ты удостоила его вниманием, принцесса, немалую же цену ему пришлось за это заломить. Совсем немного жертвенности во имя твоей жизни. Что ж, может, ты воздашь почести Талосу, помянув нелюдимого норда добрым словом, которым ты не одаряла его при жизни». 

Хальфнару казалось, что действие яда спригганов стало ослабевать. Но не тут-то было. Новые видения. 

За грядой деревьев вдруг проступило безбрежное холодное сияние. Такое же, что он лицезрел у алтаря Талоса близ Западной сторожевой башни. Хальфнар потряс головой – вдруг наваждение пройдёт. 

Но оно не прошло. Напротив. Одно сменилось другим. 

Изгой увидел Яру. Девочка вышла им навстречу. 

Но ведь этого никак не могло быть. 

– Йордис, – Хальфнар повернул голову. – Вряд ли я смогу вывести вас отсюда. Кажется, я совсем плох. 

– Что ещё? – недовольно буркнула Йордис, начинавшая постепенно приходить в себя. 

– Вновь вижу то, чего нет. 

– И что именно? 

– Не что. Кого. Яру, – Хальфнар махнул рукой в сторону приближающейся девочки, за спиной которой промеж стволов угасало сияние. 

– Тоже мне, – вновь Йордис давала понять, как надоели глупости, которыми её потчевал за последнее время командир, – можно подумать, мы её не видим. 

У Хальфнара глаза на лоб полезли. Он повернулся к Шивари. Немой вопрос застыл в его глазах. 

– Да, – коротко подтвердил каджит. 

Яра помахала наёмникам. 

– Я знала, что они пришлют за нами! – воскликнула девочка, когда изрядно потрёпанные спасатели приблизились к ней. 

– Тише, Яра, – взмолился Хальфнар, – во имя всех богов, тише, не то объявится ещё какая напасть! 

– Здесь нет никого, кроме нас, – беспечно отозвалась девочка. 

– Что? – нахмурился Хальфнар. – Откуда ты?.. – он тряхнул головой. – Где Маркетта? Бригитта? Они с тобой? Видела их? Ну же, Яра, нам всем надо скорее выбираться отсюда. 

– Они там, – махнула рукой Яра. – Ты прав, Хальфнар. Нам надо поторопиться. 

– Ты сможешь найти дорогу к ним? 

– Конечно, – ответила девочка. 

– Тогда не медли – веди! 

 

*** 

 

– Что это? 

Ещё одна поляна. Ещё одно дерево. 

Вопрос Йордис, заданный срывающимся голосом и повисший в плотном воздухе. 

Хальфнар, не ожидая ничего хорошего, поднял взгляд и обомлел. 

Йордис в изумлении смотрела на дерево. Широкий ствол того был покрыт ковром пчелиных сот. 

Или чем-то, что было очень похоже на пчелиные соты. 

Они были ровно такими, как и описывал ей прежде Хальфнар. Чёрными. Матовыми. Темнее самой непроглядной ночи. Глубже самой бездонной пропасти, затерянной в недрах земли. 

– Хальфнар, – Йордис обрела, наконец, дар речи. – Как? Как такое может быть? Откуда ты мог видеть это в своих снах? 

Но Изгой был поражён ничуть не меньше, чем она. Он не знал. 

Вернее, он подозревал и понимал правильность своих догадок, но признаваться в этом не хотел ни себе, ни оставшимся соратникам. 

Потому что это был знак. Символ. Морок, насланный ворожеями. Так они показывали, что избрали Хальфнара. 

– Надо убираться отсюда, – пробасил Шивари. – Не знаю, что это, и мне плевать, но оно… пугает. Да и проклятые спригганы не ровен час снова объявятся. Ну же, Йордис! Хальфнар! Печалиться будем после – как окажемся за пределами чащобы!.. 

– Они не объявятся, пока их не призовут, – заметила Яра. Словно жрица храмовой школы, мимоходом поправляющая давшего неточный ответ ученика. 

У Хальфнара перехватило дыхание. Но тут же он будто бы обрёл спокойствие и ясность – всё встало на свои места. Пальцы инстинктивно сжали рукоять клинка. 

– А это – не более, чем одна из наших меток, – буднично сообщила Яра, указывая на соты. 

– Что? – нахмурилась Йордис. – О чём ты говоришь? 

Яра вместо ответа вскинула руки – вспыхнул яркий свет, раздалось приглушённое шипение. И из силуэта девочки вырос другой – сгорбленная фигура. 

Свет притих, и изумлённые путники смогли рассмотреть существо перед собой. 

То была древняя старуха, до омерзения худая и высохшая. Лицо было узкое, морщинистое, с облезлой пятнистой кожей, глубоко посаженные глаза горели багрянцем, зрачки были чёрными щёлками. Редкие белесые волосы ниспадали на костлявые плечи. Всё тело её было покрыто грязно-серыми перьями – столь же редкими, что и шевелюра. 

Она выпрямилась – и росту в ней оказалось под семь футов, даже самый высокий из оставшихся наёмников, Хальфнар, был ей едва ли по плечо. 

– Теперь-то ты удивлён, Хальфнар? – проклокотало существо. 

– Во имя Девятерых! – воскликнул Шивари – от страха у него подогнулись лапы. – Смилуйся над нами, С’рендарр! 

– Вот она, истинная владыка этого места, – процедил Хальфнар. – Ворожея. – Какие там проклятые спригганы – они лишь покорные её воле порабощённые существа!.. Как умно. Скрывалась на виду у всех. В облике невинной девочки. 

– Но как?! Как?!.. Как такое возможно?! – вскричала изумлённая Йордис. 

– Когда живёшь столько, сколько я, можно отточить любые навыки и умения, – довольно охотно отозвалась новоявленная Яра. Уже настоящая – в том не было никаких сомнений. 

– Ты не дочь Бьорнура? Не так ли? – спросил Хальфнар, понемногу поднимая меч. 

Ненавязчиво. 

Удар будет молниеносным. 

Но не должно быть никаких сомнений. 

– Конечно, нет, – расхохоталась ворожея, даже откинув голову. – Нет. Как почти и было сказано, не перебей ты меня – сами видите, я крайне преуспела в трансмутации и мастерстве иллюзии. 

– Где она? – тряхнул головой воин, вставая в боевую стойку. 

– Поменьше требований в тоне, Хальфнар! – отозвалась ворожея и погрозила неестественно длинным узловатым пальцем в струпьях. – Спрашивая о ней, ты подразумеваешь Яру? 

– Ну, так где она? – повторил норд. Ещё выше поднимая меч. 

Ворожея как будто бы даже с сожалением покачала головой. 

– Боюсь, она давно покинула этот мир, Изгой. Поверь мне, тебе лучше не знать, как именно. 

– Где она? – медленно повторил Хальфнар. 

– Если я скажу, что кости непослушной глупой девочки вот уж несколько лет как белеют на дне оврага в полумиле отсюда, тебе сильно полегчает? – чуть ли не проворковала ворожея. 

Хальфнар стиснул зубы в приступе злобы. 

– С тобой пришлось попотеть, но раз уж ты приглянулся мне… – Яра пожала плечом. – Да, в первую очередь именно из-за тебя я затеяла всё это. Слава о твоих силе и удали действительно бежала впереди тебя, все знали о тебе. Но вот кто мог знать наперёд, что ты окажешься такой неженкой? Настолько чувствительной к насланным на тебя морокам, что мне же самой приходилось спасать тебя. От своих же собственных заклятий и наговоров – ну кто бы мог подумать, а? 

– Но как?!.. – Йордис не могла прийти в себя. – Как всё это может быть взаправду?.. Зачем? 

– Зачем? Для чего? – лицо ведьмы, хоть это и казалось невозможным, сморщилось ещё сильнее. – Разве старый дуралей Фроднар, этот великий знаток всего на свете, не рассказал тебе? Потому что такова наша суть. Наше предназначение. Судьба. Мы суть зло во плоти. Как и всему сущему нам нужны силы для поддержания своей тлеющей жизни. Намира продлевает её нам – в обмен на жертвы для себя. Раз в несколько лет нам нужно подпитывать свои силы… 

«Нам», – машинально отметил про себя Хальфнар, удваивая внимание за периметром поляны. Значит, она тут не одна. Их, и впрямь, целый ковен. 

Вот же угораздило влипнуть в передрягу! 

– …несколько пропавших местных, заблудших на свою беду в потаённые уголки этого леса – такая ли уж это великая цена за вечную жизнь? 

– Не такая великая цена? – изумился Хальфнар, едва не задыхаясь от ярости. – Что ты знаешь о цене, карга? Как ты можешь о таком рассуждать? 

– Могу, – отрезала Яра. – Не тебе меня судить, наёмник. Могу и порассуждать. Могу. Имею полное право. Как и любой другой. 

Я много знаю, в том числе и о непомерной цене, которую иногда надо платить. Я много чего повидала, Изгой. Я много кого застала. Для тебя имя Кулекайн ничего не скажет, я же была беспечной девочкой, когда первому и последнему правителю Коловианской империи подло перерезали горло в собственной опочивальне, – тут Яра хищно усмехнулась, покосившись на Йордис, – как поговаривали – не без участия его верного генерала Тайбера Септима, которого в Тамриэле ныне боготворят как Талоса. Славные дни, – ворожея откинула голову с жидкими белесыми прядями волос и разразилась хриплым смехом – наёмников от него словно ледяной водой окатило. 

Яра продолжила – словно вела светскую беседу на званом ужине у ярла: 

– Вот, правда, скажи-ка мне, Хальфнар, разве я не героиня своего времени? Где я только ни была и чего ни делала! Я присутствовала на коронации Безумного императора. Едва ли ни единственная среди прочих я помню, что же на самом деле случилось в заливе Илиак. Сам великий Синдерион останавливался когда-то в Уайтране. Разумеется, тогда у меня было иное обличье. У меня-то он, странный чужестранец, мер, и нашёл приют, прежде чем сгинуть во тьме Чёрного Предела, правда, оказав мне прежде честь, обучив тайнам алхимии. 

Ты в жизни мне не поверишь, но я даже сталкивалась лицом к лицу с Довакином. Конечно, та и заподозрить не могла, кто же скрывается в обличье невинной девочки. Да, такое обличье я предпочитала всегда. Святая невинность. 

Увидев изумление, написанное на вытянувшемся лице Хальфнара, Яра вновь разродилась сиплым карканьем, которое с большой натяжкой можно было бы назвать смехом. 

– Что ещё? Ах, да. Старик не соврал тебе, память не подвела его – Скайрим от огня дова действительно спасла его любимая дочь, Драконорождённая, которую многие ошибочно принимали за юношу. Доспехи неплохо обезличивают… 

Что-то переменилось. Поначалу Хальфнар не мог понять, но, пару секунд спустя, сообразил. За то время, что они провели в лесу, успели сгуститься сумерки. Теперь же менялся свет лун. На мгновение подняв глаза к небу, Хальфнар убедился в этом – начиналось затмение. 

Если верить легендам – а никаких причин не верить им теперь не было – то самые жуткие свои ритуалы ворожеи приурочивали именно что к таким вот значительным и символичным моментам бытия вроде затмений. Ничего хорошего это отряду не предвещало. 

«Теперь как, Шивари? – мелькнуло у Изгоя. – Поклонишься Талосу? Попросишь у него избавления от напасти? Посмотри – ведь Массер и Секунда столкнулись в небесах, слились в объятиях Слеза Мары и Печаль Шандара. Самое время исполнить обещанное». 

Словно в подтверждение его догадок, Яра, также посмотрев на сходящиеся светила, ухмыльнувшись жутким оскалом, протянула: 

– Самое время. 

– Для чего? 

В ответ ведьма издала оглушительный клич. 

Хоть Хальфнар и был настороже, но всё произошло молниеносно и закончилось плачевно. 

На поляну ворвались вихри – покрутившись несколько мгновений, они обернулись ворожеями. Такими же жуткими сгорбленными полуженщинами-гарпиями, облачёнными в излохмаченное тряпьё, как и Яра. 

С жуткими проклятиями в адрес чудовищ, Йордис выпустила по ним несколько стрел. Каждая из них достигла намеченной цели, но что с того? Ворожей было слишком много – уже никак не меньше полутора десятков, и одна за другой всё новые врывались на поле боя. 

Несколько их пассов руками, пара заклинаний, исторгнутых глоткой Яры – и вот Йордис, безоружна, лук с лопнувшей тетивой упал подле. Её запястья опутали и развели руки в стороны свесившиеся с ближайших деревьев корявые ветви. Такая же корявая ветвь, куда более толстая, огрела Шивари по затылку да так, что тот даже не пикнул, лишь беззвучно повалился наземь. 

Хальфнар рассекает одной из окруживших его ворожей лицо – та, парализованная и окровавленная, повалилась наземь. 

Её соседку Хальфнару удалось заколоть, сделав неожиданный выпад. 

Сразу несколько исчадий вытянули свои когти к его шее. 

Норд ловко ушёл от них, пригнувшись, резко выпрямился, сделал разворот – и снёс голову ещё одной карги. 

Яра выкрикнула заклятие – и Хальфнар в изумлении и негодовании выронил меч. Сталь разогрелась, словно в горниле, руки были обожжены. К тому же неведомая сила словно бы притянула его к земле – будто на спину взвалили тушу медведя. Но нет, никакой туши не было – он, как и прежде, поддался мороку и ослабел настолько, что дрожащие ноги не могли держать его. И всё же, собрав всю свою волю и стиснув зубы, Хальфнар противился. 

Тщетно. 

Ворожеи плотным кольцом обступили его. Одна схватила воина за горло, резко взметнула в воздух, ноги оторвались от земли. Хальфнар начал задыхаться. 

– Нет! – крикнула Яра, останавливая соплеменниц. – Он мой! Не трогай! 

Ворожея, держащая Хальфнара, недоумевая, оглянулась и прокаркала: 

– Поганец убил наших сестёр! Он должен ответить за это! 

Глава ковена прицыкнула: 

– А ну! Сказано же, никому не трогать его! Он нужен мне! Не попортите его раньше срока! Тащите сюда! Ко мне! 

Ворожея послушно отпустила Хальфнара и толкнула его прямо в объятия Яры. 

Та же подхватила оцепеневшего норда за грудки словно тряпичную куклу и приблизила своё изборождённое глубокими морщинами, словно печёное яблоко, лицо. 

– Знаешь, всё, что тут было сказано… Всё это не так уж важно. Но, я думаю, вот что тебе точно следует знать. 

Странно, но воин был даже в волнительном предвкушении. 

– Герои не уходят в закат, Изгой, и они не живут долго счастливо, – Хальфнар чувствовал своей кожей разгорячённый смрад клокочущего дыхания ворожеи. – Не строй иллюзий. Они уходят во тьму. 

И, углядев ужас в глазах Хальфнара при этих словах, Яра рассмеялась: 

– О, да! … Все вы туда уходите. 

Она занесла правую лапу для удара: 

– Вот и тебе пора. 

И со всего размаха Яра всадила сжатую в кулак когтистую конечность в Изгоя, пробив того насквозь. От такого зрелища Йордис, не в силах сдерживаться разразилась протяжным отчаянным воем, прежде чем потеряла сознание, свесившись в своих оковах над окровавленной землёй. 

Яра проклекотала подручным – и те, в один миг подхватив пленников и тело павшего воина, устремились за своей предводительницей в темнеющую глубь древнего леса. 

 

*** 

 

Йордис приложила все свои усилия лишь на то, чтобы просто открыть глаза – настолько она обессилела. 

Она никак не могла взять в толк, от чего же именно. Как вдруг пережитые потрясения последних часов разом нахлынули на неё, безжалостным потоком вымывая остатки разума и самообладания. 

Издав протяжный стон, она огляделась. 

– Очнулась, принцесса? – поинтересовалась Яра, беззвучно подошедшая со спины. – Самое время, не пропустишь самого главного. Посмотри, – над плечом девушки протянулась вперёд когтистая лапа. – Твой друг. 

У стелы, испещрённой рунами, на массивном каменном ложе, устланном цветами и травами, распластался Хальфнар. 

– Думаю, вскоре ты не поверишь своим глазам, – довольно заявила Яра и дала отмашку. – Приступайте. 

По стеле у изголовья на алтарь стекала вязкая чёрная жидкость – не то смола, не то кровь. 

Земля вокруг кишела копошащимися многоножками и жуками. 

Йордис поморщилась – наблюдаемая картина вызвала у неё непреодолимое отвращение. 

– Никто и не говорил, что тут будут единороги из твоих снов, принцесса, – заметила Яра, угадав её мысли. 

Ворожеи у алтаря суетились – зажигали свечи, расставленные вокруг. 

– Пора, госпожа, – обернулась одна из них. 

Яра, горбясь, проковыляла к алтарю. 

По цепочке, от одной к другой, ворожеи передавали из рук в руки дрожащего молодого оленёнка, чьи ноги были связаны путами. 

Йордис отвернулась – не было сомнений в том, что должно было последовать. 

Яра взмахнула когтём – и окатила падшего хлынувшей кровью. 

– Сердце терновника. Кости зверя, – проскрежетала ведьма. – Кто в жизни был изгоем – восстань из мёртвых, кровь от крови нашей!.. 

Ещё взмах – вновь на Хальфнара полилась кровь. Теперь уже из рассечённого узкого запястья самой Яры. 

Повисла тишина. 

Йордис рискнула открыть глаза. 

В этот момент каменное ложе задрожало. Кишащие вокруг насекомые бросились врассыпную. 

В горле Йордис в который раз за последний час в горле застрял крик – с алтаря медленно поднялось нечто. 

То был Хальфнар – высокий, статный и невероятно бледный, с разодранной грудью – промеж разломанных и вывернутых ребёр пульсировало, испуская тусклый алый свет, нечто шишкообразное размером с пару кулаков – то и было вересковое сердце. 

Хальфнар… 

Его пустые глаза смотрели на Йордис и, одновременно, сквозь неё, не выражая абсолютно ничего – ни злости, ни радости узнавания, ни даже, что поразило скованную путами и страхом девушку, равнодушия. Они были бездонно пусты – подобно той непроглядной и ледяной пустоте, что она видела в самой вязкой гуще чёрной жижи, проистекающей из чёрных же сот – того кошмара, что воплотился в явь. 

Хальфнар дышал – его покалеченная грудь вздымалась в такт с биением отвратительного плода, он видел – Йордис нутром чувстовала, что он видит её. Но при этом она так же понимала, что нечто, представшее перед ней, уже не было Хальфнаром, её другом и компаньоном. Он уже ничего не чувстовал, ничего не ощущал и ничего не слышал, кроме зова той, что подняла его и вернула из Вечнотени и Забвения. 

– Возьми это, – Яра вложила в мускулистую руку покойника увесистую палицу. Изгой послушно сжал пальцы. Подумав о том, что у него, наверняка, мёртвая хватка, Йордис улыбнулась сквозь слёзы, застилавшие ей глаза – Хальфнар от души бы посмеялся, отмочи она такую остроту. Но только не теперь. Её Хальфнара, того, что души не чаял в хрупкой Йордис и был верным другом ворчуну Шивари – его больше не было. 

– Хальфар… – всхлипнула девушка. 

– Усохни! – каркнула в самое ухо ворожея справа от неё. 

– О, нет-нет-нет-нет-нет, – поцокала языком Яра. – Дорогая сестра, пусть Йордис заходится в своих рыданиях и стенаниях, и чем больше – тем лучше, вот тогда Намира-то сполна утолит свою жажду страданий. 

Сказав так, Яра повела скрюченным когтистым пальцем в одну сторону, затем в другую – и путы натянулись до предела, заставив Йордис охнуть от накатившей боли. 

– Что нам делать с каджитом, госпожа? 

Яра оставила Йордис в покое и призадумалась. 

– Годится, чтобы наполнить парочку камней душ! – наконец ответила она. – Волоките его сюда! Мы проверим нашего изгоя в деле. 

Пара ворожей принесли Шивари и кинули его к ногам своей госпожи. 

– Очнись, котик, – игриво потрепала Яра Шивари за загривок. Каджит, в ответ, так и не открывая глаз, лишь недовольно проурчал. 

– Вот значит как, – покачала головой Яра, – какое неуважение. Поднимите-ка его обратно сёстры и держите ровно. 

Пара ворожей подхватили и поставили обмякшего Шивари на ноги. 

– Он без сознания, – сообщила одна из ворожей. 

– Но всё равно тяжёлый, кошачий ублюдок, – подхватила вторая. 

Яра обернулась к Хальфнару, неподвижно стоящему позади. 

– Давай, – она коротко кивнула ему на Шивари. 

Хальфнару не нужно было даже приказывать, он понимал желания своей повелительницы на лету – и тут же со всего маху опустил палицу на голову Шивари. Раздался треск. Бездыханный каджит упал. 

– Чего вы раззявились? Наполняйте Камни Душ! – рявкнула на подчинённых Яра. Те стояли, удивлённо пялясь на восставшего норда. Даже они не ожидали от него такой прыти. 

Получив нагоняй от своей главной, ворожеи спохватились и поднесли к телу Шивари несколько пурпурных кристаллов. Те, начали светиться – из Шивари подобно дыму засочилось нечто невесомое и мимолётное, неподвластное пониманию простых смертных. По всей видимости, это и была его душа. Кристаллы с чуть слышным шипением всасывали эту субстанцию в себя, разгораясь всё ярче. Но вот поток иссяк. 

– Уберите этот мусор, – брезгливо скривилась Яра, пиная Шивари. – Он исчерпал себя. Никчёмное существо. 

Ворожеи унесли каджита за пределы освещённого круга. 

– Что с ним будет? – Йордис собралась с духом и озвучила то, что так терзало её. – С Хальфнаром? 

– Он будет защищать нас от любителей лёгкой наживы вроде вас, моя дорогая. Однажды он, безусловно, падёт. Тогда я заведу себе новую игрушку. Или же вновь подниму беднягу Хальфнара. Это будет зависеть, знаешь ли, от его кондиции, – Яра даже игриво подмигнула. – Ну же, ты понимаешь, о чём это я. 

Ворожея, довольная собой, похлопала Хальфнара по мощному плечу. 

– Но, право слово, Йордис, лучше бы ты о себе побеспокоилась. Пока ещё есть время, – добавила она. – Быть может, ты не заметила, но ты ведь и сама на алтаре. Поверь, это неспроста. 

Йордис присмотрелась к тому, что было у неё под ногами. И, верно – ещё одна каменная скрижаль, изрисованная линиями и рунами. 

– Ты сослужил нам хорошую службу, Хальфнар Изгой, – проворковала Яра. – И ещё сослужишь. Но теперь же стой смирно и смотри. Хотя и вряд ли внутри тебя что-то шевельнётся и дрогнет, бедняга. 

В адрес своих товарок же она крикнула: 

– Пошевеливайтесь! Секунда вот-вот полностью затмит Массер! Готовьте самые огромные из Камней Душ! 

Йордис хотела было посмотреть в небо на затмение лун, но побоялась поднять глаза и столкнуться взглядом с Ярой. 

– Йордис, – позвала ворожея. 

Девушка всхлипнула и помотала головой. 

– Ну, не огорчай и не разочаровывай меня, а то вздумаешь ещё молить о пощаде, – недовольно проскрежетала Яра. – Разве это достойно бравых нордов? 

Йордис, насколько позволяли ей путы, согнулась в беззвучном рыдании. 

– Боюсь тебе суждено умереть, Йордис, – в голосе древней карги появились даже нотки сожаления. – Увы, но линия прервётся. Последняя из рода Прекрасной Элисиф… 

– Всё готово, – каркнула одна из сестёр-ворожей. 

– Время пришло, – промолвила Яра. – Намира ждёт. 

Йордис не шелохнулась. 

– Ну же, дорогая, посмотри на меня, – попросила ворожея. – Сделай это сама, не то мне придётся как следует взяться за твой прелестный подбородок. 

Девушка подчинилась и явила под лунный свет своё прекрасный и заплаканный лик. 

Ворожея вперилась безумным взглядом багровых глаз в свою жертву. 

– Заполучить такую душу для Намиры будет сущим наслаждением. Не могу обещать того же и тебе, – она вскинула руки, – но ты всё же попытайся получить хотя бы малую его толику… 

И она, повелевая цепкими узами, обвивающими руки и ноги Йордис, резко развела свои когтистые лапы в стороны – и путы из веток и корней, повинуясь ворожее, также рванули в разные стороны, окропив кровью девушки древнее капище. Стаи чёрных птиц взмыли в угрюмые небеса вместе с последним криком несчастной. 

 

*** 

 

Жители Уайтрана не могли уснуть. 

Каждый из них слышал шёпот той ночью. 

Тот самый, что исходил из тёмного сердца старого леса по соседству. 

Слова, вязким страхом обволакивающие всё живое, текли сквозь стволы вековых деревьев. Обитатели леса бросались врассыпную, заслышав их. 

Чувствовали их могильный холод и жители Ривервуда, городка на окраине Белоречья – уловив в свисте ветра забытые ныне живущими наречья, они застывали, страх сковывал их, и, в ужасе замерев, они слушали ввергающий в бездну жути шёпот ворожей. 

Миновав Белоречье, владение Уайтран, трепещущий и рвущийся ветер, пропитанный первобытной тьмой, растекался по долине и уже неспешно катился на юг, за выщербленные отроги великой горы Глотка Мира. 

И здесь, на самой границе Рифта, он в бессилии умолкал и отступал, рассеивался тёплыми ветрами юга подобно пеплу костров. 

Ведь в вечнозолотом краю мёда и неизбывного света не было места смраду смерти. Здесь не было места порождениям древнего зла. Как не было места и непроглядной тьме, бесконечным потоком сочащейся в затерянных дебрях из чёрных сот.



***
***
***



Вообще, это тот случай, когда я хочу, чтобы не было никаких примечаний и дополнительных объяснений. Всё должно быть понятно из текста, а если непонятно – значит, моя работа выполнена плохо.
Единственное, что всё же стоит упомянуть – в рассказе используется мифология видеоигры The Elder Scrolls («Древние свитки»). Само собой, никакими правами на неё я не обладаю, всем этим эксклюзивно заведуют Bethesda Softworks и Zenimax. Так, фантазия на тему. Давно хотелось написать что-нибудь по мотивам, только выдержанное в мрачном готическом духе, а придумывать всё совсем уж с нуля не хотелось.
Вот, пожалуй, и всё.
Такие дела.